Укажите что такое заблуждение в познании
Истина и заблуждение в познании
Чтобы знания, полученные в процессе познания, помогали человеку ориентироваться в мире и преобразовать его в соответствии с намеченными целями, они должны быть адекватными действительности. Поэтому понятия истины и заблуждения – это центральные понятия гносеологии, выражающие две противоположные, но неразрывно связанные стороны единого процесса познания. Истина выступает ключевой философской категорией, обозначающей идеал знания и способ его достижения. Проблема истины всегда была источником острых дискуссий в философии, которые привели к формированию несколько основных теорий истины.
Фундамент классической концепции истины составляет принцип соответствия, который восходит к учению Аристотеля. Истина есть соответствие знания об объекте самому объекту. Классическую теорию истины разделяют многие философы и ученые, она получила развитие в диалектическом материализме. Прагматическая концепция истины (Ч. Пирс, У. Джемс и др.) истиной считает то знание, которое ведет к достижению поставленной цели, стимулирует успешное действие. Конвенционалистская концепция истины (А. Пуанкаре, П. Дюгем) полагает, что истина есть результат соглашения между учеными по поводу использования научных теорий.
Истина– это знание, соответствующее своему предмету, правильное отражение внешнего мира. Исходным свойством истины является объективность, которая характеризует содержание наших знаний, как не зависящее ни от человека, ни от человечества. Истина объективна по своему внешнему материальному содержанию, но субъективна по внутреннему содержанию и форме (понятия, законы, теории и пр.). Существенный признак истинного знания фиксирует понятие конкретной истины. Оно означает, что нет истины вообще, что любое истинное знание всегда определяется в своем содержании и применении данными условиями места и времени, другими обстоятельствами, которые должно учитывать познание.
Знание человечества постоянно развивается и обогащается, все более полно отражая свойства и законы окружающего мира. Для характеристики истины как процесса служат категории абсолютной и относительной истины. Абсолютная истинавыражает:
· полное, исчерпывающее, всестороннее знание о действительности;
· часть знания, которая никогда не будет пересмотрена;
· предел и цель человеческого познания.
Стремление оперировать одними абсолютными истинами, некритическое и антиисторическое понимание результатов человеческого познания порождает догматизм.
Относительная истина обозначает изменчивость истинного знания, степень его точности, строгости и полноты, которая достигнута на данном конкретно-историческом уровне развития познания и практики. Философская позиция, признающая условный и субъективный характер человеческого познания, существование только относительных истин, получила название релятивизм. Диалектика относительной и абсолютной истины заключается в том, что человеческое познание движется по пути приближения к абсолютной истине, осуществляя постоянный переход от одних относительных истин к другим.
Диалектической противоположностью истины выступает заблуждение, т.е. знание, не совпадающее со своим предметом, неадекватное отражение действительности. Объективным источником заблуждения являются ограниченность и неразвитость самого познания и социально-исторической практики, абсолютизация результатов познания отдельных аспектов действительности, реальные трудности и сложности самого процесса познания. Заблуждения необходимо отличать от лжи(сознательного искажения истины) и ошибки (результата неправильных действий индивида). Главные предпосылки преодоления заблуждений – преобразование породивших их общественных отношений, совершенствование социальной практики, углубление знаний и развитие методов их получения.
Проблема соответствия знания объективной действительности подразумевает выявление объективного критерия (меры) истинности знания. В истории философии в качестве критериев истины выдвигались: очевидность, общезначимость, полезность, простота и красота и др. Однако указанные критерии истины находятся исключительно внутри самого знания. Достижением диалектического материализма является то, что он выявил критерий истины вне системы знания – в общественно-исторической практике.
Необходимо всегда иметь в виду, что практика как средство проверки истины находится в постоянном развитии, она сама неодназначна и внутренне противоречива. Проверка знания практикой носит конкретно-исторический, диалектический характер. Поэтому критерий практики одновременно является абсолютным (только практика может окончательно подтвердить или опровергнуть наше знание) и относительным, поскольку сама практика совершенствуется и наполняется новым содержанием. Диалектичность практики позволяет говорить о существовании и других критериев истинности знания (эмпирических, логических, теоретических и т.д.), которые дополняют критерий практики, но не отменяют его полностью.
Знание всегда в неявной форме содержит в себе сложную систему правил, в том числе и правил прагматических – указания или требования деятельности, практическое осуществление которых обеспечивает достижение поставленной цели. Это значит, что наряду с такими оценками знаний, как «истина» и «заблуждение», существуют и другие социально значимые оценки знания. Так, в повседневной, экономической, социальной и других сферах деятельности знания могут оцениваться как «полезные» и «бесполезные». Связь между истинностью и полезностью знаний неоднозначная – знания и полезность не всегда совпадают. Например, правильный диагноз при отсутствии нужных лекарств может оказаться бесполезным для больного. Или истинная теорема, доказанная в разделе высшей математики, может не найти себе применения в научной и производственной практике. Оценка знаний как полезных или бесполезных нередко играет главную роль в решении производственно-технических проблем.
Особо следует указать на знания, касающиеся социально-исторической действительности и прямо затрагивающие вопросы мировоззрения, идеологии, политики и т.д. Здесь бывают ситуации преднамеренного или бессознательного искажения знания, если такое искажение оказывается полезным тем или иным социальным группам для удержания или захвата власти, оправдания существующих социальных порядков и др. В этом случае нужно учитывать социокультурный контекст, в котором вырабатываются и используются знания. Изучение взаимоотношений полезности и истинности, выгодности и невыгодности, ложности и бесполезности как оценок знания является важной задачей теории познания при исследовании практической реализации различных видов знания.
Лекция № 28. Заблуждение
Лекция № 28. Заблуждение
Заблуждение можно передать как искаженное осознание действительности, обусловленное в каждый данный момент ограниченностью общественно-исторической практики. Заблуждение следует отличать отолжи (сознательного искажения истины) и от возникающих вследствие неправильных действий индивида ошибок. Если заблуждение – характеристика знания, то ошибка – результат неправильности действий индивида в любой сфере его деятельности: ошибки в вычислениях, в политике, в житейских делах и т. д.
Являясь неадекватной формой знания, заблуждение главным своим источником имеет ограниченность, неразвитость или ущербность общественно-исторической практики и самого познания. Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее как безусловность результатов познания отдельных ее сторон.
То или иное понимание заблуждения связано с исходными принципами теории познания.
Домарксистские философы, например, отождествляли заблуждение с ошибкой, порожденной недостатком познавательных способностей человека. Догадки о природе заблуждения, о соотношении истины и заблуждения возникают лишь по мере формирования диалектического подхода к познанию. Так, Гегель, рассматривая истину как процесс, считал заблуждение не абстрактной противоположностью истине, а лишь ее моментом, исторически ограниченной (конечной) формой движения сознания к истине.
В марксистской философии заблуждение рассматривается как результат ограниченности практики или ее понимания. Т. е. процесс познания выглядит как абсолютизация результатов изучения отдельных сторон действительности, моментов истины. Поэтому заблуждение – не просто иллюзия; в нем фиксируется то, что лежит на поверхности явлений, исторически – ограниченные характеристики этих явлений превращаются в «естественные», а потому – вечные и абсолютные.
Заблуждения затрудняют освоение истины, но они неизбежны, есть необходимый момент движения познания к ней, одна из возможных форм этого процесса.
Заблуждения многообразны по форме. Следует например различать заблуждения научные и ненаучные, эмпирические и теоретические, религиозные и философские (эмпиризм, рационализм, софистика, эклектика, догматизм, релятивизм) и др.
Развитие практики и самого познания показывает, что те или иные заблуждения рано или поздно преодолеваются либо превращаются в истинные знания. Преодолеть заблуждения возможно, изменив и усовершенствовав породившие их социальные условия, усовершенствовав наблюдения и эксперименты, развивая и углубляя знания и методы его получения.
В философских учениях понятие «заблуждение» рассматривается в совокупности с истиной. Часто это единство рассматривают на основе изучения шкалы истинности. Знание, информация как совокупность сведений постоянно возрастают. Рост знания означает, что человечество перемещается по шкале истинности слева направо (противоположностью истины является заблуждение; ложь – это преднамеренное искажение истины). Следовательно, установление истины или заблуждения требует другой трактовки. Теории сменяют друг друга, но они иначе трактуют истину. Абсолютная истина оказывается недостижимой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Заблуждение первое. «Освенцим» — «лагерь труда и отдыха»
Заблуждение первое. «Освенцим» — «лагерь труда и отдыха» По «Освенциму» ветер гуляет, И ромашки растут меж печей, И экскурсия нас ожидает. Москвичей, москвичей, москвичей. Вам покажут сожженные кости — Сколько хочешь на пепел глазей. Приезжайте, пожалуйста, в гости В тот
Заблуждение второе. Все концлагеря были лагерями смерти
Заблуждение второе. Все концлагеря были лагерями смерти А может, не было войны… И людям все это приснилось: Опустошенная земля, Расстрелы и концлагеря, Хатынь и братские могилы? А может, не было войны И у отца с рожденья шрамы, Никто от пули не погиб, И не вставал над миром
Заблуждение третье. Узниками «кацет» были евреи и другие «расово неполноценные» народы
Заблуждение третье. Узниками «кацет» были евреи и другие «расово неполноценные» народы Над проселками листья, как дорожные знаки, К югу тянутся птицы, и хлеб недожат, И лежат под камнями москали и поляки, А евреи — так вовсе нигде не лежат. Александр
Заблуждение четвертое. Заключенные лагерей умирали быстро
Заблуждение четвертое. Заключенные лагерей умирали быстро Нас обрекли на медленную жизнь. Мы к ней для верности прикованы цепями… …Мы не умрем мучительною жизнью. Мы лучше верной смертью оживем. Владимир Высоцкий И ни камня, ни песни от жидов не осталось. Только
Заблуждение пятое. Немецкие медики никогда не пересекали колючую проволоку
Заблуждение пятое. Немецкие медики никогда не пересекали колючую проволоку В полубреду, в полупылу разделся донага — В углу готовила иглу нестарая карга… …И нависло острие, и поежилась бумага — Доктор действовал во благо, жалко — благо не мое… Владимир
Лекция № 11. Сознание
Лекция № 11. Сознание Сознание как философский термин – высшая, свойственная только человеку форма отражения объективной действительности. Сознание – это совокупность психических процессов, активно участвующих в осмыслении человеком объективного мира и своего
Лекция № 12. Движение
Лекция № 12. Движение Движение в широком смысле слова – любое изменение, в узком смысле – изменение положения тела в пространстве, важнейший атрибут, способ существования материи. Движение включает в себя все происходящие в природе и обществе процессы. В самом общем виде
Лекция № 27. Ложь
Лекция № 27. Ложь Наряду с истиной далеко не последнее место в нашей жизни занимает ложь. Ложь – это высказывание, искажающее действительное положение вещей. Гносеологически ложь определил еще античный натурфилософ Аристотель, считая ложным то, что находится в
Заблуждение
Заблуждение ЗАБЛУЖДЕНИЕ — юридическое состояние участника гражданских правоотношений, заключающееся в неправильном представлении об элементе правоотношений — основании их возникновения, субъекте, объекте или содержании. 3. имеет значение факта юридического
Какое заблуждение помешало Копернику добиться полного признания своей системы мира?
Какое заблуждение помешало Копернику добиться полного признания своей системы мира? Многие астрономы Античности (Пифагор, Платон, Птолемей и др.) и все христианские до Кеплера полагали, что планеты движутся по круговым траекториям. Окружность считалась «совершенной»
Распространенное заблуждение, что…
Распространенное заблуждение, что… …писать нужно только тогда, когда «пишется». Нет ничего опаснее этой мысли: это значит, что очень скоро вы перестанете писать вообще!Да-да, у меня всегда под рукой живые примеры, насмотрелся за долгую жизнь, так что знаю, как говорят
Укажите что такое заблуждение в познании
Философская энциклопедия, т. 2, с. 144‑147
Заблуждение — несоответствие знания его предмету, расхождение субъективного образа действительности с его объективным прообразом; заблуждение есть абсолютизированный момент процесса познания, который возникает и существует как односторонность познания, закрепляемая в сознании ограниченным практическим интересом отдельного человека или класса. Особенную прочность в истории имеют заблуждения, закрепляемые социальными (классовыми) интересами консервативных и реакционных слоев и сил общества. Заблуждение не есть абстрактно-метафизический полюс истины, а есть ее диалектическая противоположность, в известных условиях в нее переходящая и из нее возникающая. «Истина и заблуждение, подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области. А если мы попытаемся применять эту противоположность вне пределов указанной области как абсолютную, то мы уже совсем потерпим фиаско: оба полюса противоположности превратятся каждый в свою противоположность, т.е. истина станет заблуждением, заблуждение – истиной» 1. Заблуждение отличается от ошибки как результата неправильного теоретического или практического действия, вызванного личными, случайными причинами, а также от лжи как преднамеренного распространения заведомо неправильных представлений.
Проблема заблуждения, его природы, источников и условий возникновения была поставлена вместе с проблемой истины уже в древнегреческой философии. Заблуждение, как правило, понималось здесь как несовпадение человеческого ума и воли с законами универсума, как бы последние ни толковались, — материалистически (Гераклит, Демокрит, Эпикур) или идеалистически (Платон, Аристотель, стоики). Источник заблуждения усматривался либо в природном несовершенстве познавательных способностей, в ограниченности чувственного знания, либо в недостатке образованности индивида, либо в совместном действии этих факторов. Религиозная идеология средневековья истолковывала заблуждение как искажение готовой, раз навсегда заданной человеку истины, производимое злой волей, персонифицированной в виде дьявола, т.е. как «дьявольское наваждение».
Проблема заблуждения и его отношения к истине особенно остро встала в философии Нового времени в связи с борьбой возникавшего научного мировоззрения против религиозно-теологических представлений феодального средневековья. Исходя из неисторических представлений об истине и познании, философия этой эпохи также, как правило, рассматривала заблуждение как следствие искажающего влияния воли на разум и ставила вопрос о заблуждении в план исследования взаимоотношений интеллекта и воли человека.
Согласно Бэкону, все виды заблуждения, классифицированные им под именем «идолов», коренятся, с одной стороны, в общественных условиях жизни человека, а с другой — в самой природе разума, который уподобляется зеркалу с неровной поверхностью, примешивающему к образу вещи свою собственную природу. Обобщая исследования Бэкона и Декарта, Спиноза сформулировал существо позиции этих мыслителей в тезисе, согласно которому «. человеческая воля свободна, и притом шире разума. », а потому и рождает заблуждение; «разум не холодный свет, его питает воля» 2. Принципиально отвергая теологический тезис о свободе воли (в смысле беспричинного произвола), Спиноза устанавливал, что воля индивида причинным образом определяется субстанцией, т.е. бесконечным во времени и пространстве миром природных явлений. Таким образом, все идеи (как истинные, так и ложные) оказываются внутренними состояниями мыслящего тела, объективно обусловленными со стороны внешнего мира, со стороны вещей. «Идеи неадекватные, смутные вытекают с такой же необходимостью, как и идеи адекватные, т.е. ясные и отчетливые» 3. «Идеи называются ложными не вследствие чего-либо положительного, в них находящегося» 4. Ложность идеи заключается «в недостатке знания», заключенного в идее 5. Теологи обвинили эту концепцию в том, что она делает невозможным вообще различение между истиной и заблуждением, между добром и злом (грехом), а тем самым снимает с индивида вину и ответственность за заблуждение и грех. На деле же материалистический монизм Спинозы, требовавший признания причинной обусловленности действий воли, а тем самым — и заблуждения, только и позволял поставить вопрос о рамках активности и ответственности индивида. Чем более широкой сфере природного целого индивид активно предоставляет определять свой интеллект, тем больше мера адекватности его идей. Поэтому индивида можно винить в том, что он рабски подчиняется силе ближайших окружающих обстоятельств, других людей, церкви, частных интересов, властей и т.д., что он не стремится расширить ту сферу природы, которая детерминировала бы его волю и интеллект, не стремится к познанию универсальной детерминации и к согласованию своей единичной воли с нею, — т.е. в недостаточной «любви к богу» («amor Dei»). 3аблуждение и грех есть, таким образом, прямой коррелят обывательской пассивности человека по отношению к ближайшим обстоятельствам. «. Душа подвержена тем большему числу пассивных состояний, чем более имеет она идей неадекватных, и, наоборот, тем более активна, чем более имеет идей адекватных» 6.
Рационалистически настроенные просветители (Гельвеций, Дидро, Ламетри и др.) видели источник заблуждения, с одной стороны, в инстинктивной подчиненности человека своим личным и частным (групповым) интересам (так называемая «теория интереса» или «заинтересованного мышления»), а с другой — в политическом интересе господствующих слоев, которые ради сохранения своего господства навязывали всему обществу различные ошибочные идеи (так называемая «теория обмана»). Вместе с тем в отношении человеческого разума они были крайними оптимистами и видели в человеческом разуме автономную силу, способную собственным действием раскрыть истину, разоблачать обманы и самообманы. Они считали, что достаточно открыть при помощи разума источники заблуждения, чтобы тем самым избежать впредь опасности в него впасть, а затем построить разумное общество, свободное от заблуждения и генетически связанных с ним пороков.
У Гоббса, Локка, Юма заблуждение изображается результатом ошибки в суждении, т.е. в рассудочном связывании идей, восприятий. «Подобно тому, как люди обязаны всем своим истинным познанием правильному пониманию словесных выражений, так и основание всех их заблуждений кроется в неправильном понимании последних» 7. Кантовский априоризм превратил концепцию английских эмпиристов, а также лейбнице-вольфовской школы в законченную систему логически сконструированного субъективизма, в которой историческая ограниченность буржуазного индивидуализма была истолкована как система ограниченности человеческого познания вообще. Кант полагал, что заблуждение есть следствие смешения субъективных и объективных основ наших суждений. По Канту, источник заблуждения коренится в принципиально неправомерном выходе индивидуального сознания за пределы чувственного опыта, в объективный мир сам по себе. Однако для истины и заблуждения в отношении познания объективного мира по содержанию в философии Канта, естественно, не существует критерия. Поэтому возможность заблуждения в этой области познания может иметь значение только принципиальной ошибки выхода «за пределы» возможного субъективного опыта. Что же касается заблуждения внутри опытного знания, то оно может быть следствием только нарушения логических правил рассудка, т.е. имеет чисто формальный критерий. Принципиальная невозможность для кантовской гносеологии критерия объективной истины в пределах теоретического рассудка привела Канта к переносу проблемы истины относительно «мира вещей в себе» в область «практического разума», для которого она превращается в проблему долженствования. Поэтому в сфере практической жизни, которую Кант противопоставляет сфере теоретической, заблуждение толкуется им как нравственное несовершенство, свойственное природе человека, как «коренное зло» и рассматривается в пределах учения о нравственности. Фихте окончательно переводит вопрос о заблуждении в субъективный план рассмотрения. Если истина, по Фихте, есть система знания, произведенная «Я», которое действует исключительно по внутренней необходимости, т.е. свободно, то заблуждение, наоборот, есть знание, произведенное несвободно, под давлением внешних обстоятельств — власти вещей или авторитета. Согласие или несогласие деятельности индивида с имманентными законами деятельности всеобщего трансцендентального «Я» постигается лишь в интимном чувстве такого согласия или несогласия. Отсюда путь лежал прямо к эстетически окрашенной интуиции Шеллинга и последующих форм иррационализма, но одновременно здесь же закладывались и предпосылки гегелевского решения, поскольку свободная деятельность рассматривалась как деятельность, согласная с универсальной необходимостью развития духовного мира, и в этом виде противопоставлялась произволу.
Гегель решительно порывает с субъективизмом Канта и Фихте, и именно в этом состоит его шаг вперед в понимании заблуждения. Гегель отвергает метафизическое противопоставление истины и заблуждения. Источником заблуждения является то обстоятельство, что «. в сознании есть два момента: момент знания и момент негативной по отношению к знанию предметности. Существующее в сознании неравенство между “я” и субстанцией, которая есть его предмет. » 8. «Ложное знание о чем-нибудь означает неравенство знания с его субстанцией» 9. Однако самое это неравенство, выступая как эпизод в развитии истины, не может рассматриваться как просто «отсутствие» истины, не может быть противопоставлено истине как внешнее и чуждое ей. Для Гегеля заблуждение не может быть неистинным вообще, потому что оно само есть факт знания, т.е. такой момент в развитии истины, когда последняя выступает «в форме неистинного». Здесь Гегель проводит последовательно, хотя и идеалистически, точку зрения историзма. Важно, по Гегелю, не констатировать заблуждение, а выяснить, каким образом оно рождается, и тогда оказывается, что самое заблуждение родилось необходимо, как порождение данного этапа развития истины. «Феноменология духа» представляет собой такую естественную «историю» человеческого знания, как бы палеонтологию сознания, в которой заблуждения предстают как свидетельства движения сознания к истине, в исторически обусловленных формах «несчастного сознания», «разорванного сознания», «суеверия», «здравомыслия» и т.д. Гегель понимал ложное как отрицаемый развитием момент истины. Заблуждение есть особая форма ложного, особенность которой определяется как характерное для не постигшего диалектики истины сознания отношение к противоречию истинного и ложного: «. постигающее сознание сплошь и рядом не умеет освободить его [это противоречие] от его односторонности или сохранить его свободным от последней и признать взаимно необходимые моменты в том, что кажется борющимся и противоречащим себе» 10. Тем не менее, по Гегелю, и эта односторонность, как свойство заблуждения, есть исторически закономерная особенность развивающегося сознания. «Заблуждение есть нечто положительное, как мнение касательно того, чтo не есть само по себе сущее мнение, знающее и отстаивающее себя» 11. Другими словами, в истории знания заблуждение играет роль утверждения того, что истина должна подвергнуть диалектическому отрицанию. Поскольку другого пути развития истины нет, заблуждение входит в нее как ее органическая форма.
Марксистско-ленинское решение проблемы заблуждения исходит из диалектико-материалистического понимания истины как процесса развития познания. Рассматривая заблуждение как исторически обусловленное, а потому и исторически преодолеваемое несоответствие субъективного образа объективной действительности, Маркс и Энгельс объяснили это несоответствие как выражение ограниченности реальной власти людей над природой и над своими собственными взаимными отношениями. Типичными формами заблуждения являются религия и философский идеализм. Принципиально ту же природу имеют и те формы заблуждения, которые возникают в научном сознании, например физический идеализм. Любое заблуждение имеет «земную основу», т.е. те реальные факты, односторонним отражением которых оно является. Нет и не может быть абсолютного заблуждения, т.е. такого представления, которое ничего не отражает в реальности. «Философский идеализм есть только чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизического. Наоборот, с точки зрения диалектического материализма философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное, überschwengliches (Dietzgen) развитие (раздувание, распухание) одной из черточек, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный» 12. Иными словами, правильное отражение одного из моментов конкретной действительности становится заблуждением, если оно не дополняется отражением места и роли этого момента (стороны, черточки, тенденции) в составе конкретной действительности, например орган нельзя понять иначе как часть организма, в отрыве от организма. Поскольку же полное, исчерпывающее познание действительности возможно лишь в бесконечной перспективе всемирной истории познания и деятельности, постольку заблуждение является неизбежной противоположностью истины, находящейся с последней в диалектически противоречивой связи. При определенных условиях истина становится заблуждением, а заблуждение — истиной. Абсолютизированная истина и есть заблуждение, а заблуждение, поставленное на надлежащее место, т.е. понятое как относительно верное, ограниченно верное отражение одного из моментов конкретной действительности, не имеющего смысла и действительного существования вне связи с другими моментами и предпосылками, перестает быть заблуждением в строгом смысле и становится фрагментом, «кусочком» истины. Так, гегелевская логика есть точнейшее описание диалектики процесса мышления. Однако превращенное в абсолют именно тем, что идеалист не раскрывает обусловленности этого процесса предметной деятельностью общественного человека, это описание становится заблуждением. И наоборот, Маркс, устранив эту идеалистическую односторонность, усвоил и показал истинное содержание гегелевской диалектики. Абсолютизация относительной истины и есть поэтому основной путь возникновения заблуждения, а постоянно прогрессирующее познание и практическое преобразование все новых сторон действительности, — а тем самым и действительного места старых (уже известных) ее сторон, — есть единственный путь преодоления заблуждения.
Абсолютизация ограниченно верных представлений, превращающая их в заблуждение, вовсе не есть имманентно присущее природе человека свойство, а только исторически преходящая тенденция сознания, возникающая на почве строго определенных исторических условий. Сознание, возникающее на основе низкого уровня развития производительных сил и соответствующих им производственных отношений, оказывается опутанным сетью «практических иллюзий». Иллюзии, как представления, соответствующие узкой практике (низкому уровню развития культуры, как материальной, так и духовной), естественно, подтверждаются этой практикой, а истинное осознание действительности в ее революционном развитии делается для индивида, действующего в качестве агента узко прагматической деятельности, не только излишним, но и прямо вредным. Так, преуспевающий капиталист, естественно, воспринимает, например, теорию стоимости как схоластическое, оторванное от жизни мудрствование. Зато представления вульгарной экономии, в которых систематизируются его собственные ограниченные представления, он считает само собой разумеющейся истиной. Соответственно и наука, ориентирующаяся на ограниченную практику, в данном случае на практику капиталиста-предпринимателя, т.е. вульгарная экономия, теоретически увековечивает заблуждение, совершенно точно отражающие поверхность явлений и представления человека, живущего в мире этих явлений. «Вульгарная экономия в действительности не делает ничего иного, как только доктринёрски истолковывает, систематизирует и оправдывает представления агентов буржуазного производства, захваченных отношениями этого производства. Поэтому нас не может удивлять то обстоятельство, что как раз в форме проявления экономических отношений, которая отчуждена от них и в которых они. принимают нелепый характер и полны противоречий, — а если бы формы проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня, — что именно здесь вульгарная экономия чувствует себя совершенно как дома и что эти отношения представляются ей тем самоочевиднее, чем более скрыта в них внутренняя связь, и чем, однако, более привычными они кажутся для обыденного представления» 13.
Поляризуя умственный и физический труд, превращая каждого человека в частичного носителя частичных функций («профессиональный кретинизм», по выражению Маркса), товарно-капиталистическое общество тем самым формирует и сознание, естественно принимающее частичную истину за истину в целом, т.е. превращающее истину в заблуждение, а подлинную истину считающее чем-то несуществующим, мнимым, иллюзорным, плодом игры схоластического ума. В данных условиях, как показал Маркс, чисто теоретическое разоблачение заблуждения (например, товарного фетишизма) не в силах изгнать заблуждение из общественного сознания. Заблуждение рассеивается лишь тогда, когда предметно-практически преобразуется сама действительность, рождающая и фиксирующая заблуждение в качестве прагматически полезного представления о вещах и человеческих отношениях. Поэтому только революционная и революционизирующая мир практика человека, каждый раз прорывающая узкие рамки существующей практики, оказывается единств, способом преодоления заблуждения и одновременно единственным ориентиром для научной критики существующей действительности и ее схоластически-теоретического отражения. Эта работа революционной критики была осуществлена впервые Марксом и Энгельсом. Одновременно это преодоление заблуждения было процессом выявления «рациональных зерен», т.е. абсолютизированных в виде этих заблуждений относительно верных отражений действительности (Рикардо, Гегель, Сен-Симон и др.).
Разоблачив товарный фетишизм как «естественную» форму осознания действительности в условиях отчуждения, Маркс в ходе ее анализа показал ее одновременно как частный случай отчужденного сознания вообще, другой формой которого является религия. «Эта действительная ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях. Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения повседневной практической жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собою и природой» 14. Пока не преодолено все тяжелое наследие классового, стихийного развития человечества, в том числе профессиональная узость личного развития человека, сопровождаемая принципиальным невежеством относительно всего того, что лежит за рамками профессии, для заблуждения остается реальная почва.
Диалектический материализм рассматривает в качестве критерия различения истины от заблуждения общественно-историческую практику, которая выступает, естественно, в исторически ограниченных формах. Поскольку люди, живущие в условиях этих ограниченных форм практики, не осознают их ограниченности и принимают их за вечные и неизменные, они неизбежно оказываются в плену заблуждения и столь же неизбежно воспринимают как заблуждение действительное движение практики и познания вперед. Но нельзя забывать, что и практика не может сразу же отделить истину от заблуждения в составе конкретного знания с такой же точностью, как лакмусовая бумажка различает кислоту от щелочи. Практика не является таким всемогущим критерием, особенно если она понимается не как всемирно-историческая практика человечества, а узко прагматически. В.И. Ленин специально подчеркивал в связи с этим, что критерий практики тоже не абсолютен: «. Критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже настолько “неопределенен”, чтобы не позволять знаниям человека превратиться в “абсолют”, и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями агностицизма и идеализма» 15.
Только диалектико-материалистическая философия, связанная с всемирно-историческим процессом преобразования общественных отношений людей друг к другу и к природе, смогла поэтому теоретически разрешить проблему заблуждения и указать пути его действительного преодоления и «снятия». Марксистско-ленинская теория познания показала, что проблема заблуждения — это не только, и даже не столько чисто теоретическая, сколько широко социальная проблема, полное решение которой совпадает с коммунистическим преобразованием всех общественных условий труда, в том числе и условий труда ученого, т.е. с преодолением товарно-капиталистической формы разделения труда также и внутри науки. Лишь на почве диалектико-материалистической теории отражения могут быть правильно расценены также место и роль тех заблуждений, которые действительно возникают в результате чисто формальных неточностей в рассуждении. Но заблуждения такого рода и происхождения в истории науки играют, конечно, ничтожнейшую роль и к тому же часто имеют более глубокие причины, нежели простой недостаток формально-логической культуры.
Современная буржуазная философия, не видящая выхода за пределы товарно-капиталистического способа разделения труда между индивидами, не в состоянии разрешить и проблему заблуждения. Усматривая корни заблуждения не в исторических условиях, порождающих заблуждение, а в органически присущих человеческим познавательных способностям «несовершенствах», современная буржуазная философия исходит из индивида, искалеченного разделением труда, и принимает его особенности за «естественные» свойства чувственности и мышления вообще. Так, неопозитивизм (Айер, Карнап, Рассел и т.п.), принимая «профессиональный кретинизм» буржуазного специалиста за вечную и естественную форму человеческого мышления, стремится найти способы преодоления заблуждения на почве и в рамках условий, с неизбежностью порождающих и фиксирующих эти заблуждения. Отсюда и рождается крайне наивная иллюзия, будто все заблуждения имеют свою причину в несовершенствах естественных языков, а потому только и могут быть преодолены с помощью языка искусственного, где строго регламентированы все значения терминов и способы соединения терминов в языковые конструкции (в теории). Прагматизм вообще смазывает разницу между истиной и заблуждением, объявляя истиной все «полезные» представления. Последовательное проведение этого взгляда приводит к учению об истине, как о «полезной фикции»; заблуждение философски санкционируется в качестве истины, поскольку оно приводит к прагматически оправдываемому эффекту, успеху. Реальные корни и условия возникновения заблуждения здесь остаются вне поля зрения и тем самым принимаются за естественные и неизменные предпосылки его мышления, познания.
Откровенно и предельно проблема заблуждения субъективируется и поэтому с неизбежностью переводится в иррационалистический план у современных экзистенциалистов и их духовного предшественника Кьеркегора. Проблема заблуждения переносится Кьеркегором в сферу практического, но последняя предельно сужается им и выступает как этика. Если человек в своих поступках исходит из требований своего внутреннего «Я», которое выступает в сфере этики как «совесть», если он выбирает себя, то он выбирает истину. Если же он предпочитает действовать сообразно тому, что ему навязывают извне, сообразно требованиям, о происхождении и правомерности которых он вопроса не ставит, т.е. если он выбирает не самого себя, а нечто объективное, он заблуждается. Субъективное, личное оказывается критерием истины. Кьеркегор и вслед за ним современные экзистенциалисты называют все то, что берет свое начало в субъективном, необъективируемом, — «подлинным», то, что исходит из безликого, внешнего человеку, — «неподлинным». Один из вождей современного экзистенциализма Хайдеггер определяет заблуждение как «сокрытость», а истину — как «нескрытость». Он выступает против традиционного понимания истины как соответствия суждения предмету. Такое понимание, по Хайдеггеру, делает «местом» истины суждение и основано на «метафизическом» толковании познания как отношения субъекта к объекту. Истина есть характеристика самого бытия. Но это бытие есть бытие человеческое, есть «открытость» человеческого бытия, а заблуждение — «сокрытость». Одним из наиболее типичных примеров заблуждения является, по Хайдеггеру, следование традиции. Понять, скажем, философскую теорию — значит увидеть в ней решение тех вопросов, над которыми бьешься сам. Поэтому, говорит Хайдеггер, подлинный мыслитель не может заниматься классификацией школ или направлений, ибо в лице всех этих направлений для него существует только одно — свое собственное. Эта точки зрения Хайдеггера приводит его к крайне субъективистским выводам: предпосылкой в решении проблемы заблуждения и истины является субъективистское понимание личности и творческого процесса, который совершенно отрывается от объективного, выступает ли это объективное в форме природной или социальной закономерности, в форме опредмеченной человеческой деятельности — т.е. культуры.
Э. Ильенков, Й. Элез, Н. Мотрошилова, П. Гайденко,
М. Туровский