с кем можно сравнить петра 1
Дайте сравнительную характеристику Петра 1 и какого-либо из известных вам государственных деятелей других стран.
Петр I – последний царь всея Руси. Относился к династии Романовых. Петр недаром был прозван Великим. Он воплотил в жизнь множество реформ, которые кардинально изменили жизнь государства.
Он пытался сделать Россию более европейской, начал вводить иностранные обычаи и распространять культуру европейских стран. Однако не все реформы Петра прижились. Он менял государственный устрой сумбурно, без четкого плана, из-за чего эффективность изменений не всегда была очевидной.
Карл XII – король Швеции. Основная часть его правления пришлась на продолжительные и изнурительные военные сражения. Карл был не таким хорошим полководцем, как Петр. Его поступки часто были поспешными, а решения не до конца продуманными.
Иногда горячий нрав Карла шел ему на пользу. Так, во время Северной войны он одержал ряд блестящих побед, которые, несомненно, укрепили его авторитет.
Однако на стороне Петра была четкая тактика и больший опыт ведения боев. Переломной стала Полтавская битва, которая изменила ход Северной войны. Крах Карла был очевиден.
Карл XII и Петр I – два кардинально разных правителя. Если Петр уделял внимание и внешней, и внутренней политике государства, то Карл больше концентрировался на военных походах. Примечательно, что погиб он на поле боя.
10 доказательств того что европейцы подменили Петра I
Петр I был самозванцем, укравшим и посадившим в тюрьму настоящего русского царя. Именно к такому выводу пришли исследователи биографии правителя.
1. Возвращение Меньшикова
В 1697-1698 годах Петр возглавил дипломатическую миссию под названием Великое посольство, отправившуюся из России в Западную Европу. Вместе с ним в ней участвовали 20 дворян и 35 простолюдинов, из которых лишь Александр Меньшиков остался жив. Всех остальных убили при невыясненных обстоятельствах, о которых Петр I отказывался говорить с приближенным и представителями духовенства до конца дней. Все эти люди хорошо знали царя в лицо и могли подтвердить, что вместо него в Россию вернулся другой человек.
2. Чудесное преображение во время поездки
Умерших сторонников царя действительно трудно было бы убедить, что самозванец и их прежний правитель – одно лицо. В доказательство версии о подмене можно сравнить два портрета, сделанные до отъезда Петра I и сразу после его возвращения на родину. Покидал страну он мужчиной, выглядевшим на 25-26 лет, с бородавкой под левым глазом и круглым лицом. Петр I был ростом выше среднего и достаточно плотной комплекции.
В поездке с ним случилось странное превращение: его рост «вытянулся» до 2 метров 4 сантиметров, он резко похудел и «поменял» форму лица. Мужчине на портрете, отсутствовавшему дома всего год, минимум 40 лет на вид. После его приезда многие иностранцы стали открыто говорить:
3. Отказ от семьи и война с сестрой
Конечно же, тому, кто подменил Петра I, мешали его родственники, способные узнать самозванца при первой же встрече. Сестра царя, Софья Алексеевна, имела опыт управления страной и сразу поняла, что Европа прислала замену ее брату, чтобы обладать влиянием на такую большую страну. Софья возглавила стрелецкий бунт, поскольку в рядах стрельцов было много ее единомышленников, успевших пообщаться с подмененным царем и лично убедиться в том, что он не похож на Петра I. Бунт подавили, княжну Софью отправили в монастырь, а каждому человеку, решившему открыто рассказывать о лже-царе, назначали физическое наказание и арест.
Не менее жестоко поступил новый Петр с женой того, за кого он себя выдавал. Евдокия Лопухина была едва ли не единственным человеком, которому царь доверял, как себе. Во время Великого посольства он практически ежедневно переписывался с ней, но потом общение прекратилось. Вместо любящего мужа Евдокия увидела жестокого самозванца, который сразу после приезда отправил ее в монастырь и не удостоил ответом ни одну из ее многочисленных просьб раскрыть причины такого поступка. Петр I не стал слушать даже духовенство, которое ранее имело на него сильное влияние и было против заточения Евдокии.
4. Плохая память на лица
Сестра Софья и стрельцы – не единственные, кого не узнал вернувшийся домой царь. Он не мог вспомнить лица других родственников и учителей, постоянно путался в именах и не помнил ни одной детали из «прошлой жизни». Его сподвижники Лефорт и Гордон, а затем еще несколько влиятельных персон, настырно добивавшихся общения с царем, были убиты при странных обстоятельствах сразу после приезда. Любопытен и тот факт, что царь «забыл» после приезда о месте нахождения библиотеки Ивана Грозного, хотя координаты ее расположения передавались строго от царя к царю.
5. Узник в железной маске
Сразу после отъезда Петра I из Европы в тюрьме Бастилии появляется узник, настоящее имя которого было известно только королю Людовику XIV. Надсмотрщики называли его Michael, что является отсылкой к русскому имени Петра Михайлова, которым представлялся царь в поездках, когда хотел остаться неузнанным. «Железной маской» его называли в народе, хотя маска, которую он был обречен носить до самой своей смерти, была бархатной. Вольтер писал, что он знает о том, кем является узник, но «как настоящий француз», он должен молчать. Внешность и комплекция узника идеально подпадали под внешность Петра I до отъезда в Европу. Вот, что можно найти в записях начальника тюрьмы о таинственном узнике:
«Он был высокого роста, держался с достоинством, с ним было приказано обращаться, как с человеком знатного происхождения.»
И это все. Он умер в 1703 году, после уничтожения тела комната была тщательно обыскана, а все следы его жизни уничтожены.
6. Резкая смена стиля одежды
С детства царь любил старорусскую одежду. Традиционные русские кафтаны он носил даже в самые жаркие дни, гордясь своим происхождением и всячески подчеркивая его. В Россию из Европы вернулся латинянин, запретивший шить для себя русскую одежду и ни разу более не надевший традиционные царские одеяния, несмотря на уговоры бояр и духовников. До самой смерти лже-Петр носил исключительно европейскую одежду.
7. Ненависть ко всему русскому
Неожиданно Петр I возненавидел не только русский стиль одежды, но и все, что было связано с родиной. Он стал плохо говорить и понимать по-русски, чем вызывал недоумение бояр на советах и светских приемах. Царь утверждал, что за год жизни в Европе забыл, как писать по-русски, решил отказаться от соблюдения постов вопреки прежней набожности и не мог ничего вспомнить о всех науках, которым учили его как представителя российской высшей знати. Зато он приобрел навыки простого мастерового, считавшиеся даже оскорбительными для царских особ.
8. Странная болезнь
Царский лекарь не мог поверить своим глазам, когда после возвращения из долгой поездки правителя стали мучить регулярные приступы хронической тропической лихорадки. Ею можно было заразиться, путешествуя по южным морям, которые Петр I никогда и не видел. Великое посольство путешествовало северным морским путем, поэтому возможность заражения была исключена.
9. Новая система боя
Если раньше царь строил планы о пеших завоеваниях и конных сражениях, то Европа изменила его подход к самому процессу ведения войны. Никогда не видевший морских сражений Петр продемонстрировал отличный опыт абордажных битв на воде, удививший всю военную знать. Его навыки боя, по письменным сведениям, имели особенности, приобрести которые можно сражаясь на кораблях на протяжении многих лет. Для прежнего Петра I это было физически невозможно: его детство и юность прошли на земле, не имевшей выхода к морям.
Царевич Алексей Петрович, старший сын Петра и Евдокии Лопухиной, перестал быть интересен лже-правителю, когда на свет появился его собственный сын. Новый Петр I стал вынуждать Алексея принять постриг, выказывая недовольство одним фактом его нахождения при дворе – сына, в котором раньше он души не чаял. Алексей Петрович бежал в Польшу, из которой планировал отправиться в Бастилию (очевидно, чтобы вызволить оттуда настоящего отца) по неким личным делам. Сторонники лже-Петра перехватили его по дороге и пообещали, что по возвращению он займет престол при их поддержке. После приезда в Россию царевич был допрошен Петром I и убит.
ТС просто забыл добавить тэг «юмор»
Самое забавное, что слухи о подмене царя распространялись среди народа практически с самого начала, практически после каждой коронации каждого царя.
Я сейчас даже не помню, про кого из Романовых не было таких же сплетен среди черни.
На Руси это норма, традiцыя и народный обычай.
Ну давайте начнем. Во-первых, «Стрелецкий бунт» произошел еще за 15 лет до поездки петра в Европу. Во-вторых, звали узника в железной маске «Marchioly», а не «Michael». В-третьих, Вольтер никогда не писал, что знает, кто под маской скрывается, он лишь предполагал, что маска железная, а не бархатная. Я думаю, что уже после того, что я перечислил, нет никакого смылса верить в бред душевнобольного автора..
Царь то не настоящий!
Источник указывать не обязательно.
А кто подменил то? Шведы небось? Чтобы он им свежей пиздятинки под Полтавой свесил.
Блин, а ведь кто-то верит в подобную бурду.
Похоже тебя самого подменили ещё в родильном доме.
Вольтер считал,что под маской скрывался старший брат Людовика XIV.
Какой то лютый бред. Автор не занимайся хуйней, Пётр 1 сделал для России столько, сколько не сделали все остальные цари и императоры России вместе взятые.
Судя по пруфам нас пытаются наебать
Да лишь бы путена европередасты не подменили на своего. Иначе страна погрязнет в кружевных труселях и гомолесбосятине
Об одном средневековом враче с купленным дипломом
Автор: Ксения Чепикова.
Фальшивые дипломы, купленные диссертации – сегодня иногда звучат скандальные новости с разоблачениями какого-нибудь американского спортсмена, итальянского политика, южно-корейского искусствоведа, российского чиновника или даже немецкого министра. А как с этим обстояли дела в далеком прошлом?
Подделывать и покупать академические степени начали, вероятно, со времен появления первых университетов. Соображения престижа, лучшие карьерные шансы, хороший заработок, возможности социального взлета – мотивация у владельцев фальшивых документов могла быть самой разной. Впрочем, сами университеты не отставали: так, между 1226 и 1234 годами руководство Болонского университета в погоне за престижем сфабриковало свидетельство об учреждении своего учебного заведения еще императором Феодосием II в 423 году! Но сегодня расскажу о другом случае.
Круговая карта Вены (Мельдеманн, 1530 год)
В поисках этих самых актов в университетских архивах нашли Promotionsurkunde (свидетельство о присвоении докторской степени) Александру из Шотландии, якобы выданное Римским университетом в 1486 году после обучения медицине у профессора Коронатуса де Планки и успешного экзамена. На оборотной стороне этого документа оказалась еще одна интересная пометка: данное свидетельство, предоставленное указанным Александром, является фальшивым.
А произошло вот что. В сентябре 1498 года ректору поступило прошение от городского совета Вены о проверке квалификации недавно появившегося в городе доктора Александра из Шотландии. Он навлек на себя подозрения властей тем, что бОльшая часть многочисленных пациентов, привлеченных громким титулом «врача из университета» и докторской степенью, его лечения, к сожалению, не пережила.
Обращение к университетскому руководству в данном случае соответствовало правовым нормам времени: университет был самостоятельным субъектом права, осуществлявшим над своими членами законодательную, исполнительную и судебную власть. С собственным судом и собственной тюрьмой. В архивах медицинского факультета сохранилась довольно подробная информация о проведенном расследовании.
Архив университета Вены
13 сентября совет факультета пригласил доктора Александра для беседы. Проверка выписанных им рецептов показала необразованность и некомпетентность – он даже названия ингредиентов не мог правильно написать: «camemila» вместо «camomilla» (ромашка), «colockquinta» вместо «coloquinda» (колоцинт). Не говоря уже о составе рекомендованных им «лекарств».
На требование ректора показать документ, удостоверяющий квалификацию, Александр пустился в путаные объяснения, что его докторская грамота по каким-то причинам находится сейчас не в Вене, и что ему нужно хотя бы 10 дней, чтобы ее доставили в город. В течение этого срока он несколько раз пытался замять дело, сочиняя различные отговорки. Наконец, 22 сентября он принес требуемое декану. Тому показалось странным, что Александр, передавая ему грамоту, вдруг начал неудержимо краснеть. Присмотревшись хорошенько, он понял, что свидетельство фальшивое. Под язвительные смешки факультетского совета оставалось лишь резюмировать: «Что тут долго говорить? Какой врач, такой и документ».
Современные исследователи установили, что в 1480-х годах в Римском университете действительно имелся профессор Коронатус де Планка, но не на медицинском факультете – он преподавал римское право. Что касается других указанных в грамоте преподавателей, у которых якобы обучался Александр, то историки выяснили, что в Риме таких не было.
Печать медицинского факультета Венского университета с 1408 года
В материалах дела не сообщается, где Александр из Шотландии учился медицине – а ведь что-то он все-таки знал и умел, пусть даже на примитивном уровне – и как смог выдавать себя за врача, не вызывая подозрения у пациентов. Остается загадкой, что привело его из Шотландии в Вену, и куда он подевался после того несчастливого для него летнего семестра 1498 года. Но, несомненно, он был не единственным, кто колесил по Европе с поддельной академической степенью.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Издавал ли Пётр I указ о том, что подчинённый перед начальством должен «иметь вид лихой и придурковатый»?
В интернете широко распространён текст указа, в котором российский император якобы объясняет, как подчинённый должен вести себя при встрече с начальством. Мы проверили, издавал ли Пётр I такой указ на самом деле.
(Спойлер для ЛЛ: мне самому немного жаль, уж больно история забавная, но это фейк)
Контекст. Согласно многочисленным публикациям в интернете (в том числе — на Пикабу), Пётр I издал указ следующего содержания: «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Это предписание якобы за авторством первого российского императора используют не только в подписях к забавным фотографиям животных, но и в советах по субординации и корпоративной психологии. Более того, текст этого указа всерьёз разбирали авторы «Комсомольской правды», РИА «Новости», радио «Вести.FM» и портала «Научная Россия».
За своё многолетнее правление Пётр I издал множество указов. Сейчас эти тексты доступны на сайте Президентской библиотеки им. Ельцина. Найти там повеление о «лихом и придурковатом виде» нам не удалось. К аналогичным результатам привёл и поиск по Полному собранию законов Российской империи, которое представлено на сайте Российской национальной библиотеки. В интернете указ о подчинённых обычно датируется либо 9 декабря 1708 года, либо 9 декабря 1709 года. В первом случае мы обнаружили указ о наборе рекрутов «в подмосковных городах и уездах», где нет ничего про «лихой и придурковатый вид», во втором — вообще ни одного документа.
Не знают о существовании такого указа и профессиональные историки. Старший научный сотрудник Государственного исторического музея Геннадий Марштупа говорил, что ему «в источниках не попадался текст с такими словами». Директор Центра истории России нового времени НИУ ВШЭ Игорь Федюкин считает, что подобный указ — это «фейк, причём запущенный, кажется, уже в эпоху интернета». По мнению историка, содержание текста противоречит позиции императора, который, наоборот, считал, что «смущать» собственное руководство и рассказывать о его ошибках государю необходимо. Поддерживает коллег и историк Глеб Казаков, который подчёркивает, что текст «уж больно по своему содержанию и стилю похож на анекдоты, которые и про Петра сочинялись, и про других монархов».
Сомнения в подлинности указа вызывают и использованные в тексте речевые обороты. Национальный корпус русского языка позволяет проверить, как часто и в какие годы применялись те или иные слова и выражения. Например, первое использование слова «придурковатый» зафиксировано в русскоязычном тексте только в конце XIX века — крайне маловероятно, что слово, якобы известное в начале XVIII века, больше, чем на полтора столетия, выпало из оборота. Более того, слово «начальство» на рубеже XVIII–XIX веков зачастую использовалось в значении, отличном от современного: оно означало не группу руководителей, а скорее обязанность руководить чем-либо или кем-либо. Например, были распространены конструкции вроде «принять начальство над» в значении «начать руководить чем-либо».
Самые ранние упоминания этого указа, которые нам удалось найти, относятся к рубежу XX и XXI веков. Украинский писатель Андрей Дурунда в 1999 году издал роман «Слёзы святой Марии», где якобы повеление Петра I стало одним из эпиграфов.
На этот указ ссылаются и другие украинские авторы того времени, например сатирик Евгений Дудар. В детективном романе Татьяны Степановой «Зеркало для невидимки» 2000 года есть такой фрагмент:
«На стене над столом висел красочный плакат с изображением Судьи Дредда во всём его космическом великолепии. Ниже красовался плакат поменьше, где чёрной тушью была написана следующая рекомендация: «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый. Чтобы разумением своим не смущать начальства». И подпись: Пётр I, царский указ за номером…»
Наконец, в «Записях и выписках» филолога Михаила Гаспарова, опубликованных в 2001 году, говорится, что «выписку» с аналогичным текстом он видел на стенке в здании Российского фонда фундаментальных исследований (существует с 1992 года).
Вполне вероятно, что этот текст родился среди историков конца XX века в виде шутки, но в какой-то момент стал известен широкой аудитории, которая приняла его за настоящий указ, изданный императором.
Ещё нас можно читать в Телеграме, в Фейсбуке и в Вконтакте. Традиционно уточняю, что в сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла), а в день публикуем не больше двух постов.
Новый выпуск аудиоверсии проверок уже на сайте Коммерсантъ.
Дайте сравнительную характеристику Петра I и какого-либо из известных вам государственных деятелей других стран
Обсуждение вопроса:
Петр I и Карл XII (опыт сравнительной характеристики)
Зрелым 28-летним мужем начав войну с 17-летним шведским королем, Петр обрел в нем противника, на первый взгляд разительно отличающегося складом характера, направлением политической воли, пониманием народных нужд. Более внимательное рассмотрение и сопоставление обстоятельств их жизни, наиболее важных черт личности обнаруживают в них много общего, явное или скрытое родство судеб и умонастроений, которое придавало дополнительный драматизм их борьбе.
Прежде всего бросается в глаза, что ни тот ни другой не получили систематического, завершенного воспитания и образования, хотя образовательно-нравственный фундамент, заложенный в Карла его учителями, представляется более основательным. Петр же до десяти лет, то есть до тех пор, пока кровавые события не вытолкнули его из Кремля, успел лишь пройти выучку мастерству церковно-славянской грамоты под руководством дьяка Никиты Зотова. Те же науки, которые Карл изучал с опытными учителями — арифметику, геометрию, артиллерию, фортификацию, историю, географию и так далее, — Петр наверстывал сам, без всякого плана, с помощью «дохтура» Яна Тиммермана (математика весьма посредственного, не раз делавшего ошибки, например, в задачах на умножение) и других не более сведущих учителей. Зато охотой к учению и бойкостью в самостоятельном приобретении знаний Петр намного превосходил своего противника. Воспитание шведского короля можно назвать книжно-героическим, воспитание Петра — военно-ремесленным. Оба государя любили в юности военные забавы, но Карл относился к военному делу идеалистически, видя в нем способ удовлетворить свое честолюбие, а царь подходил к тому же предмету сугубо практически, как к средству решения государственных задач.
Карл рано оказался вырванным из круга детских представлений вследствие потери родителей, Петр — по причине дворцового переворота. Но если Карл твердо усвоил традиции шведской государственности, то Петр оторвался от традиций и преданий кремлевского дворца, которые составляли основу политического миросозерцания старорусского царя. Понятия и наклонности Петра в юности получили крайне одностороннее направление. По словам Ключевского, вся его политическая мысль долгое время была поглощена борьбой с сестрой и Милославскими; все гражданское настроение его сложилось из ненависти и антипатии к духовенству, боярству, стрельцам, раскольникам; солдаты, пушки, фортеции, корабли заняли в его уме место людей, политических учреждений, народных нужд, гражданских отношений: Область понятий об обществе и общественных обязанностях, гражданская этика «очень долго оставались заброшенным углом в духовном хозяйстве Петра». Тем удивительнее, что шведский король скоро презрел общественные и государственные нужды ради личных наклонностей и симпатий, а кремлевский изгой положил жизнь на служение Отечеству, выразив свою душу в бессмертных словах: «А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего».
И Карл, и Петр оказались самодержавными государями огромных империй в очень раннем возрасте, и оба в результате политического переворота (в случае с Петром, правда, более драматического). Оба, однако, сумели подчинить себе события и не сделались игрушкой в руках дворцовых партий и влиятельных фамилий. Петр ощущал колебания под своим троном в течение длительного времени и после стрелецкого восстания остерегался надолго покидать Россию, в то время как Карл мог пятнадцать лет не наведываться в Швецию без всяких опасений за судьбу своей короны. Сама же охота к перемене мест была одинаково характерна для обоих: и король, и царь были вечными гостями как за границей, так и дома.
В тесной связи с шутовством Петра по отношению к своему сану находились и его непристойные до кощунства пародии на церковную обрядность и иерархию, причем эти увеселения были штатными, облеченными в канцелярские формы. Вообще иноземные наблюдатели готовы были видеть в этих безобразиях политическую и даже народовоспитательную тенденцию, направленную будто бы против русской церковной иерархии, предрассудков, а также против порока пьянства, выставляемого в смешном виде. Возможно, что Петр и в самом деле подобными дурачествами срывал свою досаду на духовенство, среди которого было так много противников его нововведений. Но серьезного покушения на православие, на иерархию в этом не было, Петр оставался набожным человеком, знавшим и чтившим церковный обряд, любившим петь на клиросе с певчими; кроме того, он превосходно понимал охранительное значение Церкви для государства. В заседаниях всешутейшего собора скорее видна общая грубость тогдашних русских нравов, укоренившаяся в русском человеке привычка пошутить в пьяную минуту над церковными предметами, над духовенством; еще более в них видно чувство вседозволенности властных гуляк, обнаруживающее общий глубокий упадок церковного авторитета.
Карл подавал совершенно обратный пример своим подданным; но его сближало с Петром то, что и он не терпел претензий духовенства на авторитет в делах государства.
Инстинкт произвола всецело определял характер правления этих государей. Они не признавали исторической логики общественной жизни, их действия не сообразовывались с объективной оценкой возможностей своих народов. Впрочем, нельзя слишком винить их за это; даже самые выдающиеся умы века с трудом понимали законы общественного развития. Так, Лейбниц, по просьбе Петра разрабатывавший проекты развития образования и государственного управления в России, уверял русского царя в том, что в России тем легче можно насадить науки, чем меньше она к этому подготовлена. Вся военная и государственная деятельность короля и царя направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения. Они искренне считали, что силе подвластно все, что герой может направить народную жизнь в иное русло, и потому они до крайности напрягали народные силы, тратили людские силы и жизни без всякой бережливости. Сознание собственного значения и всемогущества мешало принимать в расчет других людей, видеть в человеке человека, личность. И Карл, и Петр великолепно умели угадывать, кто на что годен, и пользовались людьми как рабочими орудиями, оставаясь равнодушными к человеческим страданиям (что, как ни странно, не мешало им часто обнаруживать справедливость и великодушие). Эту черту Петра превосходно уловили две образованнейшие дамы того времени — курфюрстина Ганноверская София и ее дочь София Шарлотта, курфюрстина Бранденбургская, которые парадоксально охарактеризовали его как государя «очень хорошего и вместе очень дурного». Это определение применимо и к Карлу.
Их внешний вид соответствовал их властным натурам и производил сильное впечатление на окружающих. Благородный облик Карла носил родовой отпечаток Пфальц-Цвейбрюкенской династии: искрящиеся голубые глаза, высокий лоб, орлиный нос, резкие складки вокруг безусого и безбородого рта с полными губами. При небольшом росте он был не коренаст и хорошо сложен. А вот каким увидел Петра во время его пребывания в Париже герцог Сен-Симон, автор известных «Мемуаров», внимательно присматривавшийся к молодому царю: «Он был очень высок ростом, хорошо сложен, довольно сухощав, с кругловатым лицом, высоким лбом, прекрасными бровями; нос у него довольно короток, но не слишком и к концу несколько толст; губы довольно крупные, цвет лица красноватый и смуглый, прекрасные черные глаза, большие, живые, проницательные, красивой формы; взгляд величественный и приветливый, когда он наблюдает за собой и сдерживается, в противном случае суровый и дикий, с судорогами на лице, которые повторяются не часто, но искажают и глаза и все лицо, пугая всех присутствующих. Судорога длилась обыкновенно одно мгновение, и тогда взгляд его делался страшным, как бы растерянным, потом все сейчас же принимало обычный вид. Вся наружность его выказывала ум, размышление и величие и не лишена была прелести».
Что касается привычек будничной жизни и личных наклонностей, то и здесь некоторое сходство этих людей оттеняется разительными контрастами. Шведский и русский государи были людьми горячего темперамента, заклятыми врагами придворного церемониала. Привыкнув чувствовать себя хозяевами всегда и всюду, они конфузились и терялись среди торжественной обстановки, тяжело дышали, краснели и обливались потом на аудиенциях, слушая высокопарный вздор от какого-нибудь представлявшегося посланника. Ни тот ни другой не обладали деликатными манерами и очень любили непринужденность в беседе. Им были свойственны простота обхождения и непритязательность в быту. Петра часто видели в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных женой или дочерью. Дома, встав с постели, он принимал посетителей в простеньком «китайчатом» халате, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из грубого сукна, который не любил менять часто; летом, выходя недалеко, почти никогда не носил шляпы; ездил обычно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иностранца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать. Во всей Европе разве только двор прусского короля-скряги Фридриха Вильгельма I мог поспорить в простоте с петровским (Карл, при личном аскетизме, казенных денег никогда не считал). Пышность, которой Петр окружил в последние годы Екатерину, возможно, просто должна была заставить окружающих забыть ее слишком простое происхождение.
Эта скуповатость сочеталась у Петра с бурной невоздержанностью в еде и питье. Он обладал каким-то несокрушимым аппетитом. Современники говорят, что он мог есть всегда и везде; когда бы ни приехал он в гости, до или после обеда, он сейчас готов был сесть за стол. Не менее поразительна его страсть к попойкам и, главное, невероятная выносливость в винопитии. Единственным, хотя и слабым оправданием подобных привычек является то, что Петр усвоил пьяные нравы в Немецкой слободе, общаясь с отбросами того мира, в который так упорно стремился.
Что касается Карла, то он словно держал какой-то державный пост и в зрелые годы довольствовался тарелкой пшенной каши, ломтем хлеба и стаканом слабого темного пива.
Женского общества царь не избегал, в отличие от Карла (погибшего девственником), но в юности страдал чрезмерной застенчивостью. В городке Коппенбурге ему пришлось свидеться с уже знакомыми нам курфюрстинами. Они рассказывают, как царь сначала ни за что не хотел идти к ним. Правда, потом, после долгих уговоров, он согласился, но с условием, чтобы не было посторонних. Петр вошел, закрыв лицо рукой, как застенчивый ребенок, и на все любезности дам отвечал только одно: — Не могу говорить!
Однако за ужином он быстро оправился, разговорился, перепоил всех по-московски, признался, что не любит ни музыки, ни охоты (правда, усердно танцевал с дамами, веселясь от души, причем московские кавалеры приняли корсеты немецких дам за их ребра), а любит плавать по морям, строить корабли и фейерверки, показал свои мозолистые руки, которыми приподнял за уши и поцеловал десятилетнюю принцессу, будущую мать Фридриха Великого, испортив ей прическу.
Окончательно определила характер и образ жизни как Карла, так и Петра Северная война, но каждый из них выбрал себе в ней роль, соответствующую его привычным занятиям и вкусам. Интересно, что оба они отказались от роли государя-правителя, направляющего действия подчиненных из дворца. Роль боевого генерала-главнокомандующего также не могла полностью удовлетворить их. Карл с его понятиями о викингской доблести скоро предпочтет славе полководца славу бесшабашного рубаки.
Петр, предоставив вести военные действия своим генералам и адмиралам, возьмет на себя более близкую ему техническую сторону войны: набор рекрутов, составление военных планов, строительство кораблей и военных заводов, заготовление амуниции и боеприпасов. Впрочем, Нарва и Полтава навсегда останутся великими памятниками военного искусства этих венценосных врагов. Стоит отметить также любопытный парадокс: Швеция, морская держава, воспитала превосходного сухопутного полководца, ступившего на корабль чуть ли не два раза в жизни — при отплытии из Швеции и при возвращении туда; в то время как отрезанная от морей Россия управлялась непревзойденным корабелом и шкипером.
Война, потребовавшая безустанной деятельности и напряжения всех нравственных сил Петра и Карла, выковала их характеры односторонними, но рельефными, сделала их народными героями, с той разницей, что величие Петра утверждалось не на полях сражений и не могло быть поколеблено поражениями.