10 дней жизни в концлагере
Заметки из Освенцима. Один день в лагере Смерти
Весной прошлого года, находясь на учебе по обмену в Польше, я посетил печально известный нацистский лагерь смерти «Аушвиц-Биркенау» в городе Освенцим. Именно под этим именем он известен в странах бывшего СССР.
Я долго готовил себя морально к этой поездке, несмотря на то, что Освенцим находится всего в часе езды от Кракова, где я учился.
В Освенциме в тот день была весна: пели птицы, на зеленых лугах цвели полевые цветы, но в тишине бараков и в шуме веток деревьев мне то и дело слышались стоны и шепот мучеников лагеря Смерти.
Но не пожалел, что побывал в этом месте. Поэтому своими заметками, фотографиями и фактами из этого места я решил поделиться и с вами.
«Врата Смерти»
Более 75% новоприбывших, признанные негодными к работе, в основном дети, старики и женщины, отправлялись сразу в газовые камеры. Однако людей было так много, что они должны были ждать своей очереди за Смертью в роще возле крематория. Порой ожидание длилось 6-12 часов.
Личные фотографии узников, конфискованные администрацией лагеря
За время существования Освенцима в нем погибли, по разным оценкам, от 1.5 до 2.2 миллионов человек.
«Arbeit macht frei»
Надпись на воротах лагеря «Аушвиц I»: «Труд освобождает»
Помимо этого нацисты отбирали близнецов и людей с различными отклонениями для медицинских опытов к доктору Йозефу Менгеле, известному как «Ангел Смерти».
Знаменитый плакат для набора так называемых «остарбайтеров«
На территории бывшего лагеря «Аушвиц» находятся несколько экспозиций разных стран. Я успел посетить лишь советскую. Там собраны различные материалы и воспоминания, связанные с советскими военнопленными, а также с освобождением заключенных силами Красной Армии.
Жизнь сильнее смерти
Даже в Аду человек может остаться человеком. Узники Освенцима жертовавали последним друг для друга, проявляя порой невероятные акты человеколюбия. И если об Оскаре Шиндлере снят знаменитый голливудский фильм, то о простой польской акушерке Лещинской знают не все.
Станислава Лещинская была арестована вместе со своими детьми за то, что помогала евреям доставать еду и фальшивые документы. Эта простая акушерка, сама будучи узницей лагеря Смерти, несмотря на угрозы и издевательства нацистов, в условиях тотальной антисанитарии, холода и голода, приняла на этот свет более 3000 детей. Подробнее о ней можно почитать тут.
Стрит-арт с цитатой Иоанна Павла II на стене дома в г. Освенцим
На протяжении сотен лет эти земли захватывалась великими державами, которые держали ее в рабстве, но не смогли сломить дух людей, живущих тут.
Людям, чья жизнь связана с историей СССР важно понять, что «отечественная» война началась не с вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, а с бесчеловечного раздела Польши в 1939 году между СССР и той самой нацистской Германией. Об этом почему-то принято не вспоминать. И преступления, которые Гитлер совершал против евреев и жителей других стран, Сталин совершал против своих же собственных граждан.
Победители
Р.S. Напоследок настоятельно рекомендую вам посмотреть невероятно красивое видео с кадрами из Освенцима и современной Польши. Видео начинается словами бывшей узницы лагеря, американской писательницы Герды Вайсман Кляйн, которая пережила Холокост и чья история стала темой выигравшего Оскар документального фильма «Воспоминания спасшегося» («One Survivor Remembers»). На церемонии награждения Кляйн сказала всего несколько слов, но каких:
«Я провела шесть незабываемых лет в месте, где победа означала корку хлеба и возможность жить еще один день. Я вспоминаю об этих годах и о лицах тех, кто никогда не знал волшебства скучного вечера дома. Все те из вас, кто знает радость свободы, и есть победители».
ЛАГЕРЬ СМЕРТИ ОСВЕНЦИМ. ДЕСЯТЬ ШОКИРУЮЩИХ ФАКТОВ
В XX век навсегда запомнится человечеству ужасами Второй мировой войны и кровавыми преступлениями нацистского тоталитаризма. Одним из символов злодеяний нацизма по праву считаю лагерь смерти «Аушвиц-Биркенау» (нем. – KonzentrationslagerAuschwitz-Birkenau) расположенный возле польского города Освенцим. Именно этот печально известный концлагерь стал местом самого массового уничтожения мирных граждан за всю историю человечества.
Факт 1. Освенцим стал местом наиболее массового истребления людей за всю историю человечества
Основной задачей немецких концлагерей было физическое уничтожение узников после использования их рабского труда. Признанных нетрудоспособными умерщвляли незамедлительно и жестоко. В категорию «смертников» априори попадали дети, старики, инвалиды, раненые и больные. Матерей, признанных способными к работе, силой отрывали от детей.
Общее количество жертв лагеря смерти «Аушвиц-Биркенау» до сих пор не установлено. По различным подсчетам это от 1 до 4 миллионов человек. Узники лагеря уничтожались в крематориях, гибли из-за нечеловеческих условий труда, голода, холода, жестоких наказаний, эпидемий и медицинских экспериментов.
Один из комендантов Освенцима, Рудольф Хесс, в ходе Нюренбергского трибунала оценивал общее количество жертв примернов 2,5 миллиона. «Я никогда не знал общего числа уничтоженных и не располагал никакими возможностями установить эту цифру. У меня в памяти сохранились лишь некоторые цифры, относительно самых больших операций по уничтожению…», – утверждал нацистский преступник.
Эксперты констатируют, что Освенцим место наиболее массового уничтожения мирных граждан за всю историю человечества. Среди двух десятковдругих крупнейших концлагерей, созданных во времена Третьего Рейха, именно Аушвиц-Биркенау «лидирует» по количеству жертв. Для сравнения масштабов, в лагере Дахау было замучено 60 тыс.чел, Бухенвальд – 70 тыс.чел., Майданек – 1,5 млн. чел., Треблинка – 800 тыс.
Факт 2. В концлагере Аушвиц-Биркенау (Освенцим) испытывались новейшие средства массового уничтожения людей
Убийство людей было в прямом смысле слова поставлено на конвейер и осуществлялось с использованием новейших изобретений науки. Лучшие техники и инженеры Рейха искали пути наиболее дешевого и массового уничтожения целых народов и рас. Одним из результатов их работы стало «изобретение» своеобразного тандема: газовая камер + крематорий.
Практика их применения была доведена до автоматизма. После прибытия в лагерь заключенных сортировали на пригодных и непригодных к работе. Детей, стариков, инвалидов прямо с железнодорожной платформы перегоняли к газовым камерам и крематориям. Жертв загоняли в так называемую «раздевалку». Людям приказывали полностью раздеться, затем их вели якобы в «душ». На самом деле несчастных направляли в газовые камеры. По приказу дежурного «врача» открывались баллоны с ядовитым газом «Циклоном-Б», и их содержимое через вентиляционные трубы направлялось в газовые камеры. Спустя считаные минуты жертвы умирали от удушья и отравления. Затем человеческие тела отправлялись на сожжение в крематории, а полученный в результате этого пепел использовался для удобрения сельскохозяйственных полей.
Узники жили в неотапливаемых деревянных бараках, спали на многоярусных деревянных нарах по 3-4 человека на каждой
Заключенные, которым «повезло» пройти селекцию и не попасть в газовые камеры немедленно, определялись в лагерные бараки. Выжить в Аушвиц-Биркенау было практически невозможно. Только случайность, везение или удивительная сила воли могли дать узнику надежду на спасение.
Факт 3. Тяжелейший труд заключенных был малоэффективен, а нередко – бессмысленен
Основной задачей узников концлагеря была тяжелая работа на благо Третьего Рейха. На въезде в лагерь новоприбывших встречала надпись на немецком языке – «Arbitmachtfrei» («труд освобождает»). Вот только освобождения рабский труд никому не приносил. Смертность работников уже за первые 3-4 месяца после прибытия составляла порядком 80%.
Так выглядел санитарный барак в лагере Биркенау. Заключенные имели возможность посещать туалет только два раза в день и то не более чем по 30 секунд за раз
В первые годы основные работы в концлагере сводились к его расширению – строительству новых бараков, коммуникаций, складов. Трудиться приходилось преимущественно вручную, с использованием лишь самых простых инструментов – лопат, ломов, тачек. Когда не было конкретных производственных задач, узникам придумывали какие-угодно занятия лишь бы те не сидели без дела. Доходило до абсурда, когда в 1944 г. испытывая огромный дефицит сельскохозяйственных рабочих нацисты начали запрягать в плуги вместо лошадей узниц концлагеря. Естественно, что изморенные голодом и лишениями женщины не справлялись с этой работой и вскоре становились новыми жертвами газовых камер.
Также узники лагеря трудились на множестве частных и государственных предприятий, расположенных в регионе Силезии. Заключенные работали на химических, металлургических и даже военных предприятиях. Несмотря на все ухищрения лагерной комендатуры деятельность заключенных не была эффективной. Директора предприятий констатировали, что работники имеют лишь 40-60% от предусмотренной ими продуктивности. Ничего удивительного! Ведь полуголодные и изможденные люди не могли трудиться на пользу своих безжалостных мучителей.
Факт 4. Среди узников Освенцима были люди самых разных национальных и этнических групп
Жернова смерти концлагеря Аушвиц-Биркенау перемололи миллионы людей разных возрастов, национальностей, вероисповеданий, политических и гражданских взглядов. По оценкам авторитетного польского историка Францишка Пипера в лагере было уничтожено – около 1 миллиона евреев, 150 тыс. поляков, более 100 тыс. граждан СССР. Количество погибших в концлагере украинцев установить не просто. Нередко наших соотечественников проживающих на территории СССР записывали как русских, а жителей земель довоенной Польши (Второй Речи Посполитой) как поляков. По разным подсчетам это около 15 тыс.чел.
Среди узников лагеря было и немало этнических немцев. Некоторые из них попадали в лагерь за уголовные преступления, другие – в качестве политических заключенных либо в следствие своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Была и категория немецких заключенных, которых отправляли в лагерь в целях перевоспитания на двухмесячный период. Для многих из них даже это небольшой тюремный срок заканчивалось смертью от непосильного труда, ужасающих условий жизни, холода, наказаний и инфекционных заболеваний.
Узников лагеря тщательно сортировали по разным категориям
В целом заключенных лагеря «сортировали» на девять основных групп (категорий): евреев, политзаключенных, советских военнопленных, нарушителей общественного порядка, гомосексуалистов, уголовников, антиобщественных элементов, временно заключенных полицией и узников религиозных взглядов.
Факт 5. Тысячи заключенных стали жертвами медицинских экспериментов
В «Аушвиц-Биркенау» широко использовалась практика медицинских опытов над узниками лагеря. Одной из основных задач экспериментов, проводимых в лагере был поиск методов максимально быстрой и массовой стерилизации. Идеологи нацизма планировали лишить способности к самовоспроизводству целые народы, достигнув таким образом их полного уничтожения.
Последствиями хронического недоедания жертв концлагеря ставали дистрофия, анорексия и даже голодная смерть
«Проявлялся исключительный интерес к разработке дешевого и быстрого метода стерилизации, который можно было бы использовать против врагов Рейха – русских, поляков, евреев. Немцы предполагали, что таким образом можно будет не только подчинить себе врага, но и уничтожить его. Германия могла бы использовать рабочую силу выстерилизованных лиц, лишенных возможности размножения. Массовая стерилизация была составной частью расовой теории Гиммлера. Поэтому опытам по стерилизации уделялось особенно много времени и усилий», – заявлял в ходе Нюренбергского трибунала начальник личного штаба А.Гитлера Рудольф Брандт.
Масштабы псевдомедицинских экспериментов были просто ужасающими. Десятки мужчин и женщин подвергались большим дозам рентгеновского облучения с дальнейшим удалением половых органов. Последствиями облучения и последующих операций по кастрации были ужасные кровоточащие раны, которые приводили к смерти большинства подопытных. Тех, кому удавалось выжить ждала не менее печальная судьба. Вследствие утраты трудоспособности, жертв умерщвляли смертельными инъекциями либо сжигали в крематориях.
Нацистские «медики» также тестировали на заключенных новые лекарства, вакцины и методы лечения. Также, в лабораториях несчастным узникам наносили тяжкие увечья для того, чтобы экспериментальным путем выявить оптимальные пути лечения тяжких ранений. С этой целью, жертвам вживлялись различные предметы: металлические осколки, стекло, ржавые гвозди, щепки, грязь. Активно изучалось и развитие различных инфекционных заболеваний развивающихся при ранениях. Большинство опытов приводило к мучительной смерти подопытных. Немалое количество жертв представляли дети, на которых испытывались смертельные дозы транквилизаторов.
Факт 6. В «фабрике смерти» Освенцим содержалось множество политических заключенных
Отдельную группу узников концлагеря Аушвиц-Биркенау составляли политические заключенные. К этой категории относились политики и общественные деятели с оккупированных Рейхом территорий, видные ученые, деятели культуры и искусства, журналисты. Политическими узниками были и немецкие граждане, так или иначе несогласные с политикой Адольфа Гитлера.
Лагерь Биркенау. Вид с центральных ворот
Известно, что среди узников лагеря был и Андрей Ющенко – отец третьего Президента Украина. Лагерный номер 117654 навсегда остался вытатуирован на его теле.
Факт 7. Среди наиболее жестоких надзирателей лагеря смерти Освенцим было немало женщин
Согласно экспертным подсчетам примерно десятую часть персонала концлагерей составляли женщины. В конце 1944 г. их количество приблизилось к цифре в 3500-4000 человек. Многие из них добровольно устраивались на подобную службу причем не только в медицинской либо хозяйственной части, но и в охранную структуру. Работа в системе СС прельщала молодых немок возможностями карьерного роста и высокими заработными ставками.
Одной из таких печально известных надзирательниц стала Ирма Грезе. В 1943-1945 г.г. она занимала должность старшего надзирателя женского отделения лагеря. В свои двадцать с небольшим лет девушка отличалась неимоверной жестокостью к заключенным, получив прозвища – «Светловолосый дьявол», «Прекрасное чудовище», «Ангел смерти».
Факт 8. Новорожденных детей незамедлительно умерщвляли
Трагически в лагере смерти Аушвиц-Биркенау складывалась судьба беременных женщин. Нацисты воспринимали период беременности как помеху работоспособности женщин, а самих младенцев – в качестве нежелательного «продукта».
Родившихся в концлагере детей умерщвляли зверским образом – топили в металлических бочках. «После родов младенца уносили в комнату …, где детский крик обрывался и до рожениц доносился плеск воды, а потом… роженица могла увидеть тельце своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами», – вспоминает Станислава Лещинская, польская акушерка и узница концлагеря.
Лишь весной 1943 г. положение некоторых детей изменилось. Высокая смертность на Восточном фронте заставила высшее руководство Рейха несколько пересмотреть свою «демографическую» политику. Младенцев с арийскими чертами внешности (светловолосых, голубоглазых) начали отбирать у матерей и направлять в Германию для последующей денационализации. Трудно представить, насколько трагическим для матерей было навсегда потерять связь со своим ребенком.
По этой дороге узники Аушвиц-1 каждый вечер возвращались с работы
Детей еврейской национальности, а также новорожденных с «неарийскими» чертами внешности продолжали безжалостно убивать. Младенца татуировали номером матери, после чего топили в бочке и выбрасывали из барака.
Факт 9. Узники концлагеря проявляли чудеса гуманизма и самопожертвования
Несмотря на все ужасы и лишения жизни за колючей проволокой многим узникам удавалось не только сохранить человеческое лицо, но и демонстрировать чудеса человеколюбия и самопожертвования. Одним из таких удивительных людей был католический пастор польско-немецкого происхождения Максимилиан Кольбе. Арестованный в начале 1941 г. за противодействие нацистским зверствам он стал узником концлагеря Освенцим.
Священник не только стойко переносил все тяготы лагерной жизни, но и пытался поддерживать соседей по бараку проповедью и добрым словом. В июле 1941 г. одному из соседей по бараку Максимилиана Кольбе удалось бежать. Реакция администрации лагеря была безжалостной – казнить 10 человек из барака и жестоко наказать остальных.
Среди случайных жертв надзирателей СС оказался польский сержант Франтишек Гаевничек, молодой парень и многодетный отец. Кольбе не мог допустить этого. Священник вышел из строя заключенных и предложил свою жизнь в обмен на жизнь сержанта. Лагерные палачи прияли эту жертву и отправили пастора в «голодную камеру», где ему и еще 9 арестантам пришлось провести около трех недель без еды и элементарных санитарных удобств. За это время часть арестантов умерла от голода, остальных, и в том числе Максимилиан Кольбе, казнили 14 августа 1941 г. смертельной инъекцией фенола.
Жертва католического священника не была напрасной, спасенный им Франтишек Гаевничек выжил в концлагере, стал свободным человеком и прожил долгую жизнь. Спустя годы пастор был причислен к лику блаженных, а в 1982 г. Папа Римский Иоанн Павел II причислил Максимилиана Кольбе к лику святых мучеников.
Факт 10. В Аушвиц-Биркенау действовало свое движение Сопротивления
Несмотря на ужасающие условия содержания, некоторые заключенные продолжали борьбу за свои права и свободу. Сопротивление приобретало различные формы проявления, одной из которых была взаимопомощь. Встречались также случаи физического противоборства и саботажа. Любая форма сопротивления жестоко пресекалась – пойманных заключенных публично расстреливали, также расправлялись и с их соседями по бараку. Таким образом нацистские палачи пытались запугать остальных заключенных и стимулировать их к доносительству.
Участниками движения Сопротивления были люди разных национальностей. Среди основных задач подпольщиков было снабжение людей медикаментами и пищей. Также, участники движения документировали преступления нацистов против узников лагеря, организовывали побеги и акты саботажа. В тоже время реализовать планы всеобщего восстания узников лагеря не удалось.
Даже спустя десятки лет лагерь смерти «Аушвиц-Биркенау» вселяет чувство тревоги и постоянной опасности
Огромную поддержку движению Сопротивления оказывало население ближайших к концлагерю польских деревень. Люди помогали в организации побегов и прятали беглецов, нелегально передавали продукты для изголодавшихся узников. Даже репрессии и суровые наказания, которые применяла нацистская администрация не смогли сломить дух взаимопомощи мирных жителей Польши и узников концлагеря. Именно тогда нацисты предприняликрайние меры – польских крестьян отселили из окрестностей Освенцима «заменив» их на лояльных немецких поселенцев из семей военнослужащих СС.
27 января 2013 г. исполнилось 69 лет с момента освобождения лагеря Освенцим войсками 1-ого Украинского фронта. Все меньше остается свидетелей тех леденящих душу событий, очевидцев тех ужасных дней. Именно поэтому как никогда важно сохранить память о невинных жертвах нацистских лагерей, ведь тоталитаризм как явление до сих пор не искоренен, а значит сохраняется угроза повторения страшных событий 70-ти летней давности.
«В воздухе висел нестерпимо душный запах паленого мяса». Воспоминания узника Дахау и Освенцима
В преддверии годовщины окончания Великой Отечественной войны «Сноб» публикует воспоминания Наума Хейфеца, записанные нашим берлинским корреспондентом. Хейфец, минский еврей, прошел всю систему нацистских концлагерей — от гетто до Освенцима и маршей смерти
Поделиться:
Каждый год в апреле в Германии вспоминают узников нацистских концлагерей. Наум Аркадьевич Хейфец, переживший Минское гетто, где погибла вся его семья, и прошедший Освенцим, Дахау, Майданек и Натцвайлер, до сих пор не может спокойно слушать немецкую речь. Тем не менее он нашел в себе силы приехать в Дортмунд, где мы с ним и встретились. Едва я успеваю открыть рот, худощавый мужчина хрипловатым неприветливым голосом говорит, что лучше бы его оставили в покое. После долгих уговоров рассказать свою историю Наум Аркадьевич сказал:
— А вы знаете, как трещит горелое мясо? А как мы, обессиленные узники, словно кули, вываливались на землю, а затем, выпучив глаза, искали название станции — надо же знать, где мы умрем? — А затем тихо добавил: — Я расскажу свою историю, но вы не зададите мне ни одного вопроса, не попросите меня рассказать подробнее, чем я сам себе могу позволить.
Д о 22 июня 1941 года я жил в Минске со своей семьей: папой, мамой и двумя сестрами. Младшая сестра ходила в школу, старшая училась в университете, а ее муж работал в Ленинграде. Сестре нужно было сдать один экзамен, чтобы окончить университет и переехать к нему со своим полуторагодовалым сыном. Мне же было 18 лет, и я оканчивал вечернюю школу, работал в рекламно-художественной мастерской и встречался с любимой девушкой. Отец как раз получил путевку в Сочи на 22 июня; путь был через Москву, и он поехал 18-го, чтобы еще два дня провести в столице, навестить родственников и друзей.
22 июня, когда началась война, отца с нами не было — в противном случае наша жизнь сложилась бы иначе: он работал на железной дороге, и мы смогли бы уехать. Отцу было уже не отдыха — он тут же оформил билет, чтобы вернуться домой, но смог добраться только до Вязьмы, где пять дней ждал эвакуирующихся из Минска в надежде встретиться с нами или увидеть знакомых, которые смогли бы ему рассказать о нас. В Минск поезда уже не шли.
28 июня Минск был оккупирован немцами. Большая часть населения не успела покинуть город, потому что городские власти призывали жителей соблюдать спокойствие и порядок, не информируя о том, что немцы стремительно наступают, а сами тайно выехали в Могилев. Узнав об этом, люди пытались покинуть город, но было уже поздно: Минск окружили немецкие войска, и жителям, в том числе и нам, пришлось вернуться.
Фото: Вероника Прохорова
Запах хлеба
В 1941 году по приказу немецкого коменданта полевой комендатуры от 19 июля нам пришлось покинуть наш дом и поселиться в еврейском гетто. Если приказ не выполнялся — расстрел. Гетто занимало территорию километр на километр и состояло из 40 улиц и переулков. Жили в тесноте — по шесть-семь семей на четыре комнаты. По приказу немецких властей мы, евреи, носили желтую лату на груди и на спине.
Электричества и магазинов не было, за водой бегали к колонкам. Сестры и я были разнорабочими и иногда получали баланду или кусочек хлеба, который приносили домой и делили между всеми членами семьи. Оладьи делали из картофельных очисток, суп варили из крапивы и лебеды. Рядом работал хлебозавод, весь район пахнул хлебом, а мы каждый день потихоньку умирали с голоду.
Летом 1942 года нас отправили работать на четыре дня, и, когда нас привезли домой, то в квартире на кровати на ватном стеганом одеяле мы увидели запекшуюся лужу крови
После первого погрома (массового убийства евреев; Минское гетто пережило шесть таких погромов, все они были приурочены к советским праздникам. — Прим. ред.) 7 ноября 1941 года в Минское гетто были депортированы евреи из Германии, Австрии и Чехословакии. Некоторых поселили в двухэтажное здание на улице Сухой, где прежде жили евреи, уничтоженные во время погрома. Для евреев Западной Европы — мы их называли «гамбургскими» (первый эшелон с евреями из Западной Европы пришел из Гамбурга. — Прим. ред.) — были созданы два отдельных гетто: зондергетто №1 и зондергетто №2.
«Гамбургским» евреям, вероятно, приходилось сложнее, чем нам. Они не знали языка, не могли просить милостыню. Они не были привычны к суровым климатическим условиям. Но представители нацистского режима относились к ним лучше. Как и нас, евреев Минска, «гамбургских» использовали на черных работах, но некоторым из них удавалось получить работу полегче, например, в госпитале или в сапожной мастерской. Квалифицированных западных ремесленников ценили очень высоко, и они получали больше «льгот» в сравнении с местными специалистами. Но и они не избежали «акций» — так нацисты называли массовые убийства — их уничтожили последними, уже в октябре 1943 года.
В этом гетто я потерял всю свою семью. Первой погибла старшая сестра во время большого погрома 2 марта 1942 года. Летом этого же года нас отправили работать на четыре дня, и, когда нас привезли домой, то в квартире на кровати на ватном стеганом одеяле мы увидели запекшуюся лужу крови. Мать убили, пока нас не было, в собственной кровати. Младшую сестру и племянника тоже убили — где их могилы, я так и не узнал.
Фото: Вероника Прохорова
Чистота и цветы у проходной концлагеря
Меня же в июле 1943 года забрали из рабочего участка в лагерь СС на улице Широкой, где до войны была казарма. Через неделю нас повезли в Люблин, в концлагерь Майданек. Это был первый и последний эшелон евреев, который вывезли из Минска, остальных жителей гетто уничтожили. Белорусов же вывозили на принудительные работы, первоначально целыми семьями и в сопровождении духового оркестра, потом уже принудительно разлучали с родственниками. Их отправляли работать у бауеров (крестьян) в Германии или на заводы.
Прежде чем попасть в лагерь Майданек, мы двое суток ехали в вагоне. Стояла жара, это был уже август 1943 года. По сто человек в каждом вагоне — мы были как селедки в бочке; если упадешь, то уже не поднимешься. Один польский еврей хотел обменять золотые часы за стакан воды, но боялся выйти из эшелона. Попросил надзирателей — те взяли часы часы, а воду не принесли.
О мою спину был однажды сломан карабин
Когда нас привезли в концлагерь Майданек, то сразу построили и приказали: «Сапожники, портные и ремесленники, выходите». Я не мог причислить себя ни к одной из данных профессий: если бы им нужны были маляры, я бы пошел, так как раньше работал художником. Нас оставили в вагонах и отвезли в Будзынь — отделение лагеря Майданек под Красником. Помню проходную с фашистами и собаками. Возле нее — чистота и посажены цветы. Лагерь располагался в чистом поле, вокруг него — два ряда колючей проволоки под электрическим током. Частые вышки с фашистами и пулеметами. Справа и слева — ряды больших деревянных бараков, внутри — двухъярусные деревянные нары, на них — соломенные матрасы и подушки, бумажные сетчатые наволочки. Солома через них пролезала и колола голову.
Каждое утро мы в легкой одежде и деревянных колодках должны были идти семь километров на работу. Нас сопровождали польские полицейские, они на нас кричали, жестоко избивали, травили собаками и заставляли петь маршевые песни. Так мы работали в полях по 18 часов в день от темна до темна. О мою спину был однажды сломан карабин (короткоствольная винтовка. — Прим. ред.), было очень больно. Меня товарищи с двух сторон подхватили, так как я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Фото: Вероника Прохорова
«Мы, конечно, знали, что такое Освенцим»
Летом 1944 года, когда началось наступление на Варшаву, нас эшелонами привезли в город Радом, оттуда пешком погнали в город Томашов. Мы прошли расстояние в 200 километров за четыре дня. Нас сопровождали несколько гужевых повозок, которые подбирали тех, кто не мог одолеть 50 километров в день. Когда повозки переполнялись, были слышны автоматные очереди — и повозки снова могли подбирать тех, кто не в силах продолжать путь. В Томашове мы три дня рыли окопы, затем нас эшелонами отправили в Освенцим.
Еще за много километров до Освенцима в воздухе висел нестерпимо душный запах паленого мяса. Конечно, мы знали, что такое Освенцим, и ни один из нас не проронил ни слова: наши глаза были обращены на бжезинский лесок и пылающий огонь (в июле в Освенциме продолжалась «венгерская акция» (Ungarnaktion) — за три месяца было задушено газом и сожжено около 500 тысяч евреев. Крематориев не хватало, и в бжезинском лесу выкопали глубокую яму, чтобы в ней сжигать тела людей. Этот огонь и видел Наум Аркадьевич. — Прим. ред.).
Помню пухлый оттопыренный палец офицера, которым он указывал, кого куда
Прибыв на место, мы еще долго оставались в закрытых вагонах. Потом на соседний путь прибыл еще один эшелон. Очевидно, где-то ликвидировали гетто, а немцы разрешили брать с собой то, что на тебе, и по одному чемодану. Из вагонов вывели прилично одетых людей разного возраста и пола с шестиугольными звездами Давида, построили и прямиком отправили в газовые камеры. Затем пришли человек тридцать из зондеркоманды, в полосатых робах, вынесли чемоданы, помыли и продезинфицировали вагоны.
Когда отогнали состав, нас вывели из вагонов на перрон. Это был конец железнодорожного пути. Тупик. Впереди — ограда из колючей проволоки. Прямо по ходу за ней играл большой симфонический оркестр. Пюпитры. Дирижер, музыканты — все в полосатых концлагерных робах. Когда нас вывели на перрон, сразу отделили женщин и детей. Помню пухлый оттопыренный палец офицера, которым он указывал, кого куда, при этом сама рука была за пазухой. Отобрали также пожилых, больных и тех, кто, по их мнению, был малопригоден в качестве рабочего скота. Их построили и всех без исключения отправили в газовые камеры. Нас, мужчин, загнали обратно вагоны и отправили в Мюнхен, а на следующий день на машинах привезли в концлагерь Вайхинген, отделение базового концлагеря Натцвайлер.
«Мы теряли человечность»
Затем я попал в лагерь Хеппенхайм — это другое отделение концлагеря Натцвайлер. Начальником там был эсэсовец, имел звание оберштурмбанфюрер (SS-Obersturmbannführer, подполковник. — Прим. ред.). Он любил потешаться над нами. Например, по воскресеньям мы не работали. Он подходил к проволоке (его деревянный домик находился в десяти метрах от лагеря), держа в руках полбуханки хлеба, ждал, когда соберется побольше людей — мы шли к этой булке, как голодные волки, — и бросал его через решетку. Ему доставляло удовольствие смотреть, как мы вырываем эту булку друг у друга, деремся, падаем. В этот момент мы теряли человечность, и ему это нравилось.
После взрыва все легли на пол, и я обнаружил, что у меня по затылку течет кровь. Но я не был ранен — на мне лежал незнакомый мужчина, которого убило тяжелой доской
Зимой, опять же в лагере Хеппенхайме, этот оберштурмбанфюрер строил нас: первая шеренга делает четыре шага вперед, вторая шеренга — два шага вперед, третья стоит на месте, четвертая — два шага назад. Приказывал разомкнуться на вытянутые руки, снять головные уборы — полосатые шапочки, вывернуть их наизнанку, положить на снег, снять куртки и штаны, тоже положить на снег. Деревянные колодки можно было оставить на ногах. Оберштурмбанфюрер заставлял нас делать гимнастические упражнения, чтобы мы не окоченели: бег на месте, приседания, прыжки. Так он мог продержать нас больше двух часов. Но мы замерзали — мы же были совершенно голыми, а потом надевали на себя мокрую одежду. «Сердобольному» начальнику казалось все это весьма забавным.
Фото: Вероника Прохорова
«Транспорты» обреченных людей
После налета немцы пересчитали нас, погрузили в новый эшелон и повезли в Дахау. Не успели мы там пробыть и неделю, как 26 апреля 1945 года нас опять погрузили в вагоны — с наступлением американских войск Гиммлер приказал уничтожить газовые камеры и крематории, а трудоспособных узников эвакуировать вглубь германской территории маршами смерти. Нас погнали на минные поля в Тирольские горы — фашистам нужно было ликвидировать столько людей, что никакие крематории с этим бы не справились.
Убийцы хотели уничтожить нас как последних свидетелей их злодеяний. Но, чтобы иметь представление о масштабах преступления перед человечеством, недостаточно знать о «марше узников на Тироль». С начала войны и до последнего дня Рейха по всем оккупированным странам и в самой Германии двигались этапы обреченных людей. Работоспособные мужчины направлялись в концлагеря, где погибали от непосильного труда и голода, болезней и побоев, пожилые люди, женщины и дети уничтожались в лагерях смерти немедленно. Этих лагерей было много десятков, а этапов — тысячи.
Мы никогда не знали, в какой этап попали, куда нас везут или ведут. Но в большинстве случаев оказавшимся на месте назначения жить оставалось несколько часов. От смерти их отделяло время пешего перехода из вагона до места гибели. Не было спасения и тем, кого отбирали на работу внутри лагерей смерти. Им была уготована та же участь, что и остальным, только немного позже, иногда до прихода следующего эшелона. Свидетели нацистам были не нужны.
Бежать, спастись из этого ада было невозможно — слишком хорошо была отлажена машина смерти, почти безотказно. Однако сбои все же бывали, иначе мы, выжившие, не сидели бы перед вами.
Фото: Вероника Прохорова
Ария Каварадосси
Во время «марша смерти» мы ехали уже в открытых вагонах. На каждый вагон приходилось три эсэсовца. Нашим было лет по сорок. Мы ехали два дня, нам не разрешалось разговаривать. Услышат слово — тут же хватались за автоматы и не церемонились. Один заключенный попросил по-немецки разрешение у эсэсовцев спеть 2-ю арию Каварадосси из оперы Пуччини «Тоска». Ему разрешили, и он спел на итальянском языке. Поневоле завязалась беседа, мол, где он научился профессионально петь, откуда знает итальянский язык. Оказалось, он учился в Миланской консерватории. Даже фашисты убедились, что узник-то этот не совсем безмозглое быдло и пушечное мясо, что человек имеет образование и талант. Обстановка разрядилась, больше никто не хватался за автоматы. Они с нами заговорили.
Нас освободили 30 апреля, лагерь Дахау — на день раньше. Наш эшелон остановили у железнодорожного моста американцы. Это были наши спасители. Помню, в руки сунули пачку сигарет и плитки шоколада.
Среди нас был один подросток, который где-то стащил полмешка кур. Мы ощипали трех кур, развели огонь. Вода еще не успела закипеть, как подъехала машина Красного Креста. Нас спросили, если ли среди нас те, кто нуждается в медицинской помощи. Указали на меня. Пришлось поехать в госпиталь. Было обидно, ведь я не успел поесть курятины. Но это меня и спасло — добрая половина узников погибла после освобождения: люди наедались жирного и умирали.
«В 23:30 мы слушаем Москву»
Я попал в госпиталь — в каком городе он был, я не знаю, но помню его номер — 119. Там я первым делом спросил литературу на русском языке, ведь мы же столько лет слова русского не видели. Никаких газет или книг в госпитале не оказалось, зато 5 мая нам принесли радиоприемник — так к нему было не подойти, потому что вокруг собрались все бывшие узники со всей Европы. Мы были несколько лет оторваны от жизни, и каждый хотел что-то услышать о своей стране. Я им сказал, что в течение дня они могут слушать всё, что хотят, но в 23:30 мы слушаем Москву. С этим все согласились. Ровно в полдвенадцатого включили Москву и услышал новости на русском языке. Радость была невообразимая. Новости были о том, что взято в плен 98 немецких генералов, а также 20 тысяч беспорядочно сдавшихся в плен солдат. После того как часы пробили полночь, я ждал, что зазвучит «Интернационал», но его не было. После новостей — концерт симфонической музыки. Оказывается, гимн отменили, но я об этом не знал.
В госпитале я пробыл два месяца, потом попал в лагерь для репатриантов. Через три дня была отправка эшелона на восток, домой, в Минск, но на границе меня мобилизовали в советскую армию, в танковый полк 17-й дивизии. Родной Минск я увидел только в 1947 году. Отца своего я так и не нашел.
До войны я любил немецкий язык. У меня был патефон, и я слушал пластинки с немецкой маршевой музыкой. После войны, если по радиоприемнику или телевизору слышал немецкую речь, сразу же уходил, потому что меня всего трясло. И до сих пор трясет.