какое произведение а солженицына открывало деревенскую прозу
Какое произведение а солженицына открывало деревенскую прозу
Название работы: «Матренин двор» А. Солженицына как начало второго этапа развития «деревенской прозы. Особенности этого этапа
Предметная область: Литература и библиотековедение
Дата добавления: 2013-09-05
Размер файла: 17.23 KB
Работу скачали: 11 чел.
Писатели «новой волны» (в 60-е В.Белов, В.Шукшин, В.Солоухин, В.Астафьев, Е.Носов, Ю.Казаков, Е.Лихоносов, Ф.Абрамов, позже В.Распутин, В.Крупин, Л.Бородин. и др.) смотрят на деревню иначе, видят в ней не то, что видели их предшественники. То, что занимало умы «овечкинцев», важное, но не главное. Теперь на первый план выходит другое.
Стало быть, при том же предмете существенно меняется содержание изображения.
Следствие очевидные изменения и в эстетической сфере: в области характерологии, в приемах психологического анализа, в авторской позиции, в принципах и способах организации повествования.
В чем выражается новый аспект? Чем определяется разница в литературе двух смежных десятилетий?
На первый взгляд, разница просто разительна, особенно если сравнивать литературу 50-х годов с начальным этапом развития новой волны «деревенской прозы» 60-х годов.
Овечкинская программа введение в действие принципа материальной заинтересованности колхозника в 1-й половине 60-х гг. с опозданием на 10 лет была в какой-то степени выполнена. Экономика сельского хозяйства пошла в гору. Деревня получила относительный материальный достаток. Проблема хлеба насущного в принципе была решена, ее острота была для деревни снята.
Теперь можно было подумать и о душе и литература круто меняет характер проблематики. Суть изменений:
Таким образом, пафос ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ И ПРОБЛЕМ сменяется пафосом ПОЭТИЗАЦИИ И ИССЛЕДОВАНИЯ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДУШИ.
Произошла очень существенная переакцентировка деревенской темы. И в начале, у истоков этого процесса стоят два произведения: вторая книга шолоховской «Поднятой целины» и рассказ А.Солженицына «Матренин двор». С последним из них в литературу возвратился толстовский, «каратаевский» тип крестьянского характера.
«Не стоит село без праведника» назывался этот рассказ в авторской редакции («Матренин двор» название тоже не свое, не авторское, а навязанное редакцией журнала, как было и с «Поднятой целиной», которую Шолохов назвал «С кровью и потом» и название «Поднятая целина», с которым это произведение вошло в сознание многих миллионов читателей, так и не принял (« На название до сей поры смотрю враждебно », писал он Е.Г.Левицкой, хотя и не стал его менять; точно так же поступил и Солженицын).
Вслед за Шолоховым и Солженицыным литература 60-х годов начинает все пристальнее вглядываться в реальное лицо крестьянина.
«Матренин двор» А. Солженицына это рассказ о беспощадности человеческой судьбы, злого рока, о глупости советских послесталинских порядков, о жизни простых людей, далеких от городской суеты и спешки, в общем о жизни в социалистическом государстве. Этот рассказ, как отмечал сам автор, «полностью автобиографичен и достоверен». Действие рассказа происходит в 1956 году, через три года после смерти тирана. Люди еще не знают, как жить дальше: из «пышной, горячей пустыни» бесчисленных лагерей они попадают «просто в Россию», чтобы навсегда затеряться где-нибудь в средней полосе «без жары, с лиственным рокотом леса».
В тот год быстрых перемен, когда «повелось по две по три иностранные делегации в неделю принимать», рассказчик Игнатьевич возвращается в новый мир из тех краев, откуда еще недавно живым мало кто мог вернуться. Судьбе было угодно, чтобы он остановился в деревушке Тальново, в доме «с четырьмя оконцами в ряд на холодную не красную сторону и с украшенным под теремок чердачным окошком».
Хозяйка дома Матрена одинокая женщина лет шестидесяти. О ней мы узнаем гораздо больше, чем о рассказчике. Эта женщина с незатейливым, деревенским именем много работала, несмотря на болезнь, работала бесплатно: «не за деньги за палочки». Солженицын описывает деревенский быт с изрядной долей иронии. Матрена Васильевна избу не жалела ни для мышей, ни для тараканов, ибо в шуршании мышей, непрерывном, как далекий шум океана, шорохе тараканов не было ничего злого, не было лжи. Шуршанье было их жизнью. Матрена отличалась трудолюбием: вставала в четыре-пять утра, «тихо, вежливо, стараясь не шуршать, топила русскую печь, ходила доить козу, по воду ходила и варила в трех судочках». Матрена никому не могла отказать: без нее ни одна пахота не обходилась. Денег она не брала, получала удовольствие от работы. Матренина покорность шла от сердца. Она не прислуживала, но служила окружающим и всегда была готова поделиться последним.
Дети Матрены умерли в младенчестве, муж пропал без вести на войне. Ей долго не оформляли за мужа пенсию, но она не озлобилась, осталась радушной, открытой и бескорыстно отзывчивой. Матрена напоминает библейскую Марию. Матрена воплощение идеала русской крестьянки. Ее облик подобен иконе, жизнь житию святой. Ее дом сквозной символический образ рассказа как бы ковчег библейского праведника Ноя, в котором он спасается от потопа вместе с семьей и парами всех земных животных, чтобы продолжить род людской. Матрена праведница, но односельчане не ведают о ее утаенной святости и считают Матрену просто неумной.
Несмотря на трагизм событий, в рассказе звучат очень теплые, светлые, пронзительные ноты. Он настраивает читателя на добрые чувства и серьезные размышления. Сквозь серость жизни пробивается надежда на что-то «светлое», и это воплощено в образе Матрены.
Художественная проза А. Солженицына: проблематика, поэтика, особенности организации повествования
Основной темой творчества А. И. Солженицына является разоблачение тоталитарной системы, доказательство невозможности существования в ней человека.
Но в то же время, именно в таких условиях, по А. И. Солженицыну, наиболее ярко проявляется русский национальный характер. Народ сохраняет силу духа и нравственные идеалы – в этом его величие. Нужно заметить, что герои Солженицына сочетают в себе предельный трагизм бытия и жизнелюбие, так же как в творчестве писателя сочетаются трагические мотивы и надежда на лучшую жизнь, на силу народного
Народные характеры показаны писателем в рассказах “Матренин двор” и “Один день Ивана Денисовича” в образах старухи Матрены и заключенного Щ-854 Шухова.
Нравственность. У Ивана Денисовича нет ненависти ни к кому. Он даже в охране видит жертв лагеря.
Охранники, русские люди, заняты бессмысленной работой. Завершается повесть спором Ивана Денисовича с Алешкой-баптистом. Алешка находит утешение в Боге. У Шухова же нет этого утешения: он человек от мира сего и не хочет довольствоваться сознанием своей праведности.
Земной человек, крестьянин Шухов, не может с этим согласиться.
На долю старухи Матрены выпало “много обид, много несправедливостей”. Но она, подобно Шухову, не обижается на мир, который относится к ней несправедливо. Говорит она с “лучезарной улыбкой”, доброжелательно, с “теплым мурчанием”.
Солженицын выносил и выстрадал этот образ-символ. В бескорыстии и кротости Матрены он усматривает долю праведности. Эта праведность идет из глубины души Матрены – она была “в ладах с совестью своей”. Об этом образе Солженицын пишет:
“Есть такие прирожденные ангелы – они как будто невесомы, они скользят как бы поверх этой жизни, нисколько в ней не утопая, даже касаясь ли стопами их поверхности? Каждый из нас встречал таких, их не десятеро и не сто на Россию, это – праведники…”
Related posts:
Какое произведение а солженицына открывало деревенскую прозу
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Деревенская проза
Ф.А. АбрамовФёдор Александрович Абрамов (1920-1983)
«Я горжусь тем, что я вышел из деревни»
Федор Абрамов родился в селе Веркола Архангельской области. С третьего курса филологического факультета ЛГУ ушёл в народное ополчение. После ранения его вывезли из блокадного города по льду Ладожского озера. Как нестроевик был оставлен в тыловых частях, затем взят в органы контрразведки “Смерш”, где прослужил до конца войны. Вернувшись в ЛГУ, закончил его с отличием, затем несколько лет заведовал там кафедрой советской литературы.
Из отзывов читателей:
«Такие книги читать обязательно надо, чтобы не быть Иванами, родства не помнящими.
«Прочла четыре книги о Пряслиных, и как вроде с ними прожила их нелегкие годы, с ними пахала, сеяла, жилы рвала. У нас кишка тонка так жить. Мельчаем, люди. Неужели вырождаемся?»
«Перечитываю книгу в третий раз. Каждая страница берет за душу. Слезы наворачиваются на глаза за все лишения, пережитые людьми во время войны и гордость за их мужество. И горько, что сейчас все это забывается и фашизм поднимает голову. Но вот такие книги не дают забыть».
Валентин Распутин родился в деревне Аталанка Иркутской области. Закончив местную начальную школу, он вынужден был уехать за пятьдесят километров от дома, где находилась средняя школа (об этом периоде впоследствии будет создан знаменитый рассказ «Уроки французского»). После школы поступил на историко-филологический факультет Иркутского университета. Дебютировал в качестве рассказчика (первые сборники “Край возле самого неба” и “Костровые новых городов” вышли в 1966 году). Первым произведением, принёсшим ему известность, стала повесть “Деньги для Марии” (1967). В полную силу талант писателя раскрылся в повести «Последний срок» (1970). Затем последовали повести «Живи и помни» (1974) и «Прощание с Матёрой» (1976), поставившие их автора в ряд лучших современных русских писателей. В 1981 году вышли новые рассказы: «Наташа», «Что передать вороне», «Век живи — век люби». Появление в 1985 году повести Распутина «Пожар» вызвало большой интерес у читателя. В последние годы писатель много времени отдает общественной и публицистической деятельности. Живет и работает в Иркутске.
Из отзывов читателей:
«Мой совет: читайте и размышляйте вместе с Распутиным. Если, конечно, душе не претит размышлять».
«Познакомился с Распутиным по фильму «Уроки французского» и после почти все, что попадалось прочитать, учило жить по мужски, крепко стоять на ногах, «уставать от усталости, а не от собственной старости». Он научил меня видеть, что блестит, а что драгоценно».
«Считаю, что Распутин незаслуженно подзабыт. В нем столько простоты, доброты, смирения и, в то же время, столько силы, такое единение с природой. Начинаешь понимать, как на самом деле всё просто в жизни, и как мало нужно человеку для счастья, и как легко можно разрушить это счастье».
В.П. АстафьевВиктор Петрович Астафьев (1924-2001)
Выдающийся русский писатель, один из немногих, кого ещё при жизни называли классиком. Он завоевал любовь миллионов читателей своей искренностью, неподдельной болью о судьбах своей Родины и своего народа.
Деревенская тема поначалу наиболее полно воплотилась в первой книге «Последнего поклона», повести «Ода русскому огороду», рассказе “Жизнь прожить”, многих “Затесях”… В них ощущение “малой родины” с ее подворьем и пашней как гармонического мироздания. Поэтизация естественности природного и хозяйственного круговорота жизни. Включенность в него как мерило истинности существования человека. Своеобычность национальных характеров.
Из отзывов читателей
«Начал с прочтения «Затесей»- гениально. Чем больше узнавал о творчестве писателя, тем больше восхищался. «Печальный детектив», «Царь-рыба», «Последний поклон»- лучше не бывает. Жёстко, честно, великолепный русский язык. Мой любимый писатель».
«Рекомендую всем книги Астафьева, они помогают не только увидеть «как там делают и поступают» другие, но заставляет больше покопаться в себе, представить себя в той или иной ситуации, задать вопрос «а как бы я? и что со мной было бы?»
«Писатель честный, жесткий, порой жестокий, не щадящий чувств читателя. Страшная, совершенно неудобоваримая, порой отвратительная, но Правда. »
«Пока читал, не отступала мысль: вот ведь какое чудо есть литература. Всем на равных условиях предложены 33 буквы и бумага. Один автор из такого конструктора сварганит избитую пошлую писанину, а другой соорудит блистательный изумруд, мудрый, честный и вечный! Вот такой изумруд Астафьева и попался мне в этот раз».
Василий Белов родился в деревне Тимониха Вологодской области. Его отец Иван Федорович погиб на войне, мать Анфиса Ивановна в одиночку растила пятерых детей (в своих воспоминаниях «Невозвратные годы» Белов подробно описывает всех деревенских родственников). После семи лет обучения в деревенской школе работал счетоводом, потом окончил ФЗО, где получил специальность слесаря, моториста и электромонтера. Армейскую службу проходил в Ленинграде. В газете Ленинградского военного округа опубликовал первые стихи «На страже Родины», а затем поступил учиться в Литературный институт имени А. М. Горького.
Многие рассказы и повести Белова, по определению критика Ю.Селезнёва, “небогаты внешними событиями, резкими поворотами сюжета. Нет в них и занимательной интриги. Но они богаты человеком”. По словам другого критика, М.Лобанова: “Ему доступна не речевая шелуха, а дух народного языка и его поэзия”.
Из отзывов читателей
«Я Василия Ивановича полюбил, когда начал читать его рассказы. И вот однажды я читал рассказ, где описывается предгрозовое состояние природы. Он пишет простыми словами так, что ты слышишь аромат трав, ты чувствуешь, как после грозы запах озона в воздухе стоит. Мне кажется лучше Белова о нашей земле, о нашей природе никто не писал». 
Борис Можаев родился в селе Пителино Рязанской губернии. В 1940 году, окончив школу, поступил на кораблестроительный факультет. В 1941 году был мобилизован, служил в Советской Армии до 1954 года. В 1948 году окончил Высшее инженерно-техническое училище ВМФ в Ленинграде. Будучи курсантом, посещал лекции на филологическом факультете Ленинградского университета. Проходил службу на флоте военным инженером в Порт-Артуре, Владивостоке. После демобилизации стал дальневосточным собственным корреспондентом «Строительной газеты», впоследствии работал в «Известиях».
Можаевым были написаны также детективные произведения: “Власть тайги” (1959), “Пропажа свидетеля” и “Падение лесного короля” (оба 1984), по которым создана кинотрилогия; пьесы; киносценарии; публицистические статьи.
В последние годы жизни работал над романом «Изгой», который не успел закончить (первая книга романа опубликована в журнале «Наш современник», № 2, 3 за 1993 год). События романа происходят на Дальнем Востоке в конце 1950-х годов, в его центре судьба военного инженера, затем журналиста Сергея Бородина, сына Андрея Бородина из романа «Мужики и бабы».
«Голос Можаева и прежде, и сейчас, спасал людей от безнадежной уверенности, будто «в наших краях правда не ночует». А. Турков
«Открыл для себя Можаева. Надо учиться жить вот на таких людях. Когда меня пусть по касательной, пусть случайно касаются такого масштаба люди, то это меня заряжает. Хочется делать дело, простите за тавтологию».
Василий Макарович Шукшин (1929-1974)
«Я не мог ни о чем рассказывать, зная деревню… Я был здесь смел, я был здесь сколько возможно самостоятелен».
Дебют в прозе состоялся в 1961 году, когда его рассказы опубликовал журнал “Октябрь”, а уже через два года (одновременно с выходом его первого фильма “Живёт такой парень”) вышел и первый сборник рассказов “Сельские жители”. Впоследствии при жизни автора выходили сборники “Там, вдали” (1968), “Земляки” (1970), “Характеры” (1973).
Самые значимые произведения Александра Солженицына. Справка
Церемония прощания с писателем и общественным деятелем Александром Солженицыным, скончавшимся в ночь на понедельник на 90-м году жизни, пройдет во вторник в Российской академии наук на Ленинском проспекте, сообщили РИА Новости в Общественном фонде Солженицына.
Известный русский писатель, нобелевский лауреат Александр Исаевич Солженицын ‑ автор многих произведений об истории России.
Первое же произведение Александра Солженицына ‑ рассказ «Один день Ивана Денисовича», опубликованный в «Новом мире» в 1962 году, принес ему всемирную славу. Потом увидели свет рассказы «Матренин двор», «Случай на станции Кочетовка», «Для пользы дела» и «Захар-Калита». На этом публикации прекратились, произведения писателя выходили в самиздате и за рубежом.
По статистике пик читательского интереса к Солженицыну пришелся на 1988‑1993 годы, когда его книги печатались миллионными тиражами. Так, например, в 1989 году «Новый мир» выпустил сокращенный журнальный вариант «Архипелаг ГУЛАГ» тиражом в 1,6 млн. экземпляров. Роман «В круге первом» с 1990 по 1994 год издавался десятью (!) различными российскими издательствами суммарным тиражом в 2,23 млн. экземпляров. «Раковый корпус» был переиздан в это же время девять раз. Но все рекорды побил манифест «Как нам обустроить Россию», изданный в сентябре 1990 года общим тиражом в 27 млн. экземпляров.
В последние годы интерес к этому автору несколько уменьшился. Эпопея «Красное Колесо» уже в 1997 году была издана только в количестве 30 тыс. экземпляров.
В 2006 году издательство «Время» подписало с Солженицыным договор об издании в течение 2006‑2010 годов его собрания сочинений в 30 томах ‑ первого в России и в мире. В конце 2006 года вышли три тома Собрания сочинений тиражом три тысячи экземпляров. В соответствии с договором с издательством, по мере реализации каждого из томов книги будут допечатываться в нужном количестве.
Публикация Собрания сочинений Солженицына началась с выпуска первого, седьмого и восьмого тома. Такая непоследовательность связана с тем, что писателю было очень важно внести последние авторские правки и увидеть напечатанной эпопею «Красное колесо». Она планировалась как раз на 7‑й и 8‑й том. Именно «Красное колесо», где Солженицын подробно исследует один из самых сложных и драматичных периодов в жизни России ‑ историю социалистической революции 1917 года, писатель считал главной книгой в своем творчестве.
Наиболее известные произведения писателя
Роман-эпопея «Красное колесо».
Первая книга эпопеи ‑ роман «Август четырнадцатого», вышел в 1972 году на английском языке. Первое издание в России ‑ Воениздат, 1993 год (в 10 томах), репринтное воспроизведение с собрания сочинений А. Солженицына (YMCA‑PRESS, Вермонт‑Париж, тт. 11 ‑ 20, 1983 ‑ 1991).
Основное литературное произведение Солженицына. Сам автор определил жанр, как «повествованье в отмеренных сроках».
По словам самого Солженицына, он потратил всю жизнь на изучение периода, относящегося к началу ХХ века. «В «Красном колесе» ‑ сгусток этого всего. Я постарался не пропустить ни одного факта. Я нашел закон революции ‑ когда раскручивается это грандиозное колесо, оно захватывает весь народ и своих организаторов».
Повесть «Один день Ивана Денисовича»
Опубликован в журнале «Новый мир» № 11 за 1962 год.
Рассказ «Матренин двор»
Опубликован в январской тетради журнала «Новый мир» за 1963 год.
В одной из деревень в глубинке России под названием Тальново поселяется рассказчик. Хозяйку избы, в которой он квартирует, зовут Матрена Игнатьевна Григорьева или просто Матрена. Судьбы Матрены, рассказанная ею, завораживает постояльца. Постепенно рассказчик понимает, что именно на таких, как Матрена, отдающих себя другим без остатка, и держится еще вся деревня и вся русская земля.
«Архипелаг ГУЛАГ»
Написан Солженицыным в СССР тайно в период с 1958 до 1968 (закончен 22 февраля 1967 года), первый том опубликован в Париже в декабре 1973 года. В СССР «Архипелаг» был опубликован в 1990 году (впервые отобранные автором главы были опубликованы в журнале «Новый Мир», 1989, №№ 7‑11).
В 1968 году был опубликован на Западе, в СССР был опубликован только в 1990 году.
В заглавии содержится аллюзия на первый круг дантова ада.
В СССР расходился в самиздате, в России впервые издан в журнале «Новый Мир» в 1991 году.
Написан в 1963-1966 годах по мотивам пребывания писателя в онкологическом отделении больницы в Ташкенте в 1954 году. Герой романа, Русанов, как в свое время и сам автор, лечится от рака в среднеазиатской провинциальной больнице. Главная тема романа – борьба человека со смертью: писатель проводит мысль о том, что жертвы смертельной болезни парадоксальным образом добиваются свободы, которой лишены здоровые люди.
Проза Александра Солженицына
При глубинном смысловом единстве проза Александра Солженицына (1918–2008) отличается удивительным поэтическим разнообразием. Это почувствовали в начале 1960-х годов читатели первых опубликованных рассказов нежданно явившегося великого, по-настоящему нового писателя: за «Одним днем Ивана Денисовича» последовали решительно несхожие с ним «Случай на станции Кочетовка» и «Матрёнин двор». Всякий раз новые художественные решения были явлены романом «В круге первом» и повестью «Раковый корпус», «крохотками» и «опытом художественного исследования» «Архипелаг ГУЛАГ». Даже каждый из четырех Узлов «повествованья в отмеренных сроках» строится по своим, особым, поэтическим законам. В книге А. С. Немзера, выходящей к столетию Александра Солженицына, предпринята попытка «медленного чтения» ряда его сочинений, истолкования их жанрового, композиционного, стилистического своеобразия, специфики солженицынского осмысления истории и человеческой личности. Особое внимание уделено диалогу с большой литературной традицией, который писатель вел на протяжении всего своего творческого пути. Андрей Немзер – историк литературы, ординарный профессор Национального исследовательского университета Высшая школа экономики.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Проза Александра Солженицына предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
К 100-летию со дня рождения Александра Исаевича Солженицына
Предлежащую книгу составили работы о нескольких сочинениях нашего великого соотечественника и — совсем недавно — современника Александра Исаевича Солженицына (11 декабря 1918 — 3 августа 2008). Перечитывать Солженицына (как и Шекспира, Сервантеса, Мольера, Гёте, Вальтера Скотта, Пушкина, Тютчева, Диккенса, Гончарова, Лермонтова, А. К. Толстого, Тургенева, Фета, Некрасова, Достоевского, Островского, Л. Н. Толстого, Чехова, Томаса Манна, Блока, Ходасевича, Пастернака, Мандельштама, Булгакова, Цветаеву…) — счастье. Счастьем этим я и хочу поделиться с теми, кому близко такое отношение к литературе. Подзаголовок — «Опыт прочтения» — следует понимать буквально.
В первой части книги речь идет о тех произведениях Солженицына, что писались в 1950–1960-е годы и принесли автору всемирное признание, знаком которого стала Нобелевская премия (1970). Это «Один день Ивана Денисовича» («Новый мир». 1962. № 11) и «Два рассказа» («Случай на станции Кречетовка» и «Матрёнин двор»; «Новый мир». 1963. № 1), появление которых радикально изменило литературную ситуацию в СССР и мощно сказалось на всем дальнейшем ходе российской истории. Это — роман «В круге первом», начатый еще в ссылке, видевшийся автору завершенным еще до того, как были написаны «Щ-854» (будущий «Один день…») и «Не стоит село без праведника» (будущий «Матрёнин двор»), претерпевший тактически обусловленные изменения, прочитанный благодаря сам — и тамиздату в «ослабленной» версии, восстановленный в 1968 году, но представленный читателям в своем истинном виде лишь десять лет спустя — в двух инициальных томах двадцатитомного Собрания сочинений Солженицына, которое писатель смог выстроить, лишь оказавшись в изгнании. Это — повесть «Раковый корпус» (закончена в 1967-м), за публикацию которой в отечестве писатель боролся страстно, но тщетно («Раковый корпус» широко ходил в самиздате, на Западе повесть была опубликована в 1968 году).
Работы об этих произведениях были написаны мной в 2012–2018 гг. Единственное исключение — статья «Рождество и Воскресение. О романе “В круге первом”» (1990), с которой начались мои солженицынские штудии. Хотя статья несколько сокращена, в ней видны «зерна» двух помещенных далее работ о романе. Надеюсь, снисходительный читатель извинит мне эти переклички, как и присутствие в главе о трех рассказах некоторых мотивов, подробно прописанных в главе о «Матрёнином дворе».
Читатель может упрекнуть меня за неполноту материала — и будет формально прав. Можно даже сказать, что книга получилась без начала, конца и вершины. Здесь нет глав, специально посвященных неоконченной повести «Люби революцию» (писалась в 1948 г. в марфинской шарашке, попытка продолжения была предпринята десятью годами позже), «двучастным рассказам» (1993–1998), повести «Адлиг Швенкиттен» (1998) и «опыту художественного исследования» «Архипелаг ГУЛАГ». Хочется верить, что следы моих размышлений и об этих сочинениях, и о рассказах конца 1950-х — начала 1960-х годов («Правая кисть», «Для пользы дела», «Захар-Калита», «Как жаль», «Пасхальный крестный ход»), и о «крохотках», пьесах, публицистике Солженицына сказались при анализе и интерпретации трех дебютных рассказов, романа, повести и «Красного Колеса». Мне кажется, что отсутствующие в качестве прямых объектов анализа тексты всё же в книге работают, упоминания о них (пусть беглые) позволяют увидеть объемнее те сочинения, о которых говорится подробно. И наоборот: пристально прочитанные сочинения бросают свой свет на оставшиеся в тени.
Что же до «опыта художественного исследования», то здесь считаю должным процитировать главку из Пятого Дополнения — «Невидимки» — «очерков литературной жизни», посвященную Мире Геннадьевне Петровой, главному и любимому «литературному собеседнику» Солженицына в 60-е годы, незаурядному текстологу, историку и ценителю словесности [2] :
…изо всех моих книг к единственной она не прикоснулась сотрудничеством, — я её не прикоснул, и не просилась она: к «Архипелагу». В том жёстком самодвижении нашей истории и её неленивым рукам было не к чему прикоснуться. И когда все три тома я принёс ей на пять дней прочесть — она, единственно только об этой книге, не сказала мне ни слова. Потому что эта книга сделалась сама — не в мастерских искусства, не вспоминая ни единого завета его, не соотносясь ни с единым правилом.
Эти строки «Телёнка» обожгли меня при первом чтении. Буквально вошли в душу. Потому даже в лекциях я «Архипелаг» цитирую довольно обильно, но почти не комментирую. Нет, я вовсе не считаю, что литературоведам заказано анализировать «опыт художественного исследования», — об этой книге уже написаны глубокие работы, и, надо надеяться, число их будет прирастать. У меня пока не получается. Хотя все, что я писал о Солженицыне и говорил о нем на занятиях со студентами, просвечено сердцевинным, по моему разумению, поэтическим тезисом «Архипелага» (Часть четвертая. «Душа и колючая проволока». Глава 1. «Восхождение» — почти точный центр повествования в семи частях):
Согнутой моей, едва не подломившейся спиной дано было мне вынести из тюремных лет этот опыт: как человек становится злым и как — добрым. В упоении молодыми успехами я ощущал себя непогрешимым и оттого был жесток. В переизбытке власти я был убийца и насильник. В самые злые моменты я был уверен, что делаю хорошо, оснащён был стройными доводами. На гниющей тюремной соломке ощутил я в себе первое шевеление добра. Постепенно открылось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями — она проходит через каждое человеческое сердце — и черезо все человеческие сердца. Линия эта подвижна, она колеблется в нас с годами. Даже в сердце, объятом злом, она удерживает маленький плацдарм добра. Даже в наидобрейшем сердце — неискоренённый уголок зла.
С тех пор я понял правду всех религий мира: они борются со злом в человеке (в каждом человеке). Нельзя изгнать вовсе зло из мира, но можно в каждом человеке его потеснить.
С тех пор я понял ложь всех революций истории: они уничтожают только современных им носителей зла (а не разбирая впопыхах — и носителей добра), — само же зло, еще увеличенным, берут себе в наследство.
Приведя одну цитату, чувствую, что здесь необходима и другая — из зачина Нобелевской лекции:
…вся иррациональность искусства, его ослепительные извивы, непредсказуемые находки, его сотрясающее воздействие на людей, — слишком волшебны, чтоб исчерпать их мировоззрением художника, замыслом его или работой его недостойных пальцев.
Археологи не обнаруживают таких ранних стадий человеческого существования, когда бы не было у нас искусства. Ещё в предутренних сумерках человечества мы получили его из Рук, которых не успели разглядеть. И не успели спросить: зачем нам этот дар? как обращаться с ним?
И ошибались, и ошибутся все предсказатели, что искусство разложится, изживёт свои формы, умрёт. Умрём — мы, а оно — останется. И еще поймем ли мы до нашей гибели все стороны и все назначенья его?
Не всё — называется. Иное влечёт дальше слов. Искусство растепляет даже захоложенную, затемненную душу к высокому духовному опыту. Посредством искусства иногда посылаются нам, смутно, коротко, — такие откровения, каких не выработать рассудочному мышлению.
Как то маленькое зеркальце сказок: в него глянешь и увидишь — не себя, — увидишь на миг Недоступное, куда не доскакать, не долететь. И только душа занывает… [3]
Для меня эти фрагменты «опыта художественного исследования» и Нобелевской лекции неразрывно связаны. Почему? Ответом (разумеется, приблизительным) мне видится эта книга — книга о писателе, неуклонно верившем в единство Правды и Поэзии, а потому — в будущее искусства, в частности — русской литературы.
Низко кланяюсь всем, у кого я учился думать: о Солженицыне, о словесности, о назначении и смысле искусства, о нашем прошлом, настоящем и будущем, о жизни и смерти, — ушедшим и здравствующим, близким по сей день и исчезнувшим (или почти исчезнувшим) из поля моего зрения, старшим, сверстникам и младшим. Поименный список получился бы и огромным, и наверняка неполным, но без сжатого обойтись не могу.
Александр Исаевич и Наталия Дмитриевна Солженицыны читали первоначальные варианты статей об Узлах «Красного Колеса». (Статья об «Апреле Семнадцатого» была завершена уже после смерти Александра Исаевича; с ней работала только Наталия Дмитриевна, заинтересованно относившаяся и к другим моим работам.) Их доброжелательные и точные замечания я по мере разумения стремился учесть при доработке статей и складывании книги. Не могу найти правильных слов, чтобы выразить переполнявшее при всех наших беседах и навсегда оставшееся со мной чувство восхищенной благодарности великому писателю и его первому редактору — благодарности за мудрые и стимулирующие мысль советы, снисходительность к моим промахам, бесценное доверие.
В последние годы я посильно участвовал в подготовке альманахов «Солженицынские тетради: Материалы и исследования» (М.: Русский путь; на сегодня вышло пять книг, шестая — в работе) и солженицынских семинарах, проходящих в Доме русского зарубежья имени А. И. Солженицына, что прямо сказалось в моих штудиях. Приношу искреннюю благодарность докладчикам (чьи выступления не пропустил), авторам «Тетрадей», сотрудникам отдела по изучению наследия А. И. Солженицына (множества эти пересекаются) и — с особым чувством — Г. А. Тюриной.
Я признателен студентам нескольких потоков бакалаврской программы «Филология» НИУ Высшая школа экономики, с которыми медленно читал рассказ «Матрёнин двор» (вводный курс «Ключевые тексты русской литературы») и/или обсуждал прозу Солженицына (заключительный этап курса «История русской литературы»). Сердечно благодарю выпускницу бакалавриата (ныне — магистрантку) Н. А. Бересневу, автора замечательных — никак по уровню своему не студенческих! — исследований, посвященных рассказу «Случай на станции Кочетовка» и поэме «Дороженька». Надеюсь на продолжение нашей совместной работы.
Меня глубоко тронула теплота, с которой руководители издательства «Время» откликнулись на предложение издать еще одну — уже девятую по счету — мою книгу. Большое спасибо А. М. Гладковой и Б. Н. Пастернаку.
Наконец, книга эта просто не сложилась бы, не ощущай я поддержки, веры в осмысленность моих занятий, сочувствия, проще говоря — любви. И потому всем сердцем благодарю мою жену Яну, дочерей Аню, Машу и Лизу, сына жены Сережу, Г. А. Антипову и Н. Н. Зубкова, Е. А. Кантор-Казовскую, Т. Ю. Кибирова, Л. Н. Киселеву (по ее настоянию я в далеком уже 2001 году прочел свой первый солженицынский спецкурс — в Тартуском университете, но дело далеко не только в этом), В. А. Мильчину, О. В. и К. М. Поливановых, Л. И. Соболева, С. И. Чупринина, Е. Я. и А. Д. Шмелевых.