поприще философии в этом широком значении можно подвести под кто сказал

Философские построения Иммануила Канта

Философские построения Иммануила Канта

По существу, Кант первым сформулировал теорию познания и сделал ее основным предметом философии. Он написал три важные книги: «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788) и «Критика способности суждения» (1790) — фундаментальные философские работы, принесшие ему репутацию одного из выдающихся мыслителей XVIII века. В абсолютистской Пруссии он был единственным интеллектуалом, который последовательно обосновывал доктрину либерализма, защищал систему гражданских прав и свобод, и сразу возникает вопрос: а были ли знакомы с учением Канта классики марксизма-ленинизма? Оказывается, нет. Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин Канта не читали, а знали его понаслышке — так утверждает академик Теодор Айзерман, крупнейший кантовед в России. Ленин вообще походя, отвергал Канта и называл его «мелким мыслителем».

Но бог с ними, с классиками марксизма, Кант сам был классиком. Он писал: «Поприще философии в этом широком значении можно подвести под следующие вопросы: 1. Что я могу знать? 2. Что я должен делать? 3. На что я могу надеяться? 4. Что такое человек? На первый вопрос отвечает метафизика, на второй — мораль, на третий — религия и на четвертый — антропология. В сущности, все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса сводятся к последнему».

«Чем дольше я размышляю, — отмечал Кант, — тем более две вещи наполняют душу мою все новым удивлением и нарастающим благоговением: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне».

Нравственный закон — это, наверное, то, что в России забыто многими. Везде и всюду царит попрание моральных принципов. А они очень просто и вместе с тем величественно были сформулированы Кантом: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице также всякого другого как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству».

И еще: «Отречение от своего внутреннего убеждения есть поступок низменный».

«Закон, живущий в нас, называется совестью. Совесть есть собственно применение наших поступков к этому закону».

Увы, согласно Канту, человек больше склонен к злу, чем к добру. Человек, по Канту, часто стремится уклоняться от следования основным принципам морали, то есть идет от блага и совершенства к злу и несовершенству. Поэтому все наши поступки должны находиться под строгим контролем чувства долга, готового моральным принуждением заставить нас исполнять нравственный закон. Все воспитание ребенка и подростка должно внедрять в него сознание морального долженствования. Сознание исполненного долга есть единственная награда за хорошие поступки — такова этика Канта.

Однако не будем вдаваться в дебри этических воззрений философа. Лучше упомянем его знаменитый трактат «К вечному миру» (1795), в котором он говорил, что каждый человек должен иметь возможность посетить любой уголок земли (и Париж, разумеется) и не подвергаться при этом нападению и враждебным действиям. Это — «право всеобщего гостеприимства».

Кант мечтал о вечном мире. «…Вечный мир (конечная цель всего международного права) есть, разумеется, неосуществимая идея. Но политические принципы, нацеленные на то, чтобы вступить в такие (международные) связи, которые служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира, вполне осуществимы…»

Современник Канта Кёстнер в связи с этими умозаключениями философа из Кенигсберга написал эпиграмму:

Завет исполнен мудреца,

Народы мирные ликуют:

Навеки изгнана война.

И лишь философы воюют.

Увы, до вечного мира весьма далеко, и мечты Канта остаются всего лишь мечтами. Но сегодня политикам всех стран, а уж нашим тем более, следует взять на вооружение хотя бы один категорический завет Канта: «Не надо лгать!»

А теперь оставим философию и поговорим о житейском.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

Философские стихи

Философские стихи За годом год уносится навек, Покоем веют старческие нравы, — На смертном ложе гаснет человек В лучах довольства полного и славы! К тому и шел! Страстей своей души Боялся он, как буйного похмелья. — Мои дела ужасно хороши! — Хвалился с видом гордого

Глава VI. История русской литературы: некоторые опыты построения

Глава VI. История русской литературы: некоторые опыты построения Они различаются по степени обоснованности фактами, по степени абстрагирования от конкретного литературного материала, по широте его охвата («мировая литература», национальная литературная традиция

«Поклонник Канта и поэт»

«Поклонник Канта и поэт» Общеизвестно, что Колю Корнейчукова исключили из гимназии по пресловутому указу о кухаркиных детях. Это как-то даже не принято оспаривать. Указ был подготовлен министром просвещения Иваном Деляновым еще в 1887 году, при царе Александре III. Царь

Философские соблазны

Философские соблазны Дневного Норильска почти не помню. Ночь да ночь! И всего три места пребывания — общежитие, рудник, клуб.Главный в клубе — киномеханик. Официально. Неофициально — наша небольшая компания, обеспечивающая молодежь рудничного поселка, как нынче принято

Жизнь и труды Канта

Жизнь и труды Канта Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 г. в Кёнигсберге, в ту пору столице Восточной Пруссии (ныне российский город Калининград). Предки его были выходцами из Шотландии, которые уехали оттуда в предшествующем веке и, возможно, находились в родстве с

Из произведений канта

Из произведений канта Ниже приводится отрывок из «Критики чистого разума», в котором философ готовится к закладке фундамента своих воззрений. Как видно уже из второго предложения, Кант начинает так, как он намерен продолжать и дальше. Постарайтесь избежать этой легко

Хронология жизни Канта

Хронология эпохи Канта

ФИЛОСОФСКИЕ МЕДИТАЦИИ

ФИЛОСОФСКИЕ МЕДИТАЦИИ …Очевидно, не случайно сито истории устроено так, что многое оно отсеивает, но все, что должно было остаться, — остается. Все забытое — должно быть забыто, а все, что достойно памяти, — помнится. Ничего не пропадает… М. Мамардашвили. «Введение в

Теория перспективного построения тени шара

Теория перспективного построения тени шара Несмотря на невиданные человеческие жертвоприношения первых тридцати лет советской власти, людские резервуары советской страны все еще поставляли агентов для решения актуальных задач.Фридрих Лехт был в 1949 году направлен в

Построения

Построения Из нашей семейной хроники вспоминаются два эпизода, имеющие общее значение. Около нашего имения лет 55 тому назад перед великим постом сгорела церковь. Такое несчастье угрожало всей округе встретить без храма и Страстную неделю и светлый Христов Праздник.

2. Философские воззрения Ленина

2. Философские воззрения Ленина Характернейшая черта ленинского метода — единство теории и практики. Изречение о том, что марксизм «не догма, а руководство к действию»[34], было одним из любимейших изречений Ленина. Это изречение в высокой степени характерно для

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Кант

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

Алексею Федоровичу Лосеву

с любовью посвящает эту книгу автор

Жизнь философа – написанные им книги, самые волнующие события в ней – мысли. У Канта нет иной биографии, кроме истории его учения. Почти весь свой век он прожил в одном городе – Кенигсберге, он никогда не покидал пределов Восточной Пруссии. Он не искал славы, не добивался власти, не знал ни деловых, ни любовных треволнений. Он не был женат.

Внешняя жизнь Канта текла размеренно и однообразно, может быть, даже монотоннее, чем у людей его рода занятий. Этого не скажешь о жизни внутренней, о жизни его духа. Здесь происходили удивительные свершения. Рождались дерзновенные идеи, крепли, вступали в единоборство с другими, гибли или мужали в борьбе. Мысль скиталась по континентам, устремлялась за земные пределы, пытаясь достичь границ универсума. Мысль проникала в глубь человеческой души, стремясь познать самое себя. Мысль жила напряженно и драматически.

Почти все разновидности современного философствования так или иначе восходят к Канту. Его идеи подверглись трансформации, но продолжают жить. Знакомство с учением Канта – хорошее начало для изучения философии вообще. Он приучает мыслить самостоятельно.

Канта сравнивают с Сократом. Ибо философия его человечна. Эллинский мудрец впервые низвел философию с небес, утвердил на земле, отвлекся от космоса и занялся человеком. Для Канта проблема человека стоит на первом месте. Он не забывает и о вселенной, но главное для него – человек. Кант размышлял о законах бытия и сознания с одной только целью: чтобы человек стал человечнее. Чтобы жилось ему лучше. Чтобы не лилась его кровь, чтобы не морочили ему голову утопии и иллюзии. Кант все называет своими именами.

Кант вовсе не был затворником, отшельником, человеком не от мира сего. По природе он был общителен, по воспитанию и образу жизни – галантен. Просто у него рано возник всепоглощающий жизненный интерес – философия, и этому интересу он сумел подчинить все свое существование. Жить для него значило работать, в труде он находил главную радость. Жизнь Канта – пример единения слова и дела, проповеди и поведения. Он умер со спокойной совестью, с сознанием исполненного долга.

С детства будущий философ отличался хилым здоровьем, ему предрекали короткую, непродуктивную жизнь. Он прожил долгие, изобильные творчеством годы, никогда не болел. Этого он добился силой своей воли. Он разработал строгую систему гигиенических правил, которых неукоснительно придерживался, и добился поразительных результатов. Кант сделал самого себя. И в этом отношении он уникален.

Все свои сознательные годы Кант искал истину. Но истина – процесс. Кант не произносил таких слов, он только руководствовался ими. Никогда не овладевало им чувство, что все сделано, что обретен абсолют. Кант улучшал, уточнял, шлифовал свое учение. Жизнь Канта – непрестанное духовное развитие, вечный поиск. Вплоть до последних лет, когда мысль вышла из-под его контроля.

Читать Канта трудно. Понимать еще труднее. Но понятая мысль радует и возвышает. Игра стоит свеч, затраченное интеллектуальное усилие вознаграждается сторицей. У иного замысловатого автора разденешь фразу, освободишь от словесных хитросплетений, и перед тобой банальность, а то и вообще ничего нет. У Канта трудность изложения всегда связана с трудностью проблемы, с тем, что зачастую ему первому пришлось к этой проблеме прикоснуться. О простых вещах Кант говорит просто, порой блистательно.

Писать о Канте – честь и ответственность для философа. Тем более что существует глубинная связь между учением Канта и сокровенными помыслами русских классиков. Достаточно назвать два имени – Достоевский и Толстой. Их, как и Канта, волновала судьба человека, они, как и Кант, видели всю глубину связанных с ней коллизий, контроверз, катаклизмов.

Толстой, который более чем прохладно относился к Гегелю, зачитывался Кантом. Он был уверен, что их воззрения совпадают. Он собрал и издал афоризмы Канта. Он говорил, что на него «всегда производила сильное впечатление жизнь Канта». Однажды Толстого спросили: «Доступна ли философия Канта заурядному человеку и возможно ли популярное изложение ее?» Ответ гласил:

«Популярное изложение ее было бы величайшим делом. Интересно узнать, есть ли такие попытки на Западе. Во всяком случае это было бы в высшей степени желательным».

Данная книга не претендует на всестороннее и исчерпывающее рассмотрение философии Канта, она посвящена его жизни. Но у Канта нет иной биографии, кроме истории его духа. Поэтому уйти от философии было невозможно. Автор пытался говорить о главном и – насколько позволяет материал – просто. Если это не всюду удалось, да простит ему читатель.

Глава первая. Плоды Просвещения

Имей мужество пользоваться собственным умом.

По традиции мы начнем жизнеописание Канта с истории его города. Гранитом этого города как бы выложены строгие конструкции философа, воздухом дышат его живые творения.

На землях между Вислой и Неманом издревле жили языческие балтийские племена, именовавшие себя пруссами. Христианство пришло к ним с завоевателями. После неудачи крестовых походов на Ближнем Востоке немецкие рыцари двинулись на тот восток, который был им поближе – в Прибалтику. Почти весь XIII век продолжалось покорение прусских земель Тевтонским орденом.

В 1255 году в устье реки Преголи был заложен замок. В честь союзника – чешского короля Оттокара II, участвовавшего в походе, орден назвал замок Королевской горой – Кенигсбергом. Чешские воины именовали его по-своему – Краловец.

Вокруг замка стали селиться бюргеры. Возникли три города: самый старый – Альтштадт, восточнее его – Лёбенихт, южнее, на острове, который образует река, – Кнайпхоф. Города торговали, соперничали, враждовали. Иногда между ними даже вспыхивали войны. Только в 1724 году они объединились в единый город. Кант и город Кенигсберг – ровесники.

Замок походил скорее на крепость, чем на дворец. Возводившийся в разные времена и в разных стилях, он представлял собой каре с обширным внутренним двором, множеством помещений, парадных, жилых и подсобных, огромным Московитским залом, одним из самых больших в тогдашней Германии, высокой сторожевой башней, первоначально предназначенной для военных целей, а затем превращенной в пожарную каланчу.

Когда началась Реформация, страна быстро приняла лютеранство. К этому времени орден распался, и на восточной его половине возникло герцогство Прусское. В начале XVII века Пруссия объединилась с маркграфством Бранденбург в единое государство, которое с 1701 года стало именоваться королевством. Столицей был Берлин; Кенигсберг – самым крупным городом, центром восточных земель, лежавших

Источник

Поприще философии в этом широком значении можно подвести под кто сказал

Всякая новая мысль — это новое сравнение. Клод Адриан Гельвеций

Современная психология достаточно убедительно показывает, что ни один человек не может сам, в одиночку, составить адекватное представление о своем поведении и образе мысли. Сколь бы искренними ни были его попытки разобраться в себе, он рано или поздно оказывается вынужден прибегнуть к чужому суждению и толкованию.

Это справедливо не только для сознания отдельных людей, но и для сознания наций, вероисповедных общностей, политико-идеологических движений. Работа самоотчета, самокритики, духовного обновления удается им тем лучше, чем выше их выстраданная готовность прислушаться к чужой (пусть даже тенденциозной и недоброжелательной) оценке.

Не иначе обстоит дело и с сознанием ситуационно-историческим. Как сообщество современников, «людей второй половины XX века», мы тоже нуждаемся в чужом интерпретирующем суждении.

Но вот откуда его взять? Не ясно ли, что вся проблема приобретает при этом совершенно причудливый смысл? Более или менее адекватно оценить нас могли бы только потомки — члены будущего человечества. Но ихеще нет; если же мы сами попытаемся их вообразить, то наверняка подгоним под собственную интеллектуальную мерку (давно известно, что люди нигде не бывают так тенденциозны, субъективны, как при построении картин грядущего).

Аналогичным образом, казалось бы, дело обстоит и в том случае, когда мы пытаемся привлечь на роль наших судий и советчиков представителей минувших веков, то есть людей, которых уже нет и которые были обеспокоены вопросами, весьма и весьма отличными от тех, что волнуют нас сегодня.

Это представляется азбучно очевидным, и все-таки более вдумчивое отношение к делу обнаруживает, что это неверно.

Люди минувших эпох живы для нас благодаря особого рода общественной практике — мемориальной. Она обеспечивает постоянное присутствие прошлого в актуальном /3/ сознании и препятствует тому, чтобы мы его подменяли или сочиняли. Те, когоуже нет, продолжают общаться с нами через оставленное ими наследие. Мы находимся во власти их заветов и в каждом новом поколении стоим перед задачей осмысленного отношения к заветам, которое одно только может уберечь от слепой покорности авторитету, с одной стороны, и от предательского беспамятства — с другой.

Существенно, далее, что люди прошедших эпох вовсе не капсулированы в своем времени: их высказывания и поступки почти всегда содержат в себе ответ не только на уникальное содержание конкретных социально-практических задач, но и на повторяющуюсяструктурность общественных ситуаций. Стагнация, кризис, декаданс; реформа, реформация, революция; нашествие, разгром, пленение и т. д. — все это события, поддающиеся типологизации. У них есть своя стихийная логика, свои типы альтернатив, свои модели личной ответственности.

При этом, правда, необходимо сделать следующую важную оговорку.

Прагматические ситуации как таковые необобщаемы; типизации поддаются только ситуации морального решения. Нет, скажем, никакого надежного рецепта карьеры, а вот правила духовного выживания в условиях повального карьеризма известны издревле: они лишь проясняются и углубляются от эпохи к эпохе.

Можно сказать поэтому, что типологическая общность переживаемых ситуаций сближает людей как тождественно-преемственных моральных субъектов, хотя бы они жили, мыслили и действовали в совершенно разные, экономически и социально непроницаемые друг для друга периоды мировой истории. В каком-то смысле она, эта общность, превращает их в «вечных современников» и делает возможным удивительное временное отношение, когда представитель более ранней (а потому, естественно, и более наивной) эпохи общественного развития просвещает позднейшего исторического деятеля.

Разумеется, прошлое (царство тех, кто умер или по крайней мере уже ушел с общественной арены) само никогда не возьмет голоса и не изречет своей мудрости. Чтобы оно высказалось, нужна исследовательская работа активно живущих. Им приходится усматривать смысловое подобие исторических ситуаций и ставить современные проблемы в свет соответствующего наследия. И все-таки этосвет из прошлого: благодаря усилию историка оно начинает толковать нашу жизнь. Тот, кого уже нет, выступает /4/ тем не менее в качестве живого участника диалога, в качестве исповедника, а иногда и проницательного психотерапевта, который впервые сталкивает современность с ее собственной горькой правдой.

Это интерпретирующее вторжение прошлого может играть исключительную роль в условиях, когда в обществе затухает самокритика, а люди в массе своей просто перестают понимать, что они все еще находятся в горниле далекой от завершения, негарантированной и драматичной истории.

Как известно, где-то с середины 60-х годов наше общество впало именно в такое состояние: самонадеянное, экзальтативное и сомнамбулическое. Критические расчеты с периодом «культа личности», начатые на XX съезде партии, были сперва свернуты, а затем решительно пресечены. Едва сняв катаракту с глаз народа, на него тут же надели плотные розовые очки. Ближайшее прошлое упрятывалось обратно в секретные архивы, превращалось в поспешно запротоколированный государственно-партийный опыт, из которого «уже извлечены все необходимые выводы». Чем острее делались подспудные кризисные процессы, тем больше идеологических усилий прилагалось к тому, чтобы представить наличное состояние общества как режим, не ведающий глубинных конфликтов и коллизий. Описание социальной динамики было вновь подчинено таким терминам, как «развитие», «дальнейшее упрочение», «дальнейшее совершенствование», «дозревание», «стирание», «изживание», «отмирание». Советская современность приняла вид заоблачной, потусторонней фазы всемирной истории, которая не имеет в прошломникаких ситуационных подобий.

Конечно, совершенно неправильно было бы утверждать, будто с конца 60-х годов так думали все, будто страна (как гласит новейший журнально-телевизионный штамп) переживала поголовный приступ «оптимистической эйфории». Не надо путать с эйфорией тяжелый и болезненный угар. Ни в 70-е, ни в 80-е годы мне, честно говоря, не довелось встретить ни одного советского человека, который пребывал бы в состоянии прогрессистского одушевления, искренне верил, что он живет в лучшем из возможных миров, и видел себя перед вратами земного рая.

Но беда-то заключалась в том, что подобные представления, уже вовсе не владея умами, подчиняли себе тем не менее поведение людей как печатающихся, пишущих, говорящих, а значит, и как мыслящих. Идиллия развитого /5/ социализма сделалась общей мерой лояльности, и всякий, кто брался публично рассуждать об обществе и истории, о прошлом и современности, обязан был уплачивать этой идиллии хоть какую-нибудь дань. Свести ее до минимума было делом совсем нелегким. Тут требовались выдержка, терпение, такт и та особая подцензурная талантливость, которая в условиях гласности гибнет, как высаженный в поле оранжерейный цветок.

Герои вправе назвать подобные заботы мелкими. У меня иная, не столь ригористическая нравственная мера. Пока я жив, я сохраню уважение не только к тем, кто, отринув всякое соглашательство, пересылал свои прямодушные сочинения за рубеж, не только к тем, кто, рискуя своим служебным положением, благополучием, а иногда и свободой, обстреливал директивные инстанции вызывающе безотрадными социологическими обследованиями или докладными записками о приближающейся экологической и хозяйственной катастрофе; я сохраню уважение и к тем, кто, чем-то поступаясь и чего-то недоговаривая, прибегая к средствам косвенным и окольным, умудрялся пробуждать гражданское и нравственно-историческое сознание массового читателя через саму подцензурную советскую печать.

Здесь, конечно, следует прежде всего вспомнить наших писателей, представителей деревенской и городской темы, летописцев войны и довоенных лет. Но не будем забывать и об историках, в частности, о таких по сей день недостаточно ценимых представителях этого ученого цеха, какисторики идей.

Источник

Будь умным!

Работа добавлена на сайт samzan.ru: 2015-07-10

«> Практическая работа № 5.

«> Тема: Основные понятия немецкой классической философии.

«>Антиномия – (неразрешимое противоречие) противоречие между рядом положений из которых каждое имеет законную силу.

«>Апостериори – понятие в теории познания Канта, знание полученное на

«>Основании опыта, из восприятия.

«>Априори – понятие в теории познания Канта, знание, предшествующее опыту

«>И независимое от него.

«>,,Вещь в себе” – внутренняя сущность вещи, которая никог да не будет познана разумом.

«>Апперценции – понятие в гносеологии Канта благодоря которому на основе различных

«> ощущений возникает целостный образ предмета.

«>Агностицизм Канта в том, что он утверждает познавательные способности человеческого

«>В немецкой классической философии выделяют:

«>3. Рекомендации студентам по подготовке к занятию.

«> Для подготовки к занятию изучите:

«>4.Практические задания, упражнения.

«> 1. Канту принадлежит одна из формулировок категорического императива: «Поступай так, чтобы максима твоего поступка могла быть принципом всеобщего законодательства.»

«>Что такое категорический императив Канта?

«>Во всех ли обществах он осуществим?

«>Актуальна ли эта проблема сегодня?

«> 2. Сравните гносеологические позиции 2-х авторов:

«>«Критики чистого разума» где утверждается, что познавательные способности разума ограничены: «разумнее может познать всего, в силу того, что он постоянно наталкивается на противоречия».

«>«Основных положений философии будущего», где отстаивается противоположенная точка зрения: познавательные возможности разума безграничны. «То что не познаем мы, познают наши потомки».

«> Кому принадлежат эти работы и высказывания?

«> Какова их гносеологическая ориентация?

«> Как аргументирует свою позицию автор «Критики чистого разума»?

«> 3.Приведите примеры на 3 закона диалектики Гегеля.

«> Каково ваше отношение к приведённым установкам?

«>5) Задание студентам для самостоятельной работы:

«>1. В чём суть коперниканского переворота Канта в философии?

«>3. Как соотносятся у Канта рациональные и чувственное познание?

«>4. Каковы особенности философии Канта докритического и критического периодов?

«>5. В чём суть основных законов диалектики, сформулированных Гегелем?

«>6. Что такое триада Гегеля? Нарисуйте её схему. Сводится ли диалектика Гегеля к

«> Принципу триадичности развития?

«>6. Контрольные вопросы, тесты, задания по теме:

«> 1) Назовите исторические рамки и основные черты немецкой

«> 6) В центре внимания в философии Канта проблемы:

«>7) Кому из представителей немецкой классической философии принадлежит высказывание:

«>Следующие вопросы » xml:lang=»en-US» lang=»en-US»>:

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе

Источник