Уважение и страх в чем разница
6. Страх – это не уважение
6. Страх – это не уважение
Зачастую путаница с эмоциями у нас начинается из-за неправильного использования слов. На любой школьной детской площадке можно найти задиру, точно так же, как и на любом предприятии. Такой человек хочет, чтобы его боялись, но называли это уважением. Они требуют уважения к себе, но провоцируют только страх. Мы учимся путать страх и уважение с самого раннего возраста.
Даже главы государств иногда говорят, что мы должны уважать другие государства, в то время как на самом деле они хотят, чтобы мы их боялись. Если вы чего-то или кого-то боитесь, значит, вы себя не уважаете, а уважение к другому начинается с самоуважения. Только когда на вас полное облачение самоуважения, вы не боитесь окружающих, а значит, способны их искренне уважать.
Где-то когда-то в языке мы перепутали значения слов «страх» и «уважение». Иногда мы боимся того, что кто-то поймет, что мы боимся, поэтому мы пытаемся это скрыть под личиной уважения, где и теряется истинное значение слова «уважение». Несложно понять, что, наверное, самое главное, чему нужно учить ребенка в жизни, – как восстановить и не утратить самоуважение. Неслучайно, что все формы нарушений, преступлений и деструктивного поведения связаны с недостатком самоуважения. Мы не уважаем себя, мы ищем уважения от других и в конце концов начинает требовать его от окружающих. Неспособные разглядеть его в себе, мы не замечаем его и в других. Внимание со стороны мы зачастую путаем с уважением. И если мы его не получаем, мы будем пытаться добиться его любыми мягкими и не очень методами. И совершенно неожиданно мы сами становимся задирами.
Когда вы осознаете, что одним из основных факторов привлечения к себе агрессии со стороны других является отсутствие самоуважения, вы начинаете более ответственно подходить к энергии, которую вы излучаете. Однако очень трудно признать, что нужно работать над своим «Я», а не исправлять задиру, который к вам пристает. По сути это значит освободить себя от страхов окружающих людей. А это возможно лишь в том случае, если вы найдете свое внутреннее достоинство и начнете себя ценить. А это можно сделать только тогда, когда вы откорректируете свое представление о себе, прекратив изображать его в темных цветах. А это возможно лишь при осознании того, кто и что вы есть на самом деле. А именно этого, как мы убедились, мы и не знаем. Когда нам нужно было этому научиться, некому было нас научить. Темы о внутреннем достоинстве и самоуважении, как правило, не стоят в расписании.
Вполне вероятно, что одна страна затеет войну с другой, потому что у лидера одного из этих государств нет самоуважения. Такие факты мастерски замалчиваются и профессионально скрываются под маской самоуверенности и собственного достоинства. Но если бы это самоуважение было истинным, лидер бы не боялся ни за себя, ни за кого другого, у него хватило бы смелости и терпения, чтобы работать, вести переговоры и сотрудничать со своим противником, выслушать его и протянуть руку дружбы всем и каждому.
Но когда глава государства лишен силы самоуважения и даже не подозревает об этом, в игру вступает страх. Именно поэтому вновь обрести самоуважение возможно лишь в том случае, если удалось выявить эго и благополучно от него избавиться. Поскольку, как мы уже знаем, страх порождается эго или, другими словами, очередным ложным образом, примеренным на себя.
Уважать другого значит признавать и поддерживать присущие ему от рождения хорошие качества и достоинства независимо от его действий в прошлом и настоящем.
Совсем неплохо!
Очень просто составить себе впечатление о том, что данный подход к пониманию эмоций предполагает, будто эмоции – это плохо и что их быть не должно. Это совершенно не так. Если вы начнете так думать, это все приведет к самобичеванию и дальнейшему подавлению эмоций. Эмоции – это всего лишь признак того, что вы отклоняетесь от своего истинного «Я», реального «Я». Эта привычка живет с нами на протяжении всей жизни и коренится глубоко в нашем подсознании. Исключено, что вы однажды проснетесь и внезапно осознаете, что эмоций у вас больше нет, и вас на сто процентов заполняет любовь, счастье и удовлетворение. Если это все же произойдет, пожалуйста, сообщите мне. Я бы хотел узнать, как у вас это получилось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Страх
Страх Тем, кто заинтересован в достижении подлинного мира на Ближнем Востоке, приходится смириться с грубой реальностью: среди арабов всегда существовала мощная «муфтистская» партия, готовая блокировать мир. Политика террора, разработанная муфтием, вовсе не
Страх
Страх Сотрудник пенитенциарной системы Ю. по ночам промышлял разбоем, а днем исправно нес службу в колонии.– Угрызений совести потом не было? – спрашиваю его.– Нет, было совсем другое ощущение. Страх. Адреналин в кровь очень сильно выбрасывается.Осужденный Ю. – Я
БОГ, СТРАХ И СВОБОДА
БОГ, СТРАХ И СВОБОДА В иных местностях народ не понимает решительно ничего, ни в словах службы церковной, ни даже в «Отче наш». И, однако, во всех этих невоспитанных умах воздвигнут алтарь Неведомому Богу. К. П. Победоносцев Власть коммунистической идеи заканчивает свое
СТРАХ
СТРАХ Когда только-только началась перестроечная пора со всем, что ее сопровождало, Анатолий Софронов обвинил нескольких критиков (и меня удостоив чести включения в список) в том, что они… Вчитаемся:«…Формируют у читателя отношение к писателю (понятно, к писателю как
Страх. И кое-что еще
Страх. И кое-что еще Когда Эдуард принес мне рукопись «Псов», я врубился, что это абсолютный публицистический хит. Писатель и сам понимал, что это удача. В романе «В плену у мертвецов» он вспоминал: «Через посредничество моего тогдашнего издателя Шаталова я приземлился в
Страх-2 (и это все о нем!)
Страх-2 (и это все о нем!) Могутин долгое время был ревностным защитником лимоновского имиджа, в известной степени им же, Славой, сформированного, последовательно и с известной долей публицистической свирепости отстаивая свою точку зрения на объект опеки. Вдогонку
Страх
Уважение к жизни
Уважение к жизни Совершенное ненасилие – это полное отсутствие злой воли в отношении всего живого. Следовательно, ненасилие должно распространяться не только на человеческую жизнь, но даже на жизнь вредных насекомых и хищных зверей. Они были созданы не для того, чтобы
Страх
Страх На днях один мой знакомый в Лондоне рассказал, что к нему обратился молодой актер с просьбой, довольно неожиданной. Этому молодому актеру досталась роль в пьесе из советской жизни — роль простого, обыкновенного человека, придавленного страхом. Он не может войти в
Глава 11 Уважение своей истории залог прочности государства
Глава 11 Уважение своей истории залог прочности государства Мы должны уважать свою историю, ибо история это биография народа. Человек может быть полезен своей стране только в том случае, если хорошо ее понимает. П. Я. Чаадаев Если мы будем сражаться с прошлым, мы
Почет и уважение / Автомобили / Новости
Почет и уважение / Автомобили / Новости Почет и уважение / Автомобили / Новости Настоящие американские красавцы — на стенде Chevrolet, как в добрые старые времена, выстроился ряд из классических седанов Impala 60—70-х годов прошлого века: внушительных,
Страх Божий или страх двойки?
Страх Божий или страх двойки? Гуманитарий Страх Божий или страх двойки? ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ Новый предмет стоит вводить, во-первых, не в спешке, а во-вторых – для учеников, а не для трудоустройства слабых преподавателей Начну с фундаментального вопроса: нужно ли нашим
«Уважение к своему народному достоинству»
«Уважение к своему народному достоинству» «Уважение к своему народному достоинству» НЕРАЗРЕШЁННЫЙ ВОПРОС Почему «Записка о древней и новой России» была запрещена как в царской империи, так и в Советском государстве Владимир ШУЛЬГИН, доктор исторических наук,
СТРАХ
СТРАХ (Леонид РАДЗИХОВСКИЙ)Со странным настроением я встретил Новый год. Все тихо, спокойно — нет митингов, угроз, никто не нагнетает панику и психоз. Может, я один такой псих и трус, зря трясусь со страху? Но ведь и выборы президента никто не отменял. Значит — само собой не
Любовь, уверенность, страх
Многие слышали расхожую цитату, популярную у психологов: кто не умеет любить себя, не умеет любить других. Звучит красиво, мудро и отвлеченно от реальной моей сегодняшней жизни. Кто-то пожимает плечами, кто-то постит себе в статус, кто-то пытается понять, о чём это. Попробуем сегодня поразмышлять на эту тему.
Интересно, многим из нас повезло иметь такие отношения в детстве, когда не смотря на наши ошибки, промахи, досадные оплошности и шалости, мы получали от родителей и старших близких внятные сигналы о том, что мы любимы, ценны, хороши? Многим ли повезло, будучи ребенком, не испытывать страха, что мама или папа будут расстроены, разочарованы мной? Моими поступками, моими чертами, моими желаниями, моими потребностями. Уверен, очень не многим.
Для того, чтобы понять, о чем дальше пойдет речь, небольшое вступление. Далее мы исходим из того, что появляясь на свет, маленький человечек ничего никому не должен. В идеале его хотели, его ждали, о нём мечтали, его уже любят. То, что он кричит и плачет — не его вина. Писает и какает — не его вина. Что он не способен самостоятельно себя обслуживать — не его вина. Он просто погибнет, если его сейчас оставить. И в этом тоже нет его вины, потому что он беззащитен и полностью зависит от родителей. В этот момент его зачаточная психика именно так и работает. Неосознанно он воспринимает родителей как Богов — могущественных и мудрых, единственно правильных. От них зависит буквально всё в его мире. И если вдруг что-то случится, и они отвернутся от меня — мне конец.
Далее происходит его взросление, первые стадии отделения от родителей. У него появляется потребность в небольшом отдалении от них, к приобретению самостоятельного опыта, и потом очень важно иметь возможность вернуться и получить поддержку и одобрение. Так закрепляется самостоятельность, так происходит сепарация, так в идеале мы все становимся на ноги и идем своей дорогой.
На практике почти все из нас в детстве сталкивались с двумя полярными родительскими стратегиями. Либо нас критиковали за наш самостоятельный опыт, за нашу неспособность исследовать этот мир по-взрослому, по-правильному, как хотелось родителям. Возможно ругали, наказывали, унижали, лишали чего-то. Либо гипертрофированной опёкой лишали свободы: ограждали от всех возможных опасностей, своей тревогой показывали, что туда не надо, а то пропадешь или что-то сломаешь. Что мир — очень опасное место. Мы сейчас сознательно оставляем за скобками мотивы и причины такого поведения родителей, не оцениваем и не осуждаем их. В фокусе нашего внимания находятся переживания ребенка, который вместо желанной поддержки и сигнала: «всё хорошо, ничего страшного, мы рядом, если ты упадешь мы поможем встать и пожалеем, если ты что-то уронишь и разобьешь — мы это переживем или починим», получает другие сигналы. Либо «если еще раз так сделаешь, я тебя в детдом отдам», либо «не вздумай делать это, я сама; стой — там опасно; туда не ходи; я должна всегда знать что с тобой; почему ты не сказал мне куда пошел?!»
Большинство из нас получали от родных оба типа этих сигналов. И оба они генерируют страх. Про то, что я очень боюсь быть плохим, тогда меня разлюбят, от меня отвернутся, от меня отдалятся, я тогда пропаду. И про то, что я такой маленький и уязвимый, а мир такой большой и опасный. Полная зависимость от родителей в младенческом возрасте определяет любовь, которая основана не на обмене (они так много для меня сделали), а на биологической зависимости от них (если они отвернутся, уйдут, я умру, исчезну, пропаду). И эта животная, не осознаваемая любовь на самых первых порах жизни начинает постепенно смешиваться в коктейль со страхом отвержения, страхом остаться одному, страхом пропасть.
Повзрослев, мы не сможем отделить одно от другого. Любовь к родителям мы воспринимаем как единственно возможное и правильное ощущение. Мы не способны дифференцировать и распознать в нём примеси ощущений своей зависимости, уязвимости, страхов. Ведь всё детство нас дрессировали подавлять в себе эти чувства. Они постоянно рвались наружу через разнообразные проявления и симптомы, и тем больше усилий родители прикладывали, чтобы сообщить нам, что это неправильно, что надо быть другими, а такими быть нельзя.
Ребенок, получая неодобрение значимого взрослого, не способен расшифровывать его как проблему взрослого. Он способен усвоить это только как свою проблему, как свою недостаточность и не состоятельность. Шестилетний мальчик, на которого в приступе раздражения наорал отец, не может подумать: «Ну и урод же мой отец!». Он подумает: «Какой же я урод!»
Культура любви
Вообще меня бесит то, что в нашей культуре любовь ассоциируется со страданием. Школьная программа по литературе — это не примеры зарождения и становления любовных отношений, со всеми возможными противоречиями и конфликтами. С открытием, что мы разные, но нас тянет друг к другу и нам лучше, когда мы вместе. Нет, это какие-то пособия по трагизму в любви. По страданиям. Это какое-то воспевание человеческого несчастья. Школьная программа — это лишь следствие общего культурного контекста про то, что чем сильнее страдания, тем сильнее любовь. Многие клиенты, когда я говорю что-то подобное, широко раскрывают глаза от изумления: а что, может быть по-другому? Как можно зариться на святое! Любовь с её слезами и мучениями нельзя трогать!
Так на какое счастье можно надеяться с такой внутренней культурой, такой философией, внутренним стремлением к такому «высокому»? На терапии клиенты понемногу начинают понимать и осознавать эти переживания. Дифференцировать, отделять их от светлого и теплого чувства любви. Это не быстрый процесс, так как наши убеждения невозможно расшатать и изменить без изменений в реальной жизни. По-настоящему убеждения меняются вместе с опытом, когда удается в привычных ситуациях ощутить себя по-другому, по-новому. Чем больше таких ситуаций, тем больше и больше слепляется комочек изменений в большой и весомый ком иного взгляда, философии, самоощущения.
Оттенок любви
Вернемся к теме статьи. Психотерапия помогает клиенту заметить, осознать и принять, что его любовь и привязанность с самого детства сильно слеплены со страхами. Страх оказаться плохим вместе со стремлением оправдываться, связан со страхом остаться одному, страхом, что от меня отвернутся, что я пропаду. И этот страх диктует такие условия отношений, которые до терапии казались единственно правильными. Что я с ума схожу, когда партнер недоволен мной. Что я ищу способы и делаю всё возможное, чтобы партнер проявил теплоту и ласку, дал понять, что ценит и любит меня, что я хороший и важный для него человек. В этом состоянии без терапии мы часто оказываемся не способны заметить, как так происходит, что этот человек становится центром моего мира, индикатором моей хорошести и важности. Мы не замечаем, что это просто человек, которого мы невольно воздвигаем на пьедестал, очень похожий на тот, на котором находились наши родители, когда мы были малышами. Что на самом деле это обычный человек, а с нами ничего не произойдет, если он исчезнет из нашей жизни. Что кругом полно других людей, которым мы можем понравиться, которые полюбят и зауважают нас. Мы часто склонны впадать в эту черную яму зависимости — только этот человек и его любовь означают, что я хороший. Только его любовь принесет мне спокойствие.
Мы не замечаем, где проходит граница между любовью и страхом. Между страхом и уважением. Какая связь между моим страхом и уверенностью в себе.
Мы не видели, мы не читали, нас не учили, что оказывается можно любить без страха. Не боясь, что партнер уйдет, что партнер разлюбит, что партнер изменит. Звучит фантастически?
Фантастическая любовь без страха
Давайте вернемся к ребенку, который в детстве получил достаточно подтверждения своей хорошести, важности. Что его достоинство — это не то, что надо бесконечно заслуживать, зарабатывать и защищать. А то, что у него никто и никогда не сможет отнять. Что он иногда ведет себя и поступает так, что расстраивает и ранит близких. Но это не делает его в целом плохим человеком, от которого вдруг кто-то решит отвернуться.
Многие «современно культурные» в этом месте возразят: так это же будет избалованный и несносный ребенок! Избалованный ребенок — это такой, чье поведение родители терпят из своего дефицита — из чувства вины, за собственную несостоятельность дать ему необходимое, по их мнению нужное. Существует и другая альтернатива. Родители, преисполненные собственного достоинства, любящие своего сына или дочку, не рискуют избаловать его. Он впитывает от них не токсичные созависимые модели, наполненные манипуляцией страхом, стыдом и виной, а модели прямой любви из внутреннего избытка. Когда я люблю тебя просто потому, что мне хорошо с тобой. Мне хорошо с тобой потому, что я умею тебя любить.
Давайте представим такую ситуацию, что человек самодостаточен, ему совершенно не нужно от кого-то зависеть. У него есть друзья, любимая работа, любимое дело. Он обеспечивает себя и живет без необходимости найти себе кого-то, чтобы от него зависеть. Он или она может встречаться с кем-то, в какой-то момент понять, что это не то, разойтись. Разойтись с сожалением, возможно грустью и даже болью. Но не страхом, что я не найду себе больше! Потому что внутри достаточно собственной опоры, интереса к своей жизни, взрослости, автономности. Ему или ей хочется взаимности и близости, но ни он ни она не променяет свою автономность на рабскую зависимость. Это в первую очередь относится не к делам и поступкам — а к внутреннему ощущению себя достойным. У такого человека не возникнет соблазна предать себя и начать жить ради кого-то, начать зависеть от кого-то, от чьего-то расположения и настроения. Если партнер попросит поддержки, он с удовольствием и любовью даст её. Если партнер сосредоточен на своём — он не впадает в тревогу, а тоже занимается собой. При этом никто не мучается чувством вины, потому что каждый внутренне преисполнен достоинства и уверенности в себе.
Такая парадигма отношений не понятна большинству. Конечно, описана она весьма идеалистично. В ней тоже есть место конфликтам, злости, агрессии и боли. Но речь про основу, про то, что скрепляет людей, что притягивает их друг к другу. Не страх и ощущение своей зависимости, а ощущение, что с этим человеком я сильнее, чем без него. В этих отношениях мне лучше, чем без них. Но я не разрушусь без них, я не буду мучиться и убиваться, что больше такого или такую я не найду и не встречу.
И в этом рождается настоящее уважение к партнеру. Что он со мной только потому что он сегодня выбирает быть со мной. Я его не держу, не манипулирую, не заставляю и не умоляю. Он свободен уйти в любой момент и он рядом, и любит меня.
Страх — это не уважение
Зачастую путаница с эмоциями у нас начинается из-за неправильного использования слов. На любой школьной детской площадке можно найти задиру, точно так же, как и на любом предприятии. Такой человек хочет, чтобы его боялись, но называли это уважением. Они требуют уважения к себе, но провоцируют только страх. Мы учимся путать страх и уважение с самого раннего возраста.
Даже главы государств иногда говорят, что мы должны уважать другие государства, в то время как на самом деле они хотят, чтобы мы их боялись. Если вы чего-то или кого-то боитесь, значит, вы себя не уважаете, а уважение к другому начинается с самоуважения. Только когда на вас полное облачение самоуважения, вы не боитесь окружающих, а значит, способны их искренне уважать.
Где-то когда-то в языке мы перепутали значения слов «страх» и «уважение». Иногда мы боимся того, что кто-то поймет, что мы боимся, поэтому мы пытаемся это скрыть под личиной уважения, где и теряется истинное значение слова «уважение». Несложно понять, что, наверное, самое главное, чему нужно учить ребенка в жизни, — как восстановить и не утратить самоуважение. Неслучайно, что все формы нарушений, преступлений и деструктивного поведения связаны с недостатком самоуважения. Мы не уважаем себя, мы ищем уважения от других и в конце концов начинает требовать его от окружающих. Неспособные разглядеть его в себе, мы не замечаем его и в других. Внимание со стороны мы зачастую путаем с уважением. И если мы его не получаем, мы будем пытаться добиться его любыми мягкими и не очень методами. И совершенно неожиданно мы сами становимся задирами.
Когда вы осознаете, что одним из основных факторов привлечения к себе агрессии со стороны других является отсутствие самоуважения, вы начинаете более ответственно подходить к энергии, которую вы излучаете. Однако очень трудно признать, что нужно работать над своим «Я», а не исправлять задиру, который к вам пристает. По сути это значит освободить себя от страхов окружающих людей. А это возможно лишь в том случае, если вы найдете свое внутреннее достоинство и начнете себя ценить. А это можно сделать только тогда, когда вы откорректируете свое представление о себе, прекратив изображать его в темных цветах. А это возможно лишь при осознании того, кто и что вы есть на самом деле. А именно этого, как мы убедились, мы и не знаем. Когда нам нужно было этому научиться, некому было нас научить. Темы о внутреннем достоинстве и самоуважении, как правило, не стоят в расписании.
Вполне вероятно, что одна страна затеет войну с другой, потому что у лидера одного из этих государств нет самоуважения. Такие факты мастерски замалчиваются и профессионально скрываются под маской самоуверенности и собственного достоинства. Но если бы это самоуважение было истинным, лидер бы не боялся ни за себя, ни за кого другого, у него хватило бы смелости и терпения, чтобы работать, вести переговоры и сотрудничать со своим противником, выслушать его и протянуть руку дружбы всем и каждому.
Но когда глава государства лишен силы самоуважения и даже не подозревает об этом, в игру вступает страх. Именно поэтому вновь обрести самоуважение возможно лишь в том случае, если удалось выявить эго и благополучно от него избавиться. Поскольку, как мы уже знаем, страх порождается эго или, другими словами, очередным ложным образом, примеренным на себя.
Уважение и страх в чем разница
Уважение — это не страх и благоговение; оно означает в соответствии с корнем слова ( геspicere — to look at) способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть. Уважение, таким образом, предполагает отсутствие эксплуатации. Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, как мне хотелось бы чтоб он был, в качестве средства для моих целей. Ясно, что уважение возможно, только если я сам достиг независимости, если я могу стоять на своих ногах без посторонней помощи, без потребности властвовать над кем-то и использовать кого-то. Уважение существует только на основе свободы: l amor est l enfant de la liberte- как говорится в старой французской песне, любовь дитя свободы и никогда — господства.
Уважать человека невозможно, не зная его; забота и ответственность были бы слепы, если бы их не направляло знание. Знание было бы пустым, если бы его мотивом не было заинтересованность. Есть много видов знания; знание, которое является элементом любви, не ограничивается поверхностным уровнем, а проникает в самую сущность. Это возможно только тогда, когда я могу переступить пределы собственного интереса и увидеть другого человека в его собственном проявлении. Я могу знать, например, что человек раздражен, даже если он и не проявляет это открыто; но я могу знать его еще более глубоко: я могу знать, что он встревожен и обеспокоен, чувствует себя одиноким, чувствует себя виноватым. Тогда я знаю, что его раздражение это проявление чего-то более глубинного, и я смотрю на него как на встревоженного и обеспокоенного, а это значит — как на страдающего человека, а не только как на раздраженного.
Знание имеет еще одно, и более основательное, отношение к проблеме любви. Фундаментальная потребность в соединении с другим человеком таким образом, чтобы мочь освободиться из темницы собственной изоляции, тесно связана с другим специфическим человеческим желанием, желанием познать « тайну человека». Хотя жизнь уже и в самих биологических аспектах является чудом и тайной, человек, в его именно человеческих аспектах, является непостижимой тайной для себя самого — и для своих ближних. Мы знаем себя, и, все же несмотря на все наши усилия, мы не знаем себя. Мы знаем своего ближнего; и все же мы не знаем его, потому что мы не вещь и наш ближний — не вещь. Чем глубже мы проникаем в глубины нашего существа или какого-либо иного существа, тем более цель познания удаляется от нас. И все же мы не можем избавиться от желания проникнуть в тайну человеческой души, в то сокровеннейшее ядро, которое и есть « он».
Уважение и гордость
Заметил, что в психологических статьях довольно много говорится о вине, стыде, страхе и тревоге, но довольно мало о таких важных для сохранения внутренней устойчивости личности чувствах, как уважение и гордость. А ведь без этих чувств невозможна опора на себя, ощущение собственной автономности в этом мире, в котором легко потерять устойчивость. Речь не о мифической самодостаточности, а именно о способности опираться на свои чувства и желания, делая выбор в пользу того или другого. Без уважения и гордости этот внутренний стержень выстроить проблематично. Гордости вообще не повезло в христианской культуре, по ней основательно прошлись в Библии и религиозной литературе (и именно по гордости, а не по «гордыне», как сейчас любят уточнять).
Уважение и гордость часто стоят рядом, иногда их смешивают, определяя гордость как наличие самоуважения, однако это разные переживания, пусть и близкие.
Мы отражаемся в глазах наших родителей, и самоуважение начинается с того, как нас отражают родители, как реагируют на нас. Родительское уважение — априорное, оно изначально дается авансом через любовь, выражаемую в виде послания «хорошо, что ты такой вот есть в нашей жизни, ты ценен для нас именно таким, как сейчас». Представьте, что родители вам это говорят, что чувствуете. Так бывает не всегда. Однажды я выслушал долгий монолог матери взрослого совершеннолетнего сына, который при этом был несамостоятельным и ждал, когда родители сделают все за него, даже найдут ему работу. Мама выражала обеспокоенность таким поведением сына, жалела его за беспомощность («он у меня такой ранимый»), но при этом говорила о том, что «у него большой потенциал, правда, непонятно, как его реализовать, он ничего не хочет!». На вопросе «уважаете ли вы своего сына?» она запнулась, опустила глаза и голову, и, после непродолжительного молчания, ответила: «нет. ». С самого раннего детства этот мальчик воспринимался как недееспособный, как инвалид, и в сверхзаботе родителей было много жалости, но очень мало уважения к попыткам ребенка хоть что-то делать самому.
Неприязнь к чувству гордости объясняется еще тем, что его часто путают с нарциссическим высокомерием (той самой «гордыней»). Гордость говорит нам: «здорово, что я причастен к этому, приложил свою руку, значит, я что-то достойное в этом мире оставляю». Высокомерие: «я причастен к этому, значит, я более важен, чем другие, кто к этому не причастен». Гордость перерастает в гордыню там, где нет базового уважения, признания ценности других людей безотносительно их причастности к чему-то великому или значимому.
В общем, опора на себя, способность к самостоятельному выбору становится возможной не тогда, когда просто «избавляешься» от токсических вины, стыда, страха и от зависимости, а когда обнаруживаешь в себе уважение и, возможно позднее, гордость.