Уточните в чем суть современной стратегии сша
Современная стратегия США: во главе бесполярного мира
Для внешней политики США последнее десятилетие XX в. стало периодом поисков и приспособления к радикальным изменениям системы международных отношений, произошедшим в результате окончания холодной войны и развития новых глобальных процессов. С окончанием холодной войны у США появились как новые возможности, так и весьма серьезные проблемы:
Ü Прекращение глобальной конфронтации в условиях «самороспуска» враждебного военного блока (Варшавского договора) означало исчезновение реальной военной угрозы США и превращение их в единственную военную сверхдержаву. Военный бюджет США составляет 40% мировых расходов на оборону и превышает суммарные затраты следующих за ними 10 стран. На долю Америки, ее союзников и близких партнеров приходится более трех четвертей мировых затрат на оборону. 12 авианосных групп ВМС США контролируют главные морские маршруты. Соединенные штаты располагают более 700 военных баз по всему миру. По техническому оснащению вооруженных сил и новым видам вооружений Америка опережает остальные страны как минимум на полтора-два десятилетия. Соединенные Штаты стали не только практически неуязвимыми перед масштабным военным нападением, но и обрели гораздо большую свободу стратегического маневра. Кроме того, в результате распада СССР и всего социалистического лагеря открывались широкие возможности для сотрудничества США с государствами, входившими в советский блок, и новыми государствами на пространстве бывшего СССР, для распространения там американского влияния.
Ü С окончанием конфронтации США и СССР значительно снизилась роль военной силы, а в торгово-экономической сфере США сталкиваются с растущей конкуренцией со стороны своих союзников по «холодной войне». Ее окончание также поставило под вопрос всю глобальную военно-политическую инфраструктуру, созданную Соединенными Штатами для ведения этого противоборства. Возникла ситуация неопределенности в отношении угроз безопасности США и методов противодействия им. В отсутствие серьезной внешней угрозы, сплачивающей нацию, и ясных новых целей стало гораздо труднее мобилизовывать общественную поддержку активного внешнеполитического интервенционизма.
Ü Еще одной новой реальностью для внешней политики США стала растущая глобализация мировой экономики, поставившая страну перед необходимостью повышения конкурентоспособности на мировом рынке, определения своей роли в этой изменяющейся экономике, а также нахождения нового оптимального баланса между внутренней и внешней политикой.
Соединенные Штаты не хотят организационно-структурных изменений системы международной безопасности, в которой они играют лидирующую роль. Они удовлетворены тем, что «своим лидерством способствуют укреплению общей безопасности и процветанию всех народов» и не спешат менять правила и порядок собственного участия в глобальных делах.
Практически с 1990 годов против России не прекращаются политико-пропагандистские атаки, обвинения со стороны Запада в неоимпериализме. Такой оценки удостаивается чуть ли не любой шаг Москвы, будь то защита национальных меньшинств в странах Балтии, защита граждан России в Южной Осетии, противодействие попыткам пересмотреть результаты Второй мировой войны или запоздалое введение рыночных цен в торговле энергоносителями с соседями.
Раздаются полуофициальные призывы сделать военно-политический союз НАТО ответственным за обеспечение доступа стран-членов к зарубежным сырьевым ресурсам.
Россию принято обвинять даже за ее позицию в отношении ядерной программы Ирана, хотя здесь интересы и даже политика Москвы и традиционного Запада совпадают почти полностью.
Очевидно, США и часть традиционного Запада не желают видеть Россию в качестве дружественного государства. Наметился переход к политике «неосдерживания», но оно будет другим. Мир радикально изменился (хотя многие мыслят в категориях прежней эпохи). Тотальное сдерживание по модели «холодной войны» уже невозможно.
Новая Стратегия национальной обороны США: основные приоритеты
Контр-адмирал Майк Студеман, директор разведки Индо-Тихоокеанского командования США заявил, что применение Китаем военной силы «это лишь вопрос времени» и предположил, что американская армия не готова к этому «очень плохому дню». Об этом пишет издание Warontherocks.
Консерваторы и прогрессивники одинаково разделяют цель лучшего обеспечения Соединенных Штатов и их интересов. Как Национальная оборонная стратегия должна это сделать?
Приоритетность основных интересов и целей
В Национальной стратегии обороны 2018 года было определено пять основных угроз: Китай, Россия, Иран, Северная Корея и террористические группировки. За годы каждая из этих угроз только усиливалась.
Китай
Армия Китая использовала возможности, специально разработанные для того, чтобы сорвать способность американских военных спроектировать власть в западной части Тихого океана. Пекин использует свою политику военно-гражданского слияния в инновациях, чтобы получить преимущество над силами США.
Американские военные последнее десятилетие откладывали модернизации военных сил и страдали от недостаточного финансирования, в то время Китай за последнее десятилетие увеличивал расходы на оборону на 8 процентов каждый год.
Россия
Россия продолжает укреплять свой военный потенциал, стремясь контролировать своих соседей и отделять США от своих союзников и партнеров. Москва годами работала над развитием доктрин, необходимых для успешной атаки в Прибалтике до того, как США и их союзники по НАТО смогут ответить. Москва также предоставила приоритет Арктике, стремительно расширяя там свои военные возможности и оставляя Соединенные Штаты все менее подготовленными к защите северных границ своей родины.
Что еще хуже, объединенные их желанием ослабить США, Китай и Россия более слажены, чем за последние десятилетия, вместе проводят военные учения. В этом году разведывательное сообщество выразило обеспокоенность относительно «роста стратегического сотрудничества России с Китаем». Соответственно, любое предположение о том, что Соединенные Штаты будут противостоять лишь одному противнику великих держав сейчас становится все более сомнительным.
Иран и Северная Корея
Террористические организации
В дополнение, террористический синдикат «Талибан / Аль-Каида» теперь контролирует Афганистан. Тысячи террористов, заключенных в Афганистане, были освобождены в августе, пополнив ряды региональных и глобальных террористических группировок. Мотивированные верой в то, что они победили сначала Советский Союз, а теперь Соединенные Штаты в Афганистане, исламистские террористические организации, вероятно, почувствуют всплеск вербовки и радикализации. Возможно, Америка устала от войны против исламистских террористических групп, но террористические группы не устали нацеливаться на американцев и их союзников.
Новая Стратегия национальной обороны, достойная такого названия, должна начаться с определения целей национальной безопасности и объективной оценки и определения приоритетов угроз этим целям. Любая честная оценка должна четко показать, что угрозы, которые стоят перед Соединенными Штатами, только выросли с 2018 года, а не уменьшились.
Региональная агрессия со стороны любой из угроз нарушила бы основные движители мирового валового внутреннего продукта, повлекла бы обязательства США по безопасности и подорвала бы глобальную стабильность. Поэтому Национальная стратегия обороны должна подробно описать, как Соединенные Штаты намерены сдерживать эти режимы. Поэтому Национальная оборонная стратегия должна сосредоточиться на том, чтобы убедить Китай и Россию в том, что американские военные обладают возможностями и способностью применять их таким образом, что может увеличить расходы на агрессию и увеличить неуверенность в том, что агрессоры достигнут успеха.
В поддержку своих усилий по сдерживанию китайской и российской агрессии американские военные должны установить усиленную позицию обороны в жизненно важных регионах, особенно в Индо-Тихоокеанском регионе, а не просто планировать это сделать позже в этом десятилетии. В своем докладе за 2018 г. Комиссия по национальной оборонной стратегии обороны выразила обеспокоенность тем, что “Китайский ракетный, воздушный, надводный и подводный потенциал” вырастет и потенциально сделает усилия США слишком дорогими для реагирования на военную агрессию Китая в Тайваньском проливе. С 2018 года китайские военные только улучшали возможности и диапазон этих возможностей.
После начала боевых действий силы США, которые попытаются попасть к региону, могут ожидать, что их настигнет целый ряд нападений до их прибытия и, вероятно, даже к выходу из Соединенных Штатов. Проблемы авиаперевозки и заправки воздухом будут мешать любым усилиям быстро доставить активы в регион. Это ставит акцент на укрепление военного потенциала США и партнеров, предварительно размещенных вдоль первой цепи островов. Таким образом, следующая Национальная оборонная стратегия должна предоставить приоритет этим усилиям и поддержать проекты и мероприятия, такие как те, которые пропагандируются Тихоокеанской инициативой сдерживания Конгресса.
Подобным образом, чтобы сдерживать агрессию со стороны Москвы, Соединенные Штаты должны укрепить боевую мощь НАТО в Балтийском и Черноморском регионах. Там, где это возможно, Вашингтон должен подтолкнуть союзников по НАТО к тому, чтобы нести как можно больший груз, но Вашингтону нужно будет возглавить, а Министерству обороны нужно будет предоставить те возможности, которые развернуты вперед, чего не могут союзники по НАТО.
К сожалению, конкуренция великих держав с Китаем и Россией не попадает согласно Индо-Тихоокеанского региона и Восточной Европы. Конкуренция великих держав действительно глобальна, она распространяется в других странах Ближнего Востока, Южной Америки и Африки, а также в электромагнитном спектре, космосе и киберпространстве. Пекин и Москва работали сверхурочно, чтобы разработать наземные и орбитальные возможности для нападения на спутники, имеющие важное значение для разведки министерства обороны, наблюдения и противоракетной обороны. В киберсфере департамент противостоит все более способным противникам великих держав, которые не ждут повода, чтобы атаковать американские сети. Следующая стратегия обороны должна открыто признавать эти реалии и стимулировать целенаправленные усилия ведомства реагировать.
На Ближнем Востоке, изучив тяжелые уроки выхода из Ирака в 2011 году и выхода из Афганистана 2021 года, администрация должна сохранить рассудительное мышление по развертыванию сил в таких местах, как Ирак и Сирия, рядом с партнерами, которые несут на себе основную нагрузку на безопасность. Невыполнение этого создаёт риск развития кризисов безопасности, таких как возрождение так называемого халифата Исламского государства, что, вероятно, потребует от Министерства обороны отправить тысячи американских войск обратно на Ближний Восток за более высокую цену. Как средство сдерживания агрессии со стороны Тегерана и его уполномоченных террористов, департаменту следует стремиться к созданию более единой и военноспособной коалиции американцев, израильтян и отдельных арабских стран. Соглашения с арабами и переход Израиля к портфолио Центрального командования дают возможность продвинуть эти усилия.
Реализм о союзниках США
Расходы на военную компенсацию, содержание и модернизацию растут быстрее, чем инфляция. Сейчас инфляция растет. Когда бюджеты даже не успевают за инфляцией, военные возможности сокращаются в размерах, но ожидания от военных не уменьшаются. Это создает растущее несоответствие между миссиями, которые ожидается выполнить департаментом, и миссиями, которые он действительно может выполнить.
Бывший командующий Индо-Тихоокеанского командования предсказал, что Китай может попытаться взять под контроль Тайвань в течение следующих шести лет. Этой весной Россия переместила 100 тысяч военнослужащих на границы с Украиной, пытаясь запугать Запад. Реальность такова, что США завтра могут проснуться и оказаться в конфликте.
Недавно Государственная служба подотчетности оценила, что увеличение стоимости и расписания основных программ приобретения обороны продолжают оставаться проблемой. Помимо увеличения расходов, «время, необходимое для предоставления первоначальных возможностей, увеличилось примерно на 35 процентов, что привело к средней задержке более 2 лет».
Министерство обороны должно работать лучше, если оно собирается быстро предоставить военнослужащим необходимые способности. Лидеры должны требовать лучших долгосрочных прогнозов, улучшения аналитических возможностей ведения боевых действий и более консервативной оценки затрат, чтобы избежать заметных провалов прошлых программ. Они также должны использовать сокращенные циклы приобретения и заключения контрактов и большую гибкость в управлении программами для внедрения новых систем в соответствующие временные рамки.
Действительно, успех или неудача американцев на будущих полях сражений во многом будет зависеть от того, смогут ли Соединенные Штаты победить Китай и Россию во все более бешеной гонке военных технологий. Министерство обороны должно иметь возможность гораздо быстрее переходить от концептуальных возможностей.
В рамках этих усилий департамент обороны США должен лучше защитить американскую оборонную инновационную базу, чтобы усилия исследований и разработок непреднамеренно не попали к противникам США.
Современная стратегия США: во главе бесполярного мира
Для внешней политики США последнее десятилетие XX в. стало периодом поисков и приспособления к радикальным изменениям системы международных отношений, произошедшим в результате окончания холодной войны и развития новых глобальных процессов. С окончанием холодной войны у США появились как новые возможности, так и весьма серьезные проблемы:
Ü Прекращение глобальной конфронтации в условиях «самороспуска» враждебного военного блока (Варшавского договора) означало исчезновение реальной военной угрозы США и превращение их в единственную военную сверхдержаву. Военный бюджет США составляет 40% мировых расходов на оборону и превышает суммарные затраты следующих за ними 10 стран. На долю Америки, ее союзников и близких партнеров приходится более трех четвертей мировых затрат на оборону. 12 авианосных групп ВМС США контролируют главные морские маршруты. Соединенные штаты располагают более 700 военных баз по всему миру. По техническому оснащению вооруженных сил и новым видам вооружений Америка опережает остальные страны как минимум на полтора-два десятилетия. Соединенные Штаты стали не только практически неуязвимыми перед масштабным военным нападением, но и обрели гораздо большую свободу стратегического маневра. Кроме того, в результате распада СССР и всего социалистического лагеря открывались широкие возможности для сотрудничества США с государствами, входившими в советский блок, и новыми государствами на пространстве бывшего СССР, для распространения там американского влияния.
Ü С окончанием конфронтации США и СССР значительно снизилась роль военной силы, а в торгово-экономической сфере США сталкиваются с растущей конкуренцией со стороны своих союзников по «холодной войне». Ее окончание также поставило под вопрос всю глобальную военно-политическую инфраструктуру, созданную Соединенными Штатами для ведения этого противоборства. Возникла ситуация неопределенности в отношении угроз безопасности США и методов противодействия им. В отсутствие серьезной внешней угрозы, сплачивающей нацию, и ясных новых целей стало гораздо труднее мобилизовывать общественную поддержку активного внешнеполитического интервенционизма.
Ü Еще одной новой реальностью для внешней политики США стала растущая глобализация мировой экономики, поставившая страну перед необходимостью повышения конкурентоспособности на мировом рынке, определения своей роли в этой изменяющейся экономике, а также нахождения нового оптимального баланса между внутренней и внешней политикой.
Соединенные Штаты не хотят организационно-структурных изменений системы международной безопасности, в которой они играют лидирующую роль. Они удовлетворены тем, что «своим лидерством способствуют укреплению общей безопасности и процветанию всех народов» и не спешат менять правила и порядок собственного участия в глобальных делах.
Практически с 1990 годов против России не прекращаются политико-пропагандистские атаки, обвинения со стороны Запада в неоимпериализме. Такой оценки удостаивается чуть ли не любой шаг Москвы, будь то защита национальных меньшинств в странах Балтии, защита граждан России в Южной Осетии, противодействие попыткам пересмотреть результаты Второй мировой войны или запоздалое введение рыночных цен в торговле энергоносителями с соседями.
Любой противник российского президента и Кремля автоматически становится демократом и другом Запада. Раз за разом звучат обвинения в энергетическом империализме, в ненадежности России как поставщика. При этом реальных проблем со снабжением клиентов ни разу не было, даже когда Москва не очень умело применяла жесткие меры, чтобы заставить Украину и Белоруссию платить по рыночным ценам за поставляемые им нефть и газ.
Раздаются полуофициальные призывы сделать военно-политический союз НАТО ответственным за обеспечение доступа стран-членов к зарубежным ресурсам.
Россию принято обвинять даже за ее позицию в отношении ядерной программы Ирана, хотя здесь интересы и даже политика Москвы и традиционного Запада совпадают почти полностью и расходятся лишь в нюансах, обусловленных географическим положением.
Очевидно, США и часть традиционного Запада пока оставили надежды на превращение России в дружественное государство. Наметился переход к политике «неосдерживания», но оно будет другим. Мир радикально изменился (хотя многие мыслят в категориях прежней эпохи). Тотальное сдерживание по модели холодной войны невозможно.
Американская стратегия: старые противники возвращаются
США проанализируют и пересмотрят приоритеты своей военной доктрины в контексте меняющейся мировой политической обстановки
Военно-политическая новость недели: США замораживают передислокацию своих воинских подразделений из Германии. Об этом заявил в пятницу 5 февраля президент Джо Байден, выступая в госдепартаменте с программной речью по внешней политике. Эксперты связывают приостановку вывода американских частей с необходимостью для США проанализировать и пересмотреть приоритеты военной доктрины в контексте быстро меняющейся мировой политической обстановки.
«Мы должны привести наше военное присутствие в соответствии с интересами нашей дипломатии», — цитирует Байдена РИА «Новости».
На протяжении многих лет американская внешняя политика отдает предпочтение применению силы, превалирующей над другими инструментами влияния. Эра бесконечных военных операций с участием армии США длится вот уже третьей десятилетие. Однако на фоне очевидных внутренних трудностей, таких как обострение расовой проблемы или вызов институту национального здравоохранения со стороны пандемии Covid-19, становится очевидным, что в будущем Вашингтону придется отчасти пересмотреть цели национальной безопасности и по-новому мотивировать своих партнёров — военное превосходство Pax Americana явно ослабевает, несмотря на огромный военный бюджет, передовые военные НИОКР и внушительный список союзников и вассалов.
Военная доктрина США и их основные противники
Официальный Вашингтон до сих пор рассматривает любой вызов военному господству США как угрозу глобальной свободе и безопасности, и это оказывает непосредственное влияние на американскую военную доктрину. В 2008 г. администрация президента Джорджа Буша младшего выпустила «Национальную оборонную стратегию», в которой победа над экстремистскими движениями определялась в качестве центральной задачи США, что вполне соответствовало духу объявленной ранее войны с мировым терроризмом. Однако в конце января 2018 г. Пентагон обнародовал незасекреченную часть новой «Национальной оборонной стратегии Соединённых Штатов». Документ определял приоритеты военной политики США, являясь, по сути, полноценной военной доктриной. В стратегии говорилось, что главный вызов процветанию и безопасности США — возрождение долгосрочной стратегической конкуренции со стороны, так называемых, «ревизионистских держав». Тогдашний министр обороны США Джеймс Мэттис пояснил, что отныне его страна сосредоточит свои военные усилия не на войне с терроризмом, а на противостоянии другим великим державам, прежде всего, Китаю и России.
В январе 2019 г. Пентагон представил первый за девять лет Обзор политики США в области противоракетной обороны, где в качестве важнейшей угрозы были названы ракетные потенциалы России, КНР, КНДР и Ирана, в связи с чем от американской системы ПРО потребовали умения защищаться от баллистических, крылатых и гиперзвуковых ракет. Это наглядно демонстрирует, как поменялось, по сравнению с девяностыми годами и даже началом нулевых (от администраций Клинтона и Буша-младшего к администрации Трампа) отношение Вашингтона к проблеме национальной безопасности. Американцы сегодня признают, что, столкнувшись с жесткой геополитической конкуренцией со стороны Москвы и Пекина, они больше не являются однозначным глобальным военным гегемоном. Именно здесь следует искать корни масштабной (в размере полутора триллионов долларов) программы перевооружения, анонсированной Трампом, и особой роли ВВС и ВМС, которую им отводят американские военные аналитики в проактивной стратегической конкуренции. По мнению американской стороны, новые системы вооружений должны будут помочь США в вероятной многодоменной (multi-domain) масштабной войне будущего.
Плацдармы и военные базы
Изменение американской военной доктрины в последние годы хорошо иллюстрирует дискуссия в военно-аналитических кругах Вашингтона о будущем системы американских баз, разбросанных по всему миру и лежащих в основе глобального господства США. В отчетах Министерства обороны упоминается более 600 объектов на восьми территориях США и в 45 странах. Следует учитывать при этом, что множество небольших объектов не достигают пороговых значений размера и стоимости, значимых для отчетности, поэтому фактически баз гораздо больше.
Исторически США использовали два разных подхода к базированию своих войск: модель Холодной войны и модель глобальной войны с терроризмом. Модель Холодной войны определялась концентрацией: чтобы сдержать экспансию советского блока, Вашингтон опирался на крупные базы со значительным количеством войск в нескольких ключевых союзных странах вокруг СССР. В первую очередь это были Западная Германия, Южная Корея и Япония.
Модель глобальной войны с терроризмом, напротив, определялась рассредоточением: она сформировалась в ответ на рост диффузных (проникающих) угроз, исходящих от транснационального терроризма и несостоятельных государств, а также снижение обычных угроз со стороны великих держав после окончания Холодной войны. Последствия террористических атак 11 сентября привели к сдвигу: США начали опираться на более мелкие базы («кувшинки») на обширных географических территориях — от Южной Америки до Африки, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии — и уменьшили свою зависимость от крупных баз предыдущей эпохи, слишком уязвимых для быстрого уничтожения со стороны сил противника. Такой подход получил название концепции A2/AD — от английского anti-access and area denial (ограничение и воспрещение доступа и манёвра). Концепция предполагает сдерживание противника за счёт создания повышенной опасности для дислоцирования или перемещения его сил в защищаемую местность.
Сегодня американские военные аналитики все чаще говорят об альтернативной модели базирования — т.н. «глобальной конкуренции», которая предполагает синтез преимуществ моделей Холодной войны и глобальной войны с терроризмом, минимизируя при этом их недостатки. Практически этот гибридный подход будет основан на трех принципах: упрочения, рассредоточения и сокрытия. Физическое укрепление инфраструктуры должно сопровождаться опорой на системы противовоздушной и противоракетной обороны США и их союзников, чтобы ослабить наступательные возможности противника. Сеть рассредоточенных баз дала бы возможность поддерживать большую скрытность американских сил, увеличивая количество целей, которые противник должен учитывать. Кроме того, США могли бы осуществлять некоторые усиленные передовые развертывания на давно существующих базах, поддерживая своих ключевых союзников.
Американский ВПК сигнализирует Байдену
Нашумевшая на днях статья главы Стратегического командования США адмирала Чарльза Ричарда для научного журнала Военно-морского института США Proceedings о реальной перспективе ядерной войны США с Россией и Китаем вызвала оживленную полемику и комментарии по обе стороны океана.
Действительно, вероятность обмена ядерными ударами между главными мировыми антагонистами не стоит сбрасывать со счетов. Однако, по здравому размышлению, можно понять, что предупреждающая риторика статьи адмирала Ричарда направлена в первую очередь на администрацию президента Байдена. Выделенные Трампом на модернизацию ядерных сил (новая подводная лодка, новый бомбардировщик, новая крылатая ракета и т.д.) полтора триллиона долларов не должны попасть под ножницы новых американских властей. Могущественное лобби американского ВПК через адмирала сигнализирует Байдену о том, что финансовая подпитка масштабной программы перевооружения должна остаться неизменной — несмотря на то, что команда избранного президента с огромным усердием старается переписать или свести к нулю наследие правительства Трампа практически во всех других сферах.
Священная корова военного бюджета
«Закон об ассигнованиях на национальную оборону» (NDAA) на 2021 финансовый год в размере 740,5 млрд долларов указывает на то, что глобальное противостояние с «авторитарными и ревизионистскими режимами» по всему миру будет, по мнению Пентагона, продолжаться вечно.
Сегодняшний военный бюджет США с поправкой на инфляцию значительно превышает бюджеты времён Холодной войны и приближается к уровню, зафиксированному в разгар действий в Ираке и Афганистане в начале 2010 гг. Скромная программа модернизации армии президента Обамы в размере 88 млрд. долларов превратилась в триллионные планы перевооружения, да и могло ли быть иначе, если только в 2018 г. 775 лоббистских фирм оборонного сектора экономики потратили более 126 млн. долларов (исследование Plowshares Fund), оказывая влияние на членов Конгресса? За последние пять лет не менее 1 млрд долларов, выделенных правительством США и военными подрядчиками, осели в карманах пятидесяти ведущих американских think tanks — аналитических центров. Сказочно обогатились и сами подрядчики — Northrop Grumman, Raytheon, Boeing, Lockheed Martin, General Dynamics, Airbus и т.д
Осмелится ли администрация Байдена, с первых же дней столкнувшаяся с экономическими проблемами, связанными с пандемией, сократить военные расходы? Бывшие министры обороны США Джеймс Мэттис и Марк Эспер заявили, что для исполнения Стратегии национальной обороны военный бюджет должен расти со скоростью от 3 до 5% (выше уровня инфляции) до 2023 г. Между тем, ранее в этом году несколько членов Прогрессивной группы внутри Конгресса внесли безуспешное предложение о сокращении оборонного бюджета на 10%. Чистая разница между этими двумя точками зрения составляет более 150 млрд долларов ежегодно.
Очевидно, что даже учитывая покупательную способность национальных валют, стоимость рабочих рук и сырья, Россия и Китай демонстрируют более
эффективное вложение финансовых средств в модернизацию ВПК. Достаточно сравнить десантно-высадочный корабль-док (ДВКД) типа «Сан-Антонио», обходящийся американским налогоплательщикам в 1,6 млрд долларов, со схожим по характеристикам китайским ДВКД «Yuzhao», который стоит 300 млн.
Все этим невероятные траты американского ВПК порождают анекдотичные истории о закупках чехлов на унитазы для ВВС за 10 тыс. долларов, или о подрядчике, получавшем с поставок запасных частей для нужд армии 4451% прибыли. Сегодня расходы на оборону составляют половину дискреционного бюджета США, и это на фоне не самой благополучной экономической конъюнктуры, высокого уровня безработицы, проблем общественного здравоохранения, необходимости модернизации гражданской инфраструктуры и обострившейся политической повестки.
Тем не менее, в недавнем интервью The Washington Post руководители крупнейших оборонных компаний назвали возможность того, что администрация Байдена значительно сократит расходы Пентагона, «маловероятной».
В итоге
За нескольких десятилетий, прошедших после падения Берлинской стены, военная стратегия США претерпела ряд заметных изменений. С глобального противостояния Холодной войны со странами-участницами Варшавского договора она переключилась на борьбу с международным терроризмом, а затем снова выбрала в качестве главной угрозы традиционных геополитических соперников в лице России и Китая. Сегодня американские вооруженные силы имеют исторически беспрецедентный глобальный охват, размещая на разных континентах почти 200 тыс. военнослужащих, дислоцированных на как минимум 800 военных базах, и поддерживая 11 оперативных авианосных групп, патрулирующих воды мирового океана.
И если последние тридцать лет были отмечены серьезными политическими — а часто и военно-политическими — потрясениями, то грядущее десятилетие обещает стать еще меньше стабильным или предсказуемым. Стратегический вызов, брошенный конкурентами военно-политической гегемонии Вашингтона в мире, вынудит американское правительство и дальше прикладывать огромные усилия для поддержания сети своих заморских баз и выполнения обязательств перед многочисленными союзниками. Администрация Байдена вряд ли пойдет на сокращение военного бюджета, однако поддерживать его ежегодный рост на уровне 3-5% она тоже не сможет. Пентагону придётся столкнуться с необходимостью искать непростой компромисс между размером своих вооруженных сил, их боеготовностью и необходимостью модернизации.
Тем не менее, следует отметить и некоторые позитивные сдвиги, отличающие взаимодействие новой американской администрации с российскими партнерами от позиции ее предшественников в Белом доме. Речь, конечно, идет о недавнем долгожданном продлении ДСНВ — ключевого элемента всей мировой архитектуры безопасности. Это событие стало хорошим примером взаимовыгодного сотрудничества Москвы и Вашингтона, когда обоюдный интерес в важнейшей сфере восторжествовал над проблемами взаимодействия по остальным вопросам.