72 метра история подводной лодки славянка
Был ли прототип у подводной лодки из фильма «72 метра»
Уверен, что каждый из вас, хоть раз посмотрел замечательный кинофильм о российских подводниках «72 метра». Картина имела большой успех, как у критиков, так и у зрителей, в том числе и у профессиональных моряков. Естественно, что у большинства людей, посмотревших фильм, сразу же возникал вопрос: а происходило ли что-то подобное в истории отечественного подводного флота? Авторы картины это опровергали.
И все же некоторые аналогии и совпадения вполне очевидны. Так, многим подводникам, посмотревшим «72 метра», сразу же припомнилась трагедия атомной подводной лодки Тихоокеанского флота К-429, затонувшей летом 1983 года в бухте Саранной на глубине 45 метров.
Прибыв в штаб дивизии, командир стал возражать против незапланированного выхода в море. Вот как он сам вспоминал об этом: «Я доложил, что не могу выполнить данное задание… Недокомплект экипажа составил 50 %… Мне был отдан приказ, выйти в море, иначе через 30 минут, я буду исключен из КПСС и отдан под суд». Старшим на выход в море назначили начальника штаба дивизии Героя Советского Союза капитана 1-го ранга А.А. Гусева. Для него, опытного моряка, это назначение тоже стало полной неожиданностью. «Я находился в госпитале, но был отозван оттуда для исполнения своих обязанностей, – вспоминал Гусев. – Я заявил о своем несогласии с выходом в море К-429 с экипажем Н.М. Суворова. Однако вечером того же дня узнал, что план подписан начальником штаба флотилии контр-адмиралом О.Е. Ефремовым. Я прибыл к Ефремову и попробовал его убедить отменить решение, но получил ответ: «Ты что же, Герой, струсил?» После этого я написал рапорт на имя командующего флотилией о неготовности подлодки к выходу в море и поставил гриф «Секретно». Один экземпляр отправил в штаб флотилии, второй закрыл в сейфе в своем кабинете… Я оказался среди спасенных, и, когда был доставлен в дивизию, первым делом ворвался в свой кабинет и обнаружил взломанный сейф. Он был пуст». Так принимались решения о выходе К-429 в море.
Ее потопили еще на берегу……С утра следующего дня «с бора по сосенке» начали набирать экипаж. Из его штатного, хорошо обученного, состава удалось разыскать лишь 40 % моряков. Остальные 60 % в подавляющем большинстве имели слабую профессиональную подготовку и были собраны аж с пяти (!) разных экипажей. Подготовка проходила в такой спешке, что даже не все флагманские специалисты успели поставить свои подписи в журнале готовности корабля к выходу в море. По этой причине не расписался и сам командир. Спрашивается, почему в такой ситуации не задержали выход К-429 – не война же, на самом-то деле? А все потому, что для выполнения стрельбы другие корабли уже вышли в заданный район. С выходом из базы командир получил распоряжение занять район торпедных стрельб с глубинами до 2 тысяч метров. Опытный моряк решил нарушить приказ и провести положенную дифферентовку и проверку корпуса лодки на герметичность в мелководной Саранной бухте. Это впоследствии спасло экипаж от верной гибели. О своем решении Суворов сообщил руководителю стрельб Ерофееву. Так что командование флотилии во время аварии отлично знало, где находится К-429 и чем занимается ее экипаж.
По прибытии в точку дифферентовки командир дал команду на погружение. Приняли главный балласт и осмотрелись в отсеках – «замечаний нет». Начали прием балласта в средние цистерны, и тут из 4-го отсека доложили о поступлении воды. Мичман Лящук успел открыть переборочную дверь, крикнул об этом в центральный пост и затем, как положено, загерметизировал аварийный отсек. После подъема подлодки командир увидел всех ребят на их штатных местах, где они и после гибели продолжали нести боевую вахту…Как позже выяснилось, К-429 имела серьезную неисправность – негерметичность системы вентиляции 4-го отсека. Во время погружения в корпус корабля начала поступать забортная вода. Потеряв плавучесть, лодка камнем пошла ко дну, затонув на глубине 45 метров. Попытка продуть балласт успехом не увенчалась. Растерявшийся оператор, управлявший с пульта общекорабельными системами, повернул не тот ключ. Драгоценный воздух высокого давления вместо того, чтобы вытеснить воду из цистерн главного балласта, почти весь вышел за борт. Огромные воздушные пузыри вырвались на поверхность, обозначая место аварии. Только как выяснилось, никому до этого дела не было. Лежащую мертвой глыбой на дне бухты подлодку никто не разыскивал.
Авария произошла в 23.30 24 июля 1983 года. После оценки обстановки командир решил отдать носовой аварийный буй. Но механизм отдачи буя оказался неисправен. То же повторилось и с буем 7-го отсека. Была не готова к использованию и всплывающая спасательная камера. Около 5.00 от воды, попавшей в трюм 3-го отсека, взорвалась аккумуляторная батарея. Пропало освещение, вышли из строя жизненно важные механизмы. Суворов приказал покинуть центральный пост и перевел управление кораблем во второй отсек. Командир справедливо полагал, что вскоре после аварии подлодку, как это и положено, начнут искать, ведь в назначенное время она на связь не вышла. Но постоянное прослушивание гидроакустиками горизонта ничего не давало – подводников никто не искал.
Суворов принял решение послать на поверхность разведчиков. Добровольцами вызвались мичман Лестник и Мерзликин. Разведчиков облачили в водолазные костюмы, и около 8 утра они благополучно всплыли. Вместо спасательных судов моряки увидели вдали берег бухты Саранной, к которому и поплыли. Около полудня их заметили с пограничного корабля и приняли за диверсантов. По счастью, разведчиков «взяли» живыми. «Диверсанты» сами рассказали, кто они такие и что произошло с К-429 и ее экипажем. О задержанных и сведениях, которые они сообщили, пограничники радировали в штаб флота, а мичманов высадили на берег. Взяв свои вещи в охапку, моряки через сопки направились домой. Так командованию флота стало известно об аварии.
Командир покинул подлодку последним. Одному Богу ведомо, как измотанный многодневной бессонницей и нечеловеческим волнением моряк смог натянуть на себя без посторонней помощи спасательное снаряжение. С собой он взял с корабля дифферентовочный журнал, бесследно исчезнувший во время следствия.
Как только Суворов поднялся наверх, к нему навстречу с журналом выходов поспешил комдив. «Распишись! Для твоей же пользы», – попросил Алкаев. Командир расписался раз и еще много раз. Подписывал все, что подсовывали, ведь самое страшное уже позади, думал он. Действительно, из 106 оставшихся в живых моряков (14 погибли в 4-м отсеке) удалось спасти 104. В торпедном аппарате погиб молодой матрос Синяков, а выходивший через кормовой люк мичман Закиров в трех метрах от поверхности запутался в тросе и умер от переохлаждения. Подписывая бумаги, Суворов и не догадывался, что его уже готовят к роли «стрелочника». Через два месяца после катастрофы К-429 подняли и поставили в ремонт. Все это время Суворов неотлучно находился на плавбазе, участвовал в работе спасателей и давал показания следователям.
Разбирательство длилось полтора года. За это время всех, кто был причастен к аварии, перевели в другие места службы. От командира все открестились. Суворов вспоминал: «Рапорт о вступлении в командование я не писал, и приказ о моем вступлении в командование был составлен уже после аварии. Это признали и на суде… Я на судебном заседании спросил теперь уже бывшего комдива Алкаева: «Как же так получилось – идет в море одна ПЛ, а план выполняют два экипажа, да еще начальник штаба – торпедную стрельбу. Это же очковтирательство». Алкаев согласился». Тем не менее трибунал Тихоокеанского флота 2 ноября 1984 года приговорил Суворова к 10 годам лишения свободы. Прямо в казарме, где проходил суд, командира взяли под стражу. Он вышел на свободу по амнистии через 2,5 года и до самой своей смерти в сентябре 1998 года обращался в различные инстанции с просьбой о пересмотре дела. Так ничего и не добился.
За кадром драмы «72 метра»: как съемочной группе удалось правдиво передать реалии службы моряков-подводников?
Военная драма «72 метра», рассказывающая о несчастном случае, произошедшем с подводной лодкой «Славянка» во время штатных учений, вышла через четыре года после гибели атомной подлодки «Курск». Картину Владимира Хотиненко многие зрители считали экранизацией реальной истории. На самом деле фильм снят по рассказам подводника Александра Покровского, написанным до трагических событий.
По сюжету подводники должны были поразить флагманский корабль условного противника, уйти от преследования и затаиться на сутки. Однако взрывы потревожили «спящую» морскую мину времен Великой Отечественной войны. В результате подрыва подлодка затонула и легла на грунт на глубине 72-х метров. Капитан и несколько подводников погибли, а оставшиеся в живых оказались запертыми в нескольких незатопленных отсеках. Дополнительную остроту этой истории добавляет любовная линия.
Андрей Краско сам дописал некоторые реплики своему капитану Янычару и придумал ему черты характера. После выхода фильма «72 метра» на экран все моряки и подводники считали Краско «своим». Так же, как актеров, сыгравших в картине главные роли, – Дмитрия Ульянова и Марата Башарова. Но этого и добивался режиссер Владимир Хотиненко. Он не раз говорил, что, прежде всего, снимал фильм не о катастрофе, а о «конкретных людях, которые сидят в полной темноте, рассказывают анекдоты и ждут, ждут».
О том, что осталось за кадром драмы «72 метра», смотрите в документальном проекте «Наше кино. История большой любви» 25 июля в 8:30 на телеканале «МИР» и на нашем YouTube-канале.
72 метра история подводной лодки славянка
Фильм-катастрофа с элементами драмы «72 метра» в главных ролях с Маратом Башаровым и Сергеем Маковецким вышла на экраны в 2004 году. Об интересных фактах, связанных со сьемками этого фильма мы расскажем в этой статье.
1) В основу сюжета фильма Владимира Хотиненко «72 метра» положена одноименная повесть Александра Покровского — офицера-подводника, неоднократно выходившего в морское плавание.
Согласно сюжету, подлодка «Славянка» натыкается на мину времен Великой Отечественной войны, в результате взрыва которой повреждается левый борт подлодки. После нескольких неудачных попыток залатать пробоину экипажу «Славянки» остается только ждать спасателей.
Примечательно, что произведение Покровского было написано задолго до того, как произошла страшная авария 2000 года, когда затонула российская подлодка «Курск», входившая в состав Северного флота России. На ее борту находились 118 членов экипажа, все они погибли.
2) Съемки фильма «72 метра» проходили на базах ВМФ в Североморске, Гаджиеве, Полярном и Севастополе. Кроме этого, фильм снимали в двух павильонах «Мосфильма», в одном из которых был специально построен бассейн для съемки эпизодов в затопленных отсеках.
3) В роли ДПЛ «Славянка» в съёмках участвовали лодки проекта 877 и 877В — Б-471 «Магнитогорск» Северного флота и Б-871 «Алроса» Черноморского флота России.
4) Андрей Краско, сыгравший в фильме капитана 1-го ранга Геннадия Янычара, по собственной инициативе отошел от сценария в эпизоде на пирсе: грозно отчитав мичмана Легкоступова, он оборачивается и благоговея бежит к своей жене. Изначально, по сценарию, Янычар должен был покинуть пирс, не проявляя слабости в отношении супруги.
5) В том самом моменте, где капитан Янычар отчитывает мичмана Легкоступова за рапорт, написанный бедным языком, мы можем увидеть, что первый держит в руках лист с этим рапортом. Если присмотреться, то видно, что на листе написан монолог капитана Янычара.
6) Во время съемок фильма актеры отдыхали в одном из кафе, находящемся на берегу Черного моря. При этом одеты они были в съемочные костюмы. Тогда-то к их столику и подошел офицер ВМФ и сказал Андрею Краско: «Товарищ капитан первого ранга, мне очень нравятся фильмы с вашим участием, можно попросить автограф?»
7) Российский прокат фильма принес 2,6 миллиона долларов США – на миллион больше затраченного.
8) В 2004 году картина Владимира Хотиненко «72 метра» стала лауреатом кинопремии Национальной академии кинематографических искусств и наук России «Золотой орел» в номинации «Лучший игровой фильм».
Форум Тетис
Ведущий форум о рекреационном и техническом дайвинге, подводной охоте и фридайвинге
«72 метра»: Как вольно дышится в подводной лодке
Модераторы: KWAK, DukeSS
«72 метра» Владимира Хотиненко – фильм-катастрофа наоборот, манифест эпохи неисправных дыхательных аппаратов.
Выход на экраны нового фильма Владимира Хотиненко «72 метра» ознаменовался не вполне приличным эксцессом. На пресс-показ и встречу с журналистами не позвали Александра Покровского, офицера-подводника, по мотивам произведений которого, собственно, и снято кино. То ли устроители не хотели, чтобы Покровский видел то, что из его прозы сделал Хотиненко. То ли боялись встречи писателя с военно-морскими начальниками, которые под предводительством главкома ВМФ на показ пришли и всем увиденным остались довольны.
Журналистам объяснили, что фильм сделан к 100-летию подводных сил, что такого фильма о моряках давно ждали на флотах и что конкурс в военно-морские училища после него несомненно повысится.
Очевидно, что «72» метра, пусть и спродюсированные общественным Первым каналом и частной студией «ТриТэ», является типичным госзаказом. Его будут демонстрировать во всех военных частях и на всех флотах. Явка, понятное дело, обещает быть стопроцентной.
Сюжет «72 метров» укладывается в знаменитое: «Что случилось с подлодкой «Славянка»?» – «Она утонула».
Мина, болтавшаяся в море со времен Великой Отечественной, пробила обшивку. На борту остался десяток матросов и офицеров. Остальные утонули. Дыхательные аппараты неисправны. Запертые в незатопленном отсеке, моряки решают отдать единственный работающий аппарат единственному же гражданскому – ученому-биологу.
Получилось крепко сбитое кино, не без придыханий, но с лицами актеров, на которые не просто интересно, а завораживающе интересно смотреть. Собственно, игра актеров – главное достоинство и главная фишка Хотиненко. Потому что зрелища с большой буквы, которое предполагает фильм, заявленный как фильм-катастрофа, у него не вышло. И не потому, что большую часть времени занимают вдумчивые диалоги. Просто потому, что «72 метра» – не зрелище. Это идеология.
Хотиненко выпускает свой фильм через три с половиной года после трагедии «Курска». Трагедии, после которой казалось: фильм на эту тему в нашей стране снят не будет – рассказать честно не дадут, а нечестно – противно и какой смысл? Хотиненко выпускает свой фильм через год после выхода «К-19». Фильма, после которого казалось: страшно позорно, что это кино сняли американцы, а не мы. Мы, а не американцы, должны были и осмыслить собственную историю, и покаяться перед людьми, чья гибель оставила власть равнодушной.
Вот – осмыслили и покаялись. «72 метра» фотографически похож на фильм Кэтрин Бигелоу, вплоть до цитирования отдельных эпизодов. Это похожесть негатива на позитив, фильм-катастрофа наоборот. Катастрофой, конфликтами и взрывами здесь не пахнет, потому что всего этого больше не нужно. А нужно – всеобщее примирение и вера в то, что все у нас хорошо и правильно, а будет еще лучше и еще правильней.
И жизнь у нас хорошая и правильная. И начальники. И люди. Хорошо и правильно умирают. Не задав ни одного неудобного вопроса.
И вины ничьей тоже больше нет, а есть нелепая случайность в виде старой мины, за которую никто не в ответе и которая все спишет. Хотиненко утверждает, что снял кино о людях, которые спасают свои души, но ни разу не упоминает о том, что позывные этих людей «Спасите наши души!» так ни разу и не были услышаны.
«72 метра» – это фальшь, густо замешанная на цинизме. Как уже не в лучших, а в худших традициях советского кино здесь происходит борьба хорошего с лучшим. Беременная жена одного из героев Чулпан Хаматова, закатывая глаза, читает вслух «Алые паруса». Командир лодки – гроза врагам, отец солдатам. Друзья, когда-то бившие друг другу морду, крепко жмут друг другу руки. И все вместе произносят чеканную фразу о том, что «военный обязан защищать гражданина своей страны». И правильно. Потому что «72 метра» – это не фильм, а свидетельство смены эпох. Манифест скованных одной цепью и связанных одной целью. История о том, что, когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой. О том, что нет негодяев в кабинетах из кожи, поэтому никто ни в чем не виноват и никто ни за что не в ответе, наконец, о том, что он другой такой страны не знает, где так вольно дышит человек. Даже тот, что задыхается в подбитой лодке.
12 ФЕВРАЛЯ 12:22
http://www.gazeta.ru/2004/02/12/oa_111848.shtml
Подводной лодке «Славянка» на учениях поставлена задача: уничтожить флагманский корабль условного противника, уйти от преследования и оставаться незамеченной в течение 24 часов. Столкнувшись с шальной миной, оставшейся еще с войны, «Славянка» терпит аварию и ложится на грунт, рискуя остаться незамеченной в течение гораздо большего времени, чем отведенные сутки. На глубине 72 метра под музыку Эннио Морриконе (написанную специально для фильма) выжившим подводникам придется узнать, кто из них чего стоит.
Выяснять отношения есть кому — в клаустрофобических пространствах «Славянки» собрались и два давних конкурента на любовном фронте, которых ждет на берегу героиня Нелли, читающая своему неродившемуся еще сыну «Алые паруса»; и молодой матрос по фамилии Молодой, вместо молитвы спасающийся речитативами Децла; и спартаковский тиффози, горланящий на весь отсек речевки-кричалки; и некстати оказавшийся на борту сухопутный ученый-интеллигент (Маковецкий), не знающий морских традиций (именно ему и предстоит быть выстреленным на поверхность через торпедный аппарат и в конце концов спасти всю команду). Имеют место, впрочем, не только личности, но и история: оказывается, команда «Славянки» в свое время отказалась принимать украинскую присягу и была переброшена на Север. В результате вышла крепкая, вполне мейнстримная картина об особенностях национальной подлодки, блестяще, но вряд ли сознательно стилизованная под отечественное кино начала — середины 90-х годов, когда казалось, что спасение и надежда российского кинематографа как раз в таких, крепких, вполне мейнстримных картинах. Сейчас же лента «72 метра» выглядит пришельцем из недалекого прошлого, так что внятно высказаться о фильме можно лишь в объемах и выражениях, принятых в журнале «Искусство кино» того времени. А общее ощущение лучше всего передает диалог капитана «Славянки» с матросом, красящим какую-то решетку перед выходом в море: «Ее ж не красить надо было, а помыть». — «Так ведь красиво, товарищ капитан». — «Все равно ведь потрескается». — «А мы опять покрасим».
72 метра история подводной лодки славянка
Как вольно дышится
в подводной лодке
Выход на экраны нового фильма Владимира Хотиненко «72 метра» ознаменовался не вполне приличным эксцессом. На пресс-показ и встречу с журналистами не позвали Александра Покровского, офицера-подводника, по мотивам произведений которого, собственно, и снято кино. То ли устроители не хотели, чтобы Покровский видел то, что из его прозы сделал Хотиненко. То ли боялись встречи писателя с военно-морскими начальниками, которые под предводительством главкома ВМФ на показ пришли и всем увиденным остались довольны.
Журналистам объяснили, что фильм сделан к 100-летию подводных сил, что такого фильма о моряках давно ждали на флотах и что конкурс в военно-морские училища после него несомненно повысится.
Очевидно, что «72» метра, пусть и спродюсированные общественным Первым каналом и частной студией «ТриТэ», является типичным госзаказом. Его будут демонстрировать во всех военных частях и на всех флотах. Явка, понятное дело, обещает быть стопроцентной.
Сюжет «72 метров» укладывается в знаменитое: «Что случилось с подлодкой «Славянка»?» – «Она утонула».
Мина, болтавшаяся в море со времен Великой Отечественной, пробила обшивку. На борту остался десяток матросов и офицеров. Остальные утонули. Дыхательные аппараты неисправны. Запертые в незатопленном отсеке, моряки решают отдать единственный работающий аппарат единственному же гражданскому – ученому-биологу.
Получилось крепко сбитое кино, не без придыханий, но с лицами актеров, на которые не просто интересно, а завораживающе интересно смотреть. Собственно, игра актеров – главное достоинство и главная фишка Хотиненко. Потому что зрелища с большой буквы, которое предполагает фильм, заявленный как фильм-катастрофа, у него не вышло. И не потому, что большую часть времени занимают вдумчивые диалоги. Просто потому, что «72 метра» — не зрелище. Это идеология.
Хотиненко выпускает свой фильм через три с половиной года после трагедии «Курска». Трагедии, после которой казалось: фильм на эту тему в нашей стране снят не будет — рассказать честно не дадут, а нечестно – противно и какой смысл? Хотиненко выпускает свой фильм через год после выхода «К-19». Фильма, после которого казалось: страшно позорно, что это кино сняли американцы, а не мы. Мы, а не американцы, должны были и осмыслить собственную историю, и покаяться перед людьми, чья гибель оставила власть равнодушной.
Вот – осмыслили и покаялись. «72 метра» фотографически похож на фильм Кэтрин Бигелоу, вплоть до цитирования отдельных эпизодов. Это похожесть негатива на позитив, фильм-катастрофа наоборот. Катастрофой, конфликтами и взрывами здесь не пахнет, потому что всего этого больше не нужно. А нужно – всеобщее примирение и вера в то, что все у нас хорошо и правильно, а будет еще лучше и еще правильней.
И жизнь у нас хорошая и правильная. И начальники. И люди. Хорошо и правильно умирают. Не задав ни одного неудобного вопроса.
И вины ничьей тоже больше нет, а есть нелепая случайность в виде старой мины, за которую никто не в ответе и которая все спишет. Хотиненко утверждает, что снял кино о людях, которые спасают свои души, но ни разу не упоминает о том, что позывные этих людей «Спасите наши души!» так ни разу и не были услышаны.
«72 метра» – это фальшь, густо замешанная на цинизме. Как уже не в лучших, а в худших традициях советского кино здесь происходит борьба хорошего с лучшим. Беременная жена одного из героев Чулпан Хаматова, закатывая глаза, читает вслух «Алые паруса». Командир лодки – гроза врагам, отец солдатам. Друзья, когда-то бившие друг другу морду, крепко жмут друг другу руки. И все вместе произносят чеканную фразу о том, что «военный обязан защищать гражданина своей страны». И правильно. Потому что «72 метра» – это не фильм, а свидетельство смены эпох. Манифест скованных одной цепью и связанных одной целью. История о том, что, когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой. О том, что нет негодяев в кабинетах из кожи, поэтому никто ни в чем не виноват и никто ни за что не в ответе, наконец, о том, что он другой такой страны не знает, где так вольно дышит человек. Даже тот, что задыхается в подбитой лодке.