русские танцуют лезгинку лучше кавказцев
Танцуй, Кавказ! Почему лезгинка ссорит народы
Лезгинка, которую танцуют все горские народы Кавказа и которая была заимствована в том числе терскими и кубанскими казаками, когда-то вдохновляла Михаила Лермонтова и Николая Римского-Корсакова. Путешествовавший по России Александр Дюма был от нее в восторге. «Для того чтобы так двигаться, нужно, чтобы в каждой ноге обитало по тысяче чертей!» ― восклицал он. Сегодня лезгинка прочно ассоциируется с танцами на Манежной площади, стрельбой в воздух и межнациональной враждой. В начале октября из медицинского колледжа в Кисловодске после лезгинки на улице отчислили 18 студентов. «Лента.ру» выяснила, как танец стал символом разобщенности между республиками Кавказа и остальной Россией.
Тагир Исламов, руководитель московской школы лезгинки, носящей его имя, показывает мне на экране ноутбука записи выступлений учеников своей студии. Тагир приехал из дагестанского Буйнакска в 2008 году. На родине он учился танцевать в подростковой секции, потом занимался в главном дагестанском ансамбле «Лезгинка». Родители посоветовали ему все бросить: зарплаты тогда в ансамбле были небольшие ― это сейчас, по словам Тагира, артисты получают около 30-35 тысяч рублей, что неплохо в сравнении со средними для Дагестана десятью тысячами в месяц. Родители предложили ему переехать в Москву, и он согласился.
В столице Исламов о танцах забыл ― он пошел работать продавцом в одном из магазинов, потом сменил еще несколько торговых точек. К лезгинке Исламов вернулся случайно: просто однажды на какой-то вечеринке он станцевал, приведя друзей в восторг. Они удивились тому, что он не занимается танцами профессионально. В итоге Исламов устроился в танцевальную студию, скрыв, что у него нет опыта преподавания, а через некоторое время снял помещение и открыл свое дело. Восемь занятий у него стоят 2700 рублей. Говорит, что в банке удивляются, когда видят документы с печатью «Школа лезгинки».
Тагир Исламов проводит «танцевальные бои» между лезгинкой и брейк-дансом, потому что лезгинка сама по себе очень похожа на соревнование между танцорами. Они быстро движутся по кругу, пытаясь превзойти в резкости и четкости своих соперников.
Посетители кафе, в котором мы сидим, услышав музыку, оглядываются, один мужчина не сводит с нас взгляда.
Многие воспринимают лезгинку, как проявляемое «приезжими» неуважение к общественным нормам страны ― хотя лезгинку танцуют и обладатели российских паспортов. По данным опроса «Левада-центра», 54 процента россиян выступают за установление барьеров, которые препятствовали бы миграции в Центральную Россию выходцев из северокавказских республик. К публичному исполнению лезгинки россияне терпимее: согласно исследованию Общественной палаты, танец вызывает негативные эмоции у 21 процента опрошенных (38 процентов относятся к нему положительно, а 39 процентов ― нейтрально).
В последние годы Манежная площадь напротив Александровского сада и Кремля была самым популярным в столице местом для того, чтобы станцевать лезгинку (1, 2, 3, 4), выражение «лезгинка на Манежке» стало общеупотребительным, когда надо было высказаться о вызывающем поведении «нерусских», а чуть переиначенное «лезгинка на Лобном месте» стало названием программной статьи консерватора Юрия Полякова, в которой он призывал вернуться к советской модели выстраивания межнациональных отношений.
Вопреки распространенному мнению о том, что уроженцы Кавказа своими танцами на Манежке постоянно провоцируют русских на конфликты, до настоящей драки дело дошло лишь однажды. В июне 2007 года несколько десятков уроженцев Кавказа танцевали лезгинку, один из пляшущих задел прохожего, а тот вызвал подмогу ― приехали также несколько десятков человек. Они потолкались, договорились встретиться на том же месте на следующий день. В назначенный час на площадь приехали активисты ныне запрещенного уже Движения против нелегальной иммиграции, никого не нашли, возложили цветы к Вечному огню и пошли гулять по городу, но около памятника Кириллу и Мефодию на Славянской площади на них напали кавказцы, вооруженные арматурой и бутылками. Через несколько минут к месту столкновений подъехал ОМОН. В отделение доставили и националистов, и кавказцев. Тогда задерживали за драку, не за танцы.
Лезгинка в каком-то смысле стала признаком неблагонадежности, а политически неблагонадежных студентов с царских времен принято отчислять из учебных заведений. В октябре 2011 года из Пятигорского государственного технологического университета за лезгинку отчислили пятерых студентов. Сотрудник мэрии тогда заявил, что «пятеро первокурсников устроили перед зданием администрации Пятигорска лезгинку с криками, ненормативной лексикой и оскорблениями в адрес прохожих». На танцоров составили протоколы об административном нарушении по ч.1 ст.20 КоАП РФ (мелкое хулиганство). Через месяц губернатор Ставропольского края Валерий Гаевский заявил, что «мы [региональные власти] не против лезгинки, мы против нарушения покоя», и добавил, что сам учится ее танцевать, хотя и не достиг особых успехов.
Последний случай, с отчислением 18 студентов из медицинского колледжа, тоже произошел в Ставропольском крае. По сообщению МВД Ставропольского края, 8 октября «в вечернее время группа молодых людей с громкими криками и свистом танцевала лезгинку». Их доставили в отдел полиции и составили протоколы за мелкое хулиганство. После этого полицейское руководство отправило в администрацию вуза письмо «о недопустимости подобного поведения со стороны студентов». Тех отчислили. Начальник пресс-службы МВД по Ставрополью Евгений Арнаутов объяснял тогда «Газете.ру», что «раньше… если человек провинился, чтобы он дальше не падал вниз, направляли письма на предприятия, где разбирали его поведение, пытались остановить его от противоправных действий». Медики же, добавил он, «это высококультурные люди, а эти студенты не соответствовали этим требованиям».
У кавказцев лезгинка — обязательная составляющая культурного наследия. «Танец выступает связующим, цементирующим компонентом этнокультуры дагестанцев», ― говорится в исследовании кандидата исторических наук из Дагестанского государственного педагогического университета Медины Абдулаевой «Этномузыкальные традиции в многоуровневой структуре идентичностей народов Дагестана». В своей работе она отмечает, что народный танец выступает в качестве «этнического идентификационного знака культуры, способа сохранения этноса, формы психотерапевтической коррекции». «Коллективная лезгинка, исполняемая на торжествах, становится действенным средством преодоления людской разобщенности», ― пишет Абдулаева.
«В каждой семье этот танец — что-то вроде обязательств, родители должны ему научить, ― говорил в документальной передаче «Россия, любовь моя!» руководитель ансамбля «Лезгинка» Джамбулат Магомедов. «Если на дагестанской свадьбе не танцуют лезгинку, это большой позор. Все должны уметь танцевать», ― рассуждает он. Сейчас в национальных республиках Северного Кавказа лезгинка в почете. Танец исполняют даже на секторах футбольного стадиона фанаты «Терека» и «Анжи». В Чечне танцоры ансамбля «Вайнах» ― герои местного телевидения. Один из них, Шамсанур Агамодов, танцор, а заодно и боксер, «нередко бежит с выступлений на спортивных турнирах на выступления в “Вайнахе”, и там побеждать, и там солировать», радуется местное телевидение. У главы Чечни Рамзана Кадырова лезгинке учился Жерар Депардье.
Своих учеников Тагир Исламов просит танцевать лезгинку, не забывая об уместности.
«Нужно танцевать, когда есть тема ― на свадьбе, на вечеринках», ― говорит Исламов и включает запись, на которой дагестанский ансамбль «Лезгинка» танцует в Лондоне напротив Вестминстерского аббатства.
Исламов ссылается на президента Дагестана Рамазана Абдулатипова: тот сказал как-то, что в Дагестане, «даже в [его] родном ауле, если человек среди белого дня выйдет на улицу и начнет танцевать лезгинку, сочтут, что с ним что-то не в порядке». «Лезгинка ― это танец, ― говорит Исламов. ― Но ночью нельзя под окнами танцевать, это нарушение общественного порядка. А так танец и танец. Просто люди мало представления имеют о танце самом. Когда говорят про лезгинку ― все сразу представляют Манежку. Если человек, который ненавидит танец, сходил бы хоть раз на настоящее выступление, у него сразу бы мнение изменилось».
И у него нет-нет да и проскальзывает неудовольствие по поводу того, что к танцующим лезгинку предъявляют какие-то повышенные требования. «Часто говорят, что вот приехали со своим уставом в чужой монастырь. Но если в России нет устава? Ходят с ирокезами и проколотыми животами, мне на них равняться, что ли?» ― задается Исламов риторическим вопросом.
По его словам, каждый второй кавказец знает основу танца. «А у русских каждый пятнадцатый, может, знает свой танец», ― добавляет он. Вряд ли Исламов занимался этноконфликтологией, но в своих выводах он интуитивно сходится с современными исследователями феномена ксенофобии в России. «Лезгинка воспринимается большинством россиян именно как “чеченский” или “дагестанский” танец, хотя это настолько же родная пляска для некоторых групп казаков ― терских, кубанских, черноморских, ― пишет доцент кафедры культурологии и социальной коммуникации Томского политеха Даниил Крапчунов в работе «Визуальная составляющая народных традиций как средство преодоления кризиса идентичности в современной России». ― Резкая неприязнь к лезгинке, болезненная реакция на ее публичное исполнение могут быть объяснимы отсутствием варианта демонстрации причастности и ощущения включенности в собственную этническую группу».
Противникам лезгинки действительно похвалиться особо нечем. Во «ВКонтакте» идет необъявленный флэшмоб: пользователи из разных частей страны выкладывают ролики под названием «ответ лезгинке», на которых они танцуют (или делают вид, что танцуют) под одну и ту же осовремененную песню «Ах, мамочка!» На одном ролике два молодых человека танцуют под нее прямо на трассе, на другом ― целая компания отплясывает на парковке, еще на одном люди танцуют в снежном поле в свете автомобильных фар.
У Тагира Исламова дела идут отлично: сейчас в его школе больше двухсот учеников, за полтора часа нашего разговора на занятия по телефону записались еще шесть человек.
Как кавказцы заставляли русских танцевать «лезгинку» на дороге
Меня часто спрашивают не опасно ли путешествовать по Северному Кавказу? Честно говоря, ответить однозначно на этот вопрос нельзя, так как, в некотором роде, любые путешествия куда угодно всё таки увеличивают гипотетический шанс попасть в какую-либо неприятность. Будь то ДТП на трассе, кража вещей в аэропорту, кидалово со стороны отеля, хамство таксиста и т. д.
Но про Северный Кавказ ещё периодически из СМИ доходит информация, что, дескать, там до сих пор неспокойно. Я же люблю цитировать такую фразу :
«Путешествовать — значит развенчивать чужие заблуждения о других странах».
© Олдос Хаксли
Дело было в Ингушетии.
Средневековый башенный комплекс Эгикал. Здесь и далее фото автора.
Была середина мая 2017 года. Тремя экипажами мы решили прокатиться по всем республикам от Адыгеи до Дагестана. В этот день мы изучали Джейрахское ущелье на юге Ингушетии.
Небольшая фотоостановка на выезде из заповедника Асса-Джейрах.
Мы уже покидали республику и к ночи должны были оказаться в Грозном. Но не смогли удержаться от ещё одной остановки в ущелье с очень живописными скалами. Обратите внимание на наши автомобили на обочине и случайно попавшую в кадр белую Приору, приближающуюся к нам.
Внимание в левый нижний угол кадра.
Как видно на фотографии выше, экипажа не три, а два, потому что третий слегка отстал и должен был нас нагнать чуть позже. Ну, а мы не сильно торопились и с моим тёзкой Андреем оставили наших дам в машинах и отошли буквально на сотню метров, чтобы сфотографировать ущелье.
И тут эта Приора останавливается рядом с нашими автомобилями. Наши дамы прыгают по машинам и, как выясняется позже, предусмотрительно блокируют двери.
Мы в темпе возвращаемся к машинам и наблюдаем следующую картину. Приора на чеченских номерах стоит прям на сплошной, из открытого багажника орёт «лезгинка», один мужик и босоногая женщина танцуют, а еще один снимает это всё на телефон.
Тот, который снимал сам, всё время уворачивался от моей камеры.
Мы здороваемся, спрашиваем в чём дело. Они явно навеселе (хотя им вроде как нельзя), хотят танцевать и пытаются втянуть нас в свой хоровод. Причем, довольно навязчиво. Ну и спрашивают параллельно откуда мы, куда и зачем едем.
Первым делом сообщаем, что сейчас подъедет еще одна наша машина (типа у нас будет численный перевес, парни-то крупные), а пунктом назначения называем Грозный и что едем в гости.
Люди отдыхают. До начала Рамадана дней 10.
Послать прямо в сад было стремновато, поэтому в дипломатических «тёрках» потеряли с ними минут 10-15. После чего разъехались каждый своей дорогой. А неприятный осадочек остался.
А как бы поступили вы?
PS Я же еще раз подчеркну, что очень люблю Северный Кавказ и планирую туда ездить за красотой гор, но не хочу танцевать по принуждению. Ни лезгинку, ни барыню, ни ламбаду. Ни на Кавказе, ни на Красной площади. Пьяные навязчивые люди неадекватны в любом регионе. В независимости от национальности и религии.