Ужо тебе медный всадник что значит
несториана/nestoriana
древнерусские и др. новости от Андрея Чернова
Андрей Чернов. «УЖО ТЕБЕ. » КАК РИФМА ПОДСКАЗАЛА ПУШКИНУ СЮЖЕТ «МЕДНОГО ВСАДНИКА»
Петр I. Рисунок Пушкина
Медный всадник без всадника. Рисунок Пушкина
В «Энеиде» Нептун грозит к ветрам, которые без его ведома возмутили море, чтобы разбить о скалы корабли Энея (первопредка римлян):
Quos ego! — Вот я вас!
Вот этот фрагмент первой песни:
nec latuere doli fratrem Iunonis et irae.
Eurum ad se Zephyrumque vocat, dehinc talia fatur:
«Tantane vos generis tenuit fiducia vestri?
iam caelum terramque meo sine numine, venti,
miscere et tantas audetis tollere moles?
quos ego! — sed motos praestat componere fluctus:
post mihi non simili poena commissa luetis.
maturate fugam regique haec dicite vestro:
non illi imperium pelagi saevumque tridentem,
sed mihi sorte datum. tenet ille immania saxa…
130 Тотчас открылись ему сестры разгневанной козни.
Эвра к себе он зовет и Зефира и так говорит им:
«Вот до чего вы дошли, возгордившись родом высоким,
Ветры! Как смеете вы, моего не спросив изволенья,
Небо с землею смешать и поднять такие громады?
135 Вот я вас! А теперь пусть улягутся пенные волны, —
Вы же за эти дела наказаны будете строго!
Мчитесь скорей и вашему так господину скажите:
Жребием мне вручены над морями власть и трезубец,
Мне — не ему! А его владенья — тяжкие скалы…
(Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. Художественная литература, Москва, 1979. Перевод с латинского С. А. Ошерова под ред. Ф. А. Петровского.)
Отсюда вызов, который бросил медному Петру бедный Евгений:
Ибо наводнение случилось потому, что:
…силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Всё побежало, всё вокруг
Вдруг опустело — воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь как тритон,
По пояс в воду погружен.
Спросим, где же рифма к «пред нею»?
Это единственная незарифмованная в поэме строка.
В рукописи, впрочем, рифма была…
Со всею силою своею
На город кинулась. Пред нею…
А в писарской копии ее нет. Описка писца. Может, и описка. Но поэт сохранил этот пропуск. Потому что так неожиданней, так страшней.
Нептун, конечно, кидает вызов не ветрам, а Юпитеру (см. «Энеиду»). А Евгений – Питеру. И царю, которого так звали лефортовцы и прочие немецкий гости, и Петербургу как таковому. Рифма подсказала сюжет.
И похоже, это как раз из тех двух стихов («Из Энеиды два стиха»), которые не без греха знал другой Евгений, Онегин. Выше я выделил их полужирным. Почему речь именно об этих стихам? Причин две: во-первых, годятся на многие случаи жизни, во-вторых, – на редкость богато проаллитерированы, то есть должны запоминаться с цепкостью панторифмы или каламбура.
Но вернемся к Евгению из «Медного всадника».
Наблюдение Дмитрия Алексеевича Мачинского (устное сообщение) о том, что бедный Евгений – потомок Вещего Олега, прямо следует из строк «Одульф, его начальник рода, / Вельми бе грозен воевода, / Гласит Софийский хроногра’ф / При Ольге сын его Варлаф / Приял крещенье в Цареграде / С приданым греческой княжны…»
В новгородских летописях Олег назван не великим князем, но именно воеводой Игоря. Вот первое о нем упоминание в «Софийском хронографе» (то есть в Софийской первой летописи): «Рюрюку же княжащу в Новегороде, и роди сынъ, и нарече имя Игорь. И възрастъшу же Игореви, и бысть храберъ и мудръ. И бысть у него воевода имянемъ Олег, мужъ мудръ и храборъ» (Лето 6370.)
Имя Олег происходит от скандинавского Хельги (‘священный’). Пушкин этой этимологии мог не знать. Во всяком случае он предлагает свою версию: по созвучию заменяет Олега на Одульфа. Имя Одульф (Адольф, нем. Adolf) – мужское, германского происхождения. Сложилось из древненемецких слов «adal» (благородный) и «wolf» (волк).
Вот и имя Евгений в переводе с греческого – благородный, из хорошего рода.
У Пушкина случайностей не бывает.
PS. Carmina Burana резонно напомнила, что «Вот я вас» – арзамасское прозвище дяди, Василия Львовича
«Медный всадник» смысл фразы «Ужо тебе» какой, в каких есть произведениях?
Смысл фразы «Ужо тебе» в «Медный всадник» и других произведениях какой, что означает?
«Ужо тебе» что значит?
«Ужо тебе» что значит «Медный всадник»?
«Ужо тебе» «Медный всадник» смысл?
Смысл фразы «Ужо тебе» «Медный всадник»?
«Ужо тебе» «строитель чудотворный»?
«Ужо тебе» прищемят хвост?
«Ужо тебе» кто сказал?
«Ужо тебе» вертихвостка?
«Ужо тебе» кто сказал?
Выражение «Каждый (всякий, всяк) по-своему с ума сходит», как правило, интерпретируется как русская пословица. Это приводит к мысли, что прямое авторство (конкретного человека) у этой фразы, если оно и есть, то точно не установлено. В таких случаях говорят: «Народная мудрость».
Интересно значение выражения о «схождении с ума по-своему»:
Пословица используется, когда люди видят чьё-то необычное, странное поведение. Кстати, это поведение преимущественно не патологическое, не преступное, не шокирующее. Просто достаточно неожиданное и чрезвычайно своеобразное. Оно расценивается как некая практически безобидная причуда или слабость. С ума в данном случае сходят как бы образно, не в самом прямом смысле.
Например:
«Медный всадник»: краткое содержание и анализ поэмы Пушкина, 7 класс
Содержание
«Медный всадник». Кратчайшее изложение
«Медный всадник» — поэма Александра Сергеевича Пушкина, написанная осенью 1833 года в Болдине. Вступительная часть посвящена описанию Петербурга, это пушкинское признание в любви городу на Неве.
В поэме рассказывается о печальной судьбе мелкого петербургского чиновника по имени Евгений. Во время наводнения гибнет его невеста, и от горя Евгений сходит с ума. Безумец грозит памятнику Петра Великого, а затем в ужасе убегает: ему кажется, будто всадник сошел с постамента и гонится за ним. Позже Евгения находят мертвым.
Главной темой произведения считается беззащитность «маленького человека» перед неумолимыми силами природы и власти.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Впервые «Медный всадник» целиком был опубликован в 1837 году, после гибели Пушкина на дуэли, но с цензурными правками: чиновники сочли, что в некоторых строках поэт слишком неуважительно говорит о царской власти. Полный авторский текст впервые увидел свет лишь в 1904 году.
Полный текст и аудиокнига
Поэму в формате аудиокниги можно послушать на YouTube. Например, в великолепном исполнении Иннокентия Смоктуновского.
Благодаря поэме Пушкина название «Медный всадник» навсегда закрепилось за памятником Петру Великому на Сенатской площади в Петербурге. Конная статуя работы Этьена Фальконе была установлена там в 1782 году, при Екатерине II.
В действительности скульптура сделана не из меди, а из бронзы, так что правдивее слова Пушкина не о «медном всаднике», а о «кумире на бронзовом коне».
Пьедесталом памятнику служит гигантский гранитный «Гром-камень», специально доставленный на площадь из окрестностей Лахты.
Памятник Петру I в Петербурге. Фото: Depositphotos
Краткое содержание поэмы Пушкина «Медный всадник»
Вступление
В начале поэмы описывается, как Петр I принял решение заложить новую столицу в устье реки Невы:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложён
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
Спустя сто лет Петербург обрел имперское величие: «В гранит оделася Нева; мосты повисли над водами И перед младшею столицей померкла старая Москва».
Автор признается Петербургу в любви:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Он воспевает белые ночи и суровые зимы, шумные балы и торжественные парады.
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побеждённая стихия.
Однако тут же переходит к воспоминанию об «ужасной поре» наводнения в столице.
Часть первая
Ноябрьская непогода, Нева волнуется. Молодой бедный чиновник Евгений возвращается домой. Он горюет, что из-за разгула стихии пару дней не сможет увидеться со своей невестой Парашей (краткая форма имени Прасковья). Он думает, что нужно жениться и завести семью.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Ветер с моря гонит воду в Неве вспять, и на другой день начинается наводнение, волны смывают все кругом.
Осада! приступ! злые волны,
Как воры, лезут в окна. Чёлны
С разбега стёкла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, брёвны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесённые мосты,
Гроба́ с размытого кладби́ща
Плывут по улицам!
Народ
Зрит Божий гнев и казни ждёт.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Евгений спасается от воды на каменной фигуре льва. Он боится не за себя, а за невесту: как там ветхий домик, где живут Параша с вдовой-матерью?
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
А над волнами рядом с ним высится памятник Петру I.
И, обращён к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущённою Невою
Стоит с простёртою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Часть вторая
Буря утихает, Нева отступает, «насытясь разрушеньем». Евгений спешит к реке. Перевозчик на лодке за гривенник везет его по бурной реке к дому Параши. Евгений бежит по знакомой улице и не может ее узнать из-за разрушений. Кругом лежат тела утопленников.
Он находит знакомые ворота и иву, но дома Параши нет. Евгений ходит кругом и вдруг начинает хохотать…
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
От горя Евгений сходит с ума. С тех пор он начинает скитаться по улицам, спит на пристани, питается подачками. Злые дети бросают ему вслед камни.
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь ни человек.
Проходит почти год. На исходе лета Евгений просыпается на пристани. Шум волн, дождь и ветер пробуждают в нем страшные воспоминания. Он идет по ночной улице и вдруг оказывается у дома с каменными львами, где когда-то пережидал наводнение.
Безумец узнает это место, львов и памятник Петру — человеку, по воле которого в этом неприветливом месте появился город.
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нём сокрыта!
А в се́м коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Евгений обходит вокруг памятника «державцу полумира». Вдруг кровь безумца вскипает и он обращается к монументу с угрозой: «Ужо тебе!» («Будет тебе!»), а затем бросается прочь, испугавшись собственной дерзости. Всю ночь Евгению кажется, что его преследует Медный Всадник.
«Добро́, строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, —
Ужо тебе. » И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось…
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжёло-звонкое скаканье
По потрясённой мостовой.
И, озарён луною бледной,
Простёрши руку в вышине,
За ним несётся Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжёлым топотом скакал.
С той поры, проходя по Сенатской площади, он словно просит прощения у царя: прижимает руку к сердцу, снимает с головы картуз и, опустив взгляд, идет стороной.
Поэма кончается описанием острова на взморье, куда наводнение занесло ветхий домишко. У порога этого дома и нашли однажды мертвым безумца Евгения — «и тут же хладный труп его похоронили ради Бога».
Анализ поэмы: тема, проблема, герои. Как писать сочинение
В поэме Пушкина очевидна громадная разница между нехитрой фабулой и содержанием, отмечал поэт Валерий Брюсов в статье о «Медном всаднике» в 1909 году. Это не просто история о бедном чиновнике и его злоключениях. О Евгении и его невесте автор говорит мало и даже неохотно. А вот о Петре Великом и Петербурге — много и с воодушевлением. Не зря непропорционально большое место отдано вступлению, где описывается имперская столица.
Видя это противоречие, критики с самого начала видели в произведении противопоставление маленького, частного (это начало символизирует Евгений) и огромного, исторического (это начало воплощает Петр Великий).
Именно на этот конфликт стоит обращать внимание в сочинении по «Медному всаднику» — объяснить его суть и сделать выводы.
Тема и проблематика «Медного всадника»
Тема поэмы — судьба «маленького человека» в конфликте с силами стихии и государства.
Автор поднимает проблему беззащитности, ничтожности простого человека перед лицом природы и истории.
Пушкин в неявной форме ставит вопросы: что важнее — исторические свершения или жизнь и счастье отдельной личности? Оправдан ли прогресс, за который приходится платить сумасшествием и смертью «маленького человека»?
Однозначного ответа на эти вопросы нет, и Пушкин сознает их двойственность. С одной стороны, поэт возвеличивает свершения Петра, отдавая дань его исторической роли. С другой — сочувствует несчастному Евгению.
Герои поэмы, образы Петра I и Евгения
Вся поэма построена на противопоставлении двух героев, отмечал Брюсов: «Пушкин стремился всеми средствами сделать одного из них — Петра — сколько возможно более “великим”, а другого — Евгения — сколько возможно более “малым”, “ничтожным”. “Великий Петр”, по замыслу поэта, должен был стать олицетворением мощи самодержавия в ее крайнем проявлении; “бедный Евгений” — воплощением крайнего бессилия обособленной, незначительной личности».
Петр I был одним из любимых исторических персонажей Пушкина: поэт называл его гением и «чудотворцем-исполином». В то же время Пушкин видел в царе крайнее проявление самодержавия, граничащего с деспотизмом — «жестоким», «варварским» и «тиранским», как писал он в своих заметках.
Петр появляется в первых строках поэмы: он обращает пустынный край в новую столицу, стремится «в Европу прорубить окно». Однако по ходу произведения Петр Великий представлен уже не как реальная историческая фигура, а как символ — памятник, «горделивый истукан», «кумир», почти языческое божество. Бронзовый Петр единственный остается спокоен во время наводнения. Пушкин описывает его так: «властелин Судьбы», «державец полумира», который «Россию поднял на дыбы». Это величественные и страшные слова, как страшен и сам монумент: «Ужасен он в окрестной мгле!»
Евгений в поэме описан, наоборот, предельно скупо и «низким» стилем. Поэт намеренно вычеркнул из черновиков произведения и фамилию героя, и описание его внешности, упоминание о его славных предках. В итоге Евгений — максимально обезличенный бедный чиновник, который «где-то служит», у которого нет ни большого ума, ни денег, ни высоких мечтаний.
О чём же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь;
Что мог бы Бог ему прибавить
Ума и денег. Что ведь есть
Такие праздные счастливцы,
Ума недальнего, ленивцы,
Которым жизнь куда легка!
Единственная радость Евгения — невеста. И именно ее он теряет во время наводнения. Ничтожный герой раздавлен, он теряет рассудок и в безумии скитается по Петербургу, «ни зверь ни человек».
Кульминация поэмы — момент, когда Евгений выходит к памятнику Петру и вдруг понимает, что именно царя можно считать виновником всех его бед. Это Петр велел построить город в месте, где людям постоянно грозит стихия. Тогда Евгений решается на «бунт». И это вдруг возвышает ничтожного героя в глазах автора, поэт начинает писать о нем высоким стилем:
Чело
К решетке хладной прилегло,
Глаза подернулись туманом,
По сердцу пламень пробежал,
Вскипела кровь.
Однако мятеж бедного безумца оказывается секундным делом. Евгений зло шепчет «Ужо тебе!» и сбегает, напуганный собственной дерзостью. А Медный всадник будто бы преследует его, заставляя пожалеть о резких словах и подчиниться судьбе. Бунтовщик побежден и вскоре гибнет.
Вывод: в чем суть поэмы
С помощью простой истории о бедном чиновнике Пушкин заставляет читателя задуматься над сложными философскими вопросами. Должно ли стремление к прогрессу, о котором мечтает гениальный император, перевесить счастье «маленького человека»? Может ли обывателя возвысить бунт или его жалкие попытки бросить вызов судьбе заранее обречены на провал?
Размышляя над этими вопросами, Пушкин не выступает ни как консерватор, ни как либерал, ни как революционер. Он признает, что в жизни есть место и великому, и малому — нужны и исторические личности с их громадными свершениями, и обыватели с их простыми мечтами. Пушкин с сожалением констатирует, что в столкновении этих двух начал малое чаще проигрывает большому, обрекая «маленьких людей» на несчастье и гибель.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме «Медный всадник»
Ужо тебе медный всадник что значит
«Пушкин есть явление чрезвычайное, – пишет Гоголь в 1832 году, – и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в той же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла». В другом месте Гоголь замечает: «в последнее время набрался он много русской жизни и говорил обо всем так метко и умно, что хоть записывай всякое слово: оно стоило его лучших стихов; но еще замечательнее было то, что строилось внутри самой души его и готовилось осветить перед ним еще больше жизнь».
Император Николай Павлович, в 1826 году, после первого свидания с Пушкиным, которому было тогда 27 лет, сказал гр. Блудову: «Сегодня утром я беседовал с самым замечательным человеком в России». Впечатление огромной умственной силы Пушкин, по-видимому, производил на всех, кто с ним встречался и способен был его понять. Французский посол Барант, человек умный и образованный, один из постоянных собеседников кружка А. О. Смирновой, говорил о Пушкине не иначе, как с благоговением, утверждая, что он – «великий мыслитель», что «он мыслит, как опытный государственный муж». Так же относились к нему и лучшие русские люди, современники его: Гоголь, кн. Вяземский, Плетнев, Жуковский. Однажды, встретив у Смирновой Гоголя, который с жадностью слушал разговор Пушкина и от времени до времени заносил слышанное в карманную книжку, Жуковский сказал: «Ты записываешь, что говорит Пушкин. И прекрасно делаешь. Попроси Александру Осиповну показать тебе ее заметки, потому что каждое слово Пушкина драгоценно. Когда ему было восемнадцать лет, он думал, как тридцатилетний человек: ум его созрел гораздо раньше, чем его характер. Это часто поражало нас с Вяземским, когда он был еще в лицее».
Впечатление ума, дивного по ясности и простоте, более того – впечатление истинной мудрости производит и образ Пушкина, нарисованный в «Записках» Смирновой. Современное русское общество не оценило книги, которая во всякой другой литературе составила бы эпоху. Это непонимание объясняется и общими причинами: первородным грехом русской критики – ее культурной неотзывчивостью, и частными – тем упадком художественного вкуса, эстетического и философского образования, который, начиная с 60-х годов, продолжается доныне и вызван проповедью утилитарного и тенденциозного искусства, проповедью таких критиков, как Добролюбов, Чернышевский, Писарев. Одичание вкуса и мысли, продолжающееся полвека, не могло пройти даром для русской литературы. След мутной волны черни, нахлынувшей с такою силою, чувствуется и поныне. Авторитет Писарева поколеблен, но не пал. Его отношение к Пушкину кажется теперь варварским; но и для тех, которые говорят явно против Писарева, наивный ребяческий задор демагогического критика все еще сохраняет некоторое обаяние. Грубо утилитарная точка зрения Писарева, в которой чувствуется смелость и раздражение дикаря перед созданиями непонятной ему культуры, теперь анахронизм: эта точка зрения заменилась более умеренной либерально-народнической, с которой Пушкина, пожалуй, можно оправдать в недостатке политической выдержки и прямоты. Тем не менее, Писарев, как привычное тяготение и склонность ума, все еще таится в бессознательной глубине многих современных критических суждений о Пушкине. Писарев, Добролюбов, Чернышевский вошли в плоть и кровь некультурной русской критики: это – грехи ее молодости, которые не легко прощаются. Писарев, как представитель русского варварства в литературе, не менее национален, чем Пушкин, как представитель высшего цвета русской культуры.
Пушкин великий мыслитель, мудрец, – с этим, кажется, согласились бы немногие даже из самых пламенных и суеверных его поклонников. Все говорят о народности, о простоте и ясности Пушкина, но до сих пор никто, кроме Достоевского, не делал даже попытки найти в поэзии Пушкина стройное миросозерцание, великую мысль. Эту сторону вежливо обходили, как бы чувствуя, что благоразумнее не говорить о ней, что так выгоднее для самого Пушкина. Его не сравнивают ни со Львом Толстым, ни с Достоевским: ведь те – пророки, учители или хотят быть учителями, а Пушкин только поэт, только художник. В глубине почти всех русских суждений о Пушкине, даже самых благоговейных, лежит заранее составленное и только из уважения к великому поэту не высказываемое убеждение в некотором легкомыслии и легковесности пушкинской поэзии, побеждающей отнюдь не силою мысли, а прелестью формы. В сравнении с музою Льва Толстого, суровою, тяжко-скорбною, вопиющею о смерти, о вечности, – легкая, светлая муза Пушкина, эта резвая «шалунья», «вакханочка», как он сам ее называл, – кажется такою немудрою, такою не серьезною. Кто бы мог сказать, что она мудрее мудрых?
Вот почему не поверили Смирновой. Пушкин подобно Гёте, рассуждающий о мировой поэзии, о философии, о религии, о судьбах России, о прошлом и будущем человечества, – это было так ново, так странно и чуждо заранее составленному мнению, что книгу Смирновой постарались не понять, стали замалчивать, или, по обычаю русской журналистики, которая мало выиграла со времен Булгарина, непристойно вышучивали, выискивали в ней ошибок, придирались к мелким неточностям, чтобы доказать, что собеседница Пушкина не заслуживает доверия, а ее отношение к Николаю I сочли неблаговидным с либеральной точки зрения. Сделать это было тем легче, что русское общество до сих пор не имеет своего мнения о книгах и ходит на помочах у критики. Еще раз, через 60 лет после смерти, великий поэт оказался не по плечу своей родине, еще раз восторжествовал дух Булгарина, дух Писарева, ибо оба эти духа родственнее друг другу, чем обыкновенно думают.
Но книга Смирновой имеет свое будущее; в беседах с лучшими людьми века Пушкин недаром бросает семена неосуществленной русской культуры. Когда наступит не академический и не лицемерный возврат к Пушкину, когда у нас явится, наконец, критика, т. е. культурное самосознание народа, соответствующее величию нашей поэзии, – «Записки» Смирновой будут оценены и поняты, как живые заветы величайшего из русских людей будущему русскому просвещению.
Историческое значение этой книги заключается в том, что воспроизводимый ею образ Пушкина-мыслителя как нельзя более соответствует образу, который таится в необъясненной глубине законченных созданий поэта и отрывков, намеков, заметок, писем, дневников. Для внимательного исследователя неразрывная связь и даже совпадение этих двух образов есть неопровержимое доказательство истинности пушкинского духа в «Записках» Смирновой, каковы бы ни были их внешние промахи и неточности. Пушкин и здесь, и там – и в своих произведениях и у Смирновой, – один человек, не только в главных чертах, но и в мелких подробностях, в неуловимых оттенках личности. Нередко Пушкин у Смирновой объясняет мысль, на которую намекал в недоконченной заметке своих дневников, и наоборот – мысль, которая брошена мимоходом в беседе со Смирновой, становится ясной только в связи с некоторыми рукописными набросками и заметками. Смирнова открывает нам глаза на Пушкина, разоблачает в нем то, что мы, так сказать, видя – не видели, слыша – не слышали. Перед нами возникает не только живой Пушкин, каким мы его знаем, но и Пушкин будущего, Пушкин недовершенных замыслов, – такой, каким мы его предчувствуем по гениальным откровениям и намекам. Делается понятным, откуда и куда он шел, открывается высшая ступень просветления, которой он не достиг, но уже достигал. Еще шаг, еще усилие – и Пушкин поднял и вынес бы русскую поэзию, русскую культуру на мировую высоту. В это мгновение завеса падает, голос поэта умолкает навеки, и в сущности вся последующая история русской литературы есть история довольно робкой и малодушной борьбы за пушкинскую культуру с нахлынувшею волною демократического варварства, история могущественного, но одностороннего воплощения его идеалов, медленного угасания, падения, смерти Пушкина в русской литературе.