какое слово ввел в русский язык достоевский
Русские слова, придуманные Ломоносовым, Достоевским, Маяковским…
Лексика любого языка непрерывно развивается: постоянно пополняется, обогащается и обновляется новыми словами, так называемыми неологизмами. Сразу же дадим определение этому термину.
Слова и словосочетания, созданные для обозначения новых явлений действительности, новых предметов или понятий, называются неологизмами.
Не исключение и русский язык. Он научился приспосабливаться и адаптироваться ко всему новому, что создается в обществе, в государстве и в ее сферах деятельности.
Так, в 60-е годы в связи с развитием космонавтики появилось много новых слов, связанных с космосом: космонавт, космодром, ракетодром, луноход. Появление радио привело к возникновению таких слов, как: радиоприёмник, радиопомеха, радировать, а развитие атомной энергии принесло с собой новые термины: атомоход, дезактивация, дозиметр. Конечно, в настоящее время все эти слова уже нельзя отнести к неологизмам, поскольку они давно вошли в активный словарный запас русского языка. Однако, не всегда жизнь неологизмов оказывается столь длительной, поскольку многие со временем уходят из языка вместе с явлением, которое они обозначали («нэп» — новая экономическая политика, «чекист» от «ЧК» — Чрезвычайная комиссия и т.д).
Из общей массы новых слов можно выделить не только новозаимствованные или новообразованные слова, а еще и авторские неологизмы, рожденные как правило известными людьми. Все они очень быстро приживаются и становятся частью лексики. Об авторских неологизмах сегодня и поговорим. Это очень интересно — знать кем были придуманы те или иные слова в русском языке.
Слова, придуманные Н.М. Карамзиным
Портрет Н.М. Карамзина,
Художник: Алексей Гаврилович Венецианов
Историк, публицист, прозаик, поэт и статский советник Николай Карамзин, ведший свою деятельность на рубеже XVIII-XIX веков, сосредоточил свои усилия на гуманитарных науках. Он исследовал возможности русского языка, его выразительность. Великий реформатор обогатил нашу лексику замечательными словами-кальками, аналогов которым ранее в нашей стране не существовало, а теперь кажется, что они были всегда: «впечатление», «влияние», «трогательный», «занимательный», «моральный», «эстетический», «сосредоточить», «промышленность», «эпоха», «сцена», «гармония», «катастрофа», «будущность». Крайне впечатляющий набор, не правда ли.
Интересно появление слова «промышленность» — представляет собой образование от причастия промышленный (т. е. добытый, полученный каким-нибудь промыслом).
Литературная традиция связывает изобретение слова промышленность с именем Н. М. Карамзина. Это представление прочно держалось и в литературном сознании XIX в. Так, у Гончарова в «Литературном вечере» есть рассуждение: «…обогащение языка производится писателями с весом. Например, вот Николай Михайлович Карамзин ввел слово промышленность, его все и приняли». Слово сегодня стало настолько общеупотребительным, что уже не может считаться авторским неологизмом, однако автор все же есть. Интересно другое: кто придумал слово «промысел» — основу выведенной из него «промышленности» Карамзина. Известно только, что термин «промысел» тесно связан с термином «ремесло», но в отличие от ремесла, промысел бывает связан с добыванием чего-либо… С появлением в каком-либо ремесле всё большего количества сложных и энергоёмких машин и механизмов, и, особенно, с привлечением достижений науки, промысел перерастал в промышленность… Но как пришло слово промысел в русский язык, мне не совсем ясно. Может заимствованно.
Слова, придуманные М.В. Ломоносовым
М.В.Ломоносов
Михаил Васильевич Ломоносов был не столько поэтом или писателем, сколько ученым-энциклопедистом, который вывел на новый уровень целый ряд наук в нашей стране. Физика, химия, геология, астрономия, инженерное дело, и отдельный вклад в русский язык и литературу. Фактически именно им была заложена основа того языка, на котором сейчас говорим мы с вами. Поэтому неудивительно, что благодаря Ломоносову мы используем самые разнообразные околонаучные термины. «Градусник», «преломление», «равновесие», «диаметр», «горизонт», «кислота», «вещество» и даже «квадрат» и «минус» были введены в русский язык Михаилом Васильевичем. Кто бы мог подумать.
При переводе на русский язык курса экспериментальной физики Христиана Вольфа (первого учебника на русском), Ломоносов вводит в русский язык новые слова. В предисловии к учебнику Ломоносов написал:
«Сверх сего принужден я был искать слов для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые хотя сперва покажутся несколько странны, однако надеюсь, что они со временем чрез употребление знакомее будут».
Ломоносов с большим тактом и тонким ощущением русского языка умело находил среди самых простых и обыденных слов такие, которые оказались вполне пригодными для выражения научных понятий. Такие слова, как опыт, предмет, кислота, движение, наблюдение, явление, частицы, легко и свободно вошли с помощью Ломоносова в научный язык.
Он старался заменить иноязычные термины наиболее точными русскими аналогами (лат. tubus opticus — рус. зрительная груба), вплоть до терминализации диалектных форм (луда — подводный камень). Но обязательный перевод специальных терминов на русский язык не был для Ломоносова самоцелью. Без перевода оставались слова и сочетания, к которым невозможно было подыскать равнозначное русское слово, а также термины, уже получившие к тому времени широкое распространение во многих языках мира. Некоторые предложенные им обозначения хотя и не привились или были вытеснены другими, все же свидетельствуют о напряженности его поисков, большом творческом процессе. «Отличавший», «отонченный», «оредевший воздух» — ищет Ломоносов русское слово для того понятия, которое мы сейчас называем — «разреженный воздух», «окружное течение крови» (циркуляция), «безвоздушное место» (вакуум), «густой свет» (интенсивный), «управительная сила магнита», «зыблющееся движение» (волновое), «коловратное движение» (вращательное), «завостроватая фигура» (конусообразная) и многое другое. В тех же случаях, когда иностранные слова прочно вошли в научный обиход или ввести их представлялось почему-либо необходимым, Ломоносов старался придать им наиболее простую и свойственную русскому языку форму.
Слова, придуманные Ф.М.Достоевским
jГоворят, что Федор Михайлович Достоевский, тоже бывший не прочь поиграть со словообразованием и неологизмами, очень гордился словом «стушеваться», которое придумал сам. Слово получило серьезное распространение еще при жизни писателя, как и глагол «лимонничать». А слова «шлепохвостница», «окраинец», «слепондас» и «всечеловеки» не прижились.
Слово это — из повести «Двойник». Образовано оно от слова «тушевать» — накладывать тени на чертеже, делая незаметным переход от линии к линии, от плоскости к плоскости. Достоевский это хорошо умел — он ведь учился черчению в Петербургском Главном инженерном училище. А глагол «стушеваться», придуманный им и вошедший в широкое употребление, стал означать «незаметно исчезнуть, удалиться». Потом прибавилось еще одно значение: «оробеть, смутиться». О возможности такого употребления слова автор даже не подозревал.
Слова, придуманные В. Хлебниковым
Один из основоположников русского футуризма Велимир Хлебников очень любил заниматься словотворчеством. Не все из того, что он придумывал, прижилось (и очень хорошо — слова «крылышкуя» и «лебедиво» своеобразны, мягко говоря), но то, что вошло в лексикон каждого русскоговорящего человека, тоже в его словотворчестве встречалось. Например, слова «летчик» и «изнеможденный».
Писатель Иван Панаев придумал…
Слово «Хлыщ», обозначающее франтоватого и легкомысленного молодого человека, ввел в широкое обращение писатель Иван Панаев, опубликовавший целую серию очерков о хлыщах. Но придумал его не он, оно пришло из народной среды, но употреблялось очень узко. Как, впрочем, и сейчас. А жаль, хорошее слово, к некоторым людям подходящее.
Что же придумал Михаил Салтыков-Щедрин?
Салтыков-Щедрин был не только великолепным сатириком, но и вице-губернатором. Как получалось у него сочетать остро-социальные выступления с политической деятельностью на территории Российской Империи — вопрос отдельный. Главное для нас сейчас то, что в рамках своих сатирических текстов Михаил Евграфович придумал несколько слов, которые уже 150 лет отражают российскую действительность — «головотяпство» и «благоглупость», например.
Поэт Серебряного века Игорь Северянин предпочитал в своей лирике эстетику и романтику, был весь утончен и лиричен, однако же в процессе «игры» в эгофутуризм и романтический идеализм он ввел в обиход два слова, которые никак не вяжутся ни с тем, ни с другим. Аэропланы с его легкой руки стали называть «самолетами», а бесталанных людей — «бездарями».
10 самых экстравагантных плодов словотворчества В. Маяковского.
В. Маяковский
Мастер-выдумщик, словотворец и сочинитель Маяковский! Для него — придумать новое словцо было, кажется пустяковым делом, и в этом «ремесле» он был ослепителен, и, кажется, что ему просто не было равныхравных ему нет.
«Голоштанный» — такую характеристику наряду с «голодным» получил в поэме «Владимир Ильич Ленин» народ, которому предстояло сделать выбор между Советами и буржуем. За «Дрыгоножество» получает дом фаворитка Николая II балерина Кшесинская — в той же поэме о вожде мирового пролетариата. «Сердцелюдый» — так называет поэт подобие человека, говоря о возможных жителях Красной планеты в другой поэме «Про это» («Если Марс, и на нём хоть один сердцелюдый, то и он сейчас скрипит про то ж»). «Испавлиниться» в каждом окошке должны были цветы в строках трагедии «Владимир Маяковский». «Молоткастым» и «серпастым» паспортом, извлечённым из широких штанин, гордился на зависть миру поэт в знаменитых стихах об этом документе. Эпитет «задолицая» применил Маяковский в «Ленине»: «Вокруг, с лицом, что равно годится быть и лицом и ягодицей, задолицая полиция». «Мясомясой» и «быкомордой» оравой называл поэт толпу в ранних стихотворениях. Венец всего — «верблюдокорабледраконьи» эскадры в «Пятом Интернационале».
«Инопланетянин» Александр Казанцев
Александр Петрович Казанцев
Слово «инопланетянин» было придумано советским писателем-фантастом Александром Казанцевым, автором знаменитого научно-фантастического романа «Планета бурь». До него гипотетических жителей других планет называли инопланетчиками.
По книге «Планета бурь» в 1961 году в СССР был снят художественный фильм. Использованные в нем спецэффекты поражали зрителей того времени не меньше, чем сегодняшних поражают спецэффекты «Аватара». Фильм был закуплен 28 странами, среди которых, конечно же, были и США.
И что же сделали американцы? Они беззастенчиво перемонтировали «Планету бурь», изменили сюжет, досняли эпизоды с участием американских звезд и выпустили в прокат под названием «Путешествие на доисторическую планету». При этом в титрах нигде не было указано, что это советская картина, и играют в ней советские актеры, такие, в частности, как Георгий Жжёнов. Как говорится в одном известном анекдоте: «И эти люди запрещают мне пальцем в носу ковыряться…»
Василий Тредиаковский и «искусство»
Василий Тредиаковский
Из романа «Езда в остров Любви» (1730)
Если бы не Тредиаковский, мы бы и сегодня вместо прекраснейшего, уходящего в Древнюю Русь слова «искусство» (на старо-славянском слово «искоусъ» означало опыт) говорили бы тупо-дробильное европейско-американское слово «арт». Впрочем, уже и так говорим.
Но вернемся к нашему словарю. С именем Василия Кирилловича Тредиаковского ученого и поэта XVIII века, связано большое количество новых слов русского языка. Благодаря ему, стали общеупотребительными такие слова как: общество, достоверный, вероятный, беспристрастность, благодарность, злобность, почтительность, неосмотрительность, дальновидность и даже гласность. А в поэзию он ввел понятия ямба и хорея. Помните у Пушкина об Онегине: «Не мог он ямба от хорея, как мы ни бились, отличить».
«Интеллигент» Петра Боборыкина
Боборыкин Петр Дмитриевич
Слово происходит от латинского Intelligens – «понимающий». В русский язык его ввел писатель и журналист Петр Боборыкин в начале 1860-х годов. Боборыкин определял интеллигенцию как «совокупность представителей высокой умственной и этической культуры, а не просто работников умственного труда». Из русского языка слово «интеллигенция» перешло во множество европейских, и считается на Западе чисто русским явлением.
В современном русском языке это, пожалуй, единственное слово, по правильному написанию которого можно определить культурный статус пишущего.
А какие русские слова, придуманные реальными людьми знаете вы? Оставляйте комментарии под постом.
Какое новое слово введено в русский язык Фёдором Достоевским?
По словам самого Федора Михайловича, никакого слова он не придумывал. Это слово появилось в стенах Главного инженерного училища в классе, в котором он был. После окончания Училища Достоевский забыл о «изобретении» одноклассников и лишь спустя 3 года вспомнил о нем и просто ввел известное ему слово в свое литературное произведение «Двойник», 1846 г.
Это слово – СТУШЕВАТЬСЯ. По комментариям самого Достоевского, это слово, глагол «стушеваться» означает уйти, но не громко, со скандалом, а плавно, деликатно. Как сходит на нет тень на затушеванной полосе рисунка. Где наблюдается постепенное исчезновение затушеванного тона – от темного, далее, серого, и наконец, белого.
Достоевский очень гордился тем, что слова прижилось и сильно распространилось,
стало часто употребимым в обиходе.
Прочитать о детстве писателя можно в двутомнике «Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников», там в первом томе есть воспоминания его младшего брата Андрея, а также его товарищей по училищу. Кроме того, о детстве Ф.М. рассказывается в книге Игоря Волгина «Родиться в России».
Но вообще первый приступ эпилепсии у Достоевского случился во время ссылки, то есть уже во взрослом возрасте, лет в тридцать с чем-то. Скорее всего, причиной эпилепсии стало сильнейшее эмоциональное потрясение, вызванное казнью, точнее говоря, инсценировкой казни.
Всемирно известный роман Ф.М.Достоевского «Идиот» был написан автором в 1867 году за границей. Основной мыслью произведения стала идея писателя изобразить идеального человека, его возможность уживаться в современном мире. Достоевский создал такой персонаж и наделил его самыми лучшими качествами, которые можно встретить.
Князь Мышкин обладает глубокой проницательностью, он относится к окружающим людям с детской непосредственностью и доверчивостью, порой он даже наивен. Вопрос, кто послужил прототипом князя Мышкина до сих пор вызывает споры. Есть предположения, что образ князя Мышкина носит автобиографических характер. Очень много своего автор передал ему в этом произведении – свою болезнь, лечение за границей, ожидания, пережитые в ожидании смерти и свой собственный символ веры. Мышкин, как и сам писатель – сын дворянина и дочери московского купца. Поэтому образ Мышкина можно рассматривать в автобиографическом контексте. Кроме автобиографических фактов, объединяющих Мышкина и Достоевского, литературоведы выделили еще группу лиц, которых можно отнести к прототипам князя Мышкина: князь В.Ф. Одоевский, поэт Н.П. Огарев, племянник писателя Л.П. Карепин и еще один прототип – издатель детского журнала «Библиотека для воспитания» Д.А.Валуев. Со всеми этими прототипами князя Мышкина роднят различные характеристики: возраст, образование, воспитание, внешнее сходство, а также биографические, психологические особенности.
Такое большое количество прототипов предопределено тем, что образ князя Мышкина является очень сложным, и для его создания автору понадобилось большое количество прообразов.
В романе князь Мышкин наделен чертами легендарного Христа, придающего образу «положительно прекрасные» качества – отсутствие гордыни, эгоизма, сострадании. У него в романе «бесконечно прекрасное лицо». Эти и другие намеки и доказательства служа в пользу утверждения, что Иисус Христос послужил в качестве евангельского прототипа главного героя.
Сайт Михаила Кожаева
Одна жизнь — тысяча возможностей
Игра русских слов: продолжение
Достоевский – мастер слова. Его талант заключается не только в умении поразительно точно облекать мысли и переживания в предложения, но и в самом феномене игры слов. В том аспекте изящной словесности, когда созидается новая форма, наполняемая привычным содержанием, для которого в нашем привычном языке ещё не было такого слова. Да, Достоевский, кроме всего прочего, ещё и мастер неологизмов.
Широко известны его усилия, как бы сейчас сказали, по «раскручиванию» глагола «стушеваться». Фёдор Михайлович был горд своим изобретением, и оно кочевало из одного его произведения в другое. Интересно, как встречали его новое слово современники? Лично я, например, очень горд собственным неологизмом «охозня», но такое ощущение, что, кроме меня, никто так не выражается. Что же касается Достоевского, то «стушеваться» не единственная его филологическая инновация.
«Знаю, что вы, может быть, на меня за это рассердитесь, закричите, ногами затопаете: «Говорите, дескать, про себя одного и про ваши мизеры в подполье, а не смейте говорить: «все мы». Позвольте, господа, ведь не оправдываюсь же я этим всемством» (2, 503 – 504). В словообразовательном плане достоевское «всемство» создано по образцу «земства», но в указанном контексте несёт, на мой взгляд, также и юмористический оттенок. Как бы то ни было, писатель умеет проявлять гибкость в обращении с русским языком, раскрывая все его грани по возможности более полно, так сказать, во всём его ароматном разнообразии.
В то же время Достоевский использует такие обороты, которые сегодня покажутся несколько несуразными. Все мы знаем, что «отлично», если это наречие, выражает превосходную степень, пять баллов. Или сто баллов, в зависимости от стадии образования. Но в любом случае «отлично» сегодня весьма редко используется в изначальном смысле: отличать одного от другого, отличаться. «Новое показание отлично от предыдущего», – в этом ключе невольно приходится осознавать, что «отлично» – часть составного сказуемого. Фёдор Михайлович новых веяний в русском языке, конечно, не застал, поэтому с лёгким сердцем ставит рядом слова «отлично хорошо» (9, 345).
Без запятых. Не «отлично, хорошо», как мы часто выражаем согласие в телефонном разговоре, спустя запятую понижая степень удовлетворённости с пяти до четырёх баллов. Нет, Достоевский имеет в виду, что понимать можно действительно хорошо, в отличие от тех моментов, когда человеку лишь кажется, что он понимает.
Употреблённое в прошедшем времени «сейчас» само приобрело оттенок прошлого, в значении «тотчас», «сразу же», что в английском соответствовало бы past perfect continuous. В «Идиоте» Достоевский и вовсе использовал глагол «позабывал», который в точности соответствует данному варианту прошедшего времени, но в современном русском языке отсутствует: «Так как он часто сбивался с одного на другое и позабывал, о чём начинал говорить, то князь затих, чтобы дать ему высказаться» (7, 221).
Для Фёдора Михайловича вообще близко употребление «сейчас» в значении «сей час», то есть тотчас, именно в тот момент, когда происходило действие. Поэтому у Достоевского можно встретить прилагательное «сейчашний» в значении «тогдашний». Сравните, например, с эпизодом из тех же «Братьев Карамазовых»: «Грушенька подняла с подушки голову и поглядела на Алёшу с умилённою улыбкой, засиявшею на её как-то вдруг распухшем от сейчашних слёз лице» (11, 419). В данном случае наблюдается живая преемственность нашего современного языка с языком Достоевского, а его в свою очередь – с исходным старославянским.
С последним, кстати, классика сближает употребление непривычных «сейчашнему» уху предлогов и падежей в тех случаях, когда мы используем совсем другие. В частности, мы говорим «наблюдать за кем-то», герои Достоевского «над собой наблюдали» (5, 216). Мы говорим, «страдать по кому-то» (по нам), у Фёдора Михайловича мы слышим «страдая по нас» (5, 232). Последняя форма, впрочем, была общепринятой в XIX веке, её часто можно встретить у Толстого. Или связка «трепетать от чего-то», в которой у Достоевского отсутствует предлог: «Всё, чего трепетало семейство, уступая этому графу Аглаю, всё уже осуществилось в полгода» (7, 312). Не «от чего трепетало», а просто: «чего трепетало».
Но встречаются и ошеломляющие обороты, заставляющие осознать, насколько по-другому мыслили на нашем родном языке полтора века назад. Раскольников представляет маме Соню: «Это Софья Семёновна Мармеладова, дочь того самого несчастного господина Мармеладова, которого вчера в моих глазах раздавили лошади» (5, 230). Не на, а в моих глазах – согласитесь, это придаёт ужасающий оттенок высказыванию. Но заодно и подчёркивает тот аспект, что свершившее не было простым наблюдением, но оказалось пережито в сознании свидетеля.
Впрочем, может статься, что это лишь домыслы читателя, склонного к фантазёрству, на самом же деле просто сменилась форма устойчивого выражения. Просто раньше говорили несколько иначе, чем теперь. Как, например, в выражении «отдалить минуту», которое у Достоевского звучит иначе: «Князь точно обрадовался, что пришлось положить назад в карман письма и удалить минуту» (7, 128). Лично мне представляется геометрическая проекция, в которой «отдаляют» рукой на небольшое расстояние, а «удаляют» – силой мысли на тысячи шагов.
Или, на той же странице: «Вера, простодушная и нецеремонная» (7, 128). Мы бы сегодня сказали «бесцеремонная», но в этом случае отчётлива слышна нота пренебрежения, даже наглости, в то время как у Достоевского «нецеремонность» сродни душевной простоте и отсутствию всякого лукавства.
В «Идиоте», как и в «Преступлении и наказании» чрезвычайно много интересных речевых оборотов. Сосредоточивая внимание к словам князя Мышкина, в одном из эпизодов «Лебедев наострил глаза и уши» (7, 139). Сегодня мы употребляем это выражение даже в более просторечной форме – «навострить уши», то есть прислушаться с любопытством. Есть ещё вариант «навострить лыжи» – приготовиться убежать, незаметно скрыться. Но у Достоевского «наострить глаза и уши» как нельзя лучше подчёркивает концентрацию слушателя. Лебедев как бы увеличил зум своего восприятия, чтобы внимательно выслушать князя и уловить все детали. Так заостряет художник карандаш, чтобы запечатлеть все детали.
Далее, у Достоевского можно встретить следующие непривычные выражения:
— меня руководить (7, 118) (а не мною, как бы мы сказали сейчас)
— намекать то же самое (7, 140) (а не на то же самое)
— запрошлую ночь (7, 276) (а не прошлую)
— наклонен был к мысли (8, 17) (а не склонен)
— к завтраму (8, 72) (а не к завтрашнему дню или просто: к завтра)
— напоследях (7, 147) (а не напоследок)
И пускай заключительное слово, «напоследях», вложено в уста Рогожина, а мы знаем, что Фёдор Михайлович знал и любил использовать в своих произведениях просторечные выражения и диалектизмы, – тем не менее иногда заводит в тупик та частота, с какой у классика встречаются непривычные высказывания.
У Достоевского встречается целая кавалькада написаний, не соответствующих современным нормам языка. Но в том их и прелесть, что, находясь в едином языковом поле, мы можем подсмотреть, как было принято писать в XIX веке. Читая классиков, мы получаем возможность «лишний» раз обозреть живое и беспрерывное развитие языка, изменение его стилистических, орфографических, пунктуационных и даже графических правил. Так, Достоевский пишет «повидимому» (7, 240), «попрежнему» (7, 251), в то время как сегодня принято дефисное написание этих наречий: по-видимому, по-прежнему. Достоевский пишет «однакоже» (7, 261), но сегодня два противительных союза разделяются пробелом: однако же.
У Фёдора Михайловича можно также встретить выражения «об труде» (7, 265), «относились об них» (7, 228), хотя сегодня предлог «об» употребляется в тех случаях, когда после него следует слово, начинающееся с гласной: «об Архангельске», «об этой истории». Причём обратите внимание, что я привёл примеры из одного только «Идиота». А стилистические особенности письменной речи Достоевского менялись в течение десятилетий. Поэтому мы можем говорить о филологических трансформациях не только в сравнении с современными нормами, но и в рамках произведений классика разных периодов его творчества.
Приведённые выше наблюдения, разумеется, не носят никакого «нравоучительного» характера: вот, дескать, раньше классики выражались так, а сейчас следует иначе. Польза от найденных «противоречий» в данном случае видится одна – за буквами и вариантами их сложения увидеть нечто коренное, что характеризует язык как систему вербализации мышления. Так, в упомянутом словосочетании «относились об них» недостаточно просто разглядеть расхождения с современными нормами. Важно вчитаться глубже, «под кожу» слов.
«Епанчиных даже хвалили за это и относились об них, что они понимают своё место и люди с тактом» (7, 228). Опять же: сегодня мы бы сказали, например, «отзывались о них». Но «отзыв» может быть правдивым, а может – искажённым, превратным и т. д. В то время как в глаголе «относились» уже содержится главный смысл – реальное отношение людей к семейству. В этом плане язык Достоевского более правдивый, что ли. В нём максимально точно отображается связка смысла и слова, и это потрясающее преимущество речи полуторавековой давности.
В том же «Идиоте» невероятная отточенность слова проявляется на протяжении всего романа. «Евгений Павлович между тем пристально его наблюдал» (7, 274). В этой фразе обнаруживается скрытый врач или учёный: он не наблюдает за кем-то, за чьим-то поведением – он «пристально его наблюдал», всего целиком. Напрашивается выражение «вёл пациента» или совсем из профессионального врачебного жаргона «пользовал его», в смысле – лечил. У Достоевского глагол «наблюдать» приближается по смысловому наполнению к «созерцать».
«Назавтра явился к князю и Келлер, повещённый о том, что он шафер» (7, 282). Сегодня мы бы сказали «извещённый», «известить кого-то». И в то же время в русском языке прижилась форма «повестка». Представьте, что спустя полтора века, в 2166 году, люди в значении извещения будут говорить «известка». А над нами будут удивляться: надо же, они говорили «повестка в суд» – какая нелепость! Но никаких нелепостей в языке быть не может: он либо весь чудесен, либо полностью нелеп. Хотя Гегель, с его диалектикой, возможно, объявил бы, что это одно и то же.
В качестве концовки главы приведу интересные наблюдения, напрямую не касающиеся языка Достоевского. В данном случае речь идёт об опечатках и ошибках в издании, по которому я читал произведения Фёдора Михайловича. Действие романа «Бесы» происходит в поместье Скворешники, но в одном месте Варвара Петровна решает дать особый праздник «в Сковорешниках» (8, 324). А немногим позже Степан Трофимович обращается к губернатору Лембке: «Я бы очень желал, чобы вы говорили со мной повежливее, ваше превосходительство» (8, 432). Да, вы не овиделись – именно «чобы».
Наконец, уже после прочтения всех крупных произведений Фёдора Михайловича, когда уже моя жена Катя заинтересовалась Достоевским, она как-то спросила: «А разве «состарился» пишется через «е»?». И показала мне страницу из «Вечного мужа», где Вельчанинов «состарелся скорее не количеством, а, так сказать, качеством лет» (12, 316). Понятно, что ошибки совершают все. И в этой связи на корректорах лежит огромная ответственность, ведь по книгам, прошедшим их контроль, изучают классиков целые поколения. Но, конечно, совсем другое дело, что сам Достоевский использовал язык максимально широко для создания наиболее впечатляющего полотна текста. Со своей же стороны могу опытным путём подтвердить то, что нам вбивали в головы со школьной скамьи, но это оказалось правдой: Достоевский – классик и мастер слова, игрок слова. И читать его, действительно, одно удовольствие!