Унр стройбат что это
Армейский ад: почему призывники в СССР так боялись попасть в стройбат
Строительные батальоны считались одними из самых мирных родов войск в СССР. Почему же они стали именем нарицательным, а стройбатом пугали будущих призывников?
Их называли «королевскими войсками»
Великая Отечественная война унесла не только миллионы жизней, но и основательно разрушила инфраструктуры страны.
Чтобы систематизировать ее восстановление, 13 февраля 1942 года Совет народных комиссаров СССР выпустил постановление о создании Военно-восстановительного управления.
В его обязанность входили ремонт и строительство объектов на территориях, освобожденных от немецкой оккупации. Так что, 13 февраля можно смело называть днем рождения советского стройбата.
Со временем эти войска обзавелись разными обидными прозвищами. Однако, с другой стороны именно их называли «королевскими войсками». Почему?
Как гласит одна из версий, на такое название повлияла численность стройбатовцев, которая к восьмидесятым годам достигла едва ли не 400 тысяч человек.
Для сравнения, в ВДВ в те времена служило порядка 60 тысяч бойцов, а в морской пехоте около 15 тысяч. И даже считавшиеся одним из самых многочисленных родов – погранвойска едва превышали 200 тысяч человек.
Согласно другой легенде, невольным виновником красивого прозвища стройбат обязан легендарному советскому конструктору Сергею Королеву. Суть в том,
советские космодромы возводились именно силами венных строительных подразделений. И поначалу стрйбаты называли «королЁвскими войсками». Но со временем буква «ё» была заменена на «е».
С миру по нитке
Почему же в таком случае «королевские войска» были настолько не популярны для молодежи, и почему призывники так боялись там служить, что порой просили отправить куда угодно, хоть на Крайний Север, только не в стройбат?
Второй причиной нежелания советских призывников служить в стройбате был его неоднозначный контингент. Туда брали «ботаников», признанных пригодными к воинской службе, но едва ли способных прыгать с парашютом и ходить в разведку.
Туда брали малообразованных селян и жителей отдаленных регионов страны, в том числе, из Средней Азии, которые плохо говорили по-русски. В общем, набирали в эти войска в буквальном смысле с миру по нитке. Или, если смотреть правде в глаза, брали кого придется.
Страшилка для призывников
В общем, те еще «перцы», которые по месту службы тут же устанавливали свои блатные порядки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в стройбатах процветала в буквальном смысле «махровая» дедовщина и землячество.
Многие новобранцы, оказавшиеся в окружении живущих по своим волчьим «законам» уголовников и представителей восточных национальностей с соответствующим менталитетом, нередко подвергались издевательствам, изнасилованиям и самым настоящим пыткам.
Стройбат всегда был на первом месте по числу преступлений в армии, а также по количеству суицидов среди солдат, которые не выдерживали побоев и сексуальных надругательств.
В этих войсках процветали пьянство и наркомания, и нередко родители просто не узнавали сына, вернувшегося со срочной службы.
Вместо настоящего мужчины они видели перед собой законченного пьяницу и наркомана, и далеко не все из этих когда-то нормальных ребят потом смогли вернуться к нормальной жизни.
Печальная легенда времен СССР
Прошло несколько лет с момента появления строительных войск, и многим наверху стало понятно, что идея оказалась плохой. Некоторые военные чины прямо указывали на только на неэффективность данных подразделений, но и на их незаконность.
К примеру, еще в 1956 году тогдашний министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский публично обсуждали эту тему.
Они заявляли о том, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как, согласно статье 132 Конституции воинская служба должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств и ведомств страны».
Плохая организация производственной деятельности, работа «из-под палки», большое число нарушений закона среди рядового состава постоянно становились поводами для критики стройбата.
Стройбат на «передовой»
Стоит отметить, что порой безопасность службы в таких войсках нередко была довольно относительной. Например, тысячи стройбатовцев прошли через Афганистан.
И хотя непосредственно в боевых операциях они не участвовали, но объекты и инфраструктуру возводили в опасной близости от неприятеля. Да и колонны советских войск, в которых находились и военнослужащие стройбата, также неоднократно обстреливались душманами.
А еще в 1986 году именно армейские строительные подразделения одними из первых были брошены на ликвидацию последствий взрыва на Чернобыльской АЭС, и сотни солдат и офицеров длительное время находились в зараженной зоне.
Например, недавно стало известно о том, что многострадальный БАМ будет достраивать министерство обороны. И заканчивать подвиг советских бамовцев будут именно инженерно-строительные части ведомства.
Но советский стройбат так и остался в народе во многом именем нарицательным. Но с учетом того, что через него прошли сотни тысяч советских призывников, он несомненно навсегда останется неотъемлемой частью советской эпохи.
Стройбат в современной России: кто служил в нём при СССР и существует ли он сейчас
Есть ли сейчас в России стройбат и что написано в военном билете, если служил в этих войсках? Такие вопросы часто задают призывники, которые понаслышке знают, что в стройбате служил определённый контингент. Многих и сейчас пугают стройбатом, в связи с чем волнует вопрос, если ли в современной России такие войска.
Несмотря на то, что стройбат считался не совсем престижным родом войск, именно благодаря этим строителям были возведены дома, клубы и те же казармы для солдат. По сути, это была бесплатная рабочая сила, которую нужно было только кормить.
Существует ли сейчас в России стройбат
Многие призывники наслышаны о том, что во время СССР были строительные войска – стройбат. Молодые люди интересуются, если сейчас в России такие батальоны и кто может в них попасть.
Раньше призывников, которые уклонялись от службы или были неблагонадёжными, пугали стройбатом. Если говорить о существовании таких строительных отрядов сегодня, то их нет.
В 1990 году Михаил Горбачёв вынужден был подписать указ об их расформировании. Однако длительное время государству так и не удавалось решить этот вопрос и только в 2005 году вышло распоряжение правительства, которое положило начало полной ликвидации стройбата.
В современной российской армии нет стройбата в том виде, который был во времена СССР. Последние строительные части прекратили своё существование в 2009 году. В связи с этим молодые призывники могут не бояться, что их отправят строить различные здания или дачи генералам, как это было во времена Союза. Хотя для солдат это было хорошей службой, ведь их кормили, поили и часто они жили вне казармы, а это значит, что не по уставу.
Чем отличался стройбат от других рядов войск
Было принято считать, что в стройбат направляли только неблагополучных призывников, однако это далеко не так. Туда мог попасть любой парень призывного возраста, если эти войска не были укомплектованы.
О стройбате времён СССР ходило очень много шуток. Считалось, что американцы не понимали, что такое строительные войска. Они рассказывали о мужественных советских десантниках, пограничниках и моряках, упоминали и о стройбате: «Эти вообще звери, им даже автоматы в руки не дают».
В стройбат направляли даже тех призывников, которые по состоянию здоровья не могли служить в других войсках. Именно поэтому «откосить» от этих войск было очень тяжело.
Люди, служившие в стройбате, вспоминают, что были даже хромые и косые солдаты, те, которые должны быть комиссованными. Было очень много кавказцев, процветала жёсткая дедовщина. В военкоматах молодых призывников часто пугали стройбатом.
Что написано в военных билетах служивших в стройбате
Считается, что люди, служившие в стройбате, имеют какую-то особую отметку в военном билете. На самом деле это далеко не так.
Строительные войска – это были военные части, но только без особой подготовки. Там не отрабатывались навыки стрельбы и автоматы в руках эти солдаты действительно не держали.
Однако это были военные части, а значит, в военном билете отмечали, что солдат проходил службу в стройбатальоне, указывалась специальность, к примеру, водитель или каменщик. Никакие особые отметки в документе не проставлялись.
Отслужившим в стройбате выдавались такие же военные билеты, как и всем остальным. Они ничем не отличались. Вся информация о том, что стройбатовцы получали другие военные билеты, не соответствует действительности.
Эти войска не были престижными, но благодаря им после Великой Отечественной войны восстановлены и построены многие объекты. Солдаты в шутку называли стройбат «королевскими войсками».
Стройбат 90-х глазами военного следователя
Воздух свободы
Что может быть приятнее, чем в суровых условиях военной службы повстречать земляков? Да ещё и обуть их на добрую тысячу рублей! Асланбек был счастлив беззаботной радостью человека, оказавшегося умнее других.
Это был 1988 год. Меня из Баку на целых полгода послали «батрачить» в военную прокуратуру Нахичеванского гарнизона. Было принято, когда где-то не хватало сотрудников или был дикий завал, на укрепление отправляли в командировку сотрудников из других регионов. Там мне и всучили дело беглого Асланбека. Листая страницы с допросами и постановлениями, я только и успевал присвистывать – ну бывает же такое.
Асланбек был не каким-то бараном аульным, а представителем, можно сказать, золотой узбекской молодёжи. Папаша его был шишкой в одном из районов Узбекистана. А там традиция – если ты занимаешь положение в обществе, дети твои должны получить высшее образование. Лучше в Москве, но если не получится – то и Ташкент сойдёт. Детей у бая было много, и правило он это соблюдал добросовестно – все выбились в люди.
Когда Асланбека вышибли из Ташкентского автодорожного института, пусть не сразу, через пару лет, но его приняла в свои ласковые и крепкие объятия Советская Армия. Пережив кратковременный шок перехода от вольницы и хаоса к упорядоченности и военной иерархии, новый воин оглянулся окрест внимательным взором. И понял, что, оказывается, и в армии можно жить и предаваться любимому занятию – кидать своих соплеменников. С того времени вся его жизнь была посвящена тому, чтобы устроиться получше и найти, кого надуть. А таковых оказалось немало.
Узбеки важно покивали. Собрали свои деньги и вручили Асланбеку на хранение. Наивные дети аулов и гор даже не удосужились подумать, что выпуск из учебки будет на днях, а деньги эти ещё получить надо обратно.
Мы кропотливо просчитали, что собрал он с земляков полторы тысячи рублей, отдал пятьсот, так что чистый прибыток составил тысячу рубликов – это при зарплате инженера в то время сто двадцать рублей.
В общем, армия оказалась не таким гиблым местом, как казалось сначала.
На новом месте службы в мотострелковой дивизии в Нахичевани ему совсем не понравилось. Его там заставляли служить. Это было глумление над его свободолюбивой натурой. И кидать как-то уже было несподручно – тебе же с людьми служить ещё полтора года, а за это время и спросить могут за твои чудачества по всей казарменной строгости. В общем, без особого успеха попытавшись ещё кого-то надуть и поудобнее устроиться, Асланбек совсем впал в уныние. И после очередных неприятностей огляделся и понял, что пора. Собрал вещички и свалил из советских Вооружённых сил.
Через несколько дней он уже был на пороге дома дембельнувшегося русского приятеля, распахивая объятия и радостно восклицая:
— Друг, как же я тебя люблю. Мне отпуск дали, так я не домой поехал, а сразу к тебе.
Растроганный «друг» несколько дней поил-кормил гостя и ностальгически расспрашивал о жизни в родной части, на что сослуживец отвечал уклончиво. Потом Асланбек состроил горестную физиономию и сказал:
Почему-то при общении с мошенниками у людей напрочь атрофируется логика. Дембель как-то не подумал, что если билет берёшь по паспорту, то по этому же паспорту должен и лететь… В итоге ни паспорта, ни Асланбека. Зато через некоторое время валом повалили нежданные гости. Они приходили без звонка, ставили парня мордой к стенке и защёлкивали наручники.
— За что? – сперва ещё возмущался дембель.
Так что круг общения у дембеля сильно расширился. После очередного «задержания», он простонал:
— Асланбек. Ну, все. Увижу – убью!
Судя по всему, вольную жизнь Асленбек вёл бурную и содержательную. Мы наложили арест на его почтово-телеграфную корреспонденцию, и стали изымать письма каких-то вполне грамотных и серьёзных людей:
«Асланбек Утабоевич, я с добрыми чувствами вспоминаю наш добрый разговор в поезде Москва-Махачкала. И напоминаю, что вы обещали посодействовать мне в приобретении автомашины «ГАЗ-24».
То есть развернулся он по полной.
Мы начали копать его прошлую жизнь. Она оказалась не менее занятной, чем настоящая. Оказывается, после того, как отец отослал его учиться в Ташкентский автодорожный институт, заплатив, как положено, за поступление приличный бакшиш, сынок быстро нашёл клуб по интересам – местных воров и мошенников. И началась красивая жизнь и лёгкие деньги. Кидалово, подделки документов. Естественно, на учёбу времени не оставалось, так что выперли его с первого же курса. Но это не мешало ему ещё два года писать письма отцу со стенаниями, как же тяжело учиться, и какие жадные преподаватели. В общем, три года родитель номер один слал ему деньги на подкуп преподавателей, чтобы те ставили на экзаменах пятёрки. Вылетело это в копеечку, но отец семейства был горд, что дитё выросло отличником.
Когда этот солидный, уверенный в себе бай приехал в Нахичевань узнавать, что же натворил его сынок и как его отмазать, мы ему все это изложили коротко и доступно. Выслушал он это так, что ни мускул не дрогнул на лице.
Сказано это было не на эмоциях и не для красного словца, как у нас, с рывком тельняшки на груди. Это звучало скорее как окончательный приговор, бесстрастно произнесённый потомственным суровым басмачом. Вот мы и решили – беспокоиться не надо. Дома Асланбеку каюк.
В Нахичевани что ли воздух такой был – непонятно, но почему-то у солдатиков там просыпалась страсть к мошенничеству. Другой такой затейник Витёк происходил из хорошей московской семьи с отцом шишкой в каком-то из союзных министерств. Судьба его складывалась примерно как и у Асланбека – фарцевал, воровал, с первого курса института вышибли, от суда спасла армия. И там он развернулся вовсю.
Он настолько умело запудрил всем мозги, надувая щёки и объявляя, что его родители всё могут, что командиры стали относиться к нему с уважением и опаской, а также начали строить на него определённые планы. Командиру роты он убедительно обещал, что устроит его в Академию Фрунзе, потому что папаша все может. И капитан ему выписывал постоянно всеми правдами и неправдами отпуска в Москву – ну чтобы с Академией порешать. Другим командиром он тоже что-то обещал. Обещал и ничего не делал, оправдываясь за мизерные результаты ещё более радужными обещаниями. Его кормили-поили, лелеяли. Но наконец, командиры поняли, что он никого облагодетельствовать не собирается и предложили ему вешаться, потому что последующая служба у него будет ох как нелегка.
Но Витёк и это предусмотрел. Он тут же симулировал какую-то болезнь и завалился в госпиталь. Там он начал в том же стиле обрабатывать врачей. Мёртвой хваткой вцепился в армянина – старшего лейтенанта, служившего дантистом. Арсенал испытанный – у меня папа большой начальник, он тебя в аспирантуру устроит. В общем, охмурил Витёк зубодёра и, соскучившись по дому, стал подбивать его на поездку в столицу.
Та же ситуация – отключка критического мышления, взамен активизация способностей к тактическому планированию – в результате каким-то чудом рыцарь бормашины выписал командировку в Москву и себе, и Витьку, и поехал обезжириваться.
Кафешка та была как раз на Октябрьской площади, как раз напротив здания МВД СССР, в девятиэтажном кирпичном доме, где сейчас «Шоколадница». Там армянин последний раз и видел Витька.
Дантист как все армяне толк в «Сони» знал, и расценки представлял. Заявленная цена была божеской, по тем временам видики стоили почти столько же, сколько машины, и не найти их было. Поэтому дрожащими от предвкушения пальцами он отсчитал две с половиной тысячи рубликов.
Витёк небрежно сунул купюры в карман и бросил:
И вот у дантиста ни «Сони», ни Витька, зато куча неприятностей. Как отвечать на вопрос, куда он солдата и за каким лешим попёрся с ним в Москву?
За это дело я ухватился, поскольку выдалась возможность побывать дома, прихватил этого армянина. С дантистом мы шарились неделю по Москве – по всем кабаками и злачным местам, где бывал Витек. Ставили на уши официанток, метрдотелей. Слышали от них:
— Был недельку назад. Когда будет – не знаем. Но позвоним в милицию обязательно.
И не звонили, стервочки.
Жена Васька нас успокоила:
— Да не бойтесь, он больше никого не побеспокоит. Он сейчас в Прибалтику поедет, и будет там переходить границу.
Общался я и с КГБ по его поводу, узнал много интересного о незаконных валютных операциях Витька. Так тогда его, сволочь, мы и не нашли.
Что стало с ними? Союз как раз разваливался. И приходило время, когда подобные специфические способности стали вдруг жутко востребованными. Так что не удивлюсь, если они и всплыли где-то как весьма уважаемые люди…
Мой адрес Советский Союз
Сколько же я насмотрелся самовольщиков и дезертиров – страшно представить. В нашей Военной прокуратуре Бакинского гарнизона работал конвейер по распределению этих свободолюбивых личностей по дисбатами, исправительно-трудовым учреждениям и психушкам. Наверное, девяносто процентов уголовных дел в нашей конторе было именно по ним.
В Баку в 1984 году в рамках новой структуры управления войсками была образована ставка южного направления, которой подчинялись Северо-Кавказский, Закавказский и Туркестанский военные округа, а также Каспийская военная флотилия. сороковая армия, воевавшая в Афганистане. В столице Азербайджана и её окрестностях началось грандиозное строительство. Возводили тщательно замаскированные командные пункты, уникальный вычислительный центр, обладавший какой-то невероятной степенью защиты, штабные комплексы, целые районы жилья для военных. Такое ощущение, что перед развалом Союза на эти стройки в Азербайджане решили ухнуть как можно больше средств и ресурсов. После развала СССР из возведённых объектов России, понятное дело, не досталось ничего, да она и не просила. Для строительстве всего этого роскошества был создан целый УИР – управление инженерных работ, с подчинявшимися ему Управлениями начальника работ – УНР. В них входило множество разбросанных по Азербайджану стройбатов, тысячи и тысячи военных строителей.
Я глянул в личное дело нарушителя и задался закономерным вопросом – а как может себя вести человек с тремя судимостями?
Проняло на некоторое время.
Нравы там царили часто диковатые, план по валу требовал экстремальных мер. И бежали оттуда военные строители сотнями.
Бежали, правда, изо всех частей, но у стройбата тут конкурентов не было.
В середине восьмидесятых началась широкая кампания за борьбу с неуставняками в армии. У нас ещё в институте создалась иллюзия, что несчастные солдатики бегут из-за неуставных отношений, издевательств. Тем более действительно случаи в войсках были совершенно дикие. В Группе войск в Германии и где-то на Севере были факты, когда деды экспериментировали, насколько может похудеть молодой, так что солдатики умирали от дистрофии. Ну и побои, даже убийства – всё было. Были и срывы, когда молодые, заступив в караул, крошили из автомата сначала «дедушек», а потом на кого Бог пошлёт. Так что у нас была иллюзия – бегунки это жертвы.
В подтверждение привёл историю прохвоста, который так складно врал о его притеснениях, что его вместо трибунала переводили из одной части в другую. А когда выяснилось, что все враньё, он свалил в очередной раз. И вся прокуратура ощущала себя лохами.
Девяносто процентов бежали вовсе не от каких-то зверство и побоев. А зачем бежали? Ну, потому что хотелось. Их свободный нрав никак не вписывался в строгие рамки армейской реальности. И тянуло туда – к горизонту, где на зелёных тучных полях возлегают рядом львы и агнцы. Короче, дикое ощущение дискомфорта от армейской регламентации и желание послать все это к такой то матери приводило к тому, что однажды, воткнув в землю лопату, как винтовку в стойло, служивые отправлялись в бега. Они были похожи на какую-то полуразумную форму жизни, существующую больше инстинктами и неосознанными порывами. Больно тебе, неуютно – бежать прочь. Запахло едой и сладким – двигай туда. Стремись туда, где тепло и мухи не кусают. Долг, дисциплина, ответственность – это все абстрактные понятия, которые находятся вне сферы их осознания.
У меня создавалось ощущение, что некоторые военные строители вообще не понимали, где очутились. Жил себе он, пас коз, приехал большой человек на машине – военком. Взял за шкирку – и на призывной пункт. А потом одели бедолагу в форму, вручили лопату и говорят – копай. Зачем копай, почему копай. Два солдата из стройбата заменяют экскаватор. И старшина-шайтан ругается и дерётся. А пойду-ка я отсюда!
Один наш следователь говорил:
— Вот смотри, выкини нас в город без денег и документов, ты на второй день взвоем как волки от голода, а на третий попадёмся милиции. А эти образины годами где-то бродят, воруют, побираются, добрые люди их кормят-поют. Живут, как хотят.
Да, усмотрение у них было разное. Один дезертир несколько месяцев жил в лесу и питался чем Бог пошлёт, а в конце освоил диету из сосновых шишек. Когда мы приехали осматривать его лёжку, там была целая гора ореховой шелухи, сложенная в горочку – как белка нагрызла.
На гауптвахте, в СИЗО, в войсковых частях – везде я вспоминаю допросы, допросы, допросы этих самых бегунков. Некоторых приходилось допрашивать в экзотических местах. Я ещё неделю смотрелся в зеркало, пытаясь различить, не пожелтели ли мои зрачки, когда два часа допрашивал клиента в гепатитном отделении больницы. Военный строитель за три дня странствий умудрился подхватить гепатит и потерять кисть руки – её обрезало сцепкой вагонов, когда он перелезал через железнодорожное полотно.
Бежать из стройбатов обычно начинали обычно с приходом тепла. Эти вольнолюбивые натуры просыпались с приходом тепла, как ящерицы, у них возвращался интерес к жизни и обуревала неудержимая охота к перемене мест. Зачем идти, куда, почему – не важно.
— Ты зачем ушёл? Тебя били? – долдоню я угрюмому звероватому туркмену.
— Никто не биль! – гордо отвечал он.
— В Красноводск хочу,
— Ты в Красноводск ехал? Ты же в другую сторону направлялся.
— В Красноводск хачууу!
Один самовольщик был – тот умудрился свалить за два месяца до демобилизации, потому что девушка написала, что выходит замуж за другого. Это был один из немногих случаев, когда парня было жалко до слез – он весь был какой-то правильный, дисциплинированный, и человек нормальный по жизни. Но закон суров…
— Он совсем свихнулся. Дайте ему этот адрес. Иначе ему лет десять дадут!
Адрес мне удалось все же узнать, и безумец успокоился.
В общем, дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону. Он поехал в дисбат, а она за нарушение режима на зону. Интересно, срослось у них дальше?
Другие Ромео и Джульетта – молдаванин и азербайджанка. Он сбежал из части, прибился на какую-то овечью кошару в горах, сошёлся с дочкой хозяев. Потом его задержали, и родственники-азербайджанцы всем аулом приехали его отмазывать. Помню и эту его девчонку – молоденькую, тоненькую, сиимпатичненькую и ни бельмеса по-русски не понимающую. Впрочем, он тоже по-русски почти не говорил, и кроме своего молдавского ничего не знал. Как они общались – непонятно. Наверное, на языке любви.
— Жена, да? – спрашиваю я.
— А это кто? – я показываю ему справку, из которой следует, что дезертир уже женат в своей Молдавии.
Впрочем, многие бежали не от того, что хочется, а от того, что надо.
— Кем до армии был? – спрашиваю я.
То есть в выездном цирке он служил помощником дрессировщика лошадей и дело это сильно любил. Низкорослый питекантроп, весть татуированный, воровал с детства и общался исключительно с блатными. За кражи по малолетке загремел в спецшколу – это такая тюрьма для детишек, не достигших возраста уголовной ответственности. На свободе проиграл три тысячи рублей в карты. И смылся от долгов в армию. Там его принял с распростёртыми объятиями бакинский стройбат.
Но братва не пожалела времени и денег. Приехали к нему в Баку справится, как ему служится, не впадлу ли военную форму таскать, а заодно ласково так осведомились:
— Про должок не забыл? Гляди, скоро счётчик начнёт щёлкать.
Берейтор вздохнул, собрал вещички и отправился добывать деньги.
В Баку тогда была Биржа труда – так называли местечко в центре города, где собирались бродяги и лишенцы со всего Союза. Туда приезжали покупатели и нанимали их на различные работы. Берейтор сперва попал в услужение к богатому цветоводу. Собирал в оранжерее гвоздики. Вырвать гвоздичку и положить её в корзинку стоило, кажется, пять копеек. А нагнуться лишний раз он не боялся. Так что заработала очень неплохо. Потом устроился класть фундаменты. В итоге с долгами он рассчитался полностью, а потом попался милиции.
Я его оттащил на стационарную психэкспертизу, которую проводили циничные тётки-психиатры.
— За что в спецшколе пребывал? – спросила председатель комиссии – суровая тётка средних лет.
— А из армии чего бежал?
Председательша усмехнулась – мол, какие у пацана долги.
— Сколько должен был?
Писхиаторша чуть не поперхнулась, а потом посмотрела на него с уважением…
Многие бежали, наворотив дел по месту службы.
Рота в стройбате состояла в основном из азербайджанцев. Но надёжей и опорой у командования были двое наивных и честных русских уголовников. Такие здоровенные лоси-молотобойцы из русской глубинки. И вот однажды комроты, поддав водочки из-за ощущения тоски и безнадёги, одолевшей его в чужом краю, объявляет им:
— Я домой. Вас за себя оставляю, а вы вечерню проверку проводите.
Эти двое к обязанностям своим относятся добросовестно. Начинают строить роту с помощью доброго мата и ласковых пинков. Азербайджанцы, возмущённые таким произволом и притеснениями, начинают бунтовать, за что огребают получают заслуженных люлей. Тут на сцене появляется главный азербайджанский батыр и заступник – кандидат в мастера по боксу, и начинает качать права:
— Вы никто. И вам вообще конец.
— Это меня табуреткой кто-то ударил. Кулаком так ударить невозможно.
Ну я промолчал, что это его случайно друган так укатал. А тот об этом тоже скромно умалчивал.
В общем, драка, разбор по понятиям. Кардинальными силовыми средствами эти двое под кровати всю роту загнали! Потом хватанули водочки, решили, что за такой разор их теперь обязательно посадят и решили хоть напоследок гульнуть по просторам родной страны. Рванули на свободу с нечистой совестью. По дороге на нервяке определили в больницу двух докопавшихся до них местных милиционеров. И странствовали по городам и весям, пока не отловили…
Обычно у нас с раннего утра кто-то из следователей брал портфель и ехал в военную комендатуру гарнизона брать объяснения с задержанных комендантскими и милицейскими патрулями уклонистов.
Плац губы. Маршируют замордованные заключённые. В центре, руки в карманы, стоит солидный мужик в дорогущем белом плаще. Вид у него как у проверяющего инспектора. Тогда почему без формы? Может, из какой-нибудь общественной организации? Они тогда как раз начали входить в моду на волне гласности и перестройки.
Господи, каких только душещипательных и диких историй я не наслушался на этой губе. Вот передо мной псих, дезертировавший за две недели до дембеля, потому что у него начались глюки, будто его завербовала американская разведка, и теперь ему нужно перейти границу для обучения в разведшколе на территории Ирана. Сняли его погранцы в поезде с планами перехода границы. А вот идиот, который сумел пробраться в аэропорту в грузовой отсек самолёта и был снят оттуда перед самым взлётом.
Я удивился, когда в кабинет ко мне завели очередного пойманного дезертира – им оказался тот самый «белый плащ».
Выяснилось, что он совершил ДТП с тремя трупами и смылся из войсковой части. Несколько лет занимался подпольным водочным бизнесом, заматерел, закрутел. И однажды на свадьбе приятеля его сцапала милиция.
В глазах его читалась мечта опять уйти в бега. А мечты нередко сбываются.
Встречались совершенно уникальные типы. Из Москвы по этапу пришёл один такой. Захожу в камеру для допросов СИЗО, передо мной сидит весь татуированный урка.
Оказывается, он мой ровесник. Просто пока я учился и служил, он всё это время сидел за кражи и другие преступления перед личной и государственной собственностью.
— Вышел в очередной раз. Мне в тюрьме неплохо было. Я там уже карьеру начал делать. В авторитете. И вдруг военком приходит – давай в стройбат… Он чего, глядя на меня, правда думал, что я служить буду? – цинично хмыкает вор.
Служил он не очень долго – дня три по прибытии в часть. А потом ушёл, солнцем палимый, вдаль, в зелёном обмундировании военных строителей. Когда его поймали, он уже был упакован по высшему разряду, в импортные дорогущие шмотки. Средь бела дня милиция его взяла, когда, выпятив челюсть, он у Трёх вокзалов в столице выворачивал карманы у двоих пацанов-спортсменов, находившихся в ступоре от его напора и наглости.
Общаться по делу с ним было приятно, в отличие от узбеков, которые никогда не признаются, сколько бы доказательств в отношении них не было. Прочитав обвинение, он с карандашом прошёлся по нему:
— Так, это признаю, тут у вас все доказано. Тут у вас доказухи нет – я в отказе. Это признаю… В общем, пишите.
Как-то общий язык мы с ним быстро нашли. Состряпал я ему очередное обвинение. Но поджимали в связи с этапированием срока содержания под стражей, продлиться я не успевал, поэтому изменили ему меру пресечения на наблюдения командования.
— Это у меня срок прерывается? – возмутился уркаган.
Под наблюдением он пробыл аж четыре дня. А потом махнул ручкой и отбыл в неизвестном направлении.
Интересный был тип, умный. Помню, разговаривали с ним о перспективах нашей страны.
Пророк был прямо. Часто его вспоминаю…
Бывали совершенно абсурдные истории. У нас за мордобой сидел дезертир. С первого места службы он слинял. Как-то умудрился легализоваться. Его призвали во второй раз. И в части начали донимать – мол, ты молодой. А он – я молодой? Да я уже служил – и хрясь в челюсть.
Кстати, бывало нацмены служили в армии по два раза – за себя и за брата, который только женился, и ему в армию нельзя.
Мордобой
На нем была фирменная дублёнка – такая стоила никак не меньше тысячи рублей. И он зябко кутался в неё – военное обмундирование ему ещё не вернули.
— Чего бежал-то? – спрашиваю я.
Взяла его в Челябинске милиция без документов, он сознался, что дезертировал из армии.
Землячество это куда хуже дедовщины. При дедовщине молодой со временем выбьется в люди и станет притеснять молодых. А при землячестве ты всегда будешь жертвой. Вот он и решил не искушать судьбу и свалил по-тихому.
Отправился в тайгу. Собирал там облепиху. За сезон наколотил четыре тысячи рублей – деньги по тем временам огромные. Приоделся. Купил дублёнку. И решил, что жизнь налаживается. Правда, рано радовался.
Казарменные мордобои. Была чёткая судебная практика – если информация подтверждается, то садятся не те, кто бегал, а те, кто бил. Так что очень часто дела по уклонениям плавно перетекали в уголовные дела по неуставным отношениям.
Неуставняки – это отдельная тема. Часто зверства бывали просто запредельные. И это уродское обоснование я слышал десятки раз: нас били, и мы бить должны… Сколько казарменных хулиганов я отправил на зону. И не раз видел, как в целом в нормальных людях просыпаются жестокие истеричные звери.
— Рота наша на разрезе каменный кубик для домов рубит. Пришли таджики в казарму, меня подняли – говорят- пошли, будешь нам кубик рубить, мы его продавать будем, водку будем покупать. Побили. Я с ними пошёл. Стал кубик рубить. Потом наши узбеки приходят, говорят – зачем ты кубик таджикам рубишь? Ты нас унижаешь. Побили меня.
В общем, то он рубил кубик, то мыл таджикам полы, топ получал от земляков за то, что прислуживает таджикам. Ему все это надоело, и он ушёл.
— С двоими парнями на улице познакомился. Они меня приютили, кормили. Я им по хозяйству помогал. Потом они мне говорят – пошли с нами, воровать будем. По дороге я испугался, сбежал. Потом на биржу труда пошёл. Работать наняли. Деньги обещали. Но не дали. Зато кормили…
Вот такие приключения.
Обычно беглецов, кто давал показания, переводили в другие части. Один таджик умолял:
— Меня в тот отряд переведите, пожалуйста. Там деды добрые.
Кстати, чаще жертвами этих издевательств и бегунками становились люди из нормальных семей, часто призванные из институтов, то есть с интеллектуальным уровнем выше обычной массы. Складывавшаяся в некоторых воинских частях диковатая среда, где правят уголовные традиции и право сильного, где раздолье циничному быдлу, давила на них больше других…
— Куда обратно? – поднял он на меня ошалевшие глаза.
— На Байкону-у-ур! – протянул он, вскочил, подбежал к окну кабинета и стал биться головой о раму, норовя протаранить лбом стекло.
Я оттащил его. И тогда его начала бить нервная дрожь.
При слове Байконур он впадал в неистовство. Потом, уже успокоив его, я пытался вызнать, чего он так неистовствует.
— Вы не представляете, что там творится. Командир роты нас сразу построил и объявил – тут вам никакого закона нет. Тут вам Байконур.
Космодром с самого начала держался на плечах военных строителей. Их там огромные количество. Очень тяжёлые условия службы, климат, отдалённость. На этот самый Байконур у нас постоянно отсылали батрачить – местная милиция и военная прокуратура не справлялись с преступностью. Если в нашей конторе за два года было в производстве одно дело по убийству, и то раскрытому, то там десятки только висяковых убийств. И дезертировали пачками, уходили в степи, где многие замерзали, погибали, а некоторым удавалось выбраться…
Иногда все эти мордобои заканчивались очень плохо. Один уродец замордовал молодого сослуживца так, что тот отправился к железной дороге, подождал, когда подойдёт поезд, положил кисть руки на рельс и дождался, когда колеса отсекут её. Сперва он вообще ничего говорить не хотел, соглашаясь с обвинениями в членовредительстве. А под конец проговорился об издевательствах, но как-то вяло.
Я отправился в войсковую часть, пообщался там часа два с народом, поднял разные документы, и вот нарисовалось несколько эпизодов. Взял за хобот этого палача, тот никак не походил на грозного джигита – перепуганный до смерти слизняк, готовый ботинки целовать, лишь бы его не наказывали.
Был у меня ещё один членовредитель. Но то человек совершенно другой породы. Его никто не бил, но он как-то сразу осознал свою полною несовместимость с военно-строительной профессией. Поэтому, походив пару дней строем, брал и глотал вилку или ложку. Его отвозили в госпиталь, делали операцию. Он очухивался после наркоза, сдирал капельницу и бежал на волю, где его, наконец, ловили и возвращали в часть. Это повторялось два или три раза. Больше всего внушал список сожранных им вещей: ложка, вилка, гвоздь, замочек, электролампочка и дальше в том же роде.
Что с ним делать? Сажать? Ну, он же псих, видно по нему. А амбулаторка говорит, что вроде и ничего, соображает всё. Назначил ему стационарную психэспертизу в областной психиатрической больнице. Там ему дали диагноз – психопатия возбудимого круга. С ним в армию призывать нельзя, а значит, ответственности за уклонение он не подлежит. Так что я торжественно его освободил из-под стражи и надеялся больше не увидеть. И ошибся.
Идём вечером с ребятами по Баку возле Крепости – излюбленное место вечерних моционов. Навстречу мне этот ложкоглотатель, и чуть ли не обниматься лезет:
— Товарищ лейтенант. Как я вам благодарен. Как же вы мне помогли. У меня сегодня хороший день. Есть деньги. Я гуляю. Погуляйте и вы за меня.
Вытаскивает из кармана пачку двадцатипятирублёвых купюр и пытается мне всучить.
Я его отталкиваю и ору:
Тогда он ограничился словесной благодарностью и отчалил. А через несколько дней ко мне приходит следователь из РОВД за материалами на него и говорит:
— Он пока в больничке лежал, с ворами там перезнакомился. Вот и стал с ними по квартирам шарить.
Этот гад мне ворованные деньги пытался сунуть!
Другой дезертир и разбойник все грузил меня:
— Товарищ лейтенант, «Волгу» хотите? У меня родители мандаринами торгуют. У них денег полно… Не хотите? Ну тогда домик каменный под Сухуми? Тоже не хотите? Ну как же так.
Канючил он долго. И было за что. Дали ему кажется, лет семь и тут же в зоне пришили…
Многие беглецы промышляли преступлениями – в основном, кражами и грабежами, и попадались милиции. По СССР были случаи, когда вооружённые дезертиры устраивали безумные кровопролития, убивая семью, чтобы завладеть машиной, или старика, чтобы взять бидон молока. Какой-то дикий вывих происходит у людей, когда они рвут все связи с прошлой жизнью, и ещё у них в руке автомат Калашникова. Они будто стервенеют. Вооружённый дезертир – одна из самых опасных тварей в мире.
Чем ближе был развал Союза, тем больше военнослужащих СА бежало в республики. Им уже приходило понимание – теперь Москва нам не хозяин.
Дезертиры или уклонисты
По уклонению от военной службы было несколько статей УК – главные из них это дезертирство и самовольное оставление части. Разница между ними была в умысле. Дезертирство – тяжкое преступление, заключается в том, что военнослужащий не просто хочет погулять, а намерен навсегда распрощаться с военной службой. Самовольное оставление части – это «он улетел, но обещал вернуться». Поэтому, чтобы правильно квалифицировать деяние, нужно было прояснить этот самый умысел.
Расчёт при этом был простой. Если дезертир – в армии тебе не место, айда в тюрьму. Приобщайся к воровскому братству. А если уклонист – то тебе дисбат.
У солдатиков одно время бытовало мнение, что в дисбате куда страшнее, чем в тюряге, поэтому многие бегунки с криком «только не в дисбат» объявляли, что мечтали навсегда покинуть армию, и они самые что ни на есть дезертиры.
Некоторые стремились в тюрьму по велению души. В Волгограде один придурок, уклонист несколько месяцев морочил следователям голову:
Все бы хорошо, но никаких убийств сотрудников МВД в то время не было. Наконец, злодей покололся, что бесстыдно врал. Ему западло по статье об уклонении в зону заехать, нужно что-то более авторитетное. А что может быть авторитетнее, чем убийство сотрудника милиции? Да и вообще, у него вся семья сидела, все соседи сидели, и ему пора. У него в посёлке тех, кто не сидел, девушки не любят. Только статья должна быть приличная.
Кстати, многие накалывались на этом убеждении, что дисбат хуже. Командир строительной роты обожал зачитывать своим бойцам письмо посаженного в зону дезертира, который в жутко депрессивных тонах расписывал, как ему плохо живётся в ИТУ общего режима, и что урки его притесняют, говоря: «сначала отслужи, потом воруй. Или сразу воруй. А так ты ни то, ни сё».
Правда, в дисбате тоже было несладко. В Закавказском округе располагался он в городе Гардабани в Грузии. Офицеры там развлекались тем, что солдатики у них полдня таскали бетонные плиты с одного конца плаца на другой, а вторую половину – обратно. Так и жили.
Искали мы беглецов активно. Некоторых годами. Дезертирство – длящееся преступление, считается оконченным с момента задержания, так что сроков давности там, считай, не было, хотя по практике считалось пятнадцать лет.
Изымали мы почтово-телеграфную корреспонденцию родственников беглецов. Иногда так активно, что эти самые родственники созванивались и обижались – чегой-то ты мне полгода не пишешь, забыл, что ли, кто тебя в колыбели нянчил? А на самом деле пишут, просто читают эти письма другие адресаты.
Как сейчас помню письмо папаши сынуле:
«Мамаше скажи, как появлюсь, то казнить её на куски буду. А мне теперь пиши по новому адресу – Садовая, дом 9, ЛТП-2».
Но у сыночка к тому времени адреса ну было. Его адрес уже был не дом и не улица, а весть СССР.
Выводы.
Особых выводов то и нет, кроме приступа ностальгии. Армия по большому счёту это какой-то высший пик общественной самоорганизации. Каждый человек становится частью единого организма. При этом ему в подкорку вбивается, что личная его ценность стремится к нулю, по сравнению с ценностью таких базовых понятий, как приказ, самопожертвование и «ни шагу назад».
И это правильно. Есть в этом какая-то вселенская истина.
Дезертировали всегда. И из древнеримской армии, и из русской и прусской. И будут дезертировать дальше. А бороться с этим просто – иметь адекватную военную юстицию и строгий порядок в войсках.
И, главное, чтобы в частях не лакировали действительность и не скрывали преступления. А то комполка надо папаху получить, чтобы ЧП у него не было, он глаза на казарменный мордобой закрывает. А там и до ЧП в карауле со стрельбой недалеко.
В общем, порядок, порядок и ещё раз порядок. В этом наше отличие от неживой материи и от стада шимпанзе.
Материалы по теме
А вот ещё:
Колонны Выборгского залива, часть 3
После написания двух статей о колоннах в Выборгском заливе в которых раскрыты все геометрические и иные характеристики, остался ряд нераскрытых вопросов. Последние дни на тематических ресурсах я прочитал много версий о том как колонны могли там оказаться, как они перевозились, куда предназначались. В данной статье я попробую озвучить свои мысли по данному поводу. Теперь обо всем по порядку.
]]>
Вернемся к нашей теме. По точке А я высказался. Она где-то в локации тех мест где колонны и сейчас находятся. Что касаемо точки Б то тут всё намного сложнее. Она может быть где угодно. И совсем не обязательно что это Санкт-Петербург. Шарик большой.
В первой статье ]]> я обоснованно показал что вероятность того что колонны были произведены в близлежащем карьере (500 метров на юг, желтый квадрат) крайне мала, не логична. Скорее всего в данную точку они попали из района обозначенного оранжевым овалом. 
Вот схема с подписями, чтобы было наглядно. Серым пунктиром я обозначил предполагаемое место где шла выработка гранита данного паспорта и соответственно его обработка в формы. Судно с колоннами успело пройти по заливу порядка 3 км прежде чем по какой-то причине потеряло управление и его ветром снесло в бухту в которой эти колонны покоятся до сих пор. 
Тут можно строить много предположений. Могла быть самоходная баржа которая потеряла управление. Мог быть буксируемый «прицеп», который сорвался с троса и его унесло ветром. Сие нам не узнать никогда. Единственное что можно предположить как уточнение, это то, что колонны были аккуратно выгружены. Рядышком, ровненько. То есть их берегли и планировали забрать. Судно же, судя по всему, позднее удалось эвакуировать.
Вы видите, что рядом с колоннами находятся каменные блоки, под которыми в свою очередь виднеются деревянные элементы. Сейчас я попытаюсь разъяснить что и как там появлялось. Конечно я со свечкой не стоял, я строю лишь логически обоснованную цепочку умозаключений на основе собственных знаний и опыта. Во ]]> второй ]]> статье я указал, что деревянные элементы это поддон, сделанный с целью изъятия колонн. Теперь подробно.
Первое что нужно понимать, так это то, что блоки и колонны никак не связанные события. Все думают что колонны и блоки везли на одной барже, либо их там вместе складывали, либо это руины какого-то древнего сооружения и прочее и прочее. Версий я слышал уже много. Вплоть до того, что были огромные сани на которых по льду всё это добро возили аж в Петербург. В конце статьи я напишу почему версия со льдом ошибочная. А пока к колоннам и камешкам вернемся.
Для визуализации и лучшего понимания моих мыслей в процессе повествования я буду рисовать принципиальные схемы. Сразу отмечу что версия предполагает погрузку колонн обратно на судно. В случае изъятия колонн на сушу всё было бы намного проще. Система лебёдок от ближайших деревьев и дело в шляпе. Правда потом совершенно невозможна их дальнейшая транспортировка без соотвествующей ландшафной проработки, следов которой нет от слова совсем.
Представьте себя на месте прораба или инженера, которому поручили достать колонны и погрузить на судно. Что вы будете делать? Логично предположить что вам первым делом на дне рядом с колоннами придется соорудить какой-то настил, на который вы сможете поставить подъемный кран (механизм). И такой настил на дне был обнаружен во время экспедиции. Вот схема. Оранжевым цветом я обозначил колонны на тот момент. Они еще рядышком. 
Видимо замысел был следующим. 
Я нарисовал поддон находящийся на дне. На нём видимо предполагалось размещение подъемных механизмов. Скорее всего два механизма, по торцам колонн. Ибо завести петлю из троса (каната) можно только с торцов. Принцип простой. Как у Архимеда. Дайте мне точку опоры и я переверну Землю. Предполагался подъем колонны, затем на освободившееся место смещалось погрузочное судно, колонна опускалась. Однако не срослось. Скорее всего одной из причин был прогиб или пролом поддона. Встал вопрос укрепления настила и было принято решение под подъемными механизмами настелить второй слой брёвен.
Однако опять не получилось. В этот раз по всей видимости проблемы возникли с подъёмным механизмом. Может балка не выдерживала, может еще что. Но, скорее всего, балка. Если мы исходим из того что подъемных механизмов было два, то можно прикинуть силу на излом. Колонны порядка 34-36 тонн, то есть на каждый рычаг по 18 тонн условно. Вылет стрелы относительно точки опоры никак не менее 3 метров, наверное даже 3,5-4 метра в реалиях был. Предполагая длину стрелы, которая возможно и видна на фото в виде длинного бревна и составляет 16 метров, можно рассчитать как усилие на противоположном конце стрелы, так и силу излома в точке опоры. Если мы условно возьмем соотношение длины плеча рычага как 1:3 (4 и 12 метров), то на противоположном плече рычага вес должен быть 6+ тонн. Вот эти самые 6 с гаком тонн на концах рычага мы и видим в виде разных каменных блоков. При этом когда стрела подъемного механизма начала гнуться и ломаться, на каком-то этапе была тщетная попытка укоротить плечи рычагов, что предполагало увеличение массы на конце плеча рычага. Это дополнительные каменные блоки другого размера.
В конце концов стало понятно что таким образом колонны поднять и погрузить на судно не получится. Стали ломать голову что делать дальше и придумали другой вариант. Кардинально другой. Вот его принципиальная схема.
Но и тут ничего не получалось. Возможно настил не выдерживал, возможно снова рычаг ломался, возможно судно не удавалось жестко закрепить и малейшее движение (осадка) судна все попытки сводила к нулю. Причин может быть много, а скорее всего все причины вместе взятые. Один малейший перекос тянул за собой всю вереницу проблем.
Тут стоит отметить то, что налицо спешная работа, без основательной подготовки. Торопились, возможно хотели втихаря, утайкой, малыми силами. Как я писал во второй статье, это действо происходило в 20 веке, скорее всего в 20-30 годы финнами или во время Великой Отечественной войны немцами.
На самом деле, если по-серьезному подходить к вопросу изъятия колонн, то лично я не вижу особых проблем. Правда понадобится основательная подготовка и металлические механизмы. Если сейчас вдруг кто-то захочет колонны достать, то он это сделает. Хоть на берег вытащить и погрузить на шаланду, хоть на судно. Да, будет не дешево, да придется проделать определенные работы как на дне, так и на берегу, но всё технически исполнимо.
Да, пока не забыл. Когда те кто понял что ни черта не получается, у них хватило ума блоки сложить кучкой у колонн, хотя один блок все-таки остался валяться примерно в десятке метров от кучи. На первом фото с квадрокоптера его видно внизу у обреза снимка. А теперь, когда я все подробно расписал и нарисовал, наложите мой рассказ на имеющиеся фото и вы поймете что я прав. Как минимум моя версия полностью соответствует тому что есть по факту. Один из рычагов при последнем варианте обломился и до сих пор его обломок торчит между колоннами. Напомню тем кто не читал вторую статью, древесина поддона достаточно свежая, хорошей сохранности. Её нельзя датировать периодом Российской империи.
Возможны иные предполагаемые варианты? Конечно возможны. И мой вариант так же может корректироваться. Например я описал вариант с двумя подъемными механизмами, но их могло быть и больше. Запросто могло быть три и даже четыре. При том что два вида блоков видимых на фото как раз имеют по три единицы примерно одного размера. Правда второго уровня поддона мы видим все же лишь два. Но среднюю часть второго уровня на каком то этапе вполне могли разобрать и пустить в ход на настил последнего варианта при закатывании сразу на судно. К сожалению этого мы уже не узнаем никогда, так и будем лишь строить предположения.
Кстати о предположениях. Я обещал рассказать почему версия со льдом ошибочна. Напомню, что я читал версии о том, что колонны и каменные блоки могли катать на санях или неких конструкциях по типу саней зимой по льду. Отвечу как местный рыбак.
1. Лёд не ровный и не однородный. Он и буграми, и с торчащими камнями, и разной толщины. В оттепели с промоинами. Ветер и течения его ломают, повсюду трещины. Часто уносит. Вспомните ежегодные эпопеи с питерскими рыбаками.
2. Торосы. Прибрежная часть до 3 км от берега обычно чрезвычайно торосистая. Локально и в отдельные годы полностью не проходимая ничем. Ни людьми, ни техникой. Даже сейчас.
3. Если выпадет снег, даже рыбацкий ящик на лыжах тащить крайне трудно. Особенно когда снег подтает и под ним вода. Или наоборот, выпавший снег своей массой выдавит через трещины воду которая скапливается под снегом. Передвижение на технике (снегоход, мотособака, сани) в таком случае практически невозможно, пешком крайне затруднительно.
4. в поземку снег надувает барханами как песок в пустыне. Локально запросто может быть толщиной более полуметра. Так же малопроходимо.
5. даже если снег выпал тонким слоем, свеженький, то пока он не спрессуется и не сцепится с поверхность льда, то точки опоры нет от слова совсем. Очень скользко. Вы даже ребенка на санках тащить не сможете. У всех питерских рыбаков, тех кто ходит далеко по Финскому заливу (корюшатники), имеется специальная обувь. Раньше это были специальной формы галоши на валенки. Сейчас сапоги с подошвой из специального состава и определенного протектора. А так же специальные накладки с шипами, так называемые ледоступы.
Следующее. Так же сейчас много идет разговоров о том, что древесина может быть более старой. Приводится в пример и морёный дуб, и Венеция (сибирская лиственница) и прочие примеры археологических находок. Тут так же нужно понимать что есть что и отделять мух от котлет. Древесина может долго сохраняться в среде с малым количеством кислорода. То есть должен быть некий консервант. Консервантом может быть лишь то, что исключает или снижает количество растворенного в воде кислорода. Например глина, выступающая гидроизолятором, или ил и торф которые активно пожирают свободный кислород. Там где лежат колонны нет ни глины, ни ила, ни торфа. Только песок. Песок хорошо пропускает воду, а вместе с ней и кислород. В данной локации нет условий для длительного сохранения древесины. При том что древесина в данном случае это обычная хвоя, как известно не отличающаяся особой стойкостью к гниению. Раз уж отвлекся на древесину, еще кое что скажу. Древесина бывает разной. Как по плотности и твердости, так и по химическому составу. Кроме того, разные породы дерева имеют разный электрический заряд. Древесина в воде гниет любая, но различные особенности могут уменьшать или увеличивать срок. Некоторые породы дерева при определенных условиях дубеют, кальцинируются. Всем известный пример с морёным дубом. Если дуб положить в воду и засыпать песком, да потолще, а лучше глиной или илом, то он каменеет. Но нужны многие годы. Сейчас в промышленных условиях этот процесс сокращен до дней путем нагрева, сушки, обработки паром и химикатами. При этом мало кто знает что ряд пород дерева в некоторых условиях по характеристикам превосходит мореный дуб. Например всем нам хорошо известная осина. Она очень мягкая, особенно верхушка дерева, при этом в естественных условиях гниет очень быстро, по-этому старых и толстых деревьев в лесу вы не найдете. Но, если дерево намочить, оно сильно разбухает, а при сушке сильно ссыхается. При этом имеется факт накопления. То есть каждый цикл разбухания и последующего усыхания будет плясать от последнего цикла с прогрессией к уплотнению. Так вот, после трёх таких циклов осина уже твёрже дуба. А после 10 циклов вы в неё даже гвоздь не забьёте. Самое интересное то, что осина не имеет предела сжатия. Даже после многих циклов сушки сохраняет способность к усыханию. Правда этот процесс крайне замедлен. При этом если окажется влажная среда, то будет так же впитывать влагу и разбухать. Даже покрытая лаком или воском. Ибо с годами лак, воск и прочие покрытия теряют свои свойства и увеличивают гигроскопичность. В общем со временем изделие из осины обязательно растрескается. Кстати, осина имеет отрицательный заряд и по-этому не дружит с хвоей. Вместе они не растут, осина угнетает хвою. А те ёлки что умудряются расти, имеют ветви в сторону от осины. Чёта Остапа понесло. Хватит. Да, у других пород дерева свои «тараканы».
И последнее. Справа и слева от колонн имеется песчаная «отмель». Кое кто пытается это связать каким-то образом с руинами прошлых лет. Типа под песком что-то погребено. А колонны с блоками это лишь верхушка айсберга.
]]> 
]]>
Нет. Это не верхушка айсберга. Тут нет ничего необычного. У любого берега на некотором расстоянии от уреза воды есть такой намыв из песка и гальки. Образуется он придонным обратным течением при большой волне в берег. То что у колонн нет такого намыва обусловлено только тем, что сами колонны были как дамба и сдерживали как нагонное поверхностное течение, так и обратное придонное. А справа и слева этот намыв заканчивается причинами иного характера. Это рельеф дна (глубина), геометрия береговой линии, каменные гряды, заливчик впадающего ручья и пр..
Тепеь всё. Свои мысли по теме возможной принадлежности и транспортировке колонн я изложил. Равно как и наиболее вероятную причинно-следственную цепочку событийного характера. Всем спасибо за чтение.
Добавлено 20.09.2020. В данный момент происходит процесс изъятия колонн. Блоки уже вытащены на берег, в скором времени вытащат и колонны. Планируется создание ]]> музея в Выборге ]]> где колонны станут одним из экспонатов. Хорошо это или плохо, я не берусь судить. Могу лишь предположить, что маленький песчаный пляж, который был жемчуженой залива, перестанет быть этой самой жемчужиной, если вообще останется.