21 февраля черный день российского спецназа
21 февраля 2000 года в бою под Харсеноем погибло 25 человек
21 февраля 2000 года в бою под Харсеноем погибло 25 человек
Ушли в историю трагические февральские дни 2000 года. Но память, преодолевая время, вновь возвращает нас к скорбной дате — 21 февраля. Гибель 25 разведчиков псковской войсковой части № 64044 под Харсеноем не была объявлена обществу, не окружалась ореолом подвига, а дань памяти ограничилась скромным некрологом и вручением посмертных наград близким спустя полгода после гибели спецназовцев…
… 16 февраля в 4 часа утра разведчики вышли на задание в район урочища Танги-Чу, чтобы на заданной высоте не допустить внезапного нападения противника на маршруте продвижения мотострелковых подразделений (МСП). На высоте 817,9 был обнаружен опорный пункт боевиков, но командир МСП не поверил докладу офицера разведки и потребовал выполнения поставленной задачи. 18 февраля спецназовцы вышли к своим высотам, а разведрота МСП на указанной высоте встретила ожесточённое сопротивление бандитов и целый день вела бой.
Меж тем из урочища Малый Харсеной выдвинулся резерв противника в 15 человек…
В 12.44 разведгруппа Александра Калинина вступила в бой с мелкой группой бандформирований, уничтожив автомобили КамАЗ, ГАЗ-бо и 10 боевиков. Спустя немного времени около 100 бандитов напали на наших разведчиков. А.Калинин, продолжая бой, запросил артиллерийский огонь и помощь соседних групп. Подошли разведгруппы старшего лейтенанта Сергея Самойлова и капитана Михаила Боченкова, рассредоточившись на высоте. После удара артиллерии связь с группой прервалась…
«Чёрный день» в истории спецназа ГРУ: роковой бой у села Харсеной
Гибель спецназа ГРУ у села Харсеной. Из 37 выжили двое.
21 февраля 2000 года на безымянной высоте у села Харсеной развернулось роковое сражение, в ходе которого российский спецназ ГРУ понес тяжелейшие потери за всё время существования.
В самом начале 2000 года генерал Владимир Шаманов повел 58-ю армию в наступление на Харсеной. В феврале продвижение войск сильно замедлилось из-за снегопадов. Тяжелая техника медленно ползла по склонам гор и вязла в грязи. Из состава 2-й отдельной бригады ГРУ было сформировано пять разведывательных групп общей численность 150 бойцов, которые двигались веером перед колонной армии, обеспечивая безопасность мотострелков. В начале разведчики налегке двигались в нескольких километрах впереди колоны, но перед Харсеноем стало ясно, что сложная местность не позволит двигаться разведке прежним темпом.
Интересно, что после того, как о случившемся стало известно СМИ, в прессе появились сообщения, что разведчики уничтожили в ходе боя более 70 ваххабитов. Однако военные эти данные опровергли, отметив, что если погибших было 70, то вся группа боевиков должна была насчитывать 150-200 человек. Такой крупный отряд просто не мог оставаться незамеченным, потому как регион к тому времени несколько недель прочёсывался «Тайфуном».
Позже майор Евтух со своими бойцами обнаружил брошенную стоянку боевиков, на которой отдыхало не более дюжины ваххабитов. Кроме того, сержант Филиппов отмечал, что среди нападавших явно были и жители Харсеноя. Таким образом, силы боевиков и разведчиков были примерно равны.
Причиной трагедии военные назвали грубые ошибки командования. Разведчики не только были в походе восемь суток, пять из которых они шли автономно, но им в нагрузку дали группу мотострелков, которых потом бойцам пришлось буквально нести на себе. Действия же непосредственных командиров групп в сложившейся ситуации были оценены положительно, позже всем троим посмертно присвоили звание Героев России.
21 февраля 2000-го стало «чёрным днём» для всего российского спецназа ГРУ, стольких бойцов подразделение не потеряло за две кампании в Чечне вместе взятых.
На редкость объективная статья: без ложного пафоса, которым окутали этот бой все СМИ. Добавлю,что на этом бое сейчас учат как НЕЛЬЗЯ поступать в подобных ситуациях, т.к. все уставы и наставления группниками были нарушены.
Вечная память ребятам.
Журнал дополняется разделом документальных фильмов, где будут освещаться как героические, так и трагические моменты разных исторических периодов.
Вы можете увидеть редкие кадры документальной хроники, возможно узнаете новые для себя факты, или освежите уже знакомые вам истории.
Надеюсь, что подписчикам журнала будет интересно.
Самый чёрный день армейского спецназа
21 февраля 2000 года стал чёрным днём для армейского спецназа. В этот день в бою под Харсеноем погибло 33 человека, 25 из них разведчики Псковской бригады спецназа ГРУ. Остались в живых всего двое.
Этим снимком на множестве интернет-ресурсов ошибочно иллюстрируют биографию капитана Михаила Боченкова. Смеётся, глядя в объектив, сержант Геннадий Алексеев. 
Рассказывает майор А.Гуськов :
– Зимой 2000 года генерал Владимир Шаманов проводил наступление на южную, нагорную часть Чеченской республики. Наша задача состояла в том, чтобы выдвинуться вдоль маршрутов движения основной колонны мотострелковых подразделений и обеспечить их прикрытие. Но продвижение пехоты было затруднено, техника застряла в грязи, практически утонула. Мы перемещались по горам только пешком. На пятые сутки все группы встретились и были перенацелены на Харсеной – это село такое. Задача та же – удерживать высоты, чтобы обеспечить проход техники мотострелковых подразделений.
1 февраля 2000 г. три разведгруппы ушли вперёд вместе, так как связи у них практически уже не было, сели батареи у раций, только одна ещё работала. Накануне была радиограмма, что к двенадцати часам дня должно подойти пехотное подразделение, у них будет и связь, и продукты. Они должны были нас заменить и дальше выполнять эту задачу уже сами, а мы должны были уйти. Но к двенадцати часам они не пришли, не смогли подняться в горы. Продвигались очень медленно, техника у них завязла.
В то время находился на высоте на расстоянии где-то метров восьмисот. У меня в группе было много обмороженных и простуженных. Когда начался бой, мне приказали оставаться на высоте и удерживать её. Потом мы прошли эти восемьсот метров за полтора-два часа.
И боевые столкновения до этого у нас неоднократно были, и в засады мы попадали. Но всегда выходили. А чтобы в одном бою почти все погибли – такого не было никогда. В основном сказалась усталость, которая накопилась за восемь дней этих переходов, мотания по горам. А плюс ко всему люди уже расслабились, когда им сказали, что всё, пришли. Они уже слышали, как броня работает рядышком, и настроились – минут через пятнадцать-двадцать соберут вещи и уйдут.
У нас в живых остались двое. Одному – старшему сержанту Антону Филиппову – осколком гранаты срезало нос, на месте лица просто кровавое пятно было. Его и не стали добивать, думали, он уже умер. Он так в сознании всё это время и пролежал. А второй получил контузию и три пулевых ранения, потерял сознание и скатился вниз под гору.
Рассказывает старший сержант Антон Филиппов:
Погода в ночь на 21 февраля была ужасная. Мокрый снег шёл, все замерзли как цуцики. А утром солнышко выглянуло, в феврале солнышко хорошее. Я помню, как от всех пар валил. А потом солнышко исчезло, видимо, ушло за горы.
По нам ударили сначала с двух сторон, а потом окружили полностью. Били из огнемётов и гранатометов. Конечно, мы сами во многом были виноваты, расслабились. Но восемь дней по горам ходили, устали. Просто физически очень трудно было по снегу пробираться так долго, после этого нормально воевать очень тяжело. Спали прямо на земле. На себе всё приходилось нести, боеприпасы в первую очередь. Не каждый хотел нести еще и спальник. У нас в группе было всего два спальника – у меня и ещё у одного бойца. Я нёс рацию, батареи к ней, еще и гранатомет тащил. Были в составе группы прикомандированные – инженеры, авианаводчики, арткорректировщики. С ними был солдат-радист, его гранатомёт нес мой командир, Самойлов (Герой России старший лейтенант Сергей Самойлов. – Ред.), потом мне отдавал, затем мы менялись, и я его ещё кому-то отдавал. Просто тот радист совсем уже устал. Так и помогали, тащили.
На моей рации батареи почти сели. Думаю, где-то до вечера 21 февраля последняя проработала бы ещё. Утром двадцать первого я передал последний штатный доклад Самойлова. Он мне приказал сообщить командованию, что питание у рации на исходе и станцию мы выключаем, чтобы в крайнем случае можно было что-то передать, на один раз бы её хватило. Но когда бой начался, ничего мне передать не удалось.
Цепочку он не нашёл, голову мою бросил, и сразу передернулся затвор на «стечкине». Я думаю: всё-всё-всё… И выстрел раздаётся, хлопок. Я аж передернулся весь, не удержаться было уже. Видимо, не заметил он, что я вздрогнул. В Витька, похоже, стрельнул.
Если бы я сознание потерял в первый момент и стонал, то точно бы меня добили. А так вид у меня совсем неживой был. В руку пулевое ранение, остальные осколочные – лицо, шея, нога. Нашли меня, может, часа через четыре, так и лежал в сознании. Видимо, шоковое состояние было, отключился уже перед вертолётом, после пятого промидола (обезболивающий укол. – Ред.). Сначала пришла, кажется, пехота, с которой мы должны были встретиться и которая задержалась. Помню, у меня кто-то всё спрашивал: «Кто у вас радист, кто у вас радист?». Отвечаю: «Я радист». Рассказал им всё, что касалось алгоритма выхода в эфир. Потом меня перебинтовали, ничего после этого уже не видел, только слышал.
А в госпиталь я попал только на следующий день. С двадцать первого на двадцать второе февраля пришлось ночевать в горах, вертолёт ночью не полетел. Вертушки (вертолёты. – Ред.) пришли только утром двадцать второго. Помню, пить хотелось ужасно. Пить мне давали, наверное, можно было. Ещё я спросил: «Сколько осталось в живых, сколько положили?». Сказали, что двое живы. Попросил сигарету, курнул и… очнулся уже в вертолёте. Там медик был наш, что-то говорил мне, успокаивал. Мол, держись, всё хорошо, живой. Я, естественно, спросил, что у меня с лицом. Такое было ощущение, что его как будто вообще нет. А он давай меня успокаивать – всё нормально. Я снова говорю: «Что с лицом?». Он мне – носа и правого глаза нет. Видимо, глаз заплывший был сильно. Потом я уже опять вырубился в вертолете, что там со мной делали, не помню.
Уже 23 февраля в палате проснулся, в сознание пришёл. Ни встать, ни пошевелить ничем, естественно, не могу – капельница, забинтованный весь. Я стал рукой лицо трогать. Думаю, дай-ка погляжу, глаз-то есть или нет. Разодрал всё вокруг глаза и обрадовался – вижу! Потом из Моздока в Ростов-на-Дону на самолете, из Ростова уже в Москву, в госпиталь. Сейчас я в своей родной бригаде продолжаю служить.
комментарий к статье:
Шли несколько суток, тоже всё на себе. Часть пути вела нас разведрота. Разведка осталась – мы пошли дальше. Прошли час и услышали разрывы. Позже сказали что разведку нашу накрыли «градами» (мне интересно, кто навёл?). Выйдя на Харсеной, все попадали – просто от напряжения и усталости двоилось в глазах.Тут же, не дав нам отдохнуть, поставили задачу выдвигаться на высоту к спецам. Уже начав подниматься, услышали бой наверху. С «граников» там действительно лупили плотно. Нас было две роты 752-го мсп. Выйдя на высоту, от увиденного жутковато стало.
Картина такая: поляна, вытянутая по склону вниз, плотно окружённая густым колючим кустарником. Дорога шла по центру поляны в Б. Харсеной. Спецы расположились под деревьями, стоящими ближе к центру поляны. Охранение выставлено было со стороны Б. Харсеной внизу и почему-то на голом месте недалеко от края поляны. Не понятно, откуда у спецов были матрасы? Не думаю, что они с ними шли. У меня создалось впечатление, что им приготовили место стоянки. Был вырыт квадрат два на два метра, где они просто вповалку лежали. Походу залпом их там накрыли. Двоих живых нашли, радиста и ещё кого-то. Много консервов было разбросано на поляне, мы их собрали. Двое запомнились – лежали рядом, друг друга пытались перевязать.
Поставили задачу выдвигаться вниз в Б. Харсеной. Выдвинулись – нас встретили плотным огнём. Отошли на поляну. Ёе прозвали – МЁРТВАЯ ПОЛЯНА. Уже начало темнеть – нам ставят задачу выдвигаться к третьей группе спецов – той, что уцелела, т.к. была в стороне. Рота отказалась выдвигаться ночью. КЭП передал, что после выполнения задачи рота будет вывезена в Моздок под трибунал. Короче, нам ещё сказали, что этот район в 6 утра будет накрыт артухой и летунами. Типа: хотите – оставайтесь. Утром собрали всех двухсотых и оттащили с поляны в лес, чтобы их не порвало. Тот район действительно накрыли – мы успели отойти. Дальше-веселее: голова засекла впереди двух духов, идущих впереди нас тем же курсом. Дальше они засветились перед 3-й группой спецов и ушли в сторону.
На связь спецы не отвечали, на условные сигналы ракетницей тоже. Мы пошли вперёд к ним. Ну спецы, понятно, что подумали – настала их очередь. Короче, завязался бой. Снайпер их, выдвинувшись вперёд, встретил нас. Одного в лоб, второго в шею положил. Третий наш подорвался на растяжке (ранения в живот). Позиция у них тоже была супер: с трёх сторон склон, а с тыла высокий обрыв. Они успели зарыться нормально. Окружив их, отсекли снайпера. Вот этот снайпер и понял, что мы свои – он был близко к нам и не мог сменить позицию, попал в мешок. Он начал кричать, что здесь свои. Стрельба стихла. После, немного погодя, он нас провёл через заминированные участки к своим. Честно скажу – им очень повезло, и нам тоже. У них ранило одного навылет в ногу (в мякоть). Короче, вот так закончился тот эпизод со спецназом.
Фотографии из личного архива разведчика, служившего в группе капитана Боченкова:
капитан Михаил Боченков (в центре) 
разведгруппа капитана Боченкова 
lsvsx
lsvsxВсё совершенно иначе!
Истина где-то посередине. Так давайте подгребать к ней не теряя достоинства.
Хоронит Псковская земля богатырей.
Они всегда ей славу приносили,
Не оставляя в битве рубежей
И не предав свою Россию.
21 февраля 2000 года горное плато в Аргунском ущелье стало тем алтарём Отечества, на который положили свои молодые жизни 33 русских воина. 25 из них разведчики Псковской бригады спецназа ГРУ. Они погибли, удерживая господствующую высоту в районе населённого пункта Харсеной, сражаясь до последнего патрона, до последнего вздоха с превосходящими кратно силами чеченских бандитов.
Вечная память ребятам!
Рано утром 7 августа 1999 года полтысячи ваххабитов Шамиля Басаева и Хаттаба вторглись на территорию Дагестана, с этого трагического события началась Вторая чеченская кампания. В ответ российская армия начала контртеррористическую операцию на территории Чечни. Уже к концу года равнинные районы республики были полностью очищены от бандформирований, однако впереди было самое сложное – зачистка горных областей.
В самом начале 2000-го года генерал Владимир Шаманов повёл 58-ю армию в наступление на Харсеной. В феврале продвижение войск сильно замедлилось из-за сильных снегопадов. Тяжёлая техника медленно ползла по склонам гор и вязла в грязи, что делало колонну лёгкой целью для засад боевиков. Из состава 2-й отдельной бригады спецназа ГРУ было сформировано сразу пять разведывательных групп общей численностью 150 бойцов, которые двигались веером перед колонной, обеспечивая безопасность мотострелков.
Мотострелки позже расскажут, что разведчики готовились основательно. Так как идти предстояло по пояс в рыхлом снегу, бойцы оставили в колонне всё лишнее. Вместо продуктов и воды они брали боеприпасы, а самое главное – запасные батареи для раций, которые быстро разряжались на холоде. Дело осложнилось тем, что командование приписало к разведчикам группу мотострелков, среди которых были артнаводчики и авианаводчики, всего 7 бойцов, которые значительно уступали в подготовке бойцам ГРУ.
Тем не менее, 20 февраля все три группы вышли к Харсеною. Там разведчики встретились со спецназом Минюста из отряда «Тайфун». Группа уже три недели была у Харсеноя, но не заходила в село, а встала лагерем на одной из высот. Спецназ вёл охоту за боевиками, которые скрывались в регионе и регулярно обстреливали российские вертолёты. Возглавлял группу Майор Николай Евтух.
Вышедшие к Харсеною разведчики были сильно изнеможены, среди них было много заболевших, как позже вспоминал офицер. По его мнению, в тех условиях автономные походы не должны были длиться дольше трёх суток, разведчики же шли по скалистым горам все пять. Спецназовцы поделились с товарищами скудным провиантом и отправились в свой лагерь.
Из трёх радиостанций в рабочем состоянии оставалась только одна. По ней от командования был получен приказ встать лагерем на ночь, а утром уже должны были подойти мотострелки.
Три передовых группы расположились на одном склоне. Командиры приняли решение не подниматься на вершину, а занять небольшое плато, с которого просматривалось само село и подходы к нему. Две фланговые группы остались в тылу, в часе перехода.
Утром состоялся очередной сеанс связи с колонной и было получено подтверждение, что в течение часа разведчиков сменят мотострелки. Но к назначенному времени смена не прибыла, однако поводов для беспокойства не было – из лагеря разведчиков было слышно, как рядом ревут двигатели БМП мотострелков. Бойцы неспешно собирали вещи и, несмотря на усталость, были в приподнятом настроении – после этого выхода многие отправлялись из Чечни домой.
Однако в обед случилось непредвиденное – с вершины горы по лагерю был открыт огонь сразу из нескольких гранатомётов. Многие разведчики, сидевшие возле костров, получили осколочные ранения, но успели сориентироваться и организовать оборону.
Последние были ближе всего к разведчикам, их отделяло от места боя всего 800 метров, но в горной местности на преодоление этого расстояния майору Евтуху и его бойцам потребовалось два часа. Ещё дольше добирались мотострелки со своей тяжёлой техникой. Оборона же разведчиков продержалась только полчаса.
Интересно, что после того, как о случившемся стало известно СМИ, в прессе появились сообщения, что разведчики уничтожили в ходе боя более 70 ваххабитов. Однако военное руководство эти данные опровергли, отметив, что если погибших было 70, то вся группа боевиков должна была насчитывать 150-200 человек. Якобы такой крупный отряд просто не мог оставаться незамеченным, потому как регион к тому времени несколько недель прочёсывался «Тайфуном».
Позже майор Евтух со своими бойцами обнаружил брошенную стоянку боевиков, на которой отдыхало около дюжины ваххабитов. Кроме того, сержант Филиппов отмечал, что среди нападавших явно были и жители Харсеноя. Таким образом, силы боевиков и разведчиков были примерно равны.
Причиной трагедии военные назвали грубые ошибки командования. Разведчики не только были в походе восемь суток, пять из которых они шли автономно, но им в нагрузку дали группу мотострелков, которых потом бойцам пришлось буквально нести на себе. Разведчики ждали смены, уже расслабились. А вместо их смены пришли ваххабиты. Случайность?! Действия же непосредственных командиров групп в сложившейся ситуации были оценены положительно, позже всем троим посмертно присвоили звание Героев России.
21 февраля 2000-го стало «чёрным днём» для всего российского спецназа ГРУ, стольких бойцов подразделение не потеряло за две кампании в Чечне вместе взятых.
Последний бой сержанта Алексеева
в чем же ребятам приходилось воевать. язык не поворачивается назвать экипировкой.
сейчас вроде посовременнее оснащают: 
ПТСР после войны в Чечне
В газетах писали — «чеченский синдром». В криминальной хронике описывались преступления, совершенные участниками чеченских кампаний: разбойные нападения, изнасилования, ограбления, убийства. Самоубийства. Сделанное одними грузом ложилось на остальных. Фраза «воевал в Чечне» стала клеймом, которое принято было скрывать.
В правительстве говорили: «чеченский синдром — изобретенное репортерами клише, нет никаких свидетельств того, что уровень преступности среди ветеранов войны в Чечне выше среднего». Общество считало иначе; безразличие и настороженность стали главным мотивом в отношениях ветеранов войны и окружающего мира.
Интеграции в обычную жизнь мешал созданный новостной повесткой образ, но все же главной помехой в жизнях бывших солдат был именно чеченский синдром — посттравматическое стрессовое расстройство или ПТСР. Этот пост посвящен способам реабилитации ветеранов чеченских войн, но сначала — о самом ПТСР.
Формирование «чеченского синдрома»
Посттравматическое стрессовое расстройство — следствие продолжительного стресса. И оно является основой социально-психологической дезадаптации ветеранов любой войны.
Проявления «чеченского синдрома»
Российские исследователи изучали ПТСР у ветеранов Афгана и Чечни и пришли к выводу, что существует два типа дезадаптации. Первый тип назывался «шоковым». Он протекал тяжело и характеризовался психической напряженностью, конфликтами с окружающими, ощущением одиночества и потерянности в мирной жизни — но являлся относительно кратковременным и заканчивался интеграцией в общество. Второй тип относился к стойкой социальной дезадаптации и проявлялся асоциальным поведением, алкоголизмом, употреблением наркотиков, выраженным невротическим состояниями, суицидами.
Группа психологов Свердловского областного клинического психоневрологического госпиталя для ветеранов войн также выделили особенности поведения ветеранов в мирной жизни: немотивированная бдительность, бурная реакция агрессии при малейшей неожиданности, чувство вины и стремление наказать себя, чувство изоляции — отмечая при этом, что у ветеранов чеченских кампаний проявления имеют более выраженный негативный характер. Как следствие, адаптация проходила медленнее и тяжелее.
В 2003 году, когда до конца второй кампании оставалось еще 6 лет, Юрий Александровский, заместитель директора Национального центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского в Москве, сказал о 1,5 млн ветеранах войны, испытывающих последствия ПТСР.
Принято считать, что вопросами ПТСР в период Первой кампании не занимались вовсе, но в докладе начальника СКВО генерала-лейтенанта Потапова есть пункт, посвященный психологической реабилитации военнослужащих непосредственно во время боевых действий в Чечне в 1995 году.
«С началом операции по разоружению незаконных вооруженных формирований, возрастанием психических и физических нагрузок на людей, командиры, штабы, воспитательные органы отмечали возрастающую психологическую усталость личного состава. Первые потери, неудачи в ходе боев повлекли рост психологических травм у личного состава, особенно в подразделениях 131 омсбр, 81 мсп».
«В 131 омсбр пункт реабилитации возглавил психолог подполковник Дробница Г.Н., В 81 мсп — заместитель командира полка по воспитательной работе подполковник Станкевич И.В., в 255 мсп — психолог майор Дорофеев Г.Н., в госпиталях — штатные заместители по воспитательной работе. За время работы пунктов психологическую помощь получили более 12 тыс. военнослужащих с психологическими травмами различной тяжести, в т.ч. и более 5 тыс. раненых и больных, выписанных из медицинских учреждений.»
«Система работы пункта включала три этапа:
I этап: встреча и размещение военнослужащих. Организация помывки, смены белья и обмундирования, питания и отдыха.
II этап: проведение психологических мероприятий по определению степени и уровня психологической травмы, уровня напряженности и распределения военнослужащих по группам.
III этап: психокоррекция поведения военнослужащих. Весь период нахождения военнослужащих на пункте реабилитации для них организовывались просмотры кино- и телефильмов, встречи с родными и близкими, написание писем домой, поощрение и награждение отличившихся в боях, выступления концертных бригад, самодеятельных артистов, служителей, культовых учреждений, встречи с местным населением. Положительные эмоции у военнослужащих вызывала передача гуманитарной помощи населения.»
К сожалению, для последующей адаптации ветеранов в мирную жизнь концертов самодеятельности недостаточно. Поэтому стали появляться центры психологической помощи и реабилитации — сначала в Северо-Кавказском военном округе, потом в Москве, других округах и в структурах МВД. Главной проблемой этих центров стало… малое количество обращений. Только треть страдающих от расстройства искала квалифицированной помощи: можно сказать, что это еще одна характерная черта ветеранов чеченских кампаний — при этом часть пациентов приходила в госпитали после давления со стороны родственников и близких.
В большинстве случаев пациенты Свердловского областного клинического психоневрологического госпиталя для ветеранов войн относились к психологам недоверчиво, часто даже с подозрением. Из практики психолога О.В. Борисовой (2003):
«Все требования психолога выполняют, но результатами исследований интересуются нечасто. На продолжительную работу не ориентированы, если и хотят каких-либо изменений, то или прямо сейчас, или никогда. Крайне неохотно обращаются к своему травматическому опыту, а если и обращаются, то только один раз. Был пациент, который после уже нескольких психотерапевтических сеансов никак не мог сдвинуться с мертвой точки. И однажды, вбегает в кабинет в очень взволнованном состоянии, бросает на стол пачку фотографий и кричит: «Уберите их от меня!» На фотографиях были очень страшные сцены: расчлененные трупы, фрагменты казни. Психотерапевтическая работа была завершена, но никогда после данный пациент ни словом, ни полусловом не напоминал о том случае. Гораздо охотнее ветераны говорят о реалиях сегодняшнего дня, беседа сразу становится непринужденной, в речи появляются шутки и смех. Признают, что жизнь их кардинальным образом изменила война, но не верят, что «спустя столько времени что-то можно изменить». Тем не менее, часто обращаются с вопросом: «Можно ли прийти просто поговорить?», мотивируя это на их взгляд нетипичным, очень внимательным отношением к себе.»
Психологическая реабилитация ветеранов чеченских кампаний осложнялась еще и за счет разницы подходов к «чеченскому синдрому»: одни считали его нормальной реакцией на ненормальные события, другие видели в этом болезнь — и искали подходящие лекарства.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Русский офицер в немецкой каске в Чечне
Более того, Борис Геннадиевич вел дневники и написал несколько книг, в одной из которых и упоминает историю этой каски. Полная история довольно длинная. Если кратко, то выменял её у командира взвода морпехов, Виктора Явлинского. Выменял за 10 огнеметов. Сама каска с убитого (в эту же каску) духа, во время боев за Грозный
Немного о снайперах Первой чеченской
Враг думал, что это пень, а снайпер снес ему череп набекрень
Снайпер бьет издалека, но всегда наверняка
Самой распространенной у федералов была связка «пулеметчик-автоматчик-снайпер», у дудаевцев же связка была более широкой. В условиях городских боев в группу входил боец с РПГ, пулеметчик, снайпер и автоматчик. Снайпер и пулеметчик боевиков удерживали пехоту, давая возможность гранатометчику выстрелить по “броне”.
Поэтому, можно сказать, что настоящей тактикой снайперов российской армии во время Первой чеченской были действия по обстоятельствам. Их связкам нужны были слаженность и средства связи, но в наличии были только сообразительность, инициатива командиров отделений и самостоятельность.
В горных районах чеченские снайперы работали с дальних расстояний и выходили с группами автоматчиков (в среднем 4 человека поддержки), которые в случае перемещения снайпера отвлекали внимание на себя с помощью неприцельной, но активной стрельбы.
Снайпер ВВ РФ с СВД в промежутках между боями
Почти пропал: Геннадий Онищенко и санитарный коллапс Первой чеченской
Сложившуюся на территории Чечни санитарно-гигиеническую обстановку надзорные органы оценивали как катастрофическую. Посудите сами:
— утечки химических веществ и нефтепродуктов с разбомбленных промышленных предприятий;
— неконтролируемые радиоактивные источники в жилой зоне населенных пунктов и вблизи них (до ПЧВ в регионе функционировало 56 объектов, которые использовали источники ионизирующего излучения, на 1995 год 36 полностью уничтожили, а хранилища растащили);
— угроза сибирской язвы и чумы.
В 1994 году Геннадий Онищенко (44 года) был откомандирован в Чечню. В то время он занимал пост первого заместителя председателя Госкомитета санитарно-эпидемиологического надзора, а за его плечами был опыт дезактивации железнодорожной техники после Чернобыля, работа над снижением допустимого уровня радиации для работающих в зоне взрыва, а также успешное устранение очага эпидемии молочно-брюшного тифа в Донецке.
Но не будем забывать о традициях боевиков Первой чеченской войны: в любой непонятной ситуации похищай людей, даже если они спасают детей от спинномозгового паралича.
Этот эпизод оказался лишь частью командировочной рутины Геннадия Онищенко. Главными были результаты: очаги чумы задавили, сибирской язвы не случилось, прививки поставили, а на конец 1995 года в регионе было уже 17 больниц (против 2 больниц на декабрь 1994 года) и 428 детских коек (из которых к 2000 году осталось только 263).
Материал основан на выпусках газеты «Коммерсантъ» (1994), статье Хамадова А.С., Мирзоевой Т.А. “Экологическая ситуация в Чеченской Республике – угроза здоровью населения” и данных из журнала “Медицина Катастроф”.