какое событие называют матерью полтавской баталии
Краткий курс истории. Матерь Полтавы
28 сентября (по ст. с.) 1708 года в ходе Северной войны русские войска разбили шведов в сражении близ деревни Лесной (ныне Могилевская область). Петр I, лично принимавший участие в битве, назвал ее «матерью Полтавской баталии».
Война на своей земле
В начале Северной войны Россия и ее союзники (Дания, Саксония) потерпели ряд крупных военных неудач, поскольку не могли нормально согласовать действия против Швеции. Это привело к тому, что с 1707 года Россия была вынуждена вести войну на своей территории против вторгшейся шведской армии. Ситуация для русских осложнялась и внутренними политическими осложнениями (народные восстания, недовольство петровскими преобразованиями среди части населения), которыми и собирался воспользоваться король Швеции Карл XII.
Карл XII
Роковое нетерпение
В конце сентября 1708 года, свернув с направления Могилев – Смоленск, главная часть шведской армии под началом Карла XII вышла к Костеничам (по дороге на Стародуб), где стала ожидать подкрепления. Однако это самое подкрепление – корпус генерала Левенгаупта с большим обозом продовольствия и боеприпасов – было перехвачено летучим отрядом (примерно 16 тысяч человек при 30 орудиях) русской армии во главе с Петром I. Если бы шведский король еще в июле был терпеливее и дождался бы Левенгаупта, а не бросился самоуверенно на Смоленск, по дороге к которому встретил ожесточенное сопротивление, то события могли развернуться не в пользу русских.
Отступление, напоминавшее бегство
Битва при Лесной: матерь Полтавской победы
Как Петру I удалось лишить идущую на Москву шведскую армию главного обоза и развеять миф о ее непобедимости
Северная война, которую превращавшаяся из царства в империю Россия вела за выход к Балтике и в Западную Европу, знаменита прежде всего Полтавской битвой. Но сам Петр I до конца жизни считал, что успех Полтавской баталии немыслим без другой, гораздо менее известной сегодня выигранной битвы.
Речь идет о сражении при Лесной, развернувшемся 28 сентября (9 октября по новому стилю) 1708 года на берегах Леснянки юго-восточнее Могилева. В той битве летучему корпусу — корволанту — под командованием и при личном участии Петра удалось разгромить шведский корпус генерала Адама Людвига Левенгаупта. При этом первоначальное соотношение сил было не в пользу русских: корволант насчитывал всего 11 600 человек и 30 пушек, тогда как противник располагал 16 000 солдат и офицеров при 17 орудиях.
Победу при Лесной Петр справедливо назвал «первой солдатской пробой» и «матерью Полтавской победы». Несмотря на то что несколькими годами ранее русские войска взяли под контроль все течение Невы, осадили и захватили крепости Нотебург, Дерпт и Нарву, неудача польской кампании и начатое шведским королем Карлом XII наступление на Россию требовали новых побед. Они были нужны, как воздух…
«Как только утвердится новый государь…»
Русский поход Карла XII, которого современники и позднейшие исследователи единодушно именуют прекрасным тактиком, но плохим политиком, был начат с единственной целью — полное уничтожение зарождающейся Российской империи. Король не скрывал намерений: добиться свержения Петра и расчленения страны на удельные княжества. Он хотел отобрать у русских все завоевания первого этапа Северной войны — Ингерманландию и бывшие шведские крепости, оттеснить их от Невы и не дать построить Санкт-Петербург. При этом Карл считал, что подписывать мирный договор нужно в Москве, «диктуя его условия острием своей шпаги».
Впрочем, и без них у шведов хватало веских оснований не сомневаться в успехе. Русской армии сопутствовала удача в первой половине 1700-х, а во второй Стокгольм сумел обернуть ситуацию в свою пользу. Чудом избежав разгрома под Гродно в 1706 году, Россия вынуждена была свернуть большинство военных операций и начать буквально на ходу перестраивать и перевооружать армию. И если бы не уверенность короля, что за столь короткий срок справиться с этой задачей русским не удастся, Москва не получила бы так нужной ей передышки 1707–1708 годов, когда шведы неторопливо пересекали Восточную Польшу и Западную Белоруссию, подходя все ближе к нашим границам.
Тактика выжженной земли
Но передышка была, и Петр воспользовался ею. Не заметить продвижения шведской армии на восток было невозможно, и оставалось решить, где давать бой: на польской земле или в своих границах. Петр и его советники приняли решение отойти восточнее и биться на своей земле. Причем ее по указу царя успели подготовить. Вдоль русской границы появилась «линия Петра I», представлявшая собой полосу засек, перекрывавших практически все основные и второстепенные дороги, ведущие на восток, и валов, пересекавших поля.
Чтобы лишить противника возможности снабжать армию за счет реквизиций, крестьянам приказали заранее подготовить укрытия для фуража, скота и людей. Воевавшая в Прибалтике шведская армия могла успешно действовать только в условиях бесперебойного снабжения с моря, а вот в Польше шведы, не имея налаженного подвоза, вынуждены были подолгу задерживаться на месте, чтобы изъять у населения припасы.
Обоз для Карла XII
Еще в феврале 1709 года генерал Левенгаупт приступил к выполнению полученного от Карла приказа взяться за заготовку провианта, фуража, запасов пороха и боеприпасов и быть готовым к началу кампании выступить на соединение с основными силами. О том, что Левенгаупт взялся за исполнение монаршей воли, в Москве узнали почти сразу. Скрыть от лазутчиков российского генерала Родиона Боура, командира стоявшего под Ригой кавалерийского корпуса, масштабные конфискации запасов и подвод не было никакой возможности. Но вот установить точный маршрут, по которому отправится в путь все это добро, русской разведке не удалось. Предполагалось, что корпус Левенгаупта выступит к Нарве или в Польшу. О том, что он пойдет в Белоруссию на соединение с Карлом, стало ясно только в начале июня.
К этому времени Карл успел лишний раз убедить себя в слабости русской армии, одержав нетрудную победу над дивизией генерала Аникиты Репнина под Головчиным. Вынудив русских отступить, Карл решил дождаться корпуса Левенгаупта: на разоренной земле не нашлось достаточного количества провианта и фуража.
По иронии судьбы обе стороны — Левенгаупт и Петр I — пребывали в заблуждении относительно силы противника. Швед, узнав о преследовании русских, решил, что против него двинулся не корволант, а авангард всей армии. Именно поэтому Левенгаупт и решился дать бой, надеясь одержать легкую победу и заодно уменьшить число русских, противостоящих основным силам шведов. Русская же сторона обманывалась насчет численности противника в другую сторону. Как следует из документов, относящихся к личному архиву Петра, 7 июля 1708 года в расположении русской армии в Дерпте появился дезертир — драгун-эстонец, насильно мобилизованный в конный полк генерал-майора Вольмара Антона Шлиппенбаха, являвшийся частью корпуса Левенгаупта. Он сказал, что весь корпус должен был в конце июня двинуться на соединение с Карлом, добавив, что у Левенгаупта шесть полков пехоты и столько же конницы. Это и заставило оценить силы противника в неполные 8000 человек.
«Важность цели не допускала отказа от боя»
В действительности корпус Левенгаупта насчитывал чуть более 16 000 человек. Вся эта громада, вынужденная уравнивать скорость передвижения со скоростью обоза из 7000 повозок, двигалась медленно. Только 19 сентября корпус добрался до Днепра и лишь через два дня сумел переправиться. Впрочем, и русская армия не слишком спешила, не имея представления, куда и каким маршрутом движется противник. К тому же, когда корволант был готов к выступлению, подосланный Левенгауптом лазутчик сумел сбить его командиров с толку, заявив, что он точно знает: шведы предполагают переправляться через Днепр в Орше.
Что это дезинформация, стало ясно только на следующий день, когда шведы уже опережали русских по пути к основным силам своей армии. Теперь русским предстояло не готовиться к встречному сражению, а скорым маршем идти вдогонку за противником. «Это обстоятельство, однако, не смутило Петра; он продолжает сближаться с врагом, оставаясь при твердом намерении атаковать шведов, — писал в 1911 году в труде «Эпоха Петра Великого» подполковник Генерального штаба Павел Андрианов. — Послав Боуру, бывшему у Черикова, приказание спешить на соединение с легким корпусом, Петр, заняв деревню Долгий Мох, решил лишь два дня подождать Боура, а если он за этот срок не прибудет, то атаковать шведов, невзирая на неравенство сил. Расчет Петра вполне согласован был с обстановкой. Важность цели не допускала отказа от боя. При удачном исходе нападения достигались результаты огромного значения; в случае же неудачи Петр рисковал немногим, так как Левенгаупт, отразив нападение русских, но будучи связан огромным транспортом, не мог причинить вреда легкому отряду».
Андрианов продолжает: «Узнав о близости русских, Левенгаупт, прежде всего, принимает меры для спасения… жизненно необходимого Карлу XII транспорта. Под прикрытием 3-тысячного авангарда транспорт направляется к Пропойску, чтобы поскорее переправиться через реку Сожу по имеющемуся… мосту и поскорее поставить преграду между транспортом и преследующим его отрядом русских. С прочими силами, желая выиграть как можно больше времени, Левенгаупт останавливается на позиции у деревни Долгий Мох, пытаясь задержать русских на переправе через болотистую речку Ресту. Петр выдвинул к месту переправы пять орудий, и под прикрытием артиллерийского огня наши войска переправились через ручей. Тогда шведы отошли на несколько верст и стали готовиться к бою у деревни Лесной».
«Сия у нас победа может первая назваться»
Русские войска, шедшие двумя колоннами, одной из которых командовал князь Александр Меньшиков, а другой — сам Петр, вынуждены были вступить в сражение прямо с марша. Авангард меньшиковской колонны столкнулся со шведами на подходе к месту сражения утром 28 сентября. Шесть шведских батальонов в итоге вынуждены были отступить, но дали возможность основным силам подготовиться к отражению первой атаки русских — одной из десятка.
В общей сложности сражение растянулось на полдня. Лишь к семи вечера, «понеже по обе стороны солдаты так устали, что более невозможно биться было, и тогда неприятель у своего обоза, а наши на боевом месте сели и довольное время отдыхали».
Ратное дело продолжали только пушкари: артиллерийская дуэль между стоявшими в поле русскими и отошедшими в вагенбург (укрепленный лагерь, основу которого составляли собранные в круг и закрытые дощатыми щитами повозки) шведами шла до десяти вечера. А под покровом ночи, поджегши часть повозок и оставив в вагенбурге всех больных и раненых, Левенгаупт максимально скрытно вывел основную часть корпуса и стремительно отступил. В русском лагере это обнаружили наутро. Всю ночь наши войска простояли на позициях, готовясь к новому бою, а вместо этого пришлось вновь бросаться в погоню. Догнать противника удалось в Пропойске, где корпус Левенгаупта спешно переправлялся через Сож. Переправа дорого обошлась шведам: из 16-тысячного корпуса уцелели лишь 6300 человек, добравшиеся до Карла, но без обоза, без пороха и боеприпасов, которые удалось вывезти из вагенбурга, но пришлось утопить в Соже, чтобы не оставлять русским.
Потери шведов под Лесной составили 6397 человек убитыми и ранеными, из них 45 офицеров и около 700 солдат попали в плен. Русские, по официальным данным, потеряли 1111 человек убитыми и 2856 ранеными. «Сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало, к тому ж еще гораздо меньшим числом, будучи пред неприятелем, и… оная виною всех благополучных последований России, — писал позднее Петр, — понеже тут первая проба солдатская была… и мать Полтавской баталии. »
Мать Полтавской баталии
Победа над корпусом генерала Левенгаупта произошла за девять месяцев до триумфального генерального сражения Северной войны.
«Мать Полтавской баталии», — так Петр I отзывался о сражении при Лесной. 28 сентября (9 октября) 1708 года был разбит шедший на выручку Карлу XII вспомогательный корпус, а русская армия захватила огромный обоз противника. Шведский король же не дождался помощи и провианта, оказавшись в невыгодном положении. Это обстоятельство изменило ход всей кампании.
В 1708 году после боев в Прибалтике и Польше шведский король Карл XII начал свой Русский поход, целью которого была атака Москвы. После сентябрьского боя у Раевки в 70 км от Смоленска было решено повернуть в сторону Украины и там, восполнив запасы провианта и фуража, дождаться подкрепление, которое шло из Курляндии. Этим вспомогательным корпусом (около 16 тысяч человек) командовал генерал Адам Людвиг Левенгаупт.
В окружении Карла XII были противники Русского похода.
«Никто не может гарантировать, что шведский солдат, который до сих пор сражался с радостью, не разочаруется во всем, наконец, и что ему даже и жизнь надоест, когда он увидит, что его привели в страну, откуда выйти когда бы то ни было у него нет никакой надежды. Концом всего этого будет полная гибель столь цветущей армии, с которой король совершил такие блестящие деяния, и эта потеря будет невосстановимой как для самого короля, так и для шведского королевства». (Карл Пипер, советник Карла XII)
В новых обстоятельствах у русской армии появилась первостепенная задача — помешать соединиться шведскому королю и Левенгаупту. Армия генерала двигалась на юг по территории современной Белоруссии. 28 сентября (9 октября) ей был дан бой вблизи небольшой деревни Лесной. Русский войском (12 тысяч человек) командовал лично Петр I.
Вот как шведы вспоминали обстоятельства гибельного для них сражения:
«Было несчастьем незнание окрестности. Не было не видно ни души, от которой можно было бы узнать, как двигаться вперед и каким путем можно идти к Сожу, до которого нам оставалось еще только 3 мили. Опасаясь, что противник пройдет через лес другим путем и нападет на авангард, или на обоз на марше, или перекроет путь у Сожа, генерал усилил передовой отряд и велел выделить от каждого полка подкрепление для обоза. Для охраны скота тоже было отряжено много людей. Получилось, что армия оказалась разделенной. При таком положении не могло произойти ничего иного, кроме сильного ослабления». (Швед И. А. Бенеке)
«Через час после начала боя наше правое крыло было отброшено до болота [у р. Леснянки — В. А.]. Так как при мне не было никакой пехотной команды, которая могла бы помочь, а артиллерийские расчеты, с лошадьми и зарядными ящиками ушли, то я не мог один защищать свои 4 пушки и оставил их на месте». (Л. Адлеръельм, шведский лейтенант артиллерии)
«Русские обрушились с большой фурией сначала на полки Де ла Гарди и подполковника Сталя. Те под жестоким огнём отступили назад из перелеска к полкам Хельсингскому и Левенхаупта, которые приветствовали врага двукратным залпом, но, тем не менее, должны были уступить силе и присоединиться к другим полкам. Тут неприятель озадачился и стал перестраиваться невдалеке от кустов. Мы стояли на поле и также перестраивались; но людей было слишком мало, там и тут между батальонами были разрывы, а неприятель сильно нас превосходил. Наша кавалерия, которая частью уже ушла вперед, прискакала во весь опор обратно к боевому порядку, и как только она прибыла, мы атаковали с большой силой и отогнали [противника] обратно глубоко в перелесок. Но развить победу мы не смогли, так как неприятель выстроил одну за другой 3 линии и если одна была разбита, другая заступала на её место». (Ф. Х. Файе, шведский лейтенант)
«Огромное несчастье, в которое попали люди, было неописуемым. Враг не только непрерывно громил нас из мушкетов, но его артиллерия, постоянно надвигаясь, наносила ужасные потери. У нас же на нашем месте не было ни одной пушки. Чем малочисленнее становился батальон и чем слабее надежда на помощь, тем сильнее росло смятение у оставшихся в живых». (Из протоколов допросов пленных)
«Враждебный рок и тьма с холодом и дальше преследовали Шведскую армию. Наступил такой мрак, что руку свою перед глазами нельзя было разглядеть. К тому же никто не знал местности и, бродя по дикому и отвратительному лесу в грязи и слякоти, люди или тонули в трясине, или бились головой о каждое дерево, или падали через срубленные стволы самым жалким образом. Однако ночью удалось от места сражения отойти на несколько миль. Там оставшиеся засели в страхе и ожидании будущего, не зная, то ли плакать о случившемся, то ли больше страшиться предстоящего. К этому добавились зовы раненых, стоны умирающих, вопли отчаявшихся, призывы и крики заблудившихся — всё это могло вогнать в ужас храбрейшего и разжалобить самого твердокаменного». (Швед И. А. Бенеке)
Петр считал, что победить русской армии помог тот факт, что бой происходил в лесной чаще.
«Как я сам видел, и бой на сей баталии, ежелиб не леса, тоб оные выиграли; понеже их 6000 больше было нас». (Петр I — Федору Апраксину)
Многие шведы попали в плен. Уцелела лишь треть их армии (4 — 6 тысяч человек). Русские перехватили казну и гигантский провиантский обоз, который должен был кормить войско короля.
«А ныне де в войске провиянту нет ничего, помирают з голоду и многие от голоду бегут и мрут и болных многое число». (Индрик Петрос и Вилим Гендрик, пленные шведы)
Спасшиеся беглецы доложили о поражении Карлу XII. Через несколько месяцев, оставшись без резервов, он дал генеральное сражение под Полтавой, которое также проиграл.
«Когда сей жестокой бой [при Лесной] уже в самую темную ночь скончался, и тогда остаток от шведского войска, которого он с три или четыре тысячи быти чает, под защищенном темноты наскоро чрез речку, которая у них в тылу была, в совершенном смущении спастися трудились Ни генералов, ни офицеров уже не слушались и как кавалерия так и инфантерия смешався бежали; и когда тако ночью бежав з две мили даже до Пропойска, к реке Соже пришли и оную без мостов и бродов пред собою обрели, и тогда де их генерал Левенгаупт и генерал-маеор Штакелберх, который картечем зело тяжко ранен, без писем с сею печальною х королю послали и изустно оному донести повелели, что они на голову побиты и весьма себя за погибших считают, ибо не знают себе никакого убежища». («Труды Русского Военно-исторического Общества»)
Новость о поражении Левенгаупта склонила часть колебавшегося казачества не выступать на стороне шведов.
«Скоропадский в глубине души… был настроен в пользу шведов и таковым оставался до смерти. Но когда до него дошли известия о сражении с графом Левенгауптом при Лесной, из которых Скоропадский сделал соответствующие выводы, услышал, как плохо окончилось дело с генералом Любекером, и узнал особенно о бедственном состоянии армии шведского короля… от голода и мучительных и спешных ежедневных маршей… то счёл, что шведское дело может принять дурной оборот… и принял во все эти места русские войска». (Густав Адлерфельд, камергер Карла XII)
Итоги битвы при Лесной впечатлили и остальную Европу.
«День поражения генерала Левенгаупта под Лесной, от которого его царское величество ведет начало своих великих успехов». (Чарльз Уитворт, британский посол в Росси)
«Победу над швецким генералом Левингоуптом здесь приписуют к великой славе и ко упреждениям интересом царского величества, королю же швецкому к крайней худобе, и не чают чтоб он, потеряв такой корпус, до конца сея войны уж поправитца мог. Хотя как возможно во всей швецкой земле берут рекорут, и за великую скудостью людей пишут стариков, конечно таких, у коих от старости зубов нет, и робят, которые не без труда поднять мушкет могут, однако ж собрав и таких, не чают чтобы мочь знатного с такими людьми учинить, когда лутчие свои войска разтерял, не учиня с оными ничего. Ту над Левенгоптом победу здесь высоко ставят». (Василий Долгорукий — Александру Меншикову (из Копенгагена))
«Сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало, к тому же ещё гораздо меньшим числом будучи пред неприятелем, и поистине оная виною всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была, и людей конечно ободрила, и мать Полтавской баталии как ободрением людей, так и временем, ибо по девятимесячном времени оное младенца щастие принесла, егда совершенного ради любопытства кто желает исчислять от 28 сентября 1708 до 27 июня 1709 года». (Петр I)
Матерь Полтавской баталии
Победа Петра I при Лесной всегда находилась в тени Полтавской виктории. Сражение 9 октября 1708 г. можно отнести к числу «черновых» битв, которые подготавливают триумф. Хотя именно оно оказало кардинальное влияние на весь ход Северной войны (1700-1721 гг.), поставив войска Карла XII на Украине в критическую ситуацию. После Лесной шведская армия фактически была приговорена к Полтавскому разгрому.
В сложившейся ситуации Петру I оставалось лишь защищаться. По плану, составленному царем, русская армия в Белоруссии должна была уклоняться от решительных сражений. Ей предписывалось отходить и изматывать шведов в оборонительных боях, создав тем самым условия для последующего перехода в контрнаступление. Русские полки отступали, разрушая дороги и мосты, истребляя все запасы. Оставаясь неуловимой тенью, российские войска перехватывали отстававших солдат и офицеров противника, уничтожали отряды фуражиров, атаковали отдельно стоящие подразделения неприятеля.
Оказавшись в двухсоткилометровой зоне «рукотворной пустыни» Карл XII приостановил наступление и отдал приказ лифлядскому корпусу генерала Адама Людвига Левенгаупта (16 тыс. человек) срочно идти в Белоруссию на соединение с основной армией для пополнения запасов продуктов и боеприпасов. Левентгаупт собрал огромный обоз из более 7 тыс. повозок и двинулся на помощь своему королю.
Вдобавок из-за ошибок разведки Петр поначалу не знал истинную численность шведского корпуса. Сперва царь был уверен, что у Левенгаупта примерно 8 тыс. солдат для охраны транспорта. Лишь за два дня до решающего столкновения из показаний пленных выяснилось, что шведов вдвое больше и они способны вести самостоятельные боевые операции. Впрочем, в оценках «промахнулся» и противник, принявший петровский корволант за авангард идущей по пятам всей русской армии. В известном смысле это и предопределило дальнейшее развитие событий.
Неожиданная передышка оказалась выгодной для обеих сторон. К 5 часам дня к русским подоспел отряд Боура. На походе к Лесной находился и шведский авангард, поначалу отправленный к Пропойску, а теперь спешащий обратно на помощь товарищам. С подходом конницы Боура Петр тут же возобновил сражение. Прибывшее подкрепление царь поставил на свой правый фланг, чтобы мощным ударом отсюда прорваться к реке, захватить мост через Леснянку и отрезать шведам путь к отступлению.
В «превеликом жестоком бою», который после первых залпов перешел в безжалостную рукопашную схватку, русские сумели захватить мост через Леснянку. Путь на Пропойск для Левенгаупта оказался закрыт. Но тут в дело вмешался вернувшийся к своим 3-тысячный шведский отряд. Он без промедления вступил в схватку и сумел отбить переправу.
После этого успеха шведы укрылись за повозками. Наступили сумерки. Пошел дождь с ветром и снегом. У нападавших русских кончились патроны. К 7 вечера темнота сгустилась, усилился снегопад и бой стих. Но орудийная дуэль продолжалась до 10 часов вечера. Русские провели ночь на позициях, готовясь к новой атаке. Тут же со своими войсками, несмотря на непогоду, находился и Петр I.
Шведы отстояли деревню и переправу, но положение их корпуса было крайне тяжелое. Не надеясь на удачный исход битвы, Левенгаупт решил отступить. Если учесть, что до Лесной генерал не проиграл ни одного сражения, можно представить, чего стоил ему подобный шаг.
К утру Левенгаупт достиг Пропойска, где находилась большая часть его обоза. Но мост через Сож оказался накануне уничтожен в результате набега русских. Тогда, оставив в городе арьергард и обоз, шведский военачальник с остатками корпуса двинулся вдоль реки в поисках приемлемого брода. Тем временем Петр, обнаружив наутро пустой шведский лагерь, послал в погоню за отступавшими отряд генерала Пфлуга. Тот достиг Пропойска, разбил находившийся там шведский арьергард и захватил обоз.
Общие потери шведов составили 8 тыс. убитыми и около 1 тыс. пленными. К королю Левенгаупт вместо продовольствия и боеприпасов привел лишь 6 тыс. голодных ртов. Урон русских в сражении при Лесной составил 4 тыс. человек.