Углеродный налог в россии что это такое простыми словами
Что такое углеродный налог. Объясняем простыми словами
Углеродный налог — это система налогообложения, которую Евросоюз собирается внедрить, чтобы уравнять продукцию, произведённую в ЕС с минимальными выбросами углекислого газа, и продукцию других стран, где используются технологии с высокими выбросами.
Углеродным налогом упрощённо называют проект там называемого трансграничного корректирующего углеродного механизма (CBAM) Еврокомиссии. Он предполагает, что производители из стран, у которых нет собственных внутренних механизмов углеродного регулирования (в том числе Россия), при ввозе в Евросоюз цемента, удобрений, электроэнергии, железа, стали и алюминия будут обязаны покупать специальные сертификаты.
Проще говоря, углеродный налог — это плата за выбросы углеводорода (парниковых газов) в атмосферу. А сертификаты — это квоты на выбросы газов.
CBAM ещё не вступил в силу — необходимо, чтобы его одобрили страны — участницы Евросоюза и Европарламент.
Летом 2021 года группа G20 (куда входит и Россия) впервые признала в официальном коммюнике, что введение платы за углеродные выбросы является одним из методов борьбы с изменением климата.
Однако пока в России нет собственной системы сбора углеродной отчётности. Поэтому непонятно, как точно подсчитать объёмы выбросов российских компаний. Также в CBAM нет точного перечня сырья и комплектующих, по которым должны учитываться «косвенные» выбросы при производстве.
Примеры употребления на «Секрете»
«Уже сегодня Еврокомиссия обсуждает новый семилетний бюджет, в котором предполагается и налог на углеродные выбросы, и пограничный налог. Дело в том, что западные компании задаются вопросом: «Если я плачу налог на выбросы, почему я конкурирую с компаниями извне Евросоюза, которые поставляют продукты, сделанные по «грязным» технологиям?» Это лобби будет исключительно сильным, поэтому у меня нет сомнений, что появится пограничный налог на импорт таких товаров в Европу».
(Учёный-экономист, профессор экономики парижской Школы политических наук Sciences Po Сергей Гуриев — о вызовах, стоящих перед российской элитой.)
Цифра
По оценке Минэкономразвития, дополнительная финансовая нагрузка для российских экспортеров в результате введения углеродного налога составит €50,6 млрд до 2030 года.
В 2019 году глава «Роснано» Анатолий Чубайс озвучил идею ввести в России свой углеродный налог. Эта мера должна была заставить промышленников сократить вредные выбросы в атмосферу, ведь за превышение нормы по загрязнению окружающей среды нужно было бы платить.
«В моём понимании власть проявила беспомощность, слабость и допустила грубейшую ошибку. В результате которой не было сделано ничего. Итог — ЕС вводит трансграничный углеродный налог, и российский бизнес будет платить. Будет платить. Только платить будет не своему правительству, а чужому», — говорили об отказе России в 2019 году от введения внутреннего углеродного налога.
И все пойдет лесом
Андрей Птичников: Налог касается ввозимой в ЕС продукции с высоким «углеродным следом», например нефти, газа, металлов, цемента, удобрений и т.д. Для них будут установлены лимиты на выбросы парниковых газов, соответствующие нормам ЕС. Если они превышены, экспортеру придется оплатить налог. По разным оценкам, его сумма для поставщиков из России может составить от 2 до 6,5 млрд евро ежегодно.
Но есть сценарий, по которому сбор может быть куда больше, около 50 млрд евро.
Андрей Птичников: Такой вариант скорее всего маловероятен, он может войти в противоречие с правилами ВТО. Надо ориентироваться на базовый сценарий, по которому налог обойдется экспортерам примерно в 33 млрд евро до 2030 года.
Но за что платить? Многие специалисты утверждают, что все эти цифры совершенно несправедливы. Говорят, что в этих расчетах неверно учитывается вклад нашего леса в поглощение парниковых газов. А ряд экспертов вообще заявляют, что российские леса убирают из атмосферы больше углекислоты, чем выбрасывает вся наша промышленность. Однако, по международным оценкам, поглощение нашими лесами составляет всего 25 процентов от всех выбросов в стране. У каждого свой калькулятор?
Андрей Птичников: С лесом все не так просто. Давайте разберемся. Вы, возможно, удивитесь, но в документах ЕС при расчете квот выбросов поглощение их лесами Евросоюза не учитывается. В расчет берутся только прямые выбросы промышленностью, транспортом, ЖКХ. Теперь такой подход будет распространяться и на поставщиков высокоуглеродной продукции из России и других стран.
Почему лес в этом налоге игнорируют? Разве справедливо?
Андрей Птичников: Здесь несколько причин. Во-первых, введение налога Европа разрабатывала, исходя из своей специфики. В ЕС площади леса относительно небольшие, а потому поглощают очень незначительную часть выбросов по сравнению с Россией. Зачем вводить этот фактор, если он мизерный? Словом, авторы методики проигнорировали собственные леса.
Но есть и другая причина: так называемые лесоклиматические проекты, где учитывается сокращение выбросов лесами, вышли из доверия у западных экспертов. Дело в том, что в свое время в тропиках были реализованы очень крупные проекты по сохранению и восстановлению лесов. Вложены большие средства, получен серьезный эффект по поглощению парниковых газов. Но когда проекты завершались, часто возникала ситуация, когда в таких лесах вновь велась массовая вырубка, например, под сельхозпроизводителей. Кроме того, из-за плохого управления часто возникали масштабные пожары. Поэтому за лесоклиматическими проектами закрепилась репутация непредсказуемых и неустойчивых.
Но это, как говорится, их проблемы. Почему, обладая самыми большими в мире запасами леса, которые даже называют легкими планеты, мы должны играть по их правилам? Что это за методика, которая по эффекту поглощения приравнивает леса наши и Финляндии?
Сейчас в Институте глобального климата и экологии разрабатывается методика, в которой, возможно, будет учитываться, что, например, запасы лесов России по государственному лесному реестру серьезно занижены. Это недавно подтверждено данными государственной инвентаризации лесов.
Наверняка будет очень непросто убедить западных партнеров, что наша новая версия расчетов правильная. Хотя, казалось бы, все должна решать наука. Формулы же беспристрастны.
Андрей Птичников: Баланс углерода для всех стран рассчитывается по более или менее единым методикам МГЭИК. Но, как говорится, дьявол прячется в деталях. В нашем случае это занижение запасов леса на 25-30 процентов, что и показала инвентаризация. Но в расчетах можно взять цифру по максимуму, а можно по минимуму. При огромных масштабах нашего лесного хозяйства разница получается весьма существенная.
Но если ЕС вообще отказался учитывать лес в углеродном налоге, то на что мы сможем рассчитывать, даже предложив новую методику расчета выбросов и их поглощения?
Андрей Птичников: Тут все не так просто. О том, что углеродный налог будет введен, Европой заявлено однозначно. Но как конкретно он будет работать? Пока ЕС не высказался окончательно. И у нас есть возможность повлиять на их позицию. Переговоры начнутся в этом году. У наших лесов появится шанс, только реализуя лесоклиматические проекты (ЛКП), о которых я уже упоминал.
В чем их суть? Если совсем просто, то схема примерно такая. Предположим, вы металлург, продаете в ЕС сталь, у вас выбросы углекислоты превышают лимит. За превышение придется каждый год выкладывать кругленькую сумму. Так вот, вы можете взять в аренду какой-то участок леса и инвестировать, скажем, в его восстановление, уход за ним, в современную систему сохранения от пожаров и вредителей и т.д. И если, скажем, в арендуемых вами лесах ранее в год было охвачено пожарами 100 тыс. га, а вам удалось сократить эту цифру до 10 тыс. га и вы улучшили другие показатели лесного хозяйства, то, значит, поглощение парниковых газов «вашими» лесами возросло. И вы можете претендовать на сокращение углеродного налога на вашу сталь. А возможно, и вообще свести к нулю. По оценкам экспертов, у российских ЛКП огромный потенциал по сокращению выбросов парниковых газов: до 40-45 процентов среди всех других вариантов.
В России обсуждают «углеродный налог». Действительно ли это грозит повышением тарифов ЖКХ Статьи редакции
Что это за налог и зачем он нужен.
Минэкономразвития уже два года разрабатывает законопроект о регулировании выбросов парниковых газов. В сентябре в правительство направили его очередную версию. Производства, которые не будут сокращать выбросы, планируют обложить дополнительным сбором.
Российские промышленники выступают против «углеродного налога» и прогнозируют повышение тарифов ЖКХ. Министерство энергетики требует исключить сбор из законопроекта.
Осенью 2019 года Россия присоединилась к Парижскому соглашению по климату. Этот документ регулирует меры по снижению содержания углекислого газа в атмосфере. Главная цель участников соглашения — не допустить повышения глобальной средней температуры на 2°C. Каждая страна предлагает свой вклад в достижение общей цели: Россия заявила, что к 2030 году сократит выбросы парниковых газов до 70-75% от уровня 1990 года.
На самом деле уровень выбросов в России и так снизился до 50% по сравнению с 1990 годом. Это произошло из-за закрытия предприятий и сокращения экономики после распада СССР. Поэтому заявленная цель фактически выполнена и не требует от России дополнительных усилий.
«С такой цифрой Россия может позволить себе не только не сократить, но и нарастить выбросы. Это противоречит здравому смыслу, — отметил в разговоре с TJ координатор проектов по климату и энергетике Greenpeace Василий Яблоков. — Цели должны быть амбициозными и адекватными».
Сейчас Россия занимает четвёртое место в мире по эмиссии углекислого газа. По данным Минэкономразвития, к 2035 году отечественная электроэнергия будет в 2,5 — 3,5 раза более углеродоёмкой, чем в среднем по миру, потому что другие страны активно переходят на использование возобновляемой энергии.
В Минэкономразвития говорят, что сбор коснётся только части отраслей. На 2017 год наиболее углеродоёмкими были нефтегазовый сектор, чёрная металлургия, химическая промышленность и энергетика. По словам замминистра Михаила Расстригина, документ учтёт различия в уровне развития отраслей и в технологических возможностях.
Министерство энергетики потребовало доработать законопроект и убрать из него «углеродный налог». В ведомстве считают, что Минэкономразвития не оценило экономические последствия. Совет Федерации тоже не поддержал идею сбора, сославшись на то, что новый платёж может негативно сказаться на динамике роста экономики.
В Российском союзе промышленников и предпринимателей недовольны законопроектом. Член комитета РСПП по экологии и природопользованию Максим Довгялло заявил, что дополнительные траты из-за налога лягут на россиян, потому что тарифы на услуги ЖКХ повысятся.
Поскольку мы не отказываемся от объёмов сжигаемого топлива, введение «углеродного налога» автоматически приведёт к увеличению тарифов. Всё, что генерирующая компания, например муниципальная котельная, получит в виде налога, она заложит в тариф на тепло.
Нам с вами нужно обогреть не только домохозяйства. Налог ляжет и на детские сады, школы, больницы, объекты ФСИН, Минобороны и так далее. Всё это прямые бюджетные расходы. Значит, эти деньги придётся закладывать в бюджет
Директор программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин думает, что тарифы не повысятся из-за введения углеродного сбора, так как плата за генерацию электричества составляют лишь малую часть в общем счёте: «Возьмите Москву: обычный человек платит в среднем четыре рубля за киловатт-час. Из них генерации только полтора, а 2,5 — всё остальное. Вот это всё остальное надо контролировать».
Также промышленники боятся сокращения экономики, однако речь идёт не об объёмах или темпах производства, а о технологиях, которые в нём используются, объяснил Яблоков. В частности, об использовании возобновляемых источников энергии.
Попытка сохранить существующий уровень выбросов кажется странной. Понятно, что между количеством выбросов, производимой продукции и получаемой прибыли есть связь, а в модернизацию придётся вложить суммы, которые в ближайшее время не окупятся.
Но очевидно, всё придёт к тому, что другие страны будут облагать сбором российскую продукцию, которая не произведена в соответствии со стратегией сокращения выбросов, и потери будут колоссальными. Только деньги будут идти уже не в российский бюджет.
Министр экономического развития Максим Орешкин утверждает, что законопроект о регулировании выбросов не создаст дополнительной налоговой нагрузки на бизнес: «В ближайшие пять лет никаких изменений здесь налоговых не будет, но в будущем мы считаем важным, чтобы регулирование, и налогообложение в том числе, учитывали климатическую повестку».
Ещё один тезис противников сбора заключается в том, что пока в России достаточно леса, поглощающего углекислый газ, его можно продолжать выделять в прежних объёмах. Член РСПП Максим Довгялло считает, что поддерживая федеральную программу лесоразведения и лесовосстановления, можно обеспечить нулевой баланс выбросов СО2 для экономики. Но лесоразведение не может быть единственным инструментом экополитики, как и углеродный сбор.
Согласно Парижскому соглашению, к 2050 году должна быть достигнута углеродная нейтральность, то есть, выбросы не должны превышать поглощающей способности экосистемы. Чтобы этого достичь, нужно поставить целевые показатели в каждой отрасли, от транспорта до жилищно-коммунального и сельского хозяйства. Например, многие страны с 2030 года полностью перейдут на электромобили — это серьёзный шаг в конкретной отрасли.
Кроме «углеродного налога», существует такая форма регулирования, как углеродные рынки: предприятие, вырабатывающее слишком много выбросов, не платит за это штраф, а высаживает лес в развивающейся стране или вкладывается в развитие возобновляемой энергетики. Этот механизм популярен в Европе, но Россия не может в нём участвовать из-за отсутствия нужного правового регулирования.
«Закон, который сейчас предлагает Минэкономразвития, выхолащивают на всех стадиях. Скоро он совсем лишится смысла, — уверен Яблоков. — Хорошо, что будет отчётность, появится более объективная картина. Но в проекте не прописаны целевые показатели и конкретные меры. С точки зрения борьбы с изменением климата, от этого закона ни холодно, ни жарко».
Что такое углеродный налог?
Цель введения углеродного налога
Цель налога на выбросы углерода – отразить истинную стоимость сжигания углерода. Эти расходы несут те, кто страдает от последствий, например, домовладельцы, фермеры и, в конечном итоге, государство. Налоги на выбросы углерода гарантируют, что компании и потребители оплачивают внешние издержки, которые они возлагают на общество. Это налог Пигувиана, поскольку он возвращает производителям стоимость глобального потепления.
Введение углеродного налога:
Выбросы по странам
Соединенные Штаты были крупнейшим источником газов, которые сегодня нагревают планету. С 1751 по 2017 год выбросы CO2 в США составили 400 миллиардов тонн. Это 25% от общего объема выбросов. Далее идет Европейский Союз с 353 миллиардами тонн, или 22%. На третьем месте Китай – 200 миллиардов тонн, а Россия выбросила 100 миллиардов тонн.
Механизм введения углеродного налога
Чтобы ввести налог на выбросы углерода, правительство должно определить внешние затраты на каждую тонну выбросов парниковых газов. Это сложно, потому что ученые и экономисты должны сначала договориться о том, какие предположения использовать.
Плюсы от введения налога:
Но есть и минусы, а именно:
Каким образом проявляются преимущества от углеродного налога?
Этот налог снижает выбросы двумя способами. Повышение стоимости топлива на основе углерода:
Налоги позволяют отраслям находить наиболее экономичные способы сокращения выбросов углерода. Это лучшая альтернатива экономике свободного рынка, чем государственное регулирование.
Недостатки введения углеродного налога
Налог на углерод является регрессивным. Удорожая ископаемое топливо, оно ложится тяжелым бременем на людей с низкими доходами. Они будут платить более высокий процент от своего дохода за такие предметы первой необходимости, как бензин, электричество и продукты питания. Они не могут позволить себе перейти на электромобили.
По этой причине, чтобы добиться успеха, необходимо постепенно вводить углеродный налог. Гарантированное повышение налогов на бензин на один процент в год даст потребителям время для перехода на более экономичные автомобили. Знание о том, что цены на газ всегда будут расти, поможет им осуществить этот сдвиг. Часть собранных доходов может пойти семьям с низкими доходами. Но, вероятно, этого недостаточно, чтобы существенно снизить выбросы CO2.
Достаточно удвоения цены, чтобы сократить потребление энергии на 29%. Если бы цена на газ составляла 5 или 6 долларов за галлон, 29% пользователей нашли бы альтернативу. Но увеличение цены в четыре раза не приведет к сокращению использования на 58%. Это уменьшило бы его только на 50%. У некоторых людей нет альтернативы, а другие не отказались бы от своих автомобилей. Это называется ценовой эластичностью.
Для России рассматриваемый фискальный платеж может обернуться серьезными финансовыми потерями. Так, Еврокомиссией разрабатывается пограничный углеродный налог. Его цель – компенсация собственным производителям высоких затрат на налоги за выбросы парниковых газов. При этом ЕС предполагает ввести налог на углерод для экспортеров.
Пограничный углеродный налог ЕС: сколько заплатит Россия
Об экспертах: Анастасия Кускова и Владимир Голубятников, авторы телеграм-канала ProClimate.
Пограничный углеродный налог — это новый инструмент климатической политики Европейского Союза. В конце 2019 года для выполнения своих целей по Парижскому соглашению ЕС утвердил «Европейский зеленый пакт» (European Green Deal) — стратегию, направленную на достижение на континенте нулевых выбросов парниковых газов к 2050 году. Одна из мер — введение пограничного углеродного налога на импортируемые в ЕС товары, производство которых связано с большим объемом выбросов. Россия экспортирует в ЕС преимущественно углеродоинтенсивные товары, а значит углеродный налог может значительно снизить конкурентоспособность российских производителей на европейском рынке.
Что такое пограничный углеродный налог
Пограничный углеродный налог (Carbon Border Adjustment Mechanism, или CBAM) — это новый механизм управления импортом углеродоинтенсивных товаров. Он должен стать чем-то вроде пошлины, которая будет взиматься с ввозимых в ЕС товаров в зависимости от объема парниковых газов, выброшенных в атмосферу в процессе производства. Это беспрецедентная мера, аналогов которой в мире не существует. И как разработать такой налог, не нарушив правил Всемирной торговой организации (ВТО) и не навредив внутренним производителям, пока не до конца понятно.
Зачем ЕС новый налог
Еврокомиссия объясняет необходимость внедрения налога низкими амбициями по декарбонизации в других странах. ЕС уже больше 15 лет ведет политику по управлению выбросами парниковых газов. Здесь производители покупают квоты на выбросы в рамках Европейской системы торговли выбросами (EU ETS), а в некоторых странах (например, в Швеции) еще и платят отдельный углеродный налог в секторах экономики, не покрываемых EU ETS. В то же время, многие государства, с которыми торгует ЕС, не имеют аналогичных систем, и производители в этих странах не платят за выбросы. Из-за такого дисбаланса в регулировании европейские производители теряют в конкурентоспособности даже на местном рынке. Так, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен совсем недавно отметила, что производство тонны «зеленой» европейской стали на €100 дороже, чем выпуск традиционного углеродоинтенсивного аналога.
CBAM по плану еврокомиссаров должен поставить импортную продукцию в сопоставимые условия на европейском рынке, а заодно и подтянуть законодательство в других регионах к уровню европейского.
Сложный дизайн
Разработать налог, который будет отвечать этим целям и не помешает экономике ЕС, совсем непросто. Аналогов пограничного углеродного налога в мире пока не существует, хотя разговоры о его введении ведутся на протяжении последнего десятилетия. Дизайн эффективного налога должен не только учитывать последствия для внутренних производителей, но и создавать стимулы для декарбонизации в странах-партнерах.
Черновик директивы
С самого начала обсуждений углеродного налога российские экспортеры ломали голову над тем, как он будет рассчитываться, какие товары покрывать и как его введение скажется на стратегических планах компаний. Консалтинговые агентства давали шокирующие оценки эффекта на Россию: KPMG оценила эффект в базовом сценарии в среднем €5,5 млрд в год.
В начале июня 2021 года в прессу попал неофициальный черновик документа с приложениями, который помогает ответить на ключевые вопросы экспортеров. Судя по черновику директивы, умеренный сценарий внедрения кажется намного более правдоподобным: CBAM заработает в целевом виде только с 1 января 2026 года. До этого, с 1 января 2023 года, вводится трехлетний переходный период, когда налог будет рассчитываться и выплачиваться по упрощенной и более мягкой для углеродоинтенсивных товаров схеме.
Что попадает под действие налога
Исходя из рассекреченного черновика, под действие CBAM попадут:
При этом налогом не будут облагаться сырьевые материалы, используемые для производства этих товаров, например, бокситы, глинозем и железорудное сырье — это сильно ухудшило бы положение европейских производителей, зависящих от импортного сырья.
В список товаров также не попали нефть, газ и нефтепродукты, что значительно сокращает потенциальный эффект на российских производителей, ведь углеводороды — существенная часть отечественного экспорта в Европу.
Как и ожидалось, налог будет покрывать «вложенные выбросы» при производстве ввозимых товаров: прямые выбросы в периметре производственной установки и косвенные выбросы от используемой электроэнергии. Это позволит учесть политику декарбонизации энергосистемы в странах, экспортирующих продукцию в ЕС. При этом Еврокомиссия пока не рискнула погружаться в выбросы по цепочке поставок, остановившись на достаточно прямолинейном (и наиболее рациональном) способе оценки углеродного следа.
Равные условия
Ключевая задача внедрения налога для ЕС — это поставить зарубежных производителей в равные условия с внутренними производителями на домашнем (т.е. европейском) рынке. Поэтому, судя по черновику директивы, для импортеров будет создан дублер рынка EU ETS. Для оплаты налога импортеры должны будут покупать так называемые «CBAM-сертификаты» на каждую тонну «вложенных» выбросов в CO2-эквиваленте. Стоимость сертификата в каждый момент времени будет равна средней цене тонны выбросов на рынке EU ETS за прошлую неделю. К слову, в конце июня 2021 года цена тонны выбросов в EU ETS побила новый рекорд, превысив €56.
При расчете требуемого количества сертификатов импортеры смогут учесть плату за выбросы в стране происхождения товара. Это еще один стимул к более активной декарбонизации для стран-экспортеров: внедрение цены на углерод позволит оставить часть расходов на налог внутри страны и направить их, например, на поддержку внутренних зеленых проектов. В России об этом неоднократно говорили, в частности, советник президента по вопросам изменения климата Руслан Эдельгериев и Анатолий Чубайс, занимающий ныне пост спецпредставителя президента РФ по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития.
Для полного выравнивания условий с европейскими производителями и соблюдения требований ВТО импортерам также будут выдаваться бесплатные квоты, распределяемые на аналогичный товар внутри Европы. Но деталей того, как эти квоты будут учитываться, пока нет, и раньше середины 2022 года они вряд ли будут опубликованы. Поэтому любые оценки налога сегодня будут полагаться на набор предпосылок в отношении методологии учета выбросов и квот.
Переходный период
Хотя налог начнет действовать уже с 1 января 2023 года, до 2026 года взиматься он будет по упрощенной схеме в рамках переходного периода. Этот период будет более мягким для углеродоинтенсивных товаров — расчет будет основан не на фактических выбросах, а на среднеевропейских значениях для производства аналогичных товаров. Поэтому особенно «грязные» производители, отстающие по экологической эффективности от европейских, окажутся в выигрыше. «Чистые» же, наоборот, будут вынуждены сначала заплатить налог, а затем доказывать европейскому регулятору свои фактические выбросы и просить возмещения, если среднеевропейские значения окажутся больше.
Российская доля
Ключевой вопрос для определения эффекта на российский экспорт в переходном периоде — это формат учета бесплатных квот на выбросы, которые получают производители на европейском рынке. Мы рассмотрели два радикальных сценария: с полным учетом бесплатных квот, и совсем без них. Эти сценарии дают возможный интервал эффекта (при условии сохранения объемов экспорта на уровне 2020 года) и фактическое значение должно быть где-то посередине.
По нашим расчетам, эффект для российского экспорта составит $0,6-1,4 млрд в год на переходный период (2023-25 годы) при прогнозируемой средней цене за тонну CO2-эквивалента в размере $69 (€58).
Вне зависимости от сценария, среди первой десятки экспортеров в Европу Россия испытает наибольший эффект от введения налога. На удивление, на втором месте окажутся не ключевые торговые партнеры ЕС — США и Китай, а Турция, экспортирующая в ЕС алюминий, сталь, цемент и электроэнергию. Швейцария и Норвегия попали в список исключений, поэтому на экспорте из этих стран налог никак не скажется.
Наибольшая угроза — для стали и алюминия
При этом «Русал», экспортирующий в ЕС значительную часть своей продукции, сможет получить частичное возмещение налога уже после уплаты, если будет продавать в Европу свой низкоуглеродный бренд ALLOW. Для этого компании будет необходимо подать отчет о фактических выбросах регулятору, которые, скорее всего, заметно ниже значений по умолчанию.
Эффект на экспорт российской стали сильно зависит от формата учета бесплатных квот — европейскому сталелитейному сектору они выдаются в большом количестве. Если квоты будут учитываться полностью, эффект на российских производителей стали будет не таким существенным. Сценарий же без учета квот грозит значительным ущербом.
Что дальше?
Стоит учитывать, что эти выводы основаны на черновике регламента: он опубликован неофициально и еще может измениться. Официальный релиз проекта директивы запланирован на 14 июля 2021 года.