Тысяча и одна ночь про что
Тысяча и одна ночь
Сказки Тысячи и Одной Ночи (перс. هزار و يك شب hezār o yek šab; араб. كتاب ألف ليلة وليلة kitāb ‘alf layla wa layla) — памятник средневековой арабской и персидской литературы, собрание рассказов, обрамленное историей о персидском царе Шахрияре и его жене по имени Шахразада (Шахерезада).
Содержание
История создания
Вопрос о происхождении и развитии «1001 ночи» не выяснен полностью до настоящего времени. Попытки искать прародину этого сборника в Индии, делавшиеся его первыми исследователями, пока не получили достаточного обоснования. Прообразом «Ночей» на арабской почве был, вероятно, сделанный в X в. перевод персидского сборника «Хезар-Эфсане» (Тысяча сказок). Перевод этот, носивший название «Тысяча ночей» или «Тысяча одна ночь», был, как свидетельствуют арабские писатели того времени, очень популярен в столице восточного халифата, в Багдаде. Судить о характере его мы не можем, так как до нас дошёл лишь обрамляющий его рассказ, совпадающий с рамкой «1001 ночи». В эту удобную рамку вставлялись в разное время различные рассказы, иногда — целые циклы рассказов, в свою очередь обрамленные, как например «Сказка о горбуне», «Носильщик и три девушки» и другие. Отдельные сказки сборника, до включения их в писанный текст, существовали часто самостоятельно, иногда в более распространенной форме. Можно с большим основанием предполагать, что первыми редакторами текста сказок были профессиональные рассказчики, заимствовавшие свой материал прямо из устных источников; под диктовку рассказчиков сказки записывались книгопродавцами, стремившимися удовлетворить спрос на рукописи «1001 ночи».
Гипотеза Хаммер-Пургшталя
При исследовании вопроса о происхождении и составе сборника европейские учёные расходились в двух направлениях. Й. фон Хаммер-Пургшталь стоял за их индийское и персидское происхождение, ссылаясь на слова Мас’удия и библиографа Надима (до 987 года), что староперсидский сборник «Хезâр-эфсâне» («Тысяча сказок»), происхождения не то ещё ахеменидского, не то аршакидского и сасанидского, был переведен лучшими арабскими литераторами при Аббасидах на арабский язык и известен под именем «1001 ночи». По теории Хаммера, перевод персидского «Хезâр-эфсâне», постоянно переписываемый, разрастался и принимал, ещё при Аббасидах, в свою удобную рамку новые наслоения и новые прибавки, большей частью из других аналогичных индийско-персидских сборников (среди которых, например, «Синдбâдова книга») или даже из произведений греческих; когда центр арабского литературного процветания перенесся в XII—XIII века из Азии в Египет, 1001 ночь усиленно переписывалась там и под пером новых переписчиков опять получала новые наслоения: группу рассказов о славных минувших временах халифата с центральной фигурой халифа Гаруна ар-Рашида (786—809), а несколько позже — свои местные рассказы из периода египетской династии вторых мамелюков (так называемых черкесских или борджитских). Когда завоевание Египта османами подорвало арабскую интеллектуальную жизнь и литературу, то «1001 ночь», по мнению Хаммера, перестала разрастаться и сохранилась уже в том виде, в каком её застало османское завоевание.
Гипотеза де Саси
Гипотеза Лэйна
Последующие учёные постарались примирить оба взгляда; особенно важным в этом отношении оказался авторитет Эдварда Лэйна (E. W. Lane), известного знатока этнографии Египта. В соображениях о позднем времени сложения «1001 ночи» на позднеарабской почве индивидуальным, единоличным писателем Лэйн пошёл ещё дальше, чем де Саси: из упоминания о мечети Адилийе, построенной в 1501 году, иногда о кофе, один раз о табаке, также об огнестрельном оружии Лэйн заключал, что «1001 ночь» начата была в конце XV века и закончена в 1-й четверти XVI века; последние, заключительные фрагменты могли быть присоединены к сборнику даже при османах, в XVI и XVII вв. Язык и стиль «1001 ночи», по Лэйну, — обыкновенный стиль грамотного, но не слишком учёного египтянина XV—XVI века; условия жизни, описанной в «1001 ночи», специально египетские; топография городов, хотя бы они были названы персидскими, месопотамскими и сирийскими именами, есть обстоятельная топография Каира поздней мамелюкской эпохи. В литературной обработке «1001 ночи» Лэйн усматривал такую замечательную однородность и выдержанность позднего египетского колорита, что не допускал вековой постепенности сложения и признавал только одного, максимум, двух составителей (второй мог окончить сборник), которые — или который — в течение недолгого времени, между XV—XVI веками, в Каире, при мамелюкском дворе, и скомпилировал «1001 ночь». Компилятор, по Лэйну, имел в своем распоряжении арабский перевод «Хезâр-эфсâне», сохранившийся с X до XV века в своём старинном виде, и взял оттуда заглавие, рамку и, быть может, даже некоторые сказки; пользовался он также и другими сборниками персидского происхождения (сравни повесть о летательном коне) и индийского («Джильâд и Шимâс»), арабскими воинственными романами времен крестоносцев (Царь Омар-Номâн), наставительными (Мудрая дева Таваддода), мнимо-историческими Повестями о Гаруне ар-Рашиде, специально-историческими арабскими сочинениями (особенно теми, где есть богатый анекдотический элемент), полунаучными арабскими географиями и космографиями (Путешествия Синдбада и космографию Казвиния), устными юмористическими народными побасенками и т. д. Все эти разнородные и разновременные материалы египетский составитель XV—XVI веков скомпилировал и тщательно обработал; переписчики XVII—XVIII веков внесли в его редакций только несколько изменений.
Воззрение Лэйна считалось в учёном мире общепринятым до 80-х годов XIX в. Правда, и тогда статьи де-Гуе (M. J. de Goeje) закрепляли, с слабыми поправками по вопросу о критериях, старый Лэйновский взгляд на компиляцию «1001 ночи» в мамелюкскую эпоху (после 1450 г., по де-Гуе) единоличным составителем, да и новый английский переводчик (впервые не побоявшийся упрёка в скабрёзности) Дж. Пэйн (J. Payne) не отступил от теории Лэйна; но тогда же, с новыми переводами «1001 ночи», начались и новые исследования. Ещё в 1839 г. X. Торренсом (H. Torrens, «Athenaeum», 1839, 622) была приведена цитата из историка XIII века ибн-Саида (1208—1286), где о некоторых приукрашенных народных рассказах (в Египте) говорится, что они напоминают собой «1001 ночь». Теперь на те же слова и он Саида обратил внимание неподписавшийся автор критики [1] на новые переводы Пэйна и Бёртона (R. F. Burton).
По основательному замечанию автора, многие культурно-исторические намёки и другие данные, на основании которых Лэйн (а за ним Пэйн) отнёс составление «1001 ночи» к XV—XVI векам, объясняются как обычная интерполяция новейших переписчиков, а нравы на Востоке не так быстро меняются, чтоб по их описанию можно было безошибочно отличить какой-нибудь век от одного—двух предыдущих: «1001 ночь» могла поэтому быть скомпилирована ещё в XIII веке, и недаром цирюльник в «Сказке о горбуне» начертывает гороскоп для 1255 года; впрочем, в течение двух следующих веков переписчики могли внести в готовую «1001 ночь» новые дополнения. А. Мюллер [2] справедливо заметил, что если по указанию ибн-Саида «1001 ночь» существовала в Египте в XIII в., а к XV веку, по довольно прозрачному указанию Абуль-Махâсына, успела уж получить свои новейшие наращения, то для прочных, правильных суждений о ней необходимо прежде всего выделить эти позднейшие наращения и восстановить, таким образом, ту форму, какую имела «1001 ночь» в XIII веке Для этого нужно сличить все списки «1001 ночи» и отбросить неодинаковые их части как наслоения XIV—XV веков. Обстоятельно такую работу произвели X. Зотенберг [3] и Рич. Бёртон в послесловии к своему переводу, 1886—1888; краткий и содержательный обзор рукописей есть теперь и у Шовена (V. Chauvin) в «Bibliographie arabe», 1900, т. IV ; сам Мюллер в своей статье также сделал посильное сличение.
Оказалось, что в разных списках одинакова преимущественно первая часть сборника, но что в ней, пожалуй, вовсе нельзя найти тем египетских; преобладают повести о багдадских Аббасидах (особенно о Гаруне), да ещё есть в небольшом количестве индийско-персидские сказки; отсюда следовал вывод, что в Египет попал уже большой готовый сборник сказок, составившийся в Багдаде, вероятно, в Х веке и сосредоточенный по содержанию вокруг идеализированной личности халифа Гарун Аль-Рашида; эти сказки были втиснуты в рамку неполного арабского перевода «Хезâр-эфсâне», который был сделан в IX веке и ещё при Мас’удии был известен под именем «1001 ночи»; значит, создана она, как думал Хаммер — не одним автором сразу, а многими, постепенно, в течение веков, но главный её составной элемент — национальный арабский; персидского мало. На почти такую же точку зрения стал араб А. Сальхâний [4] ; кроме того, основываясь на словах Надима, что араб Джахшиярий (багдадец, вероятно, X века) тоже взялся за составление сборника «1000 ночей», куда вошли избранные персидские, греческие, арабские и другие сказки, Сальхâний высказывает убеждение, что труд Джахшиярия и есть первая арабская редакция «1001 ночи», которая затем, постоянно переписываемая, особенно в Египте, значительно увеличилась в объёме. В том же 1888 году Нёльдеке [5] указал, что даже историко-психологические основания заставляют в одних сказках «1001 ночи» видеть египетское происхождение, а в других — багдадское.
Гипотеза Эструпа
Содержание
Столкнувшись с неверностью первой жены, Шахземан казнил ее и отправился к своему брату Шахрияру поделиться горем. Однако жена брата оказалась ещё более распутной, чем жена Шахземана. А вскоре братья встретили женщину, которая носила ожерелье из 570 перстеней. Столько раз она изменила своему мужу-джинну прямо в его присутствии, пока тот спал. Братья вернулись домой к Шахрияру и казнили его жену и наложниц. С тех пор, поняв, что все женщины распутны, Шахрияр каждый день берёт новую жену и казнит её на рассвете следующего дня. Однако этот страшный порядок нарушается, когда он женится на Шахерезаде — мудрой дочери своего визиря. Каждую ночь она рассказывает увлекательную историю и прерывает рассказ «на самом интересном месте, после чего ложились вместе спать» — и царь не в силах отказаться услышать окончание истории. Каждое утро он думает: «Казнить её я смогу и завтра, а этой ночью услышу окончание истории». Так продолжается тысяча и одна ночь. По их прошествии Шахерезада пришла к мужу с тремя сыновьями, рождёнными за это время, «один из которых ходил, другой ползал, а третий сосал грудь». Во имя них Шахерезада попросила мужа не казнить её. На что Шахрияр сказал, что помиловал её ещё раньше, до появления детей, потому что она чиста, целомудренна и богобоязненна.
Сказки Шахразады могут быть разбиты на три основные группы, которые условно можно назвать сказками героическими, авантюрными и плутовскими.
Героические сказки
К группе героических сказок относятся фантастические повести, вероятно составляющие древнейшее ядро «Тысячи и одной ночи» и восходящие некоторыми своими чертами к ее персидскому прототипу «Хезар-Эфсане», а также длинные рыцарские романы эпического характера. Стиль этих повестей — торжественный и несколько мрачный; главными действующими лицами в них обычно являются цари и их вельможи. В некоторых сказках этой группы, как например в повести о мудрой деве Такаддул, отчетливо видна дидактическая тенденция. В литературном отношении героические повести обработаны более тщательно, чем другие; обороты народной речи из них изгнаны, стихотворные вставки — по большей части цитаты из классических арабских поэтов — наоборот, обильны. К «придворным» сказкам относятся, например, «Камар-аз-Заман и Будур», «Бадр Басим и Джаухар», «Повесть о царе Омаре ибн-ан-Нумане», «Аджиб и Гариб» и некоторые другие.
Авантюрные сказки
Иные настроения находим мы в «авантюрных» новеллах, возникших, вероятно, в торговой и ремесленной среде. Цари и султаны выступают в них не как существа высшего порядка, а как самые обыкновенные люди; излюбленным типом правителя является знаменитый Харун ар-Рашид, правивший с 786 по 809 год, то есть значительно раньше, чем приняли свою окончательную форму сказки Шахерезады. Упоминания о халифе Харуне и его столице Багдаде не могут поэтому служить основой для датировки «Ночей». Подлинный Харун ар-Рашид был очень мало похож на доброго, великодушного государя из «Тысячи и одной ночи», а сказки, в которых он участвует, судя по их языку, стилю и встречающимся в них бытовым подробностям, могли сложиться только в Египте. По содержанию большинство «авантюрных» сказок — типичные городские фабльо. Это чаще всего любовные истории, героями которых являются богатые купцы, почти всегда обречённые быть пассивными исполнителями хитроумных планов своих возлюбленных. Последним в сказках этого типа обычно принадлежит первенствующая роль — черта, резко отличающая «авантюрные» повести от «героических». Типичными для этой группы сказок являются: «Повесть об Абу-ль-Хасане из Омана», «Абу-ль-Хасан Хорасанец», «Нима и Нум», «Любящий и любимый», «Аладдин и волшебная лампа».
Плутовские сказки
«Плутовские» сказки натуралистически рисуют жизнь городской бедноты и деклассированных элементов. Героями их обычно являются ловкие мошенники и плуты — как мужчины, так и женщины, например, бессмертные в арабской сказочной литературе Али Зибак и Далила-хитрица. В этих сказках нет и следа почтения к высшим сословиям; наоборот, «плутовские» сказки полны насмешливых выпадов против представителей власти и духовных лиц. Язык «плутовских» повестей близок к разговорному; стихотворных отрывков, малопонятных неискушенным в литературе читателям, в них почти нет. Герои плутовских сказок отличаются мужеством и предприимчивостью и представляют разительный контраст с изнеженными гаремной жизнью и бездельем героями «авантюрных» сказок. Кроме рассказов об Али Зибаке и Далиле, к плутовским сказкам относятся великолепная повесть о Маруфе-башмачнике, сказка о рыбаке (по имени) Халифа, стоящая на грани между рассказами «авантюрного» и «плутовского» типа, и некоторые другие повести.
Издания текста
— неполное первое калькуттское (1814-1818), полное второе калькуттское В. Макнотена (1839—1842), булакское (1835; часто переиздаваемое), бреславльское (совр. Вроцлав в Польше) М. Хабихта и Г. Флейшера (1825—1843), очищенное от скабрезностей бейрутское (1880—1882), ещё более очищенное бейрутское-иезуитское, очень изящное и дешевое (1888—1890). Тексты изданы с рукописей, значительно отличающихся одна от другой, да и не весь ещё рукописный материал издан. Обзор содержания рукописей (старейшая — Галлановская, между 1425 и 1537 гг.) см. у Зотенберга, Бёртона, а вкратце — у Шовена («Bibliogr. arabe»). В 1984-1995 гг. в Лейдене вышло принципиально новое издание Мухсина Махди по старейшим рукописям, в том числе Галлановской.
Переводы
В Европе впервые цикл получил известность благодаря неполному французскому переводу Антуана Галлана (издан в 1704—1717).
Старейший французский неполный — А. Галлана (1704—1718), который был в свою очередь переведён на все языки; он не буквален, и переделан согласно вкусам двора Людовика XIV: научные переиздания — Лоазлера де’Лоншана 1838 г. и Бурдена 1838—1840 г. Он был продолжен Казоттом и Шависом (1784—1793) в том же духе. С 1899 г. издавался буквальный (с булакского текста) и не считающийся с европейскими приличиями перевод Ж. Мардрю. Немецкие переводы делались сперва по Галлану и Казотту; общий свод с некоторыми дополнениями по арабскому оригиналу дали Хабихт, Хаген и Шалль (1824—1825; 6-е издание, 1881) и, по-видимому, Кёниг (1869); с арабского — Г. Вейль (1837—1842; 3-е исправленное издание 1866—1867; 5-е издание, 1889) и, полнее, со всевозможных текстов, М. Хеннинг (в дешёвой Рекламовской «Библиотеки классиков», 1895—1900); неприличия в немецком переводе удалены.
Тысяча и одна ночь
«Тысяча и одна ночь» (за рубежом также известна как «Арабские ночи») — монументальный памятник средневосточной литературы, огромный сборник фольклора арабской, персидской, индийской, греческой, еврейской и турецкой культур, созданный во времена Золотого Века ислама. Вариаций этого сборника существует большое количество, из года в год он изменялся и дополнялся (в самых ранних дошедших до нас изданиях в нём около трёхсот сказок), и основной сюжетной канвой оброс тоже не сразу. Сборник кочевал с моряками и караванами, вбирая в себя местные сказки. Сеттинг менялся от переписчика к переписчику, в итоге превращаясь в условную исламскую страну — вот что бывает с книгой, когда её пишут тысячу лет тысячи разных людей. Немало отсебятины добавил и самый знаменитый французский перевод от Антуана Галланда, который понимал что многие сказки не пройдут цензуру ни в каком виде, зато добавил несколько новых сказок (Алладина, Али-бабу, Синдбада) скорее всего скомпилировав из того, что не пропустила цензура. Разницу между Галландом и оригиналом можно посмотреть например вот тут
Содержание
Структура произведения [ править ]
Произведение представляет собой хрестоматийный шкатулочный роман. Шахерезада рассказывает султану Шахрияру сказку, в которой устами героя рассказываются другие сказки, при этом в них могут быть вложены ещё сказки, и так далее. К примеру, сказка о рыболове и ифрите: рыболов рассказывает ифриту сказку о халифе и враче, в которой визирь рассказывает халифу сначала сказку о халифе и соколе, потом о злобном визире. После этого ифрит приводит рыболова к пруду, в котором рыболов ловит четырёх необыкновенных рыб и относит их к халифу, где на его кухне с ними происходят загадочные события. После этого главным героем становится халиф, который в итоге находит этот пруд, а рядом с ним заколдованного юношу, который рассказывает ему сказку о заколдованном юноше (о себе), после чего халиф находит способ его расколдовать.
Бо́льшая часть текста — проза, но встречается и стихотворная форма (чаще всего простые двустишия или четверостишия), когда герои загадывают загадки, пускаются в песни или просто переживают какой-то столь яркий эмоциональный момент, что нужно процитировать стих или сложить его экспромтом. В сказках выделяются три условные большие категории: фантастические, городские и плутовские (по классификации Салье). В фантастических, наиболее древних и явно претерпевших многочисленные изменения (о чём свидетельствует наличие в них большого количества явно добавленных позже стихов и много вложений сказок в сказку), на первый план выходят сверхъестественные существа, активно вмешивающиеся в жизнь людей — к таким относится, скажем, вышеупомянутый сказ о рыбаке и ифрите. Городские сказки, такие, как «Рассказ о трёх яблоках», происходят, как правило, в Каире, и обычно повествуют о какой-нибудь любовной истории, касающейся представителей знати. В них много элементов эротического толка и часто на первый план выходят женщины. Плутовской роман повествует о людях мелкого рода — ремесленниках, рабах, крестьянах и ворах, облапошивающих знать и духовенство, которые представлены в неприглядном виде (к примеру, «Сказ о Далиле-хитрице»).
Кстати, три наиболее известные и хрестоматийные сказки — «Волшебная лампа Аладдина», «Али-Баба и сорок разбойников» и «Сказка о Синдбаде-мореходе» — являются чрезвычайно поздним дополнением к канону, отсутствующим в арабских источниках того времени и сделанным с лёгкой руки француза Антуана Галланда. Тем не менее, именно эти три вещи ассоциируются у всех с «Тысячей…», и здесь они будут рассматриваться как часть канона.
Сюжет [ править ]
Обрамляющая история [ править ]
Султан империи Сасанидов Шахрияр узнаёт о неверности жены своего брата, а затем, наведя справки, и о том, что его молодая жена ещё более распутна. Затем Шахрияр с братом отправляются странствовать и встречают женщину с ручным ифритом, которая приказывает им немедленно переспать с ней, иначе они будут тут же растерзаны. Когда они в ужасе исполняют приказ, она требует им отдать им свои перстни как трофеи, после чего оказывается, что у неё их свыше пятисот.
Шахрияр решил, что все женщины одинаковы, и затеял месть всему прекрасному полу, первым делом казнив жену, а затем поручив своему визирю приводить ему в жёны девственниц. Вечером Шахрияр вступал с ними брак, ночь проводил в постели, а наутро им отрубали голову, чтобы те не могли ему изменить. Через тысячу и один день в городе просто не осталось девственниц, и тогда себя предложила в качестве жертвы дочь визиря, мудрая Шахерезада. Она поселилась во дворце вместе со своей юной сестрой по имени Дуньязада и в первую ночь рассказала ей интересную сказку, да так, чтобы султан тоже мог слушать, но остановилась на самом интересном месте, и притом аккурат под крик петухов, на который была назначена казнь. Султан, которому было страсть как интересно, чем там закончилось дело, решил отсрочить казнь до завтрашнего дня. И вот второй ночью Шахерезада рассказала ему концовку, но, раз дело было едва за полночь, начала новый рассказ. И снова, вот незадача, рассказ её оборвался в аккурат под рассвет! Так повторилось опять и опять. Шахерезада рассказывала всё новые и новые истории, сплетая их вместе в искусный гобелен — её герои начинали новые рассказы, персонажи которых тоже имели чем поделиться, все эти сюжеты перекликались между собой так, что иногда она сама теряла нить основного нарратива и начинала другую историю…
Другие истории [ править ]
Тропы и штампы [ править ]
Тропы произведения в целом [ править ]
Тропы обрамляющей истории про Шахерезаду и Шахрияра [ править ]
Тропы в отдельных произведениях [ править ]
«Апокрифы» [ править ]
«Аладдин» [ править ]
См. основную статью.
«Али-Баба и сорок разбойников» [ править ]
«Сказки о Синдбаде-мореходе» [ править ]
Адаптации [ править ]
Трилогия Тахира Сабирова [ править ]
Совместное производство «Таджикфильм» и сирийской киностудии «Ганем-фильм». Рассказ Шахерезады плотно переплетается с окружающей действительностью, а сам Шахрияр и его визирь принимают в нём действенное участие.
«Аладдин» [ править ]
Диснеевские Аладдины [ править ]
Другие Аладдины [ править ]
Али-Баба и сорок разбойников [ править ]
Брат Касым — старший брат — стал наследство копить, Торговать, покупать, прибавлять и растить. Младший — Али-Баба — стал дарить-угощать, Всё гостям раздавать, бедняков баловать.
Собиратель Историй: А что за перевалом? Мустафа: Разбойничий привал. Собиратель Историй: Там, за перевалом? Мустафа: Там, за перевалом. Там, там, там-там, там там-там.
Мало кто помнит сейчас популярную песню Фрадкина на слова Рождественского «Там, за облаками» с припевом «Там, там-тарам, там-тарам».
Ты очень хитрый, Очень, я прошу прощенья! Наверно, хитрым стал задолго до рожденья, Родиться ухитрился ты без разрешенья — Без разрешенья мамы, Я прошу прощенья!
Прохожий (Леонид Филатов), впрочем, не обижается, а требует продолжения истории.
Синдбад [ править ]
Примечания [ править ]
Классические средневековые романы
Другие японские произведения: Непрошенная повесть (придворная дама Нидзё) • Повесть о Гэндзи (писательница Мурасаки Сикибу) • Повесть о прекрасной Отикубо (автор неизвестен) • Повесть о старике Такэтори (народная сказка) • Повесть о доме Тайра (Хэйкэ-моногатари, автор Юкинага) • Повесть об Исэ (Аривара-но Нарихира?) • Тайхэйки (Повесть о Великом мире, автора нет)
| Миры | Для миров и популярных героев был создан отдельный шаблон. |
|---|---|
| Книги (русскоязычные) | Для книг на русском языке был создан отдельный шаблон. |
| Книги (на других языках) | Для книг на других языках был создан отдельный шаблон |
| Авторы | Для писателей был создан отдельный шаблон. |
| См. также | Литература • Театр • Классика школьной программы • Классические средневековые романы • Литература ужасов |
| ← | Навигация |