Ангелина Шэн, Вероника Шэн. Канашибари 1. Пока не погаснет последний фонарь читать книгу онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Канашибари 1. Пока не погаснет последний фонарь
Ангелина Шэн

Вероника Шэн

Канашибари #1
Японские студентки Хината и Минори возвращаются из библиотеки домой на автобусе. Обычная поездка заканчивается страшным ударом, криками… и темнотой. Когда подруги вновь открывают глаза, улицы родного Токио меняются немыслимым образом. Да и в Токио ли они вообще? Здания покорежены и смяты, электропровода оборваны, тротуары утопают в мусоре. Лишь одна старинная лавка кажется целой и невредимой. Только стоит ли входить в этот странный черный дом с яркой вывеской «Начало нового кайдана»? Когда за подругами захлопывается дверь, они понимают, что попали в ловушку. И выход из нее один: сыграть с монстрами в игру и победить. Но можно ли оставаться человеком, играя по чудовищным правилам?

Ангелина Шэн, Вероника Шэн

Канашибари

Пока не погаснет последний фонарь

Том 1

© Ангелина и Вероника Шэн, текст, 2023

© ООО «РОСМЭН», 2024

Глава 1

?????

Доказательства лучше рассуждений

Внезапный удар откуда-то сбоку выбил из меня весь воздух. Голова дернулась влево, и шею пронзила резкая боль, которую почти сразу перебила новая боль. Она отозвалась во всем теле, особенно с правой стороны, разлилась по мышцам и костям как внезапный ледяной ливень.

Перед глазами потемнело, кабина автобуса закружилась, но я не могла понять: это у меня в голове или мир вокруг сошел с ума. Все мысли покинули мою голову. Вместо них остались режущий страх и жалящее удивление.

Все произошло очень быстро, но словно бы в замедленной съемке. Как издалека я услышала крики, грохот и скрежет. Мне даже показалось, что среди слившихся воедино звуков я расслышала голос Минори.

А потом все поглотила темнота. Из этой черноты я вылезала как из густого, вязкого болота. Веки слиплись, а отяжелевшая голова отказывалась подниматься. Я продолжала лежать, хотя из-за неудобной позы затекли и уже начали покалывать мышцы. На задворках сознания мелькнула мысль, что это были единственные неприятные ощущения. Ни боли от сломанных костей или порванных мышц, ни горячей крови, ни жара стертой кожи. И хоть это могло быть следствием болевого шока, всколыхнувшая мою душу паника улеглась.

Слабость наконец отступила, и я глубоко вдохнула, ощутив странную свежесть воздуха. Дождавшись, пока отступит тяжесть в голове, я медленно открыла глаза, оторвала щеку от чего-то шершавого и прохладного и осторожно приподнялась на локтях.

Зрение сфокусировалось не сразу, и какое-то время я лишь терпеливо моргала, ожидая, когда картинка перед глазами прояснится. Внешне я оставалась спокойна. О том, что произошло, напоминало лишь рвано колотящееся сердце.

Наконец ко мне вернулось зрение, и я медленно, чтобы не спровоцировать новый приступ головокружения, встала на ноги. Сердце все еще билось в груди как сумасшедшее. Оглядевшись, я поджала губы. Я не понимала, где оказалась. Точнее, как я тут оказалась. Я ведь… только-только я ехала… Мы были вместе… Мысли ускользали, и размытость воспоминаний неприятно саднила разум. Но я терпеливо собирала их по осколкам и внезапно испуганно оглянулась.

– Минори… – прошептала я. А затем почти крикнула: – Минори!

Ответом на этой пустынной улице мне была лишь тишина. Тогда я, подумав пару секунд, побежала вниз по улице, свернула влево, но быстро наткнулась на тупик. Я вернулась туда, где очнулась, когда из-за угла здания чуть дальше по улице появилась Минори.

Я облегченно выдохнула, увидев знакомое лицо. Оглядев подругу с головы до ног, я отметила, что и она вроде как не пострадала. Разве что выглядела совсем бледной и потерянной, словно только что проснулась. Внезапно в ушах раздался крик Минори, который, казалось, я слышала только что. Вот только чем он был вызван? И не кричала ли я сама, не слыша собственный голос в какофонии других криков и странного грохота?

– Хината-тян[1 — – тян (???) – именной суффикс в японском языке, примерный аналог уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке. Указывает на близость и неофициальность отношений. Употребляется главным образом детьми, близкими подругами, старшими по отношению к младшим, в первую очередь к девушкам.], – выдохнула Минори и ускорила шаг. Подойдя ближе, она тоже окинула меня взглядом: – Ты как?

Я покачала головой:

– Всё в порядке.

Я отвернулась, решив оглядеть место, в котором мы очутились.

– Точно все нормально? Ты была как раз справа от меня…

Точно. Разрядом электричества меня пронзило воспоминание. Авария… Наш автобус попал в аварию. Вот почему в ушах до сих пор раздавались отголоски странного грохота и скрежета, вот почему я помнила крики…

Но как мы оказались здесь? И где вообще оказались? Где автобус, где остальные люди?

– Ничего не сломала? Голова не болит? – продолжила Минори.

Я с легким раздражением взглянула на нее, но потом выдохнула и взяла себя в руки. Она просто проявляла заботу. Как и всегда. А сейчас как раз был повод, в отличие от многих других моментов.

– Точно. Все хорошо. – Я выдавила легкую улыбку, борясь с подступающей дрожью, и вновь огляделась. Мы стояли в безлюдном, темном переулке без единого фонаря. Двери магазинов закрыты исписанными граффити рольставнями, асфальт кривой и местами раздробленный, с покосившихся столбов свисают спутанные и рваные, явно нерабочие провода, а облупившиеся стены домов давно пошли глубокими трещинами. – Где это мы?

Минори, прищурившись, тоже огляделась.

– Надеюсь, это Токио, – пробормотала она. – Хотя я бы не отказалась от того, чтобы внезапно очутиться в Париже. Но… Мы же только что были в автобусе? Как это произошло? Что?..

Минори, явно сбитая с толку и напуганная, не договорила и искрящимися от тревоги глазами вновь посмотрела по сторонам.

Я не знала ответы на ее вопросы и сама совершенно ничего не понимала. Охватившее меня беспокойство грозило перерасти в страх, но я постаралась не поддаваться панике.

– И почему так темно? – испуганно поежилась Минори, и я вскинула брови, только сейчас осознав, что на темно-фиолетовом небе уже начали появляться звезды. – Был же день… Автобус отъехал в час…

Я судорожно вздохнула, вновь не найдя ответа. Из нашей памяти исчезла половина дня? В душе вихрем поднялось смятение, мешая мне собрать разлетающиеся мысли воедино. Если уже наступила ночь, получается, мы с Минори все это время… были без сознания? Или же случилось что-то, что вызвало у нас потерю памяти? Но что? И у обеих сразу?..

Меня пробила дрожь, но я постаралась взять себя в руки и не теряться даже в подобной пугающей ситуации. Особенно в подобной ситуации.

– И что думают мама с папой! – воскликнула Минори, запустив пальцы в волосы. – Я же никогда не возвращаюсь домой так поздно! И они знают, что в случае чего я бы их предупредила…

Я в панике распахнула глаза. Родители… Они наверняка не находят себе места, ищут меня, ведь мы с Минори и правда давно уже должны были вернуться.

Я прикоснулась к плечам: рюкзака за спиной не было. Быстро оглядевшись, я удостоверилась, что не было его и на земле. Если пропал рюкзак, то вместе с ним – и телефон. Я даже не могла позвонить маме или папе…

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я приказала себе собраться. Надо не паниковать, задаваясь вопросами, на которые у нас нет ответов, а попытаться эти ответы найти. И выбраться из сложившейся жутковатой ситуации…

Я попыталась успокоиться: хоть время и позднее, родители часто задерживались на работе. Возможно, они еще даже не поняли, что меня нет дома, еще не успели заволноваться и тем более испугаться.

Но значит ли это, что нас никто не ищет?

– Минори, где твой телефон? – без всякой надежды спросила я.

Минори, как и я пару мгновений назад, огляделась: похоже, ее сумка тоже пропала.

– Что же происходит… – хрипло произнесла Минори. – Нас обокрали? И почему я ничего не помню? Мы ведь даже с тобой не ели и не пили вне дома, нам не могли ничего подмешать…

В ее голосе прозвучало отчаяние, но я не могла позволить ему отравить и меня. Потеряться, по сути, не так уж и страшно. Всегда можно найти помощь – набрести на полицейский участок, например. Или попросить у кого-нибудь телефон и позвонить. Например, из какого-нибудь круглосуточного магазина. Что по-настоящему пугало, так это то, что я совершенно не помнила, как мы умудрились оказаться на этой полуразрушенной улице, явно в неблагополучном районе. Я не знала даже, что в Токио существовали подобные места.

– Нужно выйти на большую улицу, там сможем понять, куда нам идти, или спросим дорогу, – произнесла я так твердо, как могла, и Минори кивнула. – И найдем, откуда позвонить.

– Пойдем в ту сторону? – предложила она.

– Я была там, дорога ведет в тупик. А что там?

Я указала туда, откуда появилась Минори, и та пожала плечами, явно борясь с паникой:

– Я очнулась за углом, прошла вперед и увидела тебя. Так что стоит проверить…

Ее голос звучал неуверенно. Я кивнула, делая вид, что совсем не волнуюсь, хотя в голове роилось множество вопросов и рой этот больно жалил изнутри. Что? Как? Где мы?

Но теперь у нас появилась цель, и это чуть успокоило мои заискрившиеся нервы. Мы с Минори не помнили, как оказались в этом месте, не понимали, каким образом у нас обеих из памяти исчезло несколько часов… но сейчас надо просто найти кого-то, кто подскажет, где мы, и поможет связаться с родными. А там уже можно будет найти метро или попросить родителей забрать нас… Потом – поехать домой или же заглянуть для начала в больницу, но это уже следующий шаг. Я надеялась, что все прояснится и помощь врача нам не понадобится.

Должен же быть какой-то ответ… Должно быть логичное объяснение тому, что приключилось со мной и Минори. Одновременно и беспричинно. Сама я ничего толкового придумать не могла – мысли разбегались, а варианты, болезненными вспышками появляющиеся посреди хаоса размышлений, были один другого страннее и пугающее. Поэтому я решила не гадать – подобные мысли, сплошь мрачные и зловещие, лишь усиливали панику.

Я решительно пошла вперед, но спустя пару шагов обернулась. Минори все еще стояла на месте, глядя куда-то в сторону.

– Минори? – мягко позвала я. – Что случилось?

– Мне как-то не по себе… – пробормотала она. – В двадцать лет обычно ничего не помнят после вечеринки, а не после обычной поездки в библиотеку… У меня плохое предчувствие…

– Это не плохое предчувствие, – вздохнула я, чтобы Минори не услышала в моем голосе испуг. – Просто ситуация странная… Тревожиться из-за внезапной потери памяти нормально; было бы странно, если бы ты не обратила на это внимания.

Произнося подобные слова вслух, я понимала, насколько неубедительными они были. Однако ничего лучше в мою звенящую от напряжения голову не приходило.

– Наверно, ты права, – кивнула Минори. – И я такая голодная… Сегодня почти ничего не ела.

– Еще и место тут… странное, – продолжила я, настороженно оглядываясь. От узлом скрутившейся в груди тревоги мне стало холодно, и я посильнее натянула на пальцы длинные рукава толстовки.

Даже не потеряй я память и не перенесись из автобуса на незнакомую улицу, была бы совсем не рада оказаться в подобном месте…

– Нужно выбираться отсюда, – громче повторила я, придавая нам обеим уверенности.

Минори кивнула, и мы поспешно пошли вперед.

Свернув за угол, мы увидели другую улицу, более широкую. Она уходила вверх, и дальше виднелся, кажется, выход с пешеходной улицы на трассу.

Меня что-то напрягало, но на этот раз не потеря памяти, не странное происшествие, а нечто еще, что лишь разжигало огонек страха в моей душе, который я старательно пыталась погасить. И я все не могла понять причину этой смутной тревоги. Это была именно тревога, непонятное напряжение…

Странным казалось отсутствие людей – на новой улице мы вновь никого не увидели. По обе ее стороны располагались кафе и конбини[2 — Конбини (????) – небольшой круглосуточный магазин, предоставляющий широкий выбор товаров и услуг. Слово образовано от английского названия convenience store – «круглосуточный магазин».], но ни покупателей, ни случайных прохожих не было. Двери заведений заперты, свет не горит. Еще больше удивляли разбитые окна и покосившиеся вывески.

– Что за ужасный район… – пробормотала Минори, поежившись, и попыталась поплотнее запахнуть свой укороченный пиджак.

Я пожала плечами, словно пытаясь подобным жестом, полным равнодушия, прогнать тревогу, но в этом мне мешала мертвая тишина. Казалось, вокруг нас на сотни метров не было совсем никого.

– Давай пойдем быстрее. – Минори ускорила шаг.

Я последовала за ней, хотя и не умела ходить так быстро. Минори была капитаном волейбольной команды, а я со спортом не дружила, а потому даже в туфлях на невысоком каблуке она шла быстрее, чем я в кроссовках.

Слегка запыхавшись, я догнала Минори, которая застыла в конце улицы.

– Что такое?.. – начала было я, но тут же удивленно замолчала.

Перед нами открылся вид на город… И этот город…

Это был не Токио.

Высотки с обвалившимися этажами, ощетинившиеся обломками арматуры, взирали на нас темными провалами окон, а зазубренные осколки стекол в рамах казались застывшими слезами. Полуразрушенные дома перемежались заброшенными магазинчиками, напоминая декорации для дешевого фильма ужасов.

Пейзаж разваливающегося на куски современного города разбавляли дома в традиционном стиле, на удивление чистые и целые, словно прошедшийся по городу ураган аккуратно огибал их. Казалось, перед нами предстало ожившее суми-э[3 — Суми-э (??) – дословно «живопись тушью»; древняя японская техника монохромной живописи, в которой использовались тушь, минеральные краски и рисовая бумага.]. Или же это мы попали внутрь такой картины?

– Смотри, – тихо выдохнула Минори.

Я проследила за ее взглядом. Впереди стояла ухоженная матия[4 — Матия (??/??) – дословно «городской дом»; традиционный японский длинный деревянный дом, состоящий, как правило, из небольшого магазина в передней части здания и жилого помещения в задней части.] – длинный деревянный дом в стиле цумаири[5 — Цумаири (??), или цумаири-дзукури (???), – традиционное японское архитектурное сооружение, в котором главный вход в здание находится с одной или обеих остроконечных сторон.], когда вход расположен с узкой стороны. Последний раз я видела подобные дома в Киото.

Но эта матия с крышей, покрытой черной черепицей, не походила на наследство прошлого из Киото – она была мрачной и даже пугающей. Тем сильнее казался контраст с яркой вывеской на здании: «Начало нового кайдана»[6 — ????????? (Атараси кайдан-но хадзимари).].

– История о сверхъестественном? Что это? Как думаешь, зайти? – сдвинув брови, протянула Минори.

– Не знаю, выглядит подозрительно…

– Да тут все выглядит подозрительно, – нервно усмехнулась она.

– Минори… мы не в Токио. Это… – у меня затряслись руки. – Что это вообще за город? Почему он выглядит как после землетрясения?

– Не знаю… – простонала Минори и прикусила губу. – Может, действительно случилось землетрясение? И мы пострадали и поэтому временно потеряли память?

В голосе Минори прозвучала отчаянная надежда, словно подобная причина была менее пугающей, менее странной, чем тот факт… Что мы непонятно как оказались в совершенно незнакомом, жутком месте.

Из переулка рядом с матия вышли девушка и парень. Они огляделись и, посмотрев на вывеску, зашли в дом.

– Отлично, туда кто-то пошел! – воскликнула Минори, и взгляд ее посветлел от вспыхнувшей надежды. – Пойдем быстрее! Тем более в этом доме хотя бы на голову крыша не обвалится и можно будет спросить, что произошло. И взять телефон.

Я поспешила за Минори, едва не переходя на бег, чтобы не отстать.

Минори подошла к дверям, но замешкалась. Я, не сдержавшись, вздохнула и сама отодвинула дверь.

Мы оказались в небольшой передней комнате, в таких обычно располагаются магазинчики. В комнате стояли парень и девушка, которых мы заметили на улице, и еще одна женщина. Их взгляды сразу же обратились к нам, и я отодвинулась подальше, предоставив слово Минори.

– Здравствуйте! – преувеличенно бодрым тоном поздоровалась она и поклонилась, сжав пальцами ткань пиджака, чтобы унять дрожь. – Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы, где мы?

Девушка, которую мы видели на улице, на вид немногим старше нас, неуверенно посмотрела на парня, ее ровесника. Она хотела было что-то сказать, но он дернул ее за рукав платья и, помедлив, пожал плечами:

– Не имею ни малейшего понятия. Ни я, ни Акико-тян не помним, как тут очутились.

Меня пронзило разочарование, но я, прищурившись, чуть внимательнее посмотрела на этого парня… почему-то мне показалось, что он солгал.

– Мы с Саито были на вечеринке… – дрожащим голосом добавила Акико, кинув взгляд на своего спутника. – Веселились с друзьями. – Она всхлипнула, и Саито, сжав ее руку, притянул Акико поближе к себе.

Минори перевела вопросительный взгляд на женщину, но та хранила молчание, обхватив себя руками. Я же внимательно посмотрела на Саито и Акико, но, подумав, решила, что мои подозрения были надуманными. Зачем им нужно что-то скрывать?

Мы с Минори не имели ни малейшего представления о том, где и как очутились… Видимо, с этими двумя произошло нечто подобное.

От этой мысли мне стало еще больше не по себе.

– Мм… а что там дальше? Вы не заглянули? – Минори натянуто улыбнулась.

– Двери не открываются, – глухо ответила женщина.

– Может, пойдем отсюда, Минори? Не думаю, что мы здесь что-то узнаем…

– Зачем так торопиться? – раздался за моей спиной незнакомый снисходительный голос.

Минори вздрогнула от неожиданности, а я оглянулась.

– Кажется, вы не Минори. А я обращалась к ней, – мрачно произнесла я.

У входной двери, прислонившись к стене, стоял парень лет двадцати пяти в качественно сшитом костюме темно-серого, почти черного оттенка. Прямая спина, руки скрещены на груди, на губах полуулыбка – он явно не разделял общей нервозности.

Взгляд незнакомца упал сначала на Минори, а потом переключился на меня, и мне показалось, что в глазах его мелькнуло удивление, но эта искра исчезла слишком быстро, чтобы я могла говорить наверняка.

– Хозяева, скорее всего, заканчивают приготовления к приему гостей, – проговорил незнакомец. С его лица не сходила холодная улыбка.

Минори встрепенулась и уже открыла рот, чтобы спросить у незнакомца что-то еще, как сёдзи[7 — Сёдзи (??) – традиционный архитектурный элемент японского дома; дверь, окно или разделительная перегородка из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.] раздвинулись. За ними оказалась комната, погруженная в непроглядную темноту, которую слабый свет фонаря под потолком прихожей не сумел разогнать.

По коже пробежали мурашки – казалось, из глубины дома повеяло морозным холодом. Прикусив губу, я присмотрелась, но ничего не разобрала, слишком уж было темно.

– Некрасиво заставлять… хозяев ждать, – на секунду запнувшись, проговорил последний из пришедших и оттолкнулся от стены. Все с той же странной полуулыбкой он, не оглядываясь, исчез в темноте комнаты.

Несмотря на то что он ничего не объяснил, его вид внушал куда больше доверия, чем нервные и перепуганные лица остальных. И его слова… Этот парень явно что-то знал. А нам с Минори необходимо выяснить, что именно.

– Пойдем, – как можно более уверенно проговорила я, разбив воцарившееся в прихожей молчание, и направилась вперед. Мне не хотелось ни поддаваться тревоге, ни демонстрировать ее остальным – мне хотелось разобраться в этой сложной ситуации и выбраться из нее. – Минори? – Я обернулась.

Минори стояла, обхватив себя руками за плечи, больше не пытаясь выказывать бодрость и уверенность. Я с легким недовольством выдохнула и протянула ей руку:

– Пойдем, ты же так хотела узнать, где мы. Или предпочтешь и дальше слоняться по развалинам?

– Нет. Конечно нет. Пойдем, – непривычно тихо ответила Минори и схватила мою ладонь.

За нами двинулась молодая пара, и женщина, немного помешкав, тоже пошла к дверям.

Как только все мы оказались в темноте, сёдзи закрылись, отрезав нас от света, и мы оказались в таком мраке, что я не могла разглядеть даже своих рук.

Я, хоть и намеревалась выяснить у незнакомца, что ему было известно, застыла от неожиданности. Страха я еще не чувствовала, но тревога уже бежала по моим венам. Рядом часто задышала Минори, всхлипнула незнакомая девушка. Но никто не произнес ни слова.

Вспыхнул свет, и через пару мгновений я поняла, что это был напольный фонарь из синей бумаги. Мы очутились в островке его зловещего голубоватого света.

Единственным, что я увидела помимо фонаря, был старинный трехструнный сямисэн[8 — Сямисэн (???) – традиционный японский трехструнный щипковый музыкальный инструмент с безладовым грифом и небольшим корпусом, общей длиной около 100 см.]. Дальше освещенного пятачка ничего разглядеть не получилось, но мне показалось, что погруженное во тьму пространство гораздо больше одной простой комнаты… И я вдруг поняла, что свет от бумажного фонаря падал не на устилающие пол плетенные татами[9 — Татами (?) – маты из плетеного тростника, которыми в Японии застилают полы домов традиционного типа.], а на голый камень.

Легкий ветер, сырость… Не веря собственным глазам, я, присев на корточки, провела рукой по каменному полу. И похолодела.

Это был не пол. Я пригляделась, насколько позволял скудный свет единственного фонаря, и поняла: это действительно был камень. Как будто бы мы стояли в горах или на валунах у берега реки.

Я ощутила на себе взгляд и, подняв голову, поняла, что пришедший последним невозмутимый парень беззастенчиво наблюдал за мной и даже не попытался отвести глаза. Преодолевая дискомфорт, я продолжила эту игру в гляделки, но тут в тишине раздался голос, и я, поднявшись на ноги, посмотрела по сторонам, чтобы увидеть говорящего.

– Добро пожаловать! Сейчас вы станете героями нового кайдана!

Голос звучал из ниоткуда и отовсюду одновременно. Искаженный, словно размноженный эхом, он казался нереальным. Даже зловещим. В нем не было искусственности, как у компьютерного голоса, но… не было и чего-то человеческого.

– После сотворения мира Аматэрасу[10 — Аматэрасу, Аматэрасу о-миками (?????) – дословно «великая священная богиня, сияющая на небе»; богиня Солнца, главное божество в синтоизме.] и Цукиёми[11 — Цукиёми (??) – в синтоизме бог луны, управляющий ночью, приливами и отливами.] стали править на небе, а Сусаноо[12 — Сусаноо, или Сусаноо Микото (?????), – в синтоизме бог ветра, штормов и моря.] – на море. Сусаноо, младший из триады великих божеств, был подобен шторму, которым мог повелевать. Пренебрегая своими обязанностями, он насылал на сушу и море несчастья, строил козни другим божествам. Ничего удивительного, что терпение богов иссякло и они решили изгнать Сусаноо в Ёми[13 — Ёми, или Ёми но куни (/????), – дословно «Страна желтых вод»; страна мертвых в японской мифологии.], Страну желтых вод – царство мертвых.

Сусаноо отправился в небесное царство Аматэрасу – Такамагахару[14 — Такамагахара (???) – дословно «Равнина высокого неба»; в синтоизме – небесный мир, где обитают божества ками.]. Богиня солнца хорошо знала брата и его непредсказуемый характер, а потому стала готовиться к войне. Но вместо того, чтобы напасть, Сусаноо лишь умолял о прощении – и получил его. Однако прошло время, и, несмотря на обещания не совершать прежних ошибок, Сусаноо серьезно оскорбил Аматэрасу. Богиня солнца так опечалилась, что спустилась с небес и спряталась в глубокой пещере.

И весь мир погрузился в кромешную мглу.

Тогда боги, отчаявшись открыть пещеру, решили выманить Аматэрасу, устроив поблизости пышное празднество, и поставили у входа в убежище богини зеркало. Услышав веселые крики, музыку и смех, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и увидела собственное ослепительно сияющее отражение. Очарованная, богиня вышла из укрытия, и боги тут же закрыли вход в пещеру.

Вернулась Аматэрасу – и свет солнца вернулся в наш мир…

На секунду воцарилась тишина. А затем театральная и эмоциональная манера речи рассказчика изменилась, голос стал вкрадчивым и зловещим:

– Однако пока солнце еще не вернулось в мир людей, и он принадлежит мраку и всему, что обитает в нем. Ваша задача – выманить богиню Аматэрасу из пещеры и вернуть солнечный свет в погрязший во мраке мир, пока смерть не стала править и в надземном царстве! Для этого исполните правильную мелодию на сямисэне. Но сначала вам нужно ее расшифровать. Внимательно слушайте дальше…

Осенний день,
Опадают листья,
Приближается зима[15 — ???? / ????????/ ???? (Aki-no-hi-ni / Ha-ga-ochiteimas / Fuyu-ga-kuru; Аки-но-хи-ни / Ха-га-отитэимас / Фую-га-куру)].

Холодный дождь,
Горячая лапша,
Традиция![16 — ???? / ????? / ???? (Tsumetai-ame / Atatakai-ramen / Fuubutsushisa; Цумэтай-амэ / Ататакаи-рамэн / Фубуцусиса).]

Иллюзии опасны,
Секреты – это оружие,
Не дай себя одурачить[17 — ????? / ??????? / ????? (Genso-wa-kiken / Himitsu-ga-bukidesu / Damasarenai; Гэнсо-ва-кикэн / Химицу-га-букидэс / Дамасарэнай).].

– Вы должны завершить историю. Только от вас зависит, каким будет конец кайдана. Время пошло…

Голос стал очень низким и теперь действительно звучал пугающе.

Я нахмурилась от недоумения, пытаясь сопоставить все то, что видела, все то, что слышала… Но не могла.

Что происходит?

Мы с Минори зашли в матия, чтобы разобраться в произошедшем, чтобы найти хоть какие-то ответы… Но вопросов стало только больше. И почему-то мне казалось, что потеря памяти сейчас была не главной нашей проблемой.

– Что это? – удивилась женщина. – При чем здесь Аматэрасу? Какая мелодия? – Она выглядела раздраженной. – Это розыгрыш? Нас снимают? Выпустите нас отсюда, мы ни на что такое не подписывались!

Незнакомец в костюме громко вздохнул.

– Думаю, лучше для начала все-таки выполнить задание. – Он странно улыбнулся.

– С чего бы это? Я ухожу! – воскликнула женщина.

– Двери наверняка заперли… – неуверенно протянула Минори, явно не понимая, что делать дальше.

Я молчала, напряженно оглядываясь: что-то не давало мне покоя. И это что-то не было рассказанным непонятно кем мифом и странной загадкой. Что-то другое, но я все не могла понять, что именно, и это доводило до предела мои и без того натянутые нервы.

– Мне все равно! – зло бросила женщина и направилась к выходу.

Она уже собиралась пересечь границу между светом и темнотой, как вдруг незнакомец в костюме схватил ее за рукав кофты и резко дернул назад.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась женщина, оборачиваясь.

Внезапно что-то черное, оказавшееся темнее мрака вокруг, выскочило из темноты рядом с тем местом, где только что стояла женщина, и та, громко вскрикнув, отшатнулась. Это нечто исчезло в темноте так быстро, что я даже не разобрала, чем оно было.

Зато теперь я поняла, что меня напрягало.

Звук. Совсем тихий, но слышимый. Такой, словно что-то острое скреблось о камни.

По моей коже пробежала дрожь.

Женщина тихо застонала, и, переведя на нее взгляд, я удивленно распахнула глаза. Рукав незнакомки пересекали четыре длинных разреза, из-под которых виднелись кровоточащие царапины.

– Я же сказал, что лучше сначала сыграть, – заметил парень в костюме.

Его случившееся явно не впечатлило.

Минори кинулась к раненой и обеспокоенно осмотрела ее руку.

– Они поверхностные, крови совсем немного. Видимо, вам помогла кофта.

– Или я, – тихо фыркнул парень в костюме.

Я резко развернулась к нему.

– Вы знали? – тихо выдохнула я, и это прозвучало скорее как утверждение.

Я не ошиблась. Этот парень действительно что-то знал, однако, как оказалось, совсем не то, на что я рассчитывала.

– Про что? Про этих монстров? Конечно же, нет. – Он хладнокровно пожал плечами.

– Тогда почему предупреждали? – так же тихо и бесстрастно продолжила я задавать вопросы.

Мне стало еще тревожнее. Нет, мне стало страшно, просто я не признавалась себе в этом, чтобы не поддаться панике.

– Когда проходишь кайданы, всегда так. Не выполнишь задание – живым не выберешься. Кайдан – это страшная история о сверхъестественном.

– Что ты несешь? – истерично выкрикнула женщина, у нее застучали зубы.

Стоявшая рядом Минори не просто побледнела, ее лицо стало оттенка мела, а глаза широко распахнулись.

– Какая еще история о сверхъестественном? Почему не сказал прямо? – нервно спросила Минори, и я забеспокоилась, что у нее начнется истерика.

– Представлял вашу реакцию, – ответил парень все с той же холодной улыбкой. Но потом его ледяной взгляд упал на молодого человека и девушку, молчавших все это время. – Можно и у них спросить, почему ничего не сказали?

– Мы не знали! – воскликнула девушка, и ее друг хмуро и даже со злостью посмотрел на парня в костюме:

– Мы же сказали, что не знаем, где мы и как тут очутились.

– Охотно верю, – усмехнулся парень в костюме. – Вот только это не ответ на вопрос. Вы проходите уже не первый кайдан и прекрасно знаете правила.

– О чем ты?! – дрожащим голосом воскликнула раненая женщина.

Я тоже не понимала, о чем говорил парень в костюме, только догадалась, что мои подозрения были верными: те двое нам солгали. Или просто не сказали правду.

– Саито… – пробормотала Акико, испуганно глядя на своего друга.

– Подожди, – бросил он, отодвигая вцепившуюся в него Акико в сторону, и шагнул ближе к парню в костюме. Взгляд Саито стал совсем мрачным. – С чего это ты взял, что мы уже проходили кайданы?

Парень в костюме в ответ холодно улыбнулся:

– Хм… Пора бы решить загадку, пока мы все не погибли, не так ли?

Улыбка его стала совсем ледяной. Саито еще больше помрачнел, а Акико испуганно сжалась. Я же нахмурилась, силясь понять, что происходит, но в голове все перемешалось, а тело сковывал страх.

Фонарь продолжал гореть, но странным образом островок света становился все меньше. Темнота подобралась ближе, и Саито, стоящий у границы, частично попал за круг света. Он не заметил этого, прожигая парня перед собой злым взглядом.

Я, не до конца веря в реальность происходящего, все равно воскликнула:

– Саито, осторожно!

Он кинул на меня раздраженный взгляд, но тут из темноты выпрыгнуло нечто, оставшееся для моего взгляда лишь размазанной тенью, и вцепилось Саито в спину.

Он громко закричал и вытянул вперед руку:

– Помогите!

– Саито! – Акико, парализованная страхом, застыла на месте, а Минори и незнакомая женщина с криками отскочили подальше.

Парень в костюме, стоявший к Саито ближе всех, даже не шелохнулся. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Саито исчез в темноте.

До нас донеслись рычание, треск и крики. В голове пронеслась единственная более или менее связная мысль – облегчение от того, что крики Саито оборвались так быстро. Но Акико кричать не прекращала.

Звуки, от которых стыла кровь в жилах, тоже не стихали еще какое-то время. И я была даже благодарна Акико, что она хоть немного приглушала их.

Я стояла, не в силах отвести глаз от того места, где только что стоял Саито – живой и невредимый. У меня затряслись руки. К сожалению, взгляд зацепился еще за одну деталь: брызги крови, попавшие на освещенную часть.

Незнакомец в костюме отвернулся и шагнул к центру безопасного участка, дальше от темноты.

Секунду ничего не происходило, но вдруг тишину пронзил злой вопль, и от неожиданности у меня чуть не остановилось сердце. Я невольно прижала руку к груди.

Акико, не прекращая истошно кричать, только теперь уже не от страха, а от злости, бросилась на парня в костюме и вцепилась в его одежду:

– Ненавижу! Это все из-за тебя! Ты мог его спасти! Ты убил Саито! Ненавижу! Отправляйся в ад!

Акико дергала парня за одежду и пыталась вытолкнуть за черту света. Однако сил для этого у нее было недостаточно, и парень с легкостью отцепил ее от себя. На лице у него не было ни ухмылки, ни недовольства, оно словно превратилось в каменную маску.

– Половина времени прошла, – прозвучал как ни в чем не бывало тот самый размноженный эхом голос.

Я как будто очнулась. И, оглядевшись, с тревогой поняла, что освещенного фонарем пространства осталось теперь куда меньше, чем в самом начале. Еще немного, и нам пятерым не будет хватать места.

Затем еще немного… и, я не сомневалась, фонарь просто погаснет.

Раненая женщина, погибший в темноте Саито, кровь… Я откинула все мысли об этом, концентрируясь на том, что было важнее.

Нужно было решить загадку. Только это было предельно ясно.

Я прокрутила в голове слова трех хокку. Как в них могла быть зашифрована мелодия?

Минори оторвала Акико от парня в костюме и прижала к себе. Акико уже не кричала, она рыдала, уткнувшись лицом в плечо моей подруги. Женщина стояла в стороне, и лицо ее ничего не выражало. Здоровой рукой она придерживала раненую, хоть царапины и были неглубокими.

Я угрюмо посмотрела на тех, с кем совсем скоро могла умереть, и ровным тоном произнесла:

– Если не хотите закончить так же, как Саито, начинайте работать головой. Еще немного, и свеча погаснет. Тогда мы все умрем.

Я поняла, как дико прозвучали мои слова. Этого не могло быть… Но я же видела все своими глазами, а им я доверяла. Как и способности соображать. И мой разум, анализируя сложившуюся ситуацию, выдавал неутешительный результат.

Если свеча погаснет до того, как будет сыграна верная мелодия, мы умрем.

На Акико мои слова не произвели никакого впечатления. Женщина побледнела еще сильнее и огляделась, как будто хотела найти ответ где-то вокруг. Парень в костюме сложил руки на груди и вновь отвернулся. Минори же, еще сильнее распахнув глаза, запустила пальцы в волосы:

– Ты же играешь на скрипке, Хината!

Я мрачно посмотрела на Минори:

– Прежде чем сыграть, надо понять, что за мелодию зашифровали.

Я отвернулась, осознав, что помощи ни от кого не дождусь. Моя жизнь была только в моих руках.

Я села на холодный камень скрестив ноги и уперлась локтями в колени. Необходимо было вернуть себе хладнокровие и мыслить логически. Когда есть загадка – есть и отгадка.

Так как же можно зашифровать мелодию? Всего есть семь нот. Есть октавы. Ноты записываются с помощью специальных символов на нотном стане, так записывается произведение. У нас нотного стана нигде не было. Мелодия же была зашифрована в хокку.

Как это можно было сделать? Вложить в слова названия нот?

Я перебирала в голове слова трех хокку, но ни до, ни ре, ни названий остальных нот ни среди чтений иероглифов, ни среди слогов азбуки не было…

Раздался вскрик, и я с раздражением отвлеклась от размышлений. Оглядевшись, поняла, что круг света сузился и Акико задела рукой тень. Видимо, нечто, что пряталось в темноте, было невероятно быстрым и держалось наготове: на тонком запястье Акико, которое та прижимала теперь к груди, алели четыре короткие полосы, а капли крови испортили светлую рубашку.

Прикусив губу, я закрыла глаза и прижала ладони к ушам. Думай, думай, думай…

Может, мелодия была зашифрована в смысле слов, а не в их звучании?

«Осенний день, опадают листья, приближается зима».

«Холодный дождь, горячая лапша, традиция!»

«Иллюзии опасны, секреты – это оружие, не дай себя одурачить».

Бред какой-то! Совершенно разный смысл и даже настроение! Как в совершенно разных по смыслу трехстишиях могла быть зашифрована мелодия?

Я почувствовала резкую боль в ноге и едва не закричала. Углубившись в размышления, я не заметила, как граница между светом и мраком приблизилась ко мне вплотную. И теперь кто-то или что-то, вцепившись в мою кроссовку, резко дернуло меня к себе. Я попыталась вскочить, но не смогла. Новый рывок – и я упала, больно ударившись локтями, – а существо потащило меня к себе. Я вцепилась пальцами в землю, но лишь обломала ногти о холодный, скользкий камень.

Кто-то резко и с силой дернул меня за капюшон толстовки и потащил в обратную сторону. Боль в ноге усилилась, и я с трудом сдержала крик. Две руки вцепились в мои плечи, еще две до боли сдавили ребра. Свободной ногой я изо всех сил пнула наугад и почувствовала, как попала по кому-то или чему-то. Я пнула еще раз, а затем свободной стопой быстро скинула с ноги кроссовку, в которую вцепилось неизвестное существо, и меня полностью втащили в круг света.

Безопасное пространство стало настолько узким, что мне пришлось быстро встать, чтобы опять не стать добычей для монстров.

– Хината, как ты? Прости, прости, я слишком поздно заметила, что ты в опасности… – затараторила Минори голосом, полным вины и жалости, но потом резко сорвалась на крик: – Как ты так, надо быть осторожнее!

Я не ответила, встретившись взглядом со странным парнем. Это он помогал Минори тащить меня и первым схватил за толстовку.

Спас меня, хотя до этого просто смотрел, как утаскивают Саито. Кто знает, что было в голове у этого парня, – а потому я не собиралась его благодарить. И что он об этом подумает, меня тоже не волновало. Мне уже давно не было дела до мыслей других людей. Зачастую и до их чувств.

Акико прижалась ко мне, стараясь быть как можно дальше и от парня в костюме, и от темноты. Минори же вцепилась в мое предплечье.

– Неужели ни у кого нет идей! – истерично воскликнула раненая женщина, и я презрительно вздохнула. На языке так и вертелся вопрос: а вы сами размышляли хоть немного?

Я невольно посмотрела на парня. Он производил впечатление очень уверенного в себе человека: зашел в комнату как будто бы без опасений, несмотря на то, что, как выяснилось, знал о поджидавшей нас смертельной угрозе. Неужели он просто был легкомысленным? Или же считал себя удачливым?

А может, решил покончить с собой?

Я качнула головой. Нельзя полагаться на других, сейчас я сама по себе и могу рассчитывать только на себя.

Должен же быть ответ…

Мы медленно подступали все ближе к бумажному фонарю. Ногой я задела сямисэн и поняла, что осталась буквально пара минут. Не больше.

Акико, казалось, смирилась и тихо стояла, опустив голову. Женщина всхлипывала и что-то невнятно бормотала сквозь слезы. Минори, прильнув к моему боку, сжала мою ладонь и, как заклинание, повторяла строки хокку.

Общий смысл или посыл разобрать не получалось, названий нот внутри слов не было. Значит, разбор иероглифов и хираганы мне не поможет.

А что насчет латиницы?..

Латиницей ведь тоже обозначают ноты… У них есть не только всем известные названия «до», «ре», «ми» и так далее. Так, может, в этом и была разгадка?

A, C, D, E, F, G, H – ля, до, ре, ми, фа, соль, си.

Однако каким образом эти ноты были зашифрованы в хокку?

Нам сообщили, что мелодия короткая. Так, может, надо было взять каждый звук из хокку, совпадающий со звуком, который обозначается латинскими буквами?

Нет, это было бы слишком бессистемно… В какой-то строке подходящим был один звук, в какой-то – пять.

Не зря же нам дали именно хокку, стихотворение. Есть деление на строки… Иначе можно было просто дать несколько предложений или же прозаический текст… Тогда, возможно, действительно нужно было бы только начало строк. И в результате у нас три стихотворения по три строчки – всего девять звуков, короткая мелодия…

Минори потянула меня за собой, и я столкнулась плечом с Акико и спиной с парнем. Свеча почти потухла, и в кругу света места уже практически не осталось.

Парень подхватил сямисэн, и вовремя: мы могли его ненароком сломать, спасаясь от тварей из мрака. Я быстро и даже немного грубо выхватила инструмент, проигнорировав недовольный оклик парня и его встревоженный взгляд, и поудобнее обхватила сямисэн.

Сделав вдох, я быстро провела пальцами по струнам: ля, си, фа, до, ля, фа, соль, си, ре.

Девять нот улетели в никуда. Спустя пару мгновений, показавшихся мне вечностью, свеча внутри бумажного фонаря погасла. Мы снова оказались в непроглядной темноте.

Я непроизвольно сжалась, приготовившись к боли, но тут же заставила себя выпрямить спину и открыть глаза.

Загоревшийся свет буквально ослепил меня. Я зажмурилась и прижала пальцы к глазам, роняя сямисэн. Осторожно приоткрыв глаза, увидела простую комнату: тонкие стены, деревянные перекладины, татами, маленький чайный столик, какэмоно[18 — Какэмоно (??) – традиционный японский вертикально висящий свиток с рисунком или каллиграфией.] на стене, изображающее кленовые листья…

– Привлеченная звуками праздника, Аматэрасу, не сдержавшись, выглянула из пещеры – и была поражена собственным ослепительным светом и блистательной красотой. Богиня вышла из укрытия, и боги тут же закрыли вход в пещеру. Тогда солнце вернулось в наш мир. Поздравляем, вы удачно завершили историю!

Я продолжала стоять, глядя в пустоту, а в ушах эхом звенел издевательски радостный голос: «Поздравляем, вы удачно завершили историю!»

Я смогла. Я справилась. Я спасла нас.

Я выжила.

Однако ни радости, ни облегчения не было. Внутри ощущалась пустота.

Уровень адреналина в крови упал, и меня затрясло от пережитого напряжения. Голову прострелила острая боль, и, поморщившись, я привалилась спиной к стене.

– Хината, спасибо тебе! Спасибо! – Ко мне подлетела Минори и начала обстреливать словами благодарности с частотой пулемета.

Я молча кивнула, жестом попросив ее замолчать.

Минори шумно выдохнула и упала на колени. Казалось, если бы не присутствующие, она легла бы прямо на спину.

– Молодец, спасибо, что не убила всех нас.

Я подняла глаза и встретилась взглядом со странным парнем. В его голосе не было ни капли благодарности, скорее ирония.

– Что-то не так? Или ты хотел стать ужином для тех чудовищ? – процедила я.

– Нет, но прежде, чем вырывать сямисэн, могла бы хоть что-то сказать. Я решил загадку, а ты могла ошибиться и всех нас убить.

Он говорил спокойно, но с едва уловимой ноткой издевки… и недовольства. И я их расслышала:

– Вот только я не ошиблась. А что ты там решил, никто не знает. Как хорошо, что я вовремя забрала сямисэн, а то это ты, скорее всего, убил бы всех нас.

Парень едва заметно дернул уголком губ. Я же смотрела на него мрачно, пряча боль и страх. В голову тут же пришел образ Саито и вид его крови на камнях.

Парень первым отвел взгляд и, медленно развернувшись, пошел к выходу.

Женщина неуверенно поклонилась мне и молча поспешила уйти. Казалось, находиться в этом доме лишние секунды было выше ее сил.

Акико же и след простыл.

Я перевела взгляд на Минори. Она сидела сгорбившись и вытянув длинные ноги. Взгляд был пустым, макияж размазался от слез, волосы растрепались. Сейчас был редкий случай, когда подруге был безразличен ее внешний вид.

Я сползла на пол и откинула голову назад. Напряжение медленно и болезненно покидало мое тело, но страх вцепился мертвой хваткой. Сейчас, когда смертельная – и совершенно противоестественная – угроза осталась позади, я наконец ощутила, насколько сильным был вспыхнувший в душе страх, пламени которого я, сосредоточенная на загадке, поначалу не замечала.

– Пойдем, Хината, – тихо произнесла Минори. – Давай уберемся отсюда подальше и найдем тебе обувь. А потом постараемся разобраться… хоть в чем-то.

Я, тяжело вздохнув, кивнула и, поднявшись на ноги, с раздражением скинула вторую кроссовку. Гулять по городу в носках не особо хотелось, тем более что ждали нас не чистые улицы Токио, однако ходить в одной кроссовке было бы еще неудобнее.

– Ой, что это? – раздался удивленный голос Минори, когда мы вышли на улицу.

Повернувшись, я увидела, что Минори держит в руке желтый, перевязанный белым шнурком мешочек с вышитыми на нем белыми иероглифами.

– Омамори…[19 — Омамори (??) – традиционный японский оберег в виде маленького тканевого мешочка-подвески, в который кладут кусочек бумаги или дерева с определенной надписью или гравировкой.] – произнесла я, и Минори кивнула. – Где ты его взяла?

– Он… лежал в кармане моего пиджака. Но его там раньше не было! Точно! – взволнованно начала убеждать меня она, я поспешно кивнула и положила ладонь ей на плечо, призывая успокоиться.

– Что написано?.. – Я всмотрелась в надпись.

– Оберег от сил зла на удачу, – прочитала Минори.

– Оберег от сил зла… У меня был только омамори для успехов в учебе, – протянула я, а потом, заподозрив неладное, засунула руки сначала в карманы темно-синей толстовки, а потом в карманы удлиненных шорт и нащупала небольшой тканевый мешочек. Сердце на мгновение остановилось, и я, быстро вытащив омамори из кармана, внимательно его рассмотрела.

Его украшала та же надпись, что и у Минори, только мой мешочек был темно-синего цвета, а вышивка и шнурок – серебряного.

Я, хмурясь, потянула за шнурок, чтобы вытащить наружу деревянный оберег, на котором должна была быть выгравирована молитва, но Минори схватила меня за запястье.

– Стой! – ее явно не смутил мой мрачный взгляд. – Нельзя открывать омамори, ты лишишься удачи.

– Тебя сейчас это волнует? На нем даже нет символа ками[20 — Ками (?) – божество в синтоизме.] или храма, как должно быть.

– Потому что не ками дают вам защиту, – послышался сбоку знакомый голос.

Минори развернулась к говорившему, я, помедлив, тоже. Это был тот самый парень в костюме. Парень, который якобы знал ответ и который не помог Саито, а значит, доверять ему не стоило. Мало ли что взбредет ему в голову, лучше держаться от него подальше.

– Что тебе опять нужно? – недовольно спросила я, подавляя желание шагнуть назад. Нельзя было показывать страх, хоть он, против моей воли, и уколол изнутри.

– Ищу кое-кого… – Пожал плечами парень с той же легкой улыбкой на лице, в которой не было ни капли веселья.

– Подожди… – Минори укоризненно посмотрела на меня, а потом с деловым выражением лица повернулась к парню, хотя в ее глазах я заметила тревогу. – О чем ты говорил? Откуда эти омамори?

– Они дают вам защиту от ёкаев[21 — Ёкай (??) – общее название для сверхъестественных существ японской мифологии.], о?ни[22 — О?ни (?) – демоны с красной, синей или черной кожей, клыками и рогами, которые в синтоизме ассоциируются с бедствиями и болезнями.] и прочих монстров на время между кайданами, – отозвался парень, удивив меня. Но не своими словами, а тем, что вообще ответил. Он не обязан был этого делать, так зачем сам завел разговор? – Но срок их действия, увы, не год, как принято. Здесь правила иные… Чтобы выжить, нужно проходить эти страшные истории каждые три дня.

– Погоди, что за бред. Какие еще ёкаи… – начала было Минори, но парень уже развернулся и зашагал в другую сторону.

Я проводила его неприязненным взглядом. Минори же, с оскорбленным видом выдохнув, поджала губы.

– Вот что значит не суди книгу по обложке, – возмущенно пробормотала она. – Такой грубый и злой, еще и сумасшедший, видимо, хотя на лицо…

– Лучше не продолжай, – я покачала головой.

Красота и правда ни о чем не говорила. Было бы легко, если бы характер и суть человека можно было узнать по чертам лица.

Внутри меня боролись противоречивые мысли. Раздражающее непонимание того, что произошло, и того, что до сих пор происходило, вытеснило страх, и сейчас мне очень хотелось разобраться во всем. Хотя бы в чем-то.

– Пойдем, нам все еще нужно найти тебе обувь и выяснить хоть что-нибудь, – произнесла Минори и первой пошла вперед.

В тяжелом молчании мы направились вверх по улице, но буквально через пару минут Минори остановилась. Ее губы задрожали, глаза увлажнились. Минори закрыла лицо руками, явно борясь со слезами, плечи дрогнули от сдерживаемых рыданий, и она громко всхлипнула.

– Минори… – протянула я, однако не могла найти ободряющих слов, а потому просто, сжав ее ладонь, потянула за руку и усадила на тротуар. Сейчас ее явно не волновала чистота дорогого наряда.

Прорыдав пару минут, Минори затихла, но продолжила сидеть, обхватив ноги руками и уткнувшись носом в колени. Я видела, что ее слегка трясло, и хоть мне стало очень жаль Минори, слова утешения всегда давались мне с большим трудом. Поэтому я, еще раз сжав ладонь Минори, отвернулась, задумавшись. Мне было что проанализировать.

А потому я, стараясь не обращать внимания на грызшую меня изнутри тревогу, на холодящий кожу страх, начала размышлять.

Каким бы безумием это ни казалось… мы справились со странным заданием, во время которого погиб человек, а мы чудом уцелели. Более того, сама организация этого испытания не поддавалась здравому смыслу. Что это было? Массовая галлюцинация? Нас чем-то отравили? Загипнотизировали? Или это была какая-то проекция, а может, игра актеров…

Я тряхнула головой. Нет, я лишь надумывала, а мне нужно подойти к увиденному и пережитому объективно. Те люди… они точно не были актерами. А смерть… Это было по-настоящему. Этот омамори, якобы защищающий от злых духов… Откуда он взялся? И еще странные слова того парня…

Значит, все это было взаправду. И мы с Минори могли умереть по-настоящему.

Жуткие мысли ледяным потоком хлынули в кровь, так что меня пробрала дрожь, а голову пронзила новая вспышка боли, и на пару мгновений я зажмурилась.

Кто это все устроил? И как? И где мы? Что произошло?

Мои размышления пошли по кругу. Необходимо было найти ответ, однако сделать этого я пока не могла – слишком мало данных.

Сердце болезненно сжалось, стоило мне вновь подумать о родителях… Что они сейчас делали? О чем думали? Все ближе подбиралось утро следующего дня, а я так и не вернулась домой – даже не позвонила, не написала! Мама с папой знали, что я не могла так поступить. А это значит, что они наверняка уже предполагали наихудшее…

Тем более что и Минори, с которой мы вместе поехали в библиотеку, тоже пропала. Наверняка мои родители связались с родителями Минори и теперь поняли, что домой не вернулись мы обе и обе не выходим на связь…

Если я не вернусь… как мама с папой это переживут? После того, что совсем недавно случилось с Киёси?

Горло сдавило, я хрипло вдохнула, но не смогла выдохнуть, в груди начала разливаться паника. Я сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, и приказала себе собраться. Нельзя терять хладнокровие, нельзя поддаваться страху. Только так я могла разобраться в том, что случилось, и найти выход.

– Ох, – вздохнула Минори. – Мне так страшно, но я все равно умираю от голода.

– Нам нужно есть, чтобы жить, – отозвалась я, не давая голосу выдать притаившийся страх. – Это понятно. Нам нужны силы, иначе мы отсюда не выберемся. Я тоже чувствую голод… Значит, нужно достать еду. Пока это поважнее кроссовок.

Хоть какая-то цель, хоть какое-то дело… для начала. Но только не повторение одних и тех же тяжелых мыслей, что грозили утянуть меня на дно отчаяния.

Минори невесело хмыкнула:

– Тут все закрыто, заброшено и сломано… Эх, я бы не отказалась от натто[23 — Натто (??) – ферментированные соевые бобы.] с рисом. Да я съела бы даже жареную курицу, и плевать на диету!

– Пойдем. – Я протянула ей руку. Если действовать твердо и решительно, можно даже самого себя убедить в собственной уверенности. – Тут должна быть еда. Даже если магазины закрыты, это не значит, что они пусты. Не знаю, где мы оказались, но люди тут живут… Видимо. Не думаю, что они бессмертные и не нуждаются в пище.

– Бессмертные. – Минори, вставая, сморщила нос. – Видели мы… – Она замолчала, передернув плечами, а потом кивнула: – Пойдем.

Мы вновь вышли на одну из улиц и, оглядевшись, заметили на противоположной стороне трехполосной дороги крупный супермаркет.

– Судя по всему, движения здесь нет, – проговорила Минори.

Светофор не работал, а на разбитой дороге то тут, то там застыли пустые машины. Подернутые ржавчиной одни автомобили стояли без колес, другие – с разбитыми окнами. Посмотрев по сторонам, мы просто пошли вперед, и это казалось таким неправильным и непривычным.

Автоматические двери супермаркета не работали, застыв в закрытом положении, но чуть дальше мы нашли незапертую дверь для персонала. Войдя внутрь, мы заметили выключатель, но, к нашему сожалению, свет не загорелся – торговый зал освещали лишь проникавшие сквозь большие мутные окна первые и еще слабые солнечные лучи.

Как я и предполагала, полки в магазинах и не пустовали. Разнообразие товаров не было настолько обширным, насколько мы привыкли, но больше половины мест на полках было занято.

– Холодильники не работают, – фыркнула Минори, пройдясь по залу. – Ну и ладно. Я нашла консервы, лапшу и хорошо выглядящие фрукты. Крекеры и печенье тоже не должны были испортиться.

Взяв с одной из полок пару шоколадных батончиков, я подошла к Минори, которая закинула в корзинку четыре коробки лапши, две банки рыбных консервов, а в руках держала открытую пачку печенья с кремом.

– Будешь? – спросила Минори и достала одно печенье из пачки.

– На твоем месте я бы не стал этого делать.

Глава 2

???????????????

Спросить – позор на время, не спросить – позор на всю жизнь

Мы с Минори резко развернулись, и я, помрачнев, шагнула чуть вперед, прикрывая подругу плечом.

Впереди, в проходе перед отделом с хлебом, стоял тот самый странный незнакомец, и при виде него в ушах вновь раздался пока еще не громкий, но все же звон тревоги. Что этот парень опять делал рядом?

– Что тебе нужно? Вы что, следите за нами? – спросила я, за хмурым взглядом пряча настороженность, грозившую вновь перерасти в страх.

Парня же, казалось, мой откровенно враждебный взгляд совсем не смущал. Незнакомец выглядел спокойным, даже расслабленным, в глазах его виднелась легкая насмешка, хотя лицо ничего не выражало, и, вновь окинув парня пристальным взглядом, я невольно удивилась, как его костюм мог выглядеть таким наглаженным и чистым… здесь.

– Съешь это – умрешь, – проговорил незнакомец и взял с полки консервную банку. – Казалось бы, состав хороший и срок годности в норме… Но нет, все равно умрешь.

– Почему? – спросила я, старательно отмахиваясь от мыслей о том, что эти слова звучали как бред. Мы с Минори не имели ни малейшего представления о том, где оказались, и, хоть доверять этому парню явно не стоило, я не могла отнестись к его предупреждению как к шутке или розыгрышу.

Сначала это смертельно опасное задание… Затем слова об омамори и ёкаях… Был повод задуматься и насторожиться.

Еще сильнее, чем тревога, меня терзали сомнения – в словах этого парня, в реальности происходящего, едва ли не в моем рассудке. Но следом за сомнениями в голове мучительно четко вспыхивали воспоминания о том, как нечто утащило Саито в темноту. О леденящих кровь звуках. О камнях под ногами. Об ощущениях чьей-то хватки на моей кроссовке.

Я резко оглянулась на Минори: та и не думала есть печенье. Пачка выпала из ее руки в корзинку, которую Минори до этого поставила на пол у своих ног.

– Ты спрашиваешь – почему? – вскинул бровь незнакомец. – Что ж… Не ожидал, что ты мне сразу поверишь.

– Я и не верю. Пока, – прямо отозвалась я. – Чтобы понять, лжете вы или говорите правду, мне нужно узнать, почему еда ядовита и почему вы вдруг решили рассказать нам об этом.

Парень, усмехнувшись, скрестил руки на груди, и его взгляд, направленный прямо на меня, стал изучающим.

– Почему бы мне не рассказать?

– Из-за вас погиб человек, – мрачно напомнила я, и от слов, которые я наконец произнесла вслух, у меня едва не задрожали руки.

– Хината… – опасливо пробормотала Минори, предупреждающе положив руку мне на плечо.

Если до этого она пыталась говорить требовательно, то сейчас, видимо, вновь оказавшись рядом с этим странным парнем, испугалась.

Я тряхнула плечом, скидывая ее ладонь.

– В любом случае, Химэ[24 — Химэ (?) – принцесса.], – заговорил парень, проигнорировав мои слова. – Разве вы не заметили, что кайдан был связан с мифологией? По легенде, тот, кто съест или выпьет что-то в Ёми, останется там навсегда.

– Меня зовут Акияма, – поправила я, не выдавая раздражения. – Ваши слова лишены смысла. Это место не может быть Ёми. Вы сейчас на самом деле говорите о мире мертвых?

– Я сказал о правилах в Ёми… Однако не говорил, что мы там.

– Радоваться или плакать? – пробормотала Минори. – Вы выглядите слишком зловеще, когда говорите о смерти. Пожалуйста, ответьте на вопрос или просто оставьте нас в покое.

В ее голосе я слышала неуверенность, но Минори всегда стояла на своем и сейчас, напуганная и уставшая, все равно хотела попытаться справиться с ситуацией.

– Хорошо, – пожал плечами парень. – Химэ спросила, кто я. Мое имя Кадзуо, приятно познакомиться.

Я раздраженно выдохнула, но промолчала. Я понимала, что Кадзуо вновь назвал меня прозвищем, при этом, представляясь, перешел на кэйго[25 — Кэйго (??) – почтительный стиль речи в японском языке.]. Хотя сам назвался лишь по имени, не по фамилии, и я была уверена: это все было просто для того, чтобы позлить нас, хоть внешне он и выглядел невозмутимым. А потому я тоже постаралась сохранять спокойное выражение лица, продолжая выжидающе смотреть на Кадзуо.

– Так к вам и обращаться? – вскинув бровь уточнила Минори, рассчитывая услышать и фамилию.

– А ты планируешь ко мне обращаться? – уточнил Кадзуо с легкой усмешкой, и Минори обиженно нахмурилась.

– Я не имею ни малейшего понятия, где мы, – продолжил он. – Но мы живы. Не знаю, как мы здесь очутились и почему, но я здесь уже довольно давно, и мне стало очевидно, что все здесь связано с мифологией. В любом случае, чем бы ни являлось это место, ясно одно: хочешь выжить – проходи кайданы, один за другим… И повторюсь: смотрите на все с точки зрения мифов. Если вы когда-нибудь интересовались ими, то должны знать, что, если кто-то, будь он хоть человек, хоть ками, выпьет или съест что-то в Стране желтых вод, останется там навсегда… Можете проверить сами, если не верите.

Сказав это, Кадзуо кинул что-то в сторону Минори, и та рефлекторно поймала яблоко, но, вскрикнув, бросила его в сторону, словно испугалась, что оно могло быть смертельно опасным даже при прикосновении.

– И что же делать? – пробормотала Минори, обращаясь скорее к себе.

Я и сама, нахмурившись, пыталась понять, что все это могло значить, ощущая внутри жгучую смесь тревоги и раздражения. Если Кадзуо не врал, то это было похоже на издевательство. Нам была необходима еда.

Кадзуо услышал вопрос Минори, и выражение его лица мне не понравилось: ему словно стало чуть веселее.

– Все просто. Нужно сыграть в игру.

– Что?! – воскликнула Минори. В ее голосе послышались истеричные нотки, но она быстро взяла себя в руки, вернув более или менее спокойное выражение лица. Нервозность выдавал разве что блеск в ее темных глазах. – Мы же только что…

– Нет, это был кайдан… – выделяя последнее слово, произнес Кадзуо. – А я говорю про азартные игры. Они намного легче, и вы не рискуете жизнью. Но можете выиграть еду и не только.

– Кайдан? Так они и сказали… – протянула Минори с недоумением, и я тоже вспомнила, что так странный голос назвал то испытание. То же самое было написано и на вывеске матия. – Страшные истории о сверхъестественном…

Я внимательно всмотрелась в Кадзуо, отказываясь верить в то, что подобное могло быть правдой, что подобное могло происходить, но мне казалось, что он не врал. Его слова звучали абсурдно, но не более абсурдно, чем кайдан, в котором мы выжили. И сам факт того, что нам пришлось выживать. Не понимая, как мы очутились в этом странном месте. Мне резко стало холоднее, но я, на пару мгновений сжав кулаки, приказала себе собраться. Об этом всем подумаю чуть позже. Сейчас же у нас другая цель – достать еду, пока соображать и двигаться было еще не так сложно.

– И последний ответ на ваш вопрос: нет, я не следил. Как будто мне это надо. Просто случайность. А про подсказку… Вы только-только прошли первый кайдан. Химэ смогла найти ответ… Было бы жаль, если бы она умерла, решив перекусить. И как-то глупо. Если уж смотреть, как вы погибнете, то лучше во время следующего кайдана.

Я потеряла дар речи от его слов, а Минори чуть не задохнулась от возмущения, и злость вернула ей привычную уверенность.

– Да ты…

Теперь уже я сжала плечо Минори и покачала головой, советуя не связываться с этим странным типом. Удивление от его жестоких слов схлынуло, и меня саму едва не охватила злость, но я тут же ее подавила. Мы все же узнали от Кадзуо полезную информацию, а до его грубости или насмешек нам не должно быть дела.

Но я была уверена, что он что-то недоговаривал… И словами про смерть решил сбить нас с толку, грубо отвлечь.

Пусть делает что хочет – я не собиралась позволять этому парню выводить меня из себя.

– Спасибо за помощь, – произнесла я с самым легким кивком, и Минори повторила за мной.

Кадзуо поклонился, но даже подобный вежливый жест в его исполнении показался насмешкой. Я отвернулась, кивнув Минори в сторону дверей, и прошла мимо Кадзуо, даже не глянув в его сторону.

Когда мы были уже у выхода, нас догнал его голос:

– Кстати, насчет азартных игр. Вам нужно… – Мы все же обернулись, а Кадзуо замолчал и, посмотрев на нас, лишь махнул рукой: – Ладно, сами узнаете. – Он пожал плечами, а в его глазах вновь мелькнули хитрые огни.

Я поджала губы, но спрашивать больше ни о чем не стала – не хотелось поддаваться его играм.

– Подожди, о чем узнаем? – обеспокоенно спросила Минори, которой, видимо, было все равно, что подумает о нас Кадзуо.

Тот лишь отвернулся, делая вид, что рассматривает товары на полке.

– Пошли, – шепнула я, потянув Минори за собой.

– Да кем он себя возомнил… – возмущалась она, пока мы шли по улице. – Решил, что он самый умный? Мы умрем в следующей истории? Да это он погибнет раньше, а мы выберемся отсюда!

Я молча кивнула, почти не слушая Минори и размышляя о своем. Что бы ни задумал Кадзуо, вероятно, он все же помог нам, не позволив съесть смертельную еду, и даже подсказал, где найти ту, что нам не навредит… Однако оставалось еще много вопросов, а этот парень, явно зная ответы, не стал нам о них говорить. Что ж, придется справляться самим.

Для начала нужно было отыскать дом с азартными играми, а затем – узнать правила. Кадзуо сказал, что рисковать жизнью необходимости не было… Однако чем-то все-таки придется, в этом я была уверена. Азартные игры не могли быть так просты.

Подумав об этом, поняв, о чем я вообще думала, я ощутила ноющую боль в груди и сцепила зубы. Мне так захотелось оказаться дома, так захотелось, резко проснувшись, понять, что все увиденное было лишь страшным сном… Однако сном это не было. Все вокруг было слишком реальным, слишком ярким. Как и слишком острыми были страх и тоска по дому и родителям.

– Ему повезло, что я плохо соображаю, когда хочу есть, – продолжала возмущаться Минори. – А то я ему устроила бы такой допрос! Ты знаешь, какой убедительной я могу быть. Он бы нас и к игре проводил, и сам бы сыграл…

– Да… – не особо слушая, кивнула я.

Мыслями я решила вернуться к азартным играм, чтобы не впадать в уныние, вспоминая о доме. Азартная игра… Но чем нам нужно будет рискнуть? У нас же ничего не было – ни денег, ни ценных вещей, чтобы сделать ставку. Даже мой рюкзак с книгами, телефоном и банковской картой куда-то исчез, так же как и сумочка Минори.

– И вообще, как можно быть таким жестоким? – уже не возмущенно, а удивленно спросила Минори. – Как можно не помочь людям в сложной ситуации, тем более когда это так легко! Мы же не просили его добыть нам еды… Если бы я знала ответы и встретила людей, которые ничего не понимают, я бы все им рассказала, подсказала бы.

Голос Минори стих, и это отвлекло меня от размышлений. Я глянула на нее и увидела, что она тоскливо поджала губы и шла, пиная носком туфли мелкий камешек.

– Не расстраивайся, – протянула я, чтобы прервать тишину. Минори явно ждала моей реакции. – Мм… Мы справимся сами. И не думай об этом парне. Не всем быть такими отзывчивыми, как ты.

Минори улыбнулась, и взгляд ее слега посветлел.

– Спасибо, Хината-тян.

Я улыбнулась в ответ, хотя настроения для улыбок не было. Минори и вправду была на удивление отзывчивой, совсем не такой, как я. Иногда я даже поражалась тому, что ей было не все равно. Сама я зачастую предпочитала не обращать внимания на других людей. Хотя иногда мне казалось, что Минори занималась волонтерством ради благодарности, что ей нужны были одобрение и восхищение.

А я… Мне же было все равно.

Особенно после… Я поджала губы. Что бы я ни делала, боль не уходила, поэтому не хотелось даже стараться. Что бы я ни делала, пустоту внутри было ничем уже не заполнить, а отобранную часть жизни ничем не заменить. Меня мучила рана, которая не могла зажить, поэтому лечить ее не было смысла.

Помогать другим? Мне самой нужна была помощь… Хотя, может, и не нужна. Пожалуй, я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, а Минори этого или не понимала, или игнорировала. Она хотела помогать, хотя в моей жизни волонтер не требовался.

А теперь мы оказались здесь… И несмотря на боль, я выберусь. Еще остались люди, которые были мне небезразличны. Мама с папой не переживут смерть еще одного ребенка. Я не могла позволить им вновь столкнуться с таким горем.

По пути мы заглянули в магазин, и я смогла найти подошедшие по размеру кроссовки. Вот так вот брать что-то с полок, не заплатив, было совершенно непривычно и странно даже в подобном заброшенном бутике, где стены были покрыты трещинами и плесенью. И мне до сих пор не верилось, что свою собственную обувь я потеряла, едва не погибнув в когтях неведомого существа…

– Ой, смотри! – Минори остановилась и указала куда-то вперед.

Я отвлеклась от тяжелых мыслей и подняла голову. За столиками перед заброшенной кофейней сидели двое: мужчина и женщина.

– Они выглядят безобидно, может, спросим у них? – предложила Минори, и, подумав пару секунд, я кивнула.

Эти люди вряд ли представляли опасность, а информация нам не повредит. Если, конечно, она у этих людей была… и если они захотят ею поделиться.

Мы перешли через дорогу и минуту спустя приблизились к заброшенному кафе: вывеска не горела, а эмблема на стеклах почти стерлась. Женщина сидела к нам лицом, а мужчина – боком. Незнакомка постучала своего друга по плечу и что-то шепнула, после чего тот тоже повернулся в нашу сторону.

– Добрый день. – Минори поклонилась, и я вслед за ней. – Простите, что отвлекаем вас. Не могли бы вы нам помочь?

Я внимательно всмотрелась в незнакомцев, они тоже изучали нас. Мы выглядели прилично, разве что немного потрепанно. Минори обычно привлекала внимание модной одеждой и высоким ростом. Подруга любила элегантность, я же в последнее время не хотела выделяться и носила простую одежду. От прошлого моего облика, когда мне хотелось выглядеть стильно, мало что осталось, разве что прическа химэ[26 — Прическа химэ (?) – прическа, состоящая из прямых боковых прядей длиной до щек или до подбородка и челки спереди. Остальные волосы обычно оставляют длинными и выпрямленными.].

Внешний вид незнакомцев был вполне обычным, хоть и небрежным. Женщина в посеревшей майке и джинсовых шортах сидела закинув ноги в шлепках на соседний стул и крутила в руках уже собранный или еще не разобранный кубик Рубика. Мужчина, в мятой футболке и рваных джинсах, повернул голову, и ему на глаза упала грязная челка.

На столике перед ним лежали обертка от печенья и две бумажные тарелки с остатками риса.

– Добрый день, – отозвался мужчина и зевнул. – Чем можем помочь?

– Мы только-только очутились здесь… – Минори взглядом показала мне, что берет разговор на себя. – И не знаем, что это за место. Совсем недавно нам пришлось принять участие в кайдане, но там погиб человек. И…

– Да, вот так, – не дослушав, кивнул мужчина, а его подруга хмыкнула. – Мы все тут должны проходить эти дурацкие страшилки, чтобы выжить, но беда в том, что из страшной истории можно не выбраться живым. Так что раз уж вам не повезло очутиться в этом проклятом месте, постарайтесь включить голову и работать ногами и руками – где как придется. Иначе умрете. И да – не ешьте местную еду. Иначе исход все тот же. – Мужчина многозначительно провел большим пальцем по горлу, чем вызвал у женщины усмешку. – Кстати, мы не представились. Меня зовут Ямамото, а это Окада.

Женщина кивнула и начала крутить кубик Рубика, смешивая цвета.

– Я Накано, – отозвалась Минори. Я проигнорировала вопросительный взгляд. – Спасибо за помощь, Ямамото-сан[27 — – сан (??) – нейтрально-вежливый именной суффикс, который можно сравнить с обращением на «вы» в русском языке.]. Но как же нам достать еду?

Я кинула на Минори быстрый взгляд. Она не стала говорить о том, что Кадзуо уже рассказал нам про ловушку, видимо намереваясь сравнить его слова со словами других людей.

– Нужно играть в азартные игры, – ответила Окада, и голос ее прозвучал на удивление низко.

– Азартные игры? В чем разница с кайданами? – деловито уточнила Минори.

Ямамото жестом указал на стулья, и мы, помедлив, сели.

– Знаете, этот как мини-игра.

Мы непонимающе посмотрели на Ямамото, и тот вздохнул, словно поражаясь нашей глупости. Он наклонился над столом и пояснил:

– Знаете, как в компьютерных играх. Идет основной сюжет, где ты проходишь уровень за уровнем, можешь проиграть – и тогда начинаешь все сначала, а можешь победить, дойдя до финала. Но есть и мини-игры. Побочные квесты. Проиграв в них, ты не обязан начинать весь сюжет заново. Но можешь выиграть какие-то бонусы. Вот так и здесь. Играешь себе основной сюжет – кайданы, но, чтобы достать еду, воду и прочее, нужны мини-игры. Тут их называют азартными играми.

Мы с Минори переглянулись. Слова Ямамото подтверждали, что Кадзуо не соврал.

– Ничего себе… Вы так много знаете, Ямамото-сан, – улыбнулась Минори, и он махнул рукой:

– Что вы…

– Ой, да хватит, – фыркнула Окада.

– Но где нам найти эту игру? – спросила я. Пора было переходить ближе к делу.

Минори кинула на меня недовольный взгляд, но промолчала.

– Ищите вывески и символы. Игры появляются в разных местах, они не стоят на месте, – ответил Ямамото и вновь зевнул.

– А что нужно поставить ради выигрыша? – задала я следующий вопрос и поймала удивленный взгляд Минори.

Окада усмехнулась:

– Соображаешь.

Я хмуро посмотрела на нее, но отвечать не стала. На мой взгляд, вопрос был очевидным.

– Что-то, что тебе дорого, – ответил Ямамото. – И это не о деньгах и украшениях. Их тут нет, да они и не имеют ценности. Вот я, например, в первой своей мини-игре проиграл слух.

– Что? – ахнула Минори и невольно прижала пальцы к ушам. Я же нахмурилась еще сильнее: все становилось хуже и хуже.

– Да, несколько дней ничего не слышал, пока не выиграл его обратно. Умер бы от обезвоживания, если бы не Окада-сан. – Ямамото кивнул ей, но Окада лишь пожала плечами:

– Одной скучно.

По ее лицу я не поняла, шутила она или говорила серьезно. Возможно, все сразу.

– Какое ужасное место… – прошептала Минори.

Ямамото согласно кивнул, закидывая руки за голову и откидываясь обратно на спинку пластмассового стула:

– Отвратительное. Здесь не только нужно выживать, но и нельзя поиграть в компьютерные игры в свободное время… А я попал сюда прямо перед важными соревнованиями по киберспорту.

– Ты все равно был бы только зрителем, – отозвалась Окада и в пару движений собрала кубик Рубика. Все квадратики встали на свои места. – Сам же говорил, что получается у тебя так себе.

Ямамото кинул на Окаду немного обиженный взгляд, но промолчал.

– Спасибо большое, Ямамото-сан, Окада-сан, – кивнула Минори.

– Спасибо, – повторила я, вставая со стула. Эти люди помогли нам, однако задерживаться не стоило. – Нам лучше пойти и поскорее найти, где бы сыграть в игру.

– Удачи, – искренне отозвался Ямамото.

Мы с Минори уже сделали несколько шагов прочь от кафе, когда нас окликнула Окада:

– Подождите! Вы получили омамори?

Мы с Минори обернулись, и я вспомнила про обереги, а в голове всплыли слова Кадзуо о защите от злых сил.

– Да… Но мы не знаем, что это значит.

Окада достала из кармана шорт светло-голубой мешочек с черной вышивкой:

– Омамори, оберегающий от злых сил. Сама бы не поверила, но я прошла уже три кайдана, так что… Просто поверьте, что они на самом деле оберегают нас от ёкаев.

Я не смогла поверить в ее слова до конца, но по спине почему-то все равно побежали мурашки. Стало не по себе. Более чем не по себе. Я увидела, как округлились глаза у Минори, а кровь отхлынула от ее лица.

– Что это значит? – с запинкой спросила она.

– Без омамори вас убьют злые силы, – объяснил Ямамото, и я нахмурилась. Такого просто не могло быть.

Но это место… Неведомые существа из мрака… Погибший, нет, убитый Саито…

– Но действуют омамори только три дня, – произнесла Окада, и меня едва не передернуло от страха, который я с трудом сдерживала где-то в глубине души.

Три дня. Неужели оставалось всего три дня до того, как нас убьют? Это значило…

– Нужно проходить кайданы каждые три дня.

Мы с Минори молча переглянулись. Окада подбросила оберег в ладони.

– Внутри деревянный амулет, и вместо молитвы выгравирован иероглиф числа «три». Когда пройдет день, он превратится в иероглиф числа «два»… Потом лишь одна черта – «один». И… нужно обновить защиту.

Минори задумалась, лицо ее выдавало испуг, а я, тряхнув головой, взяла себя в руки и потянула Минори в сторону. Нам все еще нужно было поучаствовать в азартной игре.

– Еще раз большое спасибо.

Какое-то время мы шли молча, но обе, не сговариваясь, внимательно всматривались в стены и вывески, ища те самые знаки, что могли помочь нам отыскать место для игр.

– Как думаешь, я сошла с ума? – негромко спросила Минори.

Я косо посмотрела на нее, но не успела ответить – Минори, сильно занервничав, продолжила говорить сама.

– Я имею в виду… Это слишком нереально. Слишком странно. Ну как мы могли оказаться в таком месте? Как такое место вообще может существовать? Я еще точно не знала, верю ли в призраков и всякую мистику, но ты же всегда была скептиком, – произнесла Минори. – А тут эти ёкаи, омамори, отравленная еда, страшные истории…

Она говорила быстро, словно боялась, что я прерву ее, но все же слова звучали четко и ясно – у Минори была прекрасная дикция.

– Вот я и думаю, не сошла ли вдруг с ума… Или сплю. Но это все слишком уж ярко и реалистично для сна. – Голос Минори стих, и она облизнула пересохшие от волнения губы. Лицо ее стало болезненно-бледным, а пальцы мелко тряслись.

Я отвела взгляд и пожала плечами:

– Я не плод твоего воображения. Хотя ты можешь мне и не верить. Твое воображение так бы и сказало.

– Ты не помогаешь, Хината, – с обидой в голосе пробормотала Минори, а я на секунду задумалась, пыталась ли помочь.

Немного смягчившись, я взяла Минори за руку, сжимая ее дрожащие пальцы, и посоветовала:

– Где бы мы ни были, не надо забивать себе голову подобными мыслями. А иначе и правда сойдешь с ума. Чтобы выбраться, нужно рассуждать здраво и логически.

Минори кивнула, подбадривая себя.

– Кроме того, если это нереально, ты не умрешь, – пробормотала я себе под нос, но чувствовала, что это было вовсе не так.

Я точно не была в порядке, но такое… Это не могло быть галлюцинацией.

– Смотри! – произнесла я, указывая на небольшой дом в традиционном стиле.

– Наконец-то… – с усталостью в голосе протянула Минори, выпрямила спину и чуть приподняла подбородок, словно этим могла придать себе сил.

Она и правда стала выглядеть увереннее, – видимо, так на нее подействовала ясная цель – выиграть. Минори любила побеждать.

Перед нами стоял небольшой минка[28 — Минка (??) – традиционный японский дом; внешний вид может значительно различаться в зависимости от времени строительства и региона.] с двускатной соломенной крышей. Он казался очень старым, если не древним: деревянные балки потемнели, глиняные стены были в пятнах от сырости. Однако не похоже, что его крыша могла в любой момент обвалиться, а стены – обрушиться, как у строений вокруг. Мы с Минори подошли ближе, и я разглядела рядом с дверью простую вывеску, сделанную черными чернилами. Судя по ней, этот дом и был нам нужен.

– «Азартные игры»… Да, ты права. Это как раз то, о чем говорили Кадзуо и Ямамото с Окадой. Неужели мы и правда будем играть в азартные игры на еду? – Минори закусила губу и нервно сцепила пальцы.

– Не похоже на казино. Те, кто это устроил, видимо, так издеваются. – Я раздраженно сощурилась.

– Издеваются?

– А как еще? Они называют азартной игрой это сумасшествие.

– И на что мы будем играть? – с легкой дрожью в голосе произнесла Минори. – Радует, что хотя бы не на жизнь, Ямамото-сан сказал, что в этих… мини-играх не грозит смерть.

Я помолчала и, поморщившись, решила:

– Пожалуй, пойду одна.

– Что? – Минори вскинула голову. – С чего бы это?

– Мне кажется, что ты… – Я постаралась верно подобрать слова: – Немного не в том состоянии.

– Ну уж нет, Хината. Идем вместе. Ты предпочитаешь отталкивать меня даже сейчас… – Минори фыркнула. – Но я тебя не оставлю.

Я еле сдержалась, чтобы не бросить на нее мрачный взгляд. Даже сейчас она попрекнула меня за мое угнетенное состояние. Минори считала, что я отталкиваю ее, но иногда людей стоит просто оставить в одиночестве и не трогать.

– Как хочешь. – Я повернулась обратно к двери. – Тогда пойдем.

Оказавшись в гэнкане[29 — Гэнкан (??) – традиционная для японских домов и квартир расположенная у входа зона с перепадом высот, где оставляется обувь.], я хотела было пройти дальше, не заботясь о приличиях в подобном месте, но Минори схватила меня за руку:

– Хината… Не надо. Мало ли…

Вздохнув, я махнула рукой и скинула обувь. Минори сняла свои туфли и аккуратно поставила их у порога, подровняв заодно и мои новые кроссовки.

Пройдя дальше, мы оказались в маленькой комнатке, отделенной от остальной части дома фусума[30 — Фусума (?) – внутренние скользящие деревянные двери, обклеенные с двух сторон непрозрачной бумагой и используемые для разделения пространства большой комнаты.]. Перед нами стоял низкий столик, на котором были оставлены четыре изящные шкатулки.

Первую украшала роспись в виде двух карпов кои[31 — Карпы кои (?) – парчовые карпы, декоративные одомашненные рыбы.], белоснежного с рыжими пятнами и черного с белыми. На второй распахнул черные крылья и выставил острые когти тэнгу[32 — Тэнгу (??) – ёкай в облике мужчины с крыльями, как у ворона (иногда как у других хищных птиц), и когтями, обитающий в горных лесах и владеющий холодным оружием. Долгое время считались демонами-разрушителями и предвестниками войны.]. На третьей был изображен пушистый тануки[33 — Тануки (?) – ёкай-оборотень в виде енотовидной собаки.], а четвертую шкатулку покрывала роспись в виде грациозного журавля.

– Думаю, нам нужно выбрать одну, – предположила Минори. – Что подсказывает интуиция?

– Кои – символ достижения цели и удачи. Тэнгу – это ёкай, и этим все сказано. Тануки – тоже ёкай, но хотя бы безобидный. Журавль, хоть и может быть ёкаем, также символизирует долголетие и преданность. Я бы выбрала кои. Они всегда являются хорошим символом. Никогда не видела, чтобы их использовали в качестве плохого знака.

– А вдруг это ловушка? Может, те, кто все это устроил, хотят нас запутать? Чтобы все выбирали что-то сложное и опасное?

Я медленно покачала головой:

– Нет. Мы же уже огляделись в этом месте и можем сделать некоторые выводы. Один из них – организаторы полагаются на мифологию и культуру. Все дома в развалинах, кроме традиционных. И кайдан был основан на мифе об Аматэрасу и Сусаноо. То, что Кадзуо сказал про Ёми… По такой логике и традиционные символы должны сохранять свое значение.

– Звучит разумно, – протянула Минори. – Но почему бы тогда не выбрать журавля? Тоже хороший символ.

Я прикусила губу. В голове против воли промелькнуло воспоминание: я и брат стоим на мостике над прудом и смотрим на разноцветных кои, чешуя которых в лучах весеннего солнца среди бликов на водной глади кажется драгоценными камнями.

– Давай выберем кои, – повторила я.

Не дожидаясь ответа, открыла шкатулку. Минори, казалось, сжалась, но ничего не произошло. Я заглянула внутрь шкатулки и увидела еще две, но меньшего размера.

Минори глянула через мое плечо и нахмурилась:

– А дальше что? Шкатулки еще меньше?

Я вытащила новые коробочки и поставила их на столик. И тут же удивленно приподняла бровь: трех других шкатулок на столе не было.

– Ничего себе… – пробормотала Минори.

Я принялась рассматривать новые шкатулки. Их также украшала изящная роспись: миниатюрная гейша и самурай в боевой стойке с катаной.

– Не знаю, что именно мы сейчас выбираем, но я за гейшу, – тряхнула головой Минори. – Говори что хочешь, но только не самурай.

Я пожала плечами:

– Хорошо, – и потянулась открыть шкатулку.

– Подожди! – Минори схватила мою руку. – Может, все-таки сначала обдумаем и обсудим?..

– Ты же только что сказала, что не согласишься на самурая? – Я мрачно посмотрела на нее.

– Да, но… Может, тебе в голову придут убедительные аргументы за самурая…

Я тяжело вздохнула:

– Пока не приходят. Давай выберем гейшу. – Я действительно не знала, что могли означать рисунки, но воин с катаной выглядел угрожающе.

Я открыла шкатулку, и та снова оказалась пустой, вот только на столе внезапно появились изящная кисть, стопка бумаги васи[34 — Васи (??) – японская бумага из местного волокна, обработанного вручную.], брусок туши, тушечный камень и маленький кувшинчик с водой.

– И что мы должны делать? – Минори огляделась.

Я тоже. Комната была абсолютно пустой – только столик и письменные принадлежности. Отодвинуть фусума я пока не пыталась, помня о первом… кайдане.

– Смотри! – воскликнула Минори, и, проследив за ее взглядом, я увидела, что на одном из листков васи что-то проявилось.

Мы подвинулись ближе и прочитали выведенную каллиграфическим почерком надпись.

Я поморщилась.

– «Что мы готовы поставить»? – Минори нервно усмехнулась: – Эх, не зря мама в детстве водила меня на уроки каллиграфии.

Минори присела у столика и, капнув в тушечницу воды, начала аккуратно водить по камню бруском. Через пару минут Минори обмакнула кисть в тушь и, одобрительно кивнув, занесла руку над васи, держа кисть перпендикулярно листу.

– И на что мы будем играть? – протянула Минори, и рука с кисточкой задрожала.

Я, задумчиво нахмурившись, присела рядом.

– Знания по истории или литературе сойдут? На медицинском они не так нужны.

– Не смешно, Хината, – простонала Минори. Она казалась нездорово бледной. – Я не хочу терять ни зрение, ни слух, ни речь…

– Еще не факт, что потеряешь. Ладно, давай так, нам не надо ставить что-то каждой. Достаточно предложить что-то одно. Поэтому давай ставить по очереди. Я начну.

Минори зажмурилась и через пару мгновений кивнула.

Я же, нахмурившись, задумалась. Что бы поставить? Что для меня было более ценным, а что – менее? Грудь пронзила острая боль, так что я зажмурилась. Самого дорогого я уже лишилась. Что мне еще было терять?

Зрение, осязание, слух? Я потеряла брата и живу без него, неужели не справлюсь с жизнью, к примеру, без голоса?

Я подвинулась ближе к Минори и, забрав у нее кисточку, – возможно, слишком резко, – вывела два иероглифа: ??[35 — ?? (кёкацу) – чувство обоняния.].

– «Обоняние»? – Минори обхватила лицо руками. – Почему обоняние?

– Если потеряю – смогу пережить, – отозвалась я, пожав плечами. – Остальные органы чувств мне нужнее, особенно здесь. А своими знаниями я слишком дорожу.

Особенно воспоминаниями. Хотя, возможно, было бы проще, сумей я просто избавиться от всех них…

Тишину прорезала традиционная мелодия, в комнате потемнело. Свет, источник которого я не смогла определить, сконцентрировался у фусума, и на непрозрачной бумаге начали проявляться линии, как будто кто-то невидимый решил разрисовать стену в стиле ямато-э[36 — Ямато-э (???) – стиль японской живописи, получивший распространение в эпохи Хэйан (794–1185) и Камакура (1185–1333), наиболее популярными сюжетами которого были повседневная жизнь и пейзажи. Лучше всего был представлен росписями на раздвижных дверях фусума и ширмах бёбу.].

Глава 3

???????

Беда за бедой

Вот только через минуту мы увидели не пейзаж и не бытовую зарисовку. На проявившемся на фусума рисунке было изображено сидящее на низком столике животное с вытянутой мордой, острыми ушами и длинным пушистым хвостом.

– И что мы должны с этим…

– Дайкон! – воскликнула Минори.

Я подозрительно скосила на подругу глаза, на мгновение подумав, что та не выдержала напряжения.

– Эй, Хината! – прищурившись, пробурчала Минори. – Не смотри на меня так. Эта картинка означает «дайкон». Это же хандзи-э[37 — Хандзи-э (???) – ребусы в виде картин, в которых зашифровано слово.] – ребус такой.

Я посмотрела на рисунок еще раз и наконец поняла.

– Это не стол, это подставка, и чтение этого иероглифа – «дай», а под этим странным существом подразумевается лиса, одно из чтений – «ко», – медленно произнесла я, и Минори счастливо кивнула. – Ты откуда это знаешь?

– То есть ты даже на секунду не предположила, что я просто догадалась… – проворчала она. – Видела на одном из уроков истории, когда мы проходили культуру эпохи Эдо[38 — Эпоха Эдо – исторический период (1603–1868) Японии, время правления клана Токугава. Начался с назначения Токугава Иэясу сёгуном в 1603 году.]. Я запомнила, потому что мне тогда сразу пришло в голову, как ты в детстве всегда вытаскивала дайкон из еды. – Минори рассмеялась.

– Ненавижу дайкон, – пробормотала я, думая о том, что все всегда удивлялись, как он мог мне не нравиться.

– И что дальше? – Минори все еще улыбалась. – Мы ведь выиграли, да?

Я сомневалась, что все было так просто, и, оглядевшись, поняла, что на столе теперь появился еще один предмет – песочные часы. И песка в верхней половине почти не осталось.

Я дернулась, едва не разлив тушь, и, схватив кисть, кое-как написала на новом листе: ??[39 — ?? (дайкон) – японский корнеплод, разновидность редьки.].

Минори шумно вдохнула и выдохнула – буквально через пару мгновений после того, как я оторвала кисть от бумаги, вниз упали последние песчинки. Несколько секунд ничего не происходило, а затем вновь послышалась короткая мелодия.

Свет, падающий на фусума, погас, а когда вновь загорелся, бумага была снова белой, и «невидимка» вырисовывал новые чернильные линии.

– Это еще не всё, – прохрипела Минори, еще не до конца отойдя от произошедшего.

И у меня сердце колотилось в груди как бешеное, а в ушах шумела кровь. Я закрыла глаза и приказала себе успокоиться.

Мысленно я мрачно посмеялась над собой. Видимо, не так уж сильно я готова была расстаться даже с обонянием. Что уж говорить о жизни… Однако я оттолкнула несвоевременное воспоминание.

– Хината, смотри скорее. Надо решить этот хандзи-э, часы заново отсчитывают время.

Я бросила взгляд на столик: может, мне показалось, но песка в часах как будто стало меньше.

Я перевела взгляд на фусума и поморщилась. На меня мрачно и даже презрительно взирала огромная, толстая жаба, держащая в одной лапке тяван[40 — Тяван (??) – чашка в виде пиалы, используемая в японской чайной церемонии.], а другой взбивающая в нем с помощью тясэна[41 — Тясэн (??) – бамбуковый венчик для приготовления чая маття.] – бамбукового венчика – чай.

– Зная, как я люблю маття, ты не запомнила что-то про эту картинку?

– Такой не было, – простонала Минори.

– Не раскисай, – бросила я. – Думай!

На первом ребусе отгадка была зашифрована с помощью чтений иероглифов слов, обозначающих объекты изображения. Что было нарисовано здесь? Жаба, венчик, пиала, чай – гама, тясэн, тяван, тя.

Гама, тясэн, тяван, тя. Тясэн, гама, тя, тяван. Тя, тяван, гама, тясэн. Тяван, тясэн, тя, гама…

– Тягама! – воскликнула я, и теперь уже Минори бросила на меня удивленный взгляд.

Однако уже через секунду она поняла и быстро вывела на листе: ??[42 — ?? (тягама) – чайник.].

– Так, это было несложно, – подвела итог я. – На картинке было мало элементов. Но не расслабляйся.

– Думаешь, это не всё?.. – сморщив нос, спросила Минори.

Ответом ей стали короткая мелодия и новый чернильный танец на фусума.

Теперь линии сложились в изображение мужчины в кимоно, который с помощью катаны разрубил на две части котел.

– Они уменьшили нам время, – прошипела Минори.

Я бросила взгляд на песочные часы: теперь уже было очевидно, что песка в них стало гораздо меньше, чем в первый и даже во второй раз.

– Давай рассуждать, – задумчиво нахмурившись, произнесла Минори. – На картинке мужчина, катана[43 — Катана (?) – длинный японский меч с изогнутым лезвием, острым концом и длинной рукоятью, рассчитанной на двуручный хват.], котел. Еще, может быть, кимоно. Отоко или дан, катана, кама, кимоно. Катана, кама, отоко, дан, кимоно. Кимоно, кама, отоко, катана…

– Не сходится. – Я закрыла глаза, пытаясь не поддаваться панике. – Минори, есть идеи?

– Не знаю, мне ничего не приходит на ум! Может, синий? У него кимоно синее. Это ао. Ао, отоко, дан, кимоно, кама. Кама, ао, катана. Ао и дан, отоко, ао, кама… Сочетаний таких слогов не существует!

Песчинки падали вниз одна за другой, так что в верхней половине часов песка осталось не больше чем на пару миллиметров. И только эти миллиметры отделяли нас от проигрыша. В первую очередь меня.

Я прикрыла глаза, а затем снова внимательно посмотрела на хандзи-э.

Мужчина с катаной в руках разрубает напополам котел. Это была очень странная картинка. Могла ли катана быть настолько острой и крепкой, чтобы разрубить котел? Тогда, может, таким образом подчеркивалось качество оружия? Крепкий, острый, сильный, мощный, смертоносный, отточенный… Нет, все не подходило. Но зачем кому-то вообще было разрубать котел? От эмоций? Мужчина на рисунке выглядел довольно сердитым. Злость, ярость, обида, гнев… Нет, все было не то. Мы что-то делали не так, раз все не сходилось.

Делали…

Может, внимание должно было быть привлечено к действию мужчины? Он разрубал котел на две части. Нет, не то. Разрезал?

Резать.

Кири и кама. Нет. Кама и кири.

Камакири![44 — ???? (камакири) – богомол.] Неаккуратно, кривыми линиями, оставив несколько капель на бумаге, я вывела чернилами на васи: «богомол».

Одновременно с тем, как последний слог катаканы отпечатался на листе, верхняя половина песочных часов опустела, а Минори, закашлявшись, наконец задышала.

Я и сама судорожно выдохнула, а затем невольно принюхалась. И ощутила запахи чернил и древесины.

Снова заиграла мелодия, теперь уже показавшаяся мне ужасно резкой и неприятной. Меня охватило беспокойство, что эта игра будет продолжаться и продолжаться, пока мы не проиграем…

Но на этот раз музыка не стихла. Она продолжила играть, а в фонарях на полу загорелся огонь, осветив комнату приятным мягким светом.

Фусума раздвинулись, и музыка наконец смолкла. Еще мгновение мы стояли, но затем я решительно зашагала в следующую комнату. Она была абсолютно пустой, только в центре стоял чайный столик, заставленный едой.

Минори с опаской заглянула в комнату и, увидев наш приз, радостно забежала внутрь.

– Мы сделали это, Хината! Мы снова выиграли! – Прокрутившись вокруг себя на одной ноге, Минори схватила меня за предплечья. – Спасибо тебе! Без тебя я бы точно не справилась.

Я натянула улыбку и аккуратно высвободилась из ее хватки.

– Нам надо куда-то все это сложить, – сказала я, повернувшись к столу. – Тут еды не на один раз.

– Эх, у нас ни сумки, ни пакета. – Минори поджала губы.

Я стянула с себя темно-синюю толстовку, оставшись в черной майке. И сразу почувствовала себя некомфортно. Подавив ненужные чувства, я подошла к столу и стала аккуратно укладывать еду в толстовку, завязав ее узлом и обхватив обеими руками.

– Надо найти, где мы проведем эту ночь. Необходимо безопасное… относительно безопасное место. И желательно не попасться сейчас никому на глаза.

– Почему?

Я многозначительно посмотрела на свою ношу.

– А-а-а… – протянула Минори, и в ее глазах появились огоньки тревоги.

– Думаю, не все здесь добывают еду только с помощью азартных игр, – добавила я.

Минори нервно оглянулась, словно ожидала, что кто-то прямо сейчас ворвется в комнату и отберет наш выигрыш.

– Пойдем. Думаю, можно спрятаться в каком-то из конбини или кафе. Потом узнаем, заперты ли квартиры в домах. В них может быть комфортнее. Правда, верхние этажи не выглядят надежно…

– Но пока еще ничего не упало, – произнесла Минори, оглядываясь. Мы уже вышли на улицу.

– Пока, – отозвалась я.

Мы поспешно направились в глубь одной из улиц, и Минори то и дело вырывалась вперед на своих длинных ногах и с пустыми руками. Когда она поняла, что я не могу идти так же быстро, тут же потянулась к импровизированному мешку с продуктами.

– Давай теперь мне, – произнесла она смущенно.

Я отдала ей свою ношу, и мы зашагали дальше.

Мы не знали, куда идем, потеряли место, откуда пришли, и, конечно, не узнавали ничего вокруг, хотя подобные, но не настолько запущенные районы можно было увидеть и в Токио, и в других городах.

Остановились мы только тогда, когда почувствовали себя более или менее в безопасности, отдалившись от места проведения кайдана и азартных игр. Все это время мы прислушивались к шагам и голосам, но ничего не слышали, словно никого и не было в этом жутком городе.

– Давай сюда. – Я открыла перед Минори дверь в заброшенную пекарню. У входа стояла треснутая письменная доска с разводами от мела, а на больших окнах угадывалось полустертое изображение стилизованной буханки хлеба и пирожного. Вывеска была расколота пополам.

Помещение оказалось небольшим: вдоль одной стены расположилась пустая пыльная витрина с кассовым аппаратом, а остальное место занимали столы со стульями и диванчиками. Внутри пекарня выглядела не лучше, чем снаружи: столы и стулья были покрыты трещинами, краска облупилась, ткань диванчиков истерлась, а обои, где они еще не слезли, покрыты пятнами от сырости.

Минори кинула быстрый взгляд на витрину, а потом, положив толстовку с нашим выигрышем на стол, обессиленно рухнула на диван.

– Как хорошо, что здесь пусто, а не как в супермаркете… А то сидеть рядом с десертами, которые не можешь съесть, было бы тяжело, – тоскливо протянула она.

Я пожала плечами и села на стул, который показался мне достаточно крепким.

– Так, что тут у нас… – Минори воодушевилась, поняв, похоже, что могла теперь утолить голод, и ее переживания отступили на задний план. – Здесь четыре бутылки воды, две порции онигири[45 — Онигири (????/???) – японское блюдо из риса, слепленного в виде треугольника или шара, с разнообразными начинками, который заворачивают в лист высушенных водорослей нори.], две небольшие коробочки бэнто, коробка сухой лапши и упаковка кислого фруктового мармелада. Хм… – Минори задумалась. – Если делить на двоих, то это же максимум один день нормальной еды… – В голосе прозвучало разочарование.

– Ты же как раз на диете, – заметила я, за что заработала гневный взгляд.

– Еду надо экономить, – завершила свою мысль Минори. – Что будешь?

– Передай бэнто, пожалуйста, – попросила я, и подруга протянула мне коробку, а вторую забрала себе.

Ели мы молча, погруженные в свои мысли. Минори быстро расправилась со своей порцией, я же старалась есть медленно.

– Теперь лучше поспать, – протянула Минори, сняла пиджак и туфли и со вздохом легла на диванчик. Ее рост не позволял вытянуть ноги, и Минори пришлось лечь на бок, подтянув колени к груди.

Я согласно кивнула и перебралась на другой диван. Положив толстовку под голову, закрыла глаза. Сон, как назло, не шел. Перед глазами все еще стояла картина кайдана, в котором мы чудом выжили. Ну или не чудом, а благодаря тому, что я вовремя разгадала шифр. Казалось, я вновь чувствовала, как острые когти неизвестного существа хватают меня за ногу, пытаясь утянуть во мрак…

По спине пробежали мурашки, когда я представила, что было бы, если бы Кадзуо мне не помог. Он был подозрительным, но я не могла не признать тот факт, что сначала он спас меня во время кайдана, а потом дал нам с Минори подсказку насчет еды.

Только вот Саито из-за него погиб. От этого помощь Кадзуо казалось какой-то половинчатой. Или ему нравилось решать, кого спасти, а кому дать умереть?..

Я, поморщившись, перевернулась на другой бок. Почему в голову лезли подобные мысли? Лучше просто забыть про Кадзуо, мне же, по правде говоря, не было до этого парня и его поступков никакого дела… Гораздо больше меня волновала наша с Минори безопасность, ведь на самом деле, как бы тяжело ни было это признавать, нам грозила смерть… Уже через три дня. А я даже не знала, как выбраться из этого места, как вернуться домой, а это значило, что еще какое-то время мы проведем в этом странном городе…

И все то время, пока мы будем искать выход, наши с Минори семьи наверняка будут теряться в догадках. Пойдут в полицию, будут нас искать, переживать… А если пройдет еще больше времени, то закончатся каникулы, и нас потеряют наши знакомые и преподаватели. От таких мыслей меня охватила тревога, а во рту появился горький привкус.

Несмотря на страхи, я быстро уснула, а когда открыла глаза, поняла, что прошла лишь пара часов. Свет за окном стал приглушеннее, и я чувствовала себя более отдохнувшей, хотя голова оставалась тяжелой. В горле пересохло. Привстав, я сделала несколько маленьких глотков воды и увидела, что Минори задумчиво сидит, подобрав под себя ноги.

Заметив, что я проснулась, она посмотрела в сторону выхода:

– Может, прогуляемся?

Я вскинула бровь:

– Хочешь отправиться на экскурсию?

Минори мой мрачный тон проигнорировала. Делала она так достаточно часто.

– Я не могу сидеть на одном месте… – протянула она, беспокойно постукивая пальцами по сиденью, и прикусила губу. – В голову лезут всякие мысли… О доме… Да и скучно… А еще лучше узнать побольше об этом месте.

Я пожала плечами:

– Хорошо. Все равно делать нам больше нечего… А до следующего кайдана больше двух дней.

Минори вскинула голову и, как мне показалось, слегка побледнела.

– Ты думаешь, это правда? – Голос ее стал тише. – Нам придется проходить… кайданы… раз в три дня? Но сколько? До какого момента? Неужели пока мы не…

Минори не договорила и с тяжелым вздохом уронила голову на ладони. Я села рядом и неуверенно положила руку ей на плечо.

– Не знаю, Минори, – негромко проговорила я. – Но мы выясним. Не переживай, мы справимся.

Минори выпрямилась, расправила плечи и кивнула. С гордой осанкой и спокойным лицом она уже больше напоминала привычную себя.

– Пойдем, – сказала она, встав на ноги и подхватив пиджак. – Ай, ноги затекли…

Подождав, пока Минори справится с болью в ногах и обуется, я собрала остатки еды в толстовку и вышла на улицу. Минори пошла вслед за мной. Положение солнца подсказывало, что сейчас около двух-трех часов дня.

– Нужно успеть найти новое укрытие до того, как стемнеет, – произнесла я, оглядываясь. – Тут точно еще немало людей, и не думаю, что все они настроены дружелюбно. А в таком месте вряд ли действуют привычные нам законы.

Минори вновь побледнела и насторожилась. Такая мысль явно не приходила ей в голову.

– Как думаешь, мы можем получить в азартной игре оружие? – спросила она, и я с сомнением пожала плечами.

– Я все равно не умею им пользоваться.

– Я тоже. Но если мы тут надолго, можно научиться… Да и один вид оружия может отбить у кого-то желание связываться с нами, – заметила Минори.

В ее словах был смысл, и я решила, что позднее стоит попытаться узнать, возможно ли сыграть на оружие, однако еда и вода все-таки важнее. Наших припасов не хватит надолго, поэтому придется играть еще раз.

Какое-то время мы молча шли по пустынной улице, а затем Минори вытащила из толстовки пачку мармелада, чтобы перекусить. Я съела несколько штук, хотя подобные сладости не любила. Зато Минори фруктовый мармелад всегда нравился.

– Надеюсь, в следующий раз мы выиграем мелонпан[46 — Мелонпан (?????) – сладкая сдобная булочка, сверху покрытая тонким хрустящим слоем теста для печенья, внешним видом напоминает дыню, однако в традиционном исполнении не имеет дынного вкуса.], – пошутила Минори, вспомнив свою любимую сладость, и я слабо улыбнулась.

То, что у Минори хоть немного поднялось настроение, было хорошим знаком. Мне бы не хотелось, чтобы ее отчаяние мешало нам. Мне и самой было тревожно, даже страшно, но я могла справиться с собой, а вот что делать, если в уныние впадет Минори, не знала. Чужое горе меня всегда пугало.

Тяжелые чувства тем временем продолжали одолевать меня, и вид заброшенных зданий с явными следами разрушения лишь усугублял мрачное настроение.

– Может… – Минори явно замялась, но я внимательно посмотрела на нее, и она продолжила: – Может, мы сумеем найти выход из этого города?

Я задумалась. Выход из города… Возможно, это была неплохая идея, ведь не могли же мы быть заперты в одном городе? За его пределами должно было что-то находиться.

– Можно попробовать… Только кто знает, как долго придется идти.

– Не успеем до темноты, продолжим завтра, – предложила Минори, и я согласно кивнула.

Мы пошли вперед, и мне показалось, что внутреннее напряжение немного спало. У меня появилась цель, и цель эта вызывала любопытство и… давала каплю надежды. Я всегда была любознательна и сейчас не видела ничего плохого в желании узнать больше. Что же касалось надежды… я приказала себе не надеяться зря. Иначе потом будет только больнее. Но я собиралась сделать все, чтобы вернуться домой.

В какой-то момент застройка стала менее плотной, между домами появилось больше пространства, и впереди на фоне уже потемневшего неба стали проглядывать синие огни.

– Минори, смотри!

– Вижу… – обеспокоенно протянула она. – Пойдем посмотрим!

Минори ускорилась, и я поспешила за ней.

Спустя около десяти минут мы оказались на окраине заброшенного города. Перед нами простиралось полупустое пространство с редкими мертвыми деревьями. Не было ни асфальта, ни каменной кладки – лишь обычная, местами каменистая земля.

Это пустое пространство тянулось на пару десятков метров вперед, а затем обрывалось. И за обрывом простиралось огромное поле, окутанное густым туманом. Вдали туман становился таким плотным, что невозможно было увидеть, скрывалось ли за ним хоть что-то.

Поле… Оно все было усеяно множеством крупных фонарей. Это были андоны – бумажные фонари на бамбуковом каркасе. И бумага всех андонов была глубокого синего цвета.

– Красиво… – выдохнула Минори.

– Некоторые не горят, – заметила я. Внутри большей части фонарей горели мрачные огни, однако часть андонов уже погасла.

– Что это за место… – прошептала Минори и шагнула назад. Восхищение быстро сменилось страхом. Мне и самой стало не по себе от вида этих фонарей. Подходить к ним ближе категорически не хотелось. Вид множества огней, плавающих в густом тумане, был мрачным и зловещим. От этого зрелища у меня по коже пробежал мороз.

– Вы когда-нибудь слышали о сотне страшных историй?

Глава 4

?????????????

Небо молчит – за него говорят люди

Мы с Минори обернулись.

Позади стоял мужчина на вид чуть старше тридцати лет. Он остановился метрах в пяти от нас и держался достаточно расслабленно. Его взгляд пробежался по нашим с Минори лицам, ни на ком не задерживаясь.

Я же внимательно всмотрелась в незнакомца, пытаясь оценить, представляет ли он опасность.

Лицо притягивало взгляд, хотя мужчину нельзя было назвать красивым в привычном понимании этого слова. Было что-то привлекательное в чертах его лица – высоких и острых скулах, в носе с высокой переносицей, тонких губах и больших глазах.

Даже несмотря на то, что мужчина слегка сутулился, он все равно был очень высоким, а длинный плащ и худоба только подчеркивали его рост.

– Кто вы? – спросила Минори, и в голосе ее слышалась настороженность, хотя внешне она казалась спокойной.

– Как и вы – всего лишь жертва обстоятельств.

Незнакомец улыбнулся и, прищурившись, вновь окинул Минори взглядом. Потом его взгляд вернулся к моему лицу, и улыбка стала чуть шире, что выглядело немного странно.

– Однако я осведомлен лучше вас, вот и решил, что вам может пригодиться помощь, – все с той же яркой улыбкой, контрастирующей со спокойными глазами, проговорил мужчина и встал ближе к фонарям.

К нам он не приближался, пройдя по дуге, словно не хотел спугнуть.

Его слова заставили взгляд Минори потеплеть. Она явно вспомнила, как недавно злилась на Кадзуо за его безразличие.

– И что же вы знаете? – спросила Минори с одной из своих фирменных улыбок.

Так она улыбалась, когда хотела чего-то добиться от человека. Улыбок у Минори было несколько, и та, что украшала ее лицо сейчас, обычно предназначалась преподавателям и родителям.

– Хяку-моногатари кайданкай[47 — ?????? – дословно «встреча рассказчиков сотни страшных историй».], – ответил незнакомец. – Слышали об этом?

– Хяку-моногатари кайданкай… – повторила я шепотом. – Это игра, в которой люди рассказывают сто страшных историй о сверхъестественном.

Незнакомец, довольно улыбнувшись, кивнул. Он стоял держа руки в карманах плаща и смотрел то на меня, то на Минори, однако на несколько секунд перевел взгляд на фонари вдалеке.

– Перед началом рассказчики зажигали сотню фонарей синего цвета и с каждой законченной страшной историей – кайданом – фонарь гасили. – На короткое время улыбка пропала с лица мужчины, и он добавил: – И обычно чем дальше, тем страшнее становились эти рассказы.

Вспоминая, что знала об этой игре, я невольно нахмурилась. И, подняв глаза, увидела хитрую улыбку, с которой незнакомец смотрел на меня, склонив голову набок, как будто понимал, о чем я думала. Я перевела взгляд на Минори, но та отстраненно разглядывала фонари, словно подсчитывая, сколько кайданов уже было рассказано, а сколько еще предстояло пройти, прежде чем игра завершится.

– Ао-андон?[48 — Ао-андон (???) – дословно «синий андон»; существо с синей кожей, длинными черными волосами, двумя рогами на лбу и острыми черными зубами, которое появляется после завершения сотой страшной истории в виде человека в белом кимоно.] – прошептала я.

Интонация получилась вопросительной, и незнакомец перестал улыбаться.

– Я не знаю, – пожал он плечами. – Никто ничего не знает наверняка. Кроме того, что нужно бороться.

– О чем это вы? – Минори повернулась ко мне, но я лишь покачала головой, не желая ее пугать.

Ао-андон… ёкай, который, по поверьям, появлялся, когда гас последний фонарь, и превращал последнюю рассказанную историю в жуткую реальность. По этой причине сотый кайдан чаще всего так и оставался нерассказанным. Из-за страха людей.

Но не значило ли это, что нам не выбраться из этого города? Я не хотела даже думать об этом, нет. Это не могло быть правдой.

– Но я не представился. Прошу простить меня за грубость, – заговорил незнакомец, и я поняла, что теперь он стоит совсем близко.

В нем не было ничего угрожающего, однако я непроизвольно вздрогнула. Мне показалось, что мужчина заметил это и вновь едва заметно улыбнулся.

– Меня зовут Хасэгава Исао.

– Я Накано Минори, – приветливо улыбнулась Минори, слегка поклонившись. – Рада познакомиться, Хасэгава-сан. Это замечательно, что хороших людей здесь больше, чем плохих.

Наверное, Минори вспомнила Ямамото-сан и Окаду-сан, которые тоже помогли нам без насмешек и полуправды, как это сделал Кадзуо.

– Я бы не был в этом уверен.

Кажется, Хасэгаву позабавили слова Минори. Та слегка толкнула меня локтем. Я никогда не спешила представляться незнакомым людям, но Хасэгава производил приятное впечатление, дал нам новую информацию… и я решила быть вежливой.

– Акияма, – с легким кивком проговорила я. – Хината.

– Акияма, – медленно повторил Хасэгава и, на пару мгновений прищурившись, вновь широко улыбнулся. – Рад знакомству.

Несколько секунд мы простояли в тишине, а потом Хасэгава кивнул:

– Что ж… Быть может, еще увидимся. Удачи вам.

– До свидания, Хасэгава-сан, – улыбнулась Минори.

– До свидания, – тихо отозвалась я.

Мои мысли были заняты новым открытием – сотней страшных историй. Это стоило обдумать.

Хасэгава повернулся и широким шагом пошел в сторону города, но на полпути оглянулся и проговорил:

– Не пытайтесь выбраться из города. Куда бы вы ни пошли – наткнетесь на поле с фонарями… Однако к ним, поверьте, лучше не приближаться.

Сказав это, он вновь отвернулся и скрылся среди полуразрушенных зданий города. Мы с Минори хмуро переглянулись, а потом я подняла глаза к небу. Оно стало темно-синим, солнце уже было совсем близко к горизонту. А это значило, что нам стоило быстрее отыскать укрытие на ночь.

– Пойдем, Минори. Скоро станет совсем темно.

Минори кивнула, и мы направились обратно в город. Пару раз она кинула за плечо взгляд, полный тревоги.

– Завтра нам лучше вновь сыграть в азартную игру, – произнесла Минори спустя некоторое время и облизала пересохшие губы. – Выиграем воду и еду, а вот на третий день будем отдыхать…

– Или отыгрываться, – мрачно заметила я и поймала ее сердитый взгляд.

– Пессимистка, – пробормотала она недовольно, и остаток пути мы проделали молча.

В конце концов мы забрели в дом, который показался нам достаточно крепким, вошли в квартиру на первом этаже, не рискнув подниматься выше, и устало сели на татами. Кровати в этой маленькой квартире не было.

Перекусив онигири и выпив воды, мы улеглись на пол, думая каждая о своем. Несмотря на усталость, я не могла уснуть, а потому начала размышлять над тем, что узнала, прогоняя более печальные мысли. Сотня страшных историй… Сотня фонарей, и часть уже погасла. Неужели нам придется пройти еще так много кайданов? В истории, в которой мы выжили, было лишь шесть «героев», а в этом городе людей наверняка намного больше.

Скорее всего, истории проходят каждый день, ведь срок действия омамори у всех начинается и заканчивается в разные дни. Тогда число кайданов, которое мы с Минори должны пройти до сотни, сильно сократится…

Поначалу эта мысль успокоила меня, но потом я вспомнила о сотой истории, которую чаще всего не рассказывали. Что, если и здесь сотого кайдана не будет? Что тогда? Мы никогда не выберемся? Или же освободимся после девяносто девятого рассказа?

Я отбросила лишние мысли. Пока еще я знала слишком мало, и поспешные выводы могли лишь разжечь панику или вызвать отчаяние, которые помешают мне выжить.

Выжить. Пока что стоило сосредоточиться на этом. Мы с Минори должны выбраться из этого города, и для начала необходимо пережить страшные истории. С такими мыслями я провалилась в беспокойный сон.

* * *

Я просыпалась с мыслью о том, что этот кошмар наконец закончился. Родители в соседней комнате, как обычно, собирались на работу. За окном еще только просыпался город, а спустя пару часов мне позвонит Минори и позовет чем-нибудь заняться, пока мы свободны.

Но, открыв глаза, я оказалась в маленькой заброшенной квартире внутри потрепанного временем и неизвестными нам силами дома, в полуразрушенном городе, в котором ёкаи убьют тебя, если действие омамори закончится.

Я вновь закрыла глаза: не было желания просыпаться. Несмотря на мучившие меня кошмары, ночью я не испытывала того отчаяния, что вызывала реальность, и мне захотелось вновь вернуться в то относительно безмятежное состояние.

Но вместо этого я подскочила, тряхнув головой, и та отозвалась легким звоном в ушах. Нельзя позволять себе подобные мысли – хотя бы в этом месте. Нельзя впадать в уныние и тоску. Необходимо вернуться.

Минори все еще спала, хмурясь во сне. Я тихо прошла в крошечную ванную комнату, чтобы умыться, но с раздражением поморщилась, выяснив, что водопровод не работает. Я запустила руку в распущенные волосы. Так хотелось принять душ, но, судя по всему, об этом желании на какое-то время стоило забыть.

Размышляя, можно ли было выиграть в азартных играх право на ванну, я вернулась в спальню и аккуратно села неподалеку от Минори, подогнув под себя одну ногу. Делать было нечего, будить Минори я пока не хотела, а поэтому решила заняться тем, что и всегда в моменты ожидания, – размышлять.

Мне была известна лишь малая часть информации. Кайданы. Дома в традиционном стиле. Омамори. Приверженность мифологии и легендам. Необходимость выигрывать еду, чтобы не остаться в «мире мертвых» навсегда.

Омамори. Кадзуо сказал, что они защищают от ёкаев, но это понятно было и по надписи на самих оберегах, так что словам Кадзуо можно было верить. Но что насчет действия в течение трех дней?.. Хотя Окада сказала то же самое. Помедлив, я открыла мешочек и вытащила деревянный оберег. На нем был выгравирован иероглиф, обозначающий тройку[49 — ? (сан) – три.].

На моих глазах средняя черта исчезла, и иероглиф на омамори превратился в другой, обозначающий двойку[50 — ? (ни) – два.].

Три… затем два. Значит, между кайданами у нас действительно было всего три дня. Завтра, скорее всего, гравировка изменится на иероглиф, состоящий лишь из одной черты[51 — ? (ити) – один.]. От подобного обратного отсчета по спине пробежали мурашки.

Я торопливо спрятала оберег в мешочек и убрала в карман шорт.

Затем, погасив вспышку страха, я стала размышлять над тем, что из себя представляли азартные игры. Необходимо было выбирать шкатулки, и я попыталась вспомнить, что на них было изображено помимо карпов. Тануки, журавль, тэнгу…

Что все это значило? Тогда, перед игрой, мы с Минори не стали углубляться в размышления, но теперь стоило подумать получше. Выбрав кои, мы смогли выиграть еду. А если бы мы выбрали тануки? Тануки символизируют благополучие, и, скорее всего, эту шкатулку выбирать тоже было можно, этот вывод явно был правильным. А еще эти оборотни, вроде как, любят сакэ… Может, в азартных играх можно было получить и его?

Хм, тэнгу… Вот это существо точно не было связано ни с чем хорошим. Однако я слишком мало знала о мифологии, чтобы говорить наверняка. Другие идеи в голову не приходили, но я все же предположила, что вряд ли приз в азартной игре мог быть каким-то плохим. Тогда что же символизировали тэнгу?..

Зевнув, Минори приподнялась на татами и хмуро посмотрела на меня. Волосы, обычно аккуратно расчесанные и приглаженные, растрепались. Она явно не выспалась. Минори и в обычной жизни любила поспать подольше, а прошлым вечером явно долго не могла уснуть – ворочалась, вздыхала и снова меняла позу.

– Доброе утро, – произнесла я, однако в данных обстоятельствах это прозвучало почти иронично.

Минори наморщила нос, но тоже поздоровалась.

– Передай воды, пожалуйста.

Я, дотянувшись до бутылки, что стояла на татами среди остальных наших припасов, подтолкнула ее к Минори.

– Ну что, я умоюсь, позавтракаем и вновь пойдем изучать окрестности? Найдем домик, в котором проводят азартные игры, и заработаем еще воды и еды. Идет?

– Хорошо, – отозвалась я. – Вот только умыться не получится. Здесь не работает водопровод.

Минори недовольно фыркнула:

– Но не могу же я ходить… так. – Она расстроилась, и я понимающе вздохнула:

– Возможно, нам удастся найти какой-нибудь водоем.

Минори кивнула, и я передала ей пачку сухой лапши и оставшийся мармелад. Она разломила брикет лапши и протянула мне половину.

После завтрака мы вышли из квартиры. Еды у нас не осталось, если не считать бутылку воды, и я снова надела толстовку, сразу почувствовав себя более комфортно.

Город, судя по всему, был достаточно большим. В нем встречались и развлекательные районы, и широкие улицы с высокими зданиями, торговыми центрами, больницами и банками, и небольшие переулки и тупики. Все здания, помимо традиционных, выглядели так, будто могли в любой момент обвалиться.

Спустя примерно сорок минут ходьбы мы так и не нашли ничего похожего на реку или озеро, но я надеялась все же отыскать где-нибудь хотя бы пруд. В голову навязчиво лезли мысли о том, как мы с родителями и братом посещали онсэны[52 — Онсэн (??) – японское название горячих источников.], и от этих воспоминаний настроение стало еще более мрачным. А вслед за ними на меня тут же набросились тяжелые мысли о том, как чувствовали себя сейчас мама и папа, так что пришлось приложить огромные усилия, чтобы эти мысли отогнать. По пути нам попались несколько магазинчиков, и в одном из них я подхватила небольшой легкий рюкзак черного цвета, который точно должен был нам пригодиться. А Минори с явным сожалением сменила туфли на каблуке на кеды.

Первый домик для азартных игр встретился нам достаточно быстро, но мы проигнорировали его, не готовые к новой игре. Но, увидев второе место, предлагающее сыграть в это подобие азартной игры, мы с Минори решили, что просто слоняться по городу бессмысленно. Нужно достать еще воды и еды, а в случае чего у нас останется время на то, чтобы отыграться.

Внутри домика, который выглядел очень похожим на тот, в котором мы очутились в первый раз, мы вновь разулись и, пройдя дальше, увидели такую же комнату, разделенную фусума. Мой взгляд упал на низкий столик и четыре знакомые шкатулки.

– Может, на этот раз возьмем шкатулку с кем-то еще? – предложила Минори.

Я покачала головой:

– Эти изображения явно указывают на то, что мы можем выиграть. С помощью кои мы уже получили еду и воду. Лучше не рисковать, а то у меня нет желания обедать сакэ… – пробормотала я.

Минори невесело усмехнулась:

– Звучит логично.

С этими словами она вытащила из шкатулки с рисунком кои две другие – и на них вновь были изображены гейша и самурай.

– А это? Что думаешь?

Я нахмурилась. Про значение гейши и самурая я не подумала.

– Может, это сложность?.. Нет, было бы странно. Игра для женщин или мужчин?.. Но тоже странно давать такой выбор, да и ребусы не вписываются в это предположение, – бормотала себе под нос Минори, рассуждая. – Давай просто выберем шкатулку с самураем и узнаем.

Я с сомнением посмотрела на Минори. Я не была трусливой, но рисковать совсем не хотела.

– Вдруг так будет лучше! Все равно придется когда-то проверить, – заметила она.

– Хорошо, – я пожала плечами.

В этот раз ставку делала Минори, поэтому я предоставила ей возможность сделать окончательный выбор. В случае чего мне не хотелось быть в ее глазах виноватой.

Когда Минори открыла шкатулку, та вновь оказалась пустой, а на столике, как и в прошлый раз, появились принадлежности для каллиграфии.

– И что мне поставить? – задумалась Минори. – Чувства я ставить не хочу. Воспоминания тоже. Тогда выберу какое-нибудь знание. Что ж… Давай я поставлю знание английского языка. Даже если проиграю, потом отыграюсь. Очень сомневаюсь, что в следующей страшной истории нам придется говорить на английском.

– Давай, – отозвалась я.

Минори аккуратно вывела два иероглифа: ??[53 — ?? (эйго) – английский язык.], не уронив ни одной лишней капли на васи.

Сначала ничего не происходило, но затем с легким шорохом фусума отъехала в сторону, открывая проход в следующую комнату, и мы с Минори удивленно переглянулись. В прошлый раз за фусума нас ждал выигрыш.

Я пошла первой, а Минори слегка помедлила. Следующая комната оказалась просторнее, чем в первом домике для азартных игр. Пол был деревянным, а по форме помещение представляло из себя прямоугольник.

Зайдя во вторую комнату, я сразу поняла, какая игра нам предстоит, и из-за этого внутри поднялась звенящая тревога.

– Неужели… – разочарованно протянула Минори, и, глянув на подругу, я поняла, что и она занервничала.

Перед нами стоял столик, на котором лежали лук, стрелы, перчатка югакэ[54 — Югакэ (???) – кожаная перчатка на правую руку; различаются по количеству пальцев, на которые перчатка надевается.] и нагрудник мунэатэ[55 — Мунэатэ (???) – нагрудник для защиты от случайного удара тетивой.]. А у противоположной стены мы увидели комато[56 — Комато (??) – мишень диаметром 36 см. Устанавливается на расстоянии 28 м.] – малую мишень.

– Для того чтобы выиграть в сегодняшней игре, вам необходимо стать участником соревнования по кюдо[57 — Кюдо (??) – дословно «путь/учение лука»; японское искусство стрельбы из лука.]. Для победы нужно три раза попасть в центр комато, и для вашего удобства расстояние до мишени меньше традиционного.

Внезапно зазвучавший женский голос, похожий на тот, что рассказывал нам легенду об Аматэрасу, так же внезапно замолчал, и, несмотря на его мелодичность, я едва не вздрогнула.

– И кто будет стрелять?.. – спросила Минори, с опаской приблизившись к обозначенному для стрельбы месту.

Я встала рядом, и мой взгляд упал на стрелы. Нам дали всего шесть стрел, а значит, и шесть попыток.

– Ты же у нас спортсменка… – протянула я, с сомнением глядя на лук. Я задумалась, смогу ли вообще натянуть тетиву и запустить стрелу.

– Ну что ж… – не стала спорить Минори. Видимо, она так же сомневалась в моих физических способностях, как и я сама. – Но в кюдо так много правил и особая техника…

– Думаю, нам нужно просто попасть в этот черный круг три раза, – отозвалась я, глядя на мишень.

Минори сняла пиджак, закрепила на груди мунэатэ, надела перчатку и неуверенно взяла в руки лук.

– Начнем… – пробормотала она.

Минори встала левым боком вперед, крепко сжала лук левой рукой и натянула тетиву за правое ухо. Пара секунд, Минори разжала пальцы, и стрела полетела вперед.

– Эх! – разочарованно поморщилась Минори, и только уважение к самому процессу стрельбы остановило ее от того, чтобы топнуть ногой.

Стрела даже не попала в мишень – наконечник застрял в стене.

– Это был пробный раз, – проговорила Минори таким тоном, словно все шло по плану.

Я стояла в стороне, нервно прикусив губу. Минори была сильной, ее мышцы позволяли натягивать тетиву и удерживать лук, отправляя стрелу к мишени, но техника и меткость явно страдали.

Вторая стрела, и вновь мимо цели, но третья попала в мишень – хоть и не туда, куда было нужно.

– Еще есть попытки, и у меня получается все лучше, – заверила меня Минори, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Если до этого, во время кайдана и уже после, она нервничала, даже плакала, то сейчас явно прониклась духом соревнований, к которым была привычна. Я чувствовала ее сосредоточенность, собранность и готовность победить.

– А ведь мама хотела, чтобы я занималась кюдо, – заметила Минори. – Мама хоть когда-нибудь бывает неправа?

С этими словами она вновь натянула тетиву, и мне показалось, что вместе с этим она натянула и мои нервы. Выстрел – и Минори попала в цель, хоть и в самый ее край.

Минори резко выдохнула и прикрыла глаза. На ее губах появилась легкая улыбка, но взгляд оставался напряженным. Осталось всего две попытки, а попадание пока было лишь одно. У нее больше не было права на ошибку.

Закрыв глаза, Минори что-то тихо прошептала себе под нос, а потом расправила плечи и вновь приготовилась к выстрелу. Мне показалось, что она уже увереннее держала лук, далеко не так неуклюже, как делала это в первый раз.

Стрела рассекла воздух… и пролетела мимо цели.

– Нет… – прошептала Минори.

– Игра закончена. Вы проиграли, и ваша ставка остается у нас.

– Нет! – теперь уже громко воскликнула Минори.

Мне показалось, подруга задрожала, однако она справилась с собой и лишь плотно сжала губы. Сцепив и расцепив пальцы, Минори сняла нагрудник и перчатку, аккуратно уложила на место лук, а затем быстрым и нервным шагом покинула комнату. Я поспешила следом, захватив забытый пиджак.

– Мы проиграли! – зло воскликнула Минори, оказавшись на улице. Она молча взяла пиджак и накинула его на плечи. – Зачем мы взяли шкатулку с самураем? Я больше к ней не прикоснусь! Прошлая игра была проще…

Я промолчала. Это и правда была трудная игра, я с самого начала не рассчитывала на победу. Но также понимала, что без меня Минори не выиграла бы и в прошлый раз.

– Минори, успокойся! – мягко заговорила я и положила руки ей на плечи. Ее щеки покраснели, а лицо выражало смесь возмущения и расстройства. – Мы сыграем еще раз и выиграем еду. А в следующий раз обязательно вернем твою ставку!

– Моя ставка! – Минори уронила лицо в ладони. Судя по всему, она и забыла, что проиграла знания английского языка. – Я… я теперь не знаю английский…

– Как ты и сказала, здесь он тебе не нужен, – я продолжила попытки утешить ее. – Мы выиграем твои знания обратно, не волнуйся.

Я пристально смотрела Минори в глаза, сжимая ее плечи. Это привело Минори в чувство и, судя по всему, придало уверенности.

– Да… Да, ты права.

Минори глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Но нам все еще нужны вода и еда… – протянула я, опустив руки, и Минори с тоской посмотрела на домик, из которого мы только что вышли.

– Сделаю это сама, – предложила я, но мысленно надеялась, что Минори, как и в первый наш день здесь, откажется от моего предложения и пойдет со мной.

Она посмотрела на меня с сомнением, но при этом с облегчением. Прикусив губу, Минори произнесла:

– Ты уверена?..

Я вздохнула, так как вовсе не была уверена, но кивнула, а голос мой прозвучал твердо:

– Да.

Минори выдохнула и робко улыбнулась:

– Тогда… удачи.

Помедлив, она отошла и присела на тротуар, опустив голову на ладони. Я проследила за ней взглядом, а потом посмотрела на домик, в который должна была вернуться. Внутри узлом скрутилось напряжение. Я участвовала в азартных играх всего дважды и ни разу – одна. Но я привыкла полагаться только на себя. По крайней мере так я себе внушала. Я встряхнула руками, пытаясь избавиться от нервозности, и зашла внутрь минка.

Я должна выиграть. Не хотелось проходить через подобное в третий раз за день, так же как и не хотелось голодать и мучиться от жажды. И конечно, у меня не было желания потерять свою ставку.

На кон я поставила свой навык игры на скрипке. Терять его мне было страшно, но я понимала, что не готова была расстаться ни с воспоминаниями, ни с чувствами.

Спустя около пятнадцати минут я вышла из домика с едой и водой, которые сложила внутрь рюкзака.

Изнутри меня грела легкая радость, однако оказалась она далеко не такой сильной, каким было бы разочарование в случае проигрыша. В любом случае я ощутила, как по телу прошла волна облегчения, стоило мне разгадать все загадки этой игры.

Я выбрала шкатулку с гейшей. Что-то мне подсказывало: я больше не решусь выбрать самурая. По крайней мере если буду играть одна.

Стоило мне выйти, как Минори тут же подскочила на ноги, едва не подвернув от спешки ногу, и подбежала ко мне.

– Получилось? – обрадованно воскликнула она, судя по всему, прочтя результат по моему лицу.

– Да, – ответила я.

Желания говорить что-то еще не было. Я очень устала, но не физически, а из-за сильного стресса. Я не знала, смогу ли к этому привыкнуть… И надеялась, что не придется.

– Молодец! – Минори обняла меня за плечи и подхватила рюкзак. – Тогда давай передохнем где-нибудь, а потом можно будет еще изучить местность и найти укрытие на ночь. Завтра…

– Завтра вечером нужно будет найти дом, в котором будет проводиться кайдан, – закончила я. – Придется снова стать героями страшной истории…

– Мы справимся, Хината! – заверила меня Минори.

Видимо, она уже успокоилась из-за потери знаний английского. Вероятно, рассчитывала, что мы и в следующий раз сможем сыграть дважды – отыграть ее ставку, а затем уже взять приз. Меня такая перспектива заранее вгоняла в уныние, но я постаралась мыслить позитивнее. Постаралась…

Какое-то время мы шли молча, а потом забрели в аптеку. На полках лежали разнообразные лекарства, однако воспользоваться ими, как я полагала, мы не могли. Передохнув какое-то время, утолив жажду и немного перекусив, мы вновь отправились бродить по городу. Наверное, в этом не было особого смысла, мы могли нарваться на неприятности, однако сидеть без дела и просто ждать казалось невыносимым. Мы создавали себе хоть какую-то видимость дела. Сбегали от дурных мыслей, сосредотачиваясь на ходьбе и разглядывании улиц.

Но голову все равно не покидала мысль о том, что завтра нас вновь ждало страшное испытание. Испытание, существование и необходимость которого мы еще даже не поняли и не приняли. Привычная жизнь изменилась так внезапно, изменилась на нечто не поддающееся логике и здравому смыслу.

Казалось, мы обе сошли с ума.

Однако это была реальность. Но я должна была вернуть себе свою настоящую жизнь.

Глава 5

????????

На дороге смерти не бывает королей

На город опустились сумерки, и в подкрадывающейся темноте разбитые стекла, прогнившие заборы и частично обвалившиеся стены были не так заметны. Если не приглядываться, можно было подумать, что мы с Минори гуляли по одному из дальних районов родного Токио.

Вот только мы с Минори были не в Токио. И это не было прогулкой.

Впереди показался островок света, и мы обе, не сговариваясь, ускорили шаг. Перспектива снова участвовать в кайдане – игре не на жизнь, а на смерть – была пугающей. Альтернатива представлялась одна: остаться и ждать, пока омамори не потеряют свою силу, что, как нас предупредили, означает смерть. Это было еще хуже. Если уж умереть, то борясь за жизнь.

Мы не произносили этого вслух, но я была уверена, что Минори думала точно так же.

Источником света оказался крупный комплекс зданий, огражденный высоким глиняным забором.

Пройдя через массивные ворота, мы приблизились к длинному строению с открытой галереей и темной двускатной крышей и, как я и ожидала, разглядели вывеску, означающую, что сегодня в этих стенах, возможно, кто-то умрет.

Зайдя внутрь, мы направились в глубь строения и, пройдя его насквозь, вышли во внутренний двор. Он оказался огромным: нам открылся японский сад и даже искусственный пруд, на котором небольшие острова соединялись изящными мостиками.

Неподалеку поодиночке и маленькими группами стояли люди, и я быстро насчитала шестнадцать человек. Минори удивленно выдохнула, а я невольно приподняла брови. После первого кайдана было немного неожиданно увидеть столько людей.

Всем будет на руку, если мы станем союзниками. И будет очень… плохо, если мы окажемся соперниками.

Я огляделась и поняла, что мы с Минори вошли через боковые сооружения, и прямо перед нами, через двор, оказалось симметричное вытянутое строение. На этот раз страшная история должна была развернуться в комплексе в стиле синдэн-дзукури[58 — Синдэн-дзукури (????) – дословно «спально-дворцовый стиль»; японский дворцовый архитектурный стиль эпохи Хэйан (X–XII вв.) с симметричным расположением главных строений.]. Моему классу рассказывали об этом стиле на экскурсии в Музее культуры Киото.

Значит, то строение, в которое мы вошли, – это восточные хоромы, а напротив – западные[59 — Противоположные хоромы (? – тай) – равноудаленные комплексы дополнительных сооружений, которые строились по сторонам от главного.]. Они представляли из себя два строения, растянувшихся с севера на юг. Между ними, перпендикулярно, располагался синдэн, спальный дворец, – центральная часть резиденции. Он обычно строился горизонтально с запада на восток. Соединялись противоположные хоромы и спальный дворец крытыми галереями без стен, только с низкими заборчиками.

Спустя примерно пять минут во внутренний двор прошли еще два человека. Теперь участников было двадцать, считая меня и Минори.

– Давно не виделись, Химэ, – услышала я за спиной знакомый голос и едва не вздрогнула от неожиданности. – Сказал бы, что рад тебя видеть, но предпочитаю не врать. Привет, Минори-тян. – Кадзуо обошел нас и нарочито галантно кивнул Минори.

Я хмуро посмотрела на него:

– Я тоже не люблю лицемерить. Так что, если не рады, идите и расстраивайтесь где-нибудь подальше.

– Хината-тян… – Минори пихнула меня локтем, и я хмуро глянула на нее.

Кадзуо, дернув уголками губ, все с той же холодной маской вместо лица шутливо поклонился и пошел дальше, по направлению к саду. В итоге во дворе собрались двадцать один человек.

– Хината-тян… ну зачем ты так? Никто не говорит тебе дружить с этим парнем, но и враги нам не нужны. Здесь и без того много опасностей.

Я промолчала. Возможно, Минори была права, но я, как и сказала, всегда была прямолинейной. И не из тех, кто мог промолчать в ответ на насмешку или оскорбление.

Я перевела взгляд на небо. Без множества огней, привычных в большом городе, оно было похоже на атласную ткань, усеянную кристаллами. Так красиво и так завораживающе…

– Через несколько минут начнется следующий кайдан. А пока что всех будущих героев истории просим пройти к абрикосовому дереву.

Минори, нервно сжав кулаки, посмотрела на меня. Я кивнула, и мы вместе пошли к высокому, стройному дереву. Все присутствующие поступили так же, однако в основном держались на отдалении друг от друга. Я заметила группу из четырех мужчин и одной женщины и парочку женщин среднего возраста, держащихся бок о бок. Остальные шли поодиночке: шесть мужчин и женщин разного возраста. Младше всех была долговязая старшеклассница в крупных круглых очках с тонкой золотой оправой и со стильным каре, а самым старшим – хмурый мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме.

Мой взгляд зацепился за знакомую высокую фигуру в длинном темном плаще. Хасэгава тоже заметил меня и, приветливо улыбнувшись, слегка наклонил голову, так что его вьющиеся волосы упали на лицо. Я кивнула в ответ.

– Сегодня вас ожидает кэйдоро[60 — ??: ? (кэй) – полицейский, ? (доро) – вор.]. Это командная игра, поэтому просим всех присутствующих разделиться на две команды. У вас есть пять минут.

Кэйдоро. Игра полицейских против воров.

Я посмотрела на Минори. Бледная, с округлившимися глазами, она, не глядя на меня, грызла ногти – вредная привычка из детства, которую Минори, казалось, уже давно поборола.

Люди начали взволнованно озираться. Я стиснула зубы. Все-таки в этой игре мы будем соперничать с другими участниками… И в этом состязании нужны будут скорость и ловкость. Ни того ни другого не было у меня, зато было у Минори. Однако вдвоем нам не справиться. Как же привлечь на свою сторону сильных игроков?..

– Меня зовут Китано. Сейчас мы будем отбирать участников в свою команду, – раздался неподалеку громкий властный голос, и я поморщилась от звучавшего в нем высокомерия.

Говорил мужчина с покрашенными в блонд волосами. Он состоял в группе из пяти человек. Трое других мужчин держались чуть позади и изучали толпу. Женщина с тонким шрамом на щеке, одетая в майку и лосины, демонстрирующие плоский живот и сухие мышцы, с ухмылкой на лице наблюдала за происходящим. Все пятеро были стройными и подкачанными, будто познакомились в тренажерном зале. Возможно, так оно и было.

Вот к ним в команду точно захотят попасть все. И так как этот блондин заговорил первым, инициатива оказалась в его руках. Я с сожалением поджала губы, но все же понимала, что, начни я командовать, ко мне бы мало кто прислушался.

– Ты, ты и ты. И еще ты, – Китано, по всей видимости, лидер компании, указал на двух спортивного вида парней, высокую девушку чуть старше нас с Минори и на крепкого мужчину лет сорока. Тот с презрением посмотрел на блондина, проводящего отбор, но, оглядев оставшихся участников, молча подошел к своей новой команде.

– Так, еще один… – женщина, прищурившись оглядела оставшихся.

Одна из участниц, выскочив вперед, воскликнула:

– Возьмите меня, я занималась бегом и всегда была самой быстрой в школе!

– Когда это было, тридцать лет назад? Возьмите меня, я выносливый! – женщину оттолкнул тощий парень лет двадцати.

Женщина со шрамом не обратила на них ни малейшего внимания и, хищно улыбнувшись, показала на кого-то в толпе.

– Ты, – голос прозвучал вызывающе. – Давай к нам.

– Единственное, что я могу вам дать, – это направление движения. Но оно вам не понравится. – Губы Кадзуо изогнулись в улыбке, но в ней не было и намека на веселость. В его глазах я увидела лед.

Женщина раскрыла рот от удивления, а затем ее лицо искривила гримаса злости.

– Ну и подыхай с остальными, – выплюнула она.

– Нас девять, а должно быть десять, – произнес Китано. – Нужен еще один участник.

– Возьмите меня! Я профессиональная волейболистка! Наша команда была чемпионом Токио, а я капитан команды!

Китано прищурился, а затем одобрительно кивнул и довольно усмехнулся. Женщина, хитро улыбнувшись, призывно махнула рукой.

А я стояла и, не веря в происходящее, смотрела на Минори.

Вернее, на ее отдаляющуюся спину.

Сначала, услышав голос Минори, я даже не поняла, что заговорила она. Я совсем не ожидала подобного. А увидев, как Минори выпрыгнула вперед, нервно заламывая руки, испытала шок, как будто меня окатили ледяной водой.

Теперь же мне казалось, что кто-то ударил меня в живот и выбил весь воздух из легких. Грудь пронзила боль. Я могла лишь молча смотреть в спину удаляющейся… подруги и пытаться сделать хоть маленький вдох. Вдохнуть хотя бы каплю воздуха.

Минори остановилась и, оглянувшись, не встречаясь со мной взглядом, тихо произнесла:

– Пусть хоть кто-то из нас выживет. – Глубоко вздохнув, она высоко подняла голову и нарочито уверенно прошла к своей команде. К своей новой команде.

У меня защипало глаза, но я даже не пыталась бороться со слезами – знала, что их попросту не будет. Все мои слезы кончились, когда не стало брата.

Но, кто знает, возможно, мне стало бы легче, если бы было чем потушить жжение в груди.

Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернув голову, встретилась глазами с Кадзуо. И тут же отвернулась. Не хватало еще показать свои чувства. Или нарваться на злорадство.

– Время на составление команд вышло. У нас есть две команды: одна из десяти и вторая – из одиннадцати человек. В меньшинстве будет команда кэй, полицейских, в большинстве – команда доро, воров.

– Вам это не поможет! – насмешливо выкрикнул один из друзей блондина, а остальные рассмеялись.

Минори, оглядываясь на членов своей команды, неуверенно улыбнулась.

Голос из ниоткуда, звучавший несколько театрально, продолжил:

– Полицейские сумели заключить под стражу банду известных воров. Однако тем удалось сбежать, и теперь лучшие силы полиции брошены на поимку беглецов.

Теперь о правилах игры.

Сначала все воры получат время на побег. Затем полицейские начнут их искать. Чтобы арестовать вора, полицейский должен схватить преступника за оба запястья, неважно, одновременно или подряд, имитируя наручники.

Свободные участники команды доро могут спасать своих союзников из тюрьмы. Для этого им необходимо также обхватить пальцами запястья заключенного. Те воры, что не были арестованы, могут свободно заходить на территорию тюрьмы и покидать ее, если только сами не попадутся полицейским. Воры могут оказывать сопротивление при аресте. Однако они не являются особо опасными преступниками, а потому полицейским запрещено убивать воров при сопротивлении аресту. За нарушение этого правила участники команды кэй будут дисквалифицированы.

Воры, несмотря на то что еще никогда не совершали таких тяжких преступлений, могут убивать полицейских. Однако в таком случае эти участники команды доро становятся особо опасными преступниками и полицейские получают право убивать их при сопротивлении.

Я невольно приподняла бровь. Мне даже в голову не пришло, что в этой истории – вообще в каком-либо из кайданов – люди будут убивать друг друга.

Возможно, и других бы подобная мысль даже не посетила. Однако теперь она посеяна в сознании участников. А люди, борясь за собственную жизнь, способны на многое.

– Для того чтобы одержать победу, команда кэй должна успеть заключить под стражу всех воров. А команде доро для победы нужно, чтобы хотя бы один участник продержался до конца игры. Она завершится с первыми лучами солнца.

– А где тюрьма? – громко спросила женщина со шрамом, смотря вверх, как будто тот, кто зачитывал правила, сидел где-то над нами.

– Обратите внимание на фонари торо[61 — Торо (??/??/??) – крупные традиционные японские фонари, сделанные из камня, дерева или металла, один из основных элементов японского сада.]. Всего их двадцать четыре, по шесть на каждую «стену», ограничивающую территорию тюрьмы. Сейчас во всех торо горит огонь, однако с приближением рассвета каждые пять минут будет гаснуть пламя в одном фонаре.

Двадцать четыре торо, по одному на пять минут игры… То есть нам нужно будет продержаться два часа. С одной стороны, это так долго для того, чтобы бегать и скрываться. Но, с другой стороны, если нас будут быстро отлавливать, останется больше времени на спасение участников.

Вот только самое опасное – это если поймают всех. Тогда никто не сможет нас освободить. И так мы можем проиграть за первые пять минут…

Здесь таилась и другая опасность – страх и эгоизм. Если мои новые союзники окажутся таковыми лишь на словах и будут слишком бояться возможности быть арестованными, они не пойдут никого спасать.

И мы проиграем.

– Сейчас у вас есть десять минут перед началом игры, чтобы познакомиться с вашими командами. Затем ворам будет дано еще десять минут на побег. Затем полицейские смогут начать поиск преступников. Во время игры мы будем объявлять о прошедшем времени каждые пятнадцать минут.

Время пошло!

Я посмотрела на своих новых союзников. Тощий нервный парень, женщина с завитыми волосами, которая раньше, по ее словам, занималась бегом, мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме, девушка-старшеклассница в круглых очках и с каре, парень лет двадцати пяти достаточно спортивного телосложения с перебинтованными руками, молодой человек в кепке задом наперед, который был явно слабоват, полноватая женщина лет тридцати пяти, мужчина лет тридцати пяти в качественном спортивном костюме, Хасэгава и Кадзуо.

Я махнула рукой, призывая их подойти ближе. Видимо, от волнения и страха ни у кого это не вызвало недовольства. Нужно было брать инициативу в свои руки, так как доверять я могла здесь лишь себе и полагаться на чужой план или на то, что кто-то его предложит, не хотела.

– Для того чтобы выиграть, нам нужен план, – мрачно начала я. – Просто убегая и прячась, мы не победим, они нас переловят в самом начале игры.

– И что ты предлагаешь? – нервно фыркнул тощий парень, стремившийся попасть во вторую команду. Он то и дело кидал завистливые взгляды на наших соперников.

– Предлагаю раскинуть мозгами, – огрызнулась я.

Видимо, в каждом кайдане были люди, которые думали, что им кто-то что-то должен.

Помолчав пару секунд, я продолжила:

– Для начала надо договориться, что мы обязательно будем совершать набеги на тюрьму, чтобы спасать своих. – В глазах большинства промелькнули страх и неуверенность – вряд ли все собирались рисковать сами. Я едва сдержала презрительный вздох и решила добавить веса своим словам. Мотивации для своих… союзников. – Если мы будем думать только о себе, нас переловят и некому будет с заключенных снять наручники. И тогда мы все умрем.

Судя по изменениям в лицах, этот аргумент сработал, по крайней мере частично.

Кто-то активно закивал головой, кто-то остался невозмутим, кто-то начал нервно заламывать руки и теребить одежду. Но пока все молчали.

– Я предлагаю следующее. По одному идти спасать своих – это плохой вариант. Необходимы, думаю, трое. Один должен отвлекать – им будет самый ловкий и быстрый из тройки. Два других спасать. В подгруппе будет четыре человека. Про запас, если вдруг кто-то окажется в тюрьме. Нас одиннадцать…

– Меня не считай, я в этом участвовать не буду, – ровным тоном произнес Кадзуо.

Я увидела, как весело усмехнулся Хасэгава и, натягивая на длинные пальцы черные перчатки, бросил на Кадзуо взгляд, в котором я заметила любопытство.

Я, никак не реагируя на слова Кадзуо, продолжила:

– Разделимся на три подгруппы: кто-то будет участвовать несколько раз. Так вот, этими подгруппами мы встречаемся сначала через полчаса после начала кайдана, затем еще через полчаса и затем за пятнадцать минут до конца истории. Если вдруг ваша команда вся в тюрьме – убегайте. Такая попытка спасения провалена. Если это произойдет за пятнадцать минут до конца – тем более. В последние минуты задача только одна – чтобы хотя бы один человек остался на свободе. Есть возражения?

Никто ничего не ответил.

– Тогда первая команда: ты, ты, ты и я. – Я указала на взрослого мужчину, старшеклассницу и парня в кепке. – Вторая команда: ты, ты, ты и ты. – Теперь я выбрала женщину с волнистыми волосами, полноватую женщину, парня-спортсмена и тощего парня. – И третья команда: ты, ты, ты и я. – В конце я решила выбрать Хасэгаву, мужчину в спортивном костюме и по второму разу парня-спортсмена и себя. Самой сильной должна быть последняя подгруппа. Я к самым сильным не относилась, зато точно могла на себя положиться. – Все согласны? Запомнили?

Парень с перебинтованными руками серьезно кивнул, старшеклассница безразлично пожала плечами, парень в кепке весело улыбнулся, тощий парень скривился, но промолчал.

– Это то, что касается спасения. Нам нельзя ходить четверками, это слишком опасно. Договоритесь, где будете встречаться. Та команда, которая будет спасать заключенных первой, давайте встретимся у забора за синдэном, центральным зданием, это место дальше от тюрьмы… Последняя группа, давайте встретимся на углу восточной галереи, в месте соединения синдэна и восточного тая.

– Почему не западного? – уточнил мужчина в спортивном костюме.

Он явно воспринимал мои слова всерьез и о чем-то задумался, окинув взглядом территорию.

– Потому что восточная часть отсюда просматривается хуже благодаря дереву.

Мужчина вновь оглянулся и, увидев раскидистое дерево с изящными ветками, кивнул. К сожалению, такие ветви не сильно ухудшали обзор, но это было лучше, чем ничего.