рожает она плохо ей
«И тут врач ударил меня по лицу». Три истории о насилии в родах
«Мои роды затянули специально, чтобы устроить студентам урок»
Евгения, 37 лет, Санкт-Петербург
Я родила дочь в 18 лет в военном госпитале, потому что муж проходил срочную службу. Беременность протекала хорошо, без осложнений. Когда подошел срок, я приехала в больницу. Привезла с собой лекарства для обезболивания, однако завотделением их просто забрала: «Хочу, чтобы ты рожала сама!»
Роды длились в общей сложности 30 часов. Я просила о стимуляции, но мне отказали.
Мне постоянно говорили, что надо было головой думать, прежде чем рожать в 18 лет. Мое психологическое состояние оставляло желать лучшего. Я не знала, что врачи со мной делают и зачем. Мне запрещали ходить, хотя я понимала, что так быстрее рожу. Ночью у меня начали отходить воды, я была готова родить, но мне насильно ввели димедрол и погрузили в сон.
Я пыталась судиться с госпиталем, но проиграла процесс. Тогда я обратилась в Европейский суд по правам человека
Я ушла из роддома на третий день, не могла есть и спать, не зная, что с дочерью. В детской больнице мне сказали, что в гипоксии виноваты врачи. Слава богу, все обошлось, но дочка две недели провела в реанимации детской больницы. Спасибо тамошним врачам, они тяжелых детишек вытаскивают с того света.
Я пыталась судиться с госпиталем, но проиграла процесс. Тогда я обратилась в Европейский суд по правам человека, и он вынес решение в мою пользу. Больница ничего не заплатила, завотделением не уволили. Компенсацию выплатило Минобороны.
Прошло уже 19 лет. Я так и не решилась на второго ребенка, потому что боялась снова пережить этот ужас. До сих пор вижу свои роды в кошмарных снах.
«Медсестра возмущалась, что я своим криком мешаю всем спать»
Ксения, 36 лет, Москва
Я родила в 30 лет. Наблюдалась в местной женской консультации, регулярно сдавала анализы и обследовалась, не пропустила ни одного приема — в общем, отнеслась к беременности ответственно и с энтузиазмом. Врач в женской консультации у меня был отличный, поэтому страха перед родами почти не было. Прочла положительные отзывы о роддоме в пяти минутах езды от дома и решила рожать там. Другие варианты даже не рассматривала.
В конце 40-й недели у меня начались тренировочные схватки. Низ живота напрягался на какое-то время, потом отпускало. Это продолжалось около часа. Домашние запаниковали и вызвали скорую. Врачи сказали, что раскрытия нет, но в роддом меня все равно на всякий случай заберут. УЗИ подтвердило слова медиков, но дело шло к ночи, и меня решили оставить в палате до утра. Я пошла за бельем и почувствовала, что по ногам стекла пара капель. Меня отправили на осмотр, и вот тут начался ад. У дежурного врача были явно садистские наклонности. Она грубо осмотрела меня, а когда я вскрикнула от боли, сказала: «А ты думала, в сказку попала?» Меня отправили в родовое отделение, но там меня развернули: «Она не рожает, ведите обратно!» После долгих споров меня оставили в родовой палате. Через некоторое время меня снова решили осмотреть, пытались нащупать раскрытие, которого не было, делали это так больно и грубо, что от их манипуляций лопнул плодный пузырь. Воды вылились прямо на руку осматривающего. После этого врачи ушли спать, а я почувствовала дичайшую боль. Медсестры поставили мне датчики и оставили одну. Я терпела, как могла, но потом начала кричать от боли. Это была какая-то другая реальность, я задыхалась от крика. Медсестра возмущалась — чего я так ору, все хотят спать.
Мне хотелось быстрее забыть весь этот ужас. Клялась себе, что больше никогда в жизни я не пойду рожать
Только утром, когда я уже охрипла от крика, врач сделал мне какой-то укол, ничего не объясняя. Боль не утихала, тогда пришел анестезиолог и сделал мне обезболивание в спину. Я тут же заснула. Через час я проснулась от возобновившихся схваток, они были уже не такие болезненные, как ночью. Мне снова вкололи какой-то препарат. Я была в таком шоке, что даже не спросила, что это. После этого я перестала чувствовать ноги. На обходе завотделением отругала врачей за то, что они забыли мне поставить катетер в мочевой пузырь, осмотрела и ушла. Потом пришла акушерка, заглянула мне между ног, сказала, что видит голову ребенка, и спросила: «У тебя муж черный?» Уж очень черные волосы были на голове у ребенка. Потом она стала рассказывать, что воспитывает ребенка одна, что зарплата у нее маленькая, и начала намекать, что было бы неплохо, если бы я дала ей денег. У меня тем временем прекратились схватки, а потуг все не было. Акушерка сказала мне тужиться, но я не понимала как, ведь я ничего не чувствовала ниже пояса. Тогда она позвала еще двух женщин. Одна из них начала ругаться, что ребенку плохо, он задыхается, а я лежу тут, как королева, и не тужусь. Потом в палату зашли двое мужчин. Они схватили меня за руки и ноги и стали локтями давить на живот, ругаясь, какая я плохая мать, зачем вообще ноги раздвигаю, раз рожать не хочу. Мне было очень страшно и больно, я рефлекторно дернулась, испугавшись, что они раздавят моего ребенка. Тогда один из этих мужиков ударил меня по лицу — я заревела от бессилия. И тут они выдавили дочку из меня. Позже выяснилось, что они разрезали мне промежность до внутренней части бедра, чего я вообще не почувствовала. Зашивала меня час или два молодая девчонка. Все это время ребенок валялся на пеленальном столе, и никто к нему даже не подошел.
У дочки была гипоксия. Я восстанавливалась очень долго. Швы дико болели, причем использовали там не саморассасывающиеся нитки. Мне хотелось быстрее забыть весь этот ужас. Клялась себе, что больше никогда в жизни я не пойду рожать. Жаловаться я не пыталась: надо было смотреть за ребенком и приходить в себя после пережитого.
«Врач грозился, что уйдет, если я не прекращу жаловаться на боль»
Мария, 29 лет, Санкт-Петербург
Я родила в январе 2017 года. Это были мои первые роды. Беременность протекала с осложнениями: первое УЗИ показало полное предлежание плаценты, второе — преждевременное раскрытие шейки матки. С 21 по 38 неделю ходила с акушерским пессарием. Других осложнений не было. Я выбрала роддом рядом с домом, отзывы были хорошие. Рожала платно, за 130 тысяч рублей. Хотела попасть к одному врачу, но было начало января, никто из топовых врачей не хотел связываться, пришлось выбирать из тех, кого предложили.
У меня близорукость, больной позвоночник (четвертая степень сколиоза), поэтому я готовилась к кесареву, но меня отправили на естественные роды. Акушерка помогла мне подготовиться к родам, а мужа отправили гулять. В 9 вечера пришел врач — и началось. Я попросила обезболивание, но врач сказал, что воды не очень хорошие и если ставить эпидуралку, роды могут закончиться в операционной. Я ответила, что не против кесарева хоть сейчас. Но врач все-таки позвал анестезиолога. Мне сделали укол, но обезболился только один бок, то есть с одной стороны я чувствовала схватки, а с другой — нет. Врач каждые 20 минут засовывал в меня руку по локоть, надолго, видимо, вручную открывал шейку. На мои жалобы, что анестезия не подействовала, он отвечал: «Не валяй дурака, тебе не может быть больно!» Вообще все это время он ходил недовольный, говорил, что только домой вернулся после рабочего дня, а тут я рожаю. Грозился, что развернется и уйдет, если я не прекращу жаловаться. Я чувствовала себя такой беспомощной. Родила сына почти в два ночи. Он весил 4 кг, поэтому пришлось делать разрез. Мне по моей просьбе дали общий наркоз и наложили швы во влагалище.
Если я снова соберусь рожать, найду, кому заплатить, чтобы мне сделали кесарево
Через месяц после родов на плановом визите гинеколог спросила меня, не практиканты ли меня зашивали, настолько все криво. От нее же я узнала, что у меня были разрывы шейки матки, которые вообще не зашивали. В итоге спустя почти полтора года мне больно заниматься сексом. Либидо так и не вернулось из-за душевной травмы: стыдно, что мое влагалище стало намного шире, чем было раньше. Если я снова соберусь рожать, найду, кому заплатить, чтобы мне сделали кесарево.
Я думала пожаловаться на врача или засудить больницу, но первые месяцы материнства были очень непростыми, было не до того, а потом я забила за истечением срока давности.
Проверка на прочность. Как роды сказываются на состоянии женщины
«Белгородские известия» собрали комментарии акушера-гинеколога и состоявшихся мам из Белгорода
Несколько поколений советских женщин выросло под байку «наши бабки в поле рожали и шли дальше работать». Каждая гражданка по определению должна была перенести акт деторождения мужественно и одновременно поверить в другой стереотип: роды омолаживают.
К сожалению, и сегодня о последствиях родов для здоровья женщины говорят реже, чем о моральном благе, которое несёт материнство. Но не лучше ли знать заранее, что может случиться в организме, как его поддержать, как снизить родовые риски? И начинать этот разговор, по мнению врача – акушера-гинеколога, заведующей родовым отделением № 1 перинатального центра белгородской областной больницы Светланы Кулаковой, нужно как можно раньше.
— Светлана Александровна, существует два диаметрально противоположных мнения о родах: одни говорят, что они разрушают организм, другие – что омолаживают. Чему верить?
— Роды для женщины как лакмусовая бумажка, испытание на прочность, которое показывает проблемы организма. Психологически и эмоционально с рождением ребёнка у женщины открывается второе дыхание. Особенно если ей далеко за 30 и беременность была долгожданной. Наступает эмоциональная эйфория, фактически вторая молодость. Но в физическом плане для организма роды, конечно, тяжёлое бремя, особенно после 35 лет. К этому моменту женщина, как правило, имеет хронические заболевания, которые могут осложнить течение беременности. Если хронических заболеваний нет, организм чаще всего нормально переносит беременность, роды и возвращается в исходное состояние. Именно поэтому время с 22 до 30 лет считается самым благоприятным для родов.
— Какие органы дают сбой в первую очередь?
— Мочевыделительная система на первом месте по развитию осложнений во время беременности. Поскольку матка увеличивается в размерах и оказывает давление на мочевыводящие пути, возникает благоприятная среда для размножения бактерий, которые в обычном состоянии условно патогенны для организма. Происходят значительные изменения и в сердечно-сосудистой системе, которая функционирует с повышенной нагрузкой из‑за усиления обмена веществ, увеличения массы циркулирующей крови, других факторов.
Из‑за гормональной перестройки и смещения органов снижается тонус желудочно-кишечного тракта. Это всё напрямую отражается и на самочувствии женщины, и на течении родов.
— Вопрос от нашей читательницы: почему за рубежом беременным разрешают есть всё, а у нас ограничивают, ссылаясь на то, что так лучше для её здоровья?
— Причина в разнице менталитетов и культуре питания. То, как едят, например, традиционно в Японии, Италии, Франции и других странах, уже предполагает большие перерывы между приёмами пищи, разнообразие и правильное сочетание продуктов. Там есть чёткие правила, что положено есть на завтрак, обед и ужин, которые всегда проходят в одно и то же время. У нас же меню сильно меняется от сезона к сезону, есть большой крен в сторону углеводов. Кроме того, приёмы пищи не ограничены традициями. Мы можем есть когда угодно и сколько угодно: в один приём употребить борщ, макароны с шашлыком, закусить мороженым и запить всё чаем с тортом. Поэтому в процессе беременности доктора стараются приобщить будущую роженицу к здоровому питанию, отучить от беспорядочного приёма пищи, от привычки запивать еду, рекомендуют правильно сочетать продукты. И здесь, поверьте, нет никакого желания кого‑то ущемить.
— Как готовиться к беременности и снизить риски во время родов?
— Желательно хотя бы за три месяца до планируемой беременности пройти прегравидарную подготовку, то есть медицинское обследование обоих супругов, выявить хронические заболевания. Это особенно важно, когда женщине за 30. Обязательно проконсультироваться у генетика, который проверит возможность хромосомных аберраций у данной пары. Важен осознанный подход, который позволит привести организм в порядок.
— И всё‑таки бывают случаи, когда женщине категорически не рекомендуют рожать ради её же собственного здоровья…
— Это очень сложная и деликатная тема. Сегодня из‑за бесплодия женщины годами пытаются забеременеть, а к 40 годам накапливается букет хронических заболеваний, часто очень серьёзных. Но сказать в этой ситуации «нет» её родам может только перинатальный консилиум или консилиум смежных специалистов. В таких случаях мы привлекаем наши федеральные центры, используя мультидисциплинарный подход к каждому хроническому заболеванию, слушаем мнение трёх экспертов и на основании этих данных уже делаем заключение.
— Какими должны быть идеальные условия для послеродового восстановления?
— К сожалению, в российских реалиях об этом приходится только мечтать. Женщина родила, и, как бы она себя ни чувствовала, она вынуждена отдавать все свои силы и внимание маленькому комочку. И хорошо, если её здоровье не подорвали роды и беременность. Конечно, ей нужно и хорошее питание, и отдых, и прогулки. Тут остаётся только надеяться на помощь и понимание близких.
— В мире сложилась тенденция ухода от естественных родов к кесареву сечению, которое якобы делает процесс более предсказуемым, щадящим. Что, на ваш взгляд, лучше?
— Лучше то, что заложено природой. Конечно, если есть жёсткие показания, то будет рекомендовано кесарево сечение. Правда, круг этих показаний сегодня сужается, поскольку мы, наоборот, стараемся отходить от оперативного вмешательства. Надо отдать должное, наши роженицы и сами чаще всего настроены на естественные роды. Зачастую беременные с уже имеющимся рубцом на матке хотят рожать сами. Так что наши женщины лёгких путей не ищут. Остаётся лишь пожелать им с ранних лет бережно относиться к себе, чтобы самое счастливое событие в жизни как можно меньше отразилось на их здоровье.
От первого лица
Татьяна Цилина, мать троих сыновей:
«Моему старшему сыну 23 года, младшему – восемь. Когда рожала первого, мне было 22. Молода была моя мама, которая мне очень сильно помогала. И я, честно говоря, не помню, чтобы сильно переживала по поводу последствий родов. Ну, волосы начали выпадать, зубы испортились. Тогда это всё воспринималось легко.
А вот со вторым, когда уже не было столько сил и энергии, не было мамы рядом, появились болячки посерьёзнее. Конечно, даже зная о них наперёд, я всё равно рожала бы, но, вероятно, подстраховалась бы какими‑то витаминами, процедурами, чтобы последствия не были такими ощутимыми».
Елена Даньшина, 50 лет, мама одного ребёнка:
«Хронический пиелонефрит (воспаление почек) – так мой организм отреагировал на быстрые роды. Я кормила дочь до полугода, но этого времени хватило, чтобы в спине началась непрекращающаяся боль. Спустя годы я думаю, что многих болячек можно было бы избежать, если бы я умела смотреть на всё проще, не старалась быть идеальной матерью, женой и хозяйкой.
«Ты должна» – девиз нашего поколения, когда нельзя расслабиться, нужно быть сильной. Мне кажется, что это ужасная установка, которая калечит родивших женщин. Я лично ни за что не допущу, чтобы моя дочь так рвала себе жилы. Здоровье важнее.
Татьяна Рыжкова, 35 лет, мать двоих детей:
«После первых родов, примерно через месяц, у меня начался атопический дерматит. Свою роль сыграл гормональный сбой и мой перфекционизм: я наводила чистоту до самозабвения, боялась инфекции. Очень болела спина, но к счастью, она восстановилась через полгода. После вторых родов появился диастаз (расхождение мышцы живота), растяжки, бесформенная грудь, недержание мочи, то есть то, что добавило комплексов. Плюс варикоз в виде мелкой сосудистой сеточки на ногах. Но я считаю, что ещё легко отделалась, у подруг всё гораздо серьёзнее».
Знаете ли вы
Для сохранения здоровья роженицы важен не только дородовой, но и послеродовой период. В Тайланде его называют «ю-фай»: женщина просто лежит в кровати 30–40 дней, ей делают массаж травяными компрессами, паровые ванны с травами, подвязывают живот.
Похожие традиции существуют в Китае, Малайзии, Индонезии, Вьетнаме, Индии, на Тайване. Аналогичный обычай («ла карантена») соблюдают в латиноамериканских странах и Испании.
На Руси тоже было принято беречь новоявленную маму. В течение 40 дней её отпаивали травяными чаями, расслабляли в бане, где проходила своеобразная психотерапия: разогретая в купели с травами, она «выплакивала» воспоминания о трудных родах, рассказывая о них родственницам. По мнению этнографов, лишь в тяжёлые времена роженица выходила на работу сразу. Это не было нормой. В старину понимали, что без восстановления, отдыха впоследствии у неё будут большие проблемы со здоровьем, вынашиванием детей.
Подготовила Ольга Бондарева
Почему роды – это так тяжело и опасно
Но почему роды настолько опасны для женщин? И что мы можем сделать, чтобы снизить уровень смертности?
Ученые впервые начали задумываться над причинами столь драматичных родов у женщин в середине XX века. Они довольно быстро, как тогда казалось, нашли объяснение.
Это были животные, которые имели мало общего с нами нынешними, кроме, пожалуй, того факта, что уже в те далекие времена они, как и мы, ходили на двух ногах.
Автор фото, JUAN MANUEL BORRERO/naturepl.com
На протяжении миллионов лет гоминины передвигались в вертикальном положении
У большинства приматов родовые пути относительно прямые. У гомининов они вскоре довольно заметно изменились. Бедра стали уже, а родовой канал изогнулся.
Таким образом, уже на заре нашей истории младенцам гомининов приходилось крутиться и вращаться, чтобы протиснуться сквозь родовые пути. Это очень усложнило процесс рождения.
Но вскоре ситуация стала еще хуже.
Около двух миллионов лет назад наши предки гоминины снова начали меняться. Они потеряли обезьяноподобные черты и стали более похожими на современных людей.
Их тело еще немного вытянулось, руки укоротились, а мозг заметно увеличился. И эта последняя деталь стала плохой новостью прежде всего для женщин.
Автор фото, Science Photo Library
Около двух миллионов лет назад наши предки гоминины начали терять обезьяноподобные черты и стали более похожими на современных людей
Роды превратились в невероятно болезненное и потенциально опасное дело, которым они и остались до сих пор.
В 1960 году антрополог Шервуд Уошберн назвал эту теорию «акушерской дилеммой», и такое объяснение удовлетворило многих ученых. Но не всех.
Холли Дансворт из Университета Род-Айленда сначала увлеклась теорией Уошберна, но впоследствии поняла, что в ней многое не сходится.
По мнению Уошберна, когда два миллиона лет назад мозг человека увеличился, организм женщины начал приспосабливаться к этому, и продолжительность беременности заметно сократилась.
Автор фото, Science Photo Library/Alamy
Многие женщины пользуются обезболиванием при родах
И вроде бы такая гипотеза кажется вполне логичной: младенцы начали рождаться на более ранней стадии развития, и каждый, кто когда-либо видел новорожденного ребенка, подтвердит, насколько он беспомощен и уязвим.
Однако Дансворт считает, что это просто не соответствует действительности.
То же касается и размера головного мозга. Женщины рожают младенцев с более крупной головой, чем самки других приматов примерно с такой же массой тела, как у женщин. А это означает, что ключевые моменты гипотезы Уошберна являются ложными.
И это еще не все. Центральное предположение акушерской дилеммы заключается в том, что размер и форма человеческого таза, в частности у женщин, сильно изменились из-за нашей привычки ходить в вертикальном положении.
Однако если бы эволюции понадобилось решить проблему родов у людей, она, безусловно, уже сделал бы женские бедра и соответственно родовые пути немного шире.
При этом наша способность ходить на двух ногах отнюдь не пострадала бы.
«Моя жизнь превратилась в ад». Молодые матери о послеродовой депрессии
«Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства»
Марина, 24 года, Всеволожск. Была в депрессии три года
У меня двое детей, воспитываю их одна, родители помогают. О ребенке я мечтала очень долго и плакала, когда тесты показывали отрицательный результат. Я жутко завидовала беременным подругам. Ребенок был моей навязчивой идеей. Когда, наконец, я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Мою радость не омрачило даже расставание с отцом ребенка. Ничто не предвещало депрессии. Беременность проходила легко, без токсикозов, угроз выкидыша, отеков и лишнего веса. Это было хорошее время: я бездельничала, занималась спортом, ходила на концерты и в театр.
Где-то на 30-й неделе беременности гормональный фон начал меняться. Сначала у меня появились тревога и страх. Я боялась, что ребенок умрет или я умру, что я не смогу его обеспечить, никогда не встречу достойного мужчину, меня отчислят, мне придется взять академ, я не смогу закончить учебу. Я перестала спать ночами. Решила досрочно сдать сессию, но перенервничала, что не сдам сложный экзамен. Мне и моему врачу привиделась угроза выкидыша, и я легла на сохранение в роддом. Там была гнетущая атмосфера, да еще я сессию не сдала. По ночам я плакала. Мне было страшно, грустно и одиноко.
После выписки меня продолжила мучить тоска и тревога. В день родов я рыдала и рожать пошла совсем не с тем настроем, какой планировала. Мне кажется, в депрессии отчасти виноваты всякие стимуляции и эпидуральная анестезия, потому что нарушается гормональный баланс. У меня все это было. С малышом меня сразу разлучили на сутки, поэтому после родов меня стало мучить чувство вины. Вместо радости у меня были мысли, что все идет неправильно. Я до сих пор испытываю чувство вины перед ребенком.
Когда ему было два месяца, я стала писать подругам, что моя жизнь превратилась в ад. Я все время плакала. Потом у меня начались приступы агрессии: я срывалась на маму. Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства и разделили со мной тяготы и трудности. Когда ребенку было пять месяцев, мне было тяжело все: гулять, куда-то ездить, ходить в бассейн. Я не общалась с ребенком, на автомате кормила его грудью, носила в слинге и с ним спала. Никакой эмоциональной близости у нас не было. Я тупо лежала на диване и смотрела сериалы, дав ему грудь. Это было очень удобно: в эти моменты его как бы не было. При этом я постоянно чувствовала себя виноватой, и это усугубляло мое состояние. Через месяц я обратилась к психологу, который сказал, что никакой депрессии у меня нет. Еще через три месяца я начала говорить, что ненавижу своего ребенка, что он сломал мне жизнь. Я швырнула своего девятимесячного сына на диван. Мама, увидев это, ударила меня, а я в ответ ударила ее. В этот момент я поняла, что мне нужна помощь специалиста.
Я нашла другого психолога. Через месяц она сказала, что мне понадобится лекарственная терапия. Я пошла к психотерапевту, который предложил обойтись без таблеток: твоя проблема не медицинская. Я согласилась и еще почти год жила в подвешенном состоянии, мне было то хуже, то лучше. В какой-то момент я влюбилась в лечащего врача, у нас были отношения, хотя он был женат. Так у меня возникло чувство вины не только перед ребенком, но и перед Богом. При этом я радостно ушла в отношения, потому что они очень отвлекали от материнства. Закончилось это попыткой суицида. Я наглоталась таблеток, запила их вином и сутки пролежала без сознания. Очнулась от того, что ребенок бил меня планшетом по голове (мы были одни дома, моя мама уехала в отпуск). В полубессознательном состоянии я позвонила подруге и попросила приехать. Так я оказалась в психоневрологическом диспансере (ПНД).
Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола
Мне назначили лекарственную терапию. Я стала принимать антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики. Стало лучше, появилась эйфория. Я жалела о том, что упустила столько времени из жизни своего ребенка, начались игры и общение. Потом началось привыкание к таблеткам, и я их бросила. Через полгода у меня случилась вторая попытка самоубийства. Меня увезли в больницу. Потом я опять попала в ПНД. Постепенно депрессия сошла на нет и перешла в стабильное унылое состояние подавленности от своего материнства. Я снова пила таблетки.
После расставания с психотерапевтом я встретила другого мужчину. Он был готов помогать с ребенком, поэтому мы очень быстро стали жить вместе и даже поженились. Это были очень токсичные отношения, но я продолжала в них существовать, потому что муж разгружал меня с ребенком. При этом он плохо к нему относился, кричал, бил. Я вышла из декрета на работу. Нейролептики были очень тяжелые, я все время хотела спать, была в полупьяном состоянии и не могла работать, а однажды заснула прямо за столом. Муж потребовал, чтобы я бросила таблетки. На работе требовали то же самое. Я бросила сначала нейролептики, потом транквилизаторы и антидепрессанты, хотя психиатр считал, что мне надо продолжать их пить. Через месяц я узнала, что беременна. Я была в ужасе. Мне казалось, что второй ребенок — путь в ад, самоубийство. Но потом я поняла, что если сейчас не возьму в руки свою жизнь, то никогда уже этого не сделаю. Пить таблетки во время беременности я не могла, а делать аборт не стала. Я не осуждаю женщин, которые делают это вынужденно, но не скрываю раздражения к регулярным абортам из соображений комфорта. Тем не менее думаю, что запрещать аборты нельзя. Брошенные дети, ненужные, дети, страдающие от насилия в семье, — не меньшее зло. Сама бы я аборт не сделала никогда. При всем моем сложном отношении к детям и материнству, это для меня совершенно неприемлемо. В общем, я стала искать альтернативные пути лечения. Массаж помог справиться мне с бессонницей и тревогой. Я уехала жить за город, начала ходить на тренинги для будущих родителей. Я наконец-то нашла своего психолога: она мне действительно очень помогает.
Вторая беременность была очень тяжелой, но депрессии со вторым ребенком у меня не было и нет. Когда я чуть больше устаю, расстраиваюсь, пугаюсь, мне кажется, что вернулась депрессия, хотя на самом деле я просто устала и не выспалась. Я не могу сказать, что сейчас со мной все нормально. Есть легкая депрессия, но с этим можно жить. Без таблеток.
Я постоянно сталкивалась с непониманием. Самый мягкий вариант: ты не чувствуешь того, что ты чувствуешь, тебе просто лень (это я слышала даже от первого психолога). Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола, а пить таблетки — грех, потому что это наркотики. А уж о том, что это просто блажь, говорят постоянно.
«Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой, хотя ребенка очень хотела»
Мария, 28 лет, Ижевск, была в депрессии около года
До беременности я вела активный образ жизни: училась в аспирантуре, работала. Я старалась везде успевать. После беременности пришлось немного притормозить, но меня это не особо напрягало. Мне всегда хотелось родить самостоятельно. О том, что это не получится и меня будут кесарить, я узнала за полтора месяца до родов. С этого и началась моя депрессия.
Это наш первый с мужем ребенок, запланированный и желанный. Беременность в целом прошла замечательно. Муж меня очень поддерживал. Еще в начале беременности я сказала ему: если меня накроет послеродовая депрессия, меня не слушай и разруливай ситуацию. Предчувствие было, потому что у меня довольно часто бывают перепады настроения, а иногда я зацикливаюсь на неприятных ситуациях и рефлексирую. Потом, когда я находилась в депрессии, я почему-то этого не осознавала. Как будто так и должно быть.
Мне сделали кесарево. Больше 12 часов я не видела ребенка. Организм, видимо, решил, что беременность прервалась: ребенка нет, значит, произошло что-то страшное. На третий день после родов меня как будто по голове ударили. Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой. Все краски исчезли. Меня перестало что-либо радовать, хотя ребенка очень хотела. Первые месяца три я механически ухаживала за ним. Ощущения, что ребенок чужой, не было, но и какой-то любви — тоже. Я понимала, что это мой ребенок и мне надо за ним ухаживать, когда-то приласкать, когда-то обнять. Я это делала автоматически. Какие-то его достижения меня не радовали.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало
Первый месяц после родов мы по настоянию моих родителей жили у них дома. При них даже нельзя было показывать, что мне грустно или я устала, потому что сразу же следовала фраза: «Да как ты вообще можешь так говорить! Вот некоторые женщины родить не могут, а у тебя такой замечательный ребенок! Ты еще и выпендриваешься». Мама меня, конечно, любит, но любит своеобразно. Мне кажется, для ее поколения характерна ориентация на ударный труд, на пользу обществу и на то, что подумают люди.
Из всех родственников лучше всего меня понимал и поддерживал муж. В первые четыре месяца после родов я ничего не могла делать по дому. У меня были проблемы с грудным кормлением, я все время лежала на диване, положив ребенка на грудь. Муж возвращался с работы, покупал продукты, готовил, убирался и ни разу меня не упрекнул. Я очень ему благодарна. Конечно, у меня случались моменты просветления, но это было нечасто. Муж всегда давал мне выплакаться. Вечером ребенка укладывали, а потом я ему в плечо утыкалась и ревела, что жизнь бессмысленна и я так больше не могу. Муж меня успокаивал. Без него я бы из этого состояния не вышла.
У подруг детей не было, поэтому разговаривать на эту тему с ними я не пыталась. Я общалась в интернете, читала статьи о послеродовой депрессии и усталости и о том, что это случается со многими.
Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало. Один раз я стояла возле окна и подумала, что вот выпрыгнуть — и все это закончится. Но потом сразу же: я выпрыгну, а ребенок останется один дома, муж придет с работы только поздно вечером — мало ли, что случится!
Сильные чувства, любовь к ребенку появились после восьми месяцев. Вину чувствую до сих пор. Первые полгода жизни ребенка для меня выпали, я практически ничего не помню. Если бы у меня не было фотографий, я бы не вспомнила, каким мой ребенок был через месяц или два после рождения. Я чувствую себя виноватой за то, что не смогла дать ему любовь в первые месяцы жизни, «доносить», как говорят психологи.
Я переписываюсь иногда с медсестрой из Нидерландов, которая ухаживает за новорожденными. У них отношение к послеродовой депрессии совсем другое. Когда я ей рассказала, она была в ужасе: «Как?! И никто из врачей тебе не помог?! И тебя не отправили на курсы?!» Странно было объяснять человеку, что в нашем обществе депрессия вообще считается не болезнью.
Сейчас я в декрете, подрабатываю на фрилансе, занимаюсь рукоделием. Планирую дописать кандидатскую. Я хочу еще одного ребенка. Уже буду знать, к чему готовиться, и, если снова почувствую такие симптомы, обращусь к специалисту.
Вообще, я считаю, что у женщины должно быть право на аборт. Ситуации бывают разные, а даже перевязка маточных труб не дает стопроцентной гарантии отсутствия нежелательной беременности. Мне бы не хотелось прибегать к прерыванию беременности, но зарекаться я не могу, поскольку, опять же, ситуации бывают разные.
«Ребенок теперь не в животе — от него не отвяжешься»
Елена, 23 года, Барнаул, в депрессии семь месяцев
Я в депрессии с момента родов и не вышла из нее до сих пор. Муж очень хотел ребенка, я — нет, вообще. С тех пор как я узнала о своей беременности, это чувство только усиливалось. Наверное, поэтому адаптироваться после родов было сложно. Когда я приехала из роддома, постоянно думала, что этот ребенок ненужный, он теперь не в животе и от него не отвяжешься. Я виню себя за эти мысли. У нас с мамой были хорошие отношения. Любовь и заботу я чувствовала постоянно. Моих родителей нет в живых, а родители мужа приходят раз в неделю посмотреть-полюбоваться малышом, но не помогают.
До родов я занималась переговорами с заказчиками — это довольно активная работа. Но у меня злость не потому, что эту часть жизни у меня отняли, а потому, что я не могу вволю поспать, заниматься своими делами. Ребенок посягнул на мое личное пространство. Сейчас весь мой мир раскрашен черным. У меня нет никакого желания что-то делать, и смысла в своих действиях я не нахожу. Меня больше не радует то, что радовало раньше. Муж и ребенок меня раздражают. Причем на ребенка даже злость бывает, плохо контролируемая. Иногда мне хочется его ударить. Я не могу сказать, люблю ли я его или нет. Все как-то неоднозначно. Бывает, что не люблю, но моментами вспыхивает «люблю!». Когда ребенку было два месяца, я пошла к психотерапевту. Он сказал: «Ты кормишь грудью, я ничего не могу тебе прописать». А муж считает, что переводить ребенка на смеси, во-первых, вредно для здоровья, а во-вторых, слишком дорого. Врач отправил меня на курсы, но ходить я на них не стала — не понравился психолог. Я думаю снова пойти к психотерапевту, когда перестану кормить грудью. Про группы поддержки в городе я не слышала. У нас лечат психокоррекцией: это разговоры с психологом и таблетки.
Если снова забеременею, пойду на аборт, не раздумывая
Иногда я думаю о смерти. Несколько раз уже была и петля готова, но что-то в последний момент останавливало — наверное, моя нерешительность.
Муж с пониманием относится к моей депрессии. Поддерживает, старается облегчить мое состояние. На форумах в интернете я свою ситуацию не обсуждаю. Пыталась как-то, но там мне сказали, что я все придумала и депрессия — не болезнь. Только одна девушка сказала что-то ободряющее, а остальные 20 на меня накинулись: «Лучше ребенком займись». А заниматься ребенком у меня просто нет желания.
Сейчас я в декрете. Хочу отдать малыша в ясли и выйти на работу. Муж со скрипом, но идею поддерживает. Будем думать, как это лучше организовать.
Я никогда не делала аборт, но если снова забеременею, сделаю, не раздумывая.
«Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать со мной, то есть когда на человека стал похож»
Екатерина, 24 года, Москва, была в депрессии три месяца
Я родила на четвертом курсе. Мы с мужем очень хотели ребенка. Я советовалась с мамой перед тем, как забеременеть. Она говорила: «Детишки — это счастье! Я с тобой отдыхала». Но у меня получилось не так.
Сначала все было хорошо. Беременность протекала легко. Ближе к родам у меня начались панические атаки, я не могла спать, мне все время казалось, что меня выгонят из университета — я не брала академ. Хотя все были настроены ко мне доброжелательно, мне казалось, что кругом враги.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Хочется, конечно, еще, но, когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно
После окончания университета я еще год сидела с ребенком и только недавно вышла на работу. Я работаю два-три дня в неделю на полставки. С ребенком в это время сидит мама. Она, по-моему, до сих пор не может избавиться от иллюзии, что все дети — сплошное мимими. Когда я говорила, что хочу сдохнуть и ненавижу все это, она отвечала, что вот у нее такого не было. Маме вроде как и жалко меня было, но она меня не понимала и не понимает: когда сидишь с ребенком два дня в неделю — это одно, когда круглосуточно — совсем другое.
Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать, мимику копировать, то есть когда он стал похож на человека. Говорят, что ребенок чувствует, когда его не любят. По-моему, если говорить о совсем маленьких детях, это хрень.
У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Мы были такими юными романтичными идиотами. Грустно отказываться от мечты. Но все забывается, и дети — они же милые. Хочется, конечно, еще, но когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно. Я решила, что если будет второй, надо сразу брать няню и отдыхать хоть в какие-то дни. К абортам я отношусь плохо, сама никогда бы не сделала. Я за запрет или хотя бы за отказ от финансирования абортов по ОМС.
«Муж катил коляску, я шла за ним и рыдала от безысходности»
Татьяна, 26 лет, Симферополь, была в депрессии восемь месяцев
Моя мама прошла через послеродовую депрессию. После родов мама, по словам бабушки, резко начала меняться: она уходила в себя, была тревожной и не могла за мной смотреть. Меня растила бабушка, а мама с каждым днем отдалялась. Когда я стала чуть старше, мама пошла к врачу, который прописал ей психотропные препараты. Мама подсела на них — сейчас у нее II группа инвалидности.
Мой ребенок был очень желанный. Мы с мужем очень ждали его, готовились к беременности. Роды прошли идеально. Когда я впервые посмотрела на сына, подумала, какой же у него некрасивый нос, и почувствовала неприязнь. Я не понимала, почему должна следить и ухаживать за ним, не хотела к нему подходить. Мне хотелось плакать. Я вроде бы должна была чувствовать радость, но ощущала горе. Когда сыночку был месяц, муж катил коляску, а я шла за ним и рыдала от безысходности. У ребенка были сильные колики и атопический дерматит, он постоянно плакал. Это усугубляло ситуацию. Один раз мне хотелось избить мужа, хотя я очень мирная и мухи не обижу.
Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. Никого не интересовали мои чувства
Я читала, что в Японии в первый месяц после родов ребенком занимаются родственники, а мама лежит и за ней ухаживают. Это очень правильно. Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. В крайнем случае спрашивали, как дела у сына. Никого не интересовали мои чувства. Свекровь говорила: «Я вырастила двоих детей, у меня даже стиральной машинки не было! Ты обязана вырастить! Тебя теперь нет».
Муж взял отпуск и первый месяц помогал мне, сидел с ребенком, гулял. Теперь я понимаю, что мне от него нужна была другая помощь — сочувствие. Меня надо было обнять и сказать: «Ты такая молодец! Я вижу, как тебе плохо». Я понимала, что со мной что-то не так. Я поговорила с мужем, и мы за плату попросили мою подругу готовить и убирать в доме, потому что я была физически истощена. Это меня разгрузило, и я начала приходить в себя.
Депрессия обостряет страхи. У меня есть знакомые, которые, вспоминая то ужасное время послеродовой депрессии, больше не хотят детей. Из-за этой депрессии рушатся семьи. Без поддержки из этой ситуации выйти сложно. Психотерапия очень важна. Моя мама в нужный момент не получила ее.
Дети — большое счастье! Сейчас я чувствую абсолютную любовь к своему ребенку. Столько узнаю о нем каждый день, наблюдаю, как проявляется характер. Думаю о том, чтобы родить второго.
Я считаю, что с момента зачатия ребенок — это не клетка, а человек, поэтому я против абортов. Понимаю, что бывают патологии, угроза жизни матери. Тогда семья сама решает, нужен аборт или нет. Если просто запретить аборты, начнутся подпольные — это не выход. Лучше родить и отдать ребенка бездетной паре, а не губить жизнь.