какого числа советские разведчики водрузили красное знамя победы над рейхстагом
Подлинная история знамени Победы
Все мы знаем из учебников новейшей истории, что Знамя Победы над рейхстагом водрузили сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария.
На самом деле это не совсем так. Героев было трое. Возглавлял группу лейтенант Алексей Берест.
Командование очень серьезно относилось к Знамени Победы. Мало кто знает, что таких знамен было девять. Все они были сшиты из подручных материалов прямо в Берлине и розданы в дивизии, наступавшие на рейхстаг.
Счастье выпало бойцам 150-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии. Этот момент многие из нас помнят по кадрам фронтовой кинохроники: группа солдат взбегает по ступеням рейхстага, затем двое из них закрепляют трепещущее знамя на фронтоне.
Но эти кадры были постановочными, они были отсняты фронтовыми операторами 2 мая 1945 года, когда все бои уже отгремели.
На самом же деле знамя под номером 5 водружалось на рейхстаг 30 апреля, причем дважды.
Первое знамя 30 апреля 1945 около 22.30 установили русский Михаил Минин и булгар Гази Загитов. Они первыми водрузили Знамя Победы над Рейхстагом в фашистской Германии.
«30 апреля 1945 г. в 22 часа 30 минут капитан В. Н. Маков из 79-го стрелкового корпуса и артиллеристы 136-й армейской пушечной артиллерийской бригады старшие сержанты Г. К. Загитов, А. Ф. Лисименко, А. П. Бобров, М. П. Минин, прокладывая путь огнем из автоматов и гранатами, пробились на крышу Рейхстага и водрузили там Красное Знамя. Все они были награждены орденами Красного Знамени.
7 марта 2007 года институт военной истории России сделал официальное заявление: знамя над Рейхстагом первым водрузили Рахимжан Кошкарбаев и Григорий Булатов.
Звёзды героев Булатов и Кошкарбаев так и не получили. А когда бывший разведчик Булатов рассказывал об истинной картине штурма немецкого парламента и водружении флага, над ним смеялись и даже дали прозвище «Гришка-рейхстаг».
В 1955 году Г. Булатова нашли повешенным, но это уже другая история.
Булатов получил от Жукова фотографию с дарственной надписью. За водружение флага над Рейхстагом Рахимжан Кошкарбаев был награждён орденом боевого Красного Знамени, а в 2001 году в соответствии с указом президента Казахстана посмертно присвоено звание Народного героя.
Фотография корреспондента газеты «Правда» В. А. Тёмина «Знамя Победы над Рейхстагом 1 мая 1945 года в Берлине» тоже вошла в историю. Снимок был удостоен многих наград в СССР. Знаменосец остался неизвестен.
Почему же исторически считается, что именно знамя Кантарии и Егорова было первым?
Алексей Берест, украинец с Сумщины, богатырского сложения и силы. Прямой и честный, храбрый и справедливый. Солдаты уважали замполита и шли за ним в огонь и воду. Комбат Степан Неустроев давал ему такую характеристику: «Этому парню можно было поручить все».
Лейтенант Берест взял около десятка автоматчиков и повел их на крышу Рейхстага. На втором этаже завязался бой. Вот что вспоминает сам Берест: «Из-за артиллерийского обстрела лестница в отдельных местах была разрушена, мы образовали живую лестницу».
Вот сухие строки документа тех лет, подписанного командующим войсками 3-й ударной армии генерал-полковником Кузнецовым и членом Военного совета армии генерал-майором Литвиновым. Документ называется «Боевая характеристика знамени». «Отважные воины коммунист лейтенант Берест, комсомолец сержант Егоров и беспартийный младший сержант Кантария установили знамя над зданием германского парламента… »
Награждение происходило по плану спектакля, организованного для вождя. Ибо странно читать, что рота во главе с Берестом штурмует Рейхстаг, ведут бой и другие роты других полков и дивизий, а в штабах при номерных знаменах, которые должны были водружаться на Рейхстаге, дежурят «именинники знаменосцы» Егоров и Кантария, которых другие солдаты (их с Берестом на Рейхстаге было десять), должны были вынести на своих спинах.
Прямой и смелый Берест не любил лжи и, вероятно, где-то в кругу фронтовиков, смеясь, рассказывал, как нес героев-знаменосцев на своей спине. Эти разговоры стали известны СМЕРШу, с которым у Береста уже был конфликт.
Защитить его было некому. У маршала Жукова начались неприятности с картинами и драгоценностями, вывезенными из Германии. Член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин находился под следствием в СМЕРШе по делу Жукова, и ему было не до того.
После демобилизации он пойдет работать в кинофикацию. Его начальник и бухгалтер в 1953 году, растратив 5865 рублей, обвинит в хищении Береста. Ревизор, не разобравшись, составит дело на него, (деньги-то небольшие), но оскорбленный Берест выбросит ревизора за дверь.
Но никто не заступился, и ему только скостили по амнистии пять лет. Пять лет до 1958 года он пробыл в лагерях.
В стремительном броске мы ворвались в открывшийся проход центрального входа здания, двери которого были подорваны гранатой.
И в 22.50 наше советское Знамя Победы заколыхалось на фронтоне Рейхстага».Но несмотря на то, что знамя было водружено на здание, ожесточенное сопротивление в самом рейхстаге продолжалось.
В мае 1946 года был опубликован Указ ПВС СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу вооруженных сил СССР, водрузившему Знамя Победы над Рейхстагом».
Награждены были пятеро: капитан Василий Давыдов, сержант Михаил Егоров, младший сержант Мелитон Кантария, капитан Степан Неустроев и старший лейтенант Константин Самсонов. Береста в списке не было. Он отсидел в сталинских лагерях и позже погиб под поездом, спасая маленького внука.
Егоров погиб, разбился на подаренном в честь 30-я Победы машине в 1975 году.
Так сложились судьбы ветеранов- героев! Вечная им память и благодарность!
Кто-же водрузил Знамя Победы над Рейхстагом? «Дню Победы» посвящается. часть I.
Эту историю я услышал очень давно можно сказать от человека который принимал непосредственное участие в боевых действиях в ВОВ и был знаком с главным героем давно!
Но так распорядилась жизнь что мне в попутчики в моем небольшом отпуске попался человек который рассказал мне эту историю еще раз и я решил рассказать её Вам, была проведена небольшая работа, нарыты данные в глобальной сети и вот выношу на Ваш суд!
читайте, будет много букв, но мне понравилась, надеюсь понравится и Вам!
итак поехали…
Главным при водружении Знамени Победы над Рейхстагом был не только Кантария и Егоров, а также лейтенант Берест, о котором приказали забыть…
Красное полотнище Военного совета №5, которое стало известно как Знамя Победы, взметнулось над Рейхстагом перед самой полночью 30 апреля 1945 года. Командир 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковник Федор Зинченко, назначенный комендантом Рейхстага, назначил знаменосцами разведчиков — сержанта Михаила Егорова и младшего сержанта Мелитона Кантарию. Их привели в логово фашистов через несколько часов, как в здание ворвались штурмовавшие его подразделения. Самостоятельно задачу знаменосцы выполнить не смогли. Вывел их на крышу Рейхстага и прикрыл огнем замполит лейтенант Алексей Берест. Втроем они салютовали с вершины купола Родине о победе над фашизмом. Под ними, тремя, лежал поверженный Берлин…
И если разведчики вскоре стали Героями Советского Союза, то Алексею Бересту достался только орден Красного Знамени. Его имя оказалось забыто из–за самолюбия сильных мужчин, борьбы за славу, намеренных и случайных исторических ошибок.
Правду об Алеше Бересте и его трагической судьбе накануне 65–летия Победы решил рассказать его земляк, полковник в отставке Юрий Галкин, долгие годы проработавший в Главном организационно-мобилизационном управлении Генерального штаба и в Центральном архиве Министерства обороны РФ.
—Приехав однажды на родину в село Синявское, расположенное между Ростовом–на–Дону и Таганрогом, я заинтересовался судьбой своего земляка — Алексея Береста, на могиле которого было лаконично выведено: “Участник штурма Рейхстага”.
Известно было, что Алеша в 12 лет остался круглым сиротой, долго беспризорничал, жил в детдоме. Закончив семь классов средней школы, работал трактористом. После службы в армии попал прямиком на войну с финнами. В самый разгар Великой Отечественной рослого, смышленого паренька направили в Ленинградское краснознаменное военно-политическое училище. По окончании ускоренного курса Алексей попал в самое пекло боев: был назначен заместителем командира по политчасти 3-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка 3-й ударной армии Первого белорусского фронта.
Природа Алексея не обидела: он вымахал ростом под 2 метра, был плечистым, подтянутым, невозмутимым. При этом силой обладал богатырской, легко поднимал двух фрицев и сталкивал их лбами. В бою неизменно оказывался в первом эшелоне, действовал как заправский командир.
…Берлинская операция началась 16 апреля 1945 года и по плану должна была закончиться 25 апреля, но растянулась на две недели.
— 150-я стрелковая дивизия, где воевал Берест, вела тяжелейшие уличные бои в Берлине, продвигаясь по два-три километра в сутки к центру города. Здания и улицы были приспособлены немцами для обороны. В верхних этажах домов располагались снайперы и автоматчики.
— Директивой Военного совета 3-й ударной армии предписывалось ускорить взятие Рейхстага. Специально оговаривалось, что командир части, подразделения, которые первыми водрузят знамя над Рейхстагом, будут представлены к присвоению звания Героя Советского Союза. Указывалось также, чтобы эту информацию довели до каждого воина.
Первое упоминание о Знамени Победы датируется 6 ноября 1944 года. Именно в этот день Сталин на торжественном заседании Моссовета призвал советских воинов: “Добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином Знамя Победы”.
16 апреля 1945 года состоялось совещание начальников политотделов всех армий 1-го Белорусского фронта по вопросу, как выполнить указание Сталина. Где и на каком объекте водружать Знамя Победы? Жуков, рассудив, что это вопрос политический, обратился в Главное политическое управление. Был получен ответ — над Рейхстагом!
Предпочтительнее шансы первыми подойти к Рейхстагу были у 3-й ударной армии. Изготовили девять знамен — по числу соединений в армии. Знамя по размеру и форме напоминало Государственный флаг СССР.
В ночь на 22 апреля от имени Военного совета армии знамена распределили между соединениями. Знамя №5 получил командир 150-й стрелковой дивизии генерал-майор Шатилов.
Рейхстаг был подготовлен к круговой обороне. Окна заложены кирпичом, оставлены небольшие по размеру амбразуры и бойницы.
30 апреля перед рассветом Рейхстаг штурмовали выдвинутые в первый эшелон три спешно доукомплектованных батальона. В центре по направлению от “дома Гиммлера” действовали батальоны 150-й стрелковой дивизии Неустроева и Давыдова. На стыке между ними находилась группа Макова. Левее, со стороны швейцарского посольства, — батальон из 171-й стрелковой дивизии полковника Негоды, которым командовал старший лейтенант Самсонов. Здесь же находилась и вторая штурмовая группа майора Бондаря.
Две атаки из-за шквального огня были отбиты. Но в середине дня 30 апреля 1945 года в штаб 1-го Белорусского фронта поступило сообщение, что Рейхстаг взят, и красное знамя на нем. Доклад о взятии Рейхстага быстро дошел до Москвы. Из нее поступило поздравление Сталина.
Военный совет 1-го Белорусского фронта издал приказ №06 — поздравление. В нем говорилось: “Войска 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова заняли здание Рейхстага и сегодня, 30 апреля 1945 года, в 14 часов 25 минут подняли на нем советский флаг”.
— В это время ни одного советского солдата в Рейхстаге не было. Штурмующие батальоны, прижатые к земле плотной огневой завесой противника, находились на Королевской площади, в двухстах метрах от здания. Желаемое за действительное выдал командир 150-й стрелковой дивизии генерал-майор Шатилов.
Когда командование 150–й дивизии разобралось в обстановке и уяснило, что Рейхстаг не взят и победного флага на нем нет, изменить что–либо было сложно.
В своей документальной повести Неустроев вспоминает: “На мой командный пункт позвонил генерал Шатилов и приказал передать трубку командиру полка. Потребовал от Зинченко: “Прими меры к тому, чтобы любой ценой водрузить флаг или хотя бы флажок на колонне парадного подъезда”.
Маковцы в числе первых подбежали к парадному входу. Массивная дверь была заперта. Возле нее скопилось около взвода солдат. Бойцы бревном протаранили парадную дверь. Штурмующая группа сразу же бросилась захватывать помещения первого этажа и баррикадировать выходы из бункера. В очень сложной обстановке ночного боя и в перемешанном составе командовать взялись те командиры, которые были в авангардной группе. Это были офицеры из неустроевского батальона — начальник штаба Гусев, замполит Берест, агитатор политотдела 150-й стрелковой дивизии капитан Матвеев, а также офицер корпуса капитан Маков. По их команде бойцы стали забрасывать гранатами коридоры и выходы из подземелья.
Маков отдал команду старшему офицеру связи Владимиру Минину прикрепить знамя 79-го стрелкового корпуса на крыше Рейхстага и в помощь им дал семь пехотинцев. Достигли чердака. Через слуховое окно выбрались на крышу и к башне прикрепили знамя. Затем знамя перенесли на скульптурную группу. Это были бойцы-добровольцы из 136-й артбригады: Загитов, Бобров, Лисименко, Минин. Время было 22.30—22.40 по местному времени. Маков поднялся к знамени и тут же доложил по рации в штаб 79-го стрелкового корпуса о водружении знамени на Рейхстаге. Свидетелем доклада был Неустроев, а принимал сообщение начальник политотдела армии Лисицын.
Засвидетельствовать факт водружения первого знамени на крыше Рейхстага старший офицер связи Владимир Минин пригласил офицера штаба корпуса майора Бондаря. Поднявшись на крышу, бойцы штурмовой группы Михаила Бондаря закрепили у задней ноги скульптуры свой
собственный флаг.
А в 23 часа 30 минут красное полотнище на западном фасаде установили бойцы взвода разведки 674–го стрелкового полка во главе с лейтенантом Сорокиным.
“Водрузить флаг любой ценой!”
Полковые разведчики сержант Егоров и младший сержант Кантария в это время должны были бы находиться в боевых порядках. Но на самом деле оставались на наблюдательном пункте штаба 756–го стрелкового полка, при знамени Военного совета.
Далеко за полночь, во время очередного затишья, прибыл командир 756-го стрелкового полка полковник Зинченко. Он приказал Неустроеву доложить обстановку. Полковника интересовало знамя. Неустроев доложил, что знамен много: флажки взводные, ротные, бригадные, корпусные установлены на рейхстаге в расположении их позиций.
Оказалось, что знамя осталось в штабе полка, в “доме Гиммлера”. Зинченко позвонил начальнику штаба полка Казакову и приказал ему немедленно организовать доставку знамени в Рейхстаг. Его доставили между тремя-четырьмя часами ночи разведчики Егоров и Кантария.
— Командир полка Федор Зинченко поставил перед ними задачу: “Немедленно на крышу Рейхстага и установить на ней знамя №5”. Минут через двадцать Егоров и Кантария возвращаются со знаменем. “В чем дело?” — гневно спросил полковник Зинченко. “Там темно, у нас нет фонарика, мы не нашли выход на крышу”, — ответил Егоров.
Командир 756-го стрелкового полка Зинченко приказал комбату Неустроеву обеспечить водружение Знамени Победы над рейхстагом. Неустроев передал это приказание своему замполиту лейтенанту Алексею Бересту, так как был абсолютно уверен, что он его выполнит успешно.“
“Я разведчиков на крышу за шиворот затащил”
— Алексей Берест с отделением автоматчиков Щербины, Егоровым и Кантарией начали пробираться на купол Рейхстага. Тут же на втором этаже раздались автоматные очереди и разрывы гранат. Завязался бой. Позже Алексей Берест вспоминал: “Из-за артиллерийских обстрелов лестница в отдельных местах была разрушена — мы образовывали живую лестницу”. Нижним был могучий Берест, ему на плечи становился один солдат. А на него — другой. На крышу рейхстага Егорова и Кантарию Алексей Берест буквально вынес на своих плечах. Как руководитель операции он и на крышу Рейхстага вышел первым, чтобы выяснить обстановку и обезопасить установку знамени. Только после этого он разрешил разведчикам подняться на купол. После установки Знамени Победы они с крыши Рейхстага трижды салютовали о выполнении почетного задания.
— Когда Берест вернулся и доложил, что Знамя Победы установлено на самом видном месте — на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда, Неустроев спросил: “Не оторвется?” — “Сто лет простоит, мы знамя к лошади ремнями привязали”. — “А солдаты как?” Смеется: “Ничего. Я их на крышу за шиворот затащил”.
Как и все находящиеся в Рейхстаге, лейтенант Берест не очень разбирался в расположении помещений, да еще в темноте. Он вывел Егорова и Кантарию на крышу Рейхстага, но не на западную сторону, видимую начальству со стороны Королевской площади, где уже развевался флаг, водруженный маковцами. Знамя Победы было водружено на противоположной — восточной стороне. Там тоже над подъездом возвышался фронтон, а над ним находилась скульптура конного рыцаря — кайзера Вильгельма. К исходу следующих суток, когда огонь вражеских снарядов смел с западной стороны многие доставленные сюда флаги, в том числе и тот, что водрузили маковцы, знамя Военного совета 3-й ударной армии осталось невредимым.
Рейхстаг горел. Немцы ринулись в контратаку, применили фаустпатроны. На людях тлела одежда, обгорали волосы, от дыма нечем было дышать…
В горящих залах, на лестницах и переходах вновь завязался кровопролитный встречный бой. На исходе ночи 1 мая разведчики Неустроева, осматривая здание, обнаружили в стене дверь на первом этаже. Лестница уходила вниз. Спустившись по ней в подвальное помещение, бойцы оказались в большом бетонном зале. И тут же попали под пулеметный огонь. Пятеро солдат были убиты сразу, троим чудом удалось спастись. Неустроев послал новую группу разведчиков в бункер. Они захватили пленных.
Из 450 солдат батальона Неустроева 180 было ранено или убито. Остальные валились с ног от усталости.
— Вдруг противник прекратил огонь. Вскоре из-за угла лестницы, ведущей в подземелье, показался белый флаг. Немцы вызывали на переговоры, но выдвинули условие. Поскольку среди них переговоры будет вести генерал, то и от советской стороны должен быть генерал или в крайнем случае полковник. Причем полномочия он должен был иметь командующего фронтом или армией.
Связываться с Зинченко или тем более с Шатиловым — командиром 150-й стрелковой дивизии, просить их прибыть в Рейхстаг на переговоры, когда каждый метр Королевской площади простреливается, было нереально, а самый старший по званию — капитан Неустроев. Комбат предложил представительному и статному лейтенанту Бересту пойти на переговоры “полковником”.
Воды, чтобы отмыть с лица копоть, не было. Но в одной из комнат солдаты нашли несколько бутылок белого сухого вина. Ополоснув им лицо и шею, Алексей наскоро “насухо” побрился, надел трофейную кожаную куртку, закрывающую лейтенантские погоны. Офицерскую фуражку заняли у капитана, политотдельца Матвеева. Так Алексей Берест стал временно полковником, представителем командующего 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова на переговорах о капитуляции гарнизона Рейхстага. Сам Неустроев решил идти “адъютантом”. Он сбросил ватник, чтобы была видна гимнастерка с орденами. “Переводчику”, солдату Ивану Прыгунову, прикрепили погоны старшего лейтенанта.
Парламентеры, спустившись в подвал к гитлеровцам, сильно рисковали. Немцы могли пристрелить в любой момент.
— Далее разговор проходил в кабинете генерала-коменданта.
В конце беседы немецкий генерал заявил, что они не сдаются, и один из парламентариев должен остаться с ними в качестве заложника. “Товарищ полковник! — козырнул Прыгунов. — Разрешите обратиться: я остаюсь здесь…” Берест глянул в худенькое, бледное лицо паренька, которого знал немногим больше месяца. Его, пятнадцатилетнего пацана, немцы угнали на работы в Германию, около трех лет он просидел в концлагере, был освобожден, прошел проверку СМЕРШа, был призван в армию. И вот теперь, может, в последний день войны, добровольно вызвался остаться в лапах фашистов.
Берест предупредил немецкого генерала, что он отвечает головой за жизнь старшего лейтенанта Прыгунова.
Парламентеры отправились в обратный путь. Автоматы и пулеметы смотрели им в спины. Дорога оказалась длинной.
2 мая немецкий гарнизон Берлина во главе с его комендантом генералом Вейдлингом капитулировал.
Комментарии 7
В боевых порядках дивизии Шатилова, штурмовавш рейхстаг, находилась компактная штурмовая группа из пяти человек капитана Владимира Макова. В группу входили сам капитан, старшие сержанты Алексей Бобров, Гази Загитов, Александр Лисименко и сержант Михаил Минин. В ходе боя им удалось буквально «просочиться» на крышу рейхстага. По пути они выломали длинную трубу и носовым платком привязали к ней обыкновенное красное полотнище. Загитов при этом был ранен.
Куда водружать флаг? На фронтоне увидели конную женскую статую. В ее корону знамя и установили. Это было 30 апреля 1945 года в 22 часа 40 минут.
На подмогу смельчакам пробрался с солдатами и капитан Владимир Маков. Посмотрел он на укрепленное Красное знамя и по рации лаконично доложил начальству.
Гази Загитов не случайно оказался первым из штурмующих рейхстаг. В наградных документах о нем сказано так: «При подходе наших войск к центру Берлина тов. Загитов по личной инициативе изъявил желание принять участие в штурме рейхстага и водрузить на него Знамя Победы. 26 апреля 1945 года совместно с сержантом Мининым, ст. сержантом Бобровым, ст. сержантом Лисименко, Загитов направился на выполнение боевого задания. Следуя впереди наступающей пехоты, Загитов разведал пути подхода к рейхстагу и тем самым помог продвижению нашей пехоты.
30 апреля во время штурма рейхстага Загитов первым ворвался в рейхстаг, но в это время получил сквозное ранение в грудь, при ранении был прострелен партбилет. Ст. сержанты Загитов, Лисименко, Бобров, сержант Минин забрались на башню рейхстага и установили первое победное знамя».
Таково описание боевого подвига. После описания следует заключение: «Достоин присвоения звания Герой Советского Союза с присуждением медали Золотая Звезда и ордена Ленина».
Остальные «маковцы» во главе с капитаном тоже были представлены к званию Героя. Но награды не дождались. Ныне из всей пятерки жив только Михаил Петрович Минин. Живет он в Пскове, разводит пчел на личной пасеке. Написал книгу воспоминаний «Трудные дороги к Победе». Есть там добрые слова о нашем земляке Гази Загитове. «Два дня спустя после вступления в Берлин я, Бобров, Загитов и Лисименко вместе с другими воинами 136-й артбригады добровольно пошли на последнее труднейшее боевое задание, — пишет Михаил Минин. — Ровно в 21 час 30 минут по местному времени, когда в Москве было 23.30 тридцатого апреля, началась артиллерийская подготовка штурма. По приказанию Макова минут за пять до ее окончания мы, имея за пазухой два Красных знамени, выскочили из углового оконного проема и сразу устремились к каналу. Загитов прекрасно ориентировался на местности в любое время суток. Он безошибочно привел нас в темноте к заранее разведанному месту переправы… Не ожидая подхода основных сил, мы сразу же бросились в направлении парадного входа… Со взломом двери нельзя было медлить, ибо мы могли упустить фактор внезапности. Гази предложил принести бревно, которое валялось внизу, и ударить им в дверь. Маков сразу одобрил эту инициативу… После нескольких таранных ударов, которые наносились с участием более десяти человек, дверь распахнулась. Внутрь здания сплошным потоком хлынули советские воины. Впереди всех был коммунист Загитов, который вместе с бревном так и влетел в вестибюль… Воспользовавшись растерянностью врага и успехом, которого добились атакующие в первые минуты боя, командир нашей группы решил пробиться на верх рейхстага… По лестнице вчетвером устремляемся наверх… Все коридоры, которые выходили на лестницу, мы забрасывали гранатами и прочесывали автоматными очередями. Снизу на помощь нам уже устремились воины из стрелковых подразделений… Один за другим лезем наверх. Как всегда, впереди Гази Загитов, а за ним я со знаменем… Метра четыре лезли по цепи, пока не достигли слухового окна, через которое и выбрались на крышу. Вблизи в темноте еле виднелся силуэт небольшой башни, к которой я и Загитов стали прикреплять Красное знамя. Вдруг на фоне огненного зарева от разорвавшегося на крыше снаряда Лисименко заметил наш дневной ориентир — «Богиню победы», как тогда мы называли скульптурную группу.
Бой за рейхстаг с каждым часом становился все более напряженным. Лестницу, которую мы контролировали, противник несколько раз пытался отбить… В одном таком бою был тяжело ранен в грудь наш бесстрашный разведчик Загитов. Вражеская пуля прошла навылет в одном сантиметре от сердца (как потом установили врачи), пробила партбилет и колодочку медали «За отвагу», но герой не покинул боя. Будучи раненым, он трижды поднимался на чердак для охранения первого Знамени Победы».