13 страшных историй литрес
Чертова дюжина. 13 страшных историй
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
На протяжении нескольких лет в России ежегодно проводится конкурс страшных рассказов «Чертова дюжина», а лучшие произведения публикуются в различных антологиях. Перед вами первый сборник, полностью состоящий из рассказов, участвовавших в этом конкурсе. Под одной обложкой собрано тринадцать страшных историй от мастеров жанра: Дмитрия Костюкевича, Оксаны Ветловской, Рината Газизова, Богдана Гонтарь и других.
Тот день был самым обычным для гидрологов, изучающих подледный рельеф на Северном полюсе… ровно до того момента, как один из героев рассказа «Шуга» – аквалангист Сергей Ивин, – погрузился в прорубь. Там, над океанской бездной, его окружили мириады ледяных кристаллов…
Главная героиня рассказа «Многоколенчатый» Даша спасается от депрессии, цепляясь за нелюбимую работу. По долгу службы она часто ездит в командировки в Москву, где останавливается в квартире с очень старыми и странными трубами.
Эти и другие рассказы ждут вас на страницах сборника «Чертова дюжина».
ЧЕРТОВА ДЮЖИНА – ежегодный конкурс страшных рассказов, который с 2013 года проводится вебзином Darker (лауреат премии «Еврокон», единственный в своем роде бесплатный электронный журнал о темном искусстве во всех его проявлениях).
Именно этот конкурс открыл «дорогу в жизнь» многим авторам, ныне составляющим элиту современной русскоязычной литературы ужасов. В разные годы лауреатами и финалистами «Чертовой дюжины» становились сейчас уже не нуждающиеся в дополнительном представлении писатели, такие как Олег Кожин, Александр Матюхин, Максим Кабир, Александр Подольский, Владислав Женевский, Алексей Провоторов, Дмитрий Тихонов и многие другие.
За эти годы десятки рассказов, участвовавших и добивавшихся успеха на конкурсе, были опубликованы в различных антологиях и авторских сборниках. Перед вами же – первая в истории «Чертовой дюжины» книга, целиком и полностью составленная из рассказов, участвовавших в одном конкурсе.
Их, разумеется, ровным счетом тринадцать. Та самая пресловутая чертова дюжина.
13 страшных историй
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
С этой книгой читают
Девочка, которая никогда не выходит из лифта и стоит в углу, словно кем-то наказана. Лучшая подруга детства, которая почему-то занимает слишком много места в жизни давно повзрослевший женщины. Муж, вернувшийся к жене и дочке из Царства Тьмы по завету странной бабушки. Ночные звонки на домашний телефон и студент, однажды все же взявший трубку. Радио, которое отвечаeт уставшему водителю в многокилометровой поездкe. Все это – сюжеты рассказов победителей конкурса «13 страшных историй», организованного издательской платформой ЛитРес: Самиздат к Хеллоуину.
В сборнике 13 ужасающих историй плюс бонус – рассказ «Бабочки-зомби», победивший в спецноминации от онлайн-кинотеатра Amediateka «Лучший рассказ для экранизации».
Читайте, будет страшно интересно!
Отзывы 12
Заметила, что зачиталась уже когда закончилась книга. Читается на одном дыхании. Рассказы небольшие, нет глубоких подробностей, илеально для того, чтобы провести вечер с чаем
Заметила, что зачиталась уже когда закончилась книга. Читается на одном дыхании. Рассказы небольшие, нет глубоких подробностей, илеально для того, чтобы провести вечер с чаем
Я вообще поклонница данного жанра.Лишь с возрастом немного ушла в детскую тематику.Возможно из-за рождения детей:)Книгу прочту обязательно,давно не читала страшилочек.Авторам благодарность и вдохновения!Всем читателям настроения:))
Я вообще поклонница данного жанра.Лишь с возрастом немного ушла в детскую тематику.Возможно из-за рождения детей:)Книгу прочту обязательно,давно не читала страшилочек.Авторам благодарность и вдохновения!Всем читателям настроения:))
Умопомрачительная книга! Только начала читать когда, уже полностью погрузилась в эту захватывающую историю…на одном дыхании! В полном восторге от выбора книги и ее прочтения!
Умопомрачительная книга! Только начала читать когда, уже полностью погрузилась в эту захватывающую историю…на одном дыхании! В полном восторге от выбора книги и ее прочтения!
Истории отличные, но все как-то слишком быстро заканчивается, причем резко. Только втянешься в повествование, а тут резкий финал.
13 страшных историй
Артур Раин. Железные ангелы
– В одну из наших встреч ваша жена сказала мне, что вы больше не тот, за кого она вышла.
Я слегка пожал плечами и сказал, глядя в сторону:
– Даже не знаю, откуда она взяла эту банальность.
– Кроме того, – продолжал психолог, которого звали Андрей, – она добавила, что теперь первая мысль, которая приходит ей на ум, глядя на вас, – вот человек, который уже совершенно не способен потерять головы.
Я слегка усмехнулся и потер рукой лоб.
– А вы точно психолог?
Мы с ним немного посмеялись, ну, знаете, тем самым смехом, тишина после которого становится еще страшнее, чем до него. Вечернее солнце слегка укололо меня в уголок глаза и заставило поморщиться. Вероятно, мой мозгоправ неправильно истолковал это движение.
– Вы с этим не согласны?
– С тем, что моя жена так думает или с самим утверждением?
Андрей слегка пожал плечами.
Я откинулся в чертовски удобном кресле и посмотрел на человека напротив, который в точности повторил мое движение. Древнейший трюк на свете, призванный вызывать доверие. Копируете жесты, движения, интонации голоса собеседника, и он начинает вам доверять. Разумеется, только в том случае, если он не знает об этом фокусе.
– Однажды я был со своей командой в Сомали, – заговорил я, с удивлением вслушиваясь в звук собственного голоса. Сами понимаете, когда вообще не собирался ничего сказать, удивление вполне уместно. – Наш взвод называли «железные ангелы», и самое удивительное в этом было то, что мы не сами придумали это название. Нас забрасывали в такие места, где жили потомки людей, воспитанных миссионерами. Мы защищали их добросовестно и самоотверженно, так как платили за это весьма и весьма прилично. За наши боевые навыки и получили прозвище «железные», ну а «ангелами» стали после того, как два часа удерживали вооруженных до зубов бандитов, пока жители богом забытой деревушки не ушли в джунгли.
– Думаете, что не заслужили это имя? – прозорливо спросил Андрей.
– Вторую часть точно нет. Нам заплатили за эту работу, как и за… любую другую, – фыркнул я. – Ангел на зарплате – это слишком даже для нашего мира… Ну так вот. Сомали – прекрасное место, которое лучше любого из вашей психолого-братии помогает наслаждаться жизнью здесь, у нас. Когда видишь ежедневную борьбу даже не за кусок хлеба, а за глоток воды, быстро учишься ценить свою скучную жизнь.
– И отучаешься терять голову?
– Однажды мы вернулись в то поселение, за которое нам больше не платили, – спокойно сказал я. – Надо было доделать кое-что… На самой окраине нас встретила медленно идущая женщина, покрытая кровью с ног до головы. У нее был этот взгляд… тот, что появляется как отражение ада, если долго в него всматриваться. Ничего членораздельного она не могла сказать, просто показала трясущейся рукой куда-то за спину.
Я ненадолго замолчал, внутренне надеясь на то, что он заговорит, и одновременно мысленно умоляя его не делать этого.
– Там была яма, – продолжил я спустя секунду. – Здоровая яма, куда очередные повстанцы скинули все население этой деревушки и изрешетили из автоматов. Выжить удалось лишь одной этой женщине, и знаете как? Ее муж, когда их сбросили в яму, схватил валяющуюся рядом доску, накрыл ею свою жену и лег сверху. Не знаю, сколько пуль в него попало, но те несколько, что насквозь пробили его тщедушное тельце, застряли в этой доске.
Я посмотрел Андрею прямо в глаза и продолжил:
– Очень здорово, если тебя любят так сильно, что готовы отдать жизнь. И уж совсем прекрасно, если при этом еще и в любой ситуации способны не терять голову.
Мы с ним смотрели друг на друга так долго, что я начал слышать тиканье больших часов в углу.
– Ладно, – нейтральным тоном сказал Андрей, – я выслушал вас и вашу жену, на этом мы закончили первый этап.
– Первый этап чего? – поинтересовался я. – Не примите это как критику… хотя это она и есть, но мы видимся уже черт знает который раз, а я все еще смутно представляю, какого дьявола я здесь делаю.
– Немного терпения, – Андрей легко улыбнулся. – Меня называют лучшим в моей области не потому, что я даю людям то, что они хотят.
– Звучит божественно, – хмыкнул я. – Дадите мне то, в чем я нуждаюсь, верно?
Психолог открыл ящик стола и вытянул из него листок бумаги, после чего протянул его мне.
– Съездите по этому адресу и приведите его ко мне.
Когда я посмотрел на адрес, то сначала не поверил своим глазам. Это было словно увидеть то, о чем не просто хотел бы никогда больше думать. Представьте, что однажды, очнувшись от чудовищного кошмара, вдруг узнать, что это был вовсе и не сон.
– Я бы спросил вас, – медленно произнес я, пристально вглядываясь в Андрея, – не шутите ли вы, однако если и есть кто-то, кого никогда и ни при каких условиях невозможно принять за шутника, то он сидит сейчас передо мной.
– Приведите его ко мне, Роман, – сказал психолог. – Я согласился поговорить с вами лишь при условии полного доверия ко мне и моим методам. Съездите в этот дом и приведите его ко мне.
Я потряс головой и на секунду прикрыл глаза.
– Это точно необходимо? – глухо спросил я.
– Душевный покой для вас, – прежним вкрадчивым тоном сказал Андрей, – возможен только в том случае, если и он обретет его.
Я поднял голову и внимательно всмотрелся в психолога. На мгновение мне показалось, что он все понял, но потом я сообразил, что вижу лишь то, что хочу видеть. А это было неприемлемо.
– Хорошо, – вяло сказал я, отводя взгляд в сторону настолько медленно, насколько требовалось, чтобы подстраховаться и не дать ему понять, в чем дело. – И когда нам прийти… на прием?
– Как можно скорее, – вздохнул Андрей. – Должен вам сказать, ваш случай не самый сложный из тех, что мне попадались, уж простите, и я потратил на него непозволительно много времени. Это первая и главная причина, ну а потом, чем быстрее мы разберемся с ним, тем скорее ваша проблема будет решена.
Я поднялся на ноги и пошел к выходу из комнаты, старательно перешагивая через черные тени, что отбрасывали рамы его окон. Он должен был меня окликнуть. Если я не ошибся, и Андрей именно тот, кто мне нужен, то его словами будет…
– Не касайтесь темноты, – сказал он, когда я открыл дверь. – Даже если очень захочется.
Я кивнул, не оборачиваясь, и вышел, чтобы скрыть улыбку.
Необычайно крупный снег, похожий на мыльную пену залеплял лицо и кусал за шею. Я шел сквозь серый сумрак, лавируя между немногочисленными прохожими, и размышлял о том, что же желать дальше. Это был он, я почти уверен. Но в моем случае «почти» было недостаточно. Я должен был знать наверняка.
Тот адрес, что дал мне Андрей, я знал наизусть, точно так же, как и любую дорогу к нему или от него. Ровно через 4 минуты я уже поднимался по лестнице к хорошо знакомой двери с винтажной ручкой в виде львиной головы. Мой друг Марк прицепил ее к типовой многоквартирной двери в день свадьбы и с презрением отбивался от наших шуток в стиле «не стоит вешать знак “мерседес” на “ладу”». Его жена смеялась и показывала нам язык, поддерживая своего свежеиспеченного мужа.
Воспоминание об их счастье ножом резануло по сердцу, и из глаз моих потек беззвучный крик.
Дверь была открыта, как всегда. Он уже давно ее не запирал. В нос мне тут же ударил тяжелый запах. Я сделал два коротких шага и посмотрел вперед.
Там была лишь темнота и холод. Я протянул руку и погрузил ее во мрак, настолько густой и тяжелый, что пальцы мои тут же стали липкими.
– Здравствуй, Марк, – прошептал я, и дверь за мной закрылась почти беззвучно. – Выйди ко мне, пожалуйста.
Темнота сгустилась еще больше, и теперь я не видел уже вообще ничего. Однако зрение мне сейчас было и не нужно. Я чувствовал его присутствие и его тяжелый запах.
– Время настало, – сказал я, стараясь усмирить рвущееся из груди сердце. – Я нашел того, кто сможет помочь.
– Очередная ложь, – усмехнулась темнота. – Даже уже не знаю, кому ты врешь, себе или мне.
– Клянусь жизнью твоей дочери, что сегодня все кончится, – спокойно сказал я.
Он вцепился мне в горло так быстро, что я не успел бы его остановить, даже если бы и хотел.
– Это слишком даже для тебя, – прошипел Марк, и его хватка на моем горле стала совершенно ледяной.
– Ты знаешь меня лучше, чем кто-нибудь еще, – прохрипел я, не стараясь освободиться. – Когда я в последний раз клялся?
– Никогда, – проворчал Марк, разжимая пальцы.
– Вот именно, – тяжело дыша выдавил я. – Он тот, кто нам нужен. Он поможет освободиться.
– Надеюсь, ты прав, – темнота отдалилась от меня и исчезла, стертая светом дешевой лампочки.
Марк был одет все в ту же застиранную рубашку защитного красного цвета и подслеповато щурился, потирая дряблые от пьянства веки. Мы смотрели друг на друга, словно двое слепцов, пытающихся понять, кто же на самом деле стоит перед ними.
– Пойдем со мной, – сказал я и, повернувшись к выходу, выключил свет.
Через полчаса мы снова смотрели с Андреем друг на друга, но на сей раз ему приходилось сверлить взглядом не только меня, но и Марка, сидящего от меня по левую руку.
– Удивительно, – спокойно сказал Андрей. – Я был уверен, что вы лжете мне, но это… Может, расскажете, чем я могу помочь в этом случае?
– В тот вечер я пришел домой очень поздно, – голос Марка пробивался сквозь тишину, словно лодка, плывущая против течения. – И я не от любовницы, там, или из бара… просто отработал смену и домой к жене и ребенку. Глупо, но даже сейчас немного обидно. Многие думают, будто если задержался, потому что подонок, и случилось страшное, от этого только хуже. А я вот так не думаю. Грязь – это защитная оболочка для души, сквозь нее не пробьются ни слезы, ни крики.
Марк перевел взгляд на Андрея, потом на меня и слегка улыбнулся.
– Дверь была закрыта, – продолжил он все тем же потусторонним голосом, – он ведь не вломился, она впустила его и закрыла за ним дверь, может, даже предложила ему чаю.
Я спрятал руки под стол и согнал с лица всякое подобие выражения. Он не должен был догадаться, что я делаю.
Марк потер шею, и лицо его исказилось до неузнаваемости.
– Я тогда просто перешагнул через труп жены, – теперь он выдавливал слова, будто выжимая кровь из раны, – и пошел наверх. Понял, что с ней все кончено, не первый мой труп, знаете ли. Да и потом, меня тянуло наверх, словно кто-то привязал к моей шее веревку и тащил. Тогда я понял, что испытывает человек, приговоренный к повешению. Я открыл дверь в комнату дочери и посмотрел, что он сделал с ней…
Марк посмотрел на Андрея и протянул к нему руку, словно стараясь ухватиться за ветку и не утонуть.
– На стене у моей девочки висел жуткий дешевый китайский светильник, – тяжело дыша продолжал Марк. – Маленькое пластиковое солнце, которое светило… ультрафиолетом, что ли. Не знаю, чем эта пакость нравилась ей, но она часто включала его и радостно смеялась.
Андрей слегка откинулся в кресле, и лицо его словно застыло. Я же продолжал собирать под столом свой дьявольский конструктор.
– Кровь светится под ультрафиолетом, – с совершенно сумасшедшей улыбкой сказал Марк. – Она сияет и… вся комната моей девочки светилась. Пол, потолок и стены и даже окна, не говоря о кровати, на которой она… лежала.
Андрей на мгновение прикрыл глаза. Марк очень долго молчал, а потом отвернулся, чтобы закончить свой рассказ.
– Будто убили ангела и выпустили ему всю кровь.
Я закончил собирать конструктор и посмотрел на Андрея.
– Ну как, док, поможете моему другу? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.
– Поразительно, – Андрей потер лоб. – Я слышал о таких случаях, но самому видеть не приходилось.
Психолог осмотрел стол, за которым сидели только мы с ним, и покачал головой.
– Давно вы беседуете с вашим застрелившимся другом? – спросил он, сочувственно улыбаясь. – И как давно говорите за него?
– Никакого больше звона в ушах, – чувствуя себя довольно глупо, сказал я. – Я не говорил, что мой друг застрелился.
– Рома, Рома, – Андрей ласково улыбнулся. – А если я скажу, что знаю вашу историю из газет, это поможет?
– Вряд ли, – я пожал плечами. – Ты ведь этого не скажешь, верно? Ты скажешь мне то, что я хочу услышать?
– Что-нибудь серо-банальное типа «зачем»? – Андрей брезгливо пожал плечами. – Раз уж у тебя хватило ума организовать этот разговор, значит, можешь и сам догадаться.
Я молча смотрел на него, и эту игру в гляделки он проиграл.
– Я ведь был «железным ангелом», как и ты, – тихо сказал Андрей, даже не делая попыток пошевелиться. – Вот только если после нашей небесной жизни ты отправился по пути бытовухи, то я продолжил то, для чего мы стали железными.
– Начал убивать и доводить до самоубийства своих товарищей по оружию? – стиснув зубы, прошипел я. – Их жен, подружек… детей?
Я смотрел на него в немом ужасе. Даже не знаю, как описать те эмоции, что я испытал. Попробуйте представить, что перед вами оскаливший зубы бешеный пес, который уже готов вцепиться вам в глотку. Представили? Вот только мой пес сидел и молча сверлил меня глазами.
После этих слов воцарилась совершенно мертвая тишина. Я перестал, кажется, слышать даже тиканье его проклятых часов.
– В одном ты прав, – спокойно сказал я, чувствуя, как постепенно на меня снисходит умиротворение, – на твоей смерти все не закончится. Но за отнятую жизнь можно расплатиться только своей собственной жизнью. Любая другая плата не будет справедливой. И может, ты прав и в другом, все станет еще хуже, но знаешь… я рискну.
Не говоря больше ни слова, я выстрелил ему в голову.
Я смотрел на жену и дочь, мирно спящих в постели, и думал о том, что в нашей вселенной множество законов и правил. Они рождаются, меняются, умирают, подстраиваются под актуальную повестку и так далее и тому подобное. Но есть один закон, который не меняется никогда.
Падший ангел всегда становится демоном.
Мэри Эго. Семья нежеланная
Моя Таня – она совсем маленькая, хрупкая. Лопатки, ключицы, скулы – у неё всё хрустальное, плечи округлые, в ладонях тонут, а глаза синие, как море из воспоминаний детства. Мы с ней встречались уже пять лет, звали друг друга мужем и женой, хотя вопрос о свадьбе она просила не поднимать, по крайней мере пока детей не будет. А дети нас стороной обходили.
Года тянулись, вместе с ними натянулись струной и наши отношения.
И вот, сегодня лопнули.
– Я так больше не могу! – кричала трубка голосом моей Тани. – Ты совсем меня не понимаешь! Только о себе думаешь! На работе допоздна сидишь, лишь бы меня не видеть!
Мне хотелось швырнуть телефон об асфальт, но я терпел, слушал, ждал момента, когда у Тани закончится запас обвинений и можно будет поговорить нормально.
Это был поздний сентябрь, на улице в десять вечера уже стояла такая темень, что если бы не фонари, я бы собственных рук не разглядел. И хотя снег ещё не захватил землю, ветер уже отрастил ледяные зубы и теперь кусал мою ничем не прикрытую шею. Добежав до подъезда и приложив магнит, я открыл дверь и заскочил внутрь.
Пока шёл до лифтов, повстречал наших соседей: молодую пару с семилетним сыном. Едва меня приметив, родители перехватили ребёнка за руку и заулыбались так яростно, словно рекламировали отбеливающую зубную пасту.
– Здравствуйте, – сказал я, не опуская телефона, в котором что-то продолжала шипеть моя Таня.
– И вам добрый вечер, – кивнула мамаша. – Ещё не нашли своё счастье?
– В поисках, – пробормотал я, закрывая ладонью микрофон, чтобы Таня не услышала. Ещё решит, что мне плевать на её чувства.
– Ничего, найдёте. Или, скорее, оно само вас отыщет, – и, проходя мимо, добавила тише: – Ещё не будете знать, что с этим счастьем делать.
Я проводил парочку долгим взглядом. Ребёнок шёл, точно робот, глядя себе под ноги. Родители так и улыбались во все зубы, пока не скрылись из виду.
Странные у нас собрались соседи, что и говорить. Какие-то надсадно счастливые, улыбчивые до судорог. Многие из них рассказывали, будто долго не могли семью создать. У кого-то муж не находился, у других детей не получалось дождаться, но вот сюда переехали и дождались.
Голос из трубки стал громче. Таня то кричала, то плакала, то шипела, как обезумевшая гидра:
– Мне отношения нужны серьёзные, – говорила она со слезами в голосе. – А серьёзно у нас не получается! Ты до конца ничего не можешь довести! Берёшься и бросаешь на первом же препятствии! Так и с детьми… Думаешь, дети просто так приходят? Они выбирают, понимаешь. А нас выбрать – не хотят! Сам подумай, мы же переехали с этой целью, а ничего не помогает!
– Господи, Таня… – мой голос звучал устало, бесцветно.
Затянувшаяся ссора выпила из меня соки, оставив лишь пожухлую кожуру. Я дошёл до лифтов и зло вдавил кнопку вызова. Выбирают, не выбирают… – что за чушь?
Таня моя верила во всякую оккультную ерунду. Бывало, я этому потакал, ради спокойствия в семье. Например, как с этим переездом, якобы в место, где люди своих детей находят. Но мы – не нашли.
– Что за чушь, – сказал я. – Мы же всё решили. Ты хотела ЭКО попробовать…
– Я хотела! Я! Вот именно! Чувство такое, что ребёнок только мне нужен, а тебя и так всё устраивает. Этот дом, он особенный. Правду Макаровна говорила! Тут у всех есть дети. Даже у безнадёжных!
– Господи, это просто дом! Обычная новостройка. Или до сих пор веришь в россказни о том, будто он в аномальной зоне стоит?
– Я точно это знаю! Чувствую!
– Не понимаю только, почему не выходит ничего. Я же всё делала, как Макаровна говорила, – голос Тани перешёл в помешанный шёпот. – Она предупреждала быть осторожной, просить только ночью, тихонько, чтобы зло не услыхало. Я так и делала, просила подарить дитя. Но не вышло. Я теперь уже во всеуслышание кричу. И всё равно не выходит. Знаешь, думаю не получается, потому что тебе не надо. Потому что ты в дом не веришь! Потому он и не работает. Может… может, ты и детей на самом деле не хочешь!
– Разве? Тебе, по-моему, вообще никто не нужен. Я уже как неделю съехала, а тебе хоть бы что! Даже не поинтересовался, где я!
– Разве ты сама не просила дать тебе время?
– Да, но я надеялась… Какой же ты бестолковый! – плакала моя Таня.
Наша ссора напоминала мне грызню собак, если убрать слова и оставить лай – смысл не поменяется.
Раздался звуковой сигнал, это подошёл лифт, разъехались створки. В глаза сразу бросились чёрные хвостики, красное платье. В углу лифтовой кабины спиной ко мне стояла девочка лет семи. Ещё одна местная аномалия. Поколебавшись секунду, я всё же зашёл внутрь, нажал на кнопку этажа. Из трубки продолжал литься поток обвинений, но я не слушал, а косился на девочку в углу, пытаясь вспомнить, когда видел её в последний раз. Вроде раньше всё время вверх-вниз каталась. Как не зайдёшь, вечно вот так стоит, уткнув нос в угол. Ни на что не реагирует, всё время молчит и никогда не выходит из лифта, даже на первом этаже.
Два года назад мы переехали в этот дом по совету одной чокнутой бабки, знакомой Таниных родителей. Я решил: хуже не будет, да и Таня после переезда воодушевилась, ожила, стала ждать чуда. Ребёнок стал её навязчивой идеей.
Чуда не случилось. Да и странно ждать его от обычной многоэтажки. По мне, кроме чересчур улыбчивых соседей, единственная местная странность заключалась в этом ребёнке, что вечно раскатывал в лифте. Первое время я очень ему удивлялся, а потом девочка пропала. Или я просто перестал её замечать? Теперь и не вспомнить. Например, была ли она в лифте утром? Кажется, нет, но если порыться в памяти, то словно красное платье мелькает на задворках сознания.
– Тебе все безразличны! – тем временем обвиняла трубка. Таниному голосу было тесно в маленькой кабине лифта. – Эгоист! Ни во что не веришь! Тебе семья не нужна! Не нужен ребёнок! – каждая фраза ощущалась удавкой на шее.
– Нужен, – придушено выдавил я, отворачиваясь к стальным створкам и делая звук на телефоне тише. Связь была готова оборваться, слова моей Тани с трудом прорывались через пелену помех.
– Слушай, как я устал! Ну чего ты от меня хочешь? – не выдержал. – Я, что ли, детей у Бога выписываю? Мог бы, так и сделал бы! Но не происходит так, как ты думаешь! Дети никого не выбирают! Знаешь, может тебе к мозгоправу сходить? Ты словно помешалась!
– К мозгоправу. Помешалась? Ты смеёшься надо мной?
– Всё! С меня хватит! Сил больше нет! – разозлился я. Меня вдруг перекосило, перечеркнуло, будто перешёл грань, увидел, как оно будет дальше. Там оказалось одно сплошное ничего. Усталость вгрызлась в виски: – Знаешь, ты права, это конец.
– Подож… – пискнула трубка, но я уже зажал кнопку отбоя и держал до тех пор, пока не потух экран.
«Вот и всё», – подумал, и в груди стало так пусто и одновременно так тяжело, что захотелось немедленно напиться. Почему-то ныли зубы, видимо, слишком сильно сжимал их, пока слушал мою Таню.
Лифт жужжал как брюхо огромной пчелы, медленно поднимался, в воздухе витал запах машинной смазки, кислого пота и горькой хлорки. Я дышал сквозь зубы, как вдруг вспомнил про девочку, обернулся.
Она, как прежде, стояла в углу, в шаге от меня. Но в её позе что-то изменилось. Голова была чуть повёрнута, словно ребёнок прислушивался.
– Уши греешь? – строго спросил я, но девочка не шелохнулась, только скосила на меня чёрный глаз. – Ты знаешь, сколько сейчас времени? Уже полдесятого, долго будешь в лифте раскатывать? – с непонятной мне самому злостью спросил я. Словно девочка была виновата в моей потере.
Она молчала, и от этого я злился только сильнее. Злился на медленный лифт, который словно завис между этажами, злился на Таню и детей, что никак не желали нас выбрать, злился на себя. А тут ещё эта девочка, слушает, смотрит. Ей, наверное, смешно. Любопытно. Чего она здесь ошивается целыми днями? Где её родители. А ведь холодно, а она в одном платье, даже колготок нет, сандалии на босу ногу, простудится ведь.
– Слышь, давай-ка я тебя домой отведу, – сказал я. – Ты ведь местная? Из этого дома?
И что, забить? Позволить ей тут мёрзнуть? В памяти всплыли слова Тани: «Ты ничего не доводишь до конца. Бросаешь на первом же препятствии».
– Эй! – я сделал шаг и развернул девочку за плечо. Она уставилась на меня снизу вверх без страха, без растерянности. Она смотрела совсем не так, как должны смотреть дети, с которыми заговорили незнакомцы в лифте. Я невольно отпустил её плечо, сказал спокойнее: – Давай говори, где твои родители.
Она наклонила голову, приглядываясь. Глаза у неё были как две чёрные дыры. Сплошной зрачок, без намёка на радужку, а белок цвета молока, без единой прожилки.
– Ну? У тебя есть мать или… отец? – спросил я без прежней уверенности.
Девочка вдруг кивнула, мне показалось, что на её губах появилась тень улыбки, но она тут же исчезла, лицо снова стало не по-детски серьёзным. Она резко подняла руку, точно плетью хлестнула, и показала пальцем мне в солнечное сплетение… или, может, на створки лифта позади меня? Тренькнул сигнал, со щелчком разъехались двери, а девочка всё держала свой указующий перст и глядела чёрными глазищами так, что меня мурашки прошибли.
– Так, всё! Давай-ка на выход, – стараясь казаться строгим, схватив протянутую руку, я вытянул девочку из лифта. – Хватит в игры играть. Если сейчас же не покажешь, где живёшь, я полицию вызову, поняла? Если другой этаж, то вон лестница.
«Может она глухая», – подумалось мне. Я уже был и не рад, что ввязался, но дело решил довести до конца. – Где живёшь? Давай показывай!
Девочка переступила с ноги на ногу, оглядываясь на отбывающий лифт. Руки и ноги у неё были тонкие, как прутья, шея – куриная, подбородок острый, кожа такая прозрачная, что можно было разглядеть все вены.
– Ну, – повторил я, чувствуя себя последним дураком. – Где живёшь? Отведём тебя домой.
Они кивнула, тряхнув короткой чёлкой, и вдруг сорвалась с места – побежала, да так резво, что пришлось бежать следом. Сандалии гулко стучали по бетонному полу, косички подпрыгивали на худеньких плечах и, наконец, замерли, а вместе с ними у меня на миг замерло сердце. Девочка показала на дверь. Это была дверь в мою квартиру.
– Прикалываешься? – пробормотал я, уже решив, что чёрт с ним, с этим ребёнком. Пусть дальше на своём лифте катается, в конце концов, какое мне дело?
– Ну, как знаешь. Не хочешь домой, не надо. Всё, пока…
Я отодвинул девочку от двери, потому что сама она явно отходить не собиралась. Чувствуя, как потеет спина, отпер замок, а потом быстро заскочил внутрь, захлопывая дверь, но девочка вдруг сунула ногу, не позволяя это сделать.
Меня ознобом прошибло, а она уже вся вдавилась в образовавшийся проём, рукой за мою кисть схватилась. От испуга я толкнул девочку в грудь, и она отлетела легко, как пушинка, но не упала, осталась на ногах и сразу направилась ко мне. Медлить я не стал, захлопнул дверь и на все замки закрыл.
– Аферистка какая-то, – с внезапным страхом подумал я, заглядывая в линзу глазка. Ребёнок стоял под дверью и смотрел на глазок, не отрываясь. Слишком серьёзная она для ребёнка. Разве дети такими бывают?
«Какая-то ненормальная, – пронеслось в мыслях, и следом тихое, пугливое: Словно неживая».
В глазок я больше не заглядывал, убеждая себя, что из упрямства. Не мог же я испугаться какой-то чокнутой девочки? Нет уж, перетерплю. Не будет же она там всю ночь стоять? А не уберётся назавтра – вызову полицию, пусть разбираются.
Но ночью не спалось, всё мерещились какие-то звуки. То будто во входную дверь скребутся детские ноготки, то гулкие удары сандалий об плитку, то словно кто-то дёргал за ручку двери.
Пару раз я всё-таки проваливался в дрёму, но и там не находил покой. Снилось, что в квартире Таня. И Таня эта до сих пор моя. Снилось, что ходит между прихожей и спальней, переставляя туда-сюда вещи, заметая пыль под кровать и столы, и приговаривает: «Ловись дитятко большое и маленькое. Ловись дитятко. Ловись…»
Я хотел спросить её, что она делает, но стоило открыть рот, как по ушам ударила гулкая мелодия будильника. Пора было вставать на работу.
Едва поднявшись, ещё не сходив в туалет, я на цыпочках прокрался к входной двери и, точно вор, заглянул в глазок. Пусто. С души камень свалился, я вздохнул свободнее. Но радость длилась недолго, ведь когда я включил телефон – меня завалило пропущенными звонками и сообщений. Не глядя, я стёр всё, но стереть сомнения так просто не вышло. Правильно ли я сделал, что вот так расстался?
С этими мыслями я вышел из квартиры. И чуть не вскрикнул от неожиданности. Привалившись к стене, на корточках у двери сидела вчерашняя девочка и, задрав голову, молча пялилась на меня чёрными дырами глаз.
Я даже говорить ей ничего не стал, только дверь захлопнул поскорее. И замер, неприятно поражённый. Деревянную облицовку двери пересекали тонкие царапины и сколы, которые складывались в два коротких слова, одно над другим:
Желудок скрутило спазмом страха, как если бы я внезапно напоролся на змею там, где её не должно было быть.
– Ах ты гадина мелкая! – прикрикнул я, чувствуя как ярость подбирается к горлу.
Девочка глядела без тени смущения. Могло показаться, будто она вовсе не умеет испытывать человеческих эмоций. Лицо её оставалось неподвижным, оно словно было слеплено из белого воска, глаза казались провалами в пропасть. Дырами без дна.
– Чёрт с тобой, – махнул я рукой, решив не связываться, и направился к лифтам. Ещё на работу не хватало опоздать из-за этой дуры.
«Откуда эта мелкая вандалка узнала про Таню? Подслушала всё-таки вчерашний разговор? Чего она добивается? – думал я, ожидая лифт, и ни капли не удивился, когда девочка попыталась зайти в кабину следом. – Не выталкивать же мне её?» – с досадой подумал я, хотя такая мысль на миг посетила голову.