Ты получаешь то на что соглашаешься
То, на что ты соглашаешься: как формируется самооценка на самом деле
О том, на что мы сами соглашаемся…
Мы постоянно с кем-то или чем-то сражаемся в попытках доказать свою самоценность и продемонстрировать самооценку.
Мол, смотрите, люди добрые, я вон как себя ценю, поэтому вы, червяки болотные, можете сколько угодно меня обижать и не признавать моих успехов, — внимания я вас не удостою, ибо моя самооценка отлично работает.
А кто-то идёт ещё дальше и умудряется вытворять из ряда вон уникальные фокусы — работать на не совсем любимой работе, отдавать туда всё своё время, мысли и силы, смотреть, как других повышают в должности, переживать из-за этого. Фокус в том, что он и не вздумает пойти и узнать прямо в лоб у начальника, какого рожна он обделяет и не повышает. Потому что самооценка не позволяет. «Негоже мне, гению и уникальному сотруднику, кому-то что-то доказывать. И так видно должно быть». И терпит дальше.
Некоторые вообще нарекли и обозначили самооценку каким-то живым существом, которое берётся само по себе и всё решает само по себе, а человек просто туловище на ножках. Я, говорит человек, и рад бы что-то поменять, но я боюсь, ибо у меня заниженная самооценка.
То есть, самооценка однажды пришла с ружьём наперевес, ворвалась в человека и захватила пространство. Он, бедненький, и рад бы стараться, но попал в плен и сделать ничего не может. Связан по рукам и ногам.
Комедия же, согласись? Грустная, но комедия.
Секрет самооценки прост:
Самооценка — это всего лишь то, на что ты соглашаешься. А то, на что ты соглашаешься, и есть то, что ты о себе думаешь.
Тут вылезает моя голова среди штор и дополняет:
Подумай, пожалуйста, над своей жизнью. Тихонечко так посиди, повспоминай… Мы все имеем право на ошибки, без них мы не познаем смысла жизни, не станем мудрыми, не ощутим счастья на контрасте с передрягами.
Естественно у тебя есть какая-то проблема или ситуация, которая беспокоит. Оцени её с точки зрения твоего согласия или нет.
С чем ты больше не хочешь соглашаться? С чем ты будешь расходиться в разные стороны в ближайшее время?
Ты получаешь то на что соглашаешься
В какой-то момент каждый человек понимает, что пора уже менять жизнь — так дальше нельзя. Только часто обнаруживается, что именно сейчас не хватает энергии, сил и мотивации на то, чтобы достичь целей. Да или просто на то, чтобы сделать хоть что-нибудь. Выжатый лимон. Обрести энергию и вдохновение помогут мотивирующие книги. Выберите ту, что больше соответствует вашей ситуации и душевному настрою. И читайте, читайте, читайте. А пока — несколько цитат для поднятия боевого духа.
Цитаты из книги «Без жалости к себе»
Те, кто добивается выдающихся результатов, обращают внимание даже на самые незначительные детали. Они чаще принимают мелкие, почти незаметные, но верные бытовые решения. Каждый день. Дело не в таланте, просто однажды они решили поступать именно так. Выбирать нужное.
Если бы люди поняли, что страхи не имеют никакой связи с реальностью, всем жилось бы куда лучше.
Люди переживают много негативных эмоций, оказываясь в тяжелой жизненной ситуации. Но если вы посмотрите на свою жизнь со стороны и поймете, что скоро все закончится, это может дать мотивацию и мобилизовать вашу силу воли.
Момент принятия решения поистине волшебен. Вы решаетесь что-то сделать, коренным образом изменить свою жизнь — и она предстает перед вами в новом свете.
Главное правило стратегического мышления гласит: чтобы тщательно проанализировать объект, нужно от него дистанцироваться.
Эмоции не дают нам выйти из зоны комфорта, но, если вы хотите стать лучше, придется постоянно переступать через себя и покидать ее. Вы и представить не можете, насколько расширится ваш диапазон позитивных эмоций, если вы только найдете силы шагнуть в неизвестность и взять на себя больше ответственности.
Любому человеку очень важно найти что-то, к чему он будет стремиться и за что будет бороться вне зависимости от обстоятельств. После того как вы поставите перед собой правильную цель, принимать решения будет легко и весело. То, что раньше казалось мучительной обязанностью, превратится в приятное занятие
Если это получилось у других, получится и у вас.
Исход игры определяется повседневной жизнью. Он скрыт в кажущихся тривиальными и непримечательными деталях, от которых на самом деле зависит, кто станет победителем, а кто — только вторым, кто сможет полностью раскрыть свой потенциал, а кто — нет.
Единственная вещь в этом мире, которую вы действительно можете контролировать, — это ваши мысли.
Цитаты из книги «А у меня получится?»
Если представить путь к цели как череду маленьких шагов, то обнаружится, что каждый шаг относительно прост.
Наше представление о возможностях определяется тем, как мы оцениваем ситуацию. Что мы видим в ней: испытание или угрозу? Сосредоточиваемся на перспективе ее использования или на неудаче? Эти возможности — некоторые большие, некоторые совсем крошечные — встречаются каждый день. Одни их замечают, другие нет. Кто-то за них хватается, кто-то отталкивает. А что делаете вы?
Совершенно естественно проиграть в том, чего прежде не делал.
Жизнь никогда не течет линейно. Проблемы неизбежны, вопрос в том, как мы их воспринимаем или с ними справляемся.
Многие люди терпят неудачу только потому, что сдаются в двух шагах от успеха.
Между достижением прогресса и пониманием, что мы его достигли, часто существует задержка, запаздывание по фазе. Иногда стоит просто довериться себе. Если мы продолжим свои усилия, то в конце концов увидим результат.
Цитаты из книги «Отказываюсь выбирать!»
Для многих перемены — возможность в очередной раз стать новичком — это то, что нарушает ход жизни, нечто угрожающее. Но ведь переменами можно наслаждаться!
Можно потратить даром жизнь, пытаясь соответствовать чьим-то стандартам, а для этого кого-то вы недостаточно хороши всего лишь потому, что он вас в принципе не понимает.
Не начав действовать, вы в любом случае потерпите неудачу.
Не надо выбирать! Знание, что вы умеете делать множество вещей и благодаря этому всегда можете прийти на помощь, дает ощущение собственной значимости и возможностей.
Если вы выполняете свои обязанности, то эгоизмом с вашей стороны будет как раз не делать то, что доставляет вам радость, не реализовывать свой талант.
Не рискуйте серьезно, не сжигайте мостов, но возьмитесь за что-то, чего вам хочется, и если не преуспеете — что тут страшного? Иногда неудача — лучшее лекарство от стресса!
Когда избавитесь от того, что вредит вашей жизни, в ней найдется место для того, что вы любите. Душевная изнуренность хорошо исцеляется творчеством и познанием.
Цитаты из книги «Важно не то, кто ты есть, а то, кем хочешь стать»
Поднимите планку. Делайте то, на что вы вроде бы не способны. Не задумывайтесь о пределе ваших возможностей. Делайте то, чего сделать не можете.
МЫ ХОТИМ получить идеальное техническое задание от идеального заказчика. Но так бывает очень редко. Покажите, на что вы способны. Прямо сейчас. Успешные решения часто предлагают люди, борющиеся с плохими техзаданиями.
Если вы зададите правильный вопрос, то получите верный ответ.
НОВАЯ идея может быть непонятной, глупой или одновременно глупой и непонятной. Нельзя судить о ней по описанию. Ее нужно воплотить.
Не ошибается тот, кто ничего не делает. Томас Эдисон сказал: «Во всех 200 лампочках, которые не работали, было что-то, что я учел в следующей попытке».
Занимайтесь своим делом, и тогда вы скорее создадите нечто «вечное».
Цитаты из книги «Микрорешения»
Чем труднее ваш выбор, тем больше вероятность, что вы себя от него освободите. Чем осуществимей обещание самому себе, тем реже у вас будет возникать потребность отвертеться от него и тем больше самоконтроля у вас останется для выполнения действий в соответствии с поставленной задачей.
Преобразование характера следует за обдуманным действием, а не предшествует ему.
Попав в череду положительных результатов всего одного сдвига в своем поведении, вы встанете на путь постоянного саморазвития.
Трансформация — это процесс, а не событие.
Искусство работы над собой строится не вокруг идеала, а вокруг приоритетов. Их надо правильно взвешивать и расставлять, чтобы добиться успеха, тогда они будут меняться вместе с вами.
Цитаты из книги «Важные годы»
У каждого человека есть внутренняя потребность вырасти до своего потенциала, — подобно тому, как из желудя вырастает дерево.
Бездействие порождает беспокойство и страх. Действие — уверенность и смелость. Если ты хочешь победить страх, не сиди дома и не думай об этом. Встань и действуй.
Существует всего один способ прожить жизнь счастливо: заниматься тем, что не только интересно, но и имеет смысл.
Знание — это не навык. Навык — это знание плюс 10 000 повторений.
Это очень легко — позволить неопределенности взять над собой верх, затаиться где-то в городской толпе или в родительском доме и ждать, пока наш мозг созреет сам по себе и мы каким-то образом получим правильные ответы на все те вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Но наш мозг устроен совсем не так. И жизнь устроена не так.
Искусство быть мудрым — это искусство знать, чем можно пренебречь.
Уже само наличие целей способно сделать нас счастливее и увереннее в себе. Наши цели показывают, кто мы есть и кем хотим стать.
Еще больше вдохновляющих книг — здесь. Действуйте и ничего не бойтесь. Все получится!
Понравилось? Подписывайтесь на нашу новую рассылку. Раз в две недели мы будем присылать вам 10 лучших материалов из блога.
Ты — это то, на что ты соглашаешься
О совместной работе галереи «Солянка», группы Gelitin и московских художников
Ты — это то, на что ты соглашаешься. В какой-то момент это со всей остротой чувствует любой, кто работает в культурной индустрии. Выставка Die Tusovka Runde об этом — о том, что каждый конкретный художник как социальная единица определяется тем, что именно ему предлагается, и тем, как он на это соглашается. У Луи Альтюссера есть словечко «интерпелляция» — окликнутость субъекта идеологией. Можно сказать, художник в общем — это тот, кого окликают. Конкретный художник — это то, каким именно способом окликнутый отвечает на зов. Государственная галерея на Солянке позвала сделать проект группу художников из Австрии Gelitin, которая в Москве известна с первой биеннале по работе с туалетом и гигантской сосулькой из мочи. Группа придумала проект и позвала принять участие российских художников. В результате получилась перекличка интерпелляций и выстроилась иерархия условий: условий существования галереи; условий, на которых были приглашены «желатины»; условий, на которых согласились участвовать местные художники.
Посреди галереи стоит большой деревянный агрегат. Один художник, как белка, ходит внутри большого колеса, которое с помощью приводного ремня заставляет вращаться круглый стол-холст: вокруг круга сидят остальные художники и раскрашивают медленно уезжающую из-под их кисточек поверхность, которая через несколько часов и несколько десятков циклов вращения по необходимости превращается в эффектное, по виду неоэкспрессионистское, густо проработанное тондо за неопределенным авторством. Но живописных амбиций у «желатинов» нет, они всего лишь придумали структуру, механизм. Правда, то, как структура устроена, определяет результат. Влияет на дело и кастинг. Среди тех, кто был приглашен к участию, много живописцев старшего поколения (тех, кто начинал в 1990-е, в многодельный, насыщенный образами и рукотворной ловкостью постмодернистский период расцвета галерей) и много веселой, не чуждой ручного труда молодежи (Алиса Йоффе, Анастасия Рябова, дуэт «ЕлиКука», Ирина Корина и другие). В списке числится и знаменитый своим пастозным мазком Зураб Церетели («Приходил, но только смотрел», — говорят работники «Солянки»), а также парочка малоизвестных на «актуальной» сцене членов Союза художников.
В разные дни работали разные компании. Когда молодежь, когда старшие. Я застала Гора Чахала, Владимира Дубосарского, Ирину Затуловскую, Александра Савко и еще несколько человек. В воздухе висела неловкость, но и определенная удовлетворенность. Видно было, что художникам нравится работать красками и вообще творчество. Они рады были быть востребованными в качестве тех, кто умеет писать, — и пусть разговор с «коллаборантами»-австрийцами не клеился, их позвали, они откликнулись и были довольны. Они были художники.
За день до того приходили другие художники, среди них — Анастасия Рябова, Варвара Геворгизова, Давид Тер-Оганьян. В отличие от живописцев 1990-х они производят искусство не как моторную практику рисования, а как практику социальную. Они, очевидно, откликнулись на зов «желатинов» потому, что те строят социальные системы. Но die Tusovka оказалась не дружеской и не совсем настоящей: работа, по замечанию Анастасии Рябовой, была не про сотрудничество, а про неравенство художников — и, похоже, такое объяснение ближе самим «желатинам», чем «Солянке», чья подача истории как коллаборации отдавала прекраснодушием.
Действительно, структуру эту можно было прочитать как нисходящую иерархию интерпелляций. «Желатины» были приглашены «Солянкой» как известные профессионалы, им оплачивали проезд и жилье, а также производство работ. Приглашенные ими российские художники работали за символический прирост, интерес, еду, общение и выпивку: стол с закуской и бутылками стоял в углу комнаты. Бутылки постоянно подносили, благодаря этому из неловкого молчания возникала die Tusovka. Tusovka, как и фуршеты, — ценность из 1990-х. Тогда мало говорили о трудовых правах, зато много говорили про сообщество своих. Это слово даже было в названии текста Виктора Мизиано об отечественной сцене этого десятилетия.
Но, кроме того, в комнате была еще одна категория людей — переводчицы и волонтерки. Они постоянно стояли за спинами четырех австрийцев, составляющих группу Gelitin. Австрийцы либо сосредоточенно раскрашивали холст, либо крутили колесо, но очень мало вступали в контакт даже с приглашенными художниками. Они работали как профессионалы. И когда их спрашивали, кто эти девушки, неотлучно стоящие у них за спинами, они удивились: «Мы были так заняты, что не заметили девушек». Так девушки оказались в этой цепочке крайними.
Почувствовавшие ситуацию молодые художники были смущены и позвали своих друзей, которые не были приглашены на проект: чтобы преодолеть заминку, им пришлось сделать то, что от них требовалось, — произвести тусовку. Тогда они тоже смогли быть довольными. Они были художники. На следующий день на сайте в списках участников добавились имена тех, кто не был приглашен, но все равно пришел.
Но хотя на эскизе-карикатуре к своему московскому социохудожественному комбайну художники изображены в «сниженном» виде — пукающими и блюющими, то есть телесно отдающими свой художественный продукт в результате вращения колеса, — в реальности встроенности через тело не получилось, все испортила культура. Комбайн, который построили «желатины» в помещении «Солянки», является в большей степени метафорой или притчей — в отличие от более буквальных, выходящих прямо из тела работ. С другой стороны, именно высокая метафоричность структуры Runde активно провоцирует участников на самоинтерпретации. Впрочем, тут есть и рекламная хитрость — яркие метафоры легче продавать, и потоки интерпретаций рождаются не только у художников, но также у журналистов, которые пишут о выставке. Парадоксальным образом эта притча-комбайн заставляет участников задуматься о своем месте в производстве, но одновременно заслоняет от них истинное положение. Увлеченно записывая красками поверхность и набираясь вином, они выдвигают разные версии касательно смысла своего существования в этом круге, заставляя вспомнить важный антиутопический мотив из 1990-х, который описан в пелевинском рассказе «Затворник и Шестипалый» — там цыплята обсуждают, как устроен их мир: а жили они на птицефабрике. Хитрость тут только в том, что сами «желатины» хоть и участвуют в работе наравне с другими художниками, но — на других условиях.
Такая нечувствительность к институциональному и гендерному контексту либо его намеренное вытеснение свойственны периоду яркого искусства 1980—2000-х, когда ради радикальных метафор были забыты строгие заветы англо-американской критики 1970-х. С другой стороны, вне зависимости от десятилетия такая нечувствительность развивается у известных художников, прибывших из развитых западных стран по приглашению незнакомых им институций менее развитых стран. Это можно назвать «непреднамеренным синдромом колонизатора». Художники шутят над фашизмом и эксплуатацией, но делают это так потрясающе остроумно, что превращаются в нечувствительных к изменчивому контексту звезд с шаблонными реакциями. Конечно, если воспринимать выстроенный в московском проекте механизм деланной жестокости и эксплуатации творческого труда автономно, то такая работа вполне однозначно читается в духе постмодернистской субверсии фашизма, ставшей заметной линией в искусстве Австрии, Голландии и Германии начиная с 1990-х. Как раз тогда возник целый ряд художников, которые в это и последующее десятилетие устраивали абсурдно жестокие, скандальные и зрелищные спектакли и строили подчеркнуто жесткие антиутопические структуры, цель которых заключалась в том, чтобы вывернуть наизнанку фашизоидный импульс, пронизывающий жизнь местной (особенно австрийской) буржуазии, — после прихода к власти националистических партий стало ясно, что его не победить простым морализаторством. Тут Gelitin встают в один ряд с Юпом ван Лисхаутом, Кристофом Шлингензифом и Джонатаном Меезе. И надо отдать им должное — не так уж просто по-умному работать с экскрементальной, уретральной и прочей телесной продукцией в 1990—2010-х.
С другой стороны, не так уж здорово строить художественную институцию в 2010-х по законам рекламы и пиара 1990-х, что пытается делать Федор Павлов-Андреевич, который продвигает Государственную галерею на Солянке. В этом пространстве «живая коллаборация группы Gelitin с российскими художниками» читается немножко как «коллаборация группы Gelitin с живыми российскими художниками». В немалой степени из-за недавнего проекта «Солянки» «Зоопарк художников», который бросает на историю с «желатинами» неприятную тень. Для галереи это уже, похоже, система: «Солянка» поймала волну партиципаторности, приспособив ее под свои нужды — нужды не самого популярного государственного выставочного зала, которым руководит не куратор, а энергичный пиарщик (не по должности, естественно, а по сути) и где поэтому вопрос посещаемости решается с помощью искусственного «производства жизни» — накачки инфоповодами. А для такого производства информационной жизни модель заранее простроенного партиципаторного «творчества» в связке с моделью artists is present подходит просто отлично. В итоге практики, связанные с успевшими уже порядком замылиться художественными идеалами горизонтализма, демократического участия, прямого действия и доступности, своим содержанием начинают иметь странный гибрид мазохизма и эксплуатации.
Ни группа Gelitin, ни российские художники, которые участвовали в ее проекте, не были свободны откликнуться на полученные приглашения любым способом: их варианты были ограничены определенными рамками. Проект стал удачей в том смысле, что несвобода и ограниченность возможного ответа художников на оклик стали содержанием и темой придуманной «желатинами» работы. Он стал неудачей потому, что сами «желатины» не показали виду, что их тоже окликнули — а следовательно, их собственные варианты тоже были институционально обусловлены. На уровне метафоры художник волен посадить себя в клетку сам или сделать это с другими. Проблема только в том, что метафора должна определенным образом отвечать реальной социологии проекта — несостыковки и недомолвки в партиципаторном искусстве, которое иронизирует над культурным производством, делают его предательски двусмысленным. Даже если произведение иронично, то бишь устроено как изнанка собственного смысла, и нехватку демократичности показывает через подчеркивание неравенства, тут должен работать железный закон обнажения приема: остроумную колонизацию не следует называть коллаборацией — это вводит в заблуждение и скрывает настоящий интерес. В конечном итоге художественная эксплуатация отличается от критики художественной эксплуатации не на уровне смысла произведения (даже если высказывание иронично и следует читать его наоборот), но только на уровне тех реальных социальных позиций, в которых оказались все участники.
«Таймер тикает — и ты лихачишь, чтобы успеть». Доставщики еды — анонимно и честно о своей работе
« Мне будет неловко, если встречу знакомых»
Андрей, стаж работы: один год
— Я довольно взрослый человек, уже не мальчик, не студент. У меня высшее образование, я работал в НИИ. Но сейчас я без работы.
И мне стыдно работать в доставке. Часто выхожу на смену в солнцезащитных очках. Мне будет неловко, если встречу знакомого. Может, это мои психи какие-то. Но так у многих, с кем я общаюсь.
Деньги, в принципе, неплохие: работая в НИИ, я получал 40–50 тысяч, а здесь могу 70–80 зарабатывать. Когда был локдаун, я в неделю зарабатывал 40 тысяч.
Плюс я люблю движение, занимаюсь спортом. У меня много разрядов. Мне эта работа подходит, потому что я люблю физические нагрузки.
Но в плане престижности… Я не готов об этом открыто рассказывать. Эта работа считается больше подработкой. На ней работают студенты, мигранты. Если меня кто-то спросит из знакомых, где я работаю, и я скажу: «В доставке», — мне начнут сочувствовать. Поэтому я это не афиширую.
Не сказал бы, что это адовая работа. Я работаю нерегулярно, не каждый день. Те, кто работает по 12 часов 30 дней в неделю, им, конечно, тяжело. Ты можешь работать, как сам захочешь. Нужны деньги — можно выйти раз в неделю. А можно каждый день. Нельзя только больше 12 часов, это лимит. А минимума, как такового, нет.
Если у меня нет сил или настроения, я могу не выходить. Никто штрафовать не будет, просто я не заработаю денег. И в то же время у меня были ситуации, когда очень нужны были деньги. Можно выходить 15 дней подряд по 12 часов, это будет тяжело, да. Но все равно не адово.
3 000–3 500 рублей в день — это неплохо. Курьеры работают как самозанятые, и в приложении «Мой налог» сразу отображается, сколько ты заработал. Часть заказов оплачивают на следующий день, часть — позже.
Есть система плановых и свободных слотов. Я могу в приложении выставить заранее, за день-два, планово, и на эти слоты нужно выйти обязательно. Например, есть слот «Центральный район, с 10 до 16 часов», я его ставлю себе и работаю.
На свободные слоты можно выходить, когда хочешь. Курьеров всегда много на районе, и нет такого, что я не вышел и всех подвел. Заказы все равно будут доставляться.
Могу работать прямо из дома: допустим, я собираюсь, одеваюсь, выставляю, что готов. Падает заказ, я вижу, что это, например, «Макдональдс» или какая-нибудь шаверма. Я вижу, какой ресторан, удаленность, что в заказе. Если заказ мне подходит, я его беру и отправляюсь прямо из дома. Ни с кем не пересекаюсь: ни с начальником, ни с коллегами.
Штрафы есть, но я их не получал за все время. Знаю, что они минимальные. За опоздание, например — три рубля/минута. Но система обычно дает времени с запасом, просчитывая, пеший я или на велосипеде.
Клиентов много, они все мелькают. Кому-то я что-то доставил, мы коротко приятно пообщались, но через полчаса я уже забыл этого человека.
Чаевые платят. Не как официантам, но тем не менее. Многие курьеры ездят грязными, выглядят не очень аккуратно и ничего не говорят, они, наверное, не получают чаевых. Изобретать велосипед не нужно: если вести себя культурно, быть опрятным и вежливо общаться, то каждый седьмой-восьмой человек платит чаевые. Это не существенная часть заработка, может, одна десятая. Но все равно бонус.
Однажды был большой заказ на 9 000 рублей. Это я доставлял пироги в пункт скорой помощи. Выходит врач, говорит «Спасибо» и дает мне чаевых тысячу. Я ему: «Так много? Вы не ошиблись?» А он: «Да нет, 10 процентов, как положено». Запомнилось, потому что я доставлял во многие дорогие, пафосные дома. Где сто заборов и пятьдесят охранников, лакеи, консьержи и так далее. Но там чаевых не дают никогда. Чаевые дают простые люди. Врач скорой помощи, небогатый человек, не из «Шаляпина» заказывал, но дал мне самые крупные чаевые.
«На улице в мороз ты ждешь, пока приготовят суши»
Олег, стаж работы: почти три года
— Для меня это экстремальный жизненный опыт, который я всегда хотел получить. С одной стороны, все мои работы были офисные, с большой ответственностью и относительно статусные. Я понял, что эмоционально устал от ответственности. И мне было интересно получить опыт простой работы на должности, связанной с общением с бесконечным количеством клиентов.
За эти три года условия работы менялись. Бывали периоды, когда они были просто сумасшедшие, но потом это исправлялось компанией.
Для меня это все — иллюстрация «дикого капитализма» и того, для чего нужно государственное вмешательство, охрана труда, социальные институты.
Например, была ужасная соревновательная система: ты соревнуешься с другими курьерами (потом от нее, к счастью, отказались). Самая быстрая треть курьеров получала зарплату заметно выше, чем остальные. На первый взгляд, это честно, как в спорте. А по сути, приводит к тому, что ты постоянно находишься в соревновании с невидимым противником. И просто хорошо делать свою работу уже недостаточно.
Получается, что даже если все курьеры будут работать хорошо, только треть получит повышенную зарплату. В этом нет справедливости. И это ужасно: ты не можешь расслабиться и понимаешь, что если свалишься с Олимпа, то сильно проиграешь по деньгам.
Простейшая дилемма, которую компания заставляет тебя решать неправильно, — это скорость и безопасность. Если ты спешишь, это напрямую влияет на безопасность твоего движения. И если ты неправильно расставляешь жизненные приоритеты, соревновательная система заставляет тебя нарушать правила.
Система таймеров не полностью адекватна. Таймер — время, за которое ты должен выполнить заказ, иначе будет штраф. В последнее время штраф, скорее, символический: три рубля — минута. Но психологически это действует: ты видишь, как тикает таймер, и начинаешь спешить, ехать на красный, лихачить, подрезать.
Для меня это основная работа, хотя работаю я относительно мало, 3–4 дня в неделю. Эта работа очень похожа на микропредпринимательство: здесь нет никакого внешнего стимула. Нет заказчика, который на тебя давит, нет коллег, нет начальника. Если ты не вышел на работу, то, в общем-то, всем все равно.
Мне интересно попробовать работать в этих условиях. Я исследую свою внутреннюю мотивацию. Чувствую, что это мой священный Грааль. Я хочу для себя четко установить, что меня мотивирует. Это такое упражнение. Но я думаю, что такой подход довольно редкий.
Большинству курьеров просто нужны деньги. Там сложная формула оплаты: она учитывает километраж, количество заказов, бонусы, надбавки. В среднем, получается около 300 рублей в час, если работать на велосипеде. Летом меньше, потому что меньше заказов и больше курьеров. Осенью, в плохую погоду, может получаться 400 рублей/час из-за надбавок и увеличения количества заказов.
Я думал, что у меня будут проблемы с клиентами.
Был стереотип, что это что-то вроде работы в «Макдональдсе»: туда люди периодически приходят качать права.
Но большинство клиентов относятся к курьерам благожелательно.
Однажды заказ пролился по вине ресторана — из-за плохой упаковки. Клиент истерил, ругался, а я оставался спокойным и все ему объяснил. Через какое-то время человек неожиданно позвонил и извинился за свое поведение. Было приятно.
Бывает, что попадаешь на невежливых менеджеров в ресторане. Они, видимо, так же относятся и к своим официантам. Часто тебе не дают сесть. Это бред: ты работаешь на ногах и ждать тебе тоже надо на ногах, они не могут поставить стул. Бывают места, где тебя не пускают внутрь, хотя сейчас уже начинается мороз. Ты приезжаешь и должен ждать на улице, пока какие-нибудь суши приготовят.
Этим должен заниматься работодатель: ставить условия, чтобы курьеров запускали в тепло и давали им стул. Когда какие-то рестораны, в том числе пафосные, относятся к курьерам по-скотски, работодатель в этом нам не помогает. Ему не до этого.
Потребители требуют доставки, рынок растет. Важно доминировать. И в этот период бурного роста на какие-то мелочи, не касающиеся напрямую их прибыли или доли рынка, компании просто наплевать. Там большая текучка. Даже их офис по найму больше напоминает магазин, рассчитанный на поток покупателей.
Они совсем не понимают, в каких условиях курьер работает. Тебе выдают дождевик, но он не спасает от дождя. При этом ты обязан носить форму. Это какая-то глупость. Чувствуется, что люди, которые принимают решение, просто отчитались и поставили галочку: «У нас есть форма». Но эта одежда не продумана в мелочах.
Главный враг курьера — дождь, а от него невозможно защититься в этом дождевике. Большинство людей в дождь ездят с мокрыми ногами, руками, спиной.
На решение этих вопросов я, например, трачу много смекалки, покупаю одежду, приспосабливаю под себя, что-то даже заказываю портному. Но большинство людей этого не делает. Они просто соглашаются на это: «Такие уж условия. Мне платят деньги за то, что я езжу мокрый».
В лучшем случае какой-то менеджер вышел один разок с рюкзаком и говорит: «Я все понял». Но он не работал в дождь, не работал 12 часов подряд. И на самом деле он не очень-то понял.
Самый простой пример — багажник на велосипед для сумки. Казалось бы, это первая мысль, которая должна прийти в голову. Если ты один раз потаскал эту сумку, особенно с каким-нибудь арбузиком внутри или двумя бутылками по пять литров, ты сразу хочешь поставить ее на багажник.
А прикол в том, что таких больших багажников нет для велосипедов. Их не бывает. Курьеры, кто порукастее, сами себе делают такие багажники. Когда я себе такой смастерил, я понял, что у меня все разделилось на «до» и «после».
Компания существует три года, и они до сих пор не догадались, что это нужно. Задуматься об этом можно было, просто посмотрев на курьеров на улице. И им ничего не стоит нанять инженера или просто дать денег веломастерской, заказать это оптом и распространять это. Вот одна из характерных деталей.
Я презираю своего работодателя, несмотря на то, что он платит мне деньги. И ведь это не какие-то бандосы. Это красивые, интеллигентные люди, мужчины моего возраста.
Они дают интервью про свои бизнес-успехи, все такие прогрессивные. Но для низового уровня идет двойной стандарт. Как будто есть экран между ними и нами, и они не видят, что внизу происходит. Да им и не выгодно это видеть. Им важнее задумываться о других вопросах: как наращивать свою долю, как захватывать рынок.
«Пролила в сумку рыбный суп — и все им пропахло»
Надежда, стаж работы: полтора года
— Я устроилась, когда началась пандемия. Но даже до нее смотрела на курьеров как на героев: у них классная работа, ведь они катаются на велосипеде. А велосипед — это моя жизнь. Я люблю велопоходы, путешествия. По Южной Америке ездила, по Уралу в ноябре, по Грузии. Не работа, думала, а мечта. У меня и сейчас такой романтический взгляд на нее сохранился. Я вижу в этой работе кучу плюсов.
Пешком бы я не стала, это не мой стиль. Пешком я люблю в горы, на треккинг. А тут именно из-за велосипеда пошла: хочу себя в форме держать, чтобы снова отправиться в велопутешествия при первой возможности.
Ребята все работают разные. Там и тренер по бодибилдингу был, и юрист, он в перерывах между заказами давал консультации. И тенор из Мариинского театра.
Его иногда узнают клиенты-театралы, когда он им доставляет заказы. Ему после ковида врачи посоветовали кататься на велосипеде, и он пошел курьером на ночные доставки. Ночью воздух чище. А потом понравилось, втянулся.
Я к этой работе отношусь как к приключению. В самостоятельных путешествиях ведь такая же непредсказуемость: ты не знаешь, в какой точке окажешься, каких людей встретишь, что тебя ждет. И тут то же самое, это как игра. Иногда в ресторанах долго ждешь, бывает простой. Или не пускают тебя внутрь зайти, стоишь на улице. А иногда, наоборот, предложат сесть, чай или кофе нальют. Ресторанщики — тоже люди разные. Это как квест.
Отдельная тема, за которую стоит любить эту работу, — встреча с городом. В какие парадные тебя иногда занесет, иногда такую красоту увидишь! Или виды прекрасные города — Петроградка, Васильевский остров. А бывает, что и на Пулковское шоссе уносит. Таймер, кстати, дают нормальный: успеваешь остановиться и сделать фотографию. И даже приезжаешь минут на 15–20 раньше.
У меня есть свой магазин, и я иногда разрываюсь между магазином и катанием. Сейчас вот уже неделю не каталась. Но, может, в воскресенье выйду. Я и дальше собираюсь так работать, почему бы и нет? Есть время, я катаюсь. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Это как другой вид деятельности. Когда-то я жила на одном конце города, а работала бухгалтером на другом. Очень, кстати, скучная и нудная работа. Не хотела бы я на нее вернуться.
Так вот, я каждый день ездила 36 километров на велосипеде туда и 36 обратно. Для меня это было как отдушина, как медитация. И тут тоже: ты ездишь, катаешься, тебе еще что-то платят.
Заработок тоже неплохой. Если дня три-четыре в неделю кататься часов по шесть, тысяч сорок можно спокойно заработать. Если вообще целыми днями работать, по 12 часов и 5–6 раз в неделю, то можно и 100 тысяч.
Для меня это как отдых. Отдых — это же смена деятельности. Вот я или в магазине работаю, или, когда устаю, еду кататься.
Минусы тоже бывают, как и у любой работы. Один раз я заплакала: был очень тяжелый заказ, я его еле довезла. Еще адрес не могла найти. И тогда просто села и расплакалась на лавочке: «Даже мужчинам это тяжело, а я — девочка».
Однажды у меня пролился в сумке рыбный суп. В ресторане его поставили крышкой вниз. И вот там все пролилось, воняло. Так было неприятно. Меняться сумками курьерам нельзя, если узнают, за это штрафуют. И это была такая жаркая зона: заказы свистят один за другим, а я уже два пропустила.
Меня выручила подруга, она была недалеко. Я понеслась к ней, взяла у нее чистую сумку, сказала, что вечером верну. Женщина, клиент, попалась адекватная: ей, конечно, привезут позже такой же суп, но это ведь еще придется ждать. Но она не ругалась, не скандалила. Неприятных людей мне вообще мало попадается.
Почти всегда встречаются улыбчивые люди. Я иногда сама заказываю еду на дом, так и чаевых ребятам дам, конфет или батончиков энергетических. Работа тяжелая, и доброта и улыбки очень приятны. Те, кто сидит дома и ждет заказа, почему бы им не быть приветливыми и радостными, ведь им еду привезли? Можно же просто одарить курьера красивой улыбкой? Такие вещи всегда приятны.
Интересно наблюдать. Как со стороны на все смотришь: как люди разрешают конфликты. Улыбкам радуешься, человечности. Иногда мы, курьеры, между собой приветствуем друг друга. А бывает, махнешь рукой, а человек такой хмурый, не ответит тебе. И думаешь: «Что же там у него стряслось такое?»
Бывает, люди так живут, что везде видят несправедливость. Им кажется, что их кто-то обижает. Я, наверное, просто по жизни не такой человек. Бывает, конечно, физически трудно. Но ведь и в походе трудно: но ты сама идешь напролом, и тебе за это никто не платит. Нет, я не готова путешествия на эту работу сменить. Я просто к тому, что готова к этим трудностям.
« Возил заказы, чтобы оплатить себе репетитора»
Никита, стаж работы: две недели
— Вам, наверное, много плохих отзывов говорили о доставках, а мой будет хорошим. Моя основная работа летом прекратилась, бездельничать дома — дело плохое, и я пошел работать курьером. Совместил спорт и полезное действие. Ездил на велосипеде.
Устроиться легко: ты сначала звонишь, потом приходишь и говоришь: «Я хочу стать курьером». Собеседование не пройти очень сложно. Единственное, плохо, что инструктажа нет. В первый раз получилось так, что я уехал без мобильного терминала, за это получил от клиента. Наверное, это и моя вина была тоже: почему не доглядел? Но вообще я был новичок и попросил своего начальника ввести в курс дела сразу. А это было проигнорировано.
Было мало неприятного, все, в принципе, хорошо. Там был хороший коллектив, и на кухне мини-библиотечка. Я вообще мало читаю по жизни, а там читал много.
Я работал два через один, выходил на полдня, с 10 утра до 15–16 часов. Ты сам выбираешь, сколько работать. Можешь вообще один заказ доставить и уйти, если на мороженое не хватает, например.
Есть специальное приложение, где видишь заказы. За каждый заказ ты получаешь определенную сумму в зависимости от средних чеков за месяц. В июне это было 140 рублей, в июле — 160 рублей. Мне кажется, преимущество именно в том, что платят не за часы, а за заказы. Бывало, надо доставить три заказа в одно место. Ты берешь сразу все три. Получается неплохая сумма за то, что ты за 10 минут скатался в одно место.
За две недели я заработал 4 197 рублей. Зарплата зависит не от того, насколько ты усерден, а именно от количества заказов. Бывает так, что пять часов сидишь и абсолютно ни одного заказа нет. Велосипедистам дают ареал в 5 километров, все, что дальше, берут курьеры на машине. Это логично: если дальше, ты можешь просто не успеть, учитывая, что аэродинамика коробки на твоей спине не способствует разгону.
А вот курьеры на автомобиле могут очень неплохие деньги там заработать.
Была одна конфликтная ситуация, когда меня отправили с заказом уже под конец смены. Я тогда опоздал минут на 20, во многом потому, что постоянно названивала служба поддержки: «Где заказ? Где заказ?» Мне пришлось в строгом тоне сказать, чтобы они не звонили каждые три минуты. Иначе я никогда этот заказ не доставлю. Это серьезно замедляет темп: при каждом звонке надо остановиться, слезть с велосипеда, ответить.
Чтобы уволиться, надо предупредить за две недели. У меня получилось странно: я поступил на работу, сразу спросил, как увольняться, и сказал, что я на две недели. К этому очень спокойно отнеслись.
Единственное, что было странно, — меня не трудоустроили официально. Хотя у меня и медкнижка была, и все, что нужно. И за деньгами нужно было ехать в офис.
Эта работа — для студентов, которые на лето оказались без средств для заработка. Мне просто нужно было оплачивать репетитора, а у родителей я просить не хотел. Когда я понимал, что вот в этот день оплатил себе занятие, можно было идти домой.