Уныние и депрессия в чем разница
Уныние и депрессия: два разных измерения, а лечение – одно
Чем отличается депрессия от уныния? Грань между ними тонка, а вот контексты, в которых оба явления рассматриваются, различны – духовный и медицинский
«Я – лентяй. В моей квартире немытая посуда, правда, больше суток в мойке не лежит, но вот какая-нибудь упавшая ложка (если она мне не нужна, конечно) может валяться и месяцами. Готовить мне лень, предпочитаю полуфабрикаты или бутерброды. Уборка квартиры мне как-то безразлична – я уделяю больше внимания смене нательного белья, мытью рук, и прочее. И мелкие неполадки – то же самое. Собственно, в моей квартире – не полный бардак, я просто пытаюсь беспорядок больше не увеличивать. Что несложно, ведь теперь я живу как-то «временно», без особого понимания, для чего…Делать хоть что-то мне хочется тогда, когда этим я могу принести пользу любимым людям. Только ж дома я остался совсем один после смерти папы, а любимая девушка не всегда даже подходит к телефону. Ну вот, если решу сделать ей подарок, появляется азарт для работы. А так… Все лень, ничего неохота. Иногда не могу заставить себя утром встать с кровати: зачем?», – рассказывает О.
В обиходе мы часто употребляем слово «депрессия» как синоним плохого настроения. Но депрессия гораздо сложнее. Помимо чувства подавленности, печали, тоски, она характеризуется также заторможенностью интеллектуальных процессов и движений, повышенной утомляемостью, отсутствием интереса и стимулов к деятельности (да и вообще к жизни), чувством собственной никчемности, бесполезности. Человек, страдающий депрессией, действительно, может, подобно Обломову, сутки напролет валяться в постели, отличаясь от литературного героя лишь наличием телевизионного пульта в руке. Классический лентяй! Но это не лень, это болезнь, причем, грозная, которая в крайних своих формах (у депрессии тоже масса обличий) является смертельно опасной, так как приводит в конечном итоге к самоубийству. Болезнь жестока, от суицидальных мыслей не застрахованы даже верующие люди. Вот продолжение рассказа О.:
В рассказе О. дано очень точное – и страшное – описание депрессивного синдрома. Он сам врач, и знает, что с ним происходит, но нередко не только окружающие «лентяя» люди, но и сам он не подозревают об этом. В таких случаях говорят о «скрытой депрессии». Оставлять ее без внимания нельзя. Если появились сомнения, пройдите для начала хотя бы онлайн-тест (их сейчас в интернете масса) на депрессию. Это, конечно, не самый правильный подход, но он поможет вам, по крайней мере, сориентироваться в собственном состоянии, и решиться обратиться за помощью к специалисту. Только он может поставить диагноз и определить: депрессия ли у вас, батенька, или просто легкая хандра на почве авитаминоза и ссоры с женой.
В обиходе православном депрессию порой приравнивают к унынию, а вопрос, как их различить, многих ставит в тупик. Скорее, она похожа на сумму уныния (заторможенность мыслей и движений, отсутствие интереса к деятельности) и печали (пониженное настроение, мысли о собственной никчемности). Одно – страсть, другое – болезнь. С одним – бороться, другое – лечить. Одно достойно осуждения, другое – жалости. Как быть?
Относиться к депрессии как к комплексной проблеме. И снова: обратиться за помощью к специалистам – как по духовным болезням, которые так и называются – духовники, так и по душевным, то есть к врачам. Специалистам, занимающимся разными измерениями проблемы.
К сожалению, случается в православной среде и крайняя точка зрения: мол, нет никакой депрессии, одни лишь страсти, которые прогонят, по Евангелию, пост и молитва. Но в Евангелии ничего не сказано о клинической депрессии, которая, как мы уже видели, является смертельно опасным заболеванием.
Погрязшему в болоте печали и уныния прописывают работу. Пусть трудно, пусть невозможно достичь результата, но работать надо. Для начала по часам: например, полчаса в день уделять уборке квартиры или переводу текста. Важен не результат, а сам процесс деятельности. Чем больше покоя даст себе человек, тем глубже будет депрессия. Таков закон.
Для терапии мастерством и удовольствием человек составляет список дел, которые когда-то, пусть очень давно, приносили ему радость (понятно, что при депрессии не радует уже ничего). И точно так же начинает методично, как зарядкой занимаются, скажем, разгадывать кроссворды или плавать в бассейне.
«Осенью на меня снова накатило. Думала, в этом году обойдусь без депрессии, но нет. Не могу ничего делать, как проснусь – плачу. Начала гулять по парку, быстрым шагом. Не хотелось, за шкирку себя вытаскивала, но помнила, что прежде мне это помогало. Поначалу идешь, словно робот, ничего не чувствуя, ничего не замечая. Но тело оживает, привыкает двигаться. Вслед за ним просыпаются понемногу чувства: видишь солнышко, деревья, детей, собак. А там и желание что-то делать появляется. Знаю из опыта, что самое лучшее для меня при депрессии (хотя и самое противное ) – это разбор ящиков в шкафах. Такое ощущение, что хаос вокруг тебя потихоньку приходит в порядок. Старалась вспомнить, что мне приносило радость – и вспомнила: тир. Поехали с мужем в Измайловский парк, я там настрелялась вдоволь, вышла и впервые за много недель улыбнулась. А потом мы еще уток кормили в пруду – тоже на душе легче становится».
Советы психотерапевтов по лечению депрессии кстати почти слово в слово повторяют рекомендации святых отцов по борьбе с унынием. Вот что пишет святитель Иннокентий Херсонский: «Занятие себя трудом телесным также прогоняет уныние. Пусть начнет трудиться, даже нехотя; пусть продолжает труд, хотя без успеха: от движения оживает сначала тело, а потом и дух и почувствуется бодрость; мысль среди труда неприметно отвратится от предметов, наводивших тоску, а это уже много значит в состоянии уныния».
А вот Древний патерики: «Святой авва Антоний, пребывая некогда в пустыне, впал в уныние и в большое омрачение помыслов и говорил Богу: Господи! Я хочу спастись, а помыслы не позволяют мне. Что мне делать в скорби моей? Как спасусь? И вскоре встав, Антоний вышел вон, и вот видит кого-то похожего на себя, который сидел и работал, потом встал из-за работы и молился; после опять сел и вил веревку; далее опять стал на молитву. Это был ангел Господень, посланный для наставления и подкрепления Антония. И ангел сказал Антонию: и ты делай так – и спасешься! Услышав сие, Антоний возымел великую радость и дерзновение – и поступая так, спасался».
Часто люди в подобных ситуациях ищут «православных психологов» и «батюшек с психиатрическим образованием». Это неверный путь: последних на всю страну – единицы, а первых, к сожалению, слишком много, и не все являются хотя бы относительно квалифицированными специалистами. А психолога-психиатра искать нужно не православного, а просто – хорошего и внимательного (разумеется, поинтересовавшись, в рамках какой методики он работает и не душевредна ли она).
На превью статьи — картина Эдварда Мунка «Меланхолия»
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Что такое депрессия?
© Игорь Юров, врач — психотерапевт
Как отличить снижение настроения, лень, уныние от депрессии? Лечение депрессии.
Как отличить плохое настроение от депрессии?
Симптомы депрессии
Когда пора обращаться к специалисту?
Чем опасна депрессия?
Что такое «осенняя/весенняя» депрессия?
Как лечить депрессию?
Как отличить плохое настроение от депрессии?
Депрессия – особое эмоциональное состояние, явно выходящее за рамки обыденных колебаний настроения. Обычные снижение настроения, хандра проходят как усталость после сна: незначительное волевое усилие или приятное событие (отдых, спортивная тренировка, свидание, вкусный ужин, хобби, покупка, поездка, зарплата) быстро меняют настроение, тоска развеивается, человек переключается.
Депрессия – это болезнь. Никому в голову не придет «развеивать» болезнь (например, грипп) или переключаться с нее на что-то другое, все знают, что болезнь нужно лечить. Если же болезнь тяжела, то надеяться, что она пройдет сама, наивно или даже преступно. Это в полной мере относится к заболеванию депрессией.
В депрессии человек остро переживает свою беспомощность, неспособность что-либо изменить. С ним что-то случилось, и с определенного момента он стал бессилен. Переживание такого рода бессилия, безвыходности, безысходности составляет основное содержание депрессивного страдания.
Типичная депрессия не обходится без аутоагрессии — самоосуждения, самообвинения, чувства ошибочности прошлых поступков, переживания собственной слабости, ущербности, неполноценности.
При настоящей депрессии, как и при всякой болезни, утрачивается доступ к волевому ресурсу. В случае обычной лени человек, в конце концов, собирает «волю в кулак», «берется за дело», и затем это дело начинает само по себе вызывать у него радость и удовольствие так, что воля уже и не требуется. При депрессии просто нечего «собирать в кулак», и тем более, нет способности получать удовольствие от деятельности.
Депрессия – это всегда интенсивное переживание страдания. Даже если речь идет о внутренней опустошенности, равнодушии, бесчувствии, все равно, какая-то часть души крайне «чувствительна к этому бесчувствию» и страдает от него.
Депрессивный человек чувствует, что для любой работы ему нужно задействовать последние силы, но для полноценной деятельности и их все равно не хватит. Он остро переживает данную неспособность, и хотя депрессия тоже заключает в себе огромную энергию, но вся эта энергия может быть выражена только в страдании от невозможности что-либо изменить.
Простой пример. Поэт, переживающий обычную тоску, может выразить ее в стихотворении и в результате почувствовать удовлетворение. Поэт, переживающий депрессию, с болью осознает свою неспособность создать хоть какое-то стихотворение и в результате только страдает. То же самое – с музыкантом, художником, бухгалтером, составляющим отчет и рабочим, копающим траншею: вне депрессии они могут переключиться на что-то другое, выйти из своей хандры, тоски или преобразовать их энергию в творчество, интеллектуальный или физический труд, а при депрессии это сделать невозможно.
Симптомы депрессии
Врач-психотерапевт или психиатр ставит диагноз при наличии т.н. классической депрессивной триады: во-первых, это гипотимия — снижение настроения; во-вторых – мыслительная (идеаторная) заторможенность; в-третьих – двигательная (кинестетическая) заторможенность.
Первое – снижение настроения — переживается очень драматично. Сюда входит практически все, что подразумевается под тоской, печалью, апатией, меланхолией, подавленностью, унынием, потерей интересов, смыслов, мотивации. Катастрофически падает уверенность в себе и самооценка, возможны тяжелые угрызения совести, переживание своей вины, ущербности, несостоятельности, ошибочности прошлых поступков и принятых решений, самоосуждение, самоуничижение и все прочее, что можно было бы назвать ярко выраженным комплексом неполноценности. Выражено ограничение контактов, подчеркнутое стремление к одиночест ву. При крайних степенях депрессии присутствуют ощущения душевной боли, тяжести на душе, «камня на сердце», чувственной опустошенности, эмоционального истощения, «выгорания», потери способности к сочувствию и сопереживанию, что почти неизбежно приводит к мыслям о бессмысленности жизни, нежелании жить, обдумыванию сценариев самоубийства.
Однако клиническая депрессия предполагает еще далеко не только это. Все перечисленное – и апатия, и безысходность, и душевная боль, и даже мысли о самоубийстве могут временно возникать у человека, переживающего психическую травму предательства, финансового краха, потери близких и т.п. Изменения в одной только чувственной сфере еще не дают веских оснований для диагноза. Необходимо подтвердить еще две составляющих депрессивной триады.
Вторая составляющая – это мыслительная заторможенность. Данное нарушение проявляет себя в том, что человеку просто не достает энергии для совершения мыслительных операций в полном объеме. Проще говоря, в состоянии депрессии писатель не может писать, бухгалтер — считать, лектор – говорить экспромтом, по крайней мере, они не могут делать это так же свободно, как делали до депрессии. Поэтому диагноз депрессии предполагает также снижение ясности мышления, ощущение «тумана» в голове, неестественности, ненатуральности происходящего, разобщенность с самим собой, неспособность концентрировать внимание, должным образом запоминать и усваивать информацию, что неизбежно ведет к снижению творческих и интеллектуальных способностей. В эксперименте это подтверждается объективно регистрируемым снижением числа ассоциаций в единицу времени, поэтому не случайно депрессивные пациенты чувствуют, что их «мысли текут медленно». При выраженной депрессии нередко одними из первых оказываются жалобы на потерю памяти, уменьшение словарного запаса, затруднения при построении фраз и предложений, чувство «отупения» вплоть до опасений перед грядущим слабоумием. Все это не имеет под собой никакой органической (неврологической) основы и полностью проходит при выходе из депрессии.
Третья составляющая – двигательная заторможенность. Чем тяжелее депрессия, тем меньше человек подвижен. (Исключением является только т.н. ажитированная депрессия, при которой человек бессмысленно мечется «из угла в угол», как «зверь в клетке», но и эти периоды непродолжительны.) Двигательная заторможенность проявляет себя не только внешне видимой малоподвижностью, но, прежде всего, остро переживаемым чувством утраты или снижения волевых способностей, общего тонуса, сил, энергии. Даже обычные повседневные дела выполняются «через силу», как бы по сильнейшему внутреннему побуждению. И это никакая не лень — лентяй всегда МОЖЕТ, НО НЕ ХОЧЕТ что-либо делать – ему и так хорошо, он без тени душевного страдания наблюдает за тем, как другие выполняют его обязанности; при депрессии же человек, наоборот, ХОЧЕТ, НО НЕ МОЖЕТ проявить активность, о н изо всех своих душевных сил ищет, но не находит доступ к утраченному волевому ресурсу.
При тяжелых депрессиях двигательная заторможенность доходит до того, что пациенты перестают следить за своим внешним видом, соблюдать гигиену, практически все время проводят лежа или сидя, пребывая в т.н. меланхолическом ступоре.
Таким образом, как бы эмоционально ни страдал человек, если, например, он сообщает, что за время депрессии перечитал всего Достоевского или составил годовой отчет, то это никакая не депрессия, поскольку отсутствует вторая составляющая – мыслительная заторможенность. И также — если он отмечает, что его спасает работа, что задания, поручения и важные дела способны временно отвлечь его от тягостных переживаний, то и это никакая не депрессия, поскольку отсутствует ее третья составляющая – двигательная заторможенность.
Стоит упомянуть еще о некоторых проявлениях, характеризующих депрессию. Мы наслышаны о панических атаках, но мало кто осведомлен, что при депрессиях часто встречаются самые настоящие «гневливые атаки» — эпизодические вспышки крайнего раздражения, нетерпения, вплоть до плохо контролируемой агрессии, которые не свойственны характеру данного человека и полностью прекращаются после выхода из депрессивного состояния.
При депрессиях часто нарушается сон, причем не в виде нарушения засыпания, как при тревожных неврозах, а в виде ранних (в 3-6 часов утра) пробуждений в очень тягостном эмоциональном состоянии без возможности снова заснуть.
Также и суточный ритм настроения при депрессиях, как правило, типично «совиный» — в первую половину дня наиболее выражены все компоненты депрессивной триады, а к вечеру, особенно, к ночи, человек как бы «расхаживается», обретая сравнительно бОльшую активность и ясность мышления.
Среди вегетативных, или как еще говорят, психосоматических симптомов депрессии бывают запоры кишечника, головные боли, артериальная гипертензия и сухость слизистых оболочек, последняя отчасти может определять такую известную особенность депрессивных пациентов, как неспособность плакать.
Нередко место первого компонента депрессивной триады (снижения н троения и соответствующих эмоциональных переживаний) занимают множественные жалобы на состояние физическог асо здоровья, ощущение упадка сил в результате тяжелой, но нераспознанной болезни, убежденность в наличии симптомов соматической патологии при нормальных результатах обследования. Такую депрессию называют соматизированной, или маскированной, скрытой.
Разновидностей депрессий много, и у каждой свои симптомы. Человек может как страдать от тяжелейшей бессонницы, так и испытывать непреодолимую сонливость, готовность спать постоянно – и то, и другое бывает при депрессии; он может метаться в панике, не находя себе место, а может не находить в себе сил встать с кровати, чтобы приготовить себе еду – и то, и другое возможно при депрессии; может испытывать тоску, печаль, безысходность, душевную тяжесть и боль, при этом ясно осознавая, что физически совершенно благополучен, а может, наоборот, отрицать любые мрачные и тоскливые переживания, при этом чувствуя себя физически «полной развалиной», страдая от массы болезненных ощущений по всему телу, проклиная врачей, якобы не способных распознать болезнь – и обоих случаях, конечно, депрессия; можно переживать внутри себя катастрофу, мрак, опустошенность, приближение смерти, будучи от всех отгороженным, замкнутым и пассивным, а можно воспринимать все то же самое происходящим вовне и быть фанатично уверенным своем предчувствии гибели мира, надвигающегося апокалипсиса, со страстной уверенностью делясь с окружающими «открывшимся знанием» – и то, и другое – варианты тяжелой депрессии.
Депрессия тревожная, апатическая, меланхолическая, ипохондрическая, реактивная, эндогенная, рекуррентная, психотическая, невротическая, латентная, соматизированная, атипичная… Перечень одних только классификаций депрессий займет объем этой статьи. Ни в коем случае нельзя пытаться самостоятельно диагностировать, а тем более, лечить депрессию.
Когда пора обращаться к специалисту?
В странах с развитой медициной существует правило – если три обращения к врачам разного профиля по поводу какого бы то ни было расстройства не дали ясного результата, то четвертое обращение должно быть к врачу-психотерапевту или психиатру.
Чем опасна депрессия?
Тяжелые депрессии опасны суицидом, который может произойти в любой, самый непредвиденный момент, и чаще, как это ни странно, при временном улучшении настроения, когда у больного как бы появляются «силы и решимость» прекратить бессмысленное существование. Количество самоубийств в мире поражает – 1 млн. смертельных исходов в год, не считая суицидальных попыток; в Европе из них – 60 тыс. В России число завершенных суицидов превышает число жертв ДТП.
«Осенняя» депрессия — это заболевание или обычная хандра?
Возможно и то, и другое.
Психические заболевания — рекуррентная депрессия или биполярное аффективное расстройство (БАР), по старому, маниакально-депрессивный психоз (МДП), характеризуются четко выраженной периодичностью — как будто некий патологический биоритм включает и выключает депрессию на определенные промежутки времени. Но это не биоритм, просто цикличность — характерная особенность течения болезни, которой нет дела ни до сезонности, ни до лунных фаз. В народе часто говорят о весенних или осенних обострениях, но на самом деле они могут происходить в любое время года. Также и длительность депрессивных фаз очень вариабельна – от нескольких часов до нескольких лет.
Обычные осенняя лень и хандра не имеют никакого отношения к болезни. Это состояние прекрасно поэтизировал никогда не страдавший депрессией А.С.Пушкин: «Унылая пора, очей очарованье, приятна мне твоя прощальная краса….». Именно здоровая эмоциональная сфера находится в постоянной чуткой связи со всем, что происходит вокруг, в том числе, с погодными явлениями. Не все — поэты, обычно мы видим осеннюю серость, сырость, грязь… Сбежать в это время от «депрессии» в какую-нибудь жаркую страну – очень здоровое желание.
Всем известные «осенне-весенние обострения», как правило, не имеют никакого отношения к патологии. Для большинства осень — это время «послеотпускного стресса», когда кому-то нужно резко «впрягаться в работу», кого-то теща гоняет на дачу за урожаем, а кто-то считает недостающие копейки, чтобы собрать детей в школу… Весна – время влюбленности, повышения гормональной активности, легкости во всем – от одежды до поведения. Что, как не «депрессию», будет ощущать в душе одинокий человек, глядя на млеющие на солнце влюбленные парочки? В этом смысле можно перефразировать известный стих — у природы нет плохой погоды, но… не у каждого на сердце благодать.
Как лечить депрессию?
Клинически выраженная депрессия лечится антидепрессантами. Если некий «специалист» вместо антидепрессанта будет использовать беседы, гипноз, тренинг, психоанализ, расслабление, нейролингвистическое программирование, средства на основе зверобоя, ноотропы типа фенибута, гомеопатию вроде тенотена, плацебо типа афобазола, глицин, сосудистые препараты и пр., то в цивилизованной стране он пойдет под суд. Психотерапия уместна в случаях ситуационного снижения настроения, переживаниях горя, обиды, расставания — при отсутствии клинических симптомов депрессии, а использование неврологических средств — при органически обусловленных (например, в результате инсульта) депрессиях.
Слово «антидепрессант» многих пугает, что является очень серьезной проблемой, не позволяющей множеству людей получить адекватную помощь. Первый и главный вопрос, который в таком случае следует задать скептику — чего именно он остерегается, не путает ли данную группу препаратов с транквилизаторами, нейролептиками, психостимуляторами; осведомлен ли о переносимости и эффективности старых антидепрессантов (трициклических, ингибиторов МАО) по сравнению с современными серотонин-селективами? Различия принципиальны, но, увы, зачастую легче последовать досужему мифу (см. — «Страшилки об антидепрессантах»), чем обратиться за разъяснением к специалисту или детальнее самому разобраться в ситуации (см. — «Психотропные средства: бояться или использовать? Антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики — в чем отличие?»).
Полный вариант данной статьи — «Как отличить лень отдепрессии? «
Как отличить уныние от депрессии?
Не бежать от трудностей жизни
– Наталия Владимировна, легко ли психологу отличить уныние, когда достаточно психотерапевтической помощи, от депрессии, когда без лекарств не обойтись и надо перенаправить человека к психиатру?
– Опыт показывает, что есть состояния, при которых необходима помощь психиатра и невозможно обойтись без медикаментозной поддержки. Когда на прием приходит человек крайне подавленный, который тебя практически не слышит, не воспринимает, смотрит в никуда – лицо похоже на застывшую маску скорби, – то в данной ситуации участие психиатра часто необходимо. Такие состояния требуют тонкой профессиональной диагностики.
Мы, психологи, должны понимать, где заканчивается наша компетенция и где начинается компетенция врачей. Это же относится и к психиатрам. Ситуации, связанные с невротическими искажениями личности, коммуникацией, самооценкой, самоотношением, – иными словами, отношением с самим собой и с миром, – невозможно решить с помощью фармакологии, тут необходим психолог.
Очень важно выявить причину того состояния, которое беспокоит человека, и работать прежде всего с причиной, а не с ее следствиями. Подавленное состояние не всегда связано с клинической депрессией, оно может быть результатом тяжелой душевной травмы. Бывает, что в жизни все рушится, и человек не выдерживает ударов судьбы, проваливается в депрессивное состояние. У меня было много клиентов, которые именно так реагировали на испытания. Это могут быть самые разные ситуации – от переезда в другой город до потери близкого. Реакция человека зависит от многих факторов: устойчивости нервной системы, семейной ситуации (благополучна она или нет), наличия поддержки и жизненных опор. Большую роль играет и фактор веры. То есть работают и наследственные уровни, и социальные, и личностные, и духовные.
Я консультировала недавно одну женщину. На нее свалилось невероятное количество испытаний: супруг подал на развод, дочь заболела, квартиру обокрали, на работе начались проблемы. Весь ее уклад обвалился, жизнь превратилась в руины. Она пришла ко мне в очень тяжелом состоянии. Я направила ее на консультацию к психиатру, с которым давно и плодотворно сотрудничаю. Но в данном случае курс антидепрессантов был сведен к минимуму. Понадобилось сравнительно немного времени, чтобы она вышла из депрессии. Ей было важно найти новые точки опоры в сложившейся ситуации, не выживать, а жить, и жить плодотворно. Когда ей удалось понять и принять то, что произошло, когда стало понятно, что старого не вернуть, когда она обрела новые, значимые для нее смыслы, стало ясно, что терапия закончена.
Есть точка зрения, что человек должен сам преодолевать те испытания, которые ставит перед ним жизнь. Австрийский психиатр Виктор Франкл говорил о том, что человек должен не бежать от трудностей жизни, а встречаться с ними лицом к лицу, говорить жизни «да». Я полностью разделяю этот подход, он мне очень близок. Человек, сталкиваясь с испытаниями и преодолевая их, все больше обретает самого себя, все в большей степени становится личностью. Но бывают особые ситуации, когда просто нет внутренних ресурсов для борьбы. Перед психологами и психиатрами стоит не только профессиональная, но и нравственная задача: с одной стороны, облегчить страдания человека, с другой стороны, помочь ему вырасти личностно, духовно. Это очень важный и сложный для каждого человека вызов, который надо принимать серьезно и ответственно. Поиск ответов на эти вопросы должен объединить сегодня и психологов, и психиатров, и священников в общем пространстве диалога. Поле дискуссии должно охватывать разные уровни человеческого бытия: и телесность (физиологию, работу центральной нервной системы и прочее), и душу (сознание, чувства, волю), и дух (веру, любовь, смысл).
Если передо мной как психологом стоит сложная духовно-нравственная задача моего клиента, я всегда советуюсь со своим духовником, поскольку психология не должна заниматься духовными проблемами, точнее – не должна решать их. Это уже прерогатива священника. Мои знакомые психиатры действуют в похожих ситуациях по такому же принципу, и мне кажется, что это правильно, поскольку наша общая задача – помочь человеку двигаться по пути спасения, а не застрять где-то на повороте судьбы.
Если нам приходится иметь дело с клинической ситуацией, с клиническим диагнозом, то синергийный подход тем более важен. Задача психиатра тогда состоит в диагностике, в подборе медикаментов для нормализации процессов мозговой деятельности. Задача психолога – выявить психологические проблемы, усугубляющие ситуацию, и искать внутренние опоры, помогающие человеку справляться со своим состоянием.
Могу для примера вспомнить одну пациентку, у которой был маниакально-депрессивный психоз. Ее вел очень хороший психиатр, который подобрал точную медикаментозную терапию. Глобально наша задача состояла в том, чтобы пациентка научилась жить рядом с болезнью, а не внутри нее. Мы затрагивали разные аспекты ее жизни, ее отношения с родителями, ее самооценку, трудности коммуникации и так далее.
В результате, когда она в очередной раз вошла в фазу мании (испытывала подъем, была уверена в себе и своих силах, легко и творчески общалась и работала – благодаря удачно подобранной врачом терапии она не «улетала» в состояние, когда море по колено), то сказала: «Пока я на подъеме, мне надо достичь определенных реальных результатов, чтобы во время депрессии, когда мне будет казаться, что я ничего не могу и ничего не стою, у меня были объективные доказательства моей состоятельности».
Она научилась распознавать свои «взлеты», то есть периоды мании, и свои «падения», то есть периоды депрессии, стала готовиться к ним, перестала ставить перед собой невыполнимые задачи, но старалась достичь результатов, которые были бы для нее реальными. Таким образом, ее жизнь не просто вошла в приемлемую колею – она невероятно выросла как личность, стала более взрослой, мужественной, ответственной. Более того, она пришла в Церковь, и ее жизнь обрела духовный горизонт.
Иметь или быть
– К вам часто приходят люди, которые считают, что у них просто тоска, когда на самом деле у них клиническая депрессия?
– Редко. Обычно с клинической депрессией я сталкиваюсь, когда психиатр направляет ко мне своего пациента, потому что ему наряду с медикаментозным лечением нужна помощь психолога. Бывает, конечно, что люди сами ставят себе диагноз, думают, что у них психологические проблемы, но уже при первом общении становится понятно, что это болезнь.
Вообще слово «депрессия» сегодня употребляется очень широко. Помню, как-то раздался телефонный звонок, и молодой мужчина звонким голосом сообщил, что крайне нуждается в моей помощи. Я спросила: «А на что вы жалуетесь?» Он ответил бодро и почти весело: «У меня депрессия». Этот случай можно отнести к разряду шуток.
Конечно, люди чаще путают депрессию с апатией, тоской и так далее. Как правило, за этой тоской стоят экзистенциальные проблемы: потеря смысла собственной жизни, потеря контакта с самим собой на глубинном уровне. Современный человек предпочитает жить на поверхности, особо не погружаясь в глубину. Ему кажется, что внешняя жизнь со всеми ее разнообразными атрибутами и есть то, ради чего он существует на этой земле. Такая поверхностная жизнь с неизбежностью будет порождать глубинную неосознаваемую тревогу. Именно от нее, от этой глубинной тревоги, человек пытается убежать. Он ищет все новых развлечений, отвлечений, но шум жизни не заглушит экзистенциального зова его души.
Только отвечая на вопрос «Зачем я живу?», человек начинает двигаться в направлении духовных ценностей, которые открывают ему иные горизонты и масштабы бытия. Мы живем в эпоху «общества потребления». Этот термин принадлежит выдающемуся психологу Эриху Фромму, автору книги с блестящим названием «Иметь или быть?».
«Иметь» – это значит обладать, завоевывать, покупать, продавать, властвовать, то есть воспринимать мир как вещь, полезную или бесполезную, удобную или не очень, красивую или безобразную. «Быть» – это значит любить, создавать, сострадать, творить, радовать и радоваться, быть открытым всей полноте жизни и благодарным за то, что есть в данный момент. Так вот, сегодня желание «быть» – редкое явление, в основном люди живут в логике «иметь».
Кстати, с этим выбором связаны многие духовные и психологические кризисы, в частности, кризис среднего возраста. Пока человек молод, полон сил и энергии, амбиций и планов на будущее, он «завоевывает мир»: делает карьеру, покупает квартиру, дом, машину, обзаводится семьей, ездит отдыхать. Но с каждым годом все яснее понимает, что никакие достижения не сделают его счастливее. Мир в кармане, а счастья нет.
Я недавно консультировала одну очень преуспевающую женщину. Она сделала прекрасную карьеру, вырастила замечательных детей. Но запрос был серьезным – тоска, глубинная тревога, ощущение бессмысленности жизни, потеря связи с собой. Она назвала это состояние депрессией, однако в данном случае речь шла вовсе не о депрессии, а именно об экзистенциальном кризисе. При этом у нее был чудовищный страх стать бедной, именно поэтому она должна была все время работать, чтобы зарабатывать все больше и больше. Дело в том, что ее детство пришлось на девяностые годы, семья голодала, отца уволили с работы, он стал пить и вскоре умер. Ее мать крутилась как белка в колесе, смогла поднять обеих дочерей и дать им хорошее образование.
Самый пик трудностей пришелся на подростковый возраст моей клиентки, и ужас бедности, страх голода застрял в ней на долгие годы. Всю свою сознательную жизнь она стремилась обезопасить себя и свою семью от бед и страданий, но в результате стала защищаться от самой жизни и потеряла контакт с ней. Речь идет не о внешних атрибутах жизни, а о том глубинном бытии, контакт с которым позволяет нам чувствовать себя живыми, а значит, способными радоваться, благодарить, любить, сострадать, творить.
Счастье как побочный продукт
– Удается ли повернуть к глубоким экзистенциальным вопросам людей, настроенных на карьеру, на успех?
– Как правило, удается, но при определенных условиях. Одна из главных психологических иллюзий современного человека состоит в том, что он должен быть счастлив во что бы то ни стало, и всю жизнь он начинает строить таким образом, чтобы осуществить эту мечту. Ему кажется, что каждый шаг, каждый успех, каждое достижение – лишь ступенька, приближающая его к вершине счастья, а любая неудача, любой, даже мелкий промах отводят его от этой вожделенной мечты. Но опыт показывает, что это абсолютная иллюзия, мираж. Счастье – всегда «побочный» продукт, мгновение, озаряющее человека в момент удачи. Устойчивой может быть только радость.
Радость – особое состояние, наполняющее нашу душу, когда мы ощущаем присутствие Бога, это глубокое чувство гармонии с миром, с собой и с другими людьми. Однако человек, целью которого является карьера, успех, редко способен радоваться. Речь не идет о бесконечной череде веселых празднеств, шум которых часто лишь маскирует внутреннее одиночество и пустоту. Радость – это глубокое, светлое чувство связи с миром истины и красоты. Оно наполняет нас светом и благодарностью, примиряет с обстоятельствами, наполняя сердце принятием и прощением.
По сути, это состояние противоположно унынию. Если радость всегда связана с созиданием, созерцанием, благодарностью, то уныние, напротив, порождают обманутые или неутоленные желания. Весь современный мир толкает человека к унынию – реклама, кинематограф, телевидение создают сладкий миф, вожделенную иллюзию, которая становится для массового сознания манящим миражом. Реальность на этом фоне оказывается пресной, скучной, бессмысленной, и человек устремляется в сказочный виртуальный мир, которого никак не может достичь.
Мало кто задумывается о том, что жизнь – это встреча с реальностью, а бег за миражом – псевдосуществование. Первое ведет к полноте, глубине, радости и благодарности, второе – к унынию, опустошенности и одиночеству.
Если психологу удается подвести человека к осознанию и принятию этих глубинных, бытийных, экзистенциальным проблем, то мы оказываемся на пути к личностному становлению и обретению подлинного смысла собственной жизни.