какое давление внутри подводной лодки
Давление под водой
Вычислив максимальную высоту водяного столба, Торричелли ответил также на вопрос, который, возможно, задавали себе и вы. Думаю, многие из вас хоть раз в жизни пробовали заниматься подводным плаванием с трубкой и ластами. Обычно такая трубка не более 30 сантиметров длиной, а вам, я уверен, очень хотелось, чтобы она была гораздо длиннее, и тогда вы могли бы нырять поглубже. А как вы думаете, как глубоко можно погрузиться под воду, дыша через трубку и не опасаясь при этом захлебнуться?
Мне очень нравится отвечать на этот вопрос прямо в учебной аудитории с помощью устройства под названием манометр (это неотъемлемая часть любого лабораторного оборудования). Прибор очень прост, его легко можно смастерить дома; чуть позже я его опишу. Итак, мне надо выяснить, насколько глубоко я могу опуститься ниже поверхности воды и при этом продолжать вдыхать воздух в легкие. Чтобы это определить, мы должны измерить гидростатическое давление воды на мою грудь, которое усиливается по мере погружения.
Окружающее нас давление, которое, как вы помните, одинаково на одинаковых уровнях, представляет собой сумму атмосферного и гидростатического давления. Плавая под поверхностью воды, я дышу воздухом, поступающим снаружи. Его давление равно одной атмосфере. Следовательно, когда я набираю воздух в легкие через трубку, его давление в легких становится таким же: одна атмосфера. Но давление, действующее на мою грудь, представляет собой сумму атмосферного и гидростатического давления. Так что теперь давление на мою грудь выше, чем давление внутри легких; эта разница равна гидростатическому давлению. Она не приводит ни к каким проблемам с выдохом, но при вдохе мне необходимо расширить грудь. И если гидростатическое давление слишком высоко из-за моего чересчур глубокого погружения, мне просто не хватит мышечной силы, чтобы преодолеть разницу давлений, и я не смогу сделать очередной вдох. Вот почему, если я хочу нырнуть глубже, мне нужно дышать сжатым воздухом – чтобы преодолеть гидростатическое давление. Однако долго дышать сильно сжатым воздухом вредно – причина, по которой количество времени для глубоких погружений строго ограничено.
Но вернемся к подводному плаванию с трубкой и ластами – насколько же глубоко можно плавать под водой с таким оснащением? Чтобы это выяснить, я устанавливаю манометр на стене лекционного зала. Представьте себе прозрачную пластиковую трубку длиной около 4 метров. Я прикрепляю один ее конец высоко на стене слева, а второй правее, приладив трубку в форме U. Обе части получаются чуть меньше 2 метров в длину. Затем наливаю в трубку клюквенный сок, и он, естественно, устанавливается в каждой части U-видной трубки на одинаковом уровне. После этого я дую в правый конец трубки, толкая сок вверх в ее левой части. Расстояние по вертикали, на которое я могу протолкнуть сок вверх, расскажет мне, как глубоко я могу погрузиться под воду с трубкой. Почему? Потому что это четкий показатель того, насколько большое давление способны «выдать» мои легкие для преодоления гидростатического давления воды – клюквенный сок и вода при таком применении абсолютно эквивалентны, просто красный сок более нагляден.
Я наклоняюсь, делаю глубокий выдох, затем вдыхаю, заполнив легкие воздухом, и изо всех сил дую в правый конец трубки. Мои щеки чуть не лопаются, глаза вылезают из орбит, и сок в левой стороне U-образной трубки сантиметр за сантиметром ползет вверх – угадайте, на сколько? – аж на 50 сантиметров. Это все, на что я способен, да и удержать жидкость на этом уровне я могу не дольше нескольких секунд. Итак, я протолкнул сок на левой стороне трубки на 50 сантиметров, а это значит, что я также протолкнул его вниз на те же 50 сантиметров в правой части, то есть в целом переместил столб сока по вертикали приблизительно на 100 сантиметров, или на метр. Конечно, когда мы дышим через трубку под водой, мы втягиваем воздух, а не выдуваем его; а что если это намного легче? И я провожу второй эксперимент: на этот раз высасываю сок из трубки, опять же изо всех сил. Результат, однако, примерно такой же; сок на той стороне, с который я сосу, поднимается где-то на 50 сантиметров – и соответственно опускается на те же 50 сантиметров в другой части. А я опять в полном изнеможении.
По сути, это была точная имитация подводного плавания на глубине одного метра, что можно считать эквивалентом одной десятой части атмосферы. Моих студентов эта демонстрация обычно сильно удивляет; они думают, что у них, молодых, результат будет намного лучше, чем у пожилого профессора. И я предлагаю самому крупному и, по-видимому, сильному парню подойти и попробовать. Он очень старается – лицо багровеет, глаза выпучены, – но итог шокирует силача. Его легкие перемещают столб лишь на пару сантиметров дальше, чем мои.
Оказывается, это действительно почти верхний предел того, насколько глубоко мы можем погрузиться под воду и продолжать дышать через трубку – всего на какой-то жалкий метр. И то дышать на этом уровне человек сможет в течение нескольких секунд. Вот почему большинство трубок для подводного плавания намного короче метра, как правило, всего сантиметров двадцать-тридцать. Попробуйте поплавать с более длинной трубкой – сгодится любая – и посмотрите, что будет.
Вы можете задаться вопросом, какая сила воздействует на вашу грудь, когда вы погружаетесь в воду, чтобы немного поплавать с маской и ластами. При погружении на один метр гидростатическое давление составляет около одной десятой атмосферы, или, иными словами, одну десятую килограмма на квадратный сантиметр. Площадь человеческой груди – что-то около тысячи квадратных сантиметров. Таким образом, сила, прилагаемая к вашей груди, составляет около 1100 килограммов, а сила, воздействующая на внутреннюю стенку грудной клетки из-за давления воздуха в ваших легких, – около тысячи килограммов. Стало быть, разность давлений в одну десятую дает разницу в целых 100 килограммов! Когда смотришь на это с такой точки зрения, все выглядит намного серьезнее, не так ли? А если бы вы погрузились на 10 метров, гидростатическое давление равнялось бы одной атмосфере, то есть килограмму на квадратный сантиметр поверхности, и сила, воздействующая на вашу бедную грудь, стала бы почти на тысячу килограммов (одну тонну) больше, чем противодействующая сила, создаваемая одноатмосферным давлением в ваших легких.
Вот почему азиатские ловцы жемчуга – некоторые из них раз за разом ныряют на 30-метровую глубину – очень сильно рискуют жизнью. Они не могут использовать маску с трубкой, поэтому им приходится задерживать дыхание, а поскольку это можно сделать не более чем на несколько минут, работать приходится очень быстро.
Теперь вы можете по достоинству оценить, каким чудом инженерной мысли является подводная лодка. Представим себе подводную лодку, погруженную на 10 метров, и предположим, что давление воздуха внутри нее равно одной атмосфере. Гидростатическое давление (в данном случае разница между давлением внутри и снаружи лодки) составляет около 10 тысяч килограммов, то есть около 10 тонн, на квадратный метр, так что, как видите, даже очень маленькая подводная лодка должна быть крепкой, чтобы иметь возможность погружаться хотя бы на 10 метров.
То, как глубоко могут погружаться современные субмарины, – военная тайна, но принято считать, что они способны опускаться на глубину тысяча метров, где гидростатическое давление составляет около 100 атмосфер, то есть миллион килограммов (тысяча тонн) на квадратный метр. Неудивительно, что американские подлодки изготавливаются из высококачественной стали, а российские – из еще более прочного титана, потому могут погружаться еще глубже.
Продемонстрировать, что произойдет с подводной лодкой, если ее стенки окажутся недостаточно крепкими или если она погрузится слишком глубоко, легко. Для этого я подключаю вакуумный насос к банке из-под краски объемом в галлон и медленно выкачиваю из нее воздух. Разница давлений между воздухом снаружи и внутри не может превысить одну атмосферу (сравните с подводной лодкой!). Мы знаем, что банки для краски изготавливают из довольно крепкого материала, но прямо на наших глазах из-за разницы давлений банка сминается, словно алюминиевая жестянка из-под пива. Такое впечатление, будто невидимый великан схватил ее и сжал в кулаке. Многие из нас, в сущности, делали то же самое с пластиковой бутылкой из-под воды, высасывая из нее воздух, в результате чего она несколько сплющивалась. На интуитивном уровне вы можете подумать, что бутылка сминается из-за силы, с которой вы к ней присосались. Но на самом деле причина в том, что, когда я высасываю воздух из банки из-под краски или вы из пластиковой бутылки, давление наружного воздуха перестает испытывать достаточное противодействие внутреннего давления. Вот на что в любой момент готово давление нашей атмосферы. Буквально в любой момент.
Металлическая банка из-под краски, пластиковая бутылка на редкость банальные вещи, не так ли? Но если посмотреть на них глазами физика, можно увидеть нечто совершенно иное: баланс фантастически мощных сил. Наша жизнь была бы невозможна без таких балансов зачастую невидимых сил, возникающих вследствие атмосферного и гидростатического давления, и неумолимой силы тяготения. Эти силы настолько мощные, что даже незначительное нарушение их равновесия способно привести к настоящей катастрофе. Представляете, что будет в случае утечки воздуха через шов в фюзеляже самолета, летящего на высоте больше 7,5 километра (где атмосферное давление составляет всего около 0,25 атмосферы) со скоростью около 900 километров в час? Или если в крыше Балтиморского тоннеля, расположенного в 15–30 метрах ниже уровня реки Патапско, появится хотя бы тонюсенькая трещинка?
В следующий раз, идя по улице большого города, попробуйте думать как физик. Что вы на самом деле видите вокруг? Прежде всего результат яростных битв, бушующих внутри каждого здания, и я имею в виду отнюдь не войны в рамках офисной политики. По одну линию фронта находится сила земного притяжения, которая стремится притянуть всех и вся вниз – не только стены, полы и потолки, но и столы, кондиционеры, почтовые желоба, лифты, секретарей и исполнительных директоров и даже утренний кофе с круассанами. По другую действуют объединенные силы стали, кирпича и бетона и в конечном счете самой Земли, толкающие здания вверх.
Получается, что об архитектуре и строительстве можно думать как об искусстве борьбы с направленной вниз силой до ее полной остановки. Некоторые особенно воздушные небоскребы кажутся нам не подверженными воздействию гравитации. На самом деле ничего подобного – они просто перенесли битву на новую высоту в буквальном смысле слова. И если задуматься, вы поймете, что это лишь затишье перед бурей, которое носит временный характер. Строительные материалы подвержены коррозии, портятся и распадаются, а силы нашего природного мира вечны, безжалостны и неумолимы. И их победа – всего лишь вопрос времени.
Такая эквилибристика наиболее опасна в больших городах. Вспомним ужасную трагедию, произошедшую в Нью-Йорке в 2007 году, когда 83-летняя труба полуметровой ширины, проходящая под улицей, перестала сдерживать передаваемый по ней пар под высоким давлением, в результате чего возникший гейзер проделал в Лексингтон-авеню огромную дыру, куда провалился целый эвакуатор, и поднялся выше расположенного неподалеку 77-этажного небоскреба Крайслер-билдинг. Если бы столь потенциально разрушительные силы бо льшую часть времени не находились в состоянии сложнейшего баланса, никто из нас ни за что не согласился бы ходить по улицам мегаполисов.
И эти временные балансы в битве чрезвычайно мощных сил касаются не только творений рук человеческих. Возьмем, например, деревья. Спокойные, тихие, неподвижные, медленно растущие и безропотные, они используют десятки биологических стратегий для борьбы с силой тяготения и гидростатическим давлением. Какой же это подвиг – каждый год выпускать новые ветки, продолжать наращивать на стволе новые кольца, становясь еще крепче и сильнее, хотя при этом и земное притяжение, действующее на дерево, тоже усиливается. А еще дерево доносит соки до своих самых высоких ветвей. Разве не удивительно, что они вообще умудряются вырастать выше десяти метров? В моей соломинке вода смогла подняться только на 10 метров, так почему (и как) она поднимается в деревьях гораздо выше? Самые высокие секвойи достигают ста метров в высоту и все равно снабжают водой все верхние листья.
Вот почему я испытываю невероятное сожаление, видя большое дерево, сломанное бурей. Свирепым ветрам, а также льду и снегу, налипшему на его ветви, удается нарушить хрупкий баланс сил, которым это дерево до сих пор вполне успешно управляло. Думая об этом бесконечном сражении, я понимаю, что все больше ценю тот неимоверно далекий день, когда наши предки встали с четверенек на две ноги и начали укреплять свое положение в этом мире.
Глубоководное погружение
«Предельная» ещё больше «Рабочей». Количество циклов погружения – несколько сотен раз. На неё уходят головные корабли — первые в серии. Последующие лодки этого проекта таких глубин не достигают, но командир при крайней необходимости может оправданно рискнуть.
Существует ещё «Расчётная» — это метафизическая, рассчитанная конструкторами, при её превышении возникает необратимая деформация прочного корпуса, близкая к критической, не дай бог на ней оказаться и увидеть жуткое зрелище своими глазами.
Погрузиться на «Рабочую глубину» – задача, откровенно говоря, волнительная. Чтобы скинуть напряжение, подводники выдумывают всевозможные отвлекающие «эксперименты». К примеру, перед самым уходом на глубину в отсеке привязывают ниточку поперёк корпуса, посередине крепят маленький грузик, натягивая немудрёную конструкцию в струну. Когда лодка окунается на глубину, нитка с грузом значительно провисает. Впечатляет, классный опыт! Наглядно показывает поперечное сжатие. Воочию подтверждая слова из песни гимна подводников «Лодка диким давлением сжата». Аттракцион с ниточкой – любопытная традиция, демонстрирующая желторотым мореходам, на что способна водная толща. Подобная искушённость представляется ребяческим баловством, когда предстоит кожей почувствовать сверхглубокие отметки.
Корабль тщательно готовился к погружению на проектную глубину, которая на тот момент в два раза превосходила возможности всех современных лодок в мире.
В августе 1966 года командование ВМФ СССР поставило задачу создать опытный образец подводной лодки с повышенной глубиной погружения, для использования опыта, полученного в ходе её эксплуатации в создании проекта глубоководных лодок, пригодных для серийного производства.
Ввиду того, что лодку предполагалось эксплуатировать на повышенных глубинах погружения, для постройки прочного корпуса использовались титановые сплавы, что в свою очередь так же позволило уменьшить массу корпуса корабля.
Лодка имела достаточно простую конструкцию с минимальным количеством отверстий в прочном корпусе. В средней части корпус представлял из себя цилиндр, диаметром 8 метров, который соединялся с конструкциями в виде усеченного конуса в кормовой и носовой частях, заканчивающимися переборками сферической формы. Было решено отказаться от торпедопогрузочного отсека и прочной рубки. Вход в лодку осуществлялся через ВСК (всплывающую спасательную камеру).
За время эксплуатации лодка выполнила задачи двух автономных боевых служб. 28 февраля 1989 года «Комсомолец» ушел на третью автономную боевую службу, вернуться с которой ему было не суждено.
АПЛ К-278 «Комсомолец» погибла 7 апреля 1989 года в Норвежском море в результате пожара, начавшегося в 7 отсеке лодки. Пожар случился на глубине 380 метров, но спустя 14 минут экипажу удалось поднять лодку на поверхность. Борьба за живучесть корабля продолжалась более 5 часов, прежде чем началась эвакуация экипажа на плоты. Из 69 членов экипажа выжили лишь 27. Лодка затонула на глубине 1658 метров.
После гибели подводной лодки остро встал вопрос радиационной безопасности в районе крушения. Несмотря на то, что реактор был надежно заглушен, к месту катастрофы в период с 1989 по 1998 год отправлялись 7 экспедиций, в ходе которых проводились исследования глубоководными аппаратами «Мир» и устанавливалась измерительная и записывающая аппаратура для мониторинга радиационного фона, а также проведена герметизация торпедных аппаратов.
За гибель самой современной подводной лодки никто из высоких чинов не ответил. За головотяпство руководства ответили 42 члена экипажа К-278 «Комсомолец». Ответили своей жизнью.
Далее я приведу ощущения личного состава подводной лодки «Комсомолец» во время погружения на глубину свыше 1 километра
Офицера гидроакустической группы радиотехнической службы (РТС) Виктора прикомандировали на данный выход из второго экипажа, так как знающих новую технику специалистов не хватало. Он, конечно же, непомерно обрадовался возможности стать живым свидетелем уникального испытания. Такая удача выпадает не каждому. Во-первых, очень интересно для увлечённого своим делом молодого экстремала, во вторых, такие мероприятия не проходят не отмеченными орденами и медалями, за исключением маленького но… Есть вероятность поменять статус «участника» на «ушедшего в море навечно».
Вместе с остальными соучастниками суперзаплыва немедленно приступил к скрупулёзным приготовлениям и усиленной проверке неповторимого технического вооружения корабля. Впервые в истории предстояло погрузиться на глубины, не достижимые ни одной подводной лодкой в мире. Ожидалось испытание, требовавшее полной самоотдачи, напряжения физических сил и нервов.
Вероятность не вернуться высока. Но когда молодого лейтенанта, мечтающего о командирском мостике, мог остановить страх перед смертью?
Атомоход, единственный в своём роде, предстояло опробовать в действии на сверхглубинах. Ни экипаж, ни судостроители не дали бы свои головы на отсечение за удачный исход испытания. Только главный конструктор ободряюще ручался за своё детище на все сто. Он тоже собирался на глубину – не наблюдать из бункера, а находиться в прочном корпусе. Этот факт экипаж обнадёживал.
Перед плаванием всех участников опасного задания пригласили в политотдел. В приёмной доброжелательный сотрудник по очереди приглашал в кабинет:
– Пожалуйста, проходите, присаживайтесь, — клал под нос листок бумаги, — Лучше без лишних вопросов, вот здесь, будьте любезны, самолично напишите адрес и поставьте подпись.
Виктор увидел бланк телеграммы без текста, понял назначение сей весточки и при каком исходе она уйдёт адресату. У подводников не принято произносить: «Будьте так любезны, присаживайтесь. » Поэтому аттракцион невиданной вежливости, устроенный комиссаром, заставил холодеть кровь.
Политотдел работал с упреждением, чтобы в случае трагедии без суеты, в рабочем порядке отрапортовать: «Родственники оповещены, похоронки отправлены».
Всё продумано до нюансов, если приемлемо назвать человеческие жертвы «нюансом». Виктор задумался, нет, не о возможном исходе, а о том, какой адрес указывать. Жена собиралась в ближайшее время поехать к родителям, вот их адрес и написал. Он догадывался, задача сложная, но рассчитывал на успех.
Настал ответственный день «Х». Вышли из базы, погрузились по плану. В подводном положении пошли в Норвежское море, где заранее определена точка спуска в небытие.
Спрашивается, зачем так далеко ходить? Нырнуть можно и в Мотовском заливе, или в Баренцевом море, и – на базу.
У наших берегов нет таких глубин, на которые замахнулись конструкторы-испытатели. Ближайшее подходящее место – нейтральные воды в Норвежском море.
По прибытии в район поразило то обстоятельство, что вопреки полной секретности операции, акватория кишела кораблями НАТО. Виктору невольно подумалось: «Эх, права была тёща!». Перед выходом в море эта старая «диссидентка», по «голосу Америки» услышала, что советская подводная лодка планирует испытания. Кого-кого, а тёщу не проведёшь, она сразу догадалась, что именно туда отправят любимого зятька.
Подводники не привыкли, чтобы их встречали в районах выполнения задач, а здесь – стая наблюдателей вероятного противника.
В этот момент экипаж осознал всю степень ответственности. В случае удачного погружения подводный корабль откроет новые возможности веде;ния боевых действий на большой глубине, обеспечивая преимущество в противостоянии сверхдержав.
Акустику Виктору пришлось вести одновременно двадцать целей, задача которых заключалась в одном – засвидетельствовать факт погружения боевого атомохода на рекордную глубину. Кораблям НАТО оставалось «нервно курить в сторонке», с завистью наблюдая за достижениями советского кораблестроения.
Сопровождение обеспечивал многоцелевой атомоход проекта 671РТМ из 33-й дивизии, на котором служил друг акустика, они вместе выпускались из училища. РТМ шёл рядом, тоже в подводном положении.
До выхода в море отработали задачу уверенного обеспечения контакта под водой с использованием уникальной аппаратуры: звукоподводной связи повышенной секретности (СПС). Эта техника уже в то время использовала цифровой сигнал, в отличие от аналогового «первый-первый, я второй». Акустики долго тренировались в различных режимах, добиваясь синхронного запуска генераторов псевдослучайных последовательностей, обеспечивающих засекречивание звуковых сигналов.
На фоне одновременно наблюдаемых, большого количества целей молодой акустик Виктор по неопытности РТМ потерял. На тот момент он в должности был только год. На его удачу на борту находился флагманский РТС флотилии капитан 1-го ранга, который всё знал и всё умел.
— Не переживай, лейтенант, найдём твою пропажу.
— Интересно, как? Нам запрещены активные посылки, режим скрытности.
— А вот так, против лома нет приёма.
Виктор про себя подумал: «При чём здесь лом?»
Флагманский улыбнулся:
— Слушай внимательно, сейчас наши ответят.
Интересно, что тот придумал?
Флагманский вышел в отсек, нашёл здоровенный ключ и долбанул им по корпусу лодки.
Акустик весь погрузился во внимание. Из всех целей одна ответила ударом.
– Вот эту держи, это наша. Больше я тебя выручать не буду. Давай дальше самостоятельно.
Виктор зубами вцепился в лодку сопровождения, а сам подумал: «Вот это опыт! А мы здесь добиваемся синхронного запуска генераторов псевдослучайной последовательности. Действительно, против лома нет приёма».
Помимо РТМ, в сопровождении находился ещё один надводный корабль, с которым можно было поддерживать звукопродводную связь типа «якорь-якорь, я поплавок – поплавок-поплавок, я якорь, исполняю грунт 150». На самом деле, по такому «шифру» нетрудно было догадаться, кто что исполняет. Оставалось рассчитывать, что америкосы – полные придурки и не смогут понять русский сленг. Повод так думать был, ведь такой уникальной лодки у них нет и большой вопрос, появится ли в ближайшие годы.
— Боцман, погружаться на глубину 300 метров с дифферентом 3 градуса на нос! — приказал командир.
Уходили в пучину поэтапно, задерживаясь на промежуточных глубинах для осмотра лодки. Сначала приостанавливались на отметках через каждые 100 метров.
Боцман доложил:
— Глубина 300, дифферент ноль.
— Держать 300 метров.
По кораблю дали команду: «Глубина 300 метров. Осмотреться в отсеках». На боевых постах внимательно искали появление протечек в прочном корпусе, а в центральном напряжённо ждали докладов. Через длительную паузу, необходимую для тщательного осмотра, пошли доклады: «Первый осмотрен, замечаний нет», «Есть первый», «Второй осмотрен, замечаний нет» и так далее.
Командир БЧ-5 завершил доклад:
— Товарищ командир, лодка осмотрена, замечаний нет!
— Есть, механик.
Ещё два нырка, и корабль на глубине 500 метров.
– Глубина пятьсот метров, осмотреться в отсеках, – прозвучало по лодке.
Корпус начал потрескивать и хрустеть. Неприятный звук пробирался под кожу, заставляя ещё больше сосредоточиваться и внимательно осматривать конструкции изнутри, исследовать каждый трубопровод, насчитывающий в отсеках тысячи метров, проверять штатную функциональность механизмов и систем, которыми напичкано всё внутреннее пространство. Через ещё более продолжительную паузу, чем это происходило ранее, пошли доклады из отсеков: «Первый осмотрен, замечаний нет, «Есть первый», «Второй осмотрен, замечаний нет», «Есть второй», – и так до восьмого. Лодка какое-то время шла на заданной глубине. «Панцирь» привыкал к забортным нагрузкам.
На пятистах метрах подлодку перестали слышать все: и свои, и натовцы.
РТМ сопровождения потерял контакт, когда атомоход вошёл в сектор гидроакустической тени. Последнее, что услышал друг Виктора, акустик на РТМ-е – это треск титанового корпуса, сжавшегося под огромным давлением. Зловещий хруст и потеря контакта в один момент породили страшную мысль: «Что там происходит на самом деле? Неужели. » Акустик РТМ-а немедленно, будто это могло чем-то помочь, доложил своему командиру: «По пеленгу 160 треск подводной лодки. Контакт потерян». Можно лишь догадываться, что переживали командир и экипаж корабля сопровождения, а также штабные, после донесения о потере контакта. Явных признаков гибели лодки не было. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.
С этого рубежа погружались без сопровождения, на свой страх и риск. На ходу 6 узлов опускаться стали ещё осторожнее. Теперь на промежуточных глубинах задерживались через каждые 50 метров, тщательно осматриваясь в отсеках.
Рубка звукоподводной связи размещалась на нижней палубе, поэтому Виктор сидел под центральным постом.
В очередной раз зашёл флагманский РТС:
— Надо бы тебе помочь. Ну, как ты здесь, справляешься?
— Справляюсь, товарищ каперанга. Только немного не по себе, на такую глубину первый раз погружаюсь.
— Так и я тоже. Всё идёт по плану, не дрейфь.
С каждым метром давление водяной толщи возрастало, сжимая прочный корпус подводного крейсера.
Флагманский посидел полчасика и обнадёжил:
— Вроде я тебя всему научил, справляешься ты нормально. Пойду-ка я.
Был он мужчина в том самом возрасте, именуемым расцветом сил, с намечающимся животиком, капитан первого ранга. Конструктивно во всех рубках отсутствовали двери из того расчёта, чтобы их не заклинило на глубинах. Тем не менее, за короткое время, что флагманский находился в рубке, лодку обжало так, что выход из выгородки сузился настолько, что не позволил ему выйти.
— Так, лейтенант, ты у нас постройнее. Сбегай ко мне в каюту за книжкой. Раз такое дело, я хоть посижу, почитаю.
Виктор выполнил просьбу старшего товарища, и дальше нёс вахту вместе с флагманским РТС флотилии.
На глубине 800 метров из второго неожиданно поступил доклад: «В отсеке туман». Под колоссальным давлением вода, просочившаяся внутрь, превратилась в мелкодисперсную взвесь. Протечку удалось быстро найти и устранить.
На этой глубине задержались – испытали жизненно необходимый для подводников аппарат ДУК (дистанционное удаление отходов), через который накопившийся мусор выстреливается наружу сжатым воздухом. Передали привет из небытия вероятному противнику, потерявшему из виду лодку. Всё получалось на славу. Имитация стрельбы ДУК была принята оппонентами по холодному противостоянию глубоководной стрельбой из торпедных аппаратов.
На глубинах, близких к километру, от командира второго поступил очередной доклад:
— По отсеку летают шурупы, как пули. Пока жертв нет.
Второй отсек был жилым. В нём располагались каюты для офицеров, мичманов, а также матросов, без которых никак не обойтись даже на суперсовременных подводных атомоходах. Переборки были изготовлены из дерева и скреплялись обычными шурупами, которые при деформации стали вылетать.
Командир второго быстро сообразил, что делать в такой ситуации. Приказал всем в отсеке достать из портативных дыхательных устройств (ПДУ) очки и надеть их, чтобы защитить хотя бы глаза.
Личный состав находился по «боевой тревоге» 29 часов. Запредельное давление воды воздействовало не только на корпус, но и на каждого члена экипажа. Физически и эмоционально моряки были измотаны и похожи на зомби.
Однако, удачное прохождение отметки 1000 метров вознаградило подводников и конструкторов за их труды и старания. Ощутив настоящий триумф, начали качать на руках главного конструктора. Было за что: за достигнутый прорыв в кораблестроении и за то, что на такой глубине все остались живы. В этот раз фортуна была на стороне моряков. Внутри корабля, испытывавшего на каждый квадратный метр титанового корпуса давление в тысячу тонн, начался настоящий праздник.
Командир объявил по трансляции: «Внимание экипаж! Лодка погрузилась на глубину тысяча метров! Задача выполнена, всех поздравляю! Приготовиться к всплытию».
Эхом по лодке пролетело: «Ура!». В отсечном воздухе упало напряжение, люди на боевых постах во всех восьми отсеках выдохнули в едином порыве: «Слава богу, пронесло».
Эмоции от исполненного долга распирали, начали качать на руках судостроителей, причастных к созданию лодки.
Старший на борту, представитель высокого начальства Флота, контр-адмирал, для торжественности момента разлил десять маленьких стопочек коньяка. Пригубили все, кроме экипажа и командира – им дальше выполнять боевую задачу, они присягу принимали.
Экипаж под началом командира продолжил спокойно и уверенно выполнять свою работу, с отметки чуть больше километра началось всплытие.
Лодка прошла испытание на сверхглубинах – удачно и без аварий. Экипаж приобрёл дополнительную уверенность и бесценный опыт за этот выход в море. Какая судьба предначертана суперкораблю и людям – в тот значимый момент предположить не мог никто. Какие вызовы супертехнике и мужественным людям может преподнести Норвежское море.