с такой фамилией мы лучше еврея возьмем

Настоящие фамилии еврейских звезд российской эстрады

То, что Ленин на самом деле был Ульяновым, Гитлер – Шикльгрубером, а Сталин – Джугашвили, знают все. А вот многие ли в курсе, что Ирина Аллегрова – это творческий псевдоним некой Инессы Климчук, между прочим, уроженки Украины? Или что Леонида Агутина на самом деле зовут Леонтий Чижов? Подозреваю, это знают единицы. Так что цель данного исследования сугубо научно-познавательная и просветительская – помочь вам, уважаемые читатели, узнать, ху из ху на эстраде, в кино, политике и т.д. и т.п.

Вот я тут в начале сказал, что про Ульянова-Ленина знают все. Так-то оно так, но ведь у Владимира Ильича за всю его жизнь было аж…146 псевдонимов! Самые известные из них — Базиль, Большевик, Дядя, Иван, Иванов, В. Ильин, Ильич, Карич, Карпов, Константинов, Кубышкин, Куприянов, Ленивцев, Мейер, Мирянин, Наблюдатель, Нелиберальный скептик, Осипов, Петров, Пирючев, Посторонний, Правдист, Рихтер, Силин, Сотрудник, Старик, Статистик, К. Тулин, Вильям Фрей, Читатель.

ВЕРА БРЕЖНЕВА, ПРОХОР ШАЛЯПИН, АЛЛА ПУГАЧЕВА

Вера Брежнева, настоящая фамилия — Вера Викторовна Киперман (девичья фамилия — Галушка). Поскольку Вера была родом из того же города, что и знаменитый советский генсек Леонид Ильич Брежнев — и было решено, что она позаимствует его фамилию.

Прохор Шаляпин, настоящая фамилия — Андрей Захаренков. Андрей работал в основном на своё новое имя. которое ему приносило больший доход чем его настоящая фамилия.

Алла Пугачева, настоящая фамилия — Бендицкая. Настоящий отец Аллы Пугачевой это чистый еврей — Иосиф Абрамович Бендицкий. Но так случилось, что знаменитую певицу воспитывал и вырастил ее отчим Борис Пугачев. Она его всегда считала как родного отца, поэтому отчество и фамилия у нее Бориса Пугачева.

Андрей Губин в детстве назывался Андреем Клементьевым, Децл – Кириллом Толмацким, Лариса Долина носила фамилию Мячинская, Валерия была Аллой Перфильевой. Кстати, когда певица недавно разводилась со своим мужем-продюсером, супруг предъявил права на придуманный им псевдоним исполнительницы. Перспектива выступать под настоящим именем Аллу отнюдь не прельщала, и она быстренько поменяла во всех документах свое настоящее имя на сценическое. Пусть теперь попробует, отберет!

«Маленькая лошадка» Найк Борзов – типичная жертва моды: во времена его творческого становления слова Nike или Adidas были чем-то вроде заклинания. А так-то он всего-навсего Николай Барашко…

Настоящая фамилия Наташи Королевой? Порывай!

Петлюра, правильно — Юрий Барабаш.

Распутина Маша — Алла Агеева. Алла Агеева взяла псевдоним «Маша Распутина», объясняя что фамилия Распутина делает ее с одной стороны более эротичной, с другой — связывает ее с одним из основоположников русского мистицизма Григорием Распутиным.

Начнем, пожалуй, с представителей отечественного (и не очень) шоу-бизнеса. Про Агутина и Аллегрову уже рассказал, теперь настал черед Елены Лёвочкиной…тьфу ты, т.е. Алены Апиной. Хотя, впрочем, какая разница, если это одно и то же лицо?

Настоящая русская женщина Надежда Бабкина на самом деле – Надежда Заседателева, украинская то ли скрипачка, то ли певица (а чаще и то, и другое вместе, причем плохо) Ассия Ахат — Инесса Данилова, «урожденное» имя Анжелики Варум – Мария.

А теперь держитесь за стулья или на чем вы там еще сидите. Популярный российский певец Крис Кельми – не кто иной, как Анатолий Калинкин (эх, Толян, Толян), Александр Малинин до своего пришествия на эстраду носил фамилию Выгузов, Сергей Лемох из группы «Кармэн» был Огурцовым, ныне покойный Михаил Круг по паспорту был… нет, не Квадрат, Воробьев.

Но самый хит – это, конечно, наш украинский Лери Винн. Теперь понятно, почему бедолаге пришлось взять псевдоним – выступать с именем Валерий Дятлов на нашей эстраде чревато. Публика у нас хоть и доброжелательная, но пошутить любит.

«Ихтиандра» российской эстрады – Витаса – на самом деле зовут Виталий Владасович Грачев, Данко – Александр Фадеев, Дельфин – Андрей Лысиков, Линда – Светлана Гейман, Никита – Алексей Фокин, Оскар – Шамиль Малкандуев.

Очень звучное настоящее имя у знаменитого Андрея Разина, создателя оглушительно популярного лет 15 назад «Ласкового мая» – Вадим Криворотов. Не зря, видимо, он «завязал» с эстрадой и подался в политику – там еще и не такие встречаются.

Интересно также узнать настоящие имена двух выдающихся деятелей советской культуры – Стаса Намина и Севы Новгородцева (этот, конечно, не совсем советский, ну да ладно). Так вот, первого звали Анастас Алексеевич Микоян (да, да, родственник того самого, партийного; теперь понятно, откуда такие успехи в шоу-бизнесе), а второго – Всеволод Борисович Левенштейн.

«популярного лет 15 назад «Ласкового мая»»

Какого года статья?

Удивительно было бы, если Дельфин был Дельфином по паспорту))

А вообще, по-моему, тему псевдонимов артистов рассмаковали и выплюнули ещё во времена появления их на эстраде.

— Вы еврей по папе или по маме?

Что-то маловато я там евреев насчитал. Но статья очень-очень древняя. Большая часть упоминаемых звезд сошли со сцены минимум лет 10 назад. А то и все 20, не слежу.

То, что Ленин на самом деле был Ульяновым, Гитлер – Шикльгрубером, а Сталин – Джугашвили, знают все.

Все безграмотные идиоты, разве что. Гитлер никогда не был Шикльгрубером.

какого года эта статья? я уже не помню, когда покойничек Кельми был популярен.

А что вы хотели? Даже Христос был еврей, хотя папа — плотник.

Кто, б..ть, такой Прохор Шаляпин.

Лери Винн в чем-то прав, ведь певец Дятлов уже давно есть, в Аукционе спел альбом «Как я стал предателем», а сейчас романсы поет и в сериалах актерствует.

«Желтизна» то какая. Со страниц «СПИД-Инфо» взято?

Русский человек – Это существо несущее гармонию (человечность) своего сознания другим этническим социумам человечества. Это жизненная, социальная аксиома, и как любая таковая не требует доказательств.

Да, какая разница, какая, у того или иного, еврея фамилия: Бендицкая или Гитлер, сознание, всё равно, еврейское.

Русский человек – Это существо несущее гармонию (человечность) своего сознания другим этническим социумам человечества. Это жизненная, социальная аксиома, и как любая таковая не требует доказательств.

«А вот многие ли в курсе, что Ирина Аллегрова – это творческий псевдоним некой Инессы Климчук, между прочим, уроженки Украины» Бред абсолютный, Ирина Аллегрова родилась в Ростове-на-Дону. По поводу Ларисы Долиной тоже чушь. её фамилия Кудельман. Предполагаю, что и почти все остальные якобы настоящие фамилии паранойя автора.

Как Левенштейн может быть Всеволодом? Как у иудея может быть старославянское имя?

«Опостылевшие рожи»: россияне обрушились на звезд шоу-бизнеса

Россияне неожиданно поддержали инициативу Валерия Меладзе, который призвал российских артистов бойкотировать съемки в «голубых огоньках», сообщает издание News Front. Певец надеялся испугать зрителя отсутствием новогодних развлечений, а в ответ нарвался на радость от возможного отсутствия «опостылевших рож».

Ранее, как сообщал «Рамблер», Валерий Меладзе на своей странице в Instagram напомнил, что в Москве введен запрет на массовые развлекательные мероприятия до 15 января. Он подчеркнул, что музыканты, артисты, техники промоутеры уже 8 месяцев «сидят без средств к существованию», и это, по его словам, «никого не волнует». Ограничения коснулись и новогодних концертов, однако, подчеркнул артист, «без этих развлечений нет Нового года». Певец отметил, что всем артистам следует отказаться от съемок в новогодних программах, чтобы «кто-нибудь заметил, что есть целая отрасль», в которой десятки тысяч людей остаются без работы.

Автор статьи на News Front отметил, что крик души певца не нашел отклик у аудитории.

«Но, что-то пошло не так. Вместо всеобщего воя «Меладзе, не бросай нас, родной!», эффект оказался чуточку иной. Народ хмыкнул и… возрадовался», — говорится в статье.

Россияне, по словам автора, отметили, что в новогоднюю ночь возможно не будет «опостылевших рож, поющих слащавые песенки», «деланных улыбок», «ежегодной фальши и приторности». «Попсовая братия» успела надоесть самым преданным ее фанатам, поскольку «оккупировала собой абсолютно всё»: сцены и телеэкраны, отметил журналист.

«Стоило чуть измениться обстоятельствам — как вы начали истерить. Ну, вот прям бедолаги! На грани голода и нищеты! И вам снова плевать на весь народ, которому сейчас куда сложнее, чем вам», — обратился автор к представителям отечественного шоу-бизнеса.

Он подчеркнул, что подобное поведение немыслимо, например, от Леонида Утесова, Клавдии Шульженко или Марка Бернеса, которые не купались в роскоши.

Источник

Время было такое.

Из раздела «Евреи, евреи, кругом одни евреи…»
в книге «Азохен вей!»
(еврейские весёлые вереницы – 2)

Из разных источников

2050 ГОД. Китайская империя. Москва, Арбат. Встречаются два еврея.
— Слушай, Мойша, а при русских-то легче жилось.
— Даааа. щуриться не надо было.

В КУПЕ вагона заходит речь о знаменитостях. У окна сидит интеллигент-еврей
и время от времени вставляет короткое замечание о происхождении
упоминаемой знаменитости.
— Спиноза.
— Еврей.
— Колумб.
— Крещёный испанский еврей.
— Оффенбах.
— Еврей.
— О Господи Иисусе, Пресвятая Богородица!
— Тоже евреи.

АЛЛО, это отдел снабжения Русской православной церкви?
Мне отца Кацнельсона, пожалуйста.

— ХРИСТОС был еврей?
— Да, еврей, тогда все были евреи.
Время было такое…

ТАБЛИЧКА на двери корчмы, расположенной напротив еврейского кладбища:
«Евреи! Здесь лучше!»

— ЗА ГРАНИЦЕЙ были?
— Нет.
— Под судом и следствием находились?
— Нет.
— Репрессированные родственники имеются?
— Нет.
— Национальность?
— Да.

В ОТДЕЛЕ кадров:
— Ваша фамилия?
— Рабинович.
— Нет, не возьмём.
— Да я же русский!
— Тем более. С такой фамилией мы лучше еврея возьмём.

СОВКОВИЯ. В отделе кадров:
— Я пришёл по объявлению, моя фамилия Рабинович.
— Мы бы вас с удовольствием взяли, но нам нужен специалист со знанием
высшей математики…
— Я окончил мехмат.
— … И хорошо знающий ядерную физику…
— Я и физтех окончил.
-… И со знанием узбекского языка…
— Вот справка об окончании курсов узбекского языка.
— Долго ты ещё будешь надо мной издеваться, жидовская морда?!

ЕВРЕЙ спрашивает у китайца:
— И сколько вас теперь народу?
— Один миллиард человек.
— Да-а? Странно. Всё мы да мы, а вас что-то и не видно.

Источник

Объявление по городскому радио Тель-Авива:
— Уважаемые жители и гости города! Из городского зоопарка сбежал енот. Всем, кто видел енота, просьба срочно приобрести в кассе зоопарка билеты по 20 шекелей!

Два поляка в одной камере.
— Из-за евреев сидим!
— Так их ведь почти не осталось в Польше!
— В том-то и дело! Если бы они были, то они сидели бы, а не мы!

— Товарищ Рабинович, мы вынуждены вас уволить!
— Но я по паспорту русский!
— Именно поэтому мы вас и увольняем. Дело в том, что мы уже уволили десять евреев, и, не уволив вас для баланса, тем самым проявили бы антисемитизм!

Еврей заполняет анкету.
— Состоял ли в других партиях?
— Нет.
— Находился ли на территории, оккупированной врагом?
— Нет.
— Состоял ли под судом или следствием?
— Нет.
— Национальность?
— Да.

— Хаим, ты слышал, что скоро будет погром?
— А я не боюсь, я по паспорту русский.
— Дурак, бить будут не по паспорту, а по морде!

— Что такое «лицо агрессора»?
— Это бывшая «жидовская морда».

Приходит еврей к раввину:
— У меня уже десять детей и жена беременная, я не могу такую ораву прокормить!
— Этому можно помочь. Открываем мудрую книгу Талмуд на 2326-й странице и читаем:
— «Если у еврея много детей, его жена беременна и он не хочет их больше, то ему надо отрезать одно яйцо.»
Через год:
— Я отрезал одно яйцо, а моя жена снова беременна!
— Открываем мудрую книгу Талмуд на 2327-й странице и читаем:
= «Если у еврея отрезали одно яйцо, а его жена снова беременна, то ему надо отрезать второе яйцо «.
Еще через год:
— Я отрезал второе яйцо, а моя жена снова беременна.
— Открываем мудрую книгу Талмуд на 2328-й странице и читаем:
— «Если у еврея отрезали оба яйца, а его жена снова беременна, значит не тому еврею яйца отрезали!».

Объявление: ‘Меняю одну национальность на две судимости. Согласен на большие сроки.’

Африканский диктатор Иди Амин говорит Брежневу:
— Мы своих евреев съели, а вы не можете, что ли?
— Мы их не перевариваем!

Начальник отдела кадров задумчиво смотрит на еврея:
— Вы нам по профилю не подходите.

В отделе кадров:
— Здгавствуйте!
— До свиданья!

— Алло! Моя фамилия Рабинович. Вам нужны такие специалисты?
— Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.
— Я окончил мехмат.
— Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.
— Я также окончил физфак.
— Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.
— Я знаю туркменский язык.
— И долго ты еще будешь надо мной издеваться, жидовская морда?!

— Рабинович, где вы работаете?
— На железной дороге.
— И много там наших?
— Двое осталось: я и шлагбаум.

— Будет ли при коммунизме пятый пункт в паспорте?
— Нет, будет шестой: «Был ли евреем при социализме с развитым лицом?

Военный коммунизм. Обмен телеграммами между Сарой и ее мужем, находящимся в Красной Армии:
«Должна сажать картошку. Некому перекопать огород».
«Не перекапывай. В огороде зарыт пулемет».
«Приходили чекисты. Перекопали весь огород».
«Сажай картошку».

Во время челюскинской эпопеи разрешалось посылать лишь телеграммы, связанные со спасением челюскинцев. Телеграмма Рабиновича:
«Нашли Леваневского или не нашли, высылай всю партию муки».

— Рабинович, зачем вы купили тысячу комплектов портретов членов политбюро?
— Открою в Израиле стрелковый тир!

— Будут ли евреи при коммунизме?
— Нет, они сумеют выкрутиться.

— Рабинович, вы хотите в Израиль. Вам что, мало платят?
— Нет, платят хорошо.
— Не устраивает работа?
— Вполне устраивает.
— Плохо с жильем?
— Нет, квартира хорошая.
— Так чего ж ты, жидовская морда, еще хочешь?

В Политбюро рассматривается проект переселения всех советских евреев в Мордовию с переименованием ее в Жидомордовскую АССР.

Рабиновича запустили в космос. Он радирует: ‘Находясь на расстоянии 10000 километров от советской родины, чувствую себя хорошо, как никогда.’

В Тель-Авиве собираются поставить памятник Юрию Гагарину, т.к. это он первый сказал ‘Поехали!’

Во время шестидневной войны:
— Хаим, ты слышал? Наши вчера передавали, что они взяли много наших танков!

Сын спрашивает Рабиновича:
— Папа, что такое пролетарский интернационализм?
— Точно не знаю, но ехать надо.

Лозунг в аэропорту Шереметьево: «Отечество славлю, которое есть, но трижды, которое будет! (Владимир Маяковский)».

Советские евреи делятся на уезжающих, желающих уехать и думающих, что они не желают.

В отместку за то, что раньше жиды продавали Россию, теперь Россия продает жидов.

Петька встречает Чапаева в Иерусалиме:
— Ба! Василий Иванович! И ты здесь!
— А что, Петька, мы академий не кончали, мы без выкупа! А вот Фурманов до сих пор мучается там!

В роддоме всеобщее возмущение: к еврейским роженицам врачи и персонал относятся явно лучше. Главврач обращается к скандалящим женщинам:
— Товарищи мамаши, будьте сознательными гражданками! У них продукция на экспорт!

Вывеска на городском ОВИРе: ‘Жидсбыттрест’.

Черновицкий ОВИР выиграл соцсоревнование с горисполкомом по числу сданных квартир.

— Что такое «Советиш геймланд»?
— Это московский журнал, национальный по форме и антисемитский по содержанию.

Советские евреи делятся на четыре категории:
Уездные евреи (которые уезжают).
Потомственные евреи (которые уедут потом).
России верные жиды (которые остаются).
Дважды евреи Советского Союза (которые уезжают и возвращаются назад).

Советские евреи делятся на храбрых и отчаянных. Первые уезжают, вторые остаются.

— Что это ваш НИИ перестал справляться? Ряды пожидели?
— Нет, жиды поредели!

Источник

Лучшие еврейские анекдоты. Разное — ассорти. Часть 4

Сима выходит утром на улицу и кричит в окно Саре:
— Сарочка!
Сара — в ответ:
— Шо?
— Ой, Сарочка, ты шо, приболела?
— С чего ты взяла, Сима?
— Так от тебя сегодня утром док­тор выходил!
— Не, таки если от тебя утром ге­нерал выходит, так шо, война?

— Изя, а ты знаешь, что жена Хаима родила шестерых детей и всех Мойшами назвала?
— Как же она их различает?
— По отчествам.

— Тетя Сара, тетя Сара, ваш Мойша кушает дерьмо на улице!
Сара кричит с балкона:
— Мойша, не ешь много, мы ско­ро будем обедать.

Если человек отвечает вопросом на вопрос, то он — либо еврей, либо студент на экзамене.

— Почему Моисей 40 лет водил евреев по пустыне?
— Один из них потерял шекель.

— Почему вы, евреи, всегда от­вечаете вопросом на вопрос?
— Разве?

В еврейской лавке:
— Изя, у тебя совесть есть?
— А сколько вам надо?

В магазине старая еврейка говорит продавцу:
— Деточка, дай мне, пожалуйста, десять граммов сыра.
— Вы что, издеваетесь?
— Боже упаси! Если бы я издевалась, я бы тебя еще попросила нарезать.

— В магазине:
— Дайте мне пару банок сардин.
— Вам какие: испанские, португальские или марок­канские?
— Какая разница! Мне же с ними не разговари­вать!

В еврейском ресторане:
— Официант, у курицы, которую вы мне принес­ли, одна нога короче другой!
— Ну и что? Вы же заказывали курицу, чтоб ее есть, а не чтобы с ней танцевать.

Женщина пришла к раввину.
— Ребе, я хочу с вами посоветоваться. Дело в том, что пять лет тому назад мой муж вышел за фасолью и до сих пор не вернулся. Что мне делать?
— Лично я посоветовал бы вам открыть банку с зеленым горошком.

— Хаим, что бы ты делал, если бы у тебя был мил­лион?
— Ничего.
— Как ничего?
— А зачем мне что-то делать, если у меня есть миллион?

— Мой муж — невозможный человек. Он живет одним днем.
— И мой тоже. Ночью ни на что не годится.

В магазин приходит маленький Мойша.
— Мне три литра меда, — протягивает он банку продавщице.
Та наливает полную банку.
— А папа завтра придет и заплатит.
— Ну нет, — забирает у него банку продавщица и выливает обратно мед.
Мойша выходит на улицу и заглядывает в банку:
— Папа был прав, тут хватит на два бутерброда.

Рабиновичу дали профсоюзную путевку в ад. Там вино, женщины, оргии… Вернулся, сразу попросил­ся в ад на ПМЖ. Его отпустили. Прибыл в ад, его сразу на сковороду. Он кричит, возмущается, а ему говорят:
— Не надо путать туризм с эмиграцией.

— Ох уж эти евреи! Для себя выдумали сионизм, а для других — марксизм.

— Знаете что, Рабинович, уезжали бы вы в свой Израиль!
— Я-то уеду, а вот вам придется угонять самолет.

В классе у Сережи Иванова половина детей уеха­ла на ПМЖ в самые разные страны. Сережа прихо­дит домой и спрашивает отца:
— Папа, а мы евреи?
— Нет.
— А скоро будем?

Угощенье по-одесски:
— Вам чай без какого варенья?

Начало следующего века. Евреи из Америки, наши бывшие соотечественники, приехали туристами в Одессу. Идут по улице, один говорит:
— Ни одного еврея. Все уехали.
— Нет, вот эта женщина, по-моему… Простите, вы случайно не еврейка?
— Я — еврейка. Я— идиотка!

Рабинович проходит таможню.
— Багаж есть?
— Нет.
— Валюта есть?
— Нет.
В кармане у него нашли драгоценности.
— А это что?
— Это корм для птичек. Вот взял, не знаю — бу­дут клевать или нет.

Абрамович вызывает междугородную.
— Алло! Соедините меня с Бобруйском.
— Только после часа ночи.
— Ас Нью-Йорком можно?
— Можно. Соединяю.
— Алло? Это Нью-Йорк? Соедините меня, пожа­луйста, с Бобруйском.
— О’кей. Соединяю.

— Ты помнишь дядю Гришу из Кишинева?
— Конечно, помню.
— Так представляешь, вчера ночью я во сне раз­говаривал с ним по телефону, хотя он уже два года, как умер.
— Бывает…
— Но самое интересное, что сегодня принесли счет за переговоры с Кишиневом.

— Алло! Куда я попала?
— А куда вы целились?

В Тель-Авиве собирают деньги на памятник Юрию Гагарину: это он первый сказал: «Поехали!»

Голодный еврей слушает радио.
— В эфире радиостанция «Голос Америки». В Мос­кве восемь часов утра, в Америке — полночь…
— Боже мой! Позже нас просыпаются, а как сыт­но живут!

— Рабинович, что бы вы сделали, если бы вдруг открыли границы?
— Залез бы на дерево.
— Почему?
— Затопчут.

Звонок в квартиру.
— Мендель, у вас идет горячая вода? Мендель открывает кран и пробует воду рукой:
— Да, идет, только она холодная.

Ночь. Рабинович заканчивает телефонный разго­вор с женой.
— Сара, целую! Спи с Богом.
— Не слышу, Зяма!
— Я говорю: иди, спи с Богом.
— С кем спи? Я не слышу!
— Говорю по буквам: Борис, Олег, Гоша, Олег, Мойша.
— Зямочка, я все поняла, но почему с Олегом два раза? Он что, твой начальник?

— Простите, это общество «Память»?
— Да, что нужно?
— Это вы писали, что евреи продали Россию?
— Да, мы! И что ты хочешь, жидовская морда?
— Я хочу узнать, где я могу получить свою долю?

— Рабинович, вас просит жена к телефону!
— Просит. Значит, это не моя жена.

— Хаим, это ты?
— Я!
— Что делаешь?
— Кушаю.
— А что ты кушаешь?
— Это не телефонный разговор.

В результате несчастного случая умер Мендель. Нужно уведомить жену.
— Это надо сделать осторожно… как-нибудь по­степенно…— говорит один из приятелей.
— Постепенно? — задумавшись, спрашивает дру­гой. — Тогда надо послать Мотла — он заикается.

— Изя, не трогай дедушку за нос!
Через пять минут:
— Изя, я кому сказал, перестань трогать за нос дедушку, а то я закрою гроб крышкой.

— Слыхали, Друэль взяли!
— Мужа тоже?
— Да это город такой…
— Ого, уже городами берут.

Еврей проиграл процесс. Он вышел из суда, оста­новился перед крыльцом и принялся рассматривать выставленную там статую Фемиды.
— Что это за фигура? — спросил он у стоящих рядом.
— Это справедливость, — ответили ему.
— Справедливость? Ну теперь я не удивлюсь боль­ше, что ее нет внутри, если она всегда здесь торчит.

— Рабинович, как вы думаете, есть ли жизнь на Марсе?
— Тоже нет.

Мама биндюжника скончалась, и над ее открытой могилой просят сказать слово ее единственного сына. Тот взял горсть земли, бросил на гроб и, утирая сле­зы, сказал:
— Мама. Хрен вы меня больше увидите, мама!

Еврейское кладбище. Утро, солнце, весна…
— Какая чудесная погода! — говорит прохожий старичку, одиноко сидящему на скамейке. — Просто все в природе оживает!
— Тс-с, тихо, не каркайте! — отвечает старый ев­рей. — У меня тут лежат три жены.

— Как приятно вас здесь встретить! Я вас уже из­дали узнала. Когда вы подошли ближе, я засомнева­лась— мне показалось, что это не вы, а ваш брат. Но потом я подумала: нет, это он. А теперь вблизи я вижу, что это все же не вы.

— Хая Соломоновна, вы не против сегодня поужи­нать вместе?
— С удовольствием, Абрам Ильич.
— Тогда у вас ровно в семь.

Разговаривают две еврейки:
— Как мне тяжело без мужа! Уже десять лет, как он умер.
— Десять лет? Но ведь у вас четверо маленьких детей?
— Ну и что? Ведь это муж умер, а не я!

Как-то барон Ротшильд подал нищему милостыню.
— Ваш сын дает мне вдвое больше.
— Мой сын может себе это позволить. У него бо­гатый папа.

Два еврея на пляже.
— Ну и пузо, дружок, ты отрастил!
— Вот все говорят: пузо, пузо! А разве это пузо?
— А что же это?
— Это комок нервов!

На одесском рынке.
— Скажите, чем вы кормили свою курицу?
— А зачем это вам?
— Я тоже хотела бы так похудеть.

Два поляка в одной камере.
— Из-за евреев сидим!
— Так ведь их почти не осталось в Польше!
— В том-то и дело! Если бы они были, то сидели бы они, а не мы!

Два еврея встречаются на празднике у общего зна­комого.
— Позвольте представиться: Рабинович, — говорит один.
Второй задумывается:
— Рабинович, Рабинович, говорите вы, а вы не такой маленький толстячок с рыжей бородкой?

Еврей-парикмахер во время работы постоянно го­ворит с клиентом о политике. Заведующий парикма­херской замечает:
— Абрам Моисеевич, зачем вы с клиентом разго­вариваете о политике?
— Как — зачем? Я ему рассказываю наши ужасы — у него волосы встают дыбом. И мне легче стричь.

Отец говорит сыну:
— Мне кажется, что ты встречаешься с Сарой.
— Да, а ты против?
— Да нет. В твои годы я тоже с ней встречался.

На лекции о международном положении Рабино­вич спрашивает:
— Товарищ лектор, вы сказали, что в Африке люди недоедают. Я хотел спросить: нельзя ли все, что они не доедают, присылать нам?

Аптекарь Гольдберг вводит в курс дела молодого практиканта:
— А из этой бутылочки мы наливаем, когда рецепт совсем неразборчивый.

Судья:
— Цукерман, вы заявляете, что Хаймович два года назад обозвал вас бегемотом. Но почему вы обрати­лись в суд только сейчас?
— Я вчера побывал в зоопарке…

Еврей зашел в кафе и оставил у входа зонтик с запиской: «Оставил чемпион по боксу». Выходя, он вместо зонтика нашел другую записку: «Взял чемпи­он по бегу».

Циперовича ведут на расстрел. Он спрашивает:
— Какой сегодня день?
— Понедельник.
— Ничего себе неделька начинается.

Страховой агент уговаривает Гольдберга застрахо­ваться:
— Господин Гольдберг, если, к примеру, вы сло­маете руку, то получите двести рублей; сломаете ногу — триста, а если вам посчастливится сломать хребет— ну, тогда вы богач!

Хаймович давно должен Рабиновичу деньги и не отдает. А Рабинович стесняется напомнить и начина­ет издалека:
— Хаймович, как вам эта погода? Холодно?
— Да, просто мороз.
— А помните, какая была жара, когда я вам одол­жил деньги.

Еврей объясняет в ОВИРе, что две причины вы­нуждают его уехать в Израиль:
— Первая причина — мой сосед. Он говорит мне: «Погоди, жидовская морда, как только советская власть кончится, я в тот же день тебя зарежу!»
— Чего же вам бояться? Советская власть никогда не кончится!
— Вот, вот! Это и есть вторая причина.

У Стены Плача стоит еврей:
— Господи, я никогда тебя ни о чем не просил. Ни о маленьком, ни о большом. Первый раз в жизни прошу и последний. Я смерти у тебя прошу. Не для себя прошу.

В самолете над океаном стюардесса раздает спасательные жилеты со свистком для отпугивания акул. Старый еврей не хочет брать свисток:
— С моим еврейским счастьем или свисток окажется сломанным, или акула глухой.

Лучше иметь дальних родственников на Ближнем Востоке, чем ближних — на Дальнем.

Антисемит стоит около гостиницы «Пекин». Из нее выходит группа китайцев.
— У-у-у, жиды прищурились!

В купе поезда оказались вместе еврей и генерал со своей собакой.
— Мойше! — кричит генерал своей собаке. — Слу­жи! Мойше, лечь! Мойше, встать!
Собака точно выполняет все команды.
— Ну что? — говорит генерал еврею. — Как вам у меня умный Мойше?
— Потрясающий! Я вам честно скажу, если бы ваша собака не была евреем, она могла бы стать генералом.

В отделе кадров:
— Фамилия, имя, отчество?
— Рабинович Исаак Соломонович.
— Национальность?
— Русский.
— Русский? Исаак— русский?
— А разве Исаакиевский собор — синагога?

Начальник отдела кадров задумчиво смотрит на Рабиновича:
— Вы нам по профилю не подходите.

— Рабинович, что случилось? Куда вы бежите?
— Там евреев бьют!
— Так вы же по паспорту не еврей!
— Да, но бьют не по паспорту, а по морде!

В период социализма:
— Будет ли в анкетах при коммунизме пятая гра­фа?
— Нет, будет шестая: «Были ли вы евреем при со­циализме?»

Два еврея сидят в парке на скамейке. Неожидан­но пролетавшая птичка капнула одному из них на голову. Он собрал все это рукой и показывает при­ятелю:
— Моня, ты видишь, что они делают? А для рус­ских они поют.

По улице идет маленький щуплый еврей. Вдруг из подворотни выскакивает здоровенный мужик и бьет его по голове.
— За что?
— За то, что вы нашего Христа распяли.
— Так это если и было, то две тысячи лет назад!
— Ну и что? А я только вчера узнал.

В пять утра в очереди за хлебом, слегка картавя, беседуют два одессита с интеллигентными лицами.
— Говорят, что коммунизм уже на горизонте.
— А что такое горизонт?
— Это воображаемая линия, в которой небо схо­дится с землей и которая удаляется от нас, когда мы пытаемся к ней приблизиться.

— Товарищ Рабинович, мы вынуждены вас уволить.
— Но я же по паспорту русский!
— Вот именно поэтому — мы уже уволили десять евреев, надо же когда-нибудь уволить и русского!

— Сыночек, не ходи ты в этот университет — там одни евреи.
— Как же, мама. А Ломоносов?
— Молодой ты еще, не знаешь многого… Это те­перь он Ломоносов, а раньше был Ораниенбаум!

Русская бабка проходит мимо еврейского кладби­ща. Смотрит через ограду на заботливо ухоженные могилы и с завистью говорит:
— Эх, живут же евреи!

В отделе кадров:
— Ваша фамилия?
— Рабинович.
— Нет, не возьмем.
— Да я же русский!
— Тем более. С такой фамилией мы лучше еврея возьмем.

В консерватории антисемит слушает выступление пианиста. Наклоняется к соседу:
— А из чего сделаны эти клавиши?
— Из слоновой кости.
— У-у, жиды! Слона замучили!

В маленьком городке приезжий еврей стоит у мо­гильной плиты с надписью: «Неизвестному еврейско­му солдату».
Приезжий спрашивает у сторожа:
— Скажите, никак нельзя узнать, кто здесь лежит?
— Почему нельзя? Все знают, что здесь лежит Хаим Рабинович.
— Тогда почему «неизвестному солдату»?
— Потому что неизвестно, был ли Хаим Рабино­вич солдатом.

Еврей в кругу семьи рассказывает, как он герой­ски воевал:
— Спрыгиваю я в окоп, смотрю — немец! Я вы­хватываю шашку, бац его по руке и бегу дальше.
— Постой, почему по руке, а не по голове?
— Зачем я его буду бить по голове, если он уже был без головы?

Отец пишет письмо сыну, который служит в Одес­се пограничником: «Сынок, не ходи к проституткам, а то заразишься какой-нибудь болезнью. Ты потом заразишь свою жену. Она — меня, я — твою мать. Ну, а мать, сам знаешь, все село!»

Пьяный кричит:
— Бей евреев и велосипедистов!
Другой пьяный:
— А велосипедистов за что?

К директору цирка приходит человек, ставит на стол чемоданчик, оттуда выбегают мышки во фраках, достают из крохотных чехольчиков инструментики и играют Вторую симфонию Чайковского. Директор:
— Невероятно! Потрясающе!
— Что, берете?
— Нет, не могу— первая скрипка у вас, по-моему, еврей.

Вторая мировая война. К немцам в плен попали трое: француз, русский и еврей. Немецкий офицер говорит:
— Мы вас будем расстрелять! Но как благородный нация выполним ваше последнее желание.
Француз попросил молодую женщину, русский — бутылку водки, а еврей— немножко клубники.
— Ты что? Где мы тебе найдем клубнику?
— Ничего страшного, я могу подождать до лета…

Одесса. Революция. Стук в дверь квартиры. Старая еврейка открывает: на пороге два красноармейца:
— Гражданка, мы у вас на окне поставим пулемет.
— Ставьте хоть пушку, но что скажут люди? У меня взрослая дочь, а из окна стреляют совершенно незна­комые мужчины!

На корабль назначен новый капитан. Он обраща­ется к команде:
— Матросы! Я хочу, чтобы каждый понял, что это корабль не мой и не ваш. Это наш корабль!
Из задних рядов раздается голос Рабиновича:
— Тогда давайте его продадим.

Штирлиц зашел в синагогу, где шло богослужение. «Майн гот, и здесь одни евреи!» — подумал Штирлиц.

Моня стоит перед призывной комиссией и заявля­ет, что хочет служить в Военно-морском флоте. Пред­седатель комиссии спрашивает:
— А плавать вы умеете?
— Плавать? А разве у вас нет кораблей?

— Хаим, почему тебя не взяли в армию?
— Из-за зрения. Вот ты, например, видишь гвоз­дик? Вон там!
— Где?
— Ну вон там!
— А-а, вижу!
— А я нет.

Начальник летной школы беседует с инструктором.
— Как думаешь, сколько потребуется, чтобы на­учить Гуревича летать?
— Точно не знаю, примерно семь-восемь.
— Месяцев?
— Нет, самолетов.

Гуревича послали на разведку в село. Долго его нет, наконец, он возвращается.
— Ну что? — спрашивает полковник.
— Значит, так, товарищ полковник! Артиллерия пройдет, танки прорвутся, а вот пехота вряд ли…
— Почему?
— Ой, товарищ полковник, там на мосту такая злая собака!

Во время боя.
— Товарищ командир, скажите, кровь какого цве­та?
— А зачем тебе, Рабинович?
— Если коричневого — я ранен.

— Можно бедному еврею воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно, если вас не смутит, что у него араб­ские цифры.

Объявление: «В интеллигентную русскую семью требуется еврейский зять на выезд».

Во время войны Израиля с Палестиной один граж­данин в Москве избил двух евреев. Его доставили в отделение милиции и спрашивают:
— За что вы евреев избили?
— Утром просыпаюсь, слышу по радио: «Израиль наступает на Палестину…» Завтракаю, выхожу из Дома, слышу: «Израильтяне дошли до Суэцкого кана­ла…» Спускаюсь в метро, а они уже здесь!

Двум евреям сказали, что если они залезут на вы­сокую стену, то станут русскими. Один еврей подса­дил другого, тот залез на нее. Оставшийся внизу ев­рей тянет руку, чтобы он ему помог.
— Пошел прочь, жидовская морда!

— Вы знаете, чем еврей отличается от англичани­на?
— Англичанин уходит, не прощаясь, а еврей про­щается, но не уходит.

Рядовой Рабинович докладывает:
— Товарищ старшина, ваше приказание выполне­но!
— Так я же ничего не приказывал.
— А я ничего и не делал.

Еврей с сыном смотрят футбол по телевизору. За­бивают гол, и комментатор сообщает:
— Гол забил Гершман.
— И ты думаешь, что они этот гол засчитают? — спрашивает отец.

Недавно крестившийся купец Кон выдает дочь за сына крещеного еврея, банкира Розенблюма.
— Я всегда мечтал о таком зяте, — говорит Кон друзьям. — Симпатичный христианский юноша из хорошей еврейской семьи.

— Бабушка, а я русский или еврей?
— А что такое, внучек?
— К нам в садик игрушки привезли, так я думаю, сломать или домой унести?

Брест. Вокзал. Таможня. Из динамика доносится:
«Евреев, отъезжающих на постоянное место житель­ство в Израиль, просим зайти в комнату номер 202 для получения медалей «За освобождение Белоруссии»».

На встрече Секу Туре и Иди Амина:
— Ну, удалось вам покончить у себя с антисеми­тизмом?
— Нет еще! Говорю же своим, что евреи такие же люди — не едят, проклятые!

Пришла делегация чукчей в Верховный Совет и жалуется:
— Не хотим называться чукчами, анекдоты про нас надоели.
— Ладно, учтем.
На следующий день вышло постановление: «Отны­не вместо «чукча» следует говорить «еврей-оленевод».

Два еврея, местный и приезжий, в Москве у памят­ника одноглазому генералу.
— Этот памятник Моше Даяну? — спрашивает при­езжий.
— Нет. Моше Кутузову, — отвечает москвич. — У того нет левого глаза, а у этого — правого.

— Вань, а Вань, смотри: еврей идет! Давай ему морду набьем!
— Да больно он здоровый — еще нам набьет!
— А нам-то за что?

— Ты знаешь, Хаим, мой начальник так ко мне хорошо относится…
— А ты почем знаешь?
— Каждый раз, встречая меня, он говорит: «Ехал бы ты, Абрам, в Израиль!»

В Иерусалиме открывается новый ресторан под названием «Тоска по Родине». Посетителей там обслу­живают в русских национальных костюмах и долго не подходят к столику. А когда подходят, то говорят:
— Чего тебе здесь надо, жидовская морда?

— Что такое экспрессионизм?
— Это поезд, набитый сионистами.

Моисей сказал — все от Бога.
Соломон — все от головы.
Христос — все от сердца.
Маркс — все от живота.
Фрейд — все от секса.
Эйнштейн сказал, что все относительно.
Сколько евреев — столько и мнений!

— В случае чего, как же мы будем воевать с Кита­ем? Их уже за миллиард перевалило!
— Справимся не числом, а умением, как евреи с арабами.
— А евреев-то у нас хватит?

Уникальный случай: еврейка, выходя замуж за мон­гола, спрашивает у подруги:
— И что из этого получится?
— Великолепный Чингиз-Хаим.

В коммунальной квартире звонит телефон.
— Позовите, пожалуйста, Мойше.
— Здесь таких нет, — говорит соседка и вешает трубку.
Снова звонок:
— Позовите, пожалуйста, Мишу.
— Мойше! Тебя к телефону!

В школе:
— Файнштейн, Буберман и Иванов-по-матери! Завтра на занятия не приходите — будет арабская делегация.

Африканский диктатор Иди Амин говорит Бреж­неву:
— Мы своих евреев съели, а вы что, не можете?
— А мы их не перевариваем!

Еврей приходит на корабль, его знакомят с экипа­жем:
— Это боцман, мичман, лоцман.
— Ба, да тут все свои! Я — Кацман.

Абраша сидит в кресле у стоматолога.
— Так, любезнейший, откройте рот! Шире, шире, еше шире!
— Доктор, я не понимаю: вы хотите посмотреть или туда войти?

— Доктор, это правда, что женщины живут доль­ше мужчин?
— Во всяком случае вдовы — да.

Как-то Рабинович купил попугая. Принес домой и снял платок с клетки. Попугай как закричит:
— Покончим с евреями!
— Это же надо, с таким носом и тоже кричит…

В Израиле Штирлиц увидел двух пьяных евреев, которые матерились по-русски.
— Вот до чего доводит ностальгия, — вздыхает Штирлиц.

Антисемит приехал в Одессу. На пляже подошел к воде и осторожно окунает ногу. Потом как вскрик­нет от холода:
— У-у-у! Жиды проклятые!

Разговор двух начальников:
— А вы евреев на работу берете?
— Теперь берем.
— А где же вы их берете?

Старый богатый еврей Айзерман женился на мо­лоденькой. Приходит к врачу и просит:
— Доктор, сделайте так, чтобы мое супружество не было только формальным. Денег я не пожалею.
Врач осмотрел его и говорит:
— К сожалению, вам уже ничто не поможет.
— А пчелиное молочко? Говорят, оно очень по­могает.
— Господин Айзерман! Я могу вам прописать пче­линое молочко. Если вы будете принимать его регу­лярно по три раза в день, то месяца через три, воз­можно, вы даже начнете жужжать. Но чтоб вы смогли жалить — это извините.

— Доктор, у меня что-то страшное со здоровьем: куда ни ткну пальцем, всюду боль.
— Успокойтесь, у вас сломан палец.

Шмуль после обследования у профессора кладет на стол три рубля.
— У меня обследование стоит десять рублей, — говорит профессор.
— Ах, извините, пожалуйста, мне сказали — пять.

Пожилой еврей в аптеке.
— Дайте мне, пожалуйста, два презерватива от головной боли.
— Простите, но от головной боли совершенно другие средства.
— Дайте то, что вас просят.
— Пожалуйста, но я уже двадцать лет работаю в аптеке и знаю, что от головной боли.
— Я тоже знаю. У меня дочь двадцати лет. Когда она идет гулять, я кладу ей в сумочку два презерва­тива, и у меня не болит голова.

Два приятеля идут по пляжу и видят объявление:
«За спасение утопающего — 50 руб.».
— Слушай, Хаим, — предлагает один, — давай ты будешь тонуть, а я тебя спасу, а полтинник — попо­лам.
Хаим бросился в воду, барахтается, кричит:
— Тону! Спасите! Помогите!
— Ты не ори, — говорит приятель, — ты тони, ниже написано, что за отыскание утопленника — сто рублей.

Еврей-эмигрант в Америке ложится на операцию по поводу аппендицита. Врач говорит ему:
— Учтите, у нас активный послеоперационный период: сразу после операции вы своими ногами пойдете в палату, на следующий день два-три раза обойдете вокруг больницы, а на третий день пешком отправитесь домой.
— Доктор, а во время операции я смогу немного полежать?

— Моня, идем покурим.
— Мне врач запретил.
— Мне тоже запретил, но я дал ему двести руб­лей, и он сказал: «Кури на здоровье».

Доктор, мне уже семьдесят лет, а я все еще бе­гаю за девочками.
— Но это же прекрасно!
— Да, но я не помню зачем.

К психиатру входит старый еврей.
— На что жалуетесь?
— Доктор, мне кажется, что я сошел с ума.
— А в чем это выражается?
— Я сам себе пишу письма.
— И когда вы отправили последнее?
— Сегодня утром.
— И что же вы там написали?
— Откуда я знаю? Я же его еще не получил.

Приходит старый еврей в поликлинику и спраши­вает в регистратуре:
— Простите, к кому мне обратиться? Рубль все время падает и падает. Я уже с ума просто схожу!
Ему отвечают:
— Ну, если сходите с ума, то к психиатру, а если все время падает — к сексологу.

— Скажите, ребе, откуда взялся обычай, запреща­ющий правоверному еврею ходить с непокрытой го­ловой?
Раввин отвечает:
— В Торе сказано: «И сошел Моисей к народу…»
— Но где же тут о головном уборе?
— Как где? Чтобы Моисей вышел к народу без ермолки?!

Доктор спрашивает одессита:
— Что вас беспокоит?
— Деньги и женщины. Их у меня нет, а здоровье, как у быка.

— Фима, как дела?
— Отлично! Заработал на замше двести процен­тов, купил дом в Крыму, жена с детьми сейчас во Франции отдыхает, я сам только что из Турции вер­нулся. Кстати, нельзя у тебя перехватить пару тысяч, а то я слегка поиздержался?
— Знаешь что, поцелуй меня в плечо!
— Почему в плечо?
— Но ты ведь издалека начал!

— Доктор, помогите! Сделайте так, чтобы у меня были дети. Понимаете, у моего дедушки не было де¬тей, у моего папы не было детей…
— Как это не было? А вы откуда?
— Я — из Кишинева!

Еврей-челнок заходит в самолет, летящий в Турцию, с огромной дорожной сумкой. С помощью стюардес­сы еле-еле запихивает эту сумку на верхнюю полку.
— У вас всегда такой тяжелый багаж? — вздыхает она.
— Больше так не будет! — отвечает еврей. — В следующий раз я полечу в сумке, а мой компаньон пусть покупает билет.

В Англии долго не могли решить, какой компании поручить строить туннель под Ла-Маншем. В разгар дискуссии заходит еврей с лопатой:
— Я пришел насчет туннеля.
— А вы представитель какой компании?
— Я буду копать в компании с братом. Он будет рыть из Франции, а я ему навстречу из Англии. И под Ла-Маншем мы с ним встретимся.
— А если вы не встретитесь?
— Тогда у вас будет два туннеля.

Портной, поправив брюки на клиенте, отходит, смотрит и говорит:
— Можете мне поверить: эти брюки сидят на вас потрясающе!
— Я не спорю, но они мне немного жмут под мыш­ками.

Рабинович дает детям частные уроки музыки, и все знают, что у него дети ведут себя удивительно послуш­но и тихо. Коллега спрашивает:
— Как вам это удается?
— На первом же уроке я говорю ученику: «Пре­дупреждаю, если не будешь слушаться, я скажу тво­им родителям, что у тебя талант».

— Гуревич, вы знаете, я изобрел новый способ разбогатеть.
— Знаю. Но вы у меня уже занимали.

У двух евреев, которые когда-то вместе учились в школе, во время перестройки дороги разошлись. Один стал коммерсантом, а другой— рэкетиром. Встрети­лись они посидеть в кафе и обсудить проблемы.
— Изя, ты мой старый приятель, скажи прямо: сколь­ко я тебе должен платить за охрану моего ларька?
— Сема, думаю, что девятьсот рублей тебя не ра­зорят?
— Конечно, нет! Честно говоря, я мог бы платить и тысячу.
— Нет, Сема, я не кровосос. Сказано девятьсот — значит девятьсот. С каждой тысячи.

В связи с экономическими трудностями на Украи­не одна соседка предлагает другой:
— Циля Моисеевна, если вы согласитесь, чтобы я пожарила яичницу на вашем масле, то я бы разреши­ла вам сварить ваше мясо в моем борще.

— Гуревич, значит, вы хотите у меня занять сто ты­сяч долларов. А где гарантия, что вы мне их вернете?
— Я вам даю слово честного человека.
— Хорошо, я вас жду сегодня вечером вместе с этим человеком.

В магазине у еврея-продавца покупательница спра­шивает:
— Послушайте, вы говорите, что это чистый хло­пок, а на бирке написано: «Синтетика».
— Мадам, это же мы моль обманываем!

В кабинет руководителя крупного предприятия заходит старый еврей:
— Скажите, вам нужен бухгалтер с морским укло­ном?
— Это как?
— Половину вам, половину мне, и концы в воду!

Сосед-корчмарь жалуется Менделю:
— И водку продаю, и вино. А когда посетитель напьется, то и пару рюмок припишу. Не пойму, почему так мало зарабатываю?
— А это потому, что в те рюмки, которые ты при­писываешь, ты не доливаешь воды.

Маневич помог вытащить машину из ямы.
— С вас две тысячи за работу, — говорит он.
— Так много? — удивляется водитель. — За что?
— Тысячу — за то, что вытащил из ямы, а тысячу за то, что эту яму выкопал.

Рабинович с женой пришел к дантисту.
— Послушайте, доктор, я хочу выдернуть зуб, но у меня очень мало времени: я опаздываю в синагогу, так что не надо новокаина, дергайте побыстрее.
— Восхищен вашей храбростью,— говорит врач, — какой зуб будем рвать?
— Сара, золотко, открой рот, покажи доктору свой зуб.

В Америке первый приз на конкурсе коммивояже­ров получил один еврей, который продавал холодиль­ники эскимосам.
— Как это вам удается? — спросили его.
— Очень просто! На Аляске температура минус сорок градусов, а в холодильнике около нуля. Они там греются — вот и вся хохма!

Умер один еврей-миллионер и завещал все свои деньги похоронить вместе с ним. Стали деньги класть в гроб, а они не помешаются. Их запихивают, а они вываливаются. Спрашивают ребе:
— Что делать?
Ребе говорит:
— Не мучайтесь, выпишите ему чек.

Стук в дверь. Молчание. Опять стук в дверь.
— Откройте!
Опять молчание. Опять стук.
— Откройте!
Наконец робкий голос из-за двери:
— Кто там?
— ОБХСС!
— Ух, а мы думали — родственники!

Рабинович:
— Помогите, разорился, нищенствую… Нужда сту­чится в дверь.
Друзья:
— Можем помочь хорошим советом! Не открывай ей! Пускай себе стучится.

Встречаются два еврея:
— Ты куда идешь?
— Топиться.
— С ума сошел? В новом костюме?!

— Дайте мне десяток яиц от черной курицы. Продавец удивился и ответил:
— Если вы их узнаете, то выбирайте. Рабинович выбрал — самые крупные.

— Слушайте, Изя, верните мне сто пятьдесят руб­лей!
— У меня их еще нет.
— Вы же просили их только до завтра!
— Почему же вы до завтра не пришли? Теперь уже сегодня. За такой срок я не рассчитываюсь.

У Сары спросили:
— Сара, вы, говорят, обладаете несравненным да­ром обольщать мужчину?
Она показывает фигу:
— Даром?! Во.

Хаим пишет письмо Абраму:
«Здравствуй, дорогой Абрам. Решил написать тебе письмо. Хотел также положить сто рублей, но уже запечатал конверт. Извини. »

Еврей едет в такси по горной дороге. Вдруг ма­шина срывается и летит в пропасть.
— Черт побери! — кричит еврей шоферу. — Вы­ключи счетчик.

— Хаим, спишь?
— Нет.
— Дай рубль.
— Сплю, сплю.

На дороге Бобруйск—Минск работники ГАИ ос­танавливают «Запорожец».
— Ваши документы.
— Пожалуйста.
— Гражданин Цукерман, вы превысили скорость, и я вынужден сделать вам прокол в талоне предуп­реждения.
— Скажите, а Героям Советского Союза тоже дыр­ки в талонах прокалывают?
— Нет, что вы! Извините, счастливого пути!
Когда «Запорожец» набрал скорость, сидящий ря­дом с водителем Лева спрашивает:
— Сема, с каких это пор ты стал Героем Совет­ского Союза?
— А что, и спросить уже нельзя?

Еврей решил жениться на дочери чукчи. Родители его расстроились, но делать нечего — поехали неве­сту смотреть. Зашли в чум, увидели большую родню. Сара, мать жениха, тычет в бок его отца, Абрама:
— Ой, какие страшные…
Тут встает дядя невесты и говорит:
— Я в приданое племяннице даю стадо оленей.
Отец невесты:
— Я даю звероферму.
Дед:
— Я даю золотой прииск.
Тут Сара снова тычет Абрама в бок:
— Абрам, смотри, а ведь она на японочку похожа!

Почему вы продаете свою дачу вдвое дороже, чем Рабинович напротив? Ведь у него и дача краси­вая, и сад.
Живя на моей даче, вы можете смотреть на та­кой прекрасный вид. А что вы увидите с дачи Раби­новича?

Мендель одолжил у соседа два огурца. Через не­делю он благодарит соседа и возвращает ему один огурец.
Сосед удивился.
— Ты же брал два огурца!
Мендель не растерялся:
— Ой, извини меня, я обсчитался.

— Тетя Сара, ты скоро уйдешь?
— А что, детка?
— А папа сказал, что пока ты не уйдешь, мы не сядем кушать.

Еврейский придворный шут, много лет забавляв­ший короля анекдотами и веселыми побасенками, однажды провинился. Владыка приговорил его к смертной казни, сказав:
— Учитывая твою верную службу, разрешаю тебе избрать вид смерти.
— Ваше величество, если вы разрешили мне сде­лать выбор, то позвольте мне умереть от старости.

Известному богачу Хаиму исполнилось восемьде­сят лет, и он прекрасно себя чувствует.
— Чем объяснить твое отличное здоровье? — спра­шивает один из приятелей.
— Ну, — отвечает богач, — прежде всего большим терпением моих наследников.

Приятель спрашивает Абрама:
— Абрам, это правда, что ты женился весьма ро­мантичным способом — украл Сару?
— Правда.
— Ну и как, ее родители вас не достают за это?
Абрам делает удивленное лицо:
— Чтоб евреи — да чего не достали! Теперь они живут у нас.

— Рабинович, вам помогло то лекарство, которое я вам выписал в прошлом году?
— Очень сильно. Его по ошибке выпил мой брат, и я остался единственным наследником.

Симпатичный молодой еврей говорит своей знако­мой:
— Норочка! Что же ты делаешь? Ты же отдаешь ему все деньги, которые тебе оставили родители. А он их пропивает! Он же потом тебя бросит. Ты же отдаешь деньги неизвестно кому. Ну тогда отдай их мне — я хоть с тобой вместе учился…

Абрам встречает Мойшу:
— Послушай, ты мог бы дать другу взаймы тысячу рублей?
— Мог бы. Но у меня нет друзей.

За тяжкое уголовное преступление еврею вынес­ли смертный приговор.
— По закону мы должны выполнить твою послед­нюю просьбу, — говорят ему.
— Предоставьте мне возможность посмотреть по­следнюю серию «Санта-Барбары».

Старый еврей купил лотерейный билет. Вечером вся семья собралась за столом и начинает мечтать:
— Вот выиграем легковой автомобиль! В воскре­сенье поедем за город… Кругом птички поют, цветы растут…
— Возьмем с собой бабушку и дедушку, и Моню возьмем…
— Как Моню?! Он же не отдал три рубля за мясо!
— Моня, ну-ка выйди из машины!

— Ну, как тебя принял Гильдман?
— Ты считаешь, это прием, когда на столе только пепельница?

Банкир Кон показывает знакомому свой только что отстроенный особняк:
— Вот тут салон… тут спальня… тут кабинет… А в этой большой столовой на первом этаже могут одно­временно сесть за стол — не приведи Господь! — 50 человек.

Постовой милиционер останавливает Рабиновича, перебежавшего улицу в неположенном месте:
— У вас есть при себе три рубля?
— Вообще-то есть, — отвечает тот. — А когда вы мне их вернете?

Сержант увидел, что солдат толкает тачку, пере­вернув ее вверх дном.
— Вы что, с ума сошли, рядовой Ламперт? — ряв­кнул он. — Вы толкаете тачку вверх дном!
— Видите ли, сержант, — ответил рядовой, — ког­да я везу ее нормально, они накладывают в нее кир­пичи.

Хелмского раввина Гриншпуна считали знатоком женской души. Однажды к нему обратилась бедная еврейка:
— Ребе, у меня шестеро детей, и боюсь, чтоб не появился седьмой ребенок. Что делать?
— Есть мацу.
— До или после?
— Вместо.

Еврей сокрушается: «Всю войну был я в самых го­рячих точках— то в Ташкенте, то в Ашхабаде. Вер­нулся оттуда, думал пожить спокойно, поработать, так нет же. Все теплые места русские позанимали: они и в кочегарках, и возле мартенов…»

1919 год. Рабинович мобилизован в Красную Ар­мию. Приходит телеграмма от жены: «Надо сажать картошку, некому вскопать огород».
Рабинович— жене: «Не перекапывай, в огороде зарыт пулемет».
Жена — Рабиновичу: «Приходили из ЧК, переко­пали весь огород».
Рабинович— жене: «Сажай картошку».

В Сандуновских банях:
— Рюрик Соломонович, одно из двух: или сними­те крестик, или наденьте трусики!

— Алло, Рабиновича можно к телефону?
— Рабиновича нет дома, а что ему передать?
— Передайте ему три рубля.

С Рабиновичем беседуют в ОБХСС:
— У вас есть дача!
— Так разве это плохо?

— У вас есть машина!
— Так разве это плохо?
— У вашей жены норковая шуба!
— Так разве это плохо?
— Но ваша зарплата — всего сто пятьдесят рублей!
— Так разве это хорошо?

— Сарочка, я так тебя люблю!
— Почему же ты раньше не говорил об этом?
— Откуда же я мог знать, что ты выиграешь «Вол­гу»?

Во время войны под Киевом фашисты окружили часть, состоящую, кроме политрука, из одних нацме­нов.
— Русс, сдавайся! — кричат немцы.
— Товарищ комиссар, это вас, — говорит еврей замполиту.

Период нэпа. Рабиновича пригласили в ЧК:
— Мы строим социализм, но у нас денежные за­труднения, и мы рассчитываем на вас, товарищ Раби­нович. Наверняка у вас припрятано золото, сдайте его.
— Я должен спросить жену.
Назавтра его снова пригласили:
— Что сказала ваша жена, товарищ Рабинович?
— Она сказала: «Пусть не строят. У меня тоже нет денег, так я ведь и не строю!»

Горбачев — Рыжкову:
— Сколько у нас евреев?
— Миллиона два будет.
— А если разрешим выезд, сколько из них уедет?
— Миллионов пятнадцать-двадцать.

Объявление: «Меняю национальность на две судимости, можно с большими сроками».

Миллионер Гольдберг говорит своему врачу:
— Я решил не платить вам гонорара. Вместо этого я вписал вас в свое завещание. Вы довольны?
— Конечно. Только, будьте добры, верните рецепт, я должен внести небольшие исправления.

Однажды Ротшильд поинтересовался у знакомого раввина:
— Когда, по-вашему, наступит день Страшного суда?
— Когда вы умрете и наследники будут делить ваше имущество, — ответил тот.

К миллионеру является незнакомый молодой человек:
— Господин Рабинович, мы можем заработать с вами сразу по 300 тысяч.
— Интересно. И что же это за дело?
— Вы, я знаю, даете за своей дочерью 600 тысяч приданого.
— Ну?
— Так вот: я беру ее за полцены.

Однажды один еврей из провинциального местеч­ка приехал погостить к родственникам в столицу. Побывал в местной синагоге, посетил музей, не за­был и театр.
После спектакля его спрашивают:
— Ну что, Абрам, понравилось тебе в нашем те­атре?
— Очень. Особенно в конце, когда раздавали паль­то, я взял себе три.

Рабинович прогуливается по парку с ребенком. К нему подходит Абрамович:
— Какой у вас очаровательный сын! Глаза, нос, рот, волосы — все ваше! Ну просто красавец, а не мальчик. Между прочим, одолжите мне червонец до первого числа.
— Не одолжу, — отвечает Рабинович. — Это ре­бенок моей жены от ее первого брака.

Рабинович долгое время жил в Польше и отлично выучил польский язык. Когда Западная Белоруссия и часть Польши в 1939 г. присоединились к СССР, он был взят в НКВД переводчиком.
На допросе следователь:
— Спроси, куда он спрятал золото.
Переводчик:
— Он говорит, что никакого золота у него нет.
Следователь:
— Скажи ему, что сегодня же расстреляем его, если не скажет.
Переводчик сказал. Поляк испугался и признался:
— Зарыл в углу хлева в навозе.
— Он говорит, что никакого золота у него нет, — перевел Рабинович.

Рабинович звонит в КГБ и спрашивает, который час.
— У нас не служба времени, — отвечают ему.
— Но вы у меня вчера делали обыск, и у меня пропали часы!

В самолете международных авиалиний Рабинович завязывает разговор с хорошенькой соседкой. Разго­ворившись, соседка, между прочим, заявляет, что, как она слышала, наибольшей сексуальной активностью отличаются индейцы и евреи.
— Разрешите представиться, — привстает Рабино­вич, — Самуэль Виннету!

— Знаешь, мой Абраша вчера прислал из Сочи телеграмму, чтобы я выслала ему 50 рублей на обрат­ный проезд.
— Что же, у него нет денег на билет, а на теле­грамму нашел?
— Ты удивишься, но он обошелся всего одним сло­вом.
— И каким же?
— «Пятидесятирублируй».

— Слушай, Сара, одолжи мне двести тысяч.
— Да где же здесь одолжишь, я здесь никого не знаю.

Человек тонет. Мимо идут двое одесситов. Увидев их, утопающий завопил:
— Люди, помогите.
Прохожие переглянулись:
— Как на земле, так «жиды», а как тонет, так «люди»…
И пошли дальше.

В старой одесской школе.
— Господин учитель, — спрашивает ученик, — ка­кая разница между мужчиной и женщиной?
— Мальчик, — спрашивает учитель, — а какой раз­мер обуви носит твой папа?
— Сорок третий.
— А твоя мама?
— Тридцать восьмой.
— Так разница, мальчик, между их ногами.

В Бердичев приехал известный богач. Остановив­шись в трактире, он заказал яичницу, а когда съел ее, ему предъявили счет на сто рублей. Он позвал хозя­ина и спросил:
— Неужели у вас яйца такая редкость, что блюдо столь дорого?
— Не яйца являются редкостью, — ответил хозя­ин, — а миллионеры.

В восхождении на Гималаи участвовали русские, американцы и евреи. После все разъехались по до­мам. Ночью Ивана Петровича разбудил звонок. На проводе Тель-Авив. Приятный женский голос:
— Это квартира Ивана Петровича?
— Да.
— Это вы моего Изю из пропасти вытащили?
— Да, я.
— А где же его красная шапочка?

Гольдберг сидит за прилавком. Пора закрывать лавку, а клиентов все нет. В последнюю минуту вбе­гает молодой человек, бросает на прилавок десять тысяч, хватает конверт за тысячу и выбегает, не ожи­дая сдачи.
Дома жена спрашивает:
— Ну, каков сегодня был оборот?
— Оборот так себе. Зато доход колоссальный!

Бедный еврей просит денег у местечкового богача.
— Ни копейки не дам, — говорит богач, — у меня и без того на содержании три сестры.
— Но ведь все говорят, что вы не даете им ни гроша!
— Ну вот видите, родным сестрам не даю, а вы хотите, чтобы я вам дал?

Хаим подкатил к проходной тачку с мусором.
Что везешь? — с подозрением спрашивает вахтер.
— Мусор.
Вахтер посмотрел, поковырял и, скрепя сердце, пропустил. Через полчаса Хаим снова подкатил к проходной тачку с мусором.
— Что везешь?
— Мусор.
Вахтер переворошил все — мусор!
— Слушай, Хаим! Я не буду тебя задерживать, ничего не буду делать— ты только скажи, что ты воруешь?
— Тачки…

Нотариус зачитывает завещание покойного Раби­новича:
— Будучи в здравом уме, все деньги я потратил перед смертью…

Кандидат в женихи спрашивает у свата:
— А девушка красивая?
— Красивая и богатая.
— Меня это устраивает. А сколько у нее тысяч приданого?
— Столько, сколько ей лет. Двадцать.
— Жаль. Мне надо бы постарше…

Один богач щедро наделял милостыней нищих, но не помогал людям науки. Когда его спросили, поче­му он так делает, богач ответил:
— Кто знает, возможно я когда-нибудь превращусь в нищего… А вот человеком науки, уверен, никогда не стану.

В Бердичеве на одной улице четыре портняжные лавки. На первой надпись: «Лучший портной в Рос­сии». На второй: «Лучший портной в Европе». На третьей: «Лучший портной в мире». На четвертой: «Лучший портной на этой улице».

Еврей устраивается на работу. Администрация не хочет его брать, но напрямую отказать неудобно. Решают дать ему невыполнимое задание и под этим предлогом отказать.
— Вы знаете, у нас умер сотрудник, и хотелось бы похоронить его с почестями на Ваганьковском клад­бище. Не могли бы вы нам помочь?
Еврей уходит и через два часа звонит по телефо­ну:
— Значит так: три места на Ваганьковском, два на Новодевичьем и одно у Кремлевской стены. Где тела?

— Слушай, Мендель, почему ты перестал играть в карты с Абрамом?
— А ты бы играл с человеком, который все время жульничает?
— Конечно, нет.
— Ну и Абрам тоже.

Сына Изю взяли в армию. Вся семья расстроена, переживает, места не находит. Как он там, бедный Изя?
Отец решил написать письмо на радио.
«Уважаемая передача «Служу Советскому Союзу». Нашего Изю взяли в армию, прошу передать ему пес­ню «Бери шинель, пошли домой!»

В Кишиневе погром. Из теплой постели хватают старого еврея.
— Давай, жил пархатый! Мы из тебя сейчас все кишки выпустим! Да мы сейчас…
— За что?!
— Ты еще спрашиваешь, за что? Да вы ведь наше­го Христа распяли.
— Ей-Богу, это не мы! Это — одесские евреи!

Во двор к Абраму зашел сосед:
— Абрам, ты брал у меня целый таз, а вернул его с дыркой.
— Во-первых, Исаак, я брал у тебя таз с дыркой. Во-вторых, я отдал тебе таз без дырки. А в-третьих, никакого таза я у тебя не брал.

— Мойша, дорогой, сколько лет, сколько зим! Может по рюмочке коньяка за встречу?
— А почему бы и нет?
— Ну нет, так нет.

Поймал Хаим на рыбалке золотую рыбку, которая пообещала ему выполнить три любых желания.
Первое желание — иметь шикарный дом. Прихо­дит домой — а на месте его домика стоит красивый особняк. Второе желание — машина последней мо­дели.
Посоветовавшись с Сарой, высказывает третье желание:
— Иметь то, чего нет ни у одного еврея.
Вернувшись домой видит: дом — развалюха, на пороге сидит Сара в одной фуфайке и плачет:
— Хаим, ты знаешь, нашего Моню в армию заби­рают.

Иван устраивается работать на продовольственную базу. Ему объясняют:
— Здесь у нас черная икра, здесь — красная, это — осетрина, а там— балык…
— А сколько я буду получать?
— Восемьдесят рублей.
— Мало, — и Иван уходит.
Приходит Абрам устраиваться на работу. Ему так­же все показывают, он молчит.
— Вас не интересует зарплата?
— Как?! У вас еще и платят?

Однажды Рабинович шел вдоль оживленной авто­трассы и наткнулся на место дорожного происше­ствия. Несколько раненых еще лежали у дороги. Он приблизился к одной из потерпевшей и спросил:
— Был ли здесь страховой агент?
— Нет.
— Хорошо, тогда я лягу здесь рядом с вами.

— Золотые руки! — говорила тетя Даня после ухо­да слесаря, пересчитывая серебряные ложки.

Хаим должен Абраму сто рублей. Ночью не спит, переживает.
— Ты что не спишь? — спрашивает Сара.
— Я должен Абраму сто рублей.
Сара стучит в стену:
— Абрам, тебе мой Хаим должен сто рублей?
— Должен, — сонным голосом отвечает тот.
— Так знай, что он тебе их не отдаст. — Потом поворачивается к мужу: — Спи, Хаим. Пусть теперь Абрам не спит.

— Рабинович, за вами десять рублей.
— Где?
— Я говорю, вы мне десять рублей должны.
— Так возьмите те, что за мной.

— Рабиновича спросили:
— Можно ли построить дом на песке?
— На песке — не знаю, а на воде — можно, если она газированная.

Покупатель зашел в ювелирный магазин посмотреть на часы, о которых писалось в газете, что они про­даются по сниженным ценам.
— Если вы продаете часы ниже их стоимости, то откуда же у вас берется прибыль? — спрашивает он.
Рабинович отвечает:
— О, мы получаем прибыль от их ремонта.

Один старый еврей-портной говорил:
— Если бы я был царем, то я жил бы, как царь… И даже лучше, чем царь.
У него спрашивают:
— А почему бы ты жил лучше, чем царь?
— Я бы еще и подшивал.

— Хаим, если ты выиграешь в лотерею десять ты­сяч, как ты их истратишь?
— Отдам долг Гольдбергу.
— А остальные?
— Я никому не расскажу. А Гольдберг от радости онемеет!

Мендель спрашивает гостя:
— Сколько ложечек сахара вы кладете в чай?
— Дома — одну, в гостях — две.
— Дорогой мой, чувствуйте себя, как дома.

Абрам мечтает:
— Хотелось бы иметь столько денег, чтобы на них можно было купить самолет.
Сара:
— Зачем тебе самолет?
— Да самолет мне не нужен. Я только хочу иметь столько денег.

На заводе идет подведение итогов. Отличившим­ся дают значок или десять рублей по выбору.
Русский:
— На хрена мне значок? Дайте мне десять рублей, их хоть пропить можно.
Грузин:
— На хрена мне десять рублей? Тоже мне — день­ги! Дайте лучше значок.
Еврей:
— Скажите, а сколько стоит значок?
— Один рубль.
— Дайте мне значок и девять рублей.

Директор обувной фабрики спрашивает у рабочего:
— Почему вы вчера не пришли на работу?
— Вчера был праздник.
— Какой праздник?
— День железнодорожника.
— А какое отношение вы к нему имеете?
— Моя фамилия Шлагбаум.

Встретились поп, мулла и раввин. Разговорились о том, кто как распределяет прибыль.
Поп говорит:
— Я делаю посреди церкви круг, подбрасываю деньги вверх. Что упадет за круг, то и мое.
Мулла:
— Я тоже делаю посреди мечети круг и бросаю приношения вверх. Что упадет в круг, то и мое.
Раввин:
— А я делаю проще. Я бросаю всю прибыль вверх. Что упало, то и мое.

Израильтянин выступает в ООН.
— Когда иудейский царь пошел искупаться в реке Иордан, у него на берегу стырили корону.
Араб:
— При чем здесь мы? Арабов там вообще еще не было!
— Вот именно это я и хотел сказать.

Умирает жадный еврей. Собралась родня, спраши­вает:
— Скажи хоть перед смертью, куда деньги спря­тал?
Тот поднимает руку и тут же опускает. Родня бро­сается разбирать печку — нет. Опять спрашивают. Он поднимает руку и опускает. Бросились долбить пото­лок. Когда скряга выздоровел, его спрашивают: «Куда ты показывал?»
— Да это я хотел перекреститься.

На субботнем балу коммивояжер Гольдберг дела­ет нескромное предложение партнерше.
— Простите, но вы свинья! — возмущается она. — Я не такая, за какую вы меня принимаете!
— Ах, в таком случае прошу прощения!
— А если бы я была такая, за какую вы меня при­нимаете, то сколько вы бы дали?

Беня Ципенюк, король карманников, попался на горячем и предстал перед судом.
— Прошу объяснить, — обращается к нему су­дья, — каким образом вам удалось снять золотые часы с цепочкой, брелоком и жилеткой пострадавшего?
— Господин судья, — ответил Беня, — за такую консультацию мне обычно платят не менее пятисот рублей.

Едут в поезде еврей и хохол. Хохол ест сало, а еврей селедку. Хохол интересуется:
— Че ты ишь и че там исть-то?
Еврей объясняет:
— В сале ничего нет, кроме жира, а в рыбе фос­фор, он улучшает обменные процессы в мозгах.
Хохол предлагает:
— Давай меняться!
— Ну, давай.
Ест еврей сало, хохол — селедку. Хохол говорит:
— Сало стоит пять рублей за килограмм, а селед­ка— копейки.
Еврей отвечает:
— Вот видишь, не успел попробовать рыбу, а мозги уже заработали.

После сытного завтрака Рабинович уселся в крес­ло и окунулся в чтение газет. Жена удивилась:
— Ты что?! Не едешь сегодня на работу?
— Ой! А я решил, что уже давно там…

Хасид:
— Недавно наш цадик совершил настоящее чудо. Идя возле глубокой реки, поскользнулся и упал в воду. Плавать не умел. Начал тонуть. К счастью, вспомнил, что в кармане шелкового халата есть две селедки. Он оживил их, и опираясь на их спины, добрался к берегу…
Минагед:
— Не верю в такие сказки.
Хасид:
— Можешь проверить. Раввин жив и по сей день.

— Рабинович, что ты делаешь, когда встречаешь своих кредиторов?
— Я их не встречаю. Они ездят на машинах, а я хожу пешком.

Еврей приехал к раввину в соседнее местечко.
— У вас же есть свой раввин. Почему вы приеха­ли за советом ко мне?
Еврей отвечает:
— Был я и у нашего. Однако подумал, что два вола вытянут воз из болота быстрее, чем один…

Местный нищий каждую пятницу являлся к купцу Циммерману. Однажды приказчик заявляет ему, что Циммерман велел ничего не давать, потому что вы­дает дочку замуж.
— Хорошо, хорошо, — отвечает нищий, — только пусть дает приданое своей дочери из своих доходов, а не из моих.

Банкир Кон вручает бедному еврею конверт со сторублевкой и говорит:
— Бери и благодари Бога, ибо все делается по воле его!
Узнав об этом, жена бедняка замечает:
— Если Кон по поручению Всевышнего дал нам сто рублей, сколько же он оставил себе за посредниче­ство?

К люблинскому миллионеру, углубленному в молит­ву, зашли кагальные сборщики пожертвований.
— Мы пришли…
— Хм… хм… — бормочет богач, делая вид, что он всецело занят чтением молитвенника.
— Извините, мы по вопросу оказания помощи бед­ной дочери Израиля…
Миллионер откладывает книгу и обращается к го­стям:
— Если так, другое дело. Когда речь идет о доб­ром поступке, тогда можно прервать богослужение. Значит, вы просите помочь бедной еврейской жен­щине? Хм… Не дам и ломаного гроша!

Спрашивают фабриканта:
— Ваш сын женился по любви или ради денег?
Фабрикант, подумав, отвечает:
— По любви к деньгам.

Раввин из Бердичева, человек с очень добрым сер­дцем, поддался на уговоры некоего комментатора Библии и дал положительную оценку его работе.
Свою рекомендацию он написал в конце послед­ней страницы на максимальном расстоянии от текста.
На вопрос автора, почему он так поступил, рав­вин ответил:
— Знаете, молодой человек, ведь я должен уважать указания наших святых мудрецов. А Талмуд учит: «От лжи держись подальше».

Занятия в хедере. Меламед объясняет ученикам значение десяти заповедей.
— … Седьмая: «Не кради!» Кража— это очень тя­желый грех. Бог наказывает воровство, да и сам вор ощущает угрызения совести, что обидел ближнего… Ну, Айзик, скажи мне, что ты сделал бы, украв у ла­вочника кусок материала?
— Я сделал бы… себе новые штаны.

Рабиновича судят.
— Рабинович, вам не стыдно было брать взятку десять рублей?
— Стыдно. Но больше он не давал.

— Дядя Хаим, к нам приехали гости, и папа про­сит у вас штопор.
— Хорошо, Изя. Скажи папе, что я сейчас пере­оденусь и сам принесу.

На протяжении нескольких лет два обедневших брата, дальние родственники барона Ротшильда, еже­месячно получали от него в помощь по двести марок в качестве помощи. Один из братьев умер. Когда оставшийся в живых явился получить деньги, кассир, как обычно, выдал ему двести марок. Бедняк возра­зил, требуя дать ему и за брата.
— Ваш брат умер, — сказал кассир.
— Извините, — продолжал он доказывать свою правоту, — скажите, кто является наследником мое­го брата? Я или барон Ротшильд?

Мать именинника Изи объявляет гостям:
— У меня сегодня много разных призов: за лучшую песенку, за стихотворение, за считалку. А специаль­ный приз, коробку «Сникерса», получит тот из вас, кто раньше уйдет домой.

Богатый трактирщик на смертном одре наставля­ет жену и детей:
— В связи с тем, что после моей смерти вы будете продолжать наше дело, умирая, хочу доверить вам тайну. Вы, дорогие мои, часто видели, как я доливал в вино воду. Так знайте, что вино делают также из винограда!

Портниха уговаривает богатого еврея заплатить за новое платье любовницы:
— Если бы вы посмотрели, как оно на ней лежит, то дали бы деньги, не торгуясь.
— Зачем? Чтобы смотреть, как она лежит без него, я уже плачу в два раза больше…

Старый еврей-торговец вздыхает:
— Беда, люди ничего не покупают, все дорожает. Надо, сынок, снизить цены.
— А на какие товары?
— Вот, к примеру, эти туфли стоят двадцать ты­сяч. Напишем на этикетке «Старая цена — тридцать тысяч, новая — двадцать пять тысяч. Большое сниже­ние цен! Все в интересах покупателей».

— Рабинович, я возвратила вам лейку, которую одолжила на той неделе?
— Увы, нет.
— Что же делать? А я снова хотела одолжить ее у вас.

Еврей с попутчиком на перроне купили две жаре­ные рыбы. Еврей сразу схватил большую…
— Вы поступили некультурно, — тут же сделал замечание попутчик. — Я бы так не поступил.
— А как бы вы поступили?
— Я бы взял себе маленькую.
— Так в чем же дело? Вы же ее и берете!

У Хаима родился сын. Он приглашает гостей на праздник.
— Когда придете, стучите в дверь ногами.
— Почему ногами?
— Но вы же не с пустыми руками будете идти!

Хаим работает в Кремле. Он сидит на Спасской башне и смотрит вдаль, чтобы вовремя дать сигнал о приближении коммунизма. Американцы хотели его завербовать, чтобы он сигнализировал им о прибли­жении экономического кризиса.
— Нет, — не согласился Хаим. — Мне нужна по­стоянная работа.

— Рабинович, как вы полагаете, можно ли купить честного человека?
— Продать легче!

Как приходят в гости и уходят из гостей предста­вители различных национальностей?
Русский приходит с ведром водки, а уходит с под­битым глазом.
Украинец приходит с кольцом колбасы и большим куском сала, а уходит с песнями.
Грузин приходит с ящиком коньяка, мешком ман­даринов, а уходит с тостом.
Еврей приходит с двоюродным братом, а уходит с куском торта для тети Песи.

Хаим зашел к Абраму. Видит — тот на радиаторе сидит и журнал «Наука и жизнь» читает.
— Ты что делаешь?
— Да вот вычитал, что от нагревания тело расши­ряется…
— А Сара где?
— Она тоже журнал прочитала и уже второй час в погребе сидит.

В магазинчике объявление: «Холодильники прода­ются только участникам войны 1812 года».
— А разве они еще живы? — спросили у продавца.
— Мы и сами удивились, но вчера два еврея при­шли и справку от Кутузова показали.

Две еврейки на Привозе.
— Это у вас свежая рыба?
— Свежая.
— А почему она плавает брюхом кверху?
— Потому что она спит.
Покупательница нагнулась и понюхала.
— Но почему она воняет?
— А вы, когда спите, за свои действия отвечаете?

Источник