революцию можно рассматривать как процесс
Что такое революция?
Попытки определить Великую революцию: современное историческое знание и политология
© Фото: tetedelacourse [CC BY-SA 2.0]
В год столетия революции самое время поговорить о том, что же такое революция. Речь идет о социально-политическом феномене, «революции» в других смыслах слова («неолитическая революция», «научно-техническая революция», «сексуальная революция» и т.п.) мы оставляем здесь в стороне.
Спектр мнений
Между тем для историка в столь сложном случае логичнее отталкиваться от реальных событий, которые уже вошли в историю как «классические революции»: как минимум Великая французская революция и революция в России, начавшаяся в феврале 1917 года. В этот «обязательный» список включаются также другие французские революции XIX века и революция, начавшаяся в 1905 году в России (как правило, она датируется 1905–1907 годами). Также «желательно», чтобы определение учитывало и более ранние революции, по крайней мере Английскую революцию XVII века («Великий мятеж»). Эти события являются революциями как свершившиеся исторические факты, и определение революции должно быть сформулировано так, чтобы эти три-четыре события под него подпадали.
Т. Скочпол: «стремительная коренная трансформация государственных и классовых структур общества, сопровождаемая и частично поддерживаемая классовыми восстаниями снизу». Прежде всего бросается в глаза отсутствие причинно-следственной связи трансформации и восстаний, которые как бы совпадают по времени. Но это полбеды. Беда в том, что в ходе большинства из перечисленных революций коренная трансформация классовых структур не происходит. Применительно к революции 1905–1907 годов трудно говорить даже о коренном изменении государственных структур (при всем уважении к введению Государственной думы). Коренная трансформация классовых структур может происходить и без революции, сопровождаясь при этом крестьянскими восстаниями, — так было в России в 60-е годы XIX века. Но, по общему мнению, социально-политической революции в собственном смысле слова тогда не произошло. А ведь глубина классовой трансформации была ничуть не меньше, чем в 1905–1907 годах. Остается «стремительность». Но это тоже очень слабый критерий. «Стремительно» — это сколько лет? Великая французская революция, по разным оценкам, длилась от 5 до 15 лет (это если не включать в революционный период империю Наполеона), наиболее обоснованная, на мой взгляд, датировка — 1789–1799 годы. Английская революция «тянулась» 20 лет. Бывают революции и «постремительнее», но и периоды «эволюции» также бывают сопоставимы по длительности с длинными революциями. Реставрация после Английской революции длилась 28 лет, после Наполеоновских войн — 15 лет.
Может быть, лучше определение С. Хантингтона? «Стремительное, фундаментальное и насильственное внутриполитическое изменение в доминирующих ценностях и мифах общества, его политических институтах, социальной структуре, лидерстве, деятельности правительства и политике». Это типичное определение через перечисление, в котором причинно-следственные связи между явлениями автора не очень интересуют. Каждое из таких изменений может вполне свершиться без революции. Одни мифы чего стоят. А все вместе они не встречаются в ходе большинства революций. О фундаментальном (качественном) изменении социальной структуры уже в ходе (а не после) революции мы говорили выше. А тут еще и ценности с мифами. Беда Хантингтона заключается в том, что он применительно к таким сложным материям характеризует общество как целое (а революция его как раз раскалывает). Можно ли сказать, что вся Франция целиком даже во время Великой революции отказалась от католических ценностей и мифов? Количество их противников увеличилось, но это количественное, а не качественное изменение. Остались массы, приверженные прежним ценностям — одна Вандея чего стоит. Что уж говорить о революциях XIX века, куда слабее перепахавших французское общество.
Поняв слабость определений, преувеличивающих совершаемый революцией прогресс, А. Гидденс переносит центр тяжести в политическую сферу: «захват государственной власти посредством насильственных средств лидерами массового движения, когда впоследствии эта власть используется для инициирования основных процессов социальных реформ». Ближе, но все равно не то. Во-первых, Э. Гидденс забыл о таких революциях, как 1905–1907 годов, где означенный захват не произошел. Более того, даже классические революции могут долго протекать и даже добиваться результатов до момента насильственного захвата власти революционными лидерами масс (Франция 1789–1791 годов, например). Во-вторых, неясен критерий «основных социальных реформ». Можно догадаться, что Э. Гидденс подчеркивает их глубину. Но бывает, что глубокие реформы даже в условиях революции проводят не лидеры массовых движений, так как революция может начаться с переворота (Португалия 1974 года, например). После этого массы могут поддержать новую власть, но это не значит, что к власти пришли именно лидеры массового движения (отчасти это относится и к ситуации февраля 1917 года в России, когда выяснилось, что лидерами масс являются не министры Временного правительства, а Советы). В-третьих, революция может начаться с ненасильственного прихода к власти, после чего социальные реформы провоцируют революцию (Чили 1970–1973 годов).
Еще более политологичным и потому слабым является определение Ч. Тили: «насильственная передача власти над государством, в ходе которой по меньшей мере две различные коалиции соперников предъявляют взаимоисключающие требования в отношении права контролировать государство, и некоторая значительная часть населения подчиняется юрисдикции государства и подчиняется требованиям каждой коалиции». У Ч. Тилли недостатки определения Э. Гидденса гипертрофированы, сущностные особенности революции забыты настолько, что такое определение можно отнести и к междоусобицам, обычным гражданским войнам со времен Древнего Рима и даже некоторым выборам, после которых стороны не могут договориться, кто победил, даже если в основе расхождений лежат разногласия, второстепенные по сравнению с революционными.
Однако со «свержением» в исторической традиции действительно есть путаница. Принято считать, что Французская революция в XVIII веке была одна, а вот в России в 1917 году традиционно выделяются целых две революции — Февральская и Октябрьская. Причины такого разделения носят идеологический характер, который, на мой взгляд, и является причиной методологических двойных стандартов, когда французская революция справедливо рассматривается как процесс, прошедший в своем развитии несколько фаз, а российская революция членилась на две.
Критерии
Итак, если говорить о социально-политической революции как о конкретном историческом событии, то это хронологически ограниченный процесс от нескольких месяцев до нескольких лет. Характеризуя революцию, мы можем исходить из «классических» примеров: английского «Великого мятежа» середины XVII века, Великой французской революции конца XVIII века, серии французских революций 1830 года, 1848–1852 годов, 1870–1871 годов; российских революций 1905–1907 годов и 1917–1922 годов (по поводу даты окончания последней идут споры).
Сущность этих явлений не может быть определена через изменения отношений собственности (в Английской революции этот фактор играет незначительную роль и в центре внимания стоят религиозно-политические мотивы, разделяющие представителей одной группы собственников) или смену правящей элиты (чего не случилось в революции 1905–1907 годов). Речь не может идти о смене общественной формации в ходе одной революции.
В то же время можно выделить ряд критериев, которые объединяют как минимум все «классические» революции.
1. Революция — это социально-политический конфликт, то есть такой конфликт, в который вовлечены широкие социальные слои, массовые движения, а также политическая элита (это сопровождается либо расколом существующей властной элиты, либо ее сменой, либо существенным дополнением представителями иных социальных слоев). Важный признак революции (в отличие от локального бунта) — раскол в масштабе всего социума (общенациональный характер там, где сложилась нация).
2. Революция предполагает стремление одной или нескольких сторон конфликта к изменению принципов общественного устройства и системообразующих институтов. Определение этих системообразующих институтов и принципов, критериев изменения «качества» системы — предмет дискуссии историков. Но дело в том, что в ходе революции ведущие социально-политические силы сами указывают, какие социальные институты считают наиболее важными, системообразующими. Как правило, это принципы вертикальной мобильности.
3. Революция — это социальное творчество, она преодолевает ограничения, связанные с существующими институтами разрешения противоречий и принятия решений. Революция стремится к созданию новых «правил игры». Она отрицает существующую легитимность (иногда опираясь на прежнюю традицию легитимности, как Английская революция). Поэтому революционные действия преимущественно незаконны и неинституционализированы. Революция не ограничена существующими институтами и законом, что иногда приводит к насильственной конфронтации.
Таран истории
Таким образом, революцию можно определить как общенациональную социально-политическую конфронтацию по поводу системообразующих институтов общества (как правило, принципов вертикальной мобильности), при которой социальное творчество преодолевает существующую легитимность. Или короче. Революция — это процесс преодоления системообразующих структур общества путем социально-политической конфронтации. Акцент — на слове «процесс». Пока идет такой процесс — есть и революция. Но процесс преодоления может происходить и без соответствующей конфронтации — тогда уже и без революции. Революция — стадия процесса. Чтобы отличить именно революцию, нужно ориентироваться на указанные выше критерии, включая социально-политическую конфронтацию, преодолевающую существующие системообразующие институты, существующую легитимность. Разрушилась легитимность (как в январе 1905 года и в марте 1917 года) — началась революция. Установилась новая (как 3 июня 1907 года и, в конечном итоге, с образованием СССР 30 декабря 1922 года) — революция заканчивается, начинается новый исторический период, как правило эволюционный либо несущий с собой радикальные преобразования сверху, без неуправляемых властью масс на улицах.
Революцию можно рассматривать как процесс
Каковы признаки революции? Какие из них можно отнести и к реформе? На примере какой-либо реформы проиллюстрируйте данный признак. Пример должен быть развернутым.
Прочитайте текст и выполните задания 21—24.
Революция характеризуется как самый интенсивный, насильственный и осознанный процесс из всех социальных движений. В ней видят предельное выражение свободной воли и глубоких чувств, проявление незаурядных организационных способностей и высокой идеологии социального протеста.
Принято считать, что предпосылками революций становятся фундаментальные социальные аномалии или вопиющие проявления несправедливости, соединение борьбы между элитами с более глубокими социальными факторами, подобными классовой борьбе, вовлечение в социальное движение крупных общест-венных групп и их политическая организация.
Результаты революции представляются многосторонними. Во-первых, это насильственное изменение существующего политического режима. Во-вторых, замена неспособной правящей элиты или правящего класса другими.
В-третьих, далеко идущие изменения во всех институциональных сферах, в первую очередь в экономике и классовых отношениях, — изменения, которые направлены на модернизацию большинства аспектов социальной жизни, на экономическое развитие и индустриализацию, централизацию и расширение круга участвующих в политическом процессе. В-четвертых, радикальный разрыв с прошлым. Считаю, в-пятых, что революции осуществляют не только институциональные и организационные преобразования, но и вносят изменения в нравственность и воспитание.
РЕВОЛЮЦИЯ
Нет ни одной области общественной жизни, где ни происходили бы эти внезапные, неожиданные перевороты. Они случаются в государствах и в умах, в технологиях и искусстве, в науке и технике, в религии и поведенческих стереотипах, в литературе и моде… Но в какой бы сфере ни проходила революция, она неизменно сопутствует иной форме протекания общественных процессов, своему антиподу — эволюции.
Эволюция — это медленные, постепенные и последовательные изменения, не приводящие к скоротечному, катастрофическому разрушению существующей системы, к которым ведут революции.
Гораздо чаще термин «революция» используется для характеристики политического переворота, в результате которого происходит смена власти и правящих элит.
Степень глубины революционных изменений измеряется характером задач социальных групп, классов, каст, партий, совершивших переворот. Так, многочисленные военные перевороты в ряде латиноамериканских, азиатских и африканских государств, «бархатные» и «цветные» революции последних лет, квалифицируемые как «революция» (и, как правило, так и воспринимаемые в массовом сознании) приводили к банальной замене одной правящей элиты на более энергичных конкурентов и не вели к качественным переменам в экономике, политике, социальной жизни этих стран. Другие же — революция в Англии в XVII в., война за независимость в США и Великая французская революция в XVIII в., Февральская в России вместе с Октябрьской революцией большевиков 1917 г., исламская революция 1979 г. в Иране имели колоссальные, как для этих государств, так и для всего мира последствия.
Природа революций, причины, движущие силы, мотивы, специфика их реализации, характер последствий — все это до сих пор является предметом горячих дискуссий не только в научном мире, но и в самых широких кругах далекой от науки общественности.
Иррациональный характер протекания революционных процессов, их стихийность, противоречивость, непредсказуемость, неуправляемость, разрушительность — все это заставляет массовое сознание воспринимать революцию как аналог природной катастрофы, страшного стихийного бедствия.
В попытках понять, почему незыблемый, казалось бы, порядок мироустройства может рухнуть буквально в один день, а привычные, нередко веками существовавшие нормы социального поведения, моральные и религиозные устои окажутся отброшенными за ненадобностью теми же, кто являлся их хранителем, люди обращались к священным книгам.
Практически во всех сакральных текстах мировых религий сформулированы развернутые эсхатологические учения с подробным описанием признаков, которые будут возвещать и сопровождать конец человеческой истории.
Для современников революций и бунтов яркие, выразительные апокалипсические образы писаний служили своеобразным понятийным аппаратом для толкования происходящего.
Смута, кровопролитие, разруха — неизбежные спутники революций — воспринимались как небесная кара за прегрешения рода человеческого перед Творцом. И сами творцы революций убеждены были в том, что они — орудие в руках Бога, Судьбы, Провидения, призванные искупить кровью, своей и чужой, грехи человечества и построить справедливое Царство земное по образу и подобию Царства Небесного. Этим руководствовались и соратники О. Кромвеля в Англии (XVII в.), и протестантыизуверы вроде Томаса Мюнцера и Иоанна Лейденского (XVI в.), безжалостно расправлявшиеся с инакомыслящими в Германии, и американские пуритане, в своем стремлении построить «Град на Холме» безжалостно уничтожавшие индейцев.
Провиденциализм стал важным инструментом объяснения причин революций и для сторонников научного социализма — К. Маркса, В. Ленина и их последователей. Только, по представлениям марксистов, спасителем человечества явится не Машиах иудеев, не Иисус христиан, не Махди мусульман, а вооруженный знанием законов общественного развития пролетариат, руководимый партией революционеров. Именно этому классу объективно предназначено, предопределено построить коммунизм — рай на Земле. А неизбежность эта вытекает из основополагающего закона общества — учения о мировой истории как смене общественно-экономических формаций (первобытнообщинный строй, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, коммунистический).
Причиной смены является конфликт между непрерывным ростом производительных сил общества и устаревающей системой производственных отношений. Объективная необходимость разрешения этого противоречия и приводит к революции. Движущими силами ее выступают классы, заинтересованные в свержении существующего строя и замене мешающих развитию общества производственных отношений (т. е. господствующей формы собственности) новыми, более прогрессивными.
Уже первая масштабная попытка реализации учения о смене капиталистической общественно-экономической формации путем пролетарской революции была фактически ревизией учения Маркса.
В России, где большевики во главе с Лениным совершили Октябрьский переворот, не было объективных предпосылок для «смены формаций», а пролетариат численно и идейно не подходил для мессианской роли коллективного освободителя. Неудивительно, что революционный процесс в России после 1917 г. пошел таким чудовищным, иррациональным путем, поставив государство с тысячелетней историей на грань распада. Аналогично и итальянские фашисты, и немецкие нацисты пришли к власти под лозунгами «социальной революции». Реализация же ее идей вскоре привела к Второй мировой войне.
Тесная связь войн и революций несомненна. Во-первых, редко революционный переворот осуществляется в условиях прочного мира. Он происходит либо в воюющей стране, либо в преддверии надвигающейся войны, либо выступает одним из ее следствий. Во-вторых, сама революция, оборачивающаяся, как правило, резней и гражданской войной, провоцирует боевые действия с другими государствами (а собственная страна превращается либо в объект внешней агрессии, либо в агрессора).
Следующий за революцией хаос через большой промежуток времени приводит к «обратному движению маятника» к диктатуре, «железной руке», авторитарному порядку, который смягчается только через немалое количество времени.
Сторонники «революций» говорят о том, что после «переходного периода» инновационный эффект революции бывает большим, чем ущерб от вызванного ею хаоса, но это утверждение умозрительно и не подтверждается историческими фактами.
Как правило, время и силы, затраченные на одно лишь восстановление хотя бы дореволюционного уровня настолько велики, что у страны не остается сил нагнать тех, кто шел нереволюционным путем. Это в свою очередь приводит к новому кризису, возможно, новой революции, новому хаосу и новому рывку.
Французский философ А. Камю сравнивал эту модель с образом греческого Сизифа, вынужденного постоянно закатывать в гору скатывающийся камень, не успевая насладиться плодами своих трудов и счастьем постепенной, нормальной размеренной жизни и работы. Выйти из «ловушки Сизифа», слезть с иглы наркотика революции, рывкообразной модели развития, очень трудно, это требует сознательной воли целого народа.
Революция
Революция — коренное преобразование в какой-либо области человеческой деятельности.
Революция (от позднелат. revolutio — поворот, переворот, превращение, обращение) — радикальное, коренное, глубокое, качественное изменение, скачок в развитии общества, природы или познания, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием. Революцию как качественный скачок в развитии, как более быстрые и существенные изменения, отличают и от эволюции (где развитие происходит более медленно) и от реформы (в ходе которой производится изменение какой-либо части системы без затрагивания существующих основ).
Различают революции в природе (геологическая), в развитии общества (в том числе экономическом — неолитическая революция, промышленная революция, культурная революция, «зелёная революция», демографическая революция, «революция растущих потребностей» и политическом — социальная революция, политическая революция), в науке («научная революция» (термин введён в обращение Томасом С. Куном [1] ) — физике, биологии, медицине, философии, космологии и технике. Также используется термин «научно-техническая революция». В принципе, революция (как и эволюция) может произойти в любой сфере.
Содержание
История термина
Первоначально термин revolution употреблялся в астрологии и алхимии. В научный язык термин вошёл из названия книги Николая Коперника «De revolutionibus orbium coelestium» («О вращениях небесных сфер», 1543).
В своём метафорическом применении к земным делам человека этот термин означал, что несколько известных форм правления вечно возвращаются и переходят одна в другую с той же неодолимой силой, с какой звёзды следуют своими предписанными путями в небесах. Впервые в политическом значении это слово было употреблено в 1660-м году в отношении восстановления монархии в Англии после антимонархической революции. Таким образом, слово «революция» первоначально означало реставрацию прежней власти. Но уже во время Великой французской революции при употреблении слова «революция» акцент был сделан не на подчинении вращательного, циклического движения закону, а на его неодолимости. Революция воспринималась как стихийная сила, которой невозможно сопротивляться. [2]
Иногда «революциями» традиционно называют те или иные социально-политические явления, которые, строго говоря, не носят революционного характера — государственный переворот (например, приведшая к замене на английском престоле династии Стюартов династией Оранских-Нассау («Славная революция» 1688—1689 годов); политику модернизации Ирана при шахе Мохаммеде Реза Пехлеви («белая революция») или кампанию Мао Цзэдуна по ликвидации своих конкурентов в структурах КПК сверху донизу в 1966—1976 годах («Великая пролетарская культурная революция»).
И наоборот — иногда этот термин и не применяют к событиям, растянутым во времени, но в итоге приведшим к революционным изменениям в обществе (напр., реформы, проводившиеся в СССР в 1987–1991 гг., т. н. «Перестройка» [3] ).
Историко-политологическое понимание
В политической науке [4] [5] революции делятся на социальные и политические:
Наибольшее внимание этим вопросам традиционно уделял и уделяет марксизм. В марксистской традиции введено разделение на буржуазные революции и социалистические. Примером буржуазных революций является Нидерландская революция XVI века, Английская революция XVII века, Первая американская революция (она же — Война за независимость американских колоний), Великая французская революция, революции 1848—1849 годов в Европе (революции в Германии, Австрии, Италии, Венгрии и т. д.).
Если буржуазная революция приводит к замене феодализма капитализмом в экономике не до конца или не ликвидирует при этом феодальный политический режим, это обычно влечет за собой возникновение буржуазно-демократических революций, смыслом которых является приведение политической надстройки в соответствие с экономическим базисом. Примерами таких революций являются революции 1848 и 1871 годов во Франции, Вторая американская революция (Война Севера с Югом), Революция 1905 года и Февральская революция 1917 года в России, Синьхайская революция 1911 года и Революция 1924—1927 годов в Китае, революции 1918 года в Германии и в Австро-Венгрии, Кемалистская революция 1918—1922 годов в Турции, Революция 1931—1939 годов в Испании, Исламская революция 1979 года в Иране и т. п.
Социалистическая революция приводит к переходу от капитализма к социализму. Сталинистская традиция такой революцией считает Октябрьскую революцию 1917 года в России, „народно-демократические революции“ 1940-х годов в Восточной Европе, Китайскую революцию 1949 года, Кубинскую революцию 1959 года и т. д. [6] [7] Однако целый ряд направлений в марксизме (каутскианство, неомарксизм, постмарксизм, коммунизм рабочих советов, Франкфуртская школа, фрейдо-марксизм, марксистский экзистенциализм, школа «Праксиса», меньшинство в троцкизме (сторонники Тони Клиффа) и др., а в Восточной Европе — отдельные теоретики, например, Рудольф Баро, Иштван Месарош, Юрий Семёнов, Александр Тарасов, Борис Кагарлицкий) отрицает социалистический характер этих революций.
В истории возможна ситуация, когда революция терпит поражение (крестьянские войны в Англии, Франции, Германии, России и других странах; Революция 1905 года в России; Революция 1808—1814, Революция 1820—1823, Революция 1834—1843, Революция 1868—1874 годов в Испании; Революция 1848 года и Парижская коммуна во Франции; Сентябрьская революция 1836 года в Португалии; революции 1848—1849 годов в Германии, Австрии, Венгрии и Италии; Революция 1905—1911 годов в Иране; пролетарские революции в Баварии, Венгрии и Словакии 1919 года и т. д.).
Известны также национально-освободительные революции, в ходе которых те или иные страны освобождаются от колониальной, полуколониальной или иной иностранной (национальной) зависимости. Примерами таких революций являются Нидерландская революция XVI века, Первая американская революция, войны за независимость в Латинской Америке в XIX веке, Филиппинская революция 1896—1898 годов, Августовская революция 1945 года во Вьетнаме, Июльская революция 1952 года в Египте, Иракская революция 1958 года, Алжирская революция и т. д. Однако в этих революциях национально-освободительный характер является внешним выражением классового характера революций — буржуазных, буржуазно-демократических или социалистических.
«Революции сверху»
К.Маркс и Ф.Энгельс, изучая процессы буржуазно-демократического преобразования в странах Центральной и Восточной Европы после поражения буржуазных революций 1848— 1849 гг., подметили, что объективные задачи этих революций, не решенные ввиду слабости революционных классов, были в последующие два-три десятилетия решены теми правителями, которые подавили революции. Они назвали такой социально-политический феномен «революцией сверху». К ним также относится «Революция Мэйдзи» в Японии в 1867–1868 годах, «эпоха реформ» 1860-х годов при Александре II в России. «Революции сверху», однако, имеют, как правило, незавершённый характер [8] [9] и представляют собой скорее хоть и глубокие, но реформы.
«Бархатные революции»
«Бархатные революции» в странах Восточной Европы и Монголии, в ходе которых в 1989—1991 годах были ликвидированы политические режимы советского типа, представляют собой определенную методологическую проблему. С одной стороны, поскольку в результате этих «бархатных революций» произошла смена общественно-политического строя, они полностью удовлетворяют определению революции. С другой стороны, они часто осуществлялись с участием правящих элит этих стран (номенклатурой), которые в результате усилили свои позиции (присоединив к власти также и собственность), а революции не осуществляются правящими классами и слоями, наоборот, они приводят к тому, что дореволюционные правящие классы и слои утрачивают власть и собственность. Кроме того, революции не приводят к воссозданию положения, существовавшего до предыдущей революции (в случае «бархатных революций» — восстановлению капитализма). Обычно такие изменения именуются не «революцией», а «реакцией» или «реставрацией» (поэтому, скажем, неудивительно, что в левых кругах (за исключением части анархистов и социал-демократов) «бархатные революции» рассматриваются как контрреволюции).
«Цветные революции»
«Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали – что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели».