о развитии капитализма в сельском хозяйстве по прусскому пути в россии можно говорить
Капиталистические отношения в промышленности и сельском хозяйстве. Роль государства в экономической жизни страны
Содержание:
Капиталистические отношения в России складывались задолго до отмены крепостного права, но реформа 1861 года, а также последующие государственные преобразования 70х-90х годов XIX века послужили драйвером перехода экономики Империи к капиталистическому укладу.
К концу XIX века в стране закончилось техническое переоснащение промышленности, а вслед за этим сформировались новые классы населения, характерные для капитализма – буржуазия и пролетариат.
Особенности экономического развития России во второй половине XIX века
Развитие капитализма в России:
Сельское хозяйство в послеформенной России
Пореформенный – относящийся ко времени после реформ.
Сельское хозяйство для Российской империи было частью экономики, от которой шла львиная доля доходов государственного бюджета. Поэтому аграрный вопрос имел значительную роль в социально-экономической и политической жизни страны.
Согласно информации переписи населения 1878-1879 гг., в земельном фонде Европейской России числилось 391 млн десятин земли. Этот фонд имел три составляющих:
77% (79 млн десятин) частных владений в пореформенной России принадлежало поместному дворянству. Остальными 23% (33 млн десятин) владели:
В конце XIX столетия естественное население деревенской части страны росло, а земельные наделы сохраняли размеры. Из-за этого росло крестьянское малоземье.
В землевладении сохранялись следующие тенденции:
В начале XX аграрный вопрос обострился, что стало предпосылкой начала революции 1905-1907 гг.
Сельская община
Община сохранилась после реформы 1861 года. Как правило, каждой общине выделялся участок надельной земли, который затем делился и распределялся среди дворов, относящихся к общине. Разделение проводилось в соответствие с количеством ревизских душ, относящихся к конкретному двору общины.
В западных губерниях землепользование было подворных, но и на этих территориях существовали общины, которые, правда, не имели права заниматься земельными переделами.
Земля в крестьянской общине поземельного типа делилась на три вида:
Сначала переделы земли проводились по качеству участков и расположению. Далее разделение производилось в соответствие с числом душ и тягол дворов. Поэтому крестьянские наделы имели многополосный и чересполосный характер.
Практиковалось передел земли, при котором наделы отбирали у дворов с уменьшающимся составом семьи и отдавали в пользование растущим семьям. Чем больше земли находилось во владении одного двора, тем больше становилась повинность для этой семьи.
Для пореформенной России характерно применение критерия состоятельности двора (т.е. платежеспособности) при наделении землей во время переделов. Дворы наделялись землей и принудительно, если могли платить за нее налог. Сохранялась круговая порука – за неисправного налогоплательщика отвечала община для отбывания повинностей.
Функции общины:
При этом община не предотвращала разорение крестьянских хозяйств или закабаление бедных крестьян зажиточными.
Новые социально-экономические реалии привели к смене традиционных общинных порядков. Роль общины возросла во время революции 1905-1907 гг.
Капитализм в сельскохозяйственной отрасли
Традиционно выделяют два пути развития капитализма в сельском хозяйстве в пореформенной России:
Фермерский путь развития широко распространен там, где помещичье землевладение слабо развито:
Там, где крепостное право имело влияние вплоть до 1861 года, преобладал прусский путь развития.
С приходом капитализма в сельском хозяйстве появились новые тенденции:
При этом возросла специализация районов страны.
Район Империи
Специализация
торговое зерновое производство
Углубленная специализация регионов способствует налаживанию прочных экономических связей между районами страны, повышению урожайности за счет эффективного использования земель, продуктивности скота и повышению производительности труда из-за грамотного использования природных и человеческих ресурсов.
Промышленность послереформенной России
Для развития промышленности в Российской империи XIX-XX веков характерны следующие черты:
В 80е годы XIX века закончился промышленный переворот в стране. Механический труд вытеснил ручной, а паровые машины (современный вид техники того времени) стали незаменимыми в областях промышленности.
Новый экономический облик страны
Экономический облик пореформенной Империи определяла легкая промышленность. Второй по важности считалась горнодобывающая промышленность.
Старым промышленным районам (Московскому, Петербургскому, Прибалтийскому, Уральскому) составили конкуренцию новые:
С1866 по 1890 гг. количество предприятий, на которых трудились 100 рабочих и более, возросло в 1,5 раза. Это позволило России занять лидирующие позиции по уровню концентрации рабочих на крупных предприятиях.
Деятельность государства имела большое значение для модернизации экономики в пореформенный период. Проводилась политика протекционизма (поддержка отечественных предпринимателей), которая заключалась в следующем:
Благодаря этому в стране сформировался государственный капитализм.
Несмотря на это в Российской империи:
Так консервировались пережитки дореформенной системы с феодалами и крепостными. Это сдерживало экономический рост страны. Поэтому Россия сохраняла статус «догоняющего» государства по отношению к:
Хотя Российская империя уже тогда стала аграрно-индустриальной державой и входила в пятерку крупнейших производителей промышленной продукции.
Также экономическое развитие страны сдерживали формирующиеся монополии. В 90е годы XIX века капитализм становился монополистическим, хотя до этого имел черты свободной конкуренции.
Монополия – предприятие, которое в бесконкурентной среде полностью контролирует конкретную отрасль экономики.
В промышленности формировались картели и синдикаты.
Картель – монополистическое объединение, участники которого обладают финансовой и производственной независимостью.
Синдикат – монополистическое объединение, участники которого не имеют права самостоятельно сбывать продукцию, но обладают юридической и производственной независимостью.
Формирование монополий ускоряли экономические кризисы, наиболее значительный из которых – кризис 1901-1903 гг.
Экономические успехи промышленности никак не отразились на народе.
Согласно переписи 1897 года, население страны составляло 128 млн человек, 87% из которых – крестьяне.
Начисление налогов для этого сословия имело дискриминационный характер.
С учетом выкупных платежей они платили в 7-8 раз больше налоговых отчислений государству, чем помещики.
Стране нужны были реформы.
Преобразования С.Ю. Витте
Необходимые экономические реформы инициировал министр финансов Сергей Юльевич Витте.
Первоначальной задачей было промышленное развития страны. Реформаторскую работу в этой сфере Витте основывал на «теории национальной экономики» (за авторством Ф. Листа), суть которой заключалась в следующем:
«бедные страны» для достижения экономического роста должны сбалансировать импорт и экспорт продукции и услуг, а также проводить политику протекционизма.
Экономическая программа развития промышленности:
Итоги реформ С.Ю. Витте:
Американск. и прусск. пути развития сельск. хоз-ва
Характеризуя формы перехода от докапиталистического строя к капиталистическому в сфере аграрных отношений, В.И. Ленин писал: «. формы этого развития могут быть двояки. Остатки крепостничества могут отпадать и путем преобразования помещичьих хозяйств, и путем уничтожения помещичьих латифундий, т. е. путем реформы и путем революции. Буржуазное развитие может идти, имея во главе крупные помещичьи хозяйства, постепенно становящиеся все более буржуазными, постепенно заменяющие крепостнические приемы эксплуатации буржуазными; оно может идти также, имея во главе мелкие крестьянские хозяйства, которые революционным путем удаляют из общественного организма «нарост» крепостнических латифундий и свободно развиваются затем без них по пути капиталистического фермерства. Эти два пути объективно-возможного буржуазного развития мы назвали бы путем прусского и путем американского типа. В первом случае крепостническое помещичье хозяйство медленно перерастает в буржуазное, юнкерское, осуждая крестьян на десятилетия самой мучительной экспроприации и кабалы при выделении небольшого меньшинства «гроссбауэров» («крупных крестьян»). Во втором случае помещичьего хозяйства нет или оно разбивается революцией, которая конфискует и раздробляет феодальные поместья».
Не так давно Украина стала независимой. Вместе с этим пришлось полностью обновлять правовую базу государства, в течение нескольких лет был полностью переписан уголовный, семейный и другие кодексы, но аграрный кодекс не принят и по сегодняшний день. Благодаря изучению путей развития капитализма в сельском хозяйстве, Украина может принять правильное и выгодное аграрное законодательство.
Американский путь развития капитализма в сельском хозяйстве
Прусский путь развития капитализма в сельском хозяйстве
В 70-е гг. XVIII в. Германия оставалась феодальной страной. Если в Голландии и Англии под влиянием внутренних факторов и европейского рынка развивался капитализм, то в Германии наблюдалось господство барщинной системы. Торговля крепостными была обычным явлением. Феодальная экспроприация земли приобрела крупные размеры. Обезземеленные крестьяне переводились в разряд дворовых, получали господские харчи, обязывались даром работать на господском поле.
Причиной возрождения крепостничества послужило общее замедление экономического развития Германии в этот период. После великих географических открытий произошло перемещение торговых путей на Атлантический океан, начался упадок северо-итальянских городов, с которыми были тесно связаны города Южной Германии. Оставаясь политически раздробленной, Германия не могла принимать участия в географических открытиях, мировой торговле, ограблении колоний. Не смогла она использовать внешние источники первоначального накопления капитала, что сильно ослабляло разложение феодализма и развитие капитализма.
В силу этих причин Германия до середины XIX в. была ярко выраженной аграрной страной. Сельское хозяйство являлось решающей отраслью экономики.
Тем не менее, в последней трети XVIII в. в Германии ускорился процесс обезземеливания крестьянства. Снос крестьянских дворов в Пруссии, т.е. захват земель мелких землевладельцев крупными юнкерскими имениями, стал массовым явлением. Расширение дворянского землевладения за счет присвоения крестьянских земель особенно усилилось в конце XVIII в. Одновременно с экспроприацией крестьянских земель усилилась крепостная зависимость. Крестьяне были лишены всяких гражданских прав и не могли без разрешения помещика уходить в другое место.
Развитие капитализма в сельском хозяйстве Германии происходило путем превращения феодальных поместий в крупные капиталистические хозяйства, путем превращения помещиков в сельских капиталистов, а крестьян — в наемных рабочих. При этом и эксплуататоры, и эксплуатируемые оставались на своих местах, менялась лишь форма эксплуатации. В. И. Ленин назвал это прусским путем развития капитализма в сельском хозяйстве.
Почему прусским, а не германским? Потому что единого германского государства пока не было, а крупнейшим из германских государств была Пруссия. Кроме того, в западных землях Германии, как уже говорилось, крестьяне были освобождены с землей и без выкупа, и капитализм в сельском хозяйстве там развивался не прусским путем.
Конечно, прусский путь был наиболее мучительным и социально несправедливым для крестьян. Небольшие участки земли, которые не обеспечивали жизнь крестьянина, привязывали его к прежнему господину, позволяли эксплуатировать труд крестьянина полуфеодальными методами.
Но для развития сельского хозяйства этот путь оказался вполне благоприятным, потому что еще в период «второго издания крепостничества» юнкера переходили к крупному товарному производству.
Прусский путь развития капитализма в сельском хозяйстве сохранял господство юнкеров, реакционной группы населения, уже в силу того, что они были заинтересованы в сохранении определенных пережитков феодализма. Кроме того, юнкера были военной кастой: именно в их руках была армия. В Германии профессия военного, офицера считалась особенно престижной. Юнкерство стало реакционной силой, наложившей отпечаток на политику Германии в последующее время.
Особенности развития капитализма в сельском хозяйстве Украины в последней трети ХІХ в.
1) Развитие капитализма в сельском хозяйстве Украины шло прусским путем, при котором помещичье землевладение осталось господствующим в деревне. Шел медленный перевод этих хозяйств на капиталистические рельсы. Почти отсутствовала экономическая конкуренция в деревне, т. к. малоземельные крестьянские хозяйства были не в силах конкурировать с крупными помещичьими имениями.
2) Наличие двух систем хозяйствования в сельском хозяйстве:
— капиталистической системы, при которой вместо принудительного труда крестьян применялся вольнонаемный труд по договору с использованием сельхозтехники, удобрений и пр. (применялась в основном при выращивании технических культур на рынках льна, табака, конопли и т.д.);
— отработочной системы, которая почти полностью напоминала прежние феодальные повинности (например, барщину), но отличалась от них тем, что крестьянин был лично свободным и обрабатывал своим инвентарем поле помещика.
Лишь с 80-х годов XIХ в. более прогрессивная капиталистическая система стала преобладать над отработочной.
3) Начался подъем сельского хозяйства, проявившийся в постепенном росте урожайности, увеличении площади засеваемых земель (за счет распашки степных районов), в изменении структуры выращиваемых культур (увеличение удельного веса экспортных культур — пшеницы, ячменя, табака и др.; уменьшение — ржи), в увеличении ассортимента используемых сельхозмашин, применении удобрений и т. п..
4) Развитие капитализма привело к относительному аграрному перенаселению на Украине, и из-за малоземелья началось переселение крестьян в Крым, на Северный Кавказ, Сибирь, Дальний Восток и др. районы. В 80—90-е годы XIX в. из Украины переселялись сотни тысяч человек ежегодно.
5) Сохранение феодальных пережитков в сельском хозяйстве, сдерживавших развитие капитализма: помещичьего землевладения, отрезков и малоземелья крестьян, неполной собственности временнообязанных крестьян на землю (они могли передать землю по наследству, сдать в аренду, но не могли продать), сословной неравноправности населения и т.п..
В итоге: массовые выступления крестьян, анализ которых показывает, что крестьянство боролось за американское (фермерское) развитие сельского хозяйства, а большинство помещиков стояло за прусский путь. Наиболее быстро стали развиваться районы, где было незначительное помещичье землевладение и где преобладал американский (фермерский) путь развития (южные и степные районы Украины и Западная Украина).
Определенным выходом из трудного экономического положения для многих украинских крестьян было участие в сельскохозяйственных формах кооперации (артелях и др.), которые пытались ввести в этот период передовые общественные деятели России и Украины.
Итак, из всего вышесказанного мы видим, что пути развития капитализма в сельском хозяйстве – «американский» и «прусский» – имеют кардинальные различия как в процессе становления, так и по своим последствиям. «Американский» путь является революционным, но более демократичным, «прусский» же путь развития по сути не меняет зависимости крестьян, просто переводит ее в иную плоскость – теперь она не крепостная, а буржуазная.
В первом случае хозяин малого земельного надела становится реальным собственником и хозяйственником, во втором – хозяин такого надела превращается всего лишь из крепостного работника в наемного.
Таким образом, поскольку Украина в конце XIX в. пошла по прусскому пути развития капитализма в сельском хозяйстве, мы можем констатировать, что отмена крепостного права фактически не (или не намного) изменила положение бедных слоев сельского населения.
С течением времени малоземельные крестьянские хозяйства все-таки набирали силу, но не могли конкурировать с крупными имениями помещиков. Однако положительным последствием стал подъем сельского хозяйства, выражавшийся в первую очередь ростом урожайности и распашкой новых земель, что объясняется внедрением передовых технологий, а также увеличившейся личной заинтересованностью малоимущих слоев.
В таких условиях неминуемыми были массовые выступления украинских крестьян, ратовавших за «американское» развитие сельского хозяйства. Поскольку самыми быстрыми темпами стали развиваться районы с незначительным помещичьим землевладением и преобладанием «американского» пути, можно сделать красноречивый вывод о том, что именно такой путь развития сельского хозяйства и является наиболее эффективным и правильным.
О развитии капитализма в сельском хозяйстве по прусскому пути в россии можно говорить
Позднее В.И. Ленин сформулировал альтернативу, возникшую перед русским обществом, как выбор между «прусским» и «американским» путями развития капитализма в сельском хозяйстве. «Прусская модель» предусматривала существование свободного, но безземельного крестьянства. Поскольку вся земля оставалась в руках помещиков, то зажиточные крестьяне превращались в арендаторов, а бедные – в наемных работников, становясь батраками или уходя в город и пополняя ряды промышленного пролетариата. Таким образом, страна получала огромное количество рабочих рук для капиталистического производства как в городе, так и в деревне. Помещики-юнкеры превращали свои владения в крупные аграрные предприятия, производившие товары на рынок и становившиеся естественным продолжением стремительно растущих городских фабрик. Подобная модель развития обеспечила бурный рост экономического потенциала Германии в 80-е годы XIX века.
«Американская модель», напротив, предполагала полную ликвидацию помещичьего землевладения (в самой Северной Америке, впрочем, ликвидировать ничего не пришлось, поскольку феодальных отношений там просто никогда не было). Крестьянские хозяйства на свободной земле должны были превратиться в высокопроизводительные семейные фермы, конкурировать между собой и создать основы для развития капитализма в деревне. Постепенное разорение мелких ферм обеспечивало приток рабочих рук в город одновременно с ростом производительности в аграрном секторе экономики, а обогащение деревенской верхушки создавало устойчивый спрос на промышленные товары.
С точки зрения Ленина, Россия избрала «прусский путь», но в действительности царское правительство не сумело или не захотело по-настоящему последовать примеру Германии. Вынужденное выбирать между «освобождением без земли» и разделом помещичьих владений, оно выбрало нечто среднее. Крестьяне получили землю, но наделы их оказались совершенно ничтожными, «кошачьими». Наладить эффективное самостоятельное товарное производство на этой основе было невозможно. Хуже того, за полученную землю надо было платить выкуп или работать в помещичьем хозяйстве.
Реализация «прусской модели» предполагала наличие достаточно сильной городской буржуазии, способной быстро использовать массу высвобождающихся рабочих рук, содействовать модернизации помещичьих хозяйств. Германская буржуазия уже имела ко второй половине XIX века длительную историю, обладала значительными капиталами и деловым опытом.
Ничего подобного в России не было. «Прусский путь» в русских условиях не мог привести ни к чему иному, кроме массовой безработицы и стремительному росту социальной напряженности, многочисленным бунтам в городе и деревне, что вовсе не входило в планы реформаторов. В свою очередь, «американский путь» подрывал позиции помещиков, то есть того самого класса, на который традиционно опиралось российское государство. Поскольку же сильной буржуазии в стране не было, власти просто не на кого больше было опереться, даже если бы петербургская бюрократия решилась порвать со старыми привилегированными сословиями. Раздел помещичьих владений создал бы социальный вакуум, результатом которого, несомненно, стал бы кризис и распад всей политической системы [515].
Либеральные и радикальные мыслители могли сколько угодно спорить о преимуществах различных западных моделей, не задумываясь о возможных последствиях их внедрения. Напротив, петербургские бюрократы, мало интересовавшиеся теориями и «моделями», инстинктивно выбирали самое безболезненное и, по-своему, самое мудрое решение. В результате страна совершила очередной рывок вперед, двигаясь, однако, не по «прусскому» или «американскому», а по своему собственному, русскому пути.
Ничего особенно привлекательного в этом пути не было. Элементы капитализма не просто обречены были, по выражению Ленина, сосуществовать со средневековыми, варварскими и «азиатскими» структурами и порядками, они были непосредственно связаны с ними, переплетались, эволюционировали вместе. Даже в 1912 году Ленин был вынужден говорить про «преобладающую крепостническую форму современного русского земледелия» [516]. Самодержавно-помещичье государство было заинтересовано в формировании городского капитализма, всячески ему содействовало. Однако русский капитализм, сложившийся в подобных условиях, разительно отличался от западноевропейского. Его опорой в деревне был не фермер и не помещик-предприниматель английского или прусского типа. Аграрный капитализм русского образца опирался на общинного крестьянина и помещика, не слишком сильно ушедшего вперед со времен крепостного права.
О развитии капитализма в сельском хозяйстве по прусскому пути в россии можно говорить
ПЕРИФЕРИЙНАЯ ИМПЕРИЯ: ЦИКЛЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ
Развитие общественной мысли в современной России идет по одному узкому пути: умами завладела «теория цивилизаций». Книга Сэмюэла Ф. Хантингтона «Столкновение цивилизаций» как-то сразу вошла в моду, даже раньше, чем ее кто-либо успел прочитать. Ссылаться на нее могли сторонники противоборствующих политических взглядов – одни обещали возвращение России в лоно «европейской цивилизации», из которой она выпала не то в 1917 году, не то в XIII веке; другие, напротив, призывали охранять устои «русской» или «евразийской» цивилизации.
Между тем антиисторизм «цивилизационной школы» бросается в глаза при первом же ее соприкосновении с фактами. Само понятие цивилизации рассматривается как застывшее, «фундаментальное» – неизменное. Автор данной книги, историк и политолог Б. Кагарлицкий в противовес абстракциям, мифам и идеологическим спекуляциям «цивилизационной школы» доказывает, что Россия никогда не была страной, изолированной от мира. Русская история развивалась в полном соответствии с циклами мировой истории даже тогда, когда в России провозглашались изоляционистские идеологемы.
Работа Б. Ю. Кагарлицкого отличается научной основательностью, привлечением огромного количества фактического материала и охватывает весь период русской истории с древнейших времен до наших дней.
Введение ИСТОРИЯ КАК ПОЛИТИКА
«Опыт времен для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ничем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили», – горько констатировал выдающийся русский мыслитель XIX века Петр Чаадаев [1]. Впрочем, подобный пессимизм не помешал ему же позднее заявить: «Я считаю наше положение счастливым, если только мы сумеем правильно оценить его; я думаю, что большое преимущество – иметь возможность созерцать целый мир со всей высоты мысли, свободной от необузданных страстей и жалких корыстей, которые в других местах мутят взор человека и извращают его суждения. Больше того: у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникающих в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, которые занимают человечество. Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналом человеческого духа и человеческого общества» [2].
В начале 90-х годов XX века Россия в очередной раз удивила мир стремительными и неожиданными переменами. Крах Советского Союза, мгновенное превращение видных деятелей коммунистической партии в ярых либералов, поразительно быстрая и легкая смена лозунгов правящими кругами, перебравшими весь набор политических идей от «возрожденного социализма» и «правового государства» до сильной исполнительной власти и российского национального возрождения – и все это за одно десятилетие.
В «спокойные» периоды людям начинает казаться, что прошлое не имеет к ним никакого отношения. Его надо изучать по учебникам и монографиям. Обострение политической борьбы заставляет каждого человека, порой против его собственной воли, «жить в истории» и «творить историю». И тогда мы неожиданно обнаруживаем, что НАШИ НАДЕЖДЫ И ИЛЛЮЗИИ, ОШИБКИ И УСПЕХИ – ТОЖЕ ЧАСТЬ ИСТОРИИ, ЧТО МЫ ОТВЕТСТВЕННЫ ПЕРЕД ПРОШЛЫМ ТАК ЖЕ, КАК И ПЕРЕД БУДУЩИМ. И мы обязаны понять значение накопленного опыта для сегодняшнего дня просто потому, что иначе мы рискуем ничего не понимать в своих собственных действиях.
Все происходящее в стране могло бы показаться невообразимой и безвкусной фантасмагорией, если бы это не было нашей собственной жизнью и судьбой. Политические ошибки в России всегда стоили неимоверно дорого. Не для политиков, разумеется, а для страны. Поэтому, вглядываясь в прошлое, мы обычно становимся в позицию судей, если не прокуроров. Но поиски виновных в истории отнюдь не возвышают нас над событиями. Как раз напротив. В истории нет и не должно быть однозначных оценок и окончательных, не подлежащих обжалованию приговоров. Следовательно, мы должны не судить, а понимать.
Понять не значит простить. Понять прошлое означает быть способным преодолеть его. В конечном счете, речь идет о том, чтобы уметь изменить настоящее. Ради чего, собственно говоря, и существует история.
Нигде в Европе не спорят так яростно о деятелях давно минувших дней, как у нас в стране. Оценки Ивана Грозного, Александра II или Петра I неотделимы от политической позиции автора. Все эти персонажи и символы все еще «здесь», с нами. О них говорят так, будто они только что вышли за дверь. Вся страна напоминает огромный дом с привидениями, которые незримо (а иногда и зримо) присутствуют среди участников современных событий. Прошлое оказывается напрямую связано с будущим, оно порой кажется участникам событий важнее настоящего. При этом история оказывается предельно идеологизирована и политизирована. Разумеется, здесь нет ничего исключительного. «Власть над прошлым» есть форма политического контроля. Особенность России, однако, в том, что отсутствие сколько-нибудь развитых форм народного представительства сделало историю принципиально важной для легитимизации власти. Не имея возможности подтвердить свою законность честно полученным народным мандатом, сменяющие друг друга режимы и правительства принуждены были апеллировать к прошлому, к истокам.
Множество томов написано отечественными историками в жанре «поиска виноватого». Одни, со времен Карамзина, жалуются на татаро-монгольское нашествие XIII века, «задержавшее развитие страны», другие возлагают вину на революцию 1917 года или на большевиков, которые «столкнули Россию с правильного пути». «Славянофилы» обвиняют в бедах России Петра Великого, пожертвовавшего самобытностью ради западных веяний.
Можно искать объяснения всех бед в решении Владимира Красное Солнышко принять христианство от Византии, а не от Рима. Средневековые хронисты, правда, упоминают, что у князя Владимира были еще и другие варианты: например, принять иудаизм, что повергает в ужас сторонников теории «еврейского заговора».
«Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить…» – писал Тютчев. В самом деле, общие, «европейские» схемы, как правило, в России оказывались посрамленными. Но вот беда: попытки анализировать русскую историю с позиций национальной исключительности и «самобытности» проваливались столь же безнадежно.