победителей можно и нужно судить
СТАЛИН: «Победителей можно и нужно судить».
В одном из магазинов Вологды осенью 1946 года инвалид войны пришел получить хлеб по карточкам, продавец отпустил ему 1,4 килограмма. Возмущенный инвалид спросил: «Почему так мало?» Продавец ответил: «Столько полагается по новым нормам». Покупатель выругался, бросил хлеб и сказал: «За что я воевал? На фронте не убили, так здесь хотят уморить голодом не только меня, но и семью. Разве с семьей в 6 человек я могу прожить с такой нормой?»
18 июля 1945 года инструктор ЦК ВКП(б), побывавший в командировке в Курской области, докладывал секретарю ЦК Г.М. Маленкову об «усилении частнособственнической стихии» в деревне. Главными носителями этой «стихии» стали инвалиды войны.
«Мне приходилось не раз убеждаться в том, что многие инвалиды Отечественной войны не стали ведущей силой на селе. Некоторые из них прирезают колхозную землю к своей усадьбе, другие занялись спекуляцией.
Немало товарищей побывало в Румынии, Венгрии, Австрии и в Прибалтике, видели там хуторскую систему, индивидуальные хозяйства, но не все оказались достаточно политически грамотными, чтобы разобраться и дать правильную оценку нашей действительности и действительности капиталистической. В результате они иногда ведут среди колхозников разговоры в нежелательном для нас направлении.
Разговоры сводились к тому, что колхозы доживают последние дни и вскоре будут распущены.
Война способствовала восходящей социальной мобильности: год службы в действующей армии засчитывался за три года, поэтому фронтовики стремительно повышались в должностях и воинских званиях. Однако за стремительным взлетом следовало не менее стремительное падение. Весьма многим из творцов Победы, чьи портреты 9 мая 1945 года были напечатаны во всех центральных газетах, начиная с маршала Г.К. Жукова, не удалось избежать сталинского гнева и послевоенных гонений; о них сегодня хорошо известно.После войны потеснили не только маршалов. 116 человек, начавшие воевать солдатами и сержантами срочной службы, стали за годы войны командирами полков. Михаил Иванович Сукнев, призванный в армию в 1939 г., встретил войну сержантом, окончил краткосрочные офицерские курсы, храбро и умело воевал и быстро стал командиром батальона. Майор Сукнев в течение нескольких месяцев командовал штрафным батальоном, получил 8 боевых орденов, в том числе два полководческих ордена Александра Невского. Этот человек умел хорошо воевать и не умел ладить с начальством. Вот почему его уже в 1946-м уволили из армии.
Аналогичным образом сложилась судьба вице-адмирала Виссариона Виссарионовича Григорьева, чьи бронекатера прошли славный путь от Сталинграда до Берлина, в 1947-м сорокалетнего героя войны, кавалера редких флотоводческих орденов (Ушакова I и II степени и Нахимова I степени) уволили в запас.
Примеры можно приводить бесконечно.
Всепроникающая сталинская государственность не терпела независимости человека от государства. Даже величайшие заслуги не гарантировали права стать исключением из правила. Это объяснялось не капризами стареющего вождя, а тем, как товарищ Сталин понимал пользу государства. Все от мала до велика, от простого «винтика» до министра и от пионера до секретаря ЦК, твердо усвоили основополагающую аксиому: государственные интересы оправданы самим фактом своего существования и всегда стоят выше личных. Причем исключительное право определять эти интересы вождь оставлял только за собой.
Поэт-фронтовик Борис Слуцкий, закончивший войну в звании майора, был уволен из армии после войны по инвалидности и долгие годы не мог получить никакой работы. Его стихи с протокольной точностью зафиксировали послевоенную драму «поколения победителей»:
Когда мы вернулись с войны,
я понял, что мы не нужны.
Захлебываясь от ностальгии,
от несовершенной вины,
я понял: иные, другие,
совсем не такие нужны.
Господствовала прямота,
и вскользь сообщалося людям,
что заняты ваши места
и освобождать их не будем.
Самые известные высказывания Иосифа Сталина
26 октября в 1932 году Иосиф Сталин назвал писателей «инженерами человеческих душ». Мы решили сделать подборку самых известных высказываний политического деятеля, которые впоследствии стали афоризмами.
Жить стало лучше, жить стало веселее!.
Несмотря на то, что именно в таком виде фраза стала широко известна и употребляема, полностью она звучала как
Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится… Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас.
Сталин произнес ее 17 ноября 1935 года во время выступления на Первом всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев. Некоторые историки усматривают в ней явную иронию, ведь эти слова секретарь ЦК ВКП(б) произнес накануне пика массовых репрессий. Сталину даже приписывают «ложный оптимизм».
Эту фразу Сталин произнес 4 мая 1935 года на выпуске красных командиров. Это, пожалуй, одно из самых известных его изречений. Так предельно ёмко он сформулировал сущность партийно-политического руководства обществом.
Победителей можно и нужно судить.
Этой фразой Сталин переиграл афоризм «победителей не судят». Она была произнесена на собрании избирателей Сталинского округа города Москвы 9 февраля 1946 года.
Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности.
У нас нет пленных, у нас есть только предатели.
Болтунам не место на оперативной работе.
Эта цитата с отчетного доклада XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б). Сталин говорил о двух типах людей, которые «не дают нам двигаться вперед». Вот его полная цитата:
Под бурные аплодисменты зала Иосиф Виссарионович вынес настоящий приговор «болтунам»:
Как быть с этими неисправимыми болтунами? Ведь если их оставить на оперативной работе, они способны потопить любое живое дело в потоке водянистых и нескончаемых речей. Очевидно, что их надо снимать с руководящих постов и ставить на другую, не оперативную работу. Болтунам не место на оперативной работе!.
Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.
…все народы нашей страны, все лучшие люди Европы, Америки и Азии, наконец, все лучшие люди Германии… видят, что наше дело правое, что враг будет разбит, что мы должны победить.
Сталин использовал эту фразу 26 октября 1932 года на встрече с советскими писателями в доме у Максима Горького. Говорят, что вождь лишь повторил понравившееся ему высказывание известного советского писателя Юрия Карловича Олеши и таким образом официально ввел эти слова в круг крылатых выражений своего времени.
У каждой ошибки есть имя и фамилия.
У каждой аварии есть имя, фамилия и должность.
Надо быть очень смелым человеком, чтобы быть трусом в Красной Армии.
Эта цитата никому кроме Сталина не приписывается. Иногда ее даже публикуют как анекдот времен Иосифа Сталина.
Эти слова Сталин произнес в 1934 году на XVII съезде ВКП(б) по поводу процедуры выборов Генерального секретаря ВКП(б), на которых он и победил. Они были явной иронией по поводу нечестных выборов.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Победителей можно и нужно судить
Сталин перед судом пигмеев
Победителей можно и нужно судить
Вечером 9 февраля 1946 года мои родители, моя сестра и я собрались возле радиорепродуктора. После объявления о начале трансляции собрания избирателей Сталинского округа репродуктор некоторое время томительно молчал. А затем раздались долгие аплодисменты, и чей-то голос объявил: «Слово предоставляется товарищу Сталину!» Опять долго звучали аплодисменты, и вот заговорил Сталин, В конце речи Сталин сказал: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности. Я считаю, что избирательная кампания есть суд избирателей над Коммунистической «партией нашей страны, как над партией правящей. Результаты же выборов будут означать приговор избирателей». Словно подводя итог словам Сталина, моя мама сказала задумчиво: «Значит, завтра Сталина будут судить».
Видимо, я тогда еще не понимал многозначности слова «судить», а поэтому представил себе Сталина, сидящего на скамье подсудимых, так, как я мог это себе представить в свои восемь лет. И мне стало не по себе. Ведь в это время Сталин был самым главным и самым почитаемым человеком в том мире, в котором я жил. Восхищение Сталиным казалось единственно возможным способом отношения к нему. Еще с довоенной жизни я запомнил портреты Сталина в колоннах демонстрантов, которые проходили мимо нашего дома, небольшой гипсовый бюст Сталина, стоявший у нас на книжном шкафу, слова песни о том, как «борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идет».
С середины 1943 года, когда мы вернулись из эвакуации в Москву, чуть ли не каждый вечер наш репродуктор неожиданно замолкал. После долгой паузы и начальных тактов песни «Широка страна моя родная» раздавался знакомый голос Юрия Левитана, который объявлял: «Говорит Москва! Передаем важное сообщение!» А затем зачитывался приказ о новой победа Красной Армии, венчавшийся словами: «Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза Сталин». Вскоре после этого небо озарялось салютами.
В первом классе школы в 1944 году мы заучивали наизусть «Быль для детей» Сергея Михалкова. В ней рассказывалось, что напавшие на нас гитлеровцы хотели, чтобы мы «красный галстук не носили, хлеб на улице просили у окон и у дверей, чтобы не было у моря пионерских лагерей, чтоб командовали всюду Гансы, Фрицы и Гертруды… чтобы дома по-немецки, — даже дома по-немецки! — говорили я и ты». Но ничего у Гитлера не вышло, потому что, как говорилось в «Были»: «И сказал народу Сталин: «В добрый час за мной, друзья!» и от немцев люди стали очищать свои края!» Так как часть «Выли» была переделана в песню, то последние строки мы пели на уроке пения.
Мы разучили и новый Гимн Советского Союза, в котором были слова: «Нас вырастал Сталин на верность народу, I» труд и на подвиги нас вдохновил!» О детстве Сталина мы прочли в первой книге для чтения «Родная речь». Мы знали, что настоящая фамилия Иосифа Виссарионовича Сталина была Джугашвили, Что в детстве его звали Coco, а в революционном подполье его называли «Коба». Во время школьных утренников один из наших одноклассников всегда выступал с чтением наизусть стихотворения про «заключенного Кобу-Джугашвили», который томился в царской тюрьме. По случаю праздничных событий преподаватели и директор школы завершали речи на школьных собраниях здравицами в честь Сталина. Распевая же на празднике веселую песню про новогоднюю елку, мы посылали в ней привет «бойцам Красной Армии и маршалу Сталину».
В наших детских делах имя Сталина (как и Ленина) было эталоном честности. Слова «честное ленинское», «честное сталинское» считались самыми надежными свидетельствами правдивости. Правда, прибегать к таким заверениям по пустякам считалось делом недостойным. В ответ на «ленинские» и «сталинские» клятвы можно было услышать слова осуждения: «Ленина не продают! Сталина не покупают!»
Поэтому сама мысль о суде над Сталиным представлялась мне кощунственной. В то время не только я, но и подавляющее большинство взрослых советских людей не знали, что еще в 1938 году в своем «Бюллетене оппозиции» Троцкий обещал устроить настоящий судебный процесс над Сталиным и завершить его суровым приговором. А вскоре в Мексике Троцким была предпринята попытка заочного суда над Сталиным.
Возникшие в ряде стран мира в ответ на московские процессы 30-х годов «Комитеты защиты Троцкого» создали «Международную комиссию по расследованию». Эту комиссию возглавил известный американский философ Джон Дьюи. Для удобства Троцкого комиссия заседала в Мехико. Троцкий объявил о своем намерении превратить заседание комиссии в «контрпроцесс», на котором Сталин будет осужден мировым общественным мнением.
Однако «контрпроцесса» не получилось. Сторонники Троцкого были разочарованы деятельностью комиссии и выступлениями их вождя. Горячий поклонник Троцкого Исаак Дейчер писал, что речи его кумира были путаными, неяркими и совершенно не походили на былые пламенные тирады «демона революции». Казалось, писал И. Дейчер, что «Демосфен выступал в суде, защищая свою жизнь, в ту пору, когда он еще не избавился от заикания, а его рот был забит камешками».
Причины Неудачных выступлений Троцкого и провала всей его затеи с «контрпроцессом» были, видимо, вызваны не столько тем (как утверждал И. Дейчер), что лидер 4-го Интернационала плохо владел английским языком, а Джон Дьюи слабо разбирался в вопросах советской истории. В ходе заседаний комиссии Дьюи Троцкий вынужден был оправдываться, стараясь доказать несправедливость обвинений, выдвинутых против него и других бывших вождей оппозиции на московских процессах 1936–1938 годов.
Более того, Троцкому приходилось оправдываться и за его деятельность в годы Гражданской войны в России. Неожиданно он сам стал обвиняемым. Западные газеты напоминали о «красном терроре» и «расказачивании», в осуществлении которых Троцкий сыграл значительную роль. Напоминали, и о приказах Троцкого, в которых слово «расстрел» звучало через каждую строчку. Писали о роли Троцкого в подавлении Кронштадте кого мятежа. Троцкий с раздражением замечал, что можно подумать, будто события в Кронштадте произошли вчера. Правда, порой Троцкий переходил в контрнаступление. Так, пытаясь отвергнуть обвинения в причастности себя и своих единомышленников к убийству Кирова, Троцкий поставил вопрос: «А не было ли убийство Кирова выгодно Сталину как предлог для уничтожения оппозиции?»
Однако международная обстановка того времени не позволяла западной общественности, представленной на заседаниях комиссии Дьюи, предпринять действия, направленные на дискредитацию Сталина. Значительную роль Сталина в судьбах тогдашнего мира был вынужден признать и сам Троцкий. В заключение своих выступлений Троцкий неожиданно заявил: «В настоящее время советские рабочие стоят перед выбором между Гитлером и Сталиным. Они предпочли Сталина и в этом они были правы: Сталин лучше Гитлера».
Хотя Троцкий упрощал причины, почему советские люди поддерживали Сталина, он достаточно верно определил исторический выбор, который стоял в те годы и не только перед «рабочими СССР», но и перед значительной частью населения земного шара. В конце 30-х годов многие люди, в том числе и в западных странах, прекрасно осознавали, что единственной силой, способной остановить Гитлера, был СССР, возглавляемый Сталиным. Видные деятели западной общественности старались заручиться поддержкой Страны Советов и Сталина в грядущем конфликте с гитлеровской Германией: Выражая взгляды западной интеллигенции, известный писатель Лион Фейхтвангер так оценивал деятельность Сталина перед войной: «Сталин… работал, он шел по правильному пути. Он объединил крестьян в артели, возделывал почву для социализма в Советском Союзе и строил социализм… Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом… Действительность, создаваемая им, опровергала неопровержимые теории Троцкого». Мировая общественность не поддержала Троцкого, и его усилия по организации «контрпроцесса» провалились. Правда, вскоре после завершения работы комиссии Дьюи Троцкий приступил к написанию книги о Сталине, которая должна была стать обвинительным актом против вождя СССР. Хотя эта книга часто цитировалась, а многие положения этой книги легли в основу последующих атак на Сталина, убедительного и полномасштабного обвинения Сталина Троцкий не смог представить. Выпады Троцкого в адрес Сталина представляли собой голословные утверждения, нередко на уровне бытовых сплетен. Биография Сталина, которую писал Троцкий, осталась единственной книгой, не завершенной им. Вадим Кожинов отвечал, что книга о Сталине и другие антисталинские публикации Троцкого «гораздо более легковесны, чем «Преданная революция», о чем без обиняков говорится даже в апологетической книге Исаака Дейчера «Троцкий в изгнании». Хотя, как справедливо замечал Кожинов, «сегодняшние авторы, зациклившиеся на Сталине, ценят более всего именно «сталиниану» Троцкого», в предвоенном мире его филиппики не получили широкой поддержки. Попытки политического банкрота Троцкого «судить» Сталина потерпели крах.
АФОРИЗМЫ
Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович
(советский политический, государственный, военный и партийный деятель)
(1879—1953)
2. Жить стало лучше, жить стало веселее!
4. Кадры решают всё
5. Когда я умру, на мою могилу нанесут много мусора, но ветер времени безжалостно сметет его
7. Может быть, так и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто опускались в могилу
9. Надо быть очень смелым человеком, чтобы быть трусом в Красной Армии
12. Одним страхом нельзя удержать власть. Ложь оказалась не менее необходимой
13. Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление
14. Победителей можно и нужно судить
15. Сын вора, может стать только вором
16. У нас нет пленных, у нас есть только предатели
18. Работать надо, а не митинговать
19. Мы, большевики, в чудеса не верим
20. Болтунам не место на оперативной работе
21. Что нашим врагам нравится, то нам вредно
24. Не кичливость, а скромность украшает большевика
26. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв
27. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами
28. Если театр начинается с вешалки, то за такие пьесы нужно вешать
29. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики
30. Удержание власти на другой день революции не менее важно чем взятие власти
31. Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому
33. Правильное в одной исторической обстановке может оказаться неправильным в другой исторической обстановке
34. Нет сомнения, что организовать можно то, что имеешь, нельзя организовывать власть, которой владеют другие
35. Демократия не есть нечто данное для всех времен и условий, ибо бывают моменты, когда нет возможности и смысла проводить ее
36. От самого последнего пролетария до великого вождя всего лишь один шаг. И это есть шаг к коммунизму
37. Запад с его империалистическими людоедами превратился в очаг тьмы и рабства
38. Инженеры человеческих душ (о писателях)
40. Не может быть у рабочих веры в вождей там, где вожди прогнили в дипломатической игре, где слово не подкрепляется делом, где вожди говорят одно, а делают другое
41. Когда ловят шпиона или изменника, негодование публики не знает границ, она требует расстрела. А когда вор орудует на глазах у всех, расхищая государственное добро, окружающая публика ограничивается добродушными смешками и похлопыванием по плечу. Между тем ясно, что вор, расхищающий народное добро и подкапывающийся под интересы народного хозяйства, есть тот же шпион и предатель, если не хуже
42. Говорят, что невозможно коммунистам, особенно же рабочим коммунистам-хозяйственникам, овладеть химическими формулами и вообще техническими знаниями. Это неверно, товарищи. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики
43. У каждой ошибки есть имя и фамилия
44. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии
45. В партии не должно быть двух дисциплин – одна для руководителей, другая для рядовых
46. Не допускается подбор кадров по признакам родства и кумовства, землячества, личной преданности. Нарушение этих норм: подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства – несовместимы с пребыванием в рядах партии
Цитаты вождя всех народов
«И летал усатый сокол,
Целый мир вгоняя в дрожь.
Он народ ценил высоко,
Да людей не ставил в грош».
Булат Окуджава
Мы, большевики, в чудеса не верим.
Что нашим врагам нравится, то нам вредно.
У нас нет пленных, у нас есть только предатели.
Я солдата на фельдмаршала не меняю!
Работать надо, а не митинговать.
Наша цель постоянно увеличивать число советских республик.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
Если театр начинается с вешалки, то за такие пьесы нужно вешать.
Нужно быть очень смелым человеком, чтобы быть трусом в Советской Армии.
Массы сами хотят, чтобы ими руководили, и массы ищут твёрдого руководителя.
Одним страхом нельзя удержать власть. Ложь оказалась не менее необходимой.
Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики.
Кричать о земле и о крестьянах легче, чем на деле передать землю крестьянам.
Пора сказать решительно и бесповоротно, что с врагами нужно биться, а не соглашаться.
Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление.
От самого последнего пролетария, товарищи, до великого вождя всего лишь один шаг. И это есть шаг к коммунизму.
Победителей можно и нужно судить.
Сын вора, может стать только вором.
Может быть, так и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто
опускались в могилу.
Я старый русский человек, грузинской национальности.