какое социальное поведение не имеет юридических последствий
Сторона выбирает стратегию пассивного процессуального поведения: какие в ней есть опасности?
Действующий Арбитражный процессуальный кодекс РФ не содержит такой правовой дефиниции, как пассивное процессуальное поведение. Вместе с тем, в АПК РФ нашли свое отражение ряд норм, содержание которых говорит о разных формах пассивного процессуального поведения стороны в ходе рассмотрения гражданского дела в системе арбитражных судов, а также об ответственности, которая может быть возложена судом на такую сторону.
Риски процессуального бездействия
Лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий (ч. 2 ст. 9 АПК РФ).
ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ
Отметим, что суды активно ссылаются на положения ч. 2 ст. 9 АПК РФ, касающиеся последствий несовершения процессуальных действий, при составлении мотивировочной части решения. При анализе судебной практики можно выделить следующие процессуальные риски сторон:
— риск наступления неблагоприятных последствий неисполнения обязанности по предоставлению сведений о содержании норм иностранного права. Если сторона при рассмотрении дела судом первой инстанции не предоставила в суд каких-либо сведений о содержании иностранного права, она не может впоследствии ссылаться на неустановление арбитражным судом содержания иностранного права, при условии, что суд предпринял достаточные меры для его установления (см. информационное письмо Президиума ВАС РФ от 09.07.2013 № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц»);
— риск наступления неблагоприятных последствий при пропуске процессуальных сроков. Например, в одном деле, суд, ссылаясь на ч. 2 ст. 9 АПК РФ, отказал в удовлетворении ходатайства стороны о восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу кассационной жалобы (Определение Верховного суда РФ от 25.10.2016 № 305-ЭС15-9591 по делу № А40-66152/2014);
— риск непредоставления в суд доказательств, подтверждающих обстоятельства, на которые ссылается сторона как на основание своих требований и возражений. Последствием непредставления в суд доказательств является принятие судебного решения не в пользу этой стороны (Определение Верховного суда РФ от 16.10.2017 № 306-КГ17-14502 по делу № А06-6304/2016);
— риск незаявления процессуального ходатайства о назначении экспертизы для разъяснения возникающих при рассмотрении дела вопросов. Если при рассмотрении дела возникли вопросы, для разъяснения которых требуются специальные знания, и согласно положениям АПК РФ экспертиза не может быть назначена по инициативе суда, то при отсутствии ходатайства или согласия на назначение экспертизы со стороны лиц, участвующих в деле, суд разъясняет им возможные последствия незаявления такого ходатайства (отсутствия согласия) (постановление Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 № 23 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе»);
— риск неустранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления искового заявления без движения. Например, в одном деле суд предложил истцу в установленный срок представить ряд недостающих документов, в том числе выписку из ЕГРЮЛ с указанием сведений о месте нахождения ответчика или иной документ, подтверждающий указанные сведения или отсутствие таковых. В течение срока истец представил в суд вместо выписки из ЕГРЮЛ выписку из электронного реестра Роскомнадзора о зарегистрированных СМИ, в результате исковое заявление было возвращено (постановление АС Московского округа от 20.11.2017 № Ф05-18097/2017 по делу № А40-109651/17).
Помимо общей нормы о последствиях несовершения определенных процессуальных действий, АПК РФ содержит также ряд специальных норм, касающихся «процессуального бездействия».
Так, он устанавливает, что лица, участвующие в деле, несут риск наступления неблагоприятных последствий в результате непринятия мер по получению информации о движении дела, если суд располагает информацией о том, что указанные лица надлежащим образом извещены о начавшемся процессе (абз. 2 ч. 6 ст. 121 АПК РФ).
В соответствии с ч. 4 ст. 131 АПК РФ, в случае если в установленный судом срок ответчик не представит отзыв на исковое заявление, арбитражный суд вправе рассмотреть дело по имеющимся в деле доказательствам или при невозможности рассмотреть дело без отзыва вправе установить новый срок для его представления.
При этом арбитражный суд может отнести на ответчика судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела в соответствии с ч. 2 ст. 111 АПК РФ.
Согласно ч. 1 ст. 156 АПК РФ непредставление отзыва на исковое заявление или дополнительных доказательств, которые арбитражный суд предложил представить лицам, участвующим в деле, не является препятствием к рассмотрению дела по имеющимся в деле доказательствам.
При этом в случае неявки на судебное заседание арбитражного суда истца и (или) ответчика, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного разбирательства, суд вправе рассмотреть дело в их отсутствие (ч. 3 ст. 156 АПК РФ).
Что касается ответственности за проявление пассивного процессуального поведения, то помимо риска наступления неблагоприятных последствий, выраженных, в частности, в принятии судом того или иного судебного акта, которое не соответствует интересам стороны, допустившей пассивное поведение в процессуальном плане, на такую сторону также может быть возложена и иная ответственность.
В частности, арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами или не выполняющее своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта (ч. 2 ст. 111 АПК РФ).
Определения пассивного процессуального поведения и примеры такого поведения в правоприменительной (судебной) практике можно найти в трудах юристов, занимающихся теорией и практикой. Однако существующие научно-практические труды, прямо или косвенно касающиеся проявления пассивного процессуального поведения в ходе рассмотрения гражданских дел в арбитражных судах, ограничиваются лишь поименованными в действующем процессуальном законодательстве примерами такого поведения и наступившими в связи с этим правовыми последствиями для обеих сторон спора.
Риск пропуска иска несет сам ответчик: позиция суда
Для анализа пассивного процессуального поведения и его последствий следует рассмотреть гражданское дело, которое рассматривалось в Арбитражном суде города Москвы в 2018 году (Решение Арбитражного суда Москвы от 21.09.2018 по делу № А40-126396/2018), а в последующем в апелляционной и кассационной инстанциях. Это дело является ярким примером наступления неблагоприятных последствий для ответчика в результате того, что им в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции было допущено пассивное процессуальное поведение, выраженное в непредставлении отзыва на исковое заявление, в неявке на судебное заседание и непредставление доказательств, подтверждающих неправомерность требований, заявленных истцом.
Однако данный случай интересен тем, что ни суд первой инстанции, ни последующие судебные инстанции не обратили внимание на один существенный нюанс.
Вместе с тем, в результате противоправных действий истца ответчик понес убытки в виде реального ущерба, вызванные утратой части груза, который был передан истцу для перевозки в адрес третьего лица.
По данному факту ответчик направил в адрес истца претензию, в которой просил возместить убытки в заявленном размере, с приложением подтверждающих факт наличия убытков документов, а именно – транспортной накладной с отметкой о расхождении по количеству груза, а также акта о расхождении при приемка товара.
В ответ на указанную претензию истец направил в адрес ответчика гарантийное письмо, в котором принял на себя обязательство компенсировать убытки в течение определенного времени.
При этом, учитывая тот факт, что у ответчика перед истцом имелась задолженность по оплате услуг по перевозке товара, стороны в ходе деловой переписки пришли к соглашению о том, что двусторонняя задолженность будет погашена путем зачета встречных однородных требований частями или в полном объеме.
По достигнутой договоренности ответчик направил в адрес истца заявление о зачете встречных однородных требований на полную сумму задолженности, а также акт взаимозачета на часть требований и акт взаимозачета на полную сумму долга для подписания.
В дальнейшем, спустя четыре месяца, в адрес ответчика от истца поступила претензия, в которой последний просил ответчика оплатить задолженность по договору перевозки, которая раннее была погашена путем зачета.
В ответ на указанную претензию ответчик направил в адрес истца письмо, в котором еще раз проинформировал истца о раннее достигнутых договоренностях и приложил копию заявления о зачете встречных однородных требований на полную сумму задолженности.
В связи с тем, что ответчик руководствовался положениями ст. 410 ГК РФ, согласно которым для зачета встречных однородных требований достаточно воли одной стороны, он полагался на добросовестность истца. Более того, у ответчика была плохо налажена система получения корреспонденции по своему юридическому адресу, а также был уволен из штата юрист, поэтому ответчик не узнал о возбужденном в отношении него гражданском деле в Арбитражном суде г. Москвы, не обеспечил свою явку в судебное заседание, не предоставил отзыв на исковое заявление и не представил суду доказательств отсутствия взаимной задолженности с истцом, тем самым допустив пассивное процессуальное поведение.
В результате этого Арбитражный суд первой инстанции вынес решение об удовлетворении требований истца в полном объеме. Узнав об этом только спустя некоторое время, ответчик решил защитить свои интересы в апелляционной инстанции.
Оспаривание ответчиком судебного решения, принятого в его отсутствие
У ответчика могли возникнуть трудности с отменой решения суда первой инстанции в связи с тем, что он изначально признавал свою задолженность перед истцом, а новые доказательства, в соответствии с ч. 2 ст. 268 АПК РФ, не могут быть представлены в суд апелляционной инстанции, поскольку уважительных причин их непредставления в суде первой инстанции у него не было.
Тем не менее, оказалось, что истец самостоятельно приобщил к материалам дела доказательства того, что у сторон имелись встречные денежные обязательства по отношению к друг другу и они были погашены путем зачета встречных однородных требований, а именно – претензия ответчика в адрес истца, гарантийное письмо истца в адрес ответчика, заявление ответчика о зачете взаимных требований, а также акт взаимозачета на часть долга, подписанный обеими сторонами, и акт взаимозачета на полную сумму долга, который был подписан только ответчиком.
Именно этот факт и был положен в основу защиты интересов ответчика, которой придерживался ответчик в ходе апелляционного и кассационного обжалования.
Акцентируя внимание апелляционного суда на том, что истец по своей инициативе приобщил вышеуказанные документы к материалам дела, указав на соответствующие листы дела, ответчик высказывал позицию о том, что истец, действуя недобросовестно, неразумно и несправедливо, осуществлял судебную защиту несуществующего нарушенного права, не имея оснований для предъявления иска, в целях получения за счет ответчика неосновательного обогащения.
Ответчик, ссылаясь на положения ст. 1, 10 ГК РФ, ст. 41 АПК РФ, постановления Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», пытался доказать, что истец также сознательно скрыл факт признания задолженности со своей стороны и зачета встречных однородных требований.
По мнению ответчика, настаивая на своих необоснованных требованиях, истец злоупотребил своим правом на судебную защиту, что в последствии выразилось в принятии необоснованного решения судом первой инстанции.
Более того, не смотря на то, что у ответчика объективно не существовало уважительных причин непредставления доказательств в суде первой инстанции, ответчик, руководствуясь позицией Высшего арбитражного суда РФ, изложенной в постановлении Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 № 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции», а также позицией Верховного суда РФ, изложенной в Определении от 07.05.2018 № 304-АД18-4074 по делу № А03-8681/2017, просил суд дополнительно приобщить к материалам дела те документы, которые раннее приобщал сам истец.
Однако, рассмотрев апелляционную жалобу, выслушав доводы ответчика, Девятый арбитражный апелляционный суд оставил решение суда первой инстанции без изменения, а апелляционную жалобу ответчика – без удовлетворения.
Полностью повторив позицию суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции указал на пассивное поведение ответчика в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции, обратив внимание на следующее.
Доводы ответчика о наличии встречной задолженности без предъявления встречного иска, непредставлении в суд первой инстанции документов, свидетельствующих о наличии, в том числе зачтенных по договору иных сумм, апелляционный суд не принял во внимание, поскольку ответчик, в свою очередь, не лишен возможности для дальнейшего взыскания с истца денежных средств в самостоятельном порядке.
Более того, о наличии иных требований, также зачтенных истцом, ответчик в суде первой инстанции не заявлял, отзыв на иск не представлял, указанных в апелляционной жалобе доводов не заявлял, в связи с чем, спор правомерно был рассмотрен судом первой инстанции по имеющимся в материалах дела доказательствам.
Не заявляя возражений против удовлетворения иска в заявленном истцом размере, ответчик, тем самым, принял на себя риски, связанные с непредставлением в суд при разрешении спора доказательств, свидетельствующих о наличии долга в ином размере или его отсутствии.
Не согласившись с доводами суда апелляционной инстанции, ответчик обратился с кассационной жалобой в Арбитражный суд Московского округа, в которой подробно описал суть спорной ситуации, а также еще раз акцентировал внимание суда на наличие в материалах дела документов, подтверждающих факт отсутствия у сторон взаимной задолженности по отношению к друг другу.
Рассмотрев кассационную жалобу, выслушав доводы ответчика, Арбитражный суд Московского округа оставил решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции без изменения, а кассационную жалобу ответчика – без удовлетворения.
При этом суд кассационной инстанции также не стал углубляться в материалы дела и пытаться дать иную оценку доводам ответчика, а лишь повторил доводы нижестоящих судов, в частности про пассивное процессуальное поведение ответчика в суде первой инстанции.
Как следует из данного примера, суды формально и поверхностно подходят к исследованию доказательств, имеющихся в материалах дела, не стремятся дать объективную всестороннюю и полную оценку данным доказательствам в случае наличия в поведении другой стороны признаков пассивности, возлагая тем самым риск наступления неблагоприятных последствий на такую сторону.
На основании вышеизложенного можно сделать ряд выводов.
Во-первых, субъектам экономической деятельности необходимо в обязательном порядке организовать регулярный забор корреспонденции из почтового отделения по адресу своей государственной регистрации, вне зависимости от наличия или отсутствия в своем штате должности юриста.
Во-вторых, пассивное процессуальное поведение в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции, выраженное в непредставлении отзыва на исковое заявление и доказательств неправомерности заявленных требований, в необеспечении явки в судебные заседания, фактически сводит к нулю все попытки дальнейшего обжалования судебных актов в вышестоящих судах, несмотря на наличие в материалах дела доказательств в защиту своих доводов.
Проблемы юридической ответственности членов семьи лица, не способного в момент причинения вреда пониматьзначение своих действий и руководить ими
Юдин А.В., доцент кафедры гражданского процессуального и предпринимательского права Самарского государственного университета, кандидат юридических наук.
Шейфер М.С., главный врач ГБУЗ «Самарская психиатрическая больница», кандидат медицинских наук.
Применение гражданско-правовых норм об ответственности лица, причинившего вред в состоянии, когда такое лицо не было способно понимать значение своих действий или руководить ими, порождает немало проблем, от решения которых зависит, в частности, реализация принципа возмещения вреда в полном объеме потерпевшему лицу (ч. 1 ст. 1064 ГК РФ). Одной из актуальных проблем является вопрос о пределах и основаниях ответственности лиц, бездействие которых сделало возможным причинение вреда потерпевшему.
В соответствии с ч. 3 ст. 1078 Гражданского кодекса Российской Федерации, «если вред причинен лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обязанность возместить вред может быть возложена судом на проживающих совместно с этим лицом его трудоспособных супруга, родителей, совершеннолетних детей, которые знали о психическом расстройстве причинителя вреда, но не ставили вопрос о признании его недееспособным».
Булаевский Б.А. Ответственность за вред, причиненный гражданином, не способным понимать значения своих действий.
Буденко К., Дерюга Н. О нравственном аспекте некоторых норм ГК РФ // Российская юстиция. 1996. N 10. С. 23.
В качестве условий применения рассматриваемой нормы можно было бы выделить ряд объективных и субъективных обстоятельств, установление которых позволяло бы суду возлагать ответственность на лиц, проживающих совместно с причинителем вреда. Данные факты входят в предмет доказывания при рассмотрении исков о возмещении вреда лицами, проживающими совместно с причинителем вреда. К ним относятся:
1) факт причинения вреда;
3) причинно-следственная связь между фактом причинения вреда и психическим состоянием субъекта. В литературе подчеркивается, что возложение на указанных лиц обязанности по возмещению вреда должно иметь место лишь тогда, когда действия правонарушителя были причинно обусловлены его состоянием ;
5) противоправное бездействие, выразившееся в непостановке вопроса о признании лица недееспособным.
Гражданское право. Том II. Полутом 2 / Под ред. доктора юрид. наук, проф. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 2005. С. 412.
Гражданское право: Учебник. Том II / Под ред. О.Н. Садикова. М.: Контракт, ИНФРА-М, 2007.
Общим стандартом для определения виновности лица в обязательственных правоотношениях является правило, в соответствии с которым «лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства» (абз. 2 ч. 1 ст. 401 ГК РФ). Проецируя приведенный подход на сферу внедоговорных отношений, связанных с возмещением вреда, можно отметить, что критерием для определения оснований ответственности членов семьи лица является выяснение вопроса о том, проявили ли они необходимую в условиях проживания с лицом, страдающим психическим расстройством, степень заботливости и осмотрительности, которую требовали от них сложившиеся обстоятельства. Например, если раньше уже имели место факты причинения вреда таким лицом, применения принудительных мер медицинского характера, однако члены семьи лица не инициировали процедур по признанию лица недееспособным, то можно констатировать отсутствие с их стороны той степени заботливости и осмотрительности, которых требовала от них сложившаяся обстановка. В случае если заболевание проявило себя неожиданно, при отсутствии каких-либо предшествующих фактов, дающих основание предвидеть возможность причинения вреда, вина совместно проживающих лиц отсутствует.
Признавая целесообразность идеи возложения ответственности на лиц, не привлекших внимания соответствующих органов к опасному состоянию члена своей семьи и тем самым косвенно способствовавших причинению вреда таким лицом, все же заметим, что реализация данной идеи в законе оказалась непоследовательной. Уязвимость рассматриваемых нормативных предписаний сводится к следующим моментам.
1. Отсутствие нормативно закрепленной обязанности лиц, совместно проживающих с причинителем вреда, обращаться в суд или иные органы с заявлением о признании лица недееспособным. Как известно, любая юридическая ответственность может позиционироваться только за счет существования определенно выраженной в законодательстве юридической обязанности, которая была не исполнена субъектом обязанности либо исполнена ненадлежащим образом.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: В 3 т. Т. 2: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. Институт государства и права РАН. М.: Юрайт-Издат, 2004. С. 961.
Нечеткость юридической обязанности «поставить вопрос о признании гражданина недееспособным» приводит к тому, что адресаты данной обязанности, т.е. совместно проживающие лица, оказываются «заложниками» ситуации, при которой их бездействие может повлечь взыскание с них сумм причиненного лицом вреда, а активность в инициировании процедуры признания недееспособным путем направления в суд соответствующего заявления может обусловить подозрения в недобросовестности и взыскание судебных расходов как с лиц, злоупотребивших правом на обращение в суд с целью заведомо необоснованного ограничения или лишения дееспособности гражданина (ч. 2 ст. 284 ГПК).
Нормативное предписание ч. 3 ст. 1078 ГК можно рассматривать в трех аспектах:
а) проявление предусмотренных законом случаев ответственности без вины. В настоящий момент предписание ч. 3 ст. 1078 ГК можно рассматривать как частный случай общего предписания абз. 2 ч. 1 ст. 1064 ГК, в соответствии с которым «законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда», а также ч. 2 ст. 1064 ГК, согласно которой «законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда». Речь в данном случае идет об объективном вменении, т.е. об ответственности, наступающей без вины причинителя вреда. Хотя гражданское законодательство и допускает возможность наступления такого рода ответственности, в целом следует признать, что она является скорее исключением из общего правила о привлечении к ответственности только при наличии вины;
б) можно предположить, что ответственность членов семьи лица, причинившего вред, является особой разновидностью проявления причинно-следственной связи между бездействием лиц и фактом причинения вреда. Бездействие членов семьи лица, страдающего психическим расстройством, является скорее случайным звеном в цепи юридических фактов, связывающих заболевание субъекта с причиненным им вредом. Нельзя утверждать, что инициирование ими процедур по признанию лица недееспособным предотвратило бы причиненный вред, поскольку недееспособность как юридическая категория никоим образом не в состоянии связать поведение субъекта (если она не сопряжена с помещением лица в психиатрический стационар и лечением больного). Ее основное предназначение состоит в упорядочении и придании определенности отношениям, в которых участвует недееспособный субъект. Следовательно, вредоносный результат может наступить равным образом как при активном, так и при пассивном поведении членов семьи лица. Меньшая вероятность наступления негативного результата в случае действий субъектов в направлении признания лица недееспособным является предположением, которое еще не дает оснований говорить о бездействии лиц как обязательном условии, находящемся в причинно-следственной связи с фактом причинения вреда;
в) установление ответственности в ч. 3 ст. 1078 ГК может быть расценено как проявление презумпции, базирующейся на предположении, что «скорее всего, вред не был бы причинен, если бы совместно проживающие с лицом, страдающим расстройством, члены семьи потребовали признания его недееспособным, что вверило бы им как опекунам личный и юридический контроль над поведением недееспособного».
Однако из буквального текста закона не следует, что законодатель признает за рассматриваемой нормой значение презумпции, так как ч. 3 ст. 1078 ГК не дает возможности членам семьи доказывать, что вред причинен не по их вине, подобно тому как это делают ч. 1 ст. 1073 и ч. 1 ст. 1076 ГК РФ, устанавливающие соответственно, что за вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним), или недееспособным, отвечают его родители (усыновители) или опекун (организация, обязанная осуществлять надзор за недееспособным), если не докажут, что вред возник не по их вине.
Ответственность членов семьи наступает безусловно (если не считать указания на право, но не обязанность суда применить меры ответственности), сразу после установления факта того, что гражданин, причинивший вред, не мог понимать значения своих действий и руководить ими и что с их стороны не был своевременно поставлен вопрос о признании его недееспособным.
Таким образом, до изменения соответствующих правовых норм возложение ответственности на членов семьи лица не имеет коррелятов в действующем законодательстве и основывается на не обеспеченном наличием юридической обязанности предписании закона.
Здесь и далее сведения о психических заболеваниях и поведенческих расстройствах взяты из: Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Классификация психических и поведенческих расстройств. Клиническое описание и указания по диагностике. СПб.: Оверлайд, 1994.
По всей видимости, требуется конкретизация момента, когда обязанность по обращению считается исполненной; расширение круга вопросов, обращение по которым свидетельствовало бы об исполнении обязанности постановки вопроса о недееспособности, а также расширение круга органов, после обращения в которые члены семьи переставали быть субъектами ответственности по ч. 3 ст. 1078 ГК. К числу таких органов должен быть отнесен не только суд, который наделен исключительным правом принятия решений о признании лица недееспособным, но и субъекты, которым в соответствии с ч. 2 ст. 281 ГПК принадлежит право постановки данного вопроса перед судом.
4. Сложности доказывания обстоятельств, относящихся к знанию лица о психическом заболевании причинителя вреда. Одну из наиболее серьезных правоприменительных проблем образует доказывание фактов знания, которые относятся к внутренней сфере лица и объективируемы лишь в его поведенческих актах.
С учетом высказанных замечаний окончательно редакция нормы ч. 3 ст. 1078 ГК РФ могла бы выглядеть следующим образом:
«3. Если вред причинен лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обязанность возместить вред может быть возложена судом на проживающих совместно с этим лицом его трудоспособных супруга, родителей, совершеннолетних детей, которые знали о психическом расстройстве причинителя вреда (в частности, в связи с ранее имевшими место фактами причинения вреда в болезненном состоянии; принудительного помещения в психиатрический стационар в недобровольном порядке; признания его невменяемым в ходе производства по уголовному делу; применения к нему медицинских мер принудительного характера; наличия инвалидности в связи с психическим заболеванием и другими обстоятельствами, с очевидностью свидетельствующими о наличии психического расстройства), но не ставили вопрос о признании его недееспособным.
Ответственность, предусмотренная частью 3 настоящей статьи, не наступает в случае, когда кто-либо из членов семьи лица до причинения вреда лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обратился в суд, органы опеки и попечительства, психиатрическое или психоневрологическое учреждение соответственно с заявлением о признании гражданина недееспособным, о необходимости принятия предусмотренных законом мер или с заявлением о психиатрическом освидетельствовании лица».
Таким образом, анализируемое нормативное указание ч. 3 ст. 1078 ГК РФ в настоящий момент не содержит четких условий наступления ответственности лиц, проживающих совместно с причинителем вреда, что обусловливает необходимость конкретизации оснований применения норм об ответственности, которые могли бы придать жизнеспособность данным положениям, тем более что они, как было доказано авторами, содержат необходимый потенциал для своего совершенствования.