Ты ежели чего заходи
Мнение: «Ну ты это, заходи если что». Оказывается, волк не говорил эту фразу в мультике. Почему мы запомнили ее неправильно
«Ну ты это, заходи если что». Оказывается, волк не говорил эту фразу в мультике. Почему мы запомнили ее неправильно
Сегодня совершим очередную поездку по ухабам нашей слабой памяти.
Я не люблю теории заговоров и считаю, что все объяснить можно с помощью нашей особенности – запоминать не как правильно, а как проще.
Ну ты это, заходи если что
Увы, но Волк не говорил этой фразы.
А что он сказал? Смотрите сами:
«Ты заходи, если что». И все, ничего больше.
Ошибка разошлась. Даже майки продают неправильные. И на машины наклейки приклеивают.
В комментариях к ролику люди пишут:
«Я точно помню, что волк говорил «ну ты это, заходи если что». Опять нам вселенную поменяли. Фраза теперь звучит совсем не круто! Да что ж такое, жизни нет совсем».
«Они даже ролик назвали «ну ты это, заходи если что». Вы видели?! Даже ролик! И о чем это говорит! Конец нашему миру! Завтра проснемся и у нас новое имя. И все думают, что нас так и и звали! В этом мире не осталось больше ничего точного».
Ответ на простой вопрос
Что же, попробую разобраться как же так получилось, что все помнят неправильную фразу.
И кажется, я знаю ответ.
Дело в том, что фраза «ну ты это» в мультфильме все же есть! Но говорит ее не волк, а собака.
На 9 минуте мультфильма (ссылку оставлю в комментариях) происходит диалог.
Волк идет сквозь забор.
Волк: «Ты заходи, если что».
Так что фраза в мультфильме есть, да вот только не одна, а две. Две фразы, сказанные отдельно.
Волк и Пёс так сдружились, что стали заканчивать фразы друг за друга. Вот мы и приписали всю реплику Волку.
Так что можно расслабиться, наша вселенная в порядке.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Фотоальбом
—Поиск по дневнику
—Статистика
«Ты это. заходи, если что. »
«Ты это. заходи, если что. »
11 сентября 2016 года не стало Эдуарда Назарова — автора мультфильма «Жил-был пёс». Как получилось так, что этот мультфильм стал таким всенародно любимым и буквально разошёлся на цитаты, а популярность его не падает уже более 30 лет?
Здесь всё было словно по Гоголю: над плетнями склонялись огромные подсолнухи, мужчины и женщины в национальных костюмах по вечерам собирались за большим столом, чтобы выпить забористой горилки, закусить варениками и спеть задушевные народные песни. А красивые девушки лузгали «семки» и посмеивались над усатым незнакомцем, который глазел на всех и что-то рисовал в своём альбоме.
Приезжего звали Эдуард Назаров, и он действительно делал эскизы, не останавливаясь ни на минуту: гуси, пощипывавшие его за ноги; тарелки и рушники, полнорукая женщина с косой вокруг головы, вынимавшая из печи душистую паляницу; золотые поля с колосящейся пшеницей — всё это вызывало бурный восторг художника. Он словно хотел впитать эту нетронутую временем красоту.
А потом художник отправился в Киев, в Институт этнографии, где познакомился с весьма колоритными личностями. Назаров поинтересовался: «Нет ли у вас интересных записей старинных украинских песен?» Личности принесли ему огромную магнитофонную бобину. Катушка завертелась на доисторическом аппарате, и из динамика донеслись сочные голоса, певшие малоизвестные украинские песни.
Оказалось, что Назарову принесли запись ансамбля «Древо», который исполнял старинные песни Полтавщины. Так мультфильм, у которого ещё не было сценария, получил звуковую дорожку, а вместе с ней и неповторимую, удивительно притягательную атмосферу.
Незадолго до путешествия по Украине мультипликатор готовился к очередной работе, однако сам не понимал, какую именно картину хочет снять. Где-то из глубин подсознания всплыла украинская сказка «Волк и пёс», которую Назаров читал в детстве. В ней рассказывалось о старой собаке по кличке Серко, которую хозяин выгнал из дома. Серко побрёл в лес, встретил там волка, ну а дальнейшая история полностью рассказана в мультфильме.
Тогда-то Назаров и отправился в поисках вдохновения к своему другу, жившему в Херсонской области, в городке Цюрупинске. А заодно много ездил по братской республике, любуясь днепровскими пейзажами.
Казалось бы, что сложного — сочинить сценарий по готовой сказке? Но Назаров писал его целый год. Он хотел, чтобы характер каждого персонажа был передан буквально двумя-тремя точными штрихами.
У мультипликаторов есть понятие «телеграфный фильм». Это когда текста в мультике столько же, сколько в телеграмме. Таким и стал мультфильм Назарова. Текста персонажей в нём — пятнадцать строчек. И каждая разошлась на цитаты: «Бог в помощь. Ты шо, по деревьям лазишь?» — «Да вот. птичку хотел. », «Дитё не помял?» — «Да шо ему сделается?», «Шо, опять?!» — «Ты..это. есть хочешь?», «Щас спою!», «Сы-па-си-ба!» и, конечно, «Ты это. заходи, если что. »
Михаила Ульянова ждали на «Союзмультфильме» долго — в роли Волка Эдуард Назаров видел только этого артиста. Более того, рисованный образ Волка создавался именно под Ульянова. И вроде всё складывалось хорошо, только Михаил Александрович никак не мог выбрать время, чтобы приехать на студию хотя бы на пару часов — больше профессионалу такого уровня было и не нужно. Тем не менее, вырваться из жёсткого графика бесконечных съёмок на «Мосфильме» и спектаклей в Театре имени Вахтангова у мэтра никак не получалось. Но «Союзмультфильм» тоже работал по строгим производственным строкам, и вскоре стало очевидным, что Ульянову надо искать замену.
И вот тут началась поистине гоголевская чертовщина. На пробы пригласили Армена Джигарханяна, и когда он вошёл в студию, Назаров машинально бросил взгляд на разложенные листы с изображением Волка. У художника всё внутри оборвалось: впервые за всё время работы над рисованными персонажами он заметил, насколько его Волк похож на Горбатого из «Места встречи. » И это было совершенно непонятно, ведь у художника даже мысли не возникало рисовать своего персонажа под Джигарханяна!
Назаров очень разволновался, решив, что артист заметит сходство со своим популярным киногероем и сильно обидится. И это ещё мягко сказано, на самом деле режиссёр в тот момент подумал: «Убьёт!»
Но Армен Борисович посмотрел на рисунки и сказал:
— А что, ничего. Хороший Волк.
Назаров мысленно перекрестился.
«Жил-был пёс», вышедший на экраны в 1982 году, — единственный мультфильм Эдуарда Назарова, который сравнительно легко прошёл цензуру, чиновники придрались только к первоначальному названию — «Собачья жизнь». В Госкино поинтересовались, что это режиссёр имел ввиду? Нет ли здесь какого-нибудь намёка? Пришлось Назарову от греха подальше название изменить, чтобы фильм дошёл до зрителя, а не оказался на полке.
Правда, цензоры всё же не доглядели — но тут виноваты не они, а буйное воображение автора картины. По признанию Эдуарда Васильевича, он всё же припрятал для чиновников фигу в кармане: в малыше, которого в фильме утащил Волк, а Пёс спас, коварный режиссёр-художник изобразил Никиту Сергеевича Хрущева в детстве.
Мультфильм для зрителя
В чём же секрет успеха мультфильма «Жил-был пёс»? Эдуард Васильевич Назаров сам давал ответ на этот вопрос: «Кино для себя — это безумие. Для себя рисуйте лучше картины или общайтесь посредством компьютера. А делая кино, вы должны думать о том, чтобы зритель на вашем фильме не заснул».
Эдуард Назаров — мультипликатор, режиссёр и художник. Помимо мультфильма «Жил-был пёс», был режиссёром мультфильмов «Охота», «Путешествие муравья», «Про Сидорова Вову», «Мартынко», художником-постановщиком мультфильма «Винни-Пух», участвовал в создании мультфильмов «Фильм, фильм, фильм», «Каникулы Бонифация», «Приключения капитана Врунгеля», цикла «Гора самоцветов».
Ты заходи, ежели что…
Посёлок Чкалова. Ростов 80-х. (продолжение)
Продолжим экскурсию по посёлку Чкалова 80-х годов прошлого века.
Так вот, по меркам даже нынешним, стадион был очень большим. Вмещал он около 30 тысяч зрителей. Было три футбольных поля: центральное (игровое) и два тренировочных, теннисный корт, три открытых бассейна и несколько спортивных площадок. Особая гордость стадиона это его мощнее осветительные мачты, каждая по 40 прожекторов. Видно игровое поле, как в операционной хирурга. Вы спросите, зачем так подробно описывать какое-то спортивное сооружение? Ну во-первых это было поле футбольного клуба СКА,знаменитого своими игроками В. Понедельником и А. Еськовым. В армейской команде играли Заваров и Бердыев. На моё детство тоже хватало знаменитостей. Один Сергей Васильевич чего стоит. Это который нападающий сборной СССР С. Андреев. Любимец зрителей заколотил банку “Спартаку” в финале кубка СССР в 1981 и заставил на ”Маракане” вытащить мяч из сетки бразильцев. В лучшие годы стадион мог быть набит до отказа.
Со стадионом связана и одна любопытная история. Ближе к концу 80-х после футбольных. матчей стали разыгрывать автомобили. По ряду и месту в билете можно было получить “девятку” Многие, как я и мой отец считали лотерею “уткой” для заманивания зрителей. Также думали двое моих учителей (физик и биолог), пришедшие на очередную игру. Биолог был фанатом игры в мяч, а физик пошёл “за компанию”. К концу первого тайма ростовчане крупно проигрывали и учитель биологии в сердцах покинул стадион, а свой билет оставил физику. А тот (о чудо) возьми и выиграй. Как сейчас помню нервной походкой шагающего за ключами от авто Никосана (прозвище). С трибуны я это сам наблюдал. Клянусь, чесное слово! А представьте как на следующий день двое учителей делили машину? Каждый из них считал, что автомобиль принадлежит ему и каждый был прав по-своему. В результате девятку продали а деньги поделили.
Ну а теперь о грустном. В 90-е стадион начал медленно умирать, как и знаменитая футбольная команда. Агония объекта длилась до ЧМ мира по футболу 2018 и носила название “реконструкция”. Это когда ломают старое большое и красивое, а на его месте создают нечто мелкое и безобразное. В результате от стадиона красавца остался уродливый огрызок на 500 мест. А футбольная команда болтается на задворках второй лиги.
Здесь я немного отвлекусь от темы и задамся вопросом. А стоило ли строить новый стадион за городом к чемпионату мира, когда вот он рядом, только отремонтировать и привести в соответствие с современными требованиями? Ан нет, бюджет надо осваивать. И построить у черта на куличиках современный, но типовой стадион “Ростов-арена”, до которого добраться гораздо дольше, чем до СКА. А ещё новый современный международный аэропорт, у которого от сильных дождей протекает крыша и на полу ставят тазики для сбора воды. Это и есть нынешняя Россия и мой Ростов. А ведь эти два объекта похоронили не только СКА, но и мечту ростовчан о метро. С начала 80-х делались проекты его строительства и обсуждались в прессе. Похоронили. В 2000-х власти города опять взялись мечтать и рисовать линии метрополитена. Новые стадион и аэропорт закопали и этот вариант. Грустно все это, но я продолжу.
А ещё мне врезался в память кинотеатр “Чкаловец”, превращенный ныне в церковь. Запомнился стрелковым тиром и буфетом. Пулька стоила 4коп, поэтому чтобы настрелятся вдоволь нужен был спонсор. Им являлся мой папа, у которого я мог выпросить до 20-ти выстрелов. А лимонад и коржик в буфете покупала мне мама. Сытый и довольный я шёл на сеанс.
Характерная черта Чкаловского это наличие двухэтажных многоквартирных домов с одним подъездом. Причём двери квартир первого этажа выходили прямо на улицу, а на второй вела лестница. Это и были настоящие хрущевски, поскольку строились в 50-х. Комнаты в них были очень маленькие, но зато по три-четыре.
Чкаловский по площади был достаточно велик, а в 80-е ещё активно застраивались девятиэтажками улицы Вятская и Штахановского. Там мальчишки любили кататься на лифтах. На улице им. Штахановского Ростсельмаш построил аж три и о пополнении рядов завод мог не беспокоится.
А какова моя роль во всем этом этом? Всё очень просто: я там Жил!
Родина талантов
Родина талантов читать:
На краю Мещёрских лесов, недалеко от Рязани, лежит село Солотча. Солотча прославлена своим климатом, дюнами, реками и сосновыми борами. В Солотче есть электричество.
Крестьянские кони, согнанные в ночное на луга, дико смотрят на белые звезды электрических фонарей, повисшие в далеком лесу, и всхрапывают от страха.
Я жил первый год в Солотче у кроткой старушки, старой девы и сельской портнихи, Марьи Михайловны. Ее звали вековушей — весь свой век она коротала одна, без мужа, без детей.
В ее чисто умытой игрушечной избе тикало несколько ходиков и висели две старинные картины неизвестного итальянского мастера. Я протер их сырым луком, и итальянское утро, полное солнца и отблесков воды, наполнило тихую избу. Картину оставил отцу Марьи Михайловны в уплату за комнату неизвестный художник-иностранец. Он приезжал в Солотчу изучать тамошнее иконописное мастерство. Он был человек почти нищий и странный. Уезжая, он взял слово, что картина будет ему прислана в Москву в обмен на деньги. Денег художник не прислал — в Москве он внезапно умер.
За стеной избы по ночам шумел соседский сад. В саду стоял дом в два этажа, обнесенный глухим забором. Я забрел в этот дом в поисках комнаты. Со мной говорила красивая седая старуха. Она строго посмотрела на меня синими глазами и комнату сдать отказалась. За ее плечом я разглядел стены, увешанные картинами.
— Чей это дом? — спросил я вековушу.
— Да как же! Академика Пожалостина, знаменитого гравера. Умер он перед революцией, а старуха — его дочь. Их там две живут старухи. Одна совсем дряхлая, горбатенькая.
Я недоумевал. Гравер Пожалостин — один из лучших русских граверов, работы его разбросаны всюду: у нас, во Франции, в Англии, и вдруг — Солотча! Но вскоре я перестал недоумевать, услышав, как колхозники, копая картошку, заспорили, приедет ли в этом году в Солотчу художник Архипов или нет.
Пожалостин — бывший пастух. Художники Архипов и Малявин, скульптор Голубкина — все из этих, рязанских мест. В Солотче почти нет избы, где не было бы картин. Спросишь: кто писал? Отвечают: дед, или отец, или брат. Солотчинцы были когда-то знаменитыми богомазами. Имя Пожалостина до сих пор произносится с уважением. Он учил солотчан рисовать. Они ходили к нему тайком, неся завернутые в чистую тряпицу свои холсты на оценку — на хвалу или поругание.
Долго я не мог свыкнуться с мыслью, что рядом, за стеной, в темноватых комнатах старого дома, лежат редчайшие книги по искусству и медные гравированные доски. Поздно ночью я выходил к колодцу напиться воды. На срубе лежал иней, ведро обжигало пальцы, ледяные звезды стояли над безмолвным и черным краем, и только в доме Пожалостина тускло светилось окошко: дочь его читала до рассвета. Изредка она, вероятно, поднимала очки на лоб и прислушивалась — стерегла дом.
На следующий год я поселился у Пожалостиных. Я снял у них старую баню в саду. Сад был заглохший, весь в сирени, в одичалом шиповнике, в яблонях и кленах, покрытых лишаями.
На стенах в пожалостинском доме висели прекрасные гравюры — портреты людей прошлого века. Я никак не мог избавиться от их взглядов. Когда я чинил удочки или писал, толпа женщин и мужчин в наглухо застегнутых сюртуках, толпа семидесятых годов, смотрела на меня со стен с глубоким вниманием. Я подымал голову, встречался взглядом с глазами Тургенева или генерала Ермолова, и мне почему-то становилось неловко.
Солотчинская округа — страна талантливых людей. Недалеко от Солотчи родился Есенин.
Однажды ко мне в баню зашла старуха в поневе — принесла продавать сметану.
— Ежели тебе еще сметана потребуется, — сказала она ласково, — так ты приходи ко мне, у меня есть. Спросишь у церкви, где живет Татьяна Есенина. Тебе всякий покажет.
— Есенин Сергей не твой родственник?
— Поет? — спросила бабка.
— Племянничек мой, — вздохнула бабка и вытерла рот концом платка. — Был он поет хороший, только больно чудной. Так ежели сметанка потребуется, ты заходи ко мне, милый.
На одном из лесных озер около Солотчи живет Кузьма Зотов. До революции Кузьма был безответный бедняк. От бедности сохранилась у него привычка говорить вполголоса, незаметно — лучше уж не говорить, а помалкивать. Но от этой же бедности, от «тараканьей жизни» сохранилось у него и упрямое желание во что бы то ни стало сделать своих детей «настоящими людьми».
В избе Зотовых появилось за последние годы много нового — радио, газеты, книги. От старого времени остался только дряхлый пес — никак не хочет умирать.
— Как его ни корми, все равно тощает, — говорит Кузьма. — Такой у него на всю жизнь завод остался бедняцкий. Кто почище одет, тех боится, хоронится под лавку. Думает — господа!
У Кузьмы трое сыновей-комсомольцев. Четвертый сын — еще совсем мальчик, Вася.
Один из сыновей, Миша, заведует опытной ихтиологической станцией на озере Великом, около города Спас-Клепики. Как-то летом Миша привез домой старую скрипку без струн — купил ее у какой-то старухи. Скрипка валялась в старухиной избе, в сундуке, — осталась от помещиков Щербатовых. Скрипка была итальянской работы, и Миша решил зимой, когда на опытной станции будет мало работы, съездить в Москву — показать ее знатокам. Играть на скрипке он не умел.
— Если окажется ценной, — сказал он мне, — подарю кому-нибудь из наших лучших скрипачей.
Второй сын, Ваня, — учитель ботаники и зоологии в большом лесном селе, за сто километров от родного озера. Во время отпуска он помогает матери по хозяйству, а в свободное время бродит по лесам или по озеру по пояс в воде, ищет какие-то редкие водоросли. Их он обещал показать своим ученикам, шустрым и страшно любопытным.
Ваня человек застенчивый. От отца к нему перешли незлобивость, расположение к людям, любовь к душевным разговорам.
Вася еще учится в школе. На озере школы нет — там всего четыре избы, — и Васе приходится бегать и школу через лес, за семь километров.
Вася — знаток своих мест. Он знает каждую тропинку в лесу, каждую барсучью нору, оперение каждой птицы. Его серые прищуренные глаза обладают необыкновенной зоркостью.
Два года назад на озеро приехал из Москвы художник. Он взял Васю себе в помощники. Вася перевозил художника на челне на другой берег озера, менял ему воду для красок (художник рисовал французскими акварельными красками Лефранка), подавал из коробки свинцовые тюбики.
Однажды художника с Васей застигла на берегу гроза. Я помню ее. Это была не гроза, а стремительный, предательский ураган. Пыль, розовая от блеска молний, неслась по земле. Леса шумели так, будто океаны прорвали плотины и затапливают Мещёру. Гром встряхивал землю.
Художник с Васей едва добрались до дому. В избе художник обнаружил пропажу жестяной коробки с акварелью. Краски были потеряны, великолепные краски Лефранка! Художник искал их несколько дней, но не нашел и вскоре уехал в Москву.
Через два месяца в Москве художник получил письмо, написанное большими корявыми буквами.
«Здравствуйте, — писал Вася. — Отпишите, что делать с вашими красками и как их вам переслать. Как вы уехали, я их искал две недели, все обшарил, пока нашел, только сильно простыл, потому уже были дожди, заболел и не мог вам раньше отписать. Я чуть не помер, но теперь хожу, хотя еще очень слабый. Так что не сердитесь. Папаня говорил, что было у меня воспаление в легких. Пришлите мне, если есть у вас какая возможность, книжку про всякие деревья и цветных карандашей — охота мне рисовать. У нас уже падал снег, но только стаял, а в лесу под елочкой — смотришь — и сидит заяц! Остаюсь Вася Зотов».
Ты ежели чего заходи
Бригадир. Слушай, Иван. Я редко смолоду краснелся, однако теперь от тебя, при старости, сгорел было.
Сын. Mon cher père! [1] Или сносно мне слышать, что хотят женить меня на русской?
Бригадир. Да ты что за француз? Мне кажется, ты на Руси родился.
Сын. Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской.
Бригадир. Однако ты все-таки России больше обязан, нежели Франции. Вить в теле твоем гораздо больше связи, нежели в уме.
Сын. Вот, батюшка, теперь вы уже и льстить мне начинаете, когда увидели, что строгость вам не удалася.
Бригадир. Ну, не прямой ли ты болван? Я тебя назвал дураком, а ты думаешь, что я льщу тебе: эдакой осел!
Сын. Эдакой осел! (В сторону.) Il ne me flatte pas. [2] Я вам еще сказываю, батюшка, je vous le répète, [3] что мои уши к таким терминам не привыкли. Я вас прошу, je vous en prie, [4] не обходиться со мною так, как вы с вашим ефрейтором обходились. Я такой же дворянин, как и вы, monsieur.
Бригадир. Дурачина, дурачина! Что ты ни скажешь, так все врешь, как лошадь. Ну кстати ли отцу с сыном считаться в дворянстве? Да хотя бы ты мне и чужой был, так тебе забывать того по крайней мере не надобно, что я от армии бригадир.
Бригадир. Что это за манмок?
Сын. То, что мне до вашего бригадирства дела нет. Я его забываю; а вы забудьте то, что сын ваш знает свет, что он был в Париже.
Бригадир. О, ежели б это забыть можно было! Да нет, друг мой! Ты сам об этом напоминаешь каждую минуту новыми дурачествами, из которых за самое малое надлежит, по нашему военному уставу, прогнать тебя спицрутеном.
Сын. Батюшка, вам все кажется, будто вы стоите пред фрунтом и командуете. К чему так шуметь?
Бригадир. Твоя правда, не к чему; а вперед как ты что-нибудь соврешь, то влеплю тебе в спину сотни две русских палок. Понимаешь ли?
Сын. Понимаю, а вы сами поймете ли меня? Всякий талантом, [6] а особливо кто был во Франции, не может парировать, чтоб он в жизнь свою не имел никогда дела с таким человеком, как вы; следовательно, не может парировать и о том, чтоб он никогда бит не был. А вы, ежели вы зайдете в лес и удастся вам наскочить на медведя, то он с вами так же поступит, как вы меня трактовать хотите.
Бригадир. Эдакий урод! Отца применил к медведю: разве я на него похож?
Сын. Тут нет разве. Я сказал вам то, что я думаю: voilà mon caractère. [7] Да какое право имеете вы мною властвовать?
Бригадир. Дуралей! Я твой отец.
Сын. Скажите мне, батюшка, не все ли животные, les animaux, [8] одинаковы?
Бригадир. Это к чему? Конечно, все. От человека до скота. Да что за вздор ты мне молоть хочешь?
Сын. Послушайте, ежели все животные одинаковы, то вить и я могу тут же включить себя?
Бригадир. Для чего нет? Я сказал тебе: от человека до скота; так для чего тебе не поместить себя тут же?
Сын. Очень хорошо; а когда щенок не обязан респектовать [9] того пса, кто был его отец, то должен ли я вам хотя малейшим респектом?
Бригадир. Что ты щенок, так в том никто не сомневается; однако я тебе, Иван, как присяжный человек, клянусь, что ежели ты меня еще применишь к собаке, то скоро сам с рожи на человека походить не будешь. Я тебя научу, как с отцом и заслуженным человеком говорить должно. Жаль, что нет со мною палки, эдакой скосырь выехал!
Явление II
Те же и бригадирша.
Бригадирша. Что за шум? Что ты, мой батюшка, так гневаться изволишь? Не сделал ли ты, Иванушка, какого нам убытку? Не потерял ли ты чего-нибудь?
Бригадир. И очень много. Пропажа не мала.
Бригадирша (запыхалася). Что за беда? Что такое?
Бригадир. Он потерял ум, ежели он у него был.
Бригадирша (отдыхая). Тьфу, какая пропасть! Слава богу. Я было обмерла, испугалась: думала, что и впрямь не пропало ль что-нибудь.
Бригадир. А разве ум-от ничто?
Бригадирша. Как ничто! Кто тебе это сказывал, батюшка? Без ума жить худо; что ты наживешь без него?
Бригадир. Без него! А без него нажила ты вот этого урода; не говаривал ли я тебе: жена! не балуй ребенка; запишем его в полк; пусть он, служа в полку, ума набирается, как то и я делывал; а ты всегда изволила болтать: ах, батюшка! нет, мой батюшка! что ты с младенцем делать хочешь? не умори его, свет мой! — Вот, мать моя, вот он здравствует! Вот за минуту применил меня к кобелю: не изволишь ли и ты послушать?
Сын (зевает). Quelles espèces! [10]
Бригадир. Вот, говори ты с ним, пожалуй, а он лишь только рот дерет. Иван, не беси меня. Ты знаешь, что я разом ребра два у тебя выхвачу. Ты знаешь, каков я.
Явление III
Советница. Что ты, сударь, затеял? Возможно ль, чтоб я стерпела здесь такое barbarie? [11]
Бригадир. Я, матушка, хочу поучить немного своего Ивана.
Советница. Как! Вы хотите поучить немного вашего сына, выломя у него два ребра?
Бригадир. Да вить, матушка, у него не только что два ребра: ежели я их и выломлю, так с него еще останется. А для меня все ровно, будут ли у него те два ребра или не будут.
Бригадирша. Вот, матушка, как он о рождении своем говорить изволит.
Сын (к советнице). Cest lhomme le plus bourru, que je connais. [12]
Советница. Знаете ли вы, сударь, что грубость ваша к сыну вашему меня беспокоит?
Бригадир. А я, матушка, думал, что грубость его ко мне вас беспокоит.
Советница. Нимало. Я не могу терпеть пристрастия. Мериты [13] должны быть всегда респектованы: конечно, вы не видите достоинств в вашем сыне.
Бригадир. Не вижу, да скажите же вы мне, какие достоинствы вы в нем видите?
Советница. Да разве вы не знаете, что он был в Париже?
Бригадирша. Только ль, матушка, что в Париже он был! Еще во Франции. Шутка ль это!
Бригадир. Жена, не полно ль тебе врать?
Бригадирша. Вот, батюшка, правды не говори тебе.
Бригадир. Говори, да не ври.
Советница (к бригадиру). Вы, конечно, не слыхивали, как он был в Париже принят.
Бригадир. Он этого сказать мне до сих пор еще не смел, матушка.
Советница. Скажи лучше, что не хотел; а ежели я вас, monsieur, попрошу теперь, чтоб вы о своем вояже что-нибудь поговорили, согласитесь ли вы меня контактировать? [14]
Сын. De tout mon coeur, madame; [15] только в присутствии батюшки мне неспособно исполнить вашу волю. Он зашумит, помешает, остановит.
Советница. Он для меня этого, конечно, не сделает.
Бригадир. Для вас, а не для кого больше на свете, я молчать соглашаюсь, и то, пока мочь будет. Говори, Иван.
Сын. С чего же начать? Par où commencer? [16]
Советница. Начните с того, чем вам Париж понравился и чем вы, monsieur, понравились Парижу.
Сын. Париж понравился мне, во-первых, тем, что всякий отличается в нем своими достоинствами.
Бригадир. Постой, постой, Иван! Ежели это правда, то как же ты понравился Парижу?
Советница. Вы обещали, сударь, не мешать ему. По крайней море вы должны учтивостию дамам, которые хотят слушать его, а не вас.
Бригадир. Я виноват, матушка, и для вас, а не для кого более, молчать буду.
Советница (к сыну). Продолжайте, monsieur, continuez. [17]
Сын. В Париже все почитали меня так, как я заслуживаю. Куда бы я ни приходил, везде или я один говорил, или все обо мне говорили. Все моим разговором восхищались. Где меня ни видали, везде у всех радость являлася на лицах, и часто, не могши ее скрыть, декларировали ее таким чрезвычайным смехом, который прямо показывал, что они обо мне думают.
Советница (бригадиру). Не должны ли вы прийти в восхищение? Я, ничем не будучи обязана, я от слов его в восторге.
Бригадирша (плача). Я без ума от радости. Бог привел на старости видеть Иванушку с таким разумом.
Иллюстрация Е. Суматохина к комедии Фонвизина «Бригадир»
Советница (бригадиру). Что ж вы ничего не говорите?
Бригадир. Я, матушка, боюся вас прогневать, а без того бы я, конечно, или засмеялся, или заплакал.
Советница. Continuez, душа моя.
Сын. Во Франции люди совсем не таковы, как вы, то есть не русские.
Советница. Смотри, радость моя, я там не была, однако я о Франции получила уже от тебя изрядную идею. Не правда ли, что во Франции живут по большей части французы?
Сын (с восторгом). Vous avez le don de déviner. [18]
Бригадирша. Как же, Иванушка! Неужели там люди-то не такие, как мы все русские?
Сын. Не такие, как вы, а не как я.
Бригадирша. Для чего же! Вить и ты мое рождение.
Сын. Nimporte! [19] Всякий, кто был в Париже, имеет уже право, говоря про русских, не включать себя в число тех, затем что он уже стал больше француз, нежели русский.
Советница. Скажи мне, жизнь моя: можно ль тем из наших, кто был в Париже, забыть совершенно то, что они русские?
Сын. Totalement [20] нельзя. Это не такое несчастье, которое бы скоро в мыслях могло быть заглажено. Однако нельзя и того сказать, чтоб оно живо было в нашей памяти. Оно представляется нам, как сон, как illusion. [21]
Бригадир (к советнице). Матушка, позволь мне одно словцо на все ему сказать.
Сын (к советнице). Cela mexcède, je me retire. [22] (Выходит.)
Бригадирша (к советнице). Что он, матушка, это выговорил? Не занемог ли Иванушка, что он так опрометью отсюда кинулся? Пойти посмотреть было.
Явление IV
Советница. Вот что вы сделали. Вы лишили меня удовольствия слышать историю вашего сына и целого Парижа.
Бригадир. А я бы думал, что я избавил тебя от неудовольствия слышать дурачествы. Разве, матушка, тебе угодно шутить над моим сыном?
Советница. Разве вам, сударь, угодно шутить надо мною?
Бригадир. Над тобою! Боже меня избави. Я хочу, чтоб меня ту минуту аркибузировали, в которую помышлю я о тебе худо.
Советница. Благодарствую, сударь, за вашу эстиму. [23]
Бригадир. Не за что, матушка.
Советница. Ваш сын, я вижу, страждет от ваших грубостей.
Бригадир. Теперь для вас ему спускаю; однако рано или поздно я из него французский дух вышибу; я вижу, что он и вам уже скучен.
Советница. Вы ошиблись; перестаньте грубить вашему сыну. Ведаете ли вы, что я его словами восхищаюсь?
Советница. Разве вы глухи? Разве вы бесчувственны были, когда он рассказывал о себе и о Париже?
Бригадир. Я бы хотел так быть на этот раз, матушка; я вижу, что вы теперь шутить изволите; рассказы его — пустошь. Он хотя и мой сын, однако таить нечего; где он был? в каких походах? на которой акции? А ежели ты охотница слушать и впрямь что-нибудь приятное, то прикажи мне, я тебе в один миг расскажу, как мы турков наповал положили, я не жалел басурманской крови. И сколь тогда ни шумно было, однако все не так опасно, как теперь.
Советница. Как теперь? Что это такое?
Бригадир. Это то, о чем я, матушка, с тобой давно уже поговорить хотел, да проклятый сын мой с безделками своими мешал мне всякий раз; и ежели тебе угодно, то я его завтра же за это без живота сделаю.
Советница. За что, сударь, хотите вы его так изувечить?
Бригадир. За то, что, может быть, без него я давно бы тебе сказал мой секрет и взял бы от тебя ответ.
Советница. Какой секрет? Какой ответ?
Бригадир. Я чинов не люблю, я хочу одного из двух: да или нет.
Советница. Да чего вы хотите? Что вы так переменились?
Бригадир. О, ежели бы ты знала, какая теперь во мне тревога, когда смотрю я на твои бодрые очи.
Советница. Что это за тревога?
Бригадир. Тревога, которой я гораздо больше опасаюсь, нежели идучи против целой неприятельской армии. Глаза твои мне страшнее всех пуль, ядер и картечей. Один первый их выстрел прострелил уже навылет мое сердце, и прежде, нежели они меня ухлопают, сдаюся я твоим военнопленным.
Советница. Я, сударь, дискуру [24] твоего вовсе не понимаю и для того, с позволения вашего, я вас оставляю.
Бригадир. Постой, матушка. Я тебе вытолкую все гораздо яснее. Представь себе фортецию, которую хочет взять храбрый генерал. Что он тогда в себе чувствует? Точно то теперь и я. Я как храбрый полководец, а ты моя фортеция, которая как ни крепка, однако все брешу в нее сделать можно.
Иллюстрация Е. Суматохина к «Бригадиру» Фонвизина
Явление V
Те же, советник, Добролюбов.
Советник (к Добролюбову). Так дело твое уже решено?
Добролюбов. Решено, сударь.
Бригадир. О! Черт их побери! Который раз принимаюсь, да не дадут кончить!
Советница. Что ж вы, сударь?
Бригадир. Матушка! Это не такое дело, о котором бы я говорил при вашем сожителе. (Выходя.) Я с досады тресну.
Явление VI
Советник, Добролюбов, советница.
Советник. Да ты как рано о деле своем сведал?
Советница. Как? Вы ваш процесс выиграли?
Добролюбов. Так, сударыня; состояние мое гораздо поправилось. Я имею две тысячи душ.
Советник. Две тысячи душ! О создатель мой, господи! И при твоих достоинствах! Ах, как же ты теперь почтения достоин!
Советница. Да не были ли вы притом и в Париже?
Добролюбов. Нет, сударыня.
Советница. Жаль: это одно все мериты [25] помрачить может.
Советник. Однако ежели у кого есть две тысячи душ, то, мне кажется, они все пороки наградить могут. Две тысячи душ и без помещичьих достоинств всегда две тысячи душ, а достоинствы без них — какие к черту достоинствы; однако, про нас слово, чудно мне, что ты мог так скоро выходить свое дело и, погнавшись за ним, не растерял и достальное.
Добролюбов. Ваша правда. Корыстолюбие наших лихоимцев перешло все пределы. Кажется, что нет таких запрещений, которые их унять бы могли.
Советник. А я так всегда говорил, что взятки и запрещать невозможно. Как решить дело даром, за одно свое жалованье? Этого мы как родились и не слыхивали! Это против натуры человеческой. Как же ты дошел до того, что наконец дело твое решено стало?
Добролюбов. Мы счастливы тем, что всякий, кто не находит в учрежденных местах своего права, может идти, наконец, прямо к вышнему правосудию; я принял смелость к оному прибегнуть, и судьи мои принуждены были строгим повелением решить мое дело.
Советник. Хорошо, что твое дело право, так ты и мог идти далее; ну, а ежели бы оно было не таково, как бы ты далее-то с ним пошел?
Добролюбов. Я бы не только не пошел тогда далее, да и не стал бы трудить судебное место.
Советник. Так хорошее ли это дело? А в мое время всякий и с правым и неправым делом шел в приказ и мог, подружась с судьею, получить милостивую резолюцию. В мое время дале не совались. У нас была пословица: до бога высоко, до царя далеко.
Советница (к Добролюбову). Мне кажется, что вам время уже себя этаблировать, [26] время жениться.
Добролюбов. Я ни на ком жениться не хочу, когда вы не соглашаетесь за меня отдать дочь вашу.
Советник. Друг мой сердечный, ты был недостаточен, да к тому же и мои обстоятельствы не таковы.
Советница. Я с моей стороны никогда в вашем сватовстве не препятствовала.
Добролюбов. Однако я уже льститься могу.
Советник. Теперь мне ни того, ни другого сказать нельзя. Пойдем-ка лучше да выпьем по чашке чаю. После обеда о делах говорить неловко. Я всегда интересные дела решал по утрам.