какое небо перед грозой
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Метки
—Рубрики
—Фотоальбом
—Стена
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
ОПИСАНИЕ ГРОЗЫ И ТУМАНА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Г. КОЛЕСНИКОВА
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Г. КОЛЕСНИКОВА
ЯВЛЕНИЯ ПРИРОДЫ. ГРОЗА, МОЛНИЯ, ДОЖДЬ, ТУМАН
Описание грозы
Стремительно и напористо из-за горизонта надвинулась темная туча и как-то разом заволокла небо. Накрепко заточила яркое солнце в свою темницу. Стало хмуро. На какой-то миг все притихло, но только на миг.
Словно спохватившись, задул резкий холодный ветер и поднял на реке злые черные волны. Ослепительная молния вспорола небо. И сейчас же, резко и пугающе, как выстрел, прогремел гром. На Дон с неба обрушилась лавина дождя. Он хлестал по волнам толстыми плетями.
А волны, огрызаясь, били навстречу тугим дождевым нитям. И в борт теплохода волны колотили шумно и угрожающе.
Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за другой. Не утихая, гремела в тучах гулкая небесная канонада. И от этого блистания и грохотания трепетно сжималось сердце…
Гроза бушевала долго, по меньшей мере минут тридцать. И оборвалась она так же разом, как и началась. Тучи разбежались и исчезли за горизонтом.
Еще ярче засияло солнце, переливаясь мириадами радуг в каплях, повисших на листьях деревьев. Постепенно успокаиваясь, как после отбитой атаки, угомонился и рассвирепевший было Дон.
Колесников Г. Гроза // Тайны степного леса / Г. Колесников. Ростов н/Д, 1987. С. 330
Ночная гроза
Все мне кажется, что молния в ночную грозу пытается вырваться из какого то плена: вспорет черноту неба, обдаст землю могучей волной света, но небо мгновенно захлопывает створки, и молния яростно рычит где-то за непроницаемой стеной своей темницы, чтобы снова – пусть на миг только – но прорваться светом сквозь ненавистную тьму.
Колесников Г. Плененная молния // Тайны степного леса / Г. Колесников. Ростов н/Д, 1987. С. 338.
Перед дождем
Все стало ярко-серым. Полосы дождя где-то далеко от нас темнили небо под тучами. Серебристо-сизая тучка все-таки прикрывала солнце, а оно в отместку раскалило ее край, и он засверкал расплавленным серебром…
А над нашей головой замельтешили редкие капли. Вот-вот хлынет дождь при ярком солнце. Слепой дождь!
Колесников Г. Преддождье // Тайны степного леса / Г. Колесников. Ростов н/Д, 1987. С. 336.
Описание тумана
На стыке тепла и холода гремят поздние осенние грозы. А когда остаются еще жаркие дни и наступают уже студеные ночи, над Волгой и Доном поднимаются туманы…
На рассвете меня разбудила тишина. Машины теплохода остановились и замолчали. Я вышел на палубу. Все окрест было плотно окутано влажным и непроницаемо белым дымом тумана. Где-то совсем рядом смутно просматривались очертания какого-то судна. Как наш теплоход, оно стояло на якоре.
Что-то из старой сказки – тревожное и загадочное – заволокло душу. Поеживаясь от холода, я ждал на палубе появления солнца. Видимо, оно уже поднялось из-за горизонта. На востоке сквозь туман проступала еле различимая розоватость. Яснее стали очертания баржи рядом с нами. Это было самоходка – теперь она обозначилась совсем ясно. Туман исчезал как-то неприметно. Прояснились берега. Желтые березы на них. Впереди замаячили белые бакены. Как-то вдруг на небе вспыхнуло горячее солнце. Перед нами раскрылась тихая просторная река.
Послышалась команда, загремели цепи поднимаемого якоря.
Переждав туман, теплоход отправился в путь.
Колесников Г. Туман // Тайны степного леса / Г. Колесников. Ростов н/Д, 1987. С. 340.
Предчувствие грозы
Кандидат географических наук Марк Софер
Лето в разгаре! Недаром стык июля — августа называют «макушкой лета», с характерной для неё нестерпимой жарой, духотой, сильнейшими ливнями и пугающими грозами. Казалось бы — знакомая и привычная череда погодных явлений. Но каждый раз она приходит неожиданно и переживается так сильно, что надолго остаётся в памяти, часто до следующего сезона, а иногда — на всю жизнь. Кто из нас не встречался с летней грозой?!
Это грозное и эффектное явление природы во все времена оказывало огромное воздействие на психику человека, вызывало сильнейшие эмоции. Вспомним Уильяма Шекспира, когда доведённый до отчаяния король Лир в исступлении заклинает разбушевавшуюся стихию:
Дуй, ветер! Дуй, пока
не лопнут щёки!
Лей, дождь, как из ведра, и затопи
Верхушки флюгеров и колоколен!
Вы, стрелы молний, быстрые,
как мысль,
Деревья расщепляющие, жгите
Мою седую голову! Ты, гром,
В лепёшку сплюсни выпуклость
Вселенной
И в прах развей прообразы вещей
И семена людей неблагодарных!
Гроза и возмездие! Из тьмы веков тянется страх человека перед карающей силой небес. «Гроза нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали», — говорит один из персонажей драмы А. Н. Островского «Гроза». Слушая симфоническую поэму П. И. Чайковского «Буря», поневоле сжимаешься, будто физически ощущаешь свою беспомощность под ударами роковой стихии.
Но оставим в стороне эмоции и соответствующее настроение. Посмотрим внимательно (лучше из окна!), как гроза зарождается, развивается, заканчивается. Характерные этапы недолгой «жизни» этого впечатляющего природного явления приведены в книге Льва Васильевича Тарасова «Ветры и грозы в атмосфере Земли»*.
Первый этап — предгрозье. С утра жарко и душно, стоит полная тишина. «П?рит! Быть грозе», — уверенно предсказывают бывалые люди. На данном этапе происходит зарождение грозового облака. Оно хорошо описано в стихотворении В. С. Шефнера:
На кустиках нежных синеет черника,
Ни шороха ветра, ни птичьего крика.
Над гладкой рекой, над лесными
местами
Легла тишина голубыми пластами.
Шагаю — а зной над лесными холмами
Прозрачными к небу восходит
волнами,
И зреет зерно неминуемой бури
В дремучем покое, в недвижной лазури.
Второй этап — начальное развитие грозового облака. Воздух становится более влажным, в нём будто разливается слабый туман. В вышине возникает, растёт, постепенно темнеет кучево-дождевое облако, превращаясь в тучу. Увеличивающаяся туча закрывает солнце, и всё вокруг сразу становится мрачным, устрашающим. Возникает тёплый ветер, поднимающий вверх сухие листья. Замолкли птицы, и природа словно бы затаилась в ожидании. Этот этап очень точно передан в стихотворении И. С. Тургенева:
Уже давно вдали толпились тучи
Тяжёлые — росли, темнели грозно.
Вот сорвалась и двинулась громада.
Шумя, плывёт и солнце закрывает
Передовое облако; внезапный
Туман разлился в воздухе; кружатся
Сухие листья. птицы притаились.
Третий этап — зрелое грозовое облако. Сверху из облака устремляются к земле мощные потоки холодного воздуха:
Вдруг полнеба потемнело,
Тучи громовой громада
Сильным холодом дохнула.
Так говорится в эстонском эпосе «Калевипоэг». Потоки холодного воздуха ударяются о поверхность земли и порождают пылевые вихри. И тут же начинается сильный дождь, а иногда и град. Сверкают молнии, гремит гром. Продолжим цитировать стихотворение И. С. Тургенева:
Большие капли падают. и вдруг
Помчалась пыль столбами по дорогам;
Поднялся вихрь и по стенам и крышам
Ударил злобно; хлынули потоки
Дождя. Запрыгал угловатый град.
Крутятся, бьются, мечутся деревья,
Смешались тучи. молнья.
ждёшь удара.
Загрохотал и прокатился гром.
Сильнее дождь. Широкими струями,
Волнуясь, льёт и хлещет он — и ветер
С воды срывает брызги.
Четвёртый этап — разрушение грозового облака. Грозовое облако заметно уменьшилось, начало разрушаться. Дождь ослабел, ветер заметно стих. Ещё немного — и в просветах туч появляется солнце. Вся природа постепенно оживает. Остатки туч уходят вдаль. В воздухе необычная свежесть.
Нет сомнения, что именно этот последний этап жизни грозовых облаков издавна внушал оптимизм. Несмотря на извечный страх перед грозой, люди всегда понимали, что грозовая туча — не только концентрация зла и даже не обязательно зло. Это ещё и благодатный дождь, после которого наступает освежение тела и освобождение души. Отсюда радостные и светлые краски в стихах многих лирических поэтов.
Вспомните А. Н. Майкова:
Но прелесть есть и в шуме бури,
и в пляске ледяных градин!
И конечно, поэтический шедевр Ф. И. Тютчева:
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
Обратите внимание на «лёгкость» майской грозы. В этот период земля не настолько прогревается, чтобы над ней образовывались мощные грозовые облака. Грозы в июле—августе намного «тяжелее», массивнее, продолжительнее.
Но почему возникают мощные восходящие потоки воздуха, забрасывающие влагу на почти стратосферную высоту? Или, наоборот, почему вдруг из грозового облака веет леденящим холодом, заставляющим на время забыть о жарком летнем дне?
Чтобы ответить на эти вопросы, недостаточно быть наблюдательным человеком. Необходимы знания законов термодинамики. Несмотря на это пугающее многих слово, суть явления доступна пониманию даже школьников.
Многие, наверное, замечали, как в жаркий летний день воздух как будто «дрожит», иногда даже без бинокля видно, как поднимаются от земли его нагретые потоки. Поскольку температура воздуха с высотой понижается, то на высоте нескольких километров тёплый воздух охлаждается настолько, что происходит конденсация водяных паров, поднявшихся вместе с ним. Эта высота и есть нижняя граница облака или тучи. Со школьной скамьи известно, что конденсация идёт с выделением теплоты парообразования, поэтому облако оказывается «теплее», чем окружающий его воздух. Это способствует дальнейшему развитию восходящих потоков, а следовательно, и вертикальному развитию облака. Кому не знаком вид громоздящихся облачных башен?
Туча отличается от облака тем, что имеет более мощную подпитку теплом и влагой снизу. Конденсация паров идёт более интенсивно, а потому восходящие потоки в туче оказываются более мощными и высота её в несколько раз превышает высоту обычного кучевого облака. На этой почти «поднебесной» высоте 15—18 км формируются не только крупные капли будущего ливня, но и ледяные кристаллы будущего града.
Удивительный природный спектакль разыгрывается на наших глазах по всем драматургическим канонам: завязка, кульминация, развязка. И хотя сценарий традиционен, а продолжительность почти стандартна — в пределах двух-трёх часов, каждый спектакль оказывается неповторим.
Комментарии к статье
* Тарасов Л. В. Ветры и грозы в атмосфере Земли. — Долгопрудный: ИД «Интеллект», 2011.
Описание дождя из разных книг
Из Этюдов о природе
Из работы «Милетские постулаты»
Я всегда считал дождь Великим явлением, любил и поклонялся ему. Любил любой дождь.
Воздух пресыщался запахом противостояния земли и неба, невидимая даль была рядом, все было рядом: и звуки, и тишина, и память, и действительность.
Дождь соединял.
Да, конечно, прежде всего он наполнял жизнью, наполнял новым напряжением, он поддерживал прежде всего — жизнь.
. пасмурное время с редким дождем словно растворяло и твое осознание; твое я становилось устремленным от всей местности, от всего пространства: это было странное состояние, но и был ты свободен, ты жил, пусть минуты, как бы одновременно всем, что отражало твое беззащитное и уязвимое сознание. А сознание (как всегда!) — вопреки всем измерениям и традициям, на этот раз «находило» резонанс в природе.
Летний ливень, короткий, с громом и молнией, в окружении тепла и шума, сам был ожидаем — и природой всей и тобой. Слепая ненасытная стихия врывалась в течение дня, увлекала в новую борьбу, и, обессиленная, исчезала. И стеной стояла, закрыв полнеба, уже неопасная грозно-синяя туча, где еще полыхали разряды и где, как мы знали’, не утихало это всеобщее движение.
Дождь сохраняет или возвращает тепло, и защищает тепло; дождь — всеобщее и постоянное движение: в этом пространстве движения, собственно, родилась и продолжается жизнь, в этом пространстве движения рождаются наши эстетические оценки — какие? какую целостность мы пытаемся охватить?
Еще все дело заключается в том, что мы постоянно искали символы: осенний дождь, например, когда желтые, словно прорисованные листья и пожухлая трава определяли цветовой фон, когда освещение само металось в тисках прохлады и спелости, осенний дождь был неотъемлемым атрибутом, выразителем всего времени года, и был связью, то есть, информационным носителем между тем, что было и есть.
Но самое главное, оказывается, как раз заключалось в этом своеобразном «контроле» над жизнью (!), и самое удивительное, что мы в этом контроле находили наслаждение.
Я любил и «спокойный» дождь в старом городе или деревне — тогда прошлое, действительно, восставало, тогда время не играло разъединяющей роли и давно прошедшие события, казалось, случились только-только.
И тепло было, тепло внутри, от сознания твоего, что ты, именно ты, можешь все сделать.
Да так, собственно, и было на самом деле.
Может быть, странным дождь бывает только зимней оттепелью, когда из сырой и темнеющейся пустоты воздуха вдруг возникают и тут же исчезают в льдинисто-голубой снежной поверхности тяжелые капли. Небо в такую погоду закрыто неопределенно-светлой и тяжелой облачностью.
Странным было как раз отсутствие темной и определенной поверхности земли, которая всегда ориентирует чувства, мысли, от которой был отсчет чего-то важного.
Дождь любой, может быть, исключая ливень или грозу, провоцировал мысли на поиск уюта, и сам дождь, особенно в пасмурные летние дни и тем более — ночью, что-то сохранял от уюта: пространство темнеющего воздуха днем было неоднородным, его мягкие меняющиеся формы в общей громаде воздуха создавали иллюзию тесноты, заполненности движением. Конечно, все дело было в смелом членении неба, а небо для нашего сознания — было верхом не только в буквальном физическом смысле.
Дождь создавал для нас ситуации «осознания» — дождевые капли соединяли внешнее движением, запахом, вкусом, цветом (!); это «осознание», естественно, было простой аналогией тому мгновенному переходу к новой точке зрения, что время от времени происходило самопроизвольно в нашем внутреннем мире. Но чувство глубинной связи твоей во время дождя с окружающим миром было явное — свою «родственность» со всей неживой (!) природой ты прочитывал без слов.
Мокрая земля, грязная на дорогах, черная под травами вокруг, словно зафиксированная в один миг где-то внизу невидимая тяжесть, резко и естественно отторгающая от себя абсолютную свободу, и — понятная, земная, подробная. В дождь ты заново и полно воспринимал землю.
Осенью после дождя становится непривычно тихо — до дали, летом — сразу же отовсюду поднимался вверх шум: небо поглощало шум; в небе после дождя чувствовалось движение.
Летние дожди вызывали к жизни множество событий: они становились. звонкими или гулкими — все непривычно, радостно, приподнято.
Земля вообще не может без влаги быть: умирает или замирает жизнь; запах и вид сухой истрескавшейся или пыльной земли — невыносим: какой благодарностью отвечает серая земля дождю!
Дождь слепой — при солнце, с радугой, со стеной уходящих огромных и свинцовых туч, — также перестраивал пространство воздуха, которым мы жили, и движение это, постоянное преобразование, затрагивало и нашу природу, упрямо пытающуюся запрятаться в чисто человеческие или только личные проблемы.
Создав нас, великая природа все еще «тормошила», беспокоила сознание наше, беспокоила многими своими явлениями.
А ливневый дождь с грозой, с сильным ветром, уже не перестраивал — разрушал, и на земле все сопротивлялось ему; действительно, это была уже опасная стихия: все здесь на земле легко могло выйти за пределы какой-либо нормы или меры, где мы чувствовали для себя уют, даже комфорт. Мы постоянно забываем, что живем на границе взаимодействия, может быть, и исключающих друг друга сил. Да и мера — для нас ли?
Из книги «И звук, и свет»
Какое же наслаждение испытываешь ты, глядя на стекающие дождевые капли на оконных стеклах, на нехитрые события на улице или дворе, в дождь подчиняющиеся какому-то новому, но понятному течению, и все протираешь и протираешь ты холодное и потеющее на глазах окно.
А под дождем легко преодолеваешь ты неуют зябких и острых дождевых капель, и долго помнишь вкус дождя — вкус холодной и мокрой кожи лица и губ; всеми органами чувств ты снимаешь информацию о чем-то родственном, глубинном, — и остающимся самим собой, то есть, далеким, чужим, остающимся обстановкой для жизни, для мыслей, не более.
Дождь ожидаем, целебен, возвышенно ненасытен в любое время года. Во время дождя ты. окружен, ты словно под защитой вдруг разбухшей земной поверхности — ее прозрачного отторжения, под защитой запаха, серого или веселого шума, во время дождя ты под защитой прохлады, под защитой всегда таинственной и боязной дали.
И дождь ожидаем: сухой тонкий свет солнца, серая плотная и пыльная земля, непременно глубинный запах почвы и только ночной запах дали, — все пределы, за которыми время дождя.
Дождь небесный. Вот картинный летний дождь: солнце, редкие белые и тяжелые облака, парит; надвигается грозно-синяя туча, усиливаются порывы ветра, уже вдали грохочет гром, а вслед за редкими крупными каплями дождя становится темно — туча закрыла постепенно и быстро все небо, и вот уже молнии и частые раскаты грома, и как из ведра льется дробный и тяжелый дождь.
Гроза затихает, становится светлее, возвращается солнце, а вдали над веселой в ручьях зеленой землей еще видна грязно-синяя туча, где еще сверкают молнии. Но где-то рядом земля и небо соединяются радугой — символом радостного и жадного к жизни детства.
После подобного дождя даже громкий уличный разговор воспринимается как бы издали, после дождя заботы дня мельчают. Дождь омывает землю в прямом и переносном смысле.
. все же более высокий смысл читается в серых красках прохладных дней, когда идет редкий или моросящий дождь, когда уже мокрая, даже грязная земля, когда вокруг мокрые серые строения, мокрые деревья, а вся природа покорно и верно ждет. Но чего?
Со мною в такие дни всегда беспокойство, поиск, всегда тревога. Да, собственно, сам воздух тогда переполнен тем же ожиданием, беспокойством, словно вот-вот в этой мерной тишине должно случиться что-то объясняющее, что-то великое.
А поверхность озера в минуты и часы такого дождя — теплая и колючая, но неожиданно предельно ровная, срезающая берега, и, как всегда, поднимающая взгляд. И какое музыкальное время тогда вокруг! Какой Вивальди или Чайковский остановит его звуками?
Мокрая земля и зелень, переполненный запахами и дождем воздух, небо, начинающееся тотчас над головой, и сыро все вокруг, серо, низко, гулко, тихо.
Тихо-тихо.
Из книги «Этюды о сознании»