Читайте популярную книгу Ревизор: возвращение в СССР 27 авторов Серж Винтеркей, Артем Шумилин прямо сейчас онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу можно в форматах FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Артем Шумилин

Ревизор #27
Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел делает первые шаги на радио, и никто даже не может предположить, что для него это больше разминка, чем настоящее дело. Весна близко, пора строить музей, да не простой, а с тайным подвалом. А также помочь стать Святославлю более современным городом.

Серж Винтеркей, Артем Шумилин

Ревизор: возвращение в СССР 27

Глава 1

***

Святославль.

Иван направился обратно на улицу Ленина. Его встретил старый заброшенный дом. Сени оказались закрыты на палку, гладкая палка была продета через два кольца и больше ничего. Осторожно ступая в сенях, он прислушивался к скрипу половиц и вспоминал, какая труха оказалась под ними у Либкиндов. Входная дверь в хату была закрыта на простенький навесной замок. Легко открыв его отмычкой, Иван ощутил разочарование. Это кому же в голову придёт прятать тут свои тысячи? – подумал он.

Но сдаться и уйти вот так просто? Нет, он добросовестно отработает этот адрес.

Рука нащупала в кармане фонарь. Без света будет тяжко что-то найти в такой темноте, – подумал он и решил, что занавесит окно одеялом и включит свет.

Но окон в старой хате оказалось три. Три небольших окна с тонкими занавесками до середины окна. Прежде, чем включать свет, надо было завесить их чем-то плотным. Эх, гвоздей и молоток взять не догадался, – с досадой подумал Иван.

К счастью, нащупал натянутую веревку над каждым из окон. Раньше, на них, видимо, шторки висели. Он нашёл в старом шкафу на полках какие-то то ли платки, то ли шали, накинул на веревки поплотнее, включил фонарь и осмотрелся. В доме давно никто не жил, пахло плесенью. Стены оклеены обоями в тридцать три слоя, кое-где уже отставшими от стены, а потолок белой бумагой. Печь тоже давным-давно не топлена. Дом долго не протянет, – подумал Иван, заметив в одном из углов тёмное пятно с подтёками. – Если тут где-то и есть тайник, то, скорее всего, где-нибудь в подвале. Как не хочется туда лезть! Подломится ступенька сгнившей лестницы, рухнешь туда, сломаешь что-нибудь, и никто не найдёт. Ори, не ори, никто не услышит.

Если только Ваганович однажды не придёт проверить дом покойного друга… Наткнется на скелет, обтянутый кожей, в подвале. Будет у него все в полном ажуре, как у пиратов было принято. Они, судя по книжкам, мертвеца оставляли сокровище охранять.

Ивану вспомнилась сберкнижка под телефоном. Судя по всему, Ваганович сторонник именно таких простых решений, – подумал он, и стал заново осматриваться по сторонам.

Он заглянул ещё раз в топку печи, пошуровал кочергой под топкой. Заглянул в выдвижной ящик стола. Проверил старый сервант – ничего.

Тут его внимание привлекли два больших чугунка на печи, стоявших друг на друге почти под самым потолком. Иван снял верхний – пусто. Потянул на себя, наклонив второй и оттуда выпал какой-то сверток. Ну-ка, ну-ка! – обрадовался он.

Но в свертке оказались лишь старые фотографии… Эх, какое разочарование! Но с другой стороны, понятно – это уже слишком неосторожно было бы. То же самое первым делом сделал бы любой грабитель…

Решившись, Иван полез все же в подвал. Лестница, на удивление, порадовала. Металлическая! Ничего на ней не сломаешь.

На обыск подвала ушло минут пятнадцать. И Иван был точно уверен, что ничего не пропустил. Стены обиты большими асбестоцементными плитами, Иван подергал каждую, сидели они крепко. Полки были пустыми. Пол вообще земляной, крепко утоптанный. Иван тщательно поработал над ним куском арматуры, вбивая его в грунт куском кирпича, ежась от капавших с потолка за шиворот капель воды, но ничего твёрдого так и не нашел.

Разочарованный, поднялся наверх. Ну что же, остался только чердак.

Чердачный люк был неподалеку от печки, лестница нашлась в сенях. Убрав люк, Иван почувствовал, что азарт вернулся. Он ожидал, что его всего засыплет скопившейся пылью, но нет, пыли почти не было. На чердак кто-то явно недавно лазил.

Забравшись на чердак, спешить не стал, обвел все вокруг фонариком. Окна на нем не было, скрываться нужды не было. Чердак, как чердак, неутепленный, единственный момент – не было на нем груд всякого барахла, как оно обычно бывает. Тщательный осмотр дал результаты – в пыли на полу он рассмотрел свежие следы. Они вели от люка вправо, к печной трубе. И около нее обрывались. Следов было много, по дощатому полу целая тропинка была, по сути, вытоптана.

Деньги в трубе? Очень неосторожно, если так. А вдруг кто-то заберется в дом, да печь затопит? Даже Ваганович не должен был совершить такую оплошность…

Но все же Иван ощупал и осмотрел трубу. Но так и не нашел ни одного плохо лежащего кирпича.

Нет, не то.

Нагнувшись, он уделил внимание доскам пола сразу за печной трубой. Тем более, что рассмотрел помимо обычных следов обуви еще и округлые следы, словно кто-то становился тут часто на колени.

Иван дернул следующую за заляпанными следами доску, на которой никаких отпечатков не было. Она неожиданно легко поддалась. Прямо под ней на шлаке лежал толстый и аккуратный газетный свёрток, перетянутый белой бельевой резинкой. Иван с замиранием сердца заглянул в него. Ну, вот и всё…

Он взял газетный свёрток под мышку, и направился к лестнице с чердака.

Вернул лестницу на место, выключил фонарь. Уже собираясь уходить, он вспомнил об окнах и снял с них шали.

Ну, вот и всё! – подумал он, вешая обратно старый замок на входную дверь. Обыскивал он все в перчатках, так что отпечатков пальцев оставить нигде не мог…

Выйдя на улицу, еще раз огляделся. Улица в этом месте была пустынна, ближайший фонарь на перекрёстке метрах в сорока, здесь от него вообще никакого толка. В доме напротив никого нет. В соседних домах окна выходят на улицу… Иван прошёл сотню метров, остановился, достал сигареты, прикурил…

Иван наклонил голову, уткнувшись носом в воротник и пошёл прочь в сторону центра города. Дойдя до Огарёва, он посмотрел назад, прежде чем перейти улицу и, не заметив ничего необычного, пошёл в сторону Первомайской.

А все же в этот раз умно Ваганович спрятал деньги. Их нашел бы только тот, кто как он, знал бы, что они там могут быть. Обычный вор, поднявшись на чердак, и обнаружив, что он пустой, тут же слез бы обратно, да начал паковать чугунки, чтобы потом продать кому-нибудь за пару рублей. Хоть что-то украсть же надо…

Пока он шёл к дому Шанцева, его не покидало ощущение нереальности всего происходящего. Он не мог поверить, что сделал это и никак не мог понять, почему ему кажется, что это невозможно?

Я провёл большую работу, – рассуждал сам с собой Иван. – И целенаправленно шел к этому результату. Я потратил много времени и сил. Мои старания увенчались успехом. Пока искал заначку Вагановича, у меня и сомнений не было, что её найду. А сейчас, когда она у меня за пазухой, я не могу поверить в это… Что за бред?

Шанцеву о своих сомнениях он, естественно, рассказывать не собирался. Наоборот, как только Александр Викторович подошёл к калитке и впустил его во двор, отогнав собак, он сделал спокойное лицо и, улыбнувшись, поздоровался. А когда они уединились в гостиной, он спокойно и деловито выложил перед Шанцевым на журнальный столик толстый газетный свёрток.

– Ты их нашёл! – потрясённо прошептал Шанцев. – Ну, молоток! И сколько там?

– Не знаю, не смотрел, – ответил Иван. – Общая находка, решил, что с вами надо считать.

Шанцев уважительно кивнул, и вскрыл свёрток. Там оказались сторублёвки и пачка книжек на предъявителя. Они принялись пересчитывать наличные, и насчитали тридцать пять тысяч за три раза. Первый раз считал Шанцев, тут же за ним считал Иван. Первый раз Иван ошибся, так что пересчитал всю стопку заново за первым секретарем. Потом они просмотрели сберкнижки. Они все были на предъявителя, две открыты в местных Святославских сберкассах, а остальные в Брянске. Тоже на тридцать пять тысяч рублей в общей сложности.

– Итого семьдесят тысяч рублей, – потрясённо подвёл итог Шанцев. – Вот тебе и скромный коммунист… Иван, придётся тебе ехать в Брянск. –Пододвинул он к нему сберкнижки. Возьмёшь с них, как и договаривались, двадцать пять процентов, это семнадцать тысяч пятьсот рублей. А остальное… Что делать с остальным?

– Вы хотели в детский дом какой-нибудь анонимно перевести, – напомнил ему Иван.

– У нас у своих детей в музыкальной школе ремонта не было со времён царя гороха, – нервно забарабанил Александр Викторович костяшками пальцев по журнальному столику. – И потом, Ваганович же это всё у нашего города украл, значит, на Святославль и надо потратить.

– Согласен, – кивнул Иван и собрал со столика все сберкнижки.

– Ты молодец. Хорошее дело сделал. – запоздало похвалил его Шанцев. – И настоящий профессионал. Не зря тебя Павел рекомендовал.

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Когда мы вернулись домой из Мытищ, к Брагиным было идти уже поздно. Ну, завтра, всё равно, надо появиться в университете, узнать, достаточно ли желающих во вторую бригаду нашего стройотряда. Вот, заодно передам ему пузырь от бати.

Но отец какой щепетильный. Костян ему помог, и он его тут же отблагодарил, не поленился же специально заехать…

Во вторник в университете, первым делом, подошёл к Костяну.

– Слушай, тут отец неожиданно вчера приехал, – начал я и открыл перед ним портфель, чтобы он увидел бутылку коньяка. – очень просил тебе передать.

– Да ну, что он? – удивился Брагин. – С ума сошёл, что ли? Я же сам, от души помочь хотел…

– Ну, Костян, я родителей уважаю, с ними не спорю, так что бери, – сделал я грустное лицо. Ну, не ехать же мне к отцу возвращать эту несчастную бутылку.

Уговорил все же…

***

Москва. МГУ.

– Ираклий, – подсел к нему за парту Алексей Сандалов. – Тут такое дело, я подумал, что тебе сподручнее будет вторую бригаду принять. За те же половину ставки ты будешь вести переговоры с заказчиками, обеспечивать бригаду работой, учить их и контролировать.

У Ираклия глаза сначала радостно загорелись, но тут же потухли.

– Но Павел же тебе это предложил! – возразил он.

– Ну, предложил. А я что, не могу отказаться?

– Нет. Конечно, можешь! Но мне как-то неудобно.

– Кончай, – удивлённо посмотрел на него Алексей. – Что за глупости? Ты наш друг. Работать по состоянию здоровья ещё не можешь. А опыта у тебя столько же, сколько у нас у всех. Так почему бы именно тебе не возглавить вторую бригаду?

– Спасибо, конечно, – растерянно посмотрел на него Ираклий.

– Так, вон Паша пришёл. Пошли всё с ним самим обсудим, – решительно поднялся с места Алексей.

***

Брагину ничего другого не оставалось, как переложить к себе в портфель батину благодарность.

– Привет! – подошли ко мне Лёха с Ираклием.

– Здорово, парни, – поздоровался я с ними. – Ну как у нас дела? Записался ещё кто-нибудь во вторую бригаду?

– Да. У нас уже не то что комплект, а с лишком уже желающих, – ответил Лёха. – Тут ещё такое дело. Я подумал, что вторую бригаду должен Ираклий взять на себя. Ему самое то этим заниматься, пока не восстановится окончательно.

– О, блин, хорошая идея… Я-то думал, что ты еще слишком слаб для такого, но раз уже так себя неплохо чувствуешь, то могу только порадоваться за тебя! – воскликнул я весело и хлопнул по плечу Ираклия, который стоял почему-то со смущённым видом. – А что ты голову повесил?

– Да неудобно мне… Ты же Леше предложил вначале… – сказал Ираклий.

– Ну, брось ты это – неудобно, – покровительственным жестом похлопал Лёха Ираклия по плечу, и тут же сделал объявление:

– Товарищи! Вторую бригаду стройотряда возглавляет Ираклий. Все вопросы к нему.

– Так, значит, набрали бригаду? – уточнил ещё раз я.

– Да-да, – кивнул Ираклий, – ещё вчера укомплектовали… Только Мартин, умник наш, своих привёл и сам хочет поменяться бригадами.

– Не понял, кого своих? – удивился я.

– Из землячества, – ответил, нахмурившись, Ираклий, – ещё и девчонку свою Илму…

– Девушку взяли в стройотряд? – спросил я.

– Двоих! – скривил он недовольное лицо. – Подружку Илмы ещё привёл, Лилли зовут, и шестерых парней, вообще не запомнил, как зовут… А наши, Козловский и Пыняев, пойдут в первую бригаду.

– Здорово вы придумали, – кивнул я.

– Вот и я о том же.

– А кроме немцев кто ещё?

– Пашка Ильин попросился, Лёха взял его, – с удручённым видом ответил Ираклий. – На всю бригаду только мы с ним вдвоём не немцы.

– А ты, кстати, зря расстраиваешься. Немцы педантичны и аккуратны до безобразия. Тебя ещё тошнить начнёт от их пунктуальности. Это, может, самые классные работники! За ними смотреть не надо, они сами всё сделают, как надо. Тем более, там Мартин будет. Он теперь у них большая шишка в их комсомоле, и уж точно никому спуску не даст из своих! Ну, ты же его сам знаешь…

– Серьёзно? – удивлённо посмотрел на меня Ираклий.

– Увидишь, – уверенно ответил я. – Так, ну, раз ты за главного, то нам с тобой сегодня надо на объект съездить, с заказчиком тебя познакомлю.

– А, хорошо! Когда?

– После занятий… У тебя же нет свободного посещения.

Мы договорились с ним, что встретимся у проходной обувной фабрики.

***

Москва. Институт Бурденко.

– Мам, ну, как можно было не заметить беременность!? – ходила взад-вперёд по ординаторской Инна, бросая на неё возмущённые взгляды. А та ревела навзрыд. – Ты это специально, что ли? Чтобы аборт было поздно делать?

– Ахмад, в любом случае, не разрешил бы, – сквозь рыдания ответила Аполлинария.

– Причём здесь Ахмад? Своя голова для чего? – негодовала Инна. – Вот, что ты наделала?! Что ты теперь будешь делать?

– Рожа-аать, – со слезами ответила ей мать.

– В твоём возрасте? Ты с ума сошла?

– Ин, а какие ещё есть варианты? – вступила в разговор её коллега и подруга Нина Афиногенова. – Поезд уже ушёл. Теперь только рожать. Или ты специально мать доводишь? – с укором смотрела она на подругу.

– Нет! С чего ты взяла? – тут же осеклась Инна. – Я, просто, боюсь! Что теперь будет?

– Ну так, мама ещё больше тебя боится, – возразила ей Нина. – А тут ещё ты бегаешь, истеришь…

– Мам, прости, – тут же кинулась к ней Инна и тоже начала в голос реветь.

– Это что тут такое? – вошла в ординаторскую Серафима Михайловна и остановилась в испуге. – Что случилось, девоньки?!

– Да всё нормально, – уверенно ответила Нина. – Сейчас успокоятся.

– Мало мне было двух братьев дошкольников, так ещё и младенец теперь будет! – смеясь и плача одновременно, ответила Инна.

– О, поздравляю, – потрясённо проговорила Серафима Михайловна. – Ребёночек в таком возрасте – это подарок судьбы, награда за все испытания.

– Правда? – подняла голову, всхлипывая, Аполлинария.

– Ну, конечно! Чего рыдать-то? Радоваться надо! – уверенно заявила доктор. – Как говорят, первый ребёнок – это последняя игрушка, а первый внук – это первый ребёнок. А у вас ещё и силы есть ребёнка вырастить, и юношеский эгоизм вы давно уже переросли. У таких родителей дети самые счастливые вырастают.

– Правда? – почти успокоилась Аполлинария.

– Ну, конечно! – улыбнулась ей пожилая доктор.

– Ага! Значит, меня вырастили в юношеском эгоизме?! – поставила руки в бока, смеясь, Инна.

– Тебя бабушка больше жизни любила! – возразила ей, улыбаясь, мать.

***

Москва. МГУ.

– Кажется, здесь, – сказал один студент другому. – И к кому из них подойти?

– Да какая разница? Они все, небось, в стройотряде работают, – ответил ему второй. – Быть у колодца и не напиться?

– Это да. У них все парни в группе при деньгах… Ты бы видел, как они в общаге питаются! Не в каждом ресторане такие свежие продукты прямо с рынка…

– А летом и девчонки у них по сколько заработали?! Пошли! А то перерыв закончится, – ответил ему приятель и неуверенно шагнул в аудиторию. – Простите, а насчёт стройотряда это к кому?

***

Уехал после первой пары. Надо доехать до таксопарка, у Бортко с Захаровым на него большие планы. Потом познакомить Ираклия с главным инженером обувной фабрики. Остаток дня сегодня предстоит провести в спецхране, а вечер и ночь за оформлением записки для Межуева. Сам виноват, затянул, а завтра крайний срок записку Пархоменко сдавать.

Приехал в таксопарк, благо от метро недалеко, это теперь будет ещё один мой объект, ездить придётся регулярно. Спросил, где кабинет директора и пошёл к нему на второй этаж. Директор сразу меня не узнал. Бывает, давно та проверка была. Принял меня если не с распростёртыми объятиями, то, во всяком случае, без откровенного удивления.

Пришлось ему напомнить, что мы уже знакомы:

– Вообще-то, мы с вами однажды уже встречались, – дружески улыбнулся я, – помните, проверка «Комсомольского прожектора»?

Вот тогда он меня вспомнил. Улыбка поблекла, и он тут же позвонил своему заму.

– Артём, подойди быстренько, – велел он ему, – к нам куратор из горкома приехал.

И сел, старательно делая вид, что все в полном порядке. А лицо-то покраснело.

Приготовился к встрече с родственником. Надеюсь, он уже настроился на мирное сосуществование.

Епихин стремительно распахнул дверь кабинета и замер на пороге от неожиданности, потрясённо таращась на меня. Так-так… Значит, ему не сказали, кто именно от Захарова и Бортко придет.

– Добрый день, Артём Геннадьевич, – проговорил я и протянул ему руку, демонстрируя настрой на мирный лад.

– Здрасте, – кивнул он растерянно и пожал мне руку.

– Прикройте, пожалуйста, дверь, – попросил я. Что-то он совсем растерялся…

– Сколько лет вашему таксопарку? – поинтересовался я.

– О, – махнул рукой директор, – в прошлому году четверть века отметили.

– Солидно, – покивал я. – И сколько машин у нас?

– Шестьсот.

– Впечатляет… Может, пройдёмся? Покажете своё предприятие?

Они оба с готовностью поднялись и повели меня сначала по зданию. Показали, где сидят диспетчера. Их оказалось всего две в смене. Я был очень удивлён, думал, их тут целый коллцентр.

Прошлись мы по ремзоне. Она у них, кстати, очень серьёзная. Своя покрасочная камера, могут легко своими силами восстановить машину после аварии.

– Я так-то, в принципе, еще помню, что тут у вас и как, – сказал я им и прошёлся, вкратце, по схемам с автозапчастями, торговлей алкоголем, взаиморасчётами внутри таксопарка, ремонтом машин, не имеющих отношения к таксопарку и прочим премудростям.

Они только переглядывались между собой. Мне оставалось уточнить некоторые детали, вроде конкретной прибыли от той или иной схемы. Неохотно, но они назвали мне цифры…

Особое внимание уделили разговору о запчастях. Это, конечно, золотая жила и кормится с неё весь таксомоторный парк от руководства до рядовых водителей и автослесарей.

– Что насчёт крупных узлов и агрегатов? – поинтересовался я. – Уверен, что на парк в шестьсот машин вы должны их прилично получать? Мы не планируем, ни в коем случае, ущемлять ваших людей и отбирать у них часть заработков. Есть мысль организовать дополнительный источник доходов, собирая машины на продажу из запчастей. Ещё мне нужны будут от вас цифры: по новым машинам, по списываемым машинам, после аварий и по срокам службы или пробегу, на что вы там ориентируетесь при списании?.. Так? Что ещё? По кузовам и двигателям… Новые поступления. Реальное количество аварий, требующих замены кузова и двигателя. Все цифры за один период, допустим, за год или квартал.

– Хорошо, подготовим, – ответил директор, опять переглядываясь с Епихиным. Замучили они своими переглядываниями. – А когда это надо?

– Чем быстрее, тем лучше, – ответил я. – А скажите, как мне быстро вызвать такси? Есть какой-то особый телефон?

– Нет. Зачем? Звоните в диспетчерскую, называете себя и заказываете, – ответил директор.

– Так просто? – не поверил я. – Они что же, всех нужных людей знают и помнят?

– Наши диспетчера тысячу двести водителей поимённо помнят и все улицы Москвы, – гордо ответил Волошин.

– Слов нет, – искренне восхитился я.

Договорились, что я заеду через пару дней, позвоню перед этим. А они пока что мне цифры подготовят. Надо прикинуть возможности таксопарка. Попросил всё-таки проводить меня к диспетчерам и представить им, а то мне как-то не верилось, что они меня запомнят.

Попрощались с ними, и я уехал на обувную фабрику.

Глава 2

***

Москва. Таксомоторный парк.

Проводив куратора, директор таксопарка Волошин повернулся к своему заместителю.

– Вот, скажи мне, Артём, откуда такие волкодавы берутся? – спросил он удивлённо. – Прибыль, убытки, клиенты… Я в его возрасте думал только о том, чтоб девчонку соседскую за титьки подержать… А «Волги» собирать из запчастей на продажу! Как мы, два старых дурака, до этого сами не додумались?! Это же и деньги совсем другие, а связи какие! Если ты можешь нужному человеку в любое время новую «Волгу» продать, то ты представляешь, какое уважение к тебе будет?

– Это не мы, Степан Архипович, сможем людям в любое время «Волгу» продать, а они, – задумчиво возразил ему Епихин. – Количество поступлений, списаний, аварий… Мимо этого, теперь, – кивнул он в ту сторону, куда ушёл молодой куратор, – мышь не проскочит…

***

Встретились с Ираклием у проходной, и я повёл его к Маркину.

– Михаил Дмитриевич, вот, прошу любить и жаловать, – пустил я вперёд Ираклия, – бригадир нашей интернациональной бригады.

– А в каком смысле интернациональной бригады? – спросил Маркин, познакомившись с Ираклием.

– В прямом, – улыбнулся он. – Немцы будут у вас работать.

– Серьёзно? И как вы будете с ними общаться? – потрясённо уставился на нас главный инженер.

– По-русски, – поспешил успокоить я его. – Они же все в МГУ учатся, русский хорошо знают. С руководством я всё согласовал. Так что, принимайте, Михаил Дмитриевич, людей, и вперёд!

– Очень хорошо! – опомнился наконец Маркин. – Сколько у вас людей?

– Десять, – гордо ответил Ираклий.

– Вообще отлично! – не скрывая радости, воскликнул он. – Пойдёмте, тогда, поговорим на месте?

– Да, конечно, – кивнул друг.

– Не буду вам мешать, – встрял я. – Поеду, хорошо? Столько дел ещё…

– Конечно. Спасибо, Павел! – ответил довольный Маркин, шагнул ко мне, крепко пожал руку, и я попрощался с ними.

***

Италия. Милан. Офис рекламного агентства «Мария Феличе».

Мария Боччи принимала гостей из Больцано с размахом и старалась, чтобы каждый день занятий был насыщенным и интересным. Но ей становилось с каждым днём всё труднее и труднее придумывать, чем занять своих клиентов.

Ещё до встречи с женой и невесткой своего самого крупного клиента, Мария расписала программу занятий и сразу решила пойти на хитрость. Она заявила, что девушке надо перед конкурсом позаботиться о режиме труда и отдыха, чтобы хорошо выглядеть. Она решила сказать им, что заниматься можно не более четырёх часов в день. Ей это надо было, чтобы растянуть программу обучения и оправдать её стоимость, искусственно раздув сроки.

Ей казалось, что это будут просто лёгкие деньги… Только заработок на обучении, и все. До того, пока она не познакомилась с Дианой.

С первых же минут Марию потрясла её самобытная и естественная красота. Потрясающий живой взгляд. Эта девушка создана для обложек глянцевых журналов, – сразу подумала Мария и пригласила фотографа, который в тот же день сделал несколько шикарных портретов Дианы. Мария была в восторге.

Стать агентом такого самородка дорогого стоит! – подумала она. – Можно будет больше ничем не заниматься… Осталось уговорить эту девушку стать профессиональной моделью и заключить с ней многолетний контракт…

А научить она её всему научит, не зря же она всю молодость провела на подиуме и за его кулисами. Чтобы свекровь девушки не скучала, Мария тоже подключила её к занятиям.

Первые два дня Мария была счастлива. Но очень быстро выяснилось, что Диана и так уже достаточно многое знает и умеет, и её нечему учить те долгие дни и недели, на которые рассчитывала Мария.

Их тренировки проходов и дефиле заключались в том, что они вдвоём с Дианой с двух сторон сопровождали Нуралайн, демонстрируя профессионально отточенные движения, которые та старалась повторить. Однако, Нуралайн быстро уставала и, собственно, делать больше было нечего. Марии приходилось напрягать всю свою память и фантазию и посвящать Диану в секреты профессии, рассказывая, например, как и чем присыпать ступни, чтобы они не выскальзывали из открытых босоножек на шпильке.

– Диана, а если не секрет, – спросила как-то Мария, – где вы научились так профессионально двигаться?

– В школе, в драмкружке. На занятиях по сценическому движению и пластике, – соврала та.

В кружок, на самом деле, ходила Светка Герасимович, а Диана посетила первое занятие и ушла. Ей там было скучно. Вот во дворе она никогда не скучала! Хулиганили вместе с братом или подружками на полную катушку! Но не отвечать же, что ее учила профессионалка, приставленная к ней КГБ?

Исчерпав весь свой запас профессиональных хитростей, Мария предложила Диане и Нуралайн съездить в Монако и примериться к месту, где будет проходить конкурс.

Гостьи с удовольствием согласились, и Наралайн легко согласовала с мужем дополнительные траты на поездку. Однако, её пришлось временно отложить. Тарек попросил их приехать в Больцано, и поприсутствовать на фуршете, который он устраивает для прессы и заказчиков.

– Берите с собой и Марию, – попросил жену Тарек, – Было бы здорово, если бы они с Дианой вместе продемонстрировали наши новые модели гостям. А потом, из Больцано, сразу полетите в Монако.

Услышав про фуршет для прессы на пятьдесят гостей, Мария подумала, а почему бы и нет? В конце концов, хозяйская невестка не считает для себя зазорным демонстрировать гостям продукцию свёкра, так что же ей-то стесняться? Опять же, будет шанс мелькнуть в газетах… Главное, вручить каждому из журналистов свою визитку, чтобы они не перепутали ни ее имя и фамилию, ни название ее агентства. А то они этим печально известны…

А когда Нуралайн вручила ей, по указанию Тарека, чек на кругленькую сумму за поездку в Больцано и Монако, все её сомнения тут же рассеялись вовсе, и она отправилась паковать чемоданы, поражаясь своей удачливости.

***

Москва. Трикотажная фабрика «Луч».

– Не скучно тебе, Юр? Всю жизнь эти носки, чулки, теперь ещё эти колготки?.. – сочувственно спросил Некрасов главного инженера фабрики. – Тебя не тошнит ещё от всего от этого?

– Дим, а какие варианты? – посмотрел тот на своего райкомовского куратора. – И потом, грех жаловаться. В кабинетике сижу, мешки на горбу не таскаю, денежки потихоньку капают…

– Ничего себе, потихоньку, – мысленно крякнул Некрасов. Он даже представить себе не мог, какие суммы вращаются вокруг, пока его не взяли в долю. – Не скромничай… Или ты на любовниц всё тратишь?

– Да какие любовницы? Откуда?

– Ты что? Серьёзно? У тебя, на такой должности, и вдруг нет любовницы? – деланно удивился Некрасов, сознательно нагнетая атмосферу. – А почему?

– Да как ты себе это представляешь? – с недоумением посмотрел на него Головин. – Я женатый человек. У меня семья, дети…

– Одно другому не мешает, – сделал вид, что искренне удивился Некрасов.

– Да брось! Это надо встретиться с ней где-то в ресторане, ну, ладно, столик я ещё забронирую через знакомого. Потом её надо куда-то в гостиницу отвезти на пару часов, потому что ночью мне надо быть дома. В гостиницах у меня знакомых нет. И как? Это не столик в ресторане, тут трояком не отделаешься. Тут только швейцару надо дать чирик, чтобы он тебя к портье допустил, а сколько тот запросит, могу себе только представить…

– Любовь требует жертв, – начал смеяться Некрасов. – Ты просто, батенька, ленив! И потом, зачем идти в такую шикарную гостиницу? Можно же и попроще что-то найти.

– Ага. С общим туалетом и душем на этаже? – брезгливо сморщил нос Головин. – Спасибо. Я уж лучше как-нибудь дома, с женой…

– А можно и по-другому, – хитро посмотрел на него Некрасов. – У меня вот, молоденькая любовница с отдельной квартирой.

– Правда, что ли? – с сомнением посмотрел на него Головин. – И откуда у неё квартира?

– Снимает. Студентка.

– И откуда у неё деньги?

– Я даю.

– Интересно…

– Конечно интересно, – мысленно усмехнулся Некрасов. – Хочешь с такой же познакомиться? Точно знаю, что она с одним нашим товарищем встречалась, но он сейчас уехал…

– И ты думаешь, что…?

По заблестевшим глазам Головина Некрасов понял, что тот клюнул. Отлично! Первый шаг к выполнению задания Володина по Регине сделан…

***

Остаток дня провёл в спецхране. Приехав домой, застал у нас Женю Брагину. Пока ужинал, они с Галиёй занимались детьми у нас в спальне и, судя по тому, что Загит пришёл ко мне на кухню, секретничали.

– Ну, раз нас на помощь не привлекают, можно пойти, пока, поработать, – сказал я ему и отправился к себе в кабинет.

***

– Понимаешь, я уже и сама не рада, – продолжала Женя делиться с подругой. – Думала, мы их познакомим и всё. Дальше, как говорится, сами… Паша твой сказал, что Мише как раз такие девушки, как наша Каринка нравятся. Мы с девчонками ещё переживали, понравится ли он ей. А видишь, как получилось? Он на неё ноль внимания, а она влюбилась…

– Да уж, ситуация… – озадаченно проговорила Галия.

– Главное, я не знаю, что теперь делать? – развела руками Женя. – Она каждый день просит организовать какие-нибудь посиделки, в гости его пригласить. А как мы пригласим, если только недавно приглашали? И Костя не хочет так часто посиделки устраивать, говорит, подозрительно будет… Да и к чему нам так часто гостей звать, мы же не гостиница. Может, вы соберёте небольшую компанию у себя? И Мишу пригласите? И нас с Костей. А я, как будто до этого уже с Кариной договорилась встретиться, и приду с ней вместе… Скажу ей, мол, у нас уже были, давай к моим друзьям сходим, они неожиданно позвали в гости.

– Ну, давай, почему нет? – согласилась Галия. – Поговорю с Пашей. Только в эти выходные мы уезжаем. Только через выходные получится.

– Ну, хоть так… Пока не буду ей ничего говорить, а то вдруг что-то не получится. Вы сначала Мишу пригласите, ладно? А то если он не придет, то нет смысла это затевать вообще. Каринка придет, его не увидит, и будет дергаться.

– А, хорошо, конечно, – кивнула ей Галия и девчонки продолжили делать близнецам массаж в четыре руки.

– Скажи, – задумчиво произнесла Женя через некоторое время, – а вы так и хотели, двоих ребятишек сразу?

– Ты что!? – рассмеялась Галия. – Мы, вообще, не планировали! Случайно получилось.

– Знаешь, я тоже так хочу… Учёба учёбой, а, говорят, рожать лучше, пока молодая.

– Ну, в общем-то, правильно говорят, – ответила Галия, вспомнив, как Ксюша переживала, пока не забеременела. – Но и спешки никакой в нашем возрасте ещё нет.

***

Успел допечатать в пьесе на нескольких листах специфические цыганские словечки и оформить несколько дополнительных листов, как зазвонил телефон и вскоре ко мне заглянул Загит.

– Паш, там тебя Инна просит, – сообщил он и я поспешил в прихожую.

Наверное, хочет сказать, что всё нормально и они переезжают.

– Ну что, можно поздравить? – спросил я, не здороваясь. – Уже переезжаете?

– А? Да… Переезжаем, – почему-то унылым голосом ответила она.

– В двухкомнатный блок? – уточнил я. А то мало ли не вышло… Может, потому и таким тусклым голосом со мной говорит?

– В двухкомнатный, в двухкомнатный… Паш… Мама беременна.

– И?

– Что, и? – возмущённо спросила она. – Ты что, знал?

– Ну, точно не знал, но догадывался, – ответил я.

– И что? Ты считаешь, что это нормально? Рожать в таком возрасте?

– Слушай, что я считаю, что ты считаешь – вопрос последний. Главное – что считают мама с Ахмадом. А они, я думаю, очень рады.

– Вот и ошибаешься! Мама очень переживает! И ты не говори ей, что я тебе сказала. Мне надо было с кем-то поделиться… Зря я тебе позвонила!

– Почему?

– Потому! От тебя никакого толку, – обиженно ответила она.

– Кончай, Ин! – рассмеялся я. – Ничего плохого ещё не случилось. Какой у неё срок?

– Тринадцать-четырнадцать недель.

– Это когда рожать?

– В начале августа… О чём ты думаешь? Какие роды в этом возрасте?

– Кесарить будут?

– В любом случае, – ответила сестра.

– Ну, и ничего. Тебя же прокесарили, и слава богу. Вон, богатырь какой растёт.

– Да ну тебя, – простонала сестра в трубку. – Что делать?!

– Ничего, ждать августа, – ответил я.

– А если осложнения?

– А если война?

– При чём тут война?

– А что? Шансы такие же? – деланно удивился я.

– А-ааа! – завыла сестра в трубку.

– Успокойся, Инн, – рассмеялся я. – Всё будет хорошо.

– А если не будет?!

– Будет-будет, – уверенно сказал я. – Кстати, когда новоселье? Мы с Галиёй уезжаем в эти выходные…

– Вещи уже перенесли, тут всё общежитие на ушах! – переключилась, наконец-то, сестра. – Двойные боксы только полковникам и подполковникам дают со взрослыми детьми. Никто поверить не может, что Пётр нам такой выбил, обмывают там сейчас… А родных мы отдельно соберём, как-нибудь… Скажи, а мне обязательно отца с семьёй приглашать?

– Спроси у Аришки, – отшутился я и она, наконец-то, рассмеялась, вспомнив, что ее малая устроила в прошлый раз. – Ладно, пойду, а то пошла позвонить и пропала…

– Давай, Ин. Поздравляю, ещё раз, с новосельем! И не переживай, всё будет нормально.

Мы попрощались, и я отправился дальше работать. Ещё записки Межуеву печатать…

В августе, значит…

***

Москва. Квартира Епихиных.

Артём Епихин задумчиво ковырялся в тарелке. Аппетита совсем не было. Они с Валошиным закончили сегодня рабочий день бутылкой коньяка с хорошей закуской…

Епихин до сих пор не мог прийти в себя. Волошин выпил и начал такие дифирамбы петь его родственничку! Тот и волчара, и волкодав! Ну да, Ивлев про все их махинации рассказал, как будто сам в них участвовал…

– Откуда мальчишка в таком возрасте может столько знать о нашей кухне? – спрашивал его директор.

– Может, ему рассказал кто? – предположил тогда Артём.

– Кто? Ты? А может, я? – не отставал подвыпивший директор. – А про водку он откуда столько знает? Даже мы с тобой не всё знаем, это хозяйство начальника колонны.

Вспоминая эти разговоры, сидя у себя на кухне, Артём испытывал непреодолимое желание рассказать обо всем жене. Вот, мол, смотри, какого человека вы мне с сестрой-дурой представили, как непутёвого бестолкового студентишку! Чуть не посадил Ивлев его тогда, так он его разозлил из-за бабских интриг… Хорошо, что обошлось малой кровью.

Очень хотелось рассказать… Но он прекрасно понимал, что жена может сдуру не удержаться и разболтать обо всём сестре, а как отреагирует Оксана и что придумает, одному богу известно… А если доставить неприятности людям, которые стоят за Ивлевым!.. Нет. Лучше об этом не думать.

***

В среду поехал с самого утра в Верховный Совет, сдал свои записки секретарше Пархоменко. Она мне дала талоны в «Детский мир» и стол заказов. Зашёл к Воронцову, оставил копии и отправился на Камволку. Заходить в Комитет по миру, в этот раз, не стал. Что-то ни желания нет, ни времени.

Воздвиженский встретил меня с гордой осанкой. Он был уже главным инженером не захудалого производства времён царя Гороха, а современного, с импортным оборудованием и новыми очистными. Монтаж шёл полным ходом, мы заглянули в цех, но там ничего понять ещё было нельзя.

– К концу марта должны собрать линию, а в апреле приедут американцы, – доложил он.

– Ну, недолго осталось, – резюмировал я. – А со старым оборудованием есть проблемы? Всё работает?

– Ну, насколько позволяет износ, – хохотнул он. – А вообще, работаем. Всё нормально.

– Кто у вас сейчас директор? – поинтересовался я.

– Колесникову назначили, – ответил он мне. – Ну, председателем профкома была.

– Валентина Петровна, что ли? – удивился я. – На повышение, значит, пошла. Хорошо…

Мы с ним попрощались, и я отправился к старой знакомой. Вспомнит она меня, интересно?

Вспомнила. И ещё как!

– О! Кто пришёл! – увидев меня в приёмной через открытую дверь, громко произнесла она. – Проходите, проходите, Павел.

– Здравствуйте, Валентина Петровна. Мои поздравления с повышением, – вошёл я к ней в кабинет. – Пришёл узнать, как у вас дела?

– Спасибо, все хорошо. А мы только на той неделе вас вспоминали, – сказала она.

– Правда? И по какому поводу?

– Насчёт ассортимента…

– А что за вопросы?

– У вас есть время? Может, сходим на производство и на склад?

– Конечно! Ради этого и приехал, – с готовностью ответил я.

Они решились-таки отказаться от производства страшненьких цветных тканей и перейти на однотонные ткани. Тем более, в плане конкретные артикулы не стояли, а только виды тканей и ширина полотнища.

– У нас время обработки сократилось, – доверительно сообщила она. – Мы вместо трёх прогонов делаем один.

– Это же хорошо? – спросил я.

– Вроде, хорошо, – улыбнулась она. – Но у меня оборудование простаивает, люди не работают…

– Почему?

– Потому что сырья нет. План составлен в расчёте на старую технологию.

– Понятно. Вам, теперь, в три раза больше сырья надо?

– Не в три, конечно. Раза в два, – поправила она меня.

– Блин. Одно другое тянет… И кто у вас поставщики? Там можно что-то дополнительно организовать?

– У меня не получилось, – развела она руками. – У всех план. Все с колёс работают.

– Мне нужен список того, что вы получаете, сколько и с какой периодичностью вам это надо. И список поставщиков, на всякий случай, вдруг получится их продавить.

– Конечно, пойдёмте ко мне.

Пока мы возвращались к ней в кабинет, обсудили, что новая линия тоже потребует дополнительного сырья, правда, не в таком объёме, там-то технология будет соблюдаться, хотя, современное оборудование, как она сказала, работать-то будет быстрее…

– Под неё сейчас и будем пробивать увеличение поставок сырья, – решил я. – Её тоже в расчёт возьмите.

– О, тогда, мне надо уточнить, – виновато посмотрела она на меня.

– Ничего страшного, подготовьтесь не спеша, я, лучше, ещё раз заеду. У меня вопрос есть. У вас есть на складе сверхплановая продукция?

– Есть совсем немного, для подстраховки. – развела она руками.

– Продадите немного нашей швейной фабрике?

– Если надо, то конечно, – с готовностью ответила она. – А сколько им надо?

– Тоже ещё надо уточнить, – улыбнулся я. – Тогда приеду в пятницу к вам?

– Да, конечно.

Глава 3

***

Святославль.

Иван с самого утра выехал в Брянск.

Накануне, обсуждая с Шанцевым вдвоём операцию по снятию денег Вагановича в сберкассах Брянска, они решили, что ему надо ехать в милицейской форме и с пистолетом. Мало ли какой преступный элемент заметит, какую большую сумму он снимает. За милиционером точно не решится идти, чтобы подстеречь и ограбить.

С начальником городской милиции Рыковым Шанцев сам договорился, чтобы тот оформил Ивану командировку в Брянск на целый день. И сегодня с раннего утра Герман Либкинд на «Волге» Шанцева повёз Ивана в Брянск по старой дружбе, отпросившись с работы по просьбе бывшего начальника. Там они ездили по сберкассам. Иван каждый раз велел тормозить на соседней улице от нужной сберкассы, чтобы водитель не видел, куда именно он уходит. В городе он разбирался хорошо, месяц жил тут после армии у тети, когда дембельнулся. Герману было все равно – где ему велели остановиться, там он его и ждал, читая потихоньку прихваченный с собой томик Майн Рида.

Деньги Иван укладывал в своей милицейской сумке-планшете так, чтобы в глаза не бросалось, что там что-то прибавляется после посещения каждой сберкассы. Очереди, конечно, жрали время. Ну и для полноты ощущений на милиционера люди посматривали очень удивленно, когда он озвучивал суммы, которые надо снять… Иван хмыкнул, представив, какие истории будут ходить теперь по городу о достатке советских милиционеров. Глядишь, много пацанов ломанется в милицию за большими деньгами после его пробега по кассам. Ну что сказать, вскоре будут разочарованы… Престижа и уважения со стороны граждан по горло, а с деньгами похуже будет. Особенно если ты не полковник…

Остались только две сберкассы в Святославле, но дома можно уже в любой день деньги снять.

На мгновение поколебавшись, решил зайти к тетке. Внезапно совесть замучила, что тогда столько прожил, фактически, за ее счет. Может, десятку один раз сунул, вот и все. Хорошая тетка, ни разу ничего не сказала. Тем более, виноват… Она же одинокая…

Нина Ивановна была дома, уже год как на пенсию вышла, и очень племяннику обрадовалась. Ощущая себя необычно, человеком, которого сколько надо будет ждать личная машина с шофером, Иван не стал спешить. И чайку с теткой попил, и на все вопросы о жизни ответил, и сто рублей оставил, когда уходил. Конечно, тетя не хотела брать, совала их ему обратно, но он просто оставил деньги на холодильнике, обнял ее и сказал:

– Спасибо тебе, тетя, за доброту твою! Больше надолго пропадать не буду! И ждем очень в гости! Приедешь на эти выходные, а? Мы все будем очень рады!

Тетя аж всплакнула, растрогавшись, а Иван уходил со стесненным сердцем. Вот же он сволочь, добра не помнящая. Все переживал, что денег нет… лучше бы заехал хоть пару раз к тетке, помог ей с чем-нибудь за эти годы… Руки же на месте, а у тети и дверцы у шкафов криво висят, и диван продавленный. Там работы на несколько часов всего… Дверцы поправить, диван разобрать, починить да снова собрать…

До Святославля домчались с ветерком. Отпустив Германа, Иван посидел, пока не стемнело, дома, а потом пошел к первому секретарю домой.

– Вот, – выложил Иван все деньги перед Шанцевым. – Осталось пять тысяч у нас снять.

– Ну, ты их себе и возьмёшь, – решил Александр Викторович, отсчитывая из привезенных Иваном денег двенадцать с половиной тысяч. – Держи… Пересчитай!

Иван пересчитал на автомате, даже не понимая, что это его собственные деньги. Только сотку вернул, сказал, что уже брал из общей суммы. Также, абсолютно равнодушно, он пересчитывал деньги в сберкассах Брянска.

– Ты же только смотри, осторожно, – настороженно приглядывался к нему Шанцев, – деньги-то сразу все не трать…

– Само собой, Александр Викторович, – уверенно ответил Иван. – Жена беременна, на ребенка пригодятся.

– Ну, хорошо…

***

После Камволки поехал в стол заказов, отоварил сразу талон. Вернувшись домой, заглянул к детям, там Ирине Леонидовне помогал Загит, они отправили меня ужинать, мол, тут мы сами справимся. Потрепал малышню по головкам, они радостно задёргали ножками, как будто бежали ко мне. Такие смешные…

Поужинал и сел в кабинете заканчивать оформление пьесы. Хочется уже ее доделать, и потом только на премьеру прийти уже. Интересно, нужно ли будет выходить на сцену и раскланиваться перед зрителями перед представлением? Или безопаснее сначала посмотреть реакцию зрителей, чтобы сбежать потихоньку в случае, если она им не понравится? Нет, вряд ли, конечно, гнилыми помидорами закидают, но все же…

К приходу Галии всё закончил и даже отнёс на восьмой этаж артистам записку в дверь, с просьбой заглянуть ко мне.

Мама уже отпустила Ирину Леонидовну, и они вдвоём с Галиёй начали готовить детей к купанию. Старался быть на подхвате, чтобы мама не таскала близнецов, но разве за ней уследишь…

Вскоре к нам спустился Ахмад. По его виду сразу стало понятно, что мама ему уже сказала. Он вошёл с гордо поднятой головой и с порога нам всем громко объявил, что его жене поднимать тяжёлое нельзя!

Смущённая мама кинулась было к нему, чтобы он замолчал, но я поймал её, обнял, прижал к себе, и стал укачивать из стороны в сторону, стараясь успокоить…

– Поздравляю, – протянул я одну руку Ахмаду.

– А что такое? – подошёл к нам Загит.

С трудом скрывающий счастливую улыбку, Ахмад небрежным движением показал на себе рукой большой живот.

У Загита глаза округлились от удивления и вырвался нечленораздельный возглас удивления. Его хватило только на то, чтобы молча обнять будущего папашу. Мама прятала лицо у меня на груди. До Галии, наконец, тоже дошло, она завизжала «Ура-аа!» и напугала детей. Они дружно разревелись, и мама бросилась их успокаивать. Естественно, дети тут же оказались на руках у Галии и мамы.

На хмурый взгляд Ахмада мама дерзко отмахнулась, и они с Загитом ушли на лестницу курить.

– Мам, Ахмад дело говорит, тебе в самом деле нельзя тяжёлое таскать… – предпринял и я попытку ее образумить, но какое там… Старшее поколение твердо знает, что яйца курицу не учат… А мне что, не пускать теперь ее к нам домой, что ли, чтобы детей на руки не хватала?

Мать, конечно, сильно психовала. Ну да, можно только представить, что ей еще предстоит услышать от сотрудников системы медицины. И в двадцать первом веке они особо не стесняются свое личное мнение высказать о родах в таком возрасте, даже если его и не спрашивают, а уж сейчас… Повезло хоть, что в Москве все же будет полегче, представляю, что маме пришлось бы выслушать по этому поводу в провинциальном Святославле…

Поговорил с ней, постарался передать свою абсолютную уверенность, что детей лишних не бывает. Пообещал ей тоже помощницу нанять после родов. Отказалась, конечно, но вроде немного успокоилась…

А вскоре к нам ворвалась Анна Аркадьевна и бросилась обнимать и поздравлять маму. Загит успел к ней сбегать и сообщить радостную новость.

Остаток вечера провели опять большой компанией. Алироевы, сообщив нам эту новость и убедившись в нашей положительной реакции, успокоились и просто наслаждались моментом. Их радость передавалась нам и это было очень приятно.

Часов в одиннадцать постучался Яков Данченко, и я передал с ним Боянову дополненный текст пьесы. Фух, прямо гора с плеч…

***

Святославль.

Иван принёс домой двенадцать с половиной тысяч рублей, и сел на кухне, спрятав планшет с кучей денег на верхней полке шкафа под свитером. Жена накрыла ему поужинать, но у него всё валилось из рук, есть не хотелось.

Никогда у него не было особых ценностей, не было и тайника. Мать прятала где-то золотые коронки умершего отца, его обручальное кольцо, но он даже не интересовался, где именно.

А своего золота у жены и матери было немного, они, практически, всё его носили на себе. Если копили на что-то, прятали деньги в кармане его свадебного пиджака.

Вот почему женщины считают, что в мужском пиджаке хранить деньги надёжнее? – вспомнил он заначку жены Вагановича в его пиджаке…

Иван огляделся вокруг. Надо куда-то спрятать деньги, но куда? Найти можно везде, было бы достаточно времени. Кому, как не ему это лучше всех знать?

Забыв про ужин, он прошёлся по дому в поисках укромного местечка, но забраковал все. После своих долгих поисков, он тут же моментально осознавал, насколько легко будет эти деньги найти.

Вот, не было печали, черти накачали! – мысленно выругался он, начиная впервые немного сочувствовать проблемам Вагановича с безопасным хранением денежных средств. – Куда не положу, теперь буду думать, как там деньги лежат? Не вломился ли кто в квартиру, пока мы на работе, и не нашёл ли их? Да и другие мысли стали мучить. Насколько надежно, вообще, хранить бумажные деньги в деревянном доме? А вдруг пожар?

***

В четверг ездил на швейку за результатами их расчётов. Они мне подготовили целую таблицу, сколько надо на каждую швейную машинку ткани в разрезе ассортимента в расчёте на квартал работы и в следующем столбце из расчёта на четырнадцать машинок.

– А почему расход ткани на наволочки получается меньше, чем на те же простыни и пелёнки? – поинтересовался я.

– Так с ними возни больше, тот же отрез ткани дольше обрабатывается, поэтому и расход меньше, – ответила замдиректора. – А у вас получилось ткань найти?

– Получилось. Ткань будет, – кивнул я. – Первую партию мы целиком приобретём официально и нашьём из неё излишков, с которыми выйдем на УШИ Мосгорисполкома, объясним, что это накопилось за всё время работы. А дальше будем разбивать общее количество на официальный выпуск и дополнительный. А в какой пропорции, я вам позднее скажу.

– А машины новые? – напомнил Чернов. – Мы подготовили заявку на четырнадцать штук…

– Вы их заказывайте, как вы всегда это делаете, – ответил я. – И подсветите мне, когда надо будет вашу заявку подтолкнуть в Управлении.

– А если я впрок закажу ещё штук пять? – уточнил главный инженер. – А то подменных машин совсем не осталось…

– Хоть десять! Заказывайте всё, что вам надо, – кивнул я. – Только оставьте для меня копию заявки.

При связях Захарова все, что нужно государственному предприятию, будет поставлено ему достаточно быстро. В Москве всегда было все, при любой власти… Но не для всех.

До лекции от общества «Знание» оставалось ещё больше четырёх часов. Решил поехать в университет, засветиться на занятиях и пообедать заодно.

Приехал к концу второй пары и устроился в столовой в ожидании перерыва. За соседним столом сидели две девчонки из группы Маши Шадриной, мы на её дне рождения познакомились. Они кивнули мне, и с озабоченным видом продолжили обсуждение какого-то жизненно важного вопроса, не обращая больше на меня внимания.

– Ты пойми, парни все разные, это нормально, – втолковывала одна другой. – Одни решительные, другие нет, им совет нужен. Одни доверяют друзьям, другие родителям. А мамы и папы у всех разные, особенно у наших парней! Есть же такие, как скажут, так и будет!

– Ну, да, – с тоской в голосе согласилась вторая девчонка. – У Игоря отец такой пост занимает…

– Вот именно, – ответила ей подружка. – И что ему делать, если отец сказал – сначала диплом?

Это же они пересказывают то, что я сам как-то для Маши придумывал, чтобы она не психовала из-за того, что Витька ей предложение не делает, – еле сдерживая улыбку, понял я. Так и хотелось напеть: «Ну, а девушки? А девушки потом!»

Вторая пара закончилась. В столовую повалили студенты. Увидев наших ребят, замахал им рукой. Вскоре вокруг нас было занято нашими три столика. Маша Шадрина пришла и подсела к своим, Витя тут же перебрался к ним. Вскоре появился Мартин и, минуя раздачу, сразу ринулся ко мне.

– Ираклий сказал, что это ты нам организовал ещё одну бригаду, – начал он. – Спасибо!

– Да подожди ещё благодарить, – улыбнулся я. – Сейчас работники ваши попробуют на вкус хлеб стройотрядовца и начнут разбегаться, кто куда. Работа-то тяжёлая!

– Что я, не знаю? В ГДР тоже есть стройотряды! Потому и брали людей с запасом, – усмехнулся он и пошёл к раздаче, где его свои тут же вперёд пропустили.

Тут в столовую вошёл Гусев и, увидев нас, тоже сразу направился в нашу сторону.

Сходу подрулил ко мне, поздоровался, я уж думал, сейчас опять начнёт просить лекцию перед факультетом прочитать, уже приготовился отбрёхиваться лекцией от общества «Знание». А то еще что придумал для меня… Энергичный мужик, с богатой фантазией, чем других занять. Боюсь я его. А он к Маше повернулся.

– Маш, собирай сегодня своих. После занятий заседание «Комсомольского прожектора», – велел он ей. Маша кивнула, и он отошёл от нас. Фух, пронесло!

Вскоре за соседними столами разместились немцы, Маша Мартину сразу о заседании сказала и попросила Быстровой передать. А Сёма Давыдов и сам всё слышал.

– Чем вы сейчас занимаетесь? – поинтересовался я у Маши. – Новыми объектами или по нашим старым ходите?

– И так, и так, – ответила та. – Да мы всего два раза ходили, в январе сессия была и каникулы… В том году ходили один раз на обувную фабрику, помнишь? А второй раз на НИИ одно пожаловались жители соседних домов, что они свою огороженную территорию закрыли, а людям теперь обходить много приходится.

– Серьёзно? И что, правда много надо обходить?

– Ты знаешь, оказалось, что да. Там железная дорога рядом, через неё переход дощатый. На той стороне и метро, и школа, и поликлиника. Местность там неровная. Справа обходить этот НИИ, вроде, и недалеко, но выходишь на холм, его срезали, когда железную дорогу строили, получился крутой склон, по нему не спуститься. Особенно зимой, вообще без шансов. А в другую сторону быстрым шагом десять минут мы шли. Но там дороги нет. Тропа. Корни деревьев, ямы, лужи… Там не проехать, например, с коляской. А в обход по дороге тридцать пять минут… В одну сторону, – добавила Маша.

– И какой вы вынесли вердикт? – заинтересовался я.

– Что надо открывать территорию НИИ, – ответила она. – Людей жалко. Дети почти час в школу идут в одну сторону.

– Ты же сказала тридцать пять минут.

– Это плюс тридцать пять, когда НИИ свою территорию закрыл.

– А, понял-понял, – кивнул я. – А не знаешь, открыли они проход?

– Не знаю, – отрицательно мотнула головой.

Ну, что? И людям помогу, и хорошая тема для фельетона, особенно если НИИ не имеет никакой секретности. Попросил Машу припомнить адрес и решил съездить туда проверить. Они с Семёном сумели вспомнить, как они туда добирались и название НИИ. Найду…

Отсидел третью пару и поехал на лекцию. Ионов, в этот раз, отправил меня на «Фабрику художественной галантереи» недалеко от метро Пролетарская. Небольшое компактное трёхэтажное здание, фасадом выходящее прямо на улицу.

– Не так давно был с лекцией на фабрике чемоданов и сумок, она, вроде, тоже галантерейной называлась, – поделился я с заместителем директора Овчинниковым Ильёй Андреевичем, немолодым, но спортивным мужчиной среднего роста.

– Не, мы мелочи всякие делаем, ремни, заколки, ключницы, подарочные книжные обложки… Всякую ерунду, короче, – рассмеялся он.

– У вас такая тема лекции обширная «Советская медицина – успехи и достижения», – заметил я. – На что вам нужно, чтобы я больше внимание обратил?

– Советская медицина… Просил же про алкоголизм, – ответил он.

– У вас проблемы с этим? – с сочувствием спросил я. – Нарушают режим работники?

– У меня с начала года восемнадцать сигналов из вытрезвителей! Восемнадцать! – с неподдельным негодованием в голосе констатировал он. – Мы уже не знаем, что нам делать? На собраниях в коллективах разбираем, за повторный залёт выговор объявляем. Что еще придумать? Из очереди на квартиру вышибать начинать? Чтобы хоть этого боялись? Профорг предложила объявить на фабрике борьбу с пьянством…

– И решили начать с лекции о вреде алкоголизма? – рассмеялся я. – Вам кабинет нарколога на предприятии надо открывать. Пусть не каждый день будет приём, но если вы хотите что-то изменить к лучшему, добивайтесь. У вас люди несколько раз за полтора месяца уже умудрились побывать в вытрезвителе. Им мои лекции как мёртвому припарка.

– Свой нарколог в фабричной санчасти? – задумался он. – Меня не засмеют?

– Чего же тут смешного? – удивился я.

Проблема начальства этой фабрики мне была понятна, но у меня тоже есть своё начальство, поэтому быстренько, минут за десять, выдал лекцию на основную тему, а потом, как и попросил Овчинников, перешёл конкретно на вред алкоголизма.

– Признание проблемы – это уже пятьдесят процентов успеха, – убеждал я народ в зале. – Но признать, что какая-то там бутылка водки сильнее тебя, могут немногие. На это тоже надо мужество. И если вы хотите вырваться из этой гонки по кругу, не отказывайтесь от профессиональной помощи. Вы же не стесняетесь ходить к стоматологу или к венерологу… Так почему нарколог вызывает у вас такой ужас? Стыдно признать, что пол-литровая бутылка сильнее вас? Да, сильнее, и не только вас. И нечего это скрывать. Признайтесь в этом хотя бы сами себе. Не хотите лечится официально, договаривайтесь с врачами, чтобы вас лечили, но на учёт не ставили. А что делать? Спиваться?

Много говорил, но отклика на лицах не увидел. А даже наоборот. Вместо вопросов меня завалили обвинениями.

– Мы не алкоголики!

– Если мы отметили после работы аванс и получку, что же, нас теперь в вытрезвитель забирать?!

– Что мы, виноваты, что они у метро двадцать пятого числа план делают за целый месяц?!

– Стоп, стоп, стоп? Кто они? – поднял я руки ладонями вверх. – И какой план?

– Менты!!! – со злобой в голосе ответило несколько человек.

– Как это? – ошарашенно обвёл я глазами собравшихся. – Что, всех подряд хватают? Даже трезвых?

– Нет, трезвых не хватают, – ответили тут же мне, – Но чуть-чуть выпивших – запросто!

– Ну, дела, – нашёл я глазами Овчинникова на первом ряду.

– Вы сейчас наговорите! – вскочил он с места и развернулся к залу. – Милиция их чуть выпивших в вытрезвитель забирает! Почему меня не разу не забрали?! – раздался хохот. – Я что, ни разу слегка выпивший на метро не ездил? Не сочиняйте! Залетели, так признайтесь! А то начинается! Я не я, хата не моя!..

– А вы после аванса сами попробуйте у нас к метро в лёгком подпитии подойти! – крикнули ему из зала.

– Не! Он в шляпе ходит! – крикнул кто-то. – Сразу видно, начальник. Его не станут хватать!

Насколько я помню, вытрезвители были на хозрасчёте и должны были сами себя окупать. Там же за каждое посещение квитанцию рублей на двадцать выписывали, если не больше. А когда алкашей собрали мало, план горит и премии под угрозой… Не удивлюсь, если, и правда, метут всех подряд со взором горящим… Почему бы и нет?

– Всё чудесатей и чудесатей, – задумчиво проговорил я. – И кого здесь так хватали?

Не то, чтобы поднялся, прям, лес рук, но человек пятнадцать руки подняли. Овчинников удивлённо оглядывался то на своих людей, то на меня.

А что я мог им сказать? Или пообещать? Что проверю, и если подтвердится, пойду войной против местных ментов?

– Знаете, что? А езжайте-ка вы в дни аванса домой через другую станцию метро, – посоветовал им я.

– Что ж мы, совсем тупые? Так и делаем, – рассмеялись в зале. – И не только в дни аванса, а всегда, как выпьем.

– Вообще, ситуация неоднозначная, – сказал я подошедшей к нам с Овчинниковым профоргу. – Выговор ладно, а вылететь из очереди на квартиру из-за пары рюмок водки?..

Профорг тут была непростая. Дружинина Екатерина Андреевна, стройная женщина, выше среднего роста, слегка за сорок с прямой осанкой и очень тонкими губами. Она мне сразу не понравилась, так высокомерно на нас с Овчинниковым смотрела. Как будто мы тоже в вытрезвитель попадали.

– Вы им верите? – состроила она брезгливую гримасу.

– Ну а сами подумайте, какой им смысл врать? – спросил я.

– Из-за денег, – уверенно ответила она. – Тринадцатую с непогашенным выговором за пьянку не получить.

Овчинников бессильно развёл руками, когда я на него взглянул.

– Даже не знаю, что вам на это сказать, – честно ответил я.

Он пошёл меня провожать и всю дорогу оправдывался. Что это не новость, что рабочие часто так объясняют свои залёты. Мы прошли через большой цех, занимавший целый этаж. Там распускали на ремни приличные куски натуральной кожи.

– Что это тут у вас? – притормозил я у раскройных машин.

Овчинников охотно стал рассказывать и показывать. На мужские ремни кожа шла толстая, солидная, а на женские ремешки гораздо тоньше. Цвета были разнообразные, белые, черные, синие, голубые, бежевые. В основном матовые, но попалась и одна лаковая!

– Ого! А где вы берёте такие кожи? – немедленно спросил я его.

Глава 4

***

Москва. Гагаринский райком.

– Что, кстати, твой главный инженер? Говорил с ним о молодой любовнице? – спросил Некрасова Володин.

– Да, говорил ещё во вторник, – кивнул тот.

– И что?

– И хочется, и колется, и мама не велит, – усмехнулся Некрасов. – Вообще, он, конечно, не против, глазки-то у него заблестели, когда я ему расписал, какая у меня классная студенточка с отдельной квартирой.

– У тебя? – удивлённо уставился на него Володин.

– Ну, надо же мне было как-то разговор на эту тему вывести. У нас у всех есть любовницы, имейте это ввиду, если что. У вас, кстати, тоже. Я ему про это наплел, чтобы он почувствовал себя белой вороной в нашей стае…

– Серьёзно? – рассмеялся тот. – Ну, ладно, а дальше что?

– Ничего… Второй день думаю, как мне их познакомить, чтобы это естественно выглядело, как случайная встреча. Не могу же я взять её за руку и привести к нему, мол, нате, товарищ, получите, распишитесь и будьте счастливы. Он и так весь на измене. Пока что я сказал ему, что Регина с одним из нас встречалась, но он сейчас уехал, девушка, вроде как, свободна, можно попытаться…

– Так… Есть у меня одна идея… Давай, я организую им «случайную встречу», как только она появится, – подмигнул ему Володин. – А ты маякнёшь своему Ромео, что специально устроил всё так, что начальство отправило к нему ту самую девушку. Чтобы он на неё посмотрел. А если не дурак, то сразу и воспользовался такой возможностью…

***

Москва. Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами.

Зная, что муж должен выступать сегодня по радио, Галия решила никому об этом не говорить, после того случая с выступлением Аиши. Кто его знает, что придумает Белоусова со своим мужем… Да даже если ничего не придумает… Нет, судя по ее характеристике от начальницы, обязательно все же придумает какую-нибудь гадость. Понятно, конечно, ее желание, чтобы мужа продвигали по карьерной лестнице, но не такой же ценой, нормальных людей подставляя… Галия представила, как бы она отреагировала, если бы Паша ее попросил собирать слухи о тех, с кем она работает, чтобы он потом мог «стучать» на них. Нет, что хорошо в Паше, что ему никогда и в голову не придет к ней с такой просьбой обратиться!

В четыре часа дня Галия сделала приёмник чуть-чуть погромче и с деланно равнодушным видом села за свой рабочий стол. В кабинете были только она и начальница Ольга Вениаминовна, и ничто не предвещало беды. Где-то в середине программы началось выступление Павла, и она, едва сдерживая улыбку, с наслаждением и гордостью слушала, как родной голос рассказывал о серьёзных вещах простыми и доступными словами.

Вдруг дверь в кабинет распахнулась и чуть не бегом залетела Валерия Николаевна Белоусова, а за ней сотрудницы из соседнего отдела.

– Галия! Там твой муж выступает по радио! – прокричала она. – Он же у тебя статьи пишет?

– Пишет, – смутилась Галия, припомнив, что сама же когда-то хвасталась публикациями мужа в «Труде». Когда еще не понимала, сколько завистников в этой очень специфической организации. Как было просто работать на Механическом заводе! Насколько там все было понятнее в отношениях между людьми!

– Значит, это он? – включила Белоусова приёмник на всю громкость. – И как твой еще и на радио оказался?

– Он, – призналась Галия, понимая, что уже поздно что-то сочинять. – Муж и сам был не рад, когда позвали на радио, и так очень загружен. Но его начальство очень просило, пришлось согласиться.

Женщины слушали программу вполуха, их больше не смысл выступления интересовал, а сам его факт. Они то и дело что-то комментировали и обсуждали.

Наконец, выступление Павла закончилось и соседки во главе с Белоусовой ушли к себе в кабинет, прикрыв за собой дверь.

– Сами не слушали и другим не дали, – с досадой проговорила Галия.

– Ничего, ещё повтор будет, – ответила ей начальница. – Правильно, что так сдержанно отреагировала, коллеги будут меньше завидовать. А вообще, муж у тебя молодец, такой молодой, а уже столько всего добился! И правильно ты им сказала, что его на работе ценят и на радио выступать просили, а не он сам туда рвался! Меньше вопросов будет… Они же все уверены, что люди что только не делают, чтобы на радио или телевидение попасть!

Каких вопросов и у кого будет меньше, Галия не поняла, но уточнять постеснялась. Но было очень приятно, что чему-то все же научилась, раз такая умная и разбирающаяся в интригах женщина, как ее начальница, ее хвалит…

Начала она, конечно, не очень хорошо, но раз хвалят, значит, она движется правильным путем, и все же к этой сложной работе приспособится…

***

Москва.

Пока я теребил в руках кусок лаковой чёрной кожи, Овчинников поделился, что им поставляет материал предприятие из Московской области. Записал себе в ежедневник его название.

На выходе он со словами благодарности вручил мне оставленный заранее на вахте свёрток. Там что-то булькнуло, но, судя по размеру, там было ещё что-то, кроме бутылки.

Только на обратном пути до меня дошло, что из-за лекции пропустил своё первое выступление на радио! Блинский блин! Кто-нибудь, интересно слушал? Вообще-то, всем нашим дома сказал…

***

Москва. МГУ.

Отпустив по домам своих комсомольцев после заседания «Комсомольского прожектора», секретарь комитета ВЛКСМ МГУ Гусев включил кипятильник и поставил греться воду. До конца рабочего дня осталось не так много времени, пришло время перекусить. А то забегался и обед пропустил. Он достал из стола тарелку с сочниками из университетского буфета, включил погромче радиоприёмник. На первом канале начиналась программа «Ровесники».

Хорошо, что студенты МГУ стали появляться на радио, – думал он. – Недавно Аиша Аль-Багдади выступала, и, как раз, в «Ровесниках». Теперь ещё Ивлева пригласили работать в детскую редакцию… Никогда не думал, что мои студенты сами туда прорвутся. Ивлева я, конечно, вряд ли услышу, «Радионяню» я не слушаю, но всё равно… Для ректората все это очень хорошо будет звучать, а авось они еще и подумают, что я все это лично организовал… Глядишь, и премия будет побольше в этом месяце…

Гусев заварил себе чаю, уселся поудобнее и приготовился приятно провести остаток рабочего дня.

Программу он слушал краем уха, там редко бывало что-то полезное, но иногда он черпал из этих передач темы для политических диспутов и содержание для своих выступлений.

Вдруг объявили следующего участника программы: «Павел Ивлев от МГУ». Гусев чуть не поперхнулся от неожиданности.

Вот так, значит? А кто мне сказал, что он будет в «Радионяне»? – подумал он и сделал приёмник погромче, пытаясь припомнить, с чего он взял, что Ивлев будет работать для самых маленьких?

Говорили об акции «Бессмертный полк», о поисковых отрядах. В общем-то, ничего нового, Гусев обо всем этом уже знал. Но сам факт выступления Ивлева в «Ровесниках» его почему-то очень удивил. Он прислушивался к голосу Павла и пытался представить себе знакомого студента-второкурсника. Но картинка в его голове никак не складывалась. Ему казалось, что перед микрофоном сидит зрелый человек и он никак не мог отделаться от этого ощущения.

Что за мистика? – потряс он головой.

***

Москва. Гагаринский райком.

Как только Регина поняла, что им предстоит на следующей неделе полноценный рейд на предприятие, она сразу подумала, что вот он, её звёздный час, и сразу после университета поспешила в Гагаринской райком.

Милиция на входе её уже знала, как племянницу Володина, она с ними вежливо здоровалась, мило улыбаясь и уверенно проходила, как к себе домой. Уже без всяких пирожков…

– Добрый день, Ольга Константиновна, – зашла она в приёмную Володина и поздоровалась с его помощницей. – Герман Владленович у себя? К нему можно?

– Проходи, проходи, Региночка, – ответила та, приветливо улыбаясь.

С тех пор, как Володин подтвердил, что она его племянница, отношение помощницы к ней резко улучшилось. Все вокруг прекрасно понимали, что при таком дяде девушка далеко пойдёт по карьерной лестнице и с ней лучше дружить, мало ли как в будущем пути пересекутся.

А Регина сразу решила, что наглеть ни с кем не будет, со всеми будет вежлива и приветлива. Как любила повторять её бабушка, ласковое теля молоко у двух мамок сосёт.

И к Володину дверь в кабинет открывать ногой она не собиралась, обращалась к нему исключительно по имени-отчеству, несмотря на то, что для всех она его племянница. Тем самым она планировала подчеркнуть своё уважение к нему, зачем злить человека? И сегодня она скромно постучалась и заглянула в его кабинет.

– Герман Владленович, можно?

– Проходи, – позвал он. – Ну, что у тебя?

– Сегодня было заседание «Прожектора», на следующей неделе идём на фабрику «Свободный труд». Повторно.

– И что это за фабрика? – заинтересовался Володин.

– Трикотажная, вроде.

– Что выпускают?

– Не знаю, протокол по рейду мне не дали посмотреть. А ходили они туда года полтора назад. А я же тогда еще не поступила…

– Ладно. Смотри, слушай, запоминай, записывай, – велел Володин. – Потом доложишь, что это за фабрика.

– Хорошо, Герман Владленович. Я пошла?

– Подожди… Раз уж пришла, сделаешь полезное дело. Хоть не придётся самому мотаться…

Он встал и достал из шкафа папку, развязал её, пролистал документы и сложив их обратно, снова завязал.

– Вот, отвезёшь это на чулочную фабрику и передашь главному инженеру Головину. Записывай адрес… Возможно, в будущем, когда выучишься, будешь работать под его началом. Он в райкомовском кадровом резерве, толковый мужик, далеко пойдёт. Познакомься с ним, постарайся произвести впечатление.

Выйдя от Володина, Регина попрощалась с его помощницей и, дойдя уже почти до самой лестницы, задумалась. С каких это пор второй секретарь райкома КПСС сам документы развозит по предприятиям? У него есть помощница и полный коридор подчинённых… Может, это секретные документы? Которые никому постороннему видеть не надо? Значит ли это, что он признал ее за свою?

Регина огляделась по сторонам и прошмыгнула в женскую уборную.

Так… И что тут у нас? – развязала она папку и принялась изучать её содержимое.

Честно потратив минут десять на старательное изучение документов, Регина аккуратно сложила всё как было.

Учиться мне ещё и учиться, чтобы разбираться во всей этой тарабарщине, – разочарованно подумала она, сломав голову в бухгалтерских отчетах, и отправилась на фабрику, решив не откладывать в долгий ящик поручение Володина.

На трикотажной фабрике «Луч» ее внутрь не пропустили, велели набрать по телефону главного инженера. Зато он не только очень вежливо с ней поговорил, но и лично пришел на проходную встречать. Регина это оценила, мог ведь и секретаршу какую за ней прислать.

Регине Головин понравился еще и потому, что постоянно смущенно улыбался. Она помнила, что Володин очень лестно отозвался о перспективах карьерного роста главного инженера. И не стала отказываться, когда он пригласил ее в ресторан.

***

Святославль.

Одну из сберкасс Иван посетил в обед, а во вторую успел зайти после службы. Придя домой, он достал из старого валенка в чулане жестяную коробку из-под чая, в которую утром переложил деньги, собираясь на работу. Доложил туда полученные деньги.

Надо делать тайник, – напомнил он себе. – Это не дело, такие деньги в чулане прятать. Там и мать с женой могут случайно найти, и вообще…

Тут взгляд его упал на самодельный металлический ящик для хранения двустволки с патронами. – О! То, что доктор прописал! – чуть не воскликнул вслух он и полез за ключом от «сейфа».

Там у него хранилась двустволка ИЖ, банка пороха и несколько коробок с пустыми гильзами. Иван вытащил одну гильзу. А если туда денег натолкать? Он достал одну сторублёвку и примерился к гильзе. Она точнёхонько совпала по высоте!

Ну, вот! – обрадовался Иван. – Напихать гильзы деньгами и хранить, как и положено, в «сейфе». Вот уж куда жене точно доступа нет… Да она и сама туда не полезет, боится она оружия…

Ночью, дождавшись, когда мать и жена уснули, Иван занялся расфасовкой денег. Сначала надо было определить, сколько денег входит в одну гильзу. Он скручивал сторублёвки в рулон, последовательно добавляя по одной купюре. Но в какой-то момент он едва достал их обратно и решил не мелочиться. Лучше потратить больше пустых гильз, чем порвать деньги или вообще их не достать.

Глядя на деньги перед собой, Иван вдруг припомнил, как Шанцев сказал, что не зря Павел его рекомендовал… Тут же вспомнилось, как он искал и нашёл деньги Цушко. И как они с Пашей пролетели с ними из-за его неопытности… Он тогда столько денег нашел и государству сдал, а ему даже внеочередное звание не дали… Ему стало неловко.

Но Павел же дал мне второй шанс, порекомендовав меня Шанцеву! Значит, надо обязательно его отблагодарить, – решительно подумал Иван и отложил часть денег. Помимо этого, он также оставил на расходы пятьсот рублей. А остальное закатал в гильзы, разделив по тысяче рублей, уложил снаряжённые гильзы обратно в магазинные коробки и закрыл в сейфе.

***

Москва. Квартира Сатчанов.

Родители Риммы с нетерпением ждали появления на свет первого внука. Екатерина Владиславовна покупала дочке на рынке свежий творог и сметану и привозила два раза в неделю. Точнее, Николай Алексеевич после работы привозил и Екатерину Владиславовну, и продукты.

Вот и сегодня они приехали навестить молодых. Воспользовавшись тем, что Римма с тёщей уединились в комнате, обсуждая что-то в журнале «Вязание», Павел пригласил тестя на кухню и предложил чаю с зефирками.

– Николай Алексеевич, в марте в Союз вернётся зять Ивлева и можно будет начинать заниматься плиткой.

– Да, ты говорил, – кивнул тот.

– А сколько времени уйдёт на завоз первой партии, как думаете?

– Кто ж его знает?

– Но до мая не успеем? Нам же надо ещё ремонт будет делать…

– Не могу ничего сказать, Паш. Сам всё понимаю, но не знаю. А что ты так переживаешь? Поживёте у нас, пока ремонт будет идти. Мы только рады будем.

– Неудобно вас стеснять…

– У нас три комнаты на двоих! Хватит прибедняться, – с укором глянул министр на зятя.

– А ещё такой вопрос, Николай Алексеевич. Паша Ивлев спрашивал, можно ли на долю родителей плитку заказать? Они в кооператив вступили. Квартира в очень плохом состоянии, тоже планируют большой ремонт… Он, кстати, сегодня по радио выступал. И меня упоминал!

– Даже так? А что же ты мне не сказал, я бы тоже послушал…

– Да он и мне не сказал, я случайно, вообще, услышал. Скромничает… Но я уже глянул программу, повторять на выходных будут.

– Хорошо, я обязательно послушаю. А по плитке… Ну, Ивлеву-то плитку можно… Молодец он, далеко пойдет. Кстати, раз упомянул тебя в выступлении, то обязательно позвони, поблагодари.

– Это конечно, – с готовностью согласился Сатчан.

– А вообще, не болтай о плитке нигде. Сам понимаешь, всё это не совсем законно… Чем меньше народу в курсе дела, тем спокойней будем спать.

***

Хотел доехать до НИИ, перекрывшего путь к метро целому микрорайону. Но с булькающим свёртком от галантерейной фабрики было это делать не с руки. Поехал домой.

Как выяснилось, Ирина Леонидовна с Загитом слушали моё выступление. Очень хвалили.

– Молодец, Паш. Всё так по делу говорил, – высказался Загит. – Я, прямо, слушал стоя. Молодец!

– А мальчики-то твои тоже папку слушали! Да серьезно так, даже угукали, когда ты самые правильные вещи говорил! – сказала Ирина Леонидовна.

Вскоре мама пришла и занялась ужином, мы с Загитом отпустили отдыхать Ирину Леонидовну, взяли мальчишек и пошли к маме на кухню. И ясное дело, что она тоже восторженно начала делиться своими впечатлениями о моём выступлении.

– Очень приятно, когда тебя хвалят, – улыбаясь, ответил я. – Давайте, хвалите меня дальше!

Мама рассмеялась такой счастливой улыбкой… Никогда её такой не видел. Да, жизнь у нас сильно изменилась к лучшему. Как вспомню, в каком виде застал их с бабушкой два года назад, так вздрогну. Деньги Инне отсылали, самим едва хватало на жизнь… Злые, конечно, были, от постоянной экономии, да хотя бы даже бабушку вспомнить. Эльвира мне первые недели моего появления напоминала больше требовательного прусского сержанта, чем настоящую бабушку… Одни ее подзатыльники, которые она раздавала, как продавец сдачу с бумажных денег, чего стоили…

Вскоре пришла Галия и Ахмад, сели ужинать. Тут раздался звонок телефона. Звонила Маша Шадрина.

– Извини, что дёргаю тебя, – начала она. – Но сегодня было заседание «Прожектора». Ты не мог бы мне помочь?

Точно! Сегодня же Гусев их собирал. Я сам должен был ей позвонить!

– Конечно, Маш! О чём речь? Чем смогу, всегда помогу.

– У нас рейд на следующей неделе. Повторная проверка по результатам старого рейда. Вы с Борщевским туда вместе ходили. Мне тогда и невдомёк было послушать, о чём вы там говорили…

– А куда вы идёте? – напрягся я. Если мы с Борщевским, то это может быть одно из предприятий, которое нам отошло.

– Трикотажная фабрика. Там первичный сигнал был на столовую, а потом вы с Борщевским нашли нарушения пожарной безопасности. Не помнишь, в чём там конкретно были нарушения? Что мне проверять?

– Ох, Маша… Трикотажная фабрика? Нарушения пожарной безопасности? – вспомнил – а, это же наши матрасы из отходов производства! Эх, все же наш объект! – Мне бы старый отчёт взглянуть и фотки к нему. Можно устроить?

– Да, конечно! В понедельник будешь в университете?

– В понедельник? – деланно задумался я. – А на какой день вы рейд назначили?

– На среду сразу после занятий.

Мне надо съездить на фабрику, договориться с руководством о каком-то косяке, чтобы у них нарушения пожарной безопасности нашли… Надо придумать, какие? О, вот, к примеру – проходы захламлены мешками с отходами! Надо Маше и Гусеву дать возможность проявить себя… Результативный рейд, всё такое… Попробую убедить руководство фабрики немного подставиться, подскажу комсомольцам куда смотреть… Зато они больше никуда не пойдут. Некоторые проверяющие ведут себя, как чайка – клюв занят добычей, больше в данный момент ничего и не надо… И невдомек, что под ближайшей волной еще целый косяк рыбы…

– Маш, понедельник занят. Давай во вторник приеду с самого утра?

– Как тебе удобно. Гусев отпросит меня с занятий.

– Даже так? Ну, отлично. Давай, к первой паре и подъеду.

– Спасибо! – обрадовалась она и пожелала нам спокойной ночи.

Блин. Спасибо, конечно, за пожелание. Но уснуть мне теперь будет трудно. Надо вспомнить, на чём я их спалил с этими матрасами?

А сразу после нее Сатчан позвонил. Принялся благодарить меня за то, что я о нем так хорошо отозвался в радиопередаче. Сказал, что в выходные во время повтора будет тесть его слушать тоже. А также намекнул, что мой вопрос с плиткой «будет решен». Ага, это ценная информация. Согласовал, получается, с министром. Прекрасно!

В пятницу Загит с самого утра уехал на сутки. Галия умчалась на работу. А мне предстояло сегодня посетить камволку, таксопарк и райком. Надо предупредить товарищей насчёт рейда нашего «Комсомольского прожектора» и наметить план действий.

Не успел я положить трубку после разговора с Волошиным из таксопарка, договорившись с ним о встрече сегодня, как зазвонил телефон, межгород. Тут же схватил трубку. Звонил Иван Николаев из Святославля.

– Здорово, – удивлённо проговорил я.

– В Москву собираюсь в выходные, – сообщил вдруг Иван. – Можно у тебя будет остановиться на один вечер?

– Конечно, о чём разговор! – ответил я, а сам подумал, неужто хорошие новости? А как спросить, чтоб не спалиться? Телефон же на прослушке!

– Тебе Александр Викторович передаёт привет, – видимо, сам догадался Иван, что надо мне как-то подсветить цель его приезда, а то молчание затянулось.

– И ему тоже передавай, – ответил я. – А когда ты собираешься? В эти выходные?

– Да.

– Блин, Вань, в эти выходные меня не будет в Москве. Уезжаем сегодня с женой. У неё юбилей был, двадцать лет. Вот, подарок ей сделали всей семьёй: два выходных дня без детей. Вернёмся вечером в воскресенье.

– Мои ей поздравления! Ну, тогда в понедельник? Попрошусь на дежурство завтра… Увидеться хочется, что так ехать-то?

– Ну, конечно! – поддержал я его. – Приезжай, ждём.

Положив трубку, задумался. Все же непонятно… То ли деньги, украденные Вагановичем у города, нашли, то ли Шанцев мне хочет через Ивана какие-то поручения по Святославлю дать. Уж лучше бы первое! Хотя в этом случае не совсем понятно, зачем Ивану в Москву приезжать. Ага… Если деньги у него появились, то, небось, хочет по московским магазинам пробежаться, всяким дефицитом разжиться. Подарки родне и все такое, вполне понятное устремление после длительного денежного голода. Ну что же, тогда логично…

Глава 5

***

Москва. Съёмная квартира Регины Быстровой.

Проснулась Регина в отличном настроении. Вспоминая вчерашний вечер, она сама себе призналась, что Головин хоть и старый, а с ним гораздо интереснее, чем с Самедовым.

Юра тоже женат, – думала Регина, – а пригласил же меня вчера в ресторан. Так хорошо посидели. Как так, вообще, получилось? Только поулыбалась ему чуть-чуть на всякий случай, раз Володин сказал, что он далеко в карьере пойдёт. А оно вон как всё сразу закрутилось… Ну, и ладно, не такой уж он и старый. Зато, какой весёлый! С ним так интересно! Не то, что с Самедовым… Рашид вечно придёт, мрачный, как туча. Постоянно чем-то недоволен… Не знаешь, что сказать и что сделать, чтобы настроение у него улучшилось…

Она поднялась и потянулась со счастливой улыбкой на лице. На столе с вечера осталась бутылка шампанского и чашки. Бокалов у Регины на съёмной квартире не оказалось… Зато они с Юрой смеялись, чокаясь чашками.

И, кстати, он вчера сказал, что теперь знает, что мне подарить на Восьмое марта, – улыбаясь, припомнила она и принялась убирать со стола.

Вдруг она заметила сложенную купюру, придавленную бутылкой, чтоб не унесло сквозняком. У Регины как-то всё разом опустело внутри. Она взяла её и развернула. Двадцать пять рублей…

Ну, а с другой стороны, пусть будут. Что, было бы лучше, если бы просто ушёл? – подумала она, убрала деньги и понесла бутылку и чашки на кухню.

***

Святославский горком КПСС.

Придя на службу, Александр Викторович сам не заметил, как взял в руки лист бумаги и стал рисовать… Он всегда так делал, когда решал какую-то сложную задачу, это помогало ему думать.

В этот раз, он нарисовал домик и рядом человечка, в одной руке смычок, в другом скрипочка. С другой стороны листа похожий домик, а рядом машина с крестом и мигалкой. У него было пятьдесят семь с лишним тысяч рублей, и их надо было разделить между неотложными проблемами города. Особо нуждались сейчас в финансировании музыкальная школа и городская больница. Немного подумав, Шанцев нарисовал ещё подобие водонапорной башни…

На какой же из этих объектов потратить деньги, украденные Вагановичем? – думал он. – С одной стороны, больница – это социально важный объект. Жизненно необходимый. Как, впрочем, и водокачка. Она, вообще, всем нужна без исключения, той же больнице. А в школе – дети…

Он ломал себе голову над этим, но дело особо не продвигалось. И, возможно, уже принял бы какое-то решение, но не представлял себе, как оформить ремонт городских объектов за счёт неизвестно откуда взявшихся денег?

То, что казалось легким делом, когда задача вернуть украденные Вагановичем деньги была чистой теорией, теперь перешло в практическую плоскость. И вот тут сразу же нарисовались проблемы…

Начнёшь химичить, скажут, что воруешь, как тот же Ваганович – подумал Шанцев. – И никому не докажешь, что наоборот. А если какая-то «добрая душа» решит доложить куда следует о нестыковках в документах или тратах на ремонт, то ещё и под следствием окажешься.

У нас же как, лучше недостача, чем излишки. Когда воруют, это всем понятно. Спишут или возместят за счёт виновных лиц, если их найдут. А когда что-то откуда-то лишнее взялось, обязательно разборки начинаются, где взяли, откуда украли?

Хорошо бы посоветоваться с тем же Павлом, как грамотно всё сделать, чтобы самому за свою благотворительность не пострадать, – подумал Шанцев. – Но по телефону же это не обсудишь. В Москву, что ли, ехать?..

***

На камвольной фабрике показал Колесниковой расчёты швейки, и она откровенно схватилась за голову.

– Это почти все наши запасы готовой продукции, – с явным сожалением произнесла она. Ей, как и всем руководителям советских предприятий, не хотелось оставаться без подстраховки. План есть план и никого не волнует, почему ты его не выполнил. С запчастями ли к оборудованию вас поставщики подвели, с сырьём ли, или на электроподстанции трансформатор три месяца энергетики с завода ждали…

– Ну, хорошо. Пока мы не нашли вам дополнительное сырьё, хотя бы третью часть своих запасов уступите им, пожалуйста, – попросил я. Она без особого желания, но пообещала.

Тут же созвонился с директрисой швейки, передал трубочку Валентине Петровне и они обо всём сами договорились.

Потом мы с Колесниковой вернулись к обсуждению потребностей фабрики в сырье с учётом загрузки нашего нового швейного производства, их собственной новой линии и до загрузки предприятия, чтобы оно так очевидно не простаивало половину рабочего времени.

Прикинул, что если удастся раздобыть неофициально пряжи и дозагрузить камволку, то нам понадобится ещё один полноценный цех, а не четырнадцать машинок.

Потом поехал в таксопарк. Перед этим зашёл в магазин, купил грамм по триста разных конфет шоколадных, решил подмазаться к диспетчерам. Пример Веры Ганиной из редакции «Труда» убедил меня, что через желудок путь к сердцу лежит не только у мужчин.

Девчонки очень удивились, когда я, заглянув к ним, поздоровался, представился и оставил кульки с конфетами. Ничего-ничего, смена была другая, передали им про меня или нет, одному богу известно. А так они меня быстрее запомнят. Вряд ли им кто другой конфеты кульками носит…

Из диспетчерской сразу поднялся на второй этаж к директору. Волошин оказался на месте и сразу протянул мне напечатанный отчёт по всем пунктам, что я просил.

– Так, – просмотрел я бегло отчёт, – это за какой-то конкретный квартал? Или вы средние цифры взяли за несколько лет?

– Это зам мой отчёт готовил, – тут же схватился за телефон Волошин, но того, видимо, в кабинете не оказалось. Он набрал, как я понял, диспетчерскую. – Епихина ко мне!

Тут же по громкой связи раздалось: «Товарища Епихина к директору! Повторяю: товарища Епихина к директору!».

– Хорошо как слышно, – удивился я. – И не скажешь, что не слышал.

Епихин пришёл буквально через несколько минут. К моему появлению, в этот раз, он был готов, тут же руку протянул и сел напротив.

– Вот, Павел Тарасович интересуется, – начал ему объяснять Волошин, – что это за цифры?

– Можно просто Павел, – улыбнулся я. – Что это за цифры, в смысле это значения какого-то квартала или средние за какой-то период?

– Средние за прошлый год, – пояснил Епихин, – Правильно? Каждый же квартал они разные.

– Ну, да, – согласился я. – Зимой и аварийность больше… Всё правильно, спасибо, – убрал я отчёт в портфель. – Есть у вас какие-то проблемы? Помощь какая-то нужна?

– Да, вроде, справляемся пока, – переглянулись Волошин с Епихиным.

– Слышал, у вас проблемы недавно были с ОБХСС? На чём они вас прихватили? – спросил я.

– Рейд нам специальный устроили, – недовольно объяснил Волошин. – Начали с выпускающих медиков и дальше пошло-поехало, механик на воротах, мойка, ремзона…

– А что там было? – уточнил я. – На поборах взяли?

– Поборы… Это что за слово такое? – удивился Волошин.

– Это дань, – усмехнулся Епихин. – У нас же не подмажешь – не поедешь… Получить аккумулятор – трояк, поменять сальник у мотористов – пятёрка, сломалась рессора – агрегатчику трояк. А по-другому как? Если на складе и в ремзоне денег не дать, то и не поедешь никуда. Диспетчерам не дашь, заказов хороших не будет. А медики так просто на линию не выпустят после…

Он красноречиво пощёлкал себя по шее.

– Но, надеюсь, пьяными же они водителей не выпускают? – спросил я. – Или выпускают?

Они оба глубокомысленно промолчали.

– Но это же риск для них. Разве, нет? Вдруг авария, начнутся разборки, кто его такого тепленького на линию выпустил?

– И все медички хором мамой поклянутся, что он утром трезвый был, – ответил Волошин. – А где потом набрался – кто его знает, скотину такую.

– Н-да, – усмехнулся я. – Главное, я бы рекомендовал вам держаться от этих авантюристов подальше. Надо какие-то красивые схемы организовать, чтобы они лично вас не касались. Зачем по мелочам рисковать?

– О чём речь? – не понял меня Епихин.

– О безопасности, – попытался объяснить я. – Не брать с людей дань, как вы говорите. Деньги не должны переходить к вам из рук в руки. Как только начальник колонны принёс вам вашу часть за водку, вы соучастник, понимаете? И свидетелей по уголовному делу будет просто море.

– Ну а как же тогда? – забеспокоился Волошин.

– Ну, как… По-хорошему, отказываться надо от участия в таких схемах, о которых сотни работников таксопарка знают, – уверенно сказал я. – Это всё прогулки по лезвию ножа.

– А как же курочка по зёрнышку клюёт? – возразил Епихин.

– Если уж не можете сразу отказаться от этого, всё равно, надо что-то придумать, чтобы деньги из рук в руки не брать, раз уж вам ОБХСС такие спецрейды устраивает, – ответил я, а сам задумался. Что же тут можно придумать? – Пусть начальник колонны вашу долю кладовщику на склад запчастей отдаст и скажет, что это за запчасти, за которыми скоро приедут. А вы такому же директору таксопарка, как вы сами, предложите запчастей у вас купить. Пусть он машинку какую-то совсем левую, которую с ним не связать напрямую, пришлёт к вашему начальнику колонны, а тот отведёт водилу на склад, где ему отгрузят запчасти на ту сумму, что вам причитается. Уехали запчасти, куда, никто не знает. А директор соседнего таксопарка вам передаст причитающуюся вам сумму при личной встрече где-нибудь в ресторане, но отследить эту передачу уже будет гораздо сложнее. Тем более, привязать эти деньги к водочным доходам ваших таксистов.

– А зачем это директору соседнего таксопарка? – не понял моей задумки Волошин.

– Ну вы же ему дешевле рыночной цены запчасти продадите? Может, он их оптом сдаст в техцентр на Варшавке, той же машиной отвезёт и не отходя от кассы заработает. А может своему завскладом в таксопарке продаст через этого же подставного водителя. Представит его один раз, чтоб тот с ним торговать не боялся, мол знакомый, запчастями торгует, нам надо? Кладовщик всё равно запчастями торгует. Заодно дефицит запчастей в таксопарке ликвидирует, доброе дело сделает.

– Ну так-то красиво… Но у меня в таксопарке дефицит запчастей появится, – дошло до директора.

– Ну предложите директору второго таксопарка такой же финт ушами проворачивать периодически. Спецрейды ОБХСС, наверное, не только у вас устраивает? Вот и будете меняться запчастями. Но зато никто никогда ни вас, ни его за руку не поймает.

– Не слишком хлопотно? – с сомнением спросил Волошин.

– А лес валить на Колыме не хлопотно? – спросил я.

– Во-во, то же самое хотел сказать, – согласно покивал Епихин.

– Ну, если с этой точки зрения, то конечно, – неохотно согласился директор.

– Степан Архипович, можно же меняться такими запчастями, которые подороже, но поменьше размерами, чтобы объём груза меньше был, – подсказал я. – Даже и к лучшему, тогда всё это не так заметно будет. И не каждую неделю этим заниматься, а накопить за какой-то период. Чем реже, тем лучше. Меньше шанс, что кто-то на это пристальное внимание обратит.

– А начальник колонны спросит, нафига я всё это делаю? – поинтересовался директор.

– Скажите, что ОБХСС зверствует по всей Москве, все таксомоторные парки трясёт. Вот директора таксопарков друг-другу и помогают. Где у кого ОБХСС ревизию проводит, так остальные таксопарки быстренько им все, кто чем может, помогают, чтобы склады сошлись. Мол, спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

– Поверит? – спросил Волошин Епихина.

– А почему нет? Даже я поверю! – уверенно ответил тот. – Вам же тоже будут что-то привозить.

– Ну, вы подумайте еще. Может, сами что-то придумаете. Просто, это не дело, что тысяча двести человек знает, что начальник колонны и главный механик вам деньги носят. Уволите кого даже за дело, а он раз – и в ОБХСС побежит жаловаться, – подвёл итог я. – Ладно, я побегу, а то у меня ещё дел на сегодня запланировано выше крыши. Всего хорошего, товарищи, – поднялся я.

Они тут же повставали и протянули мне руки на прощание.

Идя к выходу, прямо чувствовал спиной десятки взглядов. Все тут всё видят, всё замечают и всё понимают. Наивно думать, что тут можно от кого-то деньги незаметно получить. И наивно думать, что ты в безопасности, из-за того, что все берут. Круговая порука, круговой порукой, только разница в том, что таксисты отдают. А многочисленные службы таксопарка берут. Как говориться, почувствуйте разницу. Понятно, что таксисты, в свою очередь, наживаются на пассажирах, мухлюют со счётчиками, чтоб не из своих оплачивать услуги таксопарка, поборы ГАИ на дорогах и хоть что-то заработать к зарплате… Тут столько народу в этом водовороте крутится, что бороться с ним не вижу смысла. Спрос рождает предложение. Проще от этого бедлама дистанцироваться. Если мужики понадеются на авось и продолжат на глазах у всего таксопарка участвовать во всех их схемах, то рано или поздно напоремся мы на крупные неприятности. Чтобы дело замять, тому же Захарову, при всей его власти, нужно на определенной стадии о нем узнать, когда слишком далеко все не зашло. А ведь еще же может и начаться какая-нибудь компания, благословленная ЦК или Политбюро, с отчетами на самом верху, по борьбе с нетрудовыми доходами? Даже Захарову опасно будет лезть и заминать такое дело…

С Сатчаном ещё вчера договорились, что я к нему подъеду. Так что спокойно поехал без звонка.

***

Москва. Таксомоторный парк.

– Пришёл, жути нагнал, – пожаловался заму Волошин. – Только вздохнули свободно…

– Не рассчитывали же вы всерьез, что они будут сами подставляться ради нас, – усмехнулся Епихин. – Помяните моё слово, никто из тех, с кем мы разговаривали, сами от нас ни копейки не возьмут.

– Думаешь?

– Уверен. Вы посмотрите на него, он же на три хода вперёд думает.

– Это да. Такую мутотень с запчастями за минуту из пальца высосал! Да там, захочешь, не разберёшься, кто, кому и зачем? Я сам запутался, пока его слушал.

– Не, там всё просто. Смотрите, всё делается руками начальника колонны. Пусть механики тоже ему наши деньги сдают. Получится, что мы ни на складе не появляемся, ни денег ни у кого не берём. Потом только вы встречаетесь с кем-то, кому мы на свою долю купленные на нашем складе запчасти продали, и получаете деньги. А если что, откуда нам знать, что там подчинённые творят за нашей спиной?

– Да? А что, мне нравится, – потёр подбородок Волошин.

– Мне самому нравится. А то уже думал, как на нас ОБХСС последний раз насел, что пора завязывать с этой работой. А так-то можно ещё поработать. И подстрахуют сверху, это хорошо, но и самим подстраховаться не помешает…

– Да я сам, в этот раз, сколько здоровья потерял… Ну и прислали нам… куратора, а? А ведь он прав! Вон, Греков, сволочь, на повышение пошёл, бросил нас и еле выплыли!

– А вы не думали, Степан Архипович, что Греков на нас эту проверку и наслал? Я вот куратора нашего сейчас слушал, насчёт того, что деньги нельзя, чтоб из рук в руки переходили, а Греков, ведь, у нас брал и приличные суммы. Не свидетелей ли он так подметал, уходя в главк? Зачем ему за спиной такие, много знающие, как мы?

– Вот была у меня такая мысль, но я её даже думать побоялся, веришь? – признался заму Волошин. – Ведь с новой должности Грекову с нами разобраться, как два пальца об асфальт… Если не защитят наши новые друзья…

– Да уж… Вовремя мы подсуетились.

– Это точно, – согласился директор. – И люди серьёзные, и куратора какого дельного выделили. Смотрю на него и удивляюсь, Артём, откуда молодёжь такая берётся? На ходу же подмётки рвёт, ты посмотри, как он мыслит! Вот, скажи, тебе приходило в голову деньги не брать ради безопасности? Нет, ты боялся, но брал! Даже в голову не пришло, что деньги деньгам рознь. И мне, кстати, тоже. Смотри и учись!

– Угу, – ответил Артём, а сам подумал: – По поводу Ивлева я уже учёный… И неплохо так заплатил за науку…

***

Приехал в райком к Сатчану, и хотел скинуть на него проблемы, но он тут же потащил меня к Бортко. Правда, он был занят, пришлось посидеть немного в приёмной.

– Скажи, – обратился я к другу, воспользовавшись моментом, – а небольшая кожгалантерейная фабрика недалеко от метро Пролетарская не вашему райкому подчиняется?

– А что?

– Да был там вчера на лекции. Во-первых, предприятие очень интересное, у них такая кожа в работе, просто, загляденье. Может, скооперироваться с ними? Мы им свою оранжевую на ремни и заколки, а они нам лаковую чёрную на туфли? Ну, логично же?

– Логично, – с интересом посмотрел на меня Сатчан. – А не догадался поспрашивать, где они такое сырьё берут?

– Обижаешь! – полез я за своим ежедневником.

Тут Бортко освободился, и мы зашли к нему в кабинет.

Снова завел разговор про ту фабрику. Сказал им, как она называется, но у первого секретаря райкома она была не на слуху.

– Маленькая, наверное, фабрика? – снисходительно скривился Бортко.

– Ну, да, небольшая.

– Метро Пролетарская, – подсказал Сатчан. – Там надо улицу по карте смотреть, а то метро к нам входит, а всё, что за ним, в сторону Нижегородской улицы, уже Ждановский район.

– Вот, непруха, – разочарованно отозвался я. – Кажется, пролетели.

– Ничего не пролетели, ведь есть еще и товарищ Захаров, – уверенно ответил Бортко. – Навестим, поговорим. Да? – взглянул он на Сатчана.

– Да… А какой повод? – растерянно спросил он.

– Есть повод, товарищи! – вспомнил я. – Раз метро Пролетарская наше, то нам и разбираться с этим безобразием. Короче, вчера на лекции местные работяги рассказали, что в дни аванса к метро подойти нельзя. Всех в вытрезвитель метут, даже в лёгком подпитии.

– Серьёзно? – не поверил Бортко.

– Их руководство тоже не верит, а если правда? – спросил я. – Им квитанции на двадцать пять рублей за одну ночь выдают, сигнал на работу приходит. А на работе вдогонку – выговор и минус премия. А из-за того, что они часто попадаются, их профорг хочет из очереди на квартиру начать выкидывать в наказание. Короче, мужики стали добираться через метро Таганская.

– А там их никто не трогает, хочешь сказать? – всё ещё со скептической ухмылкой смотрел на меня Бортко.

– Во всяком случае, они так говорят, – развёл я руками. – Слушайте, ну проверять или не проверять, это уже как хотите. Но мы же с повода для начала разговора начали. А чем это не повод?

– Ну, кстати, да, – согласился Бортко. – Приедешь, поговоришь с людьми… С кем ты там из руководства общался?

Сатчан переписал себе тут же с моего ежедневника всё, что ему надо было, в том числе и про их поставщика.

– Следующая у нас проблема, МГУ, «Комсомольский прожектор», – продолжил я. – В среду они собираются с рейдом на трикотажную фабрику, которая матрасы шила из отходов производства. Она же у нас?

– У нас, у нас! – тут же напрягся Сатчан. Так, это он там куратор, что ли? – Это кто там руки тянет к нашему «Свободному труду?».

– Там сейчас вместо Самедова новый секретарь Гусев. Он сильно не заморачивается с поиском объектов для рейдов, ходит по нашим старым, где замечания были по итогам проверок, и, вроде как, проверяет исправление замечаний.

– Вот, гусь хитросделанный! – хмыкнул Сатчан.

– А зря ты. Это гениально, – возразил ему Бортко. – Так, и что мы будем делать?

– Возглавляет «Прожектор» близкая подруга моей жены и я её консультирую по работе там.

Тут Бортко начал смеяться.

– Ивлев, ты везде! Говорят, уже и на радио пролез!

– Я не специально, честное слово, – ответил я, улыбнувшись. – Хочется и внимание от нашего предприятия отвести. И подруге помочь. Так вот что я предлагаю… Надо дать им найти какое-нибудь нарушение, пусть, допустим, не устранено будет предыдущее. Она звонила вчера, говорит, в протоколе было нарушение пожарной безопасности. Помню, там пути эвакуации были захламлены. Значит, нужно там мешков всяких накидать и в этот раз.

– Хитро… Комсомольцы задачу по поиску нарушений выполнят, и радостные домой убегут? – понял Сатчан.

– Ну да, это же не ОБХСС, им много всего не надо. Бдительность свою показать и нужность, и домой бегом, к лекциям и семинарам готовиться…

Глава 6

***

Святославль.

Ивану очень хотелось как-то порадовать жену. Ну, из Москвы он ей, конечно, что-то привезёт. Но это ещё долго ждать, а хотелось прямо сейчас. Все же замучилась она от безденежья. Когда она на базе работала, то привыкла к определенному уровню жизни. Зарплата маленькая, но с каким наваром ей удавалось импортные вещи с базы перепродавать! Мать ее нарадоваться на нее не могла. Иван, конечно, побаивался, что, если ее поймают на спекуляции, его карьере в милиции может наступить конец. Но достаток и его радовал.

А после увольнения, когда новый начальник своего человека привел на базу, зарплата продавщицы в обычном магазине, конечно, была ни о чем. Даже вместе с его зарплатой все было совсем не так, как в период, когда она на базе работала. А ведь она тогда увлеклась перепродажей вещей и себе толком обновок так и не купила. Думала, время еще есть, успеет, пока что надо денег заработать… А после увольнения с базы деньги как-то быстро разошлись, а вещей хороших оказалось не так и много…

Так, деньги теперь есть, даже и с избытком, этот вопрос решен. А что и где можно купить достойного в Святославле? Вряд ли в обычном магазине найдется что-то, что после огромного выбора на базе жене сможет понравиться.

Недолго думая, Иван взял и отправился на базу, где когда-то работала Вероника. Жена с новым завбазой не сработалась, но её коллега Степан Агапов до сих пор там работал, как-то смог удержаться. Видимо, своего грузчика, чтобы его заменить, у завбазой не нашлось, в отличие от товароведа…

Они хорошо знали друг друга. Иван часто заходил за женой, и они все вместе шли домой. Вот и сегодня Иван вызвал Степана покурить и тот обрадовался ему, как старому другу.

– Привет! – тут же спросил он, в ожидании уставившись на Ивана. – Можно поздравить?

– Да ты что? Только в декрет вышла, – ответил Иван. – В апреле ещё только…

– А, попутал малость, – смутился Степан.

– Я подарок ей хотел купить, – поспешил объяснить он. – Может, есть какие шмотки импортные?

– Есть. Для хорошего человека чего бы и не было. Юбки вельветовые длинные, чуть не до пола с пуговицами спереди, как на халате до самого низа. Будет твоя носить? Она же молодая… А то сестре принёс, сказала, что под пистолетом в такой на улицу не выйдет.