какое течение ислама в чечне
Чечня –это территория традиционного ислама
Первым делом следует отметить, что чеченский народ отличается высоким уровнем религиозности, особенно проявляющийся в стремлении к истинному исламу, в строгом соблюдении всех предписаний священного Корана.
В любой стране мира, где появлялись и появляются ваххабитские эмиссары, начинается организованный хаос, направленный против общества и государства, цель которого подорвать основы народа, уничтожить его обычаи и традиции, сделать народ управляемым для достижения исключительной власти и получения денег для распространения идеологии терроризма и вовлечения в свои ряды новых обманутых рекрутов ваххабизма, используя религиозный фактор, прикрываясь лживыми лозунгами чистоты ислама.
Все это приводит к войне, что и произошло в Чечне в конце 1990-х годов, когда в кровавом месиве погибло сотни тысяч людей, большинство из которых мирные жители. Ваххабизм не созидает, он разрушает и уничтожает. Чеченская Республика лежала в развалинах. Стоял вопрос быть или не быть народу чеченскому.
В эти тяжелые для Чеченской Республики дни всю тяжесть решения вопроса взял на себя известный в исламском мире религиозный деятель, Первый Президент Чеченской Республики Ахмат-Хаджи Кадыров, который ценой собственной жизни коренным образом переломил ситуацию, повел народ чеченский по пути развития и тем самым спас его от гибели.
И сейчас в республике совсем другая религиозно-политическая ситуация. Деятельность ваххабизма и других радикальных течений пресечена навсегда и безвозвратно. Чеченская Республика – это цветущий край, где восстановлены и построены новые объекты образования, культуры, здравоохранения, спорта и религии.
Разве не благо, что в республике 13 медресе и два высших исламских учебных заведений? Благо!
В регионе построено более 1000 мечетей, это самое большое количество мечетей в пересчете на душу населения почти на всех континентах мира. В центре города Грозный возвышается крупнейшая в Европе мечеть “Сердце Чечни” с устремленными в небо резными минаретами. В городе Шали скоро откроется самая большая мечеть в мире, рассчитанная на двадцать тысяч человек. В республике проходят международные миротворческие форумы куда съезжаются самые авторитетные представители мировой мусульманской уммы.
Кадыров запретил шиитские ритуалы самоистязания в Чечне
Группа последователей шиитского ритуала забивания в голову ножей выявлена в Чечне. Рамзан Кадыров в присутствии журналистов провел профилактическую беседу с самопровозглашенным халифом общины. В чеченском муфтияте верования группы назвали противоречащими исламу. Ученые же недоумевают, как культ религиозного самоистязания проник в Чечню.
Кадыров запретил заниматься религиозной деятельностью в Чечне последователю шиитского ритуала забивания в голову ножей
На видео, распространенном в сети, оказались и чеченцы, что вызвало общественный резонанс в Чечне.
Одним из тех, кто запечатлен на видео с ножом в голове, был московский чеченец Асламбек Зубайраев. С ним 2 февраля встретились Рамзан Кадыров, муфтий Чечни Салах Межиев и другие представители духовенства. Репортаж об этой встрече был показан на телеканале «Грозный».
На встрече, показанной по чеченскому телевидению, Рамзан Кадыров и чеченские богословы заявили Зубайраеву, который, как оказалось, объявил себя «халифом», что его действия не соответствуют исламу.
Зубайраев на это предложение промолчал. Чеченские богословы однозначно осудили Зубайраева, а Кадыров заявил ему, что он не позволит вводить в заблуждение жителей Чечни и запретил заниматься религиозной деятельностью в Чечне.
Зубайраев, несмотря на словесные выпады в его адрес, держался на встрече достаточно уверенно и пытался высказать свою точку зрения. В частности, в ответ на обвинения в том, что он не является знатоком ислама и шариата, не знает арабский язык, он заявил, что этого не знали ни Кунта-хаджи Кишиев, ни сам Пророк Мухаммад, однако тем не менее им обоим было ниспослано божественное откровение. Также он подтвердил, что является представителем шейха Касназани.
В конце беседы Кадыров заявил следующее: «Учи свою семью. Изучай религию… Передай это и своим мюридам, своему халифату. В моем халифате, в этой республике я халиф. Я не признаю… не разрешаю вам этим здесь заниматься, потому что у вас нет знаний. Приедет Касназани, мы дадим ему выступить, проводить беседы, выслушаем его, посадим на телевидение, потому что он знает религию».
В чеченском муфтияте сочли показанный на видео обряд противоречащим нормам ислама.
В чеченском муфтияте считают, что действия Зубайраева и его последователей противоречат нормам ислама.
По его словам, указанные обряды эти люди называют «караматом», то есть чудотворным явлением.
По его словам, проведение обрядов самоистязания недопустимы с точки зрения мусульманской религии.
Он отметил также, что после появления в Интернете видеозаписи с обрядом забивания ножей в голову к богословам стали поступать многочисленные обращения от верующих.
Жители Чечни обеспокоены распространением различных религиозных течений
Жители республики также говорят о своем беспокойстве в связи с видео с обрядом вбивания в головы ножей и распространением в республике различных религиозных течений.
«Во все времена были суфийские группы, которые ратовали за сближение с шиизмом»
В Чечне опасаются крайностей в исповедании ислама как со стороны радикального салафизма, так и со стороны радикального традиционализма, считает замдиректора Института востоковедения РАН Аликбер Аликберов.
Он отметил, что не изучал вероучительные и ритуальные особенности данной конкретной группы, но, добавил эксперт, существуют ответвления суфийских орденов, которые имеют синтез суннитских и шиитских воззрений и практик в своем арсенале.
По его словам, в настоящее время еще существуют суфийские шейхи, идущие этим путем.
С ним частично согласен и директор Фонда «Марджани» Игорь Алексеев. Он отмечает, что в Ираке, в восточной Турции, в отдельных районах Ирана, в основном в регионах, населенных курдами, имеется похожая практика ордена Кадирия с втыканием ножей, хождением по горящим углям и прочим.
Он отметил, что в Египте наблюдал практику ордена Рифаия, которые ходят и лежат на углях, подобно индийским йогам.
Что касается родства с шиитскими концепциями, то в том ответвлении традиционного ислама, кадиритском тарикате, что исповедуют в Чечне, по мнению Алексеева, этого не меньше.
Что касается Адама Дениева, которого упомянули в чеченском муфтияте в связи с группой Зубайраева, этот человек, по словам ученого, производил впечатление достаточно ортодоксального, традиционного для Чечни мусульманина.
Дениев был приближенным Ахмата Кадырова
Адам Дениев стал известен в конце 80-х годов, когда на съезде Исламской партии возрождения России в Астрахани был избран эмиром мусульман Северного Кавказа, рассказал корреспонденту «Кавказского узла» политолог Тимур Алхастов.
«Не спрашивайте о репрезентативности этого мероприятия. Так формировались новые политические фигуры, когда, окружив себя десятком-другим сторонников, объявляли себя общероссийскими деятелями. Правда, эмиром он пробыл недолго. Скорее всего, этому посодействовали Джохар Дудаев и Зелимхан Яндарбиев, считавшие действия Дениева и ему подобных деструктивными», – предположил Алхастов.
Лишившись эмирского звания, Адам Дениев отправился в Багдад для обучения теологии. Посетивший в тот период Багдад Джохар Дудаев не преминул подпортить авторитет Дениева, сообщив местным властям о связях религиозного деятеля с российскими спецслужбами, отметил эксперт.
Затем Дениев организовал свое движение «Адамалла» («Человечность»), действовавшее под лозунгом «В мире есть три истины – Коран, Конституция России и Адамалла», продолжил политолог.
Он также сказал, что между двумя чеченскими войнами, Дениев пытался влиять на московских чеченцев, в прессе были материалы о причастности Дениева к попыткам давления на бизнес. Летом 2000 года он был одним из претендентов на пост полномочного представителя президента России в Чечне, но тогда выбор пал на Ахмата Кадырова как на более авторитетного, влиятельного и предсказуемого человека.
«А Дениев был назначен заместителем Кадырова, в аппарате которого он отвечал за связи со странами Ближнего Востока и Северной Африки. Также, по некоторым сведениям, Адам поддерживал процесс установления конституционного порядка в Чечне, выявлял пособников боевиков, примирял кровников», – сообщил Алхастов.
Отношения Ахмата Кадырова с Адамом Дениевым были достаточно сложными, особенно с учетом того, что Кадыров проповедовал суфизм традиционного, вайнахского толка, а у Дениева духовным лидером был шейх из Ирака.
Он также уточнил, что Адам Дениев погиб 12 апреля 2001 года от взрыва заложенной на чердаке мины во время телетрансляции собственной проповеди по сельскому телевидению в его родном селе Автуры.
Как писал «Кавказский узел», 27 августа 2016 года по итогам исламской конференции «Кто они – последователи сунны?», прошедшей в Грозном, была принята фетва, по которой истинными мусульманами признаются только последователи суфийского тариката. Сторонники салафизма в этой фетве названы опасными сектантами. В фетве говорится, что ее обязаны принять все мусульмане России. Однако 26 ноября 2016 года в ходе своего визита в Саудовскую Аравию и встречи с наследным принцем королевства Мухаммадом ибн Салманом Аль-Саудом Рамзан Кадыров, по информации арабских СМИ, извинился за исламскую конференцию в Грозном и признал, что салафиты не являются сектантами. В ДУМ Чечни информацию об извинениях назвали «абсолютной ложью и неправдой».
источник: корреспонденты «Кавказского узла»
«Традиционного ислама на Северном Кавказе нет» Ученый-кавказовед Ахмет Ярлыкапов о религиозных проблемах самого неспокойного региона России
Ислам на Северном Кавказе всегда был очень неоднороден. В последние годы различия в его трактовках только усиливались. Эта территория четко делится на две части: северо-восточную (Дагестан, Ингушетия, Чечня) и северо-западную (все остальные республики, кроме Северной Осетии). До распада СССР на Кавказе преобладали сунниты ханафитского толка (мазхаба), которые большей частью проживали в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, на севере Дагестана и северо-востоке Чечни. На остальной территории Дагестана и Чечни, а также в Ингушетии, доминировали сунниты шафиитского толка. Из них выделялось особое философско-мистическое течение суфиев, которое существовало в этих республиках в рамках учений суфийских орденов накшбандийя, кадирийя и шазилийя. Небольшие шиитские общины жили только на юге Дагестана, в основном это были местные азербайджанцы и жители лезгинского села Мискинджа.
Исламский ренессанс Кавказа
После распада Советского Союза рост интереса к исламу в республиках Северного Кавказа принял различные формы. Местные особенности и тут дали о себе знать. Западная часть региона была более светской, более секуляризированной, ислам имел слабое влияние и рассматривался проживающими здесь народами прежде всего как часть этнической идентичности. Квалифицированных и образованных религиозных кадров (мулл, эфенди, алимов) было мало, среди населения получил широкое распространение «народный ислам» (упрощенное понимание веры, сильно отличающееся от ортодоксального ислама). Поэтому тут в начале 1990-х годов началась реисламизация — мусульманам пришлось фактически заново вспоминать основы веры. Она поначалу осуществлялась силами местного духовенства, которое было малочисленным и слабым. Поэтому решающую роль в этом процессе сыграли миссионеры из Чечни, Дагестана и Турции (потомки адыгов, переселившихся в Османскую империю в середине XIX века), а также местные выпускники ближневосточных исламских учебных заведений.
Фото с личной страницы в Facebook
Совершенно иная ситуация была в восточной части Северного Кавказа. И при советской власти ислам сохранял тут сильные позиции — существовали влиятельные суфийские группы, были авторитетные богословы (алимы). В отличие от запада региона, здесь оставалась полноценная система религиозного образования. В силу этих причин после 1989 года в Чечне, Ингушетии и Дагестане сложились благоприятные условия для исламского возрождения. Оно осуществлялось с двух направлений. С одной стороны, его обеспечивали местные алимы, шейхи и муллы в многочисленных учебных заведениях — мектебах, медресе и «исламских вузах». С другой стороны, с ними стала соперничать местная молодежь, прошедшая обучение в странах Ближнего Востока. Очень быстро она, стремясь насадить на Северном Кавказе свое толкование ислама, вступила с местной религиозной традицией в конфликт, который в различных формах продолжается и сейчас.
Ислам, который является самой политизированной мировой религией, быстро стал проникать во власть. Попытки интеграции в местную политическую систему с помощью партийных структур потерпели неудачу — единственная реальная исламская политическая сила в России, Исламская партия Возрождения, объявила о самороспуске в 1994 году. Более эффективным способом распространения влияния на правительственные структуры стало налаживание неформальных контактов с местной элитой. Наиболее заметно это проявилось в Дагестане, особенно на муниципальном уровне.
От Ичкерии к «Исламскому государству»
Ваххабитские и салафитские версии ислама, в значительной мере привнесенные извне, оказали сильное воздействие на националистические и сепаратистские настроения в регионе. Так называемая «Чеченская республика Ичкерия», несмотря на свою декларируемую светскость, с течением времени трансформировалась в радикальный исламистский проект. Местные «полевые командиры» Хаттаб и Басаев сочли Чечню идеальной территорией для ведения вооруженного джихада. В 2007 году их последователь Доку Умаров окончательно отказался от идей светского чеченского национализма, провозгласив создание исламистского «Имарата Кавказ».
Сейчас «Имарат Кавказ» представляет собой подпольную террористическую сеть, которая наибольшую активность проявляет в интернете. С 2013 года он начал испытывать очень серьезную конкуренцию со стороны более глобального проекта — «Исламского государства», которое активно стало призывать совершить хиджру (переселение мусульман на Ближний Восток для осуществления вооруженного джихада). По разным оценкам, только из Дагестана на этот призыв откликнулось до двух тысяч человек, что сильно обескровило местное бандподполье.
Кавказские салафиты
Единой формы так называемого традиционного ислама на Северном Кавказе нет. Регион издавна отличается большим разнообразием религиозных течений и групп: ханафитов, шафиитов, суфиев. Они все имеют право считаться традиционными и не могут претендовать на приоритет в регионе. И в этом одна из ключевых проблем российской политики на Кавказе, потому что Москва в борьбе с радикалами долгое время пыталась сделать ставку на противопоставление «традиционного» и «нетрадиционного ислама». Сейчас мы можем констатировать, что официальная риторика начинает меняться. В 2010 году в Дагестане были прекращены репрессии против мирных салафитов (сторонников «чистого ислама»), вся вина которых состояла в том, что они «не так молятся» и носят длинные бороды. Затем между ними и местными суфийскими общинами начался интенсивный диалог. Это серьезным образом оздоровило накаленную религиозную ситуацию в регионе, но, к сожалению, впоследствии такие контакты почти прекратились.
Салафитский проповедник Абдурахим Магомедов в своем доме в селе Новосаситли Хасавюртовского района Дагестана
Фото: Мария Турченкова / Reuters
Появление на Северном Кавказе салафитских группировок внесло серьезный вклад в мозаичную картину местного ислама. Строго говоря, большинство кавказских ваххабитов на самом деле таковыми не являются. Настоящие ваххабиты должны исповедовать ислам ханбалитского толка, который распространен в арабских государствах Персидского залива. Но таких мусульман в кавказских республиках пока еще очень мало. Здесь существуют множество иных салафитских течений — молодежные джамааты (общины) «новых мусульман», «безмазхабники» (не следуют ни одному из четырех основных толков ортодоксального ислама), дагестанские салафиты ассоциации «Ахль ас-сунна валь-джамаа», мадхалиты (умеренные салафиты, сторонники сотрудничества с властью) и так называемые «ихванизированные» салафиты (салафиты, которые находятся под влиянием идей известного исламского богослова из Катара Юсуфа аль-Кардави).
Все это создает на Северном Кавказе картину «бурлящего религиозного котла». Надо понимать, что здесь нет какой-либо одной салафитской группы с единым мышлением и целостной идеологией. Поэтому исламская жизнь в регионе пребывает в постоянной динамике — многочисленные религиозные течения то конфликтуют друг с другом, то пытаются наладить между собой контакты.
Конкуренты салафитов
Помимо салафитов, на Кавказе активно действуют и другие исламские сообщества. С начала 1990-х годов здесь появились приверженцы турецкого религиозного сообщества «Нурджулар», проповедующие идеи исламизма и пантюркизма. В мае 2007 года Коптевский районный суд Москвы признал экстремистскими некоторые переводы трудов основателя движения турецкого богослова Саида Нурси. В 2011 году лидер дагестанских нурсистов Зиявдин Дапаев был осужден на два года условно по статье 282.2 (организация деятельности экстремистской организации) УК России. В середине нулевых годов в Россию проникли эмиссары международной исламской группировки «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» (Исламская партия освобождения). В нашей стране она признана террористической организацией, но на Северном Кавказе конкурирует с многочисленными салафитскими сообществами.
Любопытным элементом исламской мозаики Кавказа являются «крачковцы». Это дагестанская община коранитов, последователи которой считают, что читать Коран следует на родном языке (т.е. на русском языке), и используют для этого лишь один перевод Корана — академика Игнатия Крачковского. В 2010 году их лидер Магомед Казахбиев, провозгласивший себя «Махди» (мессией, который явится вместе с Исой, т.е. Иисусом перед Концом Света), был убит у входа в мечеть в дагестанском селении Новые Тарки.
Боевики Исламского государства, захватившие машину курдских ополченцев, в городе Таль Тамр в Сирии
Как уже упоминалось, сейчас религиозная политика государства на Северном Кавказе стала более гибкой. Помимо содействия межобщинному диалогу, оно пытается форсировать процесс исламского образования в регионе. Власти осознали, что тот, кто образовывает мусульман, тот и владеет их умами. Поэтому в некоторых республиках введена система партнерства светских вузов с религиозными, активно работает Фонд поддержки исламского образования и культуры.
Черкесские «родноверы» и дагестанские христиане
Было бы ошибкой считать, что на Кавказе не происходит ничего, кроме тотальной исламизации. Сейчас для региона характерен рост национального самосознания. Но для некоторых кавказских националистических течений ислам не подходит, поскольку он слишком глобален. Поэтому здесь в последние годы стали появляться альтернативные религиозные проекты. Среди черкесской национальной интеллигенции широкое распространение получил «хабзизм» — местное «родноверие», уходящее корнями в языческое прошлое. А в Дагестане неожиданно успешной оказалась деятельность христиан-пятидесятников, община которых сейчас составляет около трех тысяч человек. Следует иметь в виду, что подавляющее большинство ее членов — этнические дагестанцы (почти все русское население за последнюю четверть века покинуло республику). Этот любопытный феномен еще не исследован учеными и требует дополнительного изучения.
Выводы
Современное развитие ислама на Северном Кавказе очень неравномерно. Скорее всего, разделение региона на западную и восточную части будет и дальше углубляться. Здесь ислам, как и во всем мире, становится все более мозаичным. Мы видим, как практически везде суннитский ислам распадается на различные течения. Уже трудно говорить о традиционном исламе и исконных территориях его распространения. В отличие от христианства, у него отсутствует церковная иерархия. Ислам — это религия интерпретаторов, религия ученых, за которыми вольны следовать или не следовать рядовые мусульмане.
После своего выступления Ахмет Ярлыкапов ответил на вопросы «Ленты.ру».
В своем докладе вы упомянули, что «Исламское государство» перетягивает к себе боевиков от «Имарата Кавказ». Существует ли вероятность того, что «Имарат» станет его филиалом?
Ярлыкапов: Конечно, это вполне возможно. Более того, уже есть примеры такого рода. Мы знаем случаи, когда к «Исламскому государству» присоединялись отдельные группировки в Ливии, Афганистане, Пакистане и Средней Азии. Присягали «Исламскому государству» и отдельные командиры «Имарата Кавказ». Притягательность «Исламского государства» объясняется тем, что у него есть ресурсы — пусть не тотальная, но поддержка населения, деньги, нефть и контролируемая территория. У маргинальных террористических группировок на Кавказе и в Центральной Азии ничего этого нет.
Вы отметили, что как такового, традиционного ислама на Северном Кавказе сейчас нет. Но на что тогда опираться России в борьбе с радикальным исламом?
То есть лояльность государству?
В том числе да. Но когда мы имеем подпольные мечети, потому что их не регистрируют, разве это лучше? Когда вместо того, чтобы посещать обычные мечети, местная молодежь внимает «электронным муфтиям», которые вещают через YouTube и прочие каналы в Интернете, это нормально?
Среди последователей радикального ислама много русских?
Сейчас действительно ислам стало принимать много русских. Но этот процесс не происходит в таких масштабах, как, например, в Западной Европе. Если бы вы знали, сколько этнических французов, немцев или шведов сейчас воюют на стороне «Исламского государства», вы бы схватились за голову. Да, есть феномен русских, добровольно принимающих ислам, в том числе в его радикальной форме, но в этом они еще очень далеки от европейцев.
Мне представляется, что это совсем разные процессы и сравнивать русскую деревню 1930-х годов и нынешний северокавказский аул не совсем корректно. Например, большинство новых жителей Махачкалы, переселившихся за последние двадцать лет из горных сел, так и не стали настоящими горожанами. Город для них является местом, где они только живут и работают. Но социальная связь у этих людей пока поддерживается с родным селом — туда они уезжают на выходные, там их хоронят. Возможно, в будущем урбанизация и на Северном Кавказе возьмет свое, но пока об этом говорить рано.
Как чеченцы ислам принимали?
Эпиграфические источники XVI–XIX вв.
Вопрос об истории распространения ислама в Чечне не становился еще вплоть до настоящего времени предметом обстоятельного исследования, которое бы ответило на ключевые вопросы: о хронологии, главных действующих лицах и других обстоятельствах этого процесса.
Надмогильная плита шейха Берсана
Еще во второй половине ХIХ в. были зафиксированы чеченские предания и легенды о неких Термаоле и Берсане, которые сыграли ключевую роль в исламизации чеченцев. В дальнейшем этого вопроса касались еще несколько исследователей, среди которых можно отметить М. Б. Мужухоева, в работе которого анализируются вайнахские предания и данные, имеющиеся в русских источниках XVII–XIX вв. Разыскания ученых Чечни и известную им фактуру обобщил известный кавказовед Я. З. Ахмадов на страницах своей «Истории Чечни».
Авторы академического труда, посвященного истории и культуре чеченцев, так и не смогли ответить на эти вопросы, ограничившись обобщением ранее уже опубликованной информации. По их мнению, Термаол начал распространять ислам в конце XVI в: «Окончательное же принятие ислама чеченцами… произошло под воздействием другой исторической личности по имени Берса-шейх». Вышеуказанный Я. З. Ахмадов считает, что «восточный» регион, прилегающий к Дагестану, «был исламизирован в XV в.».
Главное чего, думается, не хватает здесь – ссылок на достоверные источники, ибо, делая опору лишь на логику и исторические параллели, трудно быть убедительным в своих заявлениях. Восполнению этого пробела, как мы надеемся, поможет введение в научный оборот новых данных о вышеупомянутых Берсане и Термаоле, а также об их деятельности по распространению ислама в Чечне.
В рамках этой статьи мы охватываем, прежде всего, территорию современных Веденского, Ножаюртовского и южной части Курчалоевского районов Чеченской Республики, которая была известна исторически на Восточном Кавказе как Нохчимохк или Ичкерия. Ичкерия – топоним тюркский (Ичери – «внутренний»), на родном языке чеченцы называют данную территорию Нохчи-мохк (чечен. мохк – «земля, страна»). Схожее название встречается и у аварцев рубежа ХIХ–ХХ вв. – Нохчимухъ (авар. мухъ – «сторона, страна»). В XVIII в. и ранее аварцы в отношении ичкеринцев употребляли термин Жани-буртиял (авар. – «внутренние чеченцы»).
Территория Нохчимохка занята в основном северными отрогами Андийского хребта. Это – благодатные для жизни, в основном предгорные, земли общей площадью примерно 1 500 кв. км, покрытые лиственными лесами. Разделены они на речные долины – вначале, в горах, весьма узкие, но потом все более и более расширяющиеся, из которых самой большой по площади будет та, что образована течением р. Хулхулау. Затем упомянуть следует здесь реку Аксай (Яхси) с ее долиной и реки Ямансу и Ярыксу с их долинами, которые относительно малы.
Особая значимость Нохчимохка в истории северо-восточного Кавказа заключается в том, что говор, который сформировался в указанной предгорной зоне позднее – в ХVIII в., лег в основу того диалекта, который получил преобладание в равнинной Чечне в ХVIII – начале ХIХ вв. В эпоху же полного утверждения власти Российской империи (после 1859 г.), а затем и советского государства со всеми их политическими мероприятиями и акциями (в том числе укрупнение населенных пунктов и депортация в Среднюю Азию от 1944 г.) на фундаменте последнего (фактически на основании вайнахского диалекта Нохчимохка) – сложился современный чеченский литературный язык.
«Шейх Берсан»
Еще во второй половине ХIХ в. были зафиксированы чеченские предания и легенды о некоем Берсане, который сыграл большую роль в исламизации чеченцев Нохчимохка. Как пишет У. Лаудаев, «при окончательном утверждении исламизма между чеченцами в главе народа стоял некто Берса (Берсан) Кирчалинской фамилии; он имел влияние в народе, его называли имамом и шейхом (святым)». В дальнейшем он рассказывает о распространении Берсаном ислама в селах Гуни и Агишпатой.
Согласно преданиям, собранным Ив. Поповым у жителей сел. Гуни и опубликованным в 1872 г., ислам они приняли от «шейха Бэрсана, сына женщины из нашего аула, вышедшей замуж за курчалинца, жившего в ауле Курчали». Они же рассказывали, что Берсан, «будучи ловким молодым человеком, впоследствии отправился в Кази-Кумух (в Дагестане) с целью выучиться грамоте по-арабски; чрез короткое время, оказав большие успехи, он воротился домой и жил, не отличаясь особенно ничем». В дальнейшем предание указывает на факт нападения аварцев на селение, в котором жила семья невесты Берсана: «Аварцы, опустошив часть аула, уже отступали обратно, когда Бэрсан догнал главу партии и выстрелом нанес ему смертельную рану». Раненый, назвав себя «шейхом Гада», обращавшим людей в ислам и учившим их нормам шариата, завещал Берсану: «Обращай народ в мусульманство и прими его, прежде всего, сам». Гада вскоре умер, а Берсан под впечатлением от происшедшего принял ислам и распространил его в первую очередь в родном селении Курчали.
Касательно происхождения Берсана данные, собранные Ив. Поповым, противоречат друг другу. К примеру, в приведенной выше цитате говорилось, что он был чеченцем из сел. Курчали, чему противоречит другой отрывок из сочинения того же Ив. Попова: «Несколько слов о шейхе Бэрсане. Ичкеринцы говорят, что он выходец из Кази-Кумуха (в среднем Дагестане). Будучи пропагандистом учения Магомета, Бэрсан был человеком строгих правил и искренно веровал в слова Корана. Явившись в Ичкерию, он прежде всего поселился в ауле Курчали, откуда, как говорит предание, не мечом, а сильным словом и точными предсказаниями будущих событий проводил мусульманство в окрестные аулы». Далее, при описании селения Нижний Курчали, Ив. Попов уточняет, что «Нижний Курчали – родина шейха Бэрсана; здесь же и могила его, весьма чтимая народом».
Обращаясь к вопросу о хронологических рамках жизни Берсана, мы имеем лишь одно косвенное на то указание. Ив. Попов в 1872 г. пишет об истории селения Эрсенойи, перечисляя предков стариков этого населенного пункта («Албаст и Чополау, живущие и ныне в ауле Эрсеной, как представители своей фамилии: оба уже старики»), ставших его информаторами, указывает, что «в восьмом поколении (Дырши) явился в Эрсеной шейх Бэрсан, внося с собой учение ислама». Если учесть, что, согласно посемейным спискам 1867 г., Албасу Мачиеву было 42 года, а Чопалаву Мачиеву – 71 (анализ состава семей сыновей этого Мачи заставляет нас думать, что Чопалаву в 1867 г. был 61, а не 71 год), их предок Дырши, скорее всего, родился в 1540–1560-х гг. Таким образом, время его активной жизнедеятельности приходится на конец XVI – самое начало XVII в., когда вышеуказанный Берсан распространял ислам в Нохчимохке.
Одному из авторов посчастливилось первым среди кавказоведов узнать о местонахождении могилы этого Берсана, посетить ее и прочитать эпитафию. Находится могила Берсана в Веденском районе ЧР, в сел. Курчали, которое стоит к востоку от Ведено, в верховьях р. Гумс. Надмогильная плита Берсана (см. фото №1) представляет собой прямоугольную каменную стелу с верхней стороной в виде как бы треугольника; с плечами, широкой шеей и как бы отрубленной головой. Сбоку вырезана почерком сулс (?) малограмотная арабская надпись религиозного содержания. В ее верхней строке читается мусульманская формула единобожия, начертанная с ошибками. В центре надмогильной плиты имеется нечто вроде площадки для письма, которая сделана путем выемки фона. Там по-арабски написано насхом: «Это – усыпальница… Берсана». Даты нет, а поэтому, с учетом чеченской действительности, датировка здесь затруднительна, но дагестанские параллели заставляют все же думать, что эпитафия с именем Берсана относится к XVI–XVII вв.
Надмогильная плита Мусы, сына Хизри
ТерманОл
В работе чеченского автора 2-й половины ХIХ в. У. Лаудаева, который собрал с уст современных ему чеченских старожилов многочисленные предания о событиях прошлых лет, говорится об исламизаторе чеченского населения Нохчимохка, носившем имя Термаол. Приведем цитату, касающуюся изучаемого вопроса: «В преданиях народа сохранилось имя первого проповедника исламизма у чеченцев; им был некто Термаол. Он был человек красноречивый и жестокий. Увлекаемые потоком его речей, чеченцы покорились ему. В собрании всего народа он в торжественных словах описывал всемогущество Бога мусульман… Такие речи воспламеняли чеченцев, и те, которые хоть мало были в сомнении, тотчас же делались мусульманами… Окружив себя усерднейшими последователями, Термаол начал смелее производить обращение и убивал противящихся… Он вырыл себе могилу и живой погреб себя. Погребая себя, он сказал: «Прощайте, мусульмане, теперь я уже больше не нужен вам, но приду тогда, когда вы почувствуете во мне нужды». Некоторые фанатики и теперь ожидают его появления. Могила его находится в Ичкерии, на земле Энокалинской фамилии».
Чеченские историки ХХ–ХХI вв., в числе их и Я. З. Ахмадов, работая над историей исламизации своего народа, не смогли, как видно, разобраться с вопросом о Термаоле, а поэтому они просто не упоминают о нем в своих трудах, в то время как касательно Берсана пишут. Одному из авторов (Т. М. Айтберов) удалось выявить уникальный эпиграфический материал на арабском языке, который раскрывает во многом указанный здесь вопрос.
Эникалинская община расположена ниже упомянутого выше селения Курчали – по течению р. Гумс. Вблизи этого чеченского селения Эникали (ныне в составе Курчалоевского района ЧР, в прошлом – в составе Ножаюртовского) расположено сел. Корен-Беной (чечен. – «гнездо ястреба»), которое около 1830 г. было образовано переселенцами из Эникали. В 1981 г. еще существовало (современное положение нам не удалось уточнить) кладбище «Турпал Термоли каш» (чечен. – «мавзолей героя Термоли»), на котором были похоронены потомки вышеобозначенного Термаола. Мы здесь приведем пять эпитафий, которые помогут нам установить приблизительно время деятельности Термаола, а также его генеалогию до конца XIX в.
Сопоставив данные всех эпитафий потомков Терман Ола, мы пришли к выводу, что он являлся реальной исторической личностью, родившейся около 1540 г. Правильными являются, на наш взгляд, генеалогии на эпитафиях Мака, Мусы, Ибрагима. В надписи Ушурмы вместо отца Терма и сына Ола указан лишь один Терма, что можно понять, поскольку их имена слились воедино в Термаол и, видимо, позже в устной традиции отдельных представителей рода так и остались запечатлены. Наиболее полной и достоверной, на наш взгляд, является генеалогия, приведенная в эпитафии Мусы, сына Хизри. Полна неточностей эпитафия Берса, сына Буки. К примеру, имена Умма, Умар и Уммахан, приведенные в этой надписи, скорее всего, являются различными формами одного имени, так же как Бази и Базурка, а также Сарак и Ватрак. Также ошибочно указано, что Каламат являлся сыном Кануки, тогда как во всех остальных надписях эти имена приведены в обратной последовательности.
Генеалогия этого рода начинается с Ола I (ок. 1450 г. р.), и на основе данных надмогильных надписей можно сделать следующую цепочку: Ол I – Андир – Терма – Ол – Инарука – Аурик – Базурка – Гардан – Гарданука – Канука, который родился ок. 1720 г. и имел, по крайней мере, двух сыновей: Дабалика и Каламата. Дабалика имел сына Туганби и внука Ибрагима (ум. 1819–20 г.). Каламат же имел двух сыновей: Хизри (1787 г. р.), сыном которого являлся Муса (1807 г. р.) и Мака (ум. в 1845 г.), от которого тянется цепочка: Алхазур (1836 г. р.) – Маза (1866 г. р.) – Ушурма (ум. 1896–97 г.).
Кабардинский след
В этом роду имело место широкое распространение кабардинских имен, а следовательно, и весьма оригинальной кабардинской культуры. В намного меньшей мере это можно сказать касательно отношения к аварцам (имена Уммахан, Умма). Внимательный анализ антропонимов приводит к мысли о возможном происхождении рода Термаола от кабардинцев.
Здесь нельзя умолчать о том, что именно в указанное время – конец XV – XVI вв. – кабардинцы продвигались с равнин Центрального Кавказа к берегам Каспийского моря, в которых они нуждались как люди, живущие полукочевым скотоводством. Дело в том, что в зимнее время территория Прискаспия не оказывалась подвержена джуту (внезапное оледенение травы) и вызываемой им массовой гибели скота. Они, как известно, пытались закрепляться в северно-западном Прикаспии, но горцы Дагестана во главе (?) со знатными кумухцами нападали на них при содействии иранско-сефевидских войск и в конце концов вытеснили названный ядыгоязычный народ в междуречье Сунжи и Терека, а также в пределы современной равнинной Ингушетии. Из Назранской зоны ушли кабардинцы на запад, как хорошо известно, лишь во второй половине ХVIII в.
В вышеуказанный период, в XVI–XVII вв., на территории Терско-Сулакского междуречья и предгорной части Нохчимохка (Ичкерии) осели кабардинские фамилии, образовавшие целый ряд населенных пунктов. Касательно Нохчимохка можно указать возникновение в это время населенного пункта Гезин-чу, основанного неким Гези – «выходцем из Кабарды». Он попросил покровительства у центороевцев и вошел таким образом в их состав («принял Цонтароевскую фамилию»). Не исключено, что подобным образом в сел. Эникали заселилась кабардинская фамилия, из которой вышел Термаол.
Таким образом, мы видим, что реальное распространение ислама среди чеченцев началось в XVI в. при помощи миссионеров – Терман Ола и Берсана. Благодаря их деятельности в начале XVII в. восточная часть Чечни – Нохчимохк – была исламизирована. Горная часть Чечни, расположенная в бассейне реки Аргун, в середине XVII в. была регионом поликонфессиональным, без преобладания какой-либо религии. К примеру, в Шатое в середине XVII в., по свидетельству горных грузин – тушин, вера была «одна с тушинами, а иные шибутцы (шатойцы – прим. авторов) живут по-бусурмански».
Участие аварских нуцалов
В ХVII веке в юго-западной части Аварии – Цунте – происходило дальнейшее укрепление позиций ислама. Аварские газии, не довольствуясь распространением ислама на собственно аварских землях, начали активно заниматься исламизацией расположенных западнее земель вплоть до Ингушетии. Эта политика активно проводилась в жизнь аварским правителем Дугри-нуцалом, умершим в 1667/68 г. В XIX в. он считался святым «шейхом», и поэтому хунзахцы ходили молиться на его могилу. Почитание этого нуцала, по всей вероятности, могло быть вызвано и тем усердием, которое он прилагал для распространения ислама на Восточном Кавказе. По всей видимости, незадолго до его смерти, а именно в 1667 г., сформированный в Аварии отряд газиев направился на территорию горной Чечни, в бассейн реки Аргун, для насильственного распространения там ислама. В этом войске находился и хунзахский ученый, вышеупомянутый Атанасил Хусайн. После ряда успешных мероприятий по утверждению ислама среди горных чеченцев близ селения Дангу, в ущелье Хачарой (Дангъаб ХIачариб, ныне территория Итумкалинского района ЧР), развернулось ожесточенное сражение. В нем одним из шахидов стал и Атанасил Хусайн, убитый одним из «неверных» чеченцев. Эта информация отражена сыном кадия Шабана ал-Убуди ал-Авари, Малла-Мухаммадом, в 1078/1667–68 г. в книге, которую он переписал во время учебы у ставшего потом шахидом и «убитого в сражении с неверующими Дагнаб-Хачараб» Хусайна, сына Атанаса Хунзахского.
Окончательная исламизация горной Чечни произошла лишь в 1770–80-х гг. – во время деятельности шейха Мансура. Об этом пишет У. Лаудаев: «Некто Мансур, алдинский уроженец Арестенжоевской фамилии, стал во главе народа. Его называли и шейхом, и имамом… Язычествовавшие кабардинцы, галгаи и горные чеченцы принимают ислам и единодушно с чеченцами восстают против русских». Такие же хронологические рамки для окончательной исламизации горных чеченских общин определяются А. П. Берже в 1859 г.: «Один из значительнейших тохумов (фамилий) чеченских принял последний мусульманскую веру около 90 лет тому назад».
Последними среди чеченцев, вероятно, ислам приняли жители Галанчожа, расположенного на границе с Ингушетией. Как пишет автор начала ХХ в., «мюридизм, разлившись широкой волной в горах, захватил в своем течении и описываемую местность, а проповедники его во времена уже Кази-Муллы обратили языческое население в ислам, чем и заставили слиться с общим потоком газавата».
Таким образом, мы можем сделать вывод, что распространение ислама среди чеченцев началось в конце XVI в. и было полностью завершено в 1820-х гг.