Философия не является наукой потому что
а) обе стремятся постичь истинное знание, опираясь на разум, логику,
б) обе оперируют понятиями и категориями, выявляют закономерности,
в) обе образуют дисциплины, которые можно изучать,
г) обе предполагают написание трудов (статей и монографий), создание теорий и учений, написание и защиту диссертаций,
д) обе отрицают использование мистических методов в процессе исследований и опору на мифологические, фантастические утверждения как на аргумент,
е) обе взаимно дополняют и обогащают друг друга.
Философия же хочет понять смысл всего сущего. То есть она отвечает на вопрос «зачем это?», в то время как наука отвечает на вопросы «что это? почему это? как это?». Поэтому философский вариант вопроса об устройстве мира звучит так: «в чем смысл и суть именно такого устройства мира?».
Надеюсь, теперь понятно, почему философию нельзя называть наукой? Когда еще не было никакой науки, философия уже существовала. Она родилась в тот момент, когда человек задумался о смысле всего сущего. Наука же родилась тогда, когда люди стали получать достоверное знание о мире, подтвержденное экспериментальным путем.
Является ли философия наукой?
Сегодня никто не оспаривает того факта, что земля круглая, однако научность философии подвергается сомнению. Кто сомневается? Отчасти – недоучки, которые жаждут блеснуть оригинальностью. Если ты говоришь, что белое – это белое, то на тебя никто не обратит внимания, а если ты скажешь, что черное – это белое, то все повернут голову в твою сторону. Пусть сочтут тебя сумасшедшим – зато зафиксируют в памяти: ты есть на свете. Отчасти – люди, которые мыслят глазами, руками, брюхом – мыслят телом, потому что интеллект у них для этого дела мало приспособлен. Справедливо будет напомнить, что и в советскую эпоху некоторые молодые философы пытались свести «кормилицу» к логике, к методу, – чтобы освободиться от опеки партийных вождей. Особенно Сталина, который грубо навязывал свои примитивные представления на всех направлениях науки, даже в языкознании. И не только науки. Ахматову устами Жданова он учил сочинять правильные стихи. Дмитрия Шостаковича и Сергей Прокофьева, как надо писать оперу. Но и до философского метода «великий вождь» добрался в «Кратком курсе истории ВКП(б)».
В любой сфере знаний есть персоны, которые достигли или самой высокой или просто значимой вершины, персоны, на которых мы постоянно опираемся, ссылаемся, которых «берем себе в руководители». В философии, особенно в диалектической логике, полагаю я, Гегель является вершиной. И потому его позиция в вопросе, что есть философия, для меня чрезвычайно важна, более того: является, по моему мнению, наиболее близкой к «оригиналу» истиной. «Философия есть объективная наука об истине, наука о ее необходимости, познание посредством понятий, а не мнение и не тканье паутины мнений». «Истинное, так определенное в себе самом, влечется к развитию; лишь живое, духовное движется внутри себя, развивается. Идея, как конкретная в себе и развивающаяся, есть, таким образом, органическая система, целостность, содержащая в себе множество ступеней и моментов. Философия, взятая сама по себе, есть понятие этого развития, а в качестве мышления посредством понятий она сама представляет собою это мыслящее развитие». («Лекции по истории философии».)
Итак, философия – это «познание посредством понятий», это «мышление посредством понятий». Объекты, на которые направлен «луч» философского познания – Бог, природа, дух. Религия – это познание истины путем представлений, восприятие истины путем религиозных откровений: Бог открывает себя через Христа, своего единородного сына; дух божественный открывается через Христовы проповеди, принесенные в мир апостолами, проповеди, которые записаны в Библии; третий момент откровения – деятельность церковной общины, несущей в мир Божьи истины. Философия открывает природу через систему понятий, изложенных в логике. Далее. Дух, проснувшийся природе (абсолютная идея здесь проявляется как дух) открывает себя, отчуждает себя тоже через систему понятий в субъективном духе, а потом – объективном (общественная жизнь). Иными словам проснувшийся дух – это не только логика, он творит также историю общественной жизни людей. И далее: на вершине общественной жизни – в государстве, на нравственной ступени, дух получает возможность заниматься исключительно собой: это наука, это абсолютный дух. Здесь следует заметить, что между представлением (религия) и понятием (дух) у Гегеля вклинивается еще один способ познания – с помощью созерцания, искусство. Представление, созерцание и познание с помощью понятий – три орудия, три инструмента, с помощью которых в логике «работает» дух, а в истории продукт духа – человек. Объектом применения этих «инструментов», в той же последовательности, являются Бог, природа, дух. Дух в истории – одна из ступеней. (практическая ступень) развития мирового духа во времени, одна из ступеней его поднятия, саморазвития, самораскрытия, самопознания («Познай самого себя!»), движения к свободе. «Всемирная история – прогресс в сознании свободы».
«Мнение, будто философия находится в антагонизме с осмысленным опытным знанием, разумной действительностью права и немудрствующими религией и благочестием, это мнение является скверным предрассудком. Философия признает эти формы и даже дает им оправдание». («Малая логика». Предисловие ко второму изданию.) Истина есть система, сказал философ, в которой каждому понятию отводится свое место в соответствие с его «весом». У каждой естественной науки, а также науки общественной есть свой комплекс понятий. У философии – свой. Всеобъемлющий анализ философским понятиям дал Гегель в своей «Логике». К его системе трудно что-нибудь прибавить. Бытие, сущность, понятие – в логике должна быть строгая последовательность. Мысль, понятие, идея, дух – таковы ступени по значимости идеальных элементов философии. Не чувство, не представление, не созерцание – основные орудия познания, основным орудием познания является понятие. Практика – это прежде всего познавательная практика, и здесь понятию отводится ведущая роль. Может быть, кто-нибудь еще, кроме великого немца, дал столь блестящий анализ рефлективных категорий? Назовите мне этого человека. Когда-то философию называли царицей всех наук, сегодня она не претендует на такое звание. Что касается значимости для всех наук наиболее общих категорий, а также метода познания, то без философии невозможно ни объяснения старого, ни открытия нового. Субъект, объект, субстанция, истина, цель, средства, способ реализации, причина и следствие, противоречие и тождество, движение покой, развитие, время, пространство, диалектика – какая наука может обойтись без этих понятий? Слепому всегда будет нужен поводырь. И показать каждому «сверчку» свой «шесток» философия тоже еще может. Понедельник, 1 апреля 2013 года.
Прибавление-1. Опровергает ли позитивизм или материализм научность идеализма? Думаю, что гегелевский идеализм не опровергает. У Гегеля идея не претендует на то, чтобы заменить собой материальный предмет. Идея – «зерно» материального предмета, в предмете она «живет» «в свернутом виде». Точка в пространстве не материальна, не пространственна, но она есть. Стоимость в товаре не увидишь, не потрогаешь, но она есть, она идеальна. Идеальное в развивающемся в предмете – потенция, задаток, в-себе-бытие, а в развитом предмете – его для-себя-бытие. Сначала есть проект, нечто идеальное, а потом есть дом. В реальном доме его проект не исчез, он присутствует невидимо. У Гегеля абсолютная идея существует вначале, до природы, а потом воплощается в природу. Но эти «вначале», «до», «потом» – не временные, а логические. Куда «переселяется» идея умершего человека? Она умирает (в идеальном смысле) в месте с человеком. Нет живого человека – нет его идеи. Идеальное в предмете невозможно представить, потому что оно нематериально, его можно только помыслить. Это непросто, но мыслить вообще непросто.
Марксистам нужен был материализм, и только материализм? Зачем? Чтобы их учение мог усвоить примитивно мыслящий человек, несчастный пролетарий, люмпен, который забыл, есть ли у него дом, жена и дети, для которого и родины не существует. Он способен воспринимать предмет только внешними чувствами, представить его, но не помыслить. Что касается фантазий, то материалисты на этот счет большие мастера. Ведь сочинили же сказку про коммунизм! Изобилие, труд по способностям, потребление по потребностям. Стоит эту сказку помыслить, как она рассыпается, и мы обнаруживаем за красивыми представлениями дикую ложь. Вторник, 2 апреля 2013 года.
Прибавлелние-2. Первые мыслители начинающего свою историю человеческого коллектива не мыслили в сегодняшнем понимании этого слова, а представляли себе мир и придумывали мифы. С помощью мифа они пытались нарисовать картину мира: как он произошел и куда идет. После приходит философ и делает то же самое с помощью понятий. Первая попытка создать некую систему философских знаний. И арсенал понятий здесь далеко не аристотелевский, тем более – не гегелевский. Через тысячелетия другие мыслители пытаются «дорисовать» картину мира в «деталях». Появляются сферы знаний, которые потом назовут физикой, химией, биологией, математикой… Философия раздает часть того, чем владеет, как король Лир раздает имущество дочерям. Но в отличие от короля Лира она не беднеет: предмет ее исследования расширяется и углубляется, в сферу своей «опеки» она берет новый предмет – сам процесс мышления. И создает логику. Венцом истории развития философии является немецкая классическая философия, прежде всего – философия Гегеля.
Философия – мать всех наук? В известном смысле – да. Сегодня, однако, более чем когда-либо, разные сферы знаний «конкурируют» между собой за приоритет, за влияние. Великие технические достижения, которые «грозят» уничтожить и жизнь на земле, «вскружили голову» представителям т.н. естественных наук. Им, действительно, есть чем гордиться, и есть чему ужасаться, они почувствовали силу в мускулах. Но у философии остались свои козыри: ее неоспоримой «собственностью» является логика. Это, во-первых. Во-вторых, ее «владения» остались в таком объекте, как природа, она также решает вопросы о существовании Бога, о первичности материи или духа. А в-третьих, трактовка процесса развития входит исключительно в компетенцию философии, и потому «начертить» линию хода исторических событий может только философия. Еще. Без философских идей не создашь идеологию – необходимейший инструмент политической жизни народа. Поэтому когда говорят, что философия – не наука, а искусство вести беседу, для меня это звучит, как если бы кто-нибудь сказал: человек – не мыслящее существо, а исключительно существо, имеющее прямую походку. Пятница, 12 апреля 2013 года
Новое в блогах
а) обе стремятся постичь истинное знание, опираясь на разум, логику,
б) обе оперируют понятиями и категориями, выявляют закономерности,
в) обе образуют дисциплины, которые можно изучать,
г) обе предполагают написание трудов (статей и монографий), создание теорий и учений, написание и защиту диссертаций,
д) обе отрицают использование мистических методов в процессе исследований и опору на мифологические, фантастические утверждения как на аргумент,
е) обе взаимно дополняют и обогащают друг друга.
Философия же хочет понять смысл всего сущего. То есть она отвечает на вопрос «зачем это?», в то время как наука отвечает на вопросы «что это? почему это? как это?». Поэтому философский вариант вопроса об устройстве мира звучит так: «в чем смысл и суть именно такого устройства мира?».
Надеюсь, теперь понятно, почему философию нельзя называть наукой? Когда еще не было никакой науки, философия уже существовала. Она родилась в тот момент, когда человек задумался о смысле всего сущего. Наука же родилась тогда, когда люди стали получать достоверное знание о мире, подтвержденное экспериментальным путем.
Философия наука или нет?
Общее между философией и наукой заключатся в том, что они:
1. Стремятся к выработке рационального знания;
2. Ориентированы на установление законов и закономерностей исследуемых объектов и явлений.
2. Философия не может дать точного прогноза, т.е. не может экстраполировать достоверные знания в будущее, ибо таковыми не обладает. Отдельный философ на основе определённой системы взглядов может лишь предсказывать, но не прогнозировать или моделировать, как доступно ученому.
42. Можно ли считать практику полным и окончательным критерием истины?
Проблема обоснования истины является одной из значительных проблем философии. Человеческая деятельность, человеческая активность, социальная практика человека невозможны без познания их результата – истины. Философия призвана исследовать основные принципы социальной деятельности человека, следовательно, проблема истины, вообще проблема обоснования истины, в частности выступают как актуальный объект и задача философского исследования.
Определяющая роль практики, как материальной деятельности людей, по отношению к познанию, как духовной деятельности, выражается, с одной стороны, в том, что практика выступает основой, источником знаний, и, с другой стороны, в том, что она является и средством проверки истинности знаний, критерием истины. Обе эти стороны неразрывны уже потому, что любой акт практики всегда есть в то же время и средство проверки истинности имеющихся знаний, и источник получения новых знаний. Тем не менее разделять эти аспекты в теоретическом плане не только возможно, но и необходимо.
На стадии достижения результата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своих действий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали. Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным и исчерпывающим, но тем не менее всегда позволяющим сделать оценку истинности обстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности, но один из главных.
В структуре практики много относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Это находит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируют практику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент на средства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единое целое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ее объеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимо учитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию и направление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.
Является ли философия наукой?
В последнее время весьма интенсивно обсуждается вопрос о том, может ли философия быть наукой[1]. В этом вопросе я разделяю мнение И. А. Гобозова о том, что «есть разные философии, некоторые из них носят научный характер, а другие – нет»[2]. Для обоснования этого положения следует рассмотреть критерии научности знания и установить, может ли философия соответствовать этим критериям. Необходимость такого подхода справедливо отмечает В. Д. Рута[3].
К настоящему времени выработаны следующие критерии научности.
Доказательность, или рациональность – логическая обоснованность каждого положения другими, уже доказанными, положениями. В случае ненауки истинность знания либо вообще не доказывается (например, в искусстве), либо в качестве обоснования приводятся лишь некоторые доводы (в обыденном знании, религии, псевдонауке). И только в науке неукоснительно соблюдается логический закон достаточного основания. Под таким основанием понимается совокупность заведомо истинных положений, из которых логически вытекает обосновываемое положение. Например, из положений «все металлы электропроводны» и «медь – металл» следует, что медь электропроводна. Данный критерий исключает из науки аргумент верой, то есть утверждение: «Это истинно, так как я в это верю».
Непротиворечивость – в научном знании не должно быть взаимоисключающих суждений. Критерий служит следствием логического закона противоречия: два отрицающих друг друга высказывания не могут одновременно быть истинными. В ненаучном знании противоречия встречаются: например, в религии признается, что все предопределено Богом и в то же время человек свободен; творец и управитель мира (Бог) всемогущ, всеведущ, абсолютно добр, но в мире существует зло.
Эмпирическая (опытная, практическая) проверяемость – установление истинности или ложности теоретических положений путем их соотнесения с практическими результатами, получаемыми в эксперименте или наблюдении за естественным ходом событий. Критерий включает в себя два компонента – подтверждение (верификацию) и опровержение (фальсификацию). Первый компонент ориентирует на нахождение истинного, второй – на отсечение ложного в научном знании. Совпадение предсказанных гипотезой следствий с фактами (достоверными практическими результатами) служит критерием ее истинности, их несовпадение – критерием ложности. Один акт подтверждения или опровержения не решает проблему истинности какого-либо знания. Только благодаря длительному многоактному процессу верификации и фальсификации знание гносеологически приближается к объекту и становится возможным сделать заключение о его истинности. Эмпирическая подтверждаемость – ведущий критерий истины. Критерий истинности уже критерия научности.
Достоверность эмпирического материала – результаты экспериментов и наблюдений, которые использовались при разработке проблем и создании теорий, должны обладать статусом научных фактов, то есть они должны статистически устойчиво повторяться в наблюдении или воспроизводиться в эксперименте. В научных публикациях принято описывать источники и методику получения эмпирического материала, по которым каждый ученый может повторить наблюдение или эксперимент и убедиться в достоверности фактов. В социально-гуманитарных науках в случае изучения единичных событий аналогом множества наблюдений или экспериментов служит использование множества независимых источников или свидетелей.
Общезначимость (интерсубъективность) – вначале новые открытые положения, в том числе и законы, обычно признаются немногими лицами, но после их доказательства, включающего в себя и эмпирическое подтверждение, они принимаются всем научным сообществом или большинством его членов.
Системность (целостность, когерентность) – все элементы научного знания связаны между собой и зависят друг от друга. На свойстве системности знания основывается логический критерий истины: если гипотетическое знание по законам логики соответствует уже принятому (достоверному) знанию, то оно тоже истинно. Логический критерий истины производен от практического: в доказательстве истинности гипотетического знания используются положения, которые уже получили практическое подтверждение.
Принятие и использование учеными указанных критериев обеспечивает достижение максимальной объективности знания, что служит непосредственной целью науки. Все указанные критерии имеют не абсолютный, а относительный характер: в науках имеются фрагменты, не отвечающие каким-либо критериям. В частности, в науке могут встречаться противоречия, но они стимулируют ее развитие и со временем разрешаются. Например, противоречие «атом неделим – атом делим» стимулировало возникновение ядерной физики и разрешилось в положении «атом неделим при химических реакциях и делим при ядерных реакциях». Для решения вопроса о научности или ненаучности какого-либо знания необходимо использовать весь комплекс приведенных выше критериев. Но в силу относительности указанных критериев в науке вместе с истинными положениями всегда существуют заблуждения, которые, однако, постоянно отсеиваются.
Может ли философия отвечать приведенным критериям? В воз-можности отнесения к философии таких критериев, как доказательность, непротиворечивость, системность, никаких сомнений не возникает. Все формы рационалистической философии этим критериям, в основном, удовлетворяют. Менее ясно положение с другими критериями. Иногда высказывается сомнение в возможности отнесения к философии критерия эмпирической проверяемости. Нам думается, что этот критерий к ней может быть отнесен. Обычно эмпирическая проверяемость ассоциируется с использованием специальных проверочных экспериментов. Это связано с тем, что критерии научности вырабатывались главным образом применительно к естествознанию. Но следует вспомнить, что опыт (empeiria) включает в себя не только результаты экспериментов, но и наблюдений, экономических реформ, художественных творений, политических деяний, педагогической и правовой практики и др.
Конечно, экспериментальная проверка философских положений – вещь редкая, но, тем не менее, и она как способ обоснования философского знания имеет место. Например, эмпирические данные медико-биологических наук об изменении сознания при механических, электрических, химических воздействиях на головной мозг подтверждают важнейшее положение научной философии о сознании как функции мозга. А вот идея о существовании души вне тела не имеет достоверного эмпирического подтверждения и поэтому не является положением ни науки, ни научной философии, но входит в содержание ненаучной философии, псевдонауки и религии, принимающих ее на веру. Еще примеры: переход воды на границе 100 °С из жидкого в газообразное состояние – подтверждение закона перехода количества в качество; наличие положительного и отрицательного электричества, ассоциации и диссоциации, возбуждения и торможения, наследственности и изменчивости и т. п. свидетельствует о существовании закона диалектической противоречивости.
Но большей частью проверка философских положений происходит не экспериментами, а иными формами опыта. Поскольку философия опирается на обобщение всего человеческого опыта (производственного, научного, художественного, политического, правового, обыденного), то все формы опыта могут быть подтверждением философских положений, если последние верны, или их опровержением, если они неверны. Особенно большое значение для проверки философских идей имеют доказанные и подтверж-денные положения науки, поскольку именно они представляют собой максимально объективное и строго проверяемое знание. Эти данные выступают для философии как бы в качестве своеобразного эмпирического материала. Научная философия основывается главным образом на достоверном опытном материале, а ненаучная чаще всего использует недостоверные данные.
Огромную роль в существовании ненаучной философии играют внерациональные формы сознания: желания, эмоции и бессознательные установки. Так, несмотря на то, что объективный идеализм и религия не имеют ни одного бесспорного эмпирического или теоретического подтверждения, они обладают мощным союзником – неистребимым и сильнейшим желанием людей (пока еще слабых) иметь заступничество Бога и загробное вечное существование. Благодаря этому союзнику они и существуют века. По этой причине в истории философии преобладал идеализм и большинство крупных философов были идеалистами. Материалистическое мировоззрение требует от человека большего мужества, чем религиозно-идеалистическое. Чтобы быть материалистом, необходимо, во-первых, противодействовать мощной многовековой религиозной традиции и, во-вторых, преодолеть бессознательное стремление к вечной жизни, признать, что эта, то есть земная, жизнь является единственной и никакой другой жизни не будет. В этом заключается трагическое мужество материализма.
Особым образом обстоит в философии дело с общезначимостью. Полной общезначимости в ней, разумеется, нет, но есть относительная общезначимость в пределах отдельных философских направлений и школ, то есть имеются группы единомышленников, объединенные общими для них идеями. Впрочем, и в частных науках нет абсолютной общезначимости, в них тоже идет борьба различных направлений. Степень плюралистичности в философии выше, чем в частных науках. Это связано с влиянием мотивационно-эмоциональных факторов на позицию философов. Например, сформированная с детского некритического возраста вера в бессмертие души, постоянно подпитываемая бессознательным и растущим с возрастом страхом смерти и желанием жить вечно, блокирует аргументы в пользу материалистического понимания мира. И даже если приводятся настоящие доказательства истинности положений научной философии, эти доказательства для философа идеалистической ориентации не представляются убедительными и не принимаются. Например, гибель младенцев в результате террористического акта не имеет разумного объяснения в случае признания существования Абсолюта – всемогущего, всеведающего, совершенно мудрого, доброго и справедливого Бога. Какое бы объяснение мы этому факту ни дали, одно из качеств Бога непременно будет утрачено (либо всемогущество, либо всеведение, либо мудрость, либо доброта). Тем не менее, на религиозных людей и философов идеалистической ориентации этот аргумент не действует. Есть надежда, что когда человечество станет по-настоящему гуманным и интеллектуально смелым и ему не нужны уже будут утешительные иллюзии, как в наше тяжелое время, в философии будет больше единомыслия, исчезнет непримиримость, несовместимость основных идей, и дело с общезначимостью станет обстоять примерно так же, как и в частных науках.
Помимо соответствия отмеченным критериям каждая наука должна иметь свои особые предмет, методы и язык. Философия изучает мир в целом, общие законы бытия (законы диалектики), связи между разными сферами бытия. Частные же науки изучают законы отдельных сторон действительности. Научная философия имеет и свой особый метод, порожденный ею самою. Им служит диалектический метод, включающий в себя принципы познаваемости сущностей, системности, историзма, релятивности, диалектического противоречия, взаимосвязи качества и количества, диалектического отрицания, восхождения от единичного к общему и обратно, детерминизма, единства необходимости и случайности, многовариантности развития. Наконец, философия имеет и свой язык, и особый понятийный аппарат.
Обсуждая вопрос о научности философии, надо иметь в виду, что могут быть различные степени научности философии. Например, философия Гегеля научна в тех своих моментах, в которых она основывается на достоверных данных и адекватно отражает процессы развития в мире. Но она же ненаучна там, где использует недостоверные положения о существовании абсолютной идеи и отчуждении от нее объективного мира.
Некоторые авторы, например А. Л. Никифоров, полагают, что философия не может быть наукой в силу того, что к ней не применима истинностная оценка[4]. Эта позиция приводится и в некоторых учебных изданиях: например, утверждается, что «большинство философских утверждений нельзя оценивать как истинные или ложные»[5]. Интересно, размышляли ли процитированные авторы над тем, относятся ли эти их утверждения к истинным или ложным? Истина есть соответствие знания сущности объекта. Если истинностная оценка к философии не относится, то нельзя говорить о том, что философия чему-либо соответствует. Что же это за знание, которое ничему не соответствует? И какова польза от такой философии? На мой взгляд, даже если философию считать не наукой, а мировоззрением или общей картиной мира, то следует давать ей истинностную оценку. Даже в такой философии, в которой философ описывает свои переживания и которую по классификации И. А. Гобозова следует отнести к философии мироощущения[6], можно обнаружить определенное соответствие, а именно – соответствие описания переживанию. Отрицание истинностной оценки философии есть акт ее самоуничтожения: если философские высказывания не претендуют на истинность, то зачем их делать и зачем что-то в философии обсуждать? Без истинностной составляющей философия могла бы быть только средством самовыражения наподобие некоторых танцев или музыки. Думается, что распространение положений о ненаучности философии и невозможности применения к ней истинностной оценки – это вызванный постмодернизмом у ряда наших философов результат растерянности и потери здоровой критичности к агностическим и релятивистским концепциям в условиях возникшего сейчас плюрализма мнений.
[1] См., например, информацию об обсуждении этой темы: Покровская, Т. П. Научно-теоретическая конференция «Философия и наука» // Вестник РФО. – 2003. – № 4; Марков, B. C. Философия как наука // Вестник РФО. – 2006. – № 1.
[2] Научно-теоретическая конференция «Философия и наука» // Вестник РФО. 2003. – № 4. – С. 78.