Уставная часть в армии что это
«Лучше мы сделаем вид, что у нас все хорошо». Неуставные отношения в российской армии
«Дедовщина как таковая не существует»
Армейская реформа в России идет с 2008 года, когда был сокращен срок службы с двух лет до одного года. Министром обороны на момент начала реформы был еще Анатолий Сердюков, который вскоре после назначения на должность объявил одной из основных своих задач на посту упразднение дедовщины в армии. Сделать это планировалось главным образом за счет сокращения времени срочной службы. «С сокращением срока службы с двух лет до одного года дедовщина как таковая перестала существовать. Исчезла иерархия между сослуживцами – «дедов» и «духов» больше не существует», – примерно такой ответ о неуставных отношениях в армии мы слышим от представителей генштаба. Менее высокопоставленные представители Минобороны и вовсе любят сравнивать условия срочной службы в современной российской армии с детским садом.
На смену Сердюкову в 2012 году приходит Сергей Шойгу. Федеральные телеканалы вскоре взахлеб рассказывали о том, что Сергей Кужугетович наконец-то навел порядок в вооруженных силах и повысил их боеспособность. После присоединения Крыма в 2014 году и во время операции российских вооруженных сил в Сирии роль Шойгу как спасителя армии внутри страны уже не подвергалась сомнению, зарубежные эксперты также признавали, что российская армия полностью изменилась.
Но что происходит в военных частях внутри самой страны? Об этом россияне практически не получают новостей, а ведь такая информация лучше любой телевизионной картинки отражает состояние вооруженных сил и их боеспособность. В 2017 году появились поводы сомневаться в боеспособности элитной Кантемировской танковой дивизии, которая дислоцируется в городе Наро-Фоминске Московской области. В год 75-летнего юбилея подразделения в нем погибло четыре человека – срочников и младших офицеров, служащих по контракту. Смерти военнослужащих были квалифицированы Министерством обороны как несчастные случаи, но уголовные дела пестрят неточностями и несостыковками, так что родные погибших неслучайно сомневаются в результатах официального расследования. Впрочем, об этом событии написали только несколько либеральных изданий, так что серьезных проблем Министерству обороны эта история не доставила.
Оборонное ведомство, в целом, достаточно успешно пользуется проверенным советским методом – скрывать информацию до тех пор, пока не случится что-то страшное.
И вот такое событие произошло – вечером 25 октября в военной части №54160 Забайкальского края рядовой Шамсутдинов расстрелял восемь других военнослужащих – офицеров и солдат. После ареста он рассказал, что к бойне его подтолкнули неуставные отношения в части, причем в самых диких своих проявлениях. Минобороны полностью отрицает слова солдата. Не прошло и недели, как стало известно о самоубийстве солдата-срочника Сергея Сафонова в Козельске. Судмедэксперты обнаружили на теле Сергея наспех замаскированные следы побоев. Напомнила о себе в эту осень и уже знакомая нам Кантемировская дивизия: солдат срочной службы Евгений Демин сбежал из лагеря, чтобы покончить с собой. Элитное подразделение тогда находилось на учениях в Нижегородской области, вот уже два месяца поиски Евгения ни к чему не приводят.
Так что сейчас происходит в российской армии? Остается ли неуставщина неотъемлемой частью службы и борется ли с этим Министерство обороны?
Тренировка в костюме химзащиты, источник tvzvezda.ru
Как сейчас проходит срочная служба?
Вряд ли кто-то может рассказать честнее о том, что сейчас происходит в армии, кроме вчерашних срочников. «Свободные» пообщались с саратовцами, недавно прошедшими срочную службу.
«Конечно же, были случаи неуставных отношений. Сначала я служил в Саратове. Тут часть находилась практически в центре города, очень часто приезжала военная прокуратура, так что все было по уставу. Да, бывало, что один солдат другого как-то зацепит, пошутит неудачно – слово за слово, могли не сильно друг другу заехать, все же мужской коллектив, все молодые… Но каких-то крупных потасовок, а тем более неуставщины, не было.
После четырех месяцев службы, уже сержантом, перевели в другую часть, в Самаре. Часть, конечно, тоже уставная, но на окраине города, это очень сказывалось. Там уже парни сбивались в землячества, этнические группы. Защищали «своих», если кого-то обидели или им так показалось. Солдаты из Тувы с ножами ходили, например. Неоднократно своих солдат защищал от нападок всех этих групп. С меня, как с сержанта, постоянно был спрос – я все должен был знать, у кого с кем какие конфликты, кто как и с кем общается. Сержант в армии – звено между офицерством и рядовым солдатом, от его работы в части очень многое зависит. К счастью, я и другие сержанты хорошо справлялись с этими обязанностями, любое давление со стороны старослужащих быстро пресекали. Вечером, перед отбоем, мы собирались и обсуждали с командиром, какие проблемы есть в части, все очень быстро решалось. Телесные осмотры проводились дважды в день – утром и вечером, проводили их серьезно. Если замечали кровоподтеки или синяки – требовали писать объяснительную, да и просто на всех давили, чтобы узнать – откуда это. Ну а уж если очевидные следы побоев, а тем более переломы – добро пожаловать в военную прокуратуру, тут уже всем достанется, вплоть до командира части или подразделения. Разумеется, такое никому не нужно было.
Ну а вообще, конечно, от друзей слышал и про неуставные части, такие обычно за Уралом. Там пожестче».
«Я служил под Иркутском. Больших проблем не было, отслужил хорошо. Были мелкие стычки, конечно. Землячества и национальные группы тоже были в части, но к конфликтам это не приводило, хотя я ушел раньше, чем приехали тувинцы – вот с ними были проблемы, два раза в неделю их обыскивали и как минимум две-три заточки находили. Офицеры – тоже в большинстве нормальные мужики, случалось что пили, но к солдатам при этом адекватно относились. Если хотели придраться или как-то наказать, то не делали это неуставными методами. Наоборот, есть устав, и он прямо-таки к этому располагает. Тренировка в химзащите двухчасовая – это жопа. Или поставить в наряд третьей сменой [отвечает за зону у туалета] могли – так за косяки наказывали, все по уставу.
Осмотры, конечно, больше для галочки были, но врачи за наше здоровье прямо-таки тряслись, если что-то замечали – не отвертишься, идешь в медпункт. Был случай – один солдат другому в глаз дал, а на следующее утро добыл ему мазь от синяков, на губу [гауптвахту] никто не хотел».
«Я служил в Калининграде. Часть секретная, я попал в войска по своей узкой специальности, да и вообще всего лишь 30 срочников и раза в два больше офицеров. Так что мне повезло. Ну и начинал я в учебке: один призыв, дичайший контроль, ежедневные осмотры, куча рассказов о том, как можно уехать в дисбат, и так далее. Так что нет, неуставных между сослуживцами не было совсем. Только уже под конец моей службы пришло молодое пополнение, среди них был откровенно неадекватный парень, и по рассказам, уже после того как весь наш призыв домой ушел, он там устроил какую-то жесть с несколькими драками, его перевели в другую часть после этого.
Все существующие методы борьбы с неуставщиной хороши ровно до тех пор, пока это не умалчивается внутри самой армии. В ситуации с тем парнем неадекватным – его могли отправить в дисбат служить, но нет, как-то всё обыграли и просто в другую часть перевели. Если бы вся система с дисбатами работала как полагается, служить было бы проще. А сейчас так: если что-то можно скрыть на уровне взвода, то командир роты ничего не узнает, не узнает командир части и так далее. Все держится на понятии, что лучше мы сделаем вид, что у нас все хорошо, чем нас потом замучают проверками.
Мой друг служил в Чите, в большой части (около 700 человек), и там все было плохо. Офицерам без разницы, все служат группами своими, и кого больше, тот и рулит. Но вот о таких случаях, как в Забайкалье, вообще не слышал, даже представить не мог, что где-то до сих пор так бывает…».
Где и почему гибнут солдаты?
Каждому из наших собеседников в той или иной степени повезло с частью – по крайней мере, все они были уставными. Но в армии до сих пор гибнут срочники, причем часто из-за халатности или неуставных отношений. До 2010 года официальную статистику ежегодно публиковало Минобороны, она включала сведения о военнослужащих, погибших от всех причин – болезни, суициды, убийства, аварии, несчастные случаи и боевые потери. В конце декабря 2017 года, впервые за столь долгий срок, военное ведомство раскрыло потери военнослужащих за 2012-2016 годы. Впрочем, эту публикацию можно назвать случайной. «Ведомости» нашли в открытом доступе тендер на страхование военнослужащих в 2018-2019 годах, а в дополнение к документу перечислялись типы страховых случаев и статистика по каждому из них.
Согласно опросам фонда «Право матери», самоубийства и доведения до самоубийств – основная причина гибели военнослужащих. В 2017 году с суицидами было связано 40 процентов всех обращений, в 2018-м – 44 процента.
«Лидерами» по количеству смертей являются Западный военный округ и Восточный военный округ. В 2018 году с Западным военным округом связаны были 37 процентов обращений, а с Восточным военным округом – 33. Геополитические проекты России тоже нашли отражение в печальной статистике: в 2017 году 13 процентов обращавшихся в фонд указали Сирию местом гибели военнослужащего. Ранее «Ведомости», анализируя официальные данные о смертях военнослужащих, обратили внимание на пик числа погибших в 2014 году, что может быть связано с участием российской армии в конфликте на Донбассе.
Анна Каширцева считает, что проблема неуставных отношений в армии будет решена только когда абсолютно все военнослужащие, вне зависимости от звания или срока службы, будут понимать, что над ними стоит закон. Говоря о нынешнем положении дел, Анна упоминает дело о смерти рядового Алексея Снакина: «Следствие доказало, что Снакина избивал майор Чабанов. И вынесло Чабанову приговор – три года условно. На процессе майор был уверен, что останется в должности и не понесет серьезного наказания, он чувствовал себя под защитой системы. Но наш фонд добился повторного рассмотрения дела, и Чабанов получил реальный срок в колонии. Все существующие меры борьбы с неуставщиной бесполезны, если у военнослужащих нет понимания власти закона и неотвратимости наказания за его нарушение».
«Свободные» отправили запрос и в областной военкомат, в котором просили представителей Минобороны рассказать о мерах предотвращения проявлений неуставных отношений в войсках. К сожалению, в своем ответе военный комиссар Саратовской области Андрей Старков лишь посоветовал обратиться к органам информационного обеспечения Вооруженных сил.
Служба в уставной части
Перед отбытием на службу усиленно курил форумы по теме «как не надо себя вести в армии». Исходя из прочитанного и собственного опыта могу сказать следующее:
Дело было вечером. Стою в умывальнике, стираю подворотничок. Приходит парниша, приехавший только вчера, и «просит» постирать заодно и его подворотничок тоже. Аргументировал тем, что «ну ты же можешь помочь, трудно что ли?». Мною данный субъект был послан по известному адресу, однако его попытки испытать меня на прочность не прекратились на протяжении всего нахождения в учебке (почти полгода). Под окончание подрались с ним, но это дело замяли.
Дело было уже под мой дембель. Нам оставалось дослужить порядка 3 недель. Отдыхаю в казарме, заходят мои молодые и рассказывают:
— Тов. младший сержант, а вы слышали что в ППМП произошло (пункт приёма молодого пополнения)?
— Запах (солдат, не принявший присягу) в самоволку ломанул.
— Да, из госпиталя смотался.
В общем, повезло этому дурню в 2 моментах:
1) Он не принял присягу и не мог быть осуждён военным судом за СОЧ (самовольное оставление части)
2) Мать его оказалась с головой и сама позвонила командирам сказать, что непутёвый отпрыск вернулся домой (порядка 500 км от госпиталя).
Поэтому, если вдруг произошла какая-то фигня не надо пытаться разрешить всё своими силами (косяки и залёты не в счёт, кроме серьёзных). Иди к комоду или ЗКВ (зам. командира взвода) и поясняй суть проблемы. Для этого сержанты там и находятся.
6) Не лишним будет выучить названия и размеры военных единиц. Привожу краткий список, обычно на срочной службе больше и не требуется (цифры примерные, в каждой части разнятся, пишу как было у нас):
7) Запомни командиров (начальников) в лицо и по фамилии и званию как можно быстрее. Это даже в обязанностях солдата (матроса) прописано. Начальников у солдата хватает:
а) комод или ЗКВ (ефрейтор, мл. сержант или сержант, непосредственные командиры, со всей фигнёй идти к ним.)
б) старшина роты (обычно это прапорщик или старший прапорщик, но бывают и исключения. Иногда можно встретить старшину роты в звании старшина, но это реликт Всегда контрактник. Обитает в локации «кладовая роты» с редкой миграцией на склады, в основном за добычей в виде мыла, подшивочной ткани, обувного крема и вообще любого мат. обеспечения роты)
г) командир роты (старший лейтенант, капитан. В запущенных случаях майор. Человек-идеалист, мечтающий построить карьеру генерала. При косяках наслужбе буксуют на этой должности долгими годами)
д) начальник штаба батальона (птица в казарме редкая, на знать надо. У нас это были капитаны или майоры. Глава всей бумажной работы, происходящей в батальоне)
ж) зам. командира части по материально-техническому обеспечению (также известен как зампотыл. Тоже майоры. Старшина всей части)
з) нач. штаба части (подполковник. Глава всей канцелярской работы в воинской части. А её там предостаточно. По службе пересекался с ним несколько раз, да и то мельком.)
и) зам. командира части (подполковник. Второе лицо в командовании вч (военной частью) и первое, в отсутствии командира части. Просто важная шишка)
й) командир части (полковник. У нас это был не слишком хороший человек, из-за чего в части творился порой бардак и дурдом, вперемешку с маразмом. Как и везде, в принципе. Альфа и Омега в отдельно взятой в/ч. Периодически опиз*юлялся во время проверок по округу. Лучше не видеть этого человека весь срок службы)
8) Возьми с собой в дорогу запас еды, воды и мыльно-рыльные принадлежности. Скоропортящиеся продукты лучше не брать. Из средств гигиены пригодятся: одноразовая бритва и пена, зубная щётка и паста, мыльница, футляр для зубной щётки. Мыло, мочалку и крем для обуви будут выдавать уже в роте. Тайком я провёз несколько иголок, но нас особо и не досматрвиали. Потом пригодились, ибо купленные в чипке (солдатской чайной, магазинчик на территории части) ломались с удивительной частотой. Телефон лучше брать самый простой, пока не разведаешь обстановку в части. Пригодятся пара пишущих ручек и блокнот (записывать новую информацию и поручения). Если вы носите очки (как я), то можете взять с собой запасные. В первый день я договорился со старшиной и хранил их в тумбочке, в футляре. Так и не пригодились. Как в армии тем, кто носит контактные линзы? Нормально, в моём взводе было 2 человека, кто ими пользовался. Проблем не возникло.
9) Следи за своим имуществом. В армии нет слова «потерял». Есть слово «проебал», а кто проебал, с того и спрос. Если украли, то уже другой разговор. Из-за каких-то мелочей командиры париться не станут, но если украдены деньги, телефон или что-то ценное, то поднимут на уши всю роту.
10) Казарма хоть и временный, но дом. Не надо мусорить, гадить где ни попадя, отлынивать от ПХД (хотя, все любят проёб). Ведите себя также, как и в родном доме, там же поддерживаете чистоту. Это касается всех. У нас были случаи, когда дагестанцы отказались убираться. После разговора с сержантами, они поменяли своё мнение и уже не пытались поставить себя в этом вопросе выше остальных. Из этого пункта следует, что
Вот, в общих чертах и всё, что хотелось донести. Если остались какие-то вопросы, отвечу в коментариях. Младший сержант запаса %username% доклад окончил.
Слава Одину, мне 28 и меня не забрали, правда по вполне адекватной причине, нога криво срослась после перелома, но я в целом доволен что не потерял в своё время 1-2 года жизни в незнакомой компании незнакомых мне людей, а прожил с пользой это время
Почитал, про пневмонию в точку, такая же история случилась)
В остальном все верно.
Я бы только добавил что в армии надо уметь ловить «проеб» 😉
5) Вообще все статьи, в части касающейся лучше знать наизусть. Это не сложно, выучил один раз на всю службу.
8) Ногтегрызку не забудь! И мочалку стоит привезти свою, и крем, а то с уставным гуталином намучаешься. Кстати пену и вообще любые баллоны у нас были запрещены. Крем для/после бритья в тюбиках. Последний не лишний, бриться в холодной воде то еще удовольствие.
11) Чуханов никто не любит. Именно такие попадают в наряды и на работы первыми.
в целом согласен со всем вышесказанным,но совет от себя: рвись в караул всеми частями тела,там проёб 😉
Рекомендации мне не очень понравились, но в целом для подростков, наверное, самое то.
Идея их высказать мне понравилась, держи плюс.
Но, за время срочки понял одну вещь.
Ты либо сильный, что шлёшь всех нах*й и не драишь очки.
Либо ты очень хитрожопый.
Либо ты драишь очки.
больше всего вымораживали 10-19 летние пацаны
Пункт номер 6,численность часто разная. маленькая ремарка от офицера,в подробности не буду вдаваться.Просто доебался))
Станции Р-440 и Р-441 или как в армии с космосом общаются. Часть 1
Я проходил службу в войсках связи. Сначала в учебке, а потом в «боевой» части. Большинство аппаратных, работе на которых обучали солдат, передавали сигнал на небольшие расстояния. Мне же повезло попасть во взвод, в котором обучали достаточно редких в современной армии специалистов станций спутниковой связи (ССС). Благодаря наличию высшего образования, в учебке я отслужил инструктором, познав все радости и горести солдата, ответственного за обучение всего взвода. Об этом я писал здесь. ССС в учебке была ну очень старая: Р-440-О восьмидесятых годов выпуска, и выглядела она еще хуже, чем на фотографии ниже.
Чего стоил один бензиновый агрегат от «Москвича», который посредством шасси выносился из бокового отсека. Станция, скорее всего, была списана, поэтому мы свободно могли работать с оборудованием, а ввиду того, что мы работали на обустроенном полигоне, разворачивать станцию пришлось всего лишь однажды.
После переезда в войска, впервые со своей станцией я поработал уже в конце декабря. Познакомился с прапорщиком, начальником станции, (у меня после учебки была должность «старший механик станции спутниковой связи»), который привел меня к машине. И тут я охренел. Отслужив уже две недели в новой части, в которой, в отличии от учебки, все было старым и древним, я увидел Чудо.
Потрясающий красавчик-«Урал», в камуфляжной расцветке гордо смотрел на меня своими фарами. У прапора я узнал, что передо мной станция 2016 года выпуска. Выглядела она почти также, как на фотографии ниже, но не была развернута (антенны на крыше не было).
Как раз таки развертыванием, то есть приведением станции в боевую готовность и должен был заниматься механик. Позже выяснилось, что эта модернизированная версия станции носила порядковый номер Р-441, экипаж в ней был сокращен до трех человек — начальник, водитель и механик, поэтому приписка «старший» у моей воинской должности стала носить формальный характер. Именно развертыванием станции должны были заниматься механик и водитель.
Этим премудростям и начал учить меня прапорщик в декабре: нужно было залезть на крышу, поднимать антенну лебедкой, затем собрать ее по кусочкам, закрепить, настроить дополнительные элементы и уже после этого слезать обратно. Поначалу все давалось с трудом: боишься сделать лишний шаг, из рук все валится, все детали — с острыми углами, не всегда получается нормально их принять, поэтому пальцы настрадались конкретно, мой напарник-водитель однажды вообще чуть не отрезал себе его куском антенны. Однако со временем мы пришли к тому, что этот процесс стал для нас очень легким и увлекательным, который в отличии от развертывания Р-440 занимал максимум минут 10, если не спешить. Единственным «бичом» была дождливая погода, на крыше очень скользко, и это по фотографиям кажется, что высота не очень большая — на деле, навернувшись оттуда, можно было точно что-нибудь сломать.
В полевых условиях нужно было также вытаскивать генератор, который, опять же, сравнивая с АБ Р-440, был очень маленьким и компактным, но, с*ка, тяжелым — в районе 150-200кг (могу ошибаться, если вдруг будут знающие люди — поправьте), поэтому на необходимое расстояние от Урала мы тащили его втроем вместе с начальником аппаратной. Заправляли солярой.
Сама станция была безумно секретной, в кунг (внутренний отсек) заходить мог только начальник станции, у которого был оформлен допуск, нам строго-настрого было запрещено это делать, однако по сравнению с пресловутой Р-440 места внутри было настолько много, что мы с комфортом могли бы сидеть в станции всем экипажем.
В конце января начались поля и я, готовый к ежедневным развертываниям/свертываниям станции отправился на них. Однако все «поля» свелись к тому, что мы один раз полностью развернули станцию и достали генератор, после чего ежедневно убирали его (генератор) и доставали обратно. Наш прапор решил не напрягаться и не сворачивать станцию каждый день, так как задача могла поступить в любой момент, поэтому на ночь мы просто убирали генератор.
Под конец моей службы в часть приехал новый суперпродвинутый «космос», названия которого я даже не знаю, и в экипаже которого есть только водитель и начальник: станция была практически полностью автоматизирована. Также среди новой космической техники ВС была Р-441 на базе БТРа, но, к сожалению, на ней мне поработать не удалось.
Это, что касается, механической части. Теперь, кому интересно, вкратце расскажу про теорию передачи сигнала.
Если совсем вкратце и совсем грубо: в аппаратуре станции присутствуют передающий и приемные тракты, которые включают в себя различные устройства.
Само устройство, на первый взгляд, достаточно сложное, однако на деле все очень легко. Продолжая объяснять по-простому — приемный и передающий тракты, совместно с антенным устройством, располагающимся на крыше Урала, взаимодействуют с ретранслятором на ИСЗ (искусственном спутнике Земли), где сигналы обрабатываются, в дальнейшем передаваясь на другую станцию. Если кому будет интересно, я совсем подробно распишу этот момент в следующей части.
Такие вот дела. В комментариях буду рад любым связистам и их рассказам о службе на своих аппаратках, предыдущие истории (1, 2) показали, что связистов на Пикабу хватает 😀
За любые неточности прошу меня простить, рассказываю так, как было у меня, если что — поправьте. Спасибо за внимание!
Как я сам себя отправил в армию за 15 минут. Часть 8: «Прибыл в новую часть. Шок. Хочу обратно в учебку. Когда уходят все контрактники»
Часть 1: «Как я самовольно пришел в военкомат» — клик
Часть 2: «Отправка в войска, распределительный пункт» — клик
Часть 3: «Конвой до части на электричке и автобусе, вокзал и фастфуд» — клик
Часть 4: «Первый день в учебке, запреты и порядки, ограничение свободы» — клик
Часть 5: «Служба инструктором в учебке» — клик
Часть 6: «Как меня пытались забрать из учебки, но никак не могли это сделать» — клик
Часть 7: «Все-таки забрали из учебки, желание сбежать, днюха в поезде» — клик
В начале декабря 2019 года, после распределения из учебной войсковой части, я прибыл к месту дальнейшего прохождения службы, уже в так называемую «боевую» войсковую часть. И тогда же был дан старт череде ужаснувших меня удивлений. Ну, обо всем по порядку. Начнем с того, что если забор и ворота КПП (контрольно-пропускного пункта) моей учебки были достаточно современными, то здесь КПП не было вообще, а вместо забора и ворот была, как мне показалось, собственноручно сделанная имитация: все «стены» были вручную скручены из проволоки, а ворота представляли собой две огромные изрешеченные створки, сквозь которые, при большом желании, можно было спокойно протиснуться.
Для людей была предусмотрена небольшая калитка, которую нам открыл срочник в парадной форме, приложив правую руку к голове. Пройдя через нее, мы сразу оказались на территории части. Повторюсь, никакого контрольно-пропускного пункта не было, дверь, которую нам открыл срочник, закрывалась на обычный навесной замок, ключ от которого хранился у этого же срочника. Вот это система! Вот это безопасность! Вот это доверие простым солдатам! Но цепочка удивлений только начиналась.
Как только мы вошли, я увидел здание. Двухэтажное, с плоской крышей, больше похожее на сарай, приведенный в более-менее божеский вид посредством окрашивания. Позже выяснилось, что это. штаб войсковой части. Самое главное военное здание здесь выглядело максимально ужасно, особенно в контрасте с тем штабом, который был в моей учебке.
Прошли еще несколько шагов и увидели плац, на котором было какое-то построение. Время было примерно 7:10-7:15 утра, как позже я выяснил — это было построение на завтрак. Плац по размерам примерно совпадал с площадкой для мини-футбола, при этом он был сильно покоцан. Все срочники, одарившие нас своими увлеченными взглядами, выглядели максимально ужасно: оборванные шапки, грязные бушлаты, на большинстве из которых даже не было молний: они были сплошняком прошиты и надевались через голову, рваные штаны и зимние берцы, которые, как казалось, последний раз чистились еще прошлой зимой — всё это после безумных требований ко внешнему виду в учебке вызывало во мне сильный диссонанс.
Сопровождаемые взглядами, мы зашли в штаб. Здесь удивления не заканчивались — в качестве помощника дежурного сидел. прапорщик. Даже не старший, а просто прапорщик. Выглядел он, в целом, достаточно солидно, однако опять же, вспоминая учебку, в которой дежурными по части в основном ходили майоры, а помощниками — капитаны, здешний прапорщик меня сильно удивил. Нас разместили в специальном классе и сказали ждать.
Ждали долго. Успели и наговориться, и поспать на партах — за нами никто не наблюдал. Через какое-то время дверь открылась и в класс зашел человек. Как позже выяснилось — срочник, который также как мы отслужил полгода, но с самого начала был в этой части. Он хорошо разбирался в электрике, поэтому должен был установить новые лампы в классе. Первый вопрос, который он нам задал — сколько раз мы пили алкоголь в армии. Посмеявшись над нашими удивленными лицами, он сказал, что поначалу пил каждые выходные, сейчас стал реже. Постепенно понимая, куда мы попали, мы, наконец, дождались начальника штаба. Им оказался высокий майор, который начал опрашивать нас.
Начали с меня. Узнав, что у меня есть высшее образование, и что я работал на станции спутниковой связи, он безумно обрадовался и тут же спросил про контракт. Я, понимая, что не стоит, наверное, огорчать его в первые минуты знакомства сказал, что пока еще думаю. Естественно, думать я уже давно закончил, и в сторону контракта не смотрел вообще. Майор покачал головой, что-то отметил в своем блокноте и продолжил опрос других парней.
Через час мы вышли из штаба — перед входом стояло три офицера: два лейтенанта и старший лейтенант. Майор начал называть наши фамилии и говорить, за кем нужно встать. Я попал к одному из лейтенантов, который повел меня во вторую роту. Из парней, которые приехали со мной, к этому лейтенанту попали еще двое. Дальше события начали развиваться очень быстро, будто мы попали в фильм.
До казармы мы шли через какие-то развалины, сама казарма представляла собой ужасное двухэтажное здание, судя по надписи «1950» построенное в середине прошлого века. Мы поднялись на второй этаж, дверь в расположение открывалась дневальным вручную, он, почему-то, прокричал лейтенанту «Смирно» (потом до меня дошло, что в тот момент он был ВрИО командира роты), через 10 секунд мы оказались в каптерке. Здесь тоже был дикий контраст с учебкой: если там она (каптерка) представляла огромное помещение, то здесь это был маленький кабинетик, по периметру которого были расположены шкафы с формой. Каптером был «дед»-ефрейтор, которому до дембеля оставалось две недели, старшиной — старший прапорщик, которому, казалось, на нас вообще было плевать — нами полностью начал заниматься каптер.
Мы быстро разделись: нам выдали полевую форму и флисовое белье, но, внимание, нательное белье нам не выдали! Поясню для тех, кто не знает: зимний комплект формы военнослужащего представляет собой нательное белье (что-то типа подштанников из синтетики, а также кофта с длинным рукавом), поверх него — флисовое белье (кофта с застежкой и еще одни подштанники из флисового материала), ну и, собственно, сам демисезонный костюм ВКПО. Нательное белье обновлялось раз в неделю — по субботам, в банный день. Мы приехали в середине недели, то есть для того, чтобы получить нателку прямо сейчас, каптеру необходимо было писать заявку на вещевой склад, чем он заниматься не хотел. Сказал — до субботы потерпите. Добил меня бушлат, который рандомно достался мне: он, как и у большинства срочников, находившихся утром на плацу, был полностью прошит (без молнии), весь в заплатках, а также по наполненности согревающим материалом напоминал осеннюю ветровку. На мою просьбу заменить его, каптер сказал, что сейчас оставшиеся дембеля уедут, и сможешь забрать бушлат у них. Пока нас одевали, подошло время обеда, и нас отправили строиться. Так холодно мне не было никогда. Отсутствие нательного белья сказывалось очень сильно, я и так достаточно тяжело переношу холод и совершенно его не люблю, а в таком комплекте одежды мне было максимально некомфортно. Я решил, что нужно будет как-то решать эту ситуацию.
Про райскую столовую этой части нам рассказывали еще во время нашей транспортировки. Не обманули. Два вида супа на выбор, на второе на выбор три гарнира, плюс либо огромная котлета, либо огромный кусок курицы, вкусный чай, хлеб, а к супу даже полагались сухари. Мне повезло урвать котлету и, боже, так классно я не ел давно. Здесь даже была горчица и уксус в конце раздачи! Короче говоря, реально было очень вкусно. Наевшись и повысив свое настроение, я пошел сдавать посуду и строиться. Со строем, кстати, тоже были странности: никакой ранжировки по росту здесь не было — вперед вставали «новенькие», а уже давно находящиеся в этой части «дембеля», которым оставалось служить 2-3 недели, стояли позади строя.
Пришли в казарму мы где-то в 14:20, после чего начался тихий час, о котором я рассказывал в предыдущих историях. И если в учебке можно было полежать от силы минут двадцать, так как мы осуществляли прием пищи последними, то здесь мы были в числе первых, поэтому спать можно было БОЛЬШЕ ЧАСА. В армейских реалиях это очень много времени, поэтому уже через десять минут казарма наполнилась сопением и храпом. Я до сих пор был на эмоциях от увиденного с утра, поэтому особо спать не хотел. Сел на стул и начал размышлять о том, как же все-таки классно было в учебке. Словно прочитав мои мысли, рядом возник солдат, который поинтересовался, почему я не сплю. Разговорившись, я выяснил, что он полгода назад приехал из моей учебки и, в том числе, из моей роты. Обрадовался и он, и я — я рассказал ему о том, как дела в нашей учебке, а он о том, что вообще представляет из себя эта часть.
Выяснилось, что первоначальное «оху*вание» и желание вернуться в предыдущую часть возникает абсолютно у всех, кто приезжает из учебок, и что через неделю-две я уже забуду о том, что когда-то служил в таком ужасном месте, как «учебная войсковая часть», и буду счастлив, что попал сюда. В это слабо верилось, но я поблагодарил его за беседу, параллельно про себя решив, что неплохо было бы сгонять в туалет. Пошел.
И снова ох*ел. Если вы читали мои предыдущие рассказы то, наверное, помните, что в прошлой роте туалет представлял собой несколько кабинок с дырками в полу. Кабинки закрывались. Между ними были перегородки. Здесь тоже были дырки в полу. Но не было дверей, а в некоторых случаях даже перегородок — дырки просто располагались на полу рядом. Их было, кстати, всего лишь четыре. Понимая, что в ближайшие шесть месяцев мне придется осуществлять естественные потребности у всех на виду, я, наверняка с грустным видом, приступил к своим делам.
Дальше время пошло быстрее — четырехчасовой развод, ужин, (на котором, в принципе, тоже неплохо покормили, хотя рыба ничем не отличалась от ужасной рыбы из учебки) и, после семи часов — личное время. Вот тут началось самое интересное.
Дежурными по роте в учебке заступали сержанты-контрактники. Иначе быть не могло — так было установлено командованием части. Здесь же дежурными ходили СРОЧНИКИ. В уставе четко сказано, что «дежурный по роте назначается из сержантов и, как исключение, из числа наиболее подготовленных солдат». Позже я выяснил, что это распространено во многих частях, однако после полугодия в учебке я долго не мог к этому привыкнуть. Короче говоря, суть в том, что после семи часов вечера в части практически не оставалось контрактников. Дежурным, повторюсь, заступал срочник, которому по-большому счету было пофиг, что происходит в роте, главное, чтоб никто не убился, ну а сами срочники редко слушали такого же срочника, как они, поэтому, никто ни за кем не следил и в это время в расположении наступала настоящая вакханалия.
Кстати, опять же, в отличии от учебки, здесь не было кубриковой системы, была одна сплошная казарма, по периметру которой были расставлены кровати — одноярусные и двухъярусные, которые по своему качеству в разы выигрывали кровати из учебки — еще один плюсик в копилку «боевухи».
Вакханалия заключалась в том, что все занимались вещами, которые до сих пор не укладывались в моем сознании: кто-то тренировался в крутом спортивном зале (по сравнению с учебкой он был просто идеальным, стойки для жима лежа и приседа, блины на 100кг, даже тренажер тяги блока был), кто-то валялся на кроватях, залипая в СЕНСОРНЫЙ ТЕЛЕФОН, кто-то принес колонки и подключил на всю каразму свою музыку, другие попивали энергетики, закусывая шоколадками, а кто-то вообще, отойдя в сторонку, устроил дружеские бои без правил.
Мы, отдельно с пацанами, с которыми приехали из учебки, сидели и наблюдали за всем этим, не подозревая, что скоро нас всех тоже затянет в эту клоаку, и что «рассос» — это не всегда хорошо.
Спасибо за прочтение! В следующих рассказах я расскажу о том, как мы отметили в армии Новый Год на 100 тысяч рублей, как меня уже через три недели начали ставить дежурным по роте, почему в этот наряд в некоторых частях (а конкретно в некоторых ротах) не всегда стоит ходить, и как вообще сложилась моя служба после учебки в ‘боевухе».