какое море в карачи
Едем в Пакистан: город-сказка Карачи, безумный авто-тюнинг и Пешавар без моджахедов
– Для визы вам надо подать две фотографии, копию паспорта и приглашение. – ответили по телефону из посольства.
– Эмм… А если я хочу сам поехать, без турфирмы? Тогда можно без приглашения?
– Можно. Но мы рассмотрим вашу заявку не за несколько дней, а за четыре-шесть недель.
Прозвучало это как вежливый отказ. Самое страшное в поездке летом в Пакистан – это не убийственная жара и не вероятность встретиться с бородатыми бармалеями (кстати, слишком переоцененная). Самое страшное – это пакистанская бессмысленная и беспощадная бюрократия. Это сейчас виза оформляется через интернет, а пару лет назад подать документы на нее можно было только в посольстве в своей родной стране. То есть ты приходишь в пакистанское консульство в каком-нибудь Захедане, что в сорока километрах от пакистанской границы, а тебе говорят: «Возвращайтесь домой и получайте визу там». Впрочем, даже дома в визе могли отказать.
Несколько смущала и стоимость поездки. Виза тогда стоила аж 165 баксов. Приглашение могло обойтись примерно во столько же. А с учетом не самых дешевых самолетов набегала сумма, за которую легко можно было бы сгонять в Южную Америку. Так что Пакистан рисковал стать крупным разочарованием. Спойлер: вообще не стал!
Мне уже пару раз отказывали в визе, но я решил в очередной раз попробовать, когда Андрей – автор блога «В Индию по земле, а там посмотрим» – пригласил присоединиться к нему в его трипе. Лично мы еще не были знакомы, но я уже очень давно читал его паблик и знал, что он готовит масштабную поездку по земле из России в Индию. Я, конечно же, сразу оговорился: «На сто процентов гарантировать не могу. Ты же знаешь – это Пакистан». Андрей отнесся с пониманием.
Поскольку визовый сбор пакистанцы брали только в случае успешного исхода, я решил рискнуть. Отсутствие приглашения компенсировал всеми возможными документами, которые могли помочь в этом случае: фейковыми бронями отелей и билетов, настоящей выпиской из банка, страховкой, мотивационным письмом… В посольстве у меня приняли толстую пачку бумаг, забрали аж шесть фотографий и сказали, что позвонят. Я морально подготовился к худшему, отрапортовал Андрею, что сделал все, что было в моих силах и укатил в Ирак.
Спустя четыре недели я вернулся домой, решил сам позвонить в посольство и неожиданно узнал, что моя виза готова. Из своего собственного и чужого опытов могу сделать вывод, что эти ребята умеют удивлять. Могут на пустом месте отказаться принять документы, а могут и сделать скидку на визовый сбор. Спустя несколько недель в горном городке в долине Сват один местный парень объяснит нам: «Это Пакистан. Здесь все возможно.» – эта фраза как нельзя лучше описывает все события со дня, когда я подался на визу, и до момента, когда я покинул эту страну.
Я прилетел в Дубаи, откуда должен был отправиться в Карачи рейсом Пакистанских авиалиний. Электронной регистрации на международные рейсы у них не было, поэтому мне пришлось пройти на стойку в аэропорту.
– Где ваш обратный билет из Пакистана?
Планы у меня были довольно расплывчатые, поэтому обратный билет я еще не брал. Но об этом сотруднику авиакомпании лучше было не знать:
– Он есть, просто не распечатан.
– Вы должны его предъявить, это обязательное требование.
– Конечно. Сейчас пойду к интернету подключусь и найду. – и убегаю в панике делать бронь, которая продержится несколько часов.
Потом еще минут пять ушло на то, чтобы убедить парня за стойкой проверить мою бронь по PNR (Passenger Name Record, код бронирования – Прим. ред.), а не по номеру электронного билета, которого у меня не было. У него все сходится, я получаю посадочный талон и иду к гейту.
На посадке всех заставляют взвешивать ручную кладь. Становлюсь в очередь и прикидываю, что из моих вещей останется в Дубае навсегда. Передо мной в очереди бородатый мужчина с плохими зубами, одетый в шальвар-камиз. Ставит один чемодан на весы, и говорит, что во второй сумке Коран. Просят достать Коран. Он вынимает пачку книг и дисков и добавляет на весы опустевшую сумку – его пропускают. В целом нормально, учитывая, что многие авиакомпании не включают книги в вес общей ручной клади.
Я опускаю рюкзак. Весы показывают ровно 12 килограмм.
– Мистер, у вас там компьютер внутри?
– Да. – не стал врать сотрудникам авиакомпании.
У меня в билете написано 7 кг. 12 – это норма для бизнес-класса. Возможно, я достаточно представительно выглядел. Но тогда зачем спрашивать про компьютер?
После того, как все уселись, в самолете обнаружилась какая-то техническая неисправность, и он еще час простоял у терминала. Когда наконец мы взлетели, в салоне погас свет. Секунд через тридцать я почувствовал, что мне в локоть уперлось что-то твердое и шершавое. Я достал из кармана телефон и направил фонарик на подлокотник. Шершавым и твердым оказался большой палец чьей-то босой ноги с грязным ногтем. Среагировав на луч, он немедленно скрылся во тьме. «Прекрасные попутчики для полета», – вспомнил я слоган авиакомпании.
Карачи. Город-сказка
В пакистанской провинции Синдх об Индии напоминал не только воздух, но и кухня – с поправкой на то, что мусульмане-пакистанцы, в отличие от индуистов, едят мясо. Поэтому я несколько дней с удовольствием набивал пузо любимыми блюдами из щедро заправленных специями овощей, бобовых и панира. Так, познавать пакистанское гостеприимство я начал еще на самом юге страны в первые дни своего путешествия. Эта практически родительская, иногда даже слишком навязчивая опека будет сопровождать меня до самого конца поездки на крайнем пакистанском севере.
На улицу я вышел только на следующее утро. Точнее меня вывезли. Потому что первые пару дней меня никак не хотели отпускать одного. Больших трудов стоило убедить этих заботливых ребят, что я смогу выжить на опасных карачинских улицах. И то перед выходом мне прочитали инструкцию о том, что не стоит общаться с местными, потому что они могут меня ограбить. Впрочем, абсолютно все аборигены, которые мне встречались, были максимально дружелюбными.
Город Карачи похож на сказку Андерсена: совершенно бесчеловечный и абсолютно безумный. Монструозная система шумных и пыльных улиц, по которым невозможно ходить пешком. Тротуары здесь если и существуют, то представляют собой разбитый асфальт или сломанные бетонные плиты. В основном же нет и такого, и ты просто бредешь по обочине, перешагивая через кучи мусора. Некоторые местные районы почище, другие – погрязнее. Но когда смотришь на местные речушки, покрытые слоем пластиковых бутылок, кажется, что один лишь Карачи сводит на нет все усилия западной цивилизации по сохранению биосферы. Впрочем, карачинцы – те, кто побогаче – избегают этого всего ада и пешком ходят только от дома до автомобиля и от автомобиля до работы. Меня подобные трудности не останавливали, и по большей части я исследовал город на своих двоих, шокируя пакистанских знакомых своими рассказами о пройденных расстояниях.
Для людей попроще есть общественный транспорт. И он прекрасен. Это совершенно космического вида автобусы по размеру и комфорту напоминающие советские ПАЗики. Люди тут едут не только внутри салона, но и на подножках, и даже на крыше – специально для этого сбоку есть лестницы. Изнутри и снаружи автобусы украшены наклейками и росписью и обвешаны висящими и торчащими металлическими узорами. Такое декорирование – это целый тренд в Пакистане. Сюжеты для рисунков могут быть самые разные: от героев индийских фильмов до цитат из Корана или простых орнаментов. Здесь украшают все, что имеет хотя бы пару колес (пожалуй, кроме легковых машин): автобусы, пикапы, трактора, мобильные станки для выжимки тростникового сока, тук-туки и, конечно же, грузовики. Последние вообще стали одной из главных культурных достопримечательностей Пакистана. Привлекая внимание своей броской расцветкой и звоном металлических украшений, они колесят по всей стране. Есть даже целые мастерские, которые специализируются на таком тюнинге. Подобную моду можно встретить и в других регионах Южной Азии, но транспорт во всех остальных странах – это жалкая блеклая копия пакистанского.
В Карачи есть районы, где сохранилось много колониальных зданий – пыльных и уставших, но все еще достаточно колоритных. Весь остальной город – это некрасивый новодел. В Карачи нет привычных нам общественных пространств, вроде парков и городских площадей, где люди могли бы собираться и общаться. Здесь такую роль выполняют торговые центры. В них даже иногда устраивают семейные дни, когда мужчинам без семьи вход запрещен – чтобы посетительницы могли отдохнуть от мужского внимания, иногда довольно навязчивого.
Еще одно подобное место – это Клифтон Бич, пляж в одноименном районе Карачи. Собственно, пляж там один, и на карте его несложно найти по единственному желтому месту вдоль побережья. Хотя сам он цвета совсем не желтого, а скорее серого. В нескольких часах езды от Карачи есть более чистые пляжи и другие природные локации, не испорченные пакистанским человеком, но до них еще надо добраться. Поэтому из-за расположения пляжа Клифтон, многие выбирают именно его.
Досуг тут незамысловатый. Кто-то плещется в мутных водах Аравийского моря, кто-то катается на верблюдах, осликах и машинках, а кто-то устраивает пикник среди гор мусора и какашек вышеупомянутых верблюдов и осликов. Инфраструктуры тут нет никакой. Но на выходе с пляжа предприимчивые пакистанцы предложат вам за 30 рупий (около 0,3$) купить бутылку воды, чтобы помыть ноги от песка.
Путешествие под конвоем
Из Карачи я должен был ехать на север в Мултан, где меня уже ждал Андрей. Мултан, находящийся уже в другом пакистанском регионе, Пенджабе – это один из древнейших городов Азии, в котором сохранилось достаточно много колоритных архитектурных памятников: в частности, старый город и множество гробниц исламских авторитетных личностей. Все это я собирался изучить по приезду.
Карачи я покидал на поезде. Чтобы быть поближе к народу, взял билет в самый дешевый вагон – вышло около восьми долларов за 930 километров. Самым ужасным индийским вагоном, который я испытал, был слиппер – прокатиться на дженерале у меня не вышло. Этот пакистанский плацкарт оказался хуже слиппера. Здесь две полки вместо трех, но сидячие места забиваются под завязку. В вагонах курят, бросают бычки и другой мусор прямо себе под ноги и на голову спящим на полу, а потом ходят там же босиком. Летом жарко даже ночью, несмотря на открытые окна и работающие вентиляторы, и уснуть совершенно невозможно – ты просто лежишь в луже собственного пота на верхней полке и наслаждаешься путешествием.
Из громадного Карачи поезд выезжал долго. Дорога шла через жилые районы, и дома пакистанцев находились на расстоянии метров двадцати от поезда. Я подошел к открытой двери, чтобы насладиться сквозняком и немного пофотографировать. Тут же, около входа, на сундуках, полных поездного имущества, сидели проводники, с которыми я разговорился. В какой-то момент они достали пакеты, вынули из них тарелки с далом (суп-пюре из бобовых – Прим. ред.) и лепешками и пригласили меня поужинать с ними. Я понимал, что кушать в настолько негигиеничных условиях – это максимально неразумное решение. Но ребята так добродушно звали меня к «столу», что я согласился и втоптал полтарелки пакистанских вкуснях. Через два часа я пожалел о своем поступке. Остаток ночи я бегал в туалет, мучаясь поочередно то поносом, то рвотой. Часам к пяти утра в вагоне похолодало, и, опустошенный, я смог наконец-то уснуть.
На следующий день с опозданием на три часа я прибыл в Мултан. Здесь было дико жарко. Если в Карачи немного облегчал жизнь морской бриз, то здесь чувствуешь себя, как в духовке. Я минут двадцать просидел в здании вокзала под вентилятором, пытаясь остыть, а позже поймал тук-тук и отправился на встречу с Андреем.
Андрей уже посмотрел все в Мултане и собирался этой же ночью уехать на автобусе в Пешавар. Я же решил переночевать в Мултане, минимально осмотреть город и снова встретиться с Андреем уже в Пешаваре. Но все наши надежды и мечты разрушила пакистанская полиция.
Город Кветта – это столица провинции Белуджистан, которая находится на ее восточном краю. Здесь ближе цивилизация, лучше функционируют государственные институты, и даже железная дорога работает. Кветта не изобилует достопримечательностями, но и тех вам посмотреть не дадут. Андрея, как и всех иностранных туристов, заперли в отеле и запретили выходить в город. Даже за едой ему приходилось посылать работника отеля. При этом сидеть в Кветте пришлось аж два дня, пока он смог оформить себе NOC – сертификат об отсутствии возражений – документ, необходимый для перемещения по отдельным частям Пакистана. Когда Андрея наконец-то посадили на поезд из Кветты в Суккур, то он вздохнул с облегчением. Ведь дальше на восток обстановка была гораздо спокойнее, у полиции просто не должно было быть повода охранять иностранцев, и конвой должен был завершиться.
Но не тут-то было. Даже в Суккуре полицейские насильно переселили Андрея от каучсерфера в гостиницу и сопровождали, пока он ездил по окрестностям.
Когда Андрей приехал в Мултан, тамошний хост настоял на том, чтобы зарегистрировать его в полиции. К их обоюдной радости вся процедура заняла десять минут, и Андрея отпустили жить в пакистанском доме, а не в гостинице под присмотром автоматчиков. Вдохновленный этим успехом, пакистанец в первый же день моего приезда потащил в райотдел и меня. В этот раз времени ушло куда больше, а когда мы наконец-то вышли за ворота заведения – нас внезапно позвали назад и сказали, что, оказывается, мне, как иностранцу, нельзя жить у местных. А Андрею разрешили только потому, что они не знали (!), что так нельзя.
Полицейские сказали, что ради нашей безопасности Андрея сейчас отвезут на автовокзал, а меня поселят в гостиницу. Это означало, что завтра мне скорее всего пришлось бы гулять с эскортом. Меня такая перспектива не устраивала, поэтому я решил присоединиться к Андрею и уехать на автобусе в тот же день.
Дальше – больше. В Пакистане есть несколько классов автобусов, которые отличаются уровнем комфорта и, следовательно, ценой. Для каждого из них предусмотрен свой автовокзал. Нас повезли к самым дорогим. Исключительно потому, что там есть охрана, которая должна обеспечить безопасность белых мистеров. Охрана представляет собой человека в униформе без автомата. Насколько такие автобусы безопаснее обычных – вопрос сложный, как и ход мысли пакистанских полицейских.
Под бдительным взором копов мы купили билеты на самый дорогой автобус до Равалпинди. И только приехав, мы наконец-то смогли вдохнуть полной грудью воздух свободы, и купить билет на тот автобус, который нам был больше по душе. Кстати, обычные автобусы отличаются от люксовых только тем, что там нет охранника и не подают бисквиты. А кондиционер освежает точно так же, что приходилось надевать куртку.
Пешавар. В «логове моджахедов»
Так мы благополучно добрались до Пешавара. Это город с неординарно древней и насыщенной историей. Греки, персы, моголы, сикхи, афганцы, британцы правили им в разное время. На постсоветском же пространстве этот город ассоциируется с войной. Именно в этом регионе были тренировочные лагеря моджахедов, сражавшихся против советских войск. Из-за этого – да благодаря имиджу Пакистана в целом – название Пешавара вызывает ассоциации исключительно с религиозным терроризмом. Это позволяет немногочисленным туристам, добравшимся сюда, позже писать отчеты, исполненные гордости и любования собственной отвагой. Хотя, на самом деле, ничего опасного в Пешаваре нет. Тем более с такой тщательной опекой, которую обеспечивают пакистанские полицейские и местные жители.
Здесь если чего и стоит опасаться – то абсолютно повсеместного гостеприимства. Пешаварцы, даже те, кто не очень хорошо говорит по-английски, едва завидев в тебе иностранца, здороваются и интересуется, не могут ли они чем-то помочь.
Большинство населения Пешавара – пуштуны. Это народ, чьи строгие и консервативные религиозные убеждения наложились на еще более строгие и консервативные традиции. Гендерная сегрегация здесь куда суровее, чем в южных провинциях. Все взрослые женщины носят бурку – мешковатую одежду, полностью скрывающую лицо, включая глаза. По факту местный мужчина за всю свою жизнь видит лишь несколько женских лиц: матери, сестер и жены. Да и публика на улицах – в основном мужчины.
Пешавар – если не лучший город из тех, где я был, то точно входит в топ-5. Самое колоритное место в Пешаваре – это кварталы старого города: лабиринты улиц, забитых прилавками и маленькими магазинчиками, мулами, моторикшами и бородатыми горожанами. Здесь азиатский хаос смешался с восточным базаром и британской архитектурой. Рыночные торговцы предлагают украшения, изготовленные из монет Демократической Республики Афганистан и шахского Ирана. У исламских святынь по-индуистски жгут благовония, христианские церкви имеют купола и минареты, а посреди рынка растет огромный фикус, выращенный из побега дерева Бодхи, под которым обрел просветление Будда. На темных узких улицах старого города под пылью и паутиной проводов скрыты совершенно невероятные здания, куда тут же хочется заселиться, если не знать об отключениях электричества и свалке под окном.
Мы все еще параноили из-за того, что нас могут остановить полицейские и снова взять под охрану и переселить в отель, но обошлось. Единственный инцидент произошел в новой части города. Из-за кучи блокпостов передвигаться там было сложно. Один из районов вообще был закрыт для пешеходов, при том, что на машине или тук-туке въехать можно было спокойно – вот такая по-пакистански странная стратегия безопасности. Мы с Андреем попытались проехать на рикше, чтобы посетить афганское консульство, но на первом же блокпосту нас высадили, и полчаса выносили мозг разными вопросами по поводу нашего времяпровождения в Пакистане. В итоге в консульстве закончился рабочий день, а на вторую попытку у нас уже не хватило энтузиазма.
Тем более, что дальше нас ждали горы. Следующим после Пешавара пунктом был городок Мингора в долине Сват. Если по югу мы перемещались на поездах и привычных нам автобусах, то на севере главным междугородним транспортом была маршрутка шириной около двух метров. В одном ряду здесь располагалось четыре сидения. Для пакистанцев это было приемлемо, но задница белого человека все-таки немного шире, поэтому мне было несколько неудобно. На таких автобусах люди тоже ездят на крыше, но нас, как иностранцев, туда не пускали. Для более коротких расстояний здесь есть еще более простой пригородный транспорт. Это обычно пикап, в кузове которого размещены лавки, а над кузовом установлена сваренная из металла арка, на которой сверху сидят и за которую сбоку цепляются пассажиры, которым не хватило места внутри. Фраза «В тесноте да не в обиде» могла бы стать слоганом пассажирских перевозок в Пакистане. За время путешествия мне доводилось видеть родителей с 3-4 детьми, уместившихся на мопеде или в багажнике хэтчбека. В течение следующего месяца мы с Андреем сполна познали местную транспортную культуру и обкатали все возможные средства передвижения.
В второй части рассказа: Исламабад, разрушенная алкофабрика, легендарное племя хунзакутов, одна из самых высокогорных дорог мира и долина, полюбившаяся западным хиппи.
Карачи
Город Карачи (Karachi)
Карачи — самый огромный город Пакистана, многократно превосходящий по числу жителей остальные города страны. С 1947 по 1959 год он был столицей государства. Глядя на многомиллионный мегаполис Карачи, жизнь в котором бурлит и днем, и ночью, трудно поверить, что на месте столь скромной и прелестной рыбацкой деревушки появился этот городок.
Сэкономь на путешествии в Карачи!
Общая информация
Карачи относится к тем городам мира, в отношении которых при попытке сосчитать численность населения у демографов просто опускаются руки. Число жителей расползающейся по всем швам метрополии на Аравийском море никто точно подсчитать не в состоянии: по некоторым оценкам, в Карачи проживает уже более 12 миллионов человек. Это поразительно много, если учесть, что вплоть до 17 века на месте нынешнего индустриального молоха стояла крошечная рыбацкая деревушка. Сонный поселок в дельте Инда носил название Калачи-джо-Гоатх, и только в конце 17 столетия, когда деревню захватили войска князя Тальпура, здесь начался экономический подъем. Стала быстро развиваться торговля, и число жителей перевалило отметку в 10 000 человек.
Символом нового времени стало появление в этих краях 1 февраля 1839 года корабля военно-морских сил Великобритании «Уэллсли» под командованием Чарльза Напьера. Британцы быстро оценили стратегическое положение портового города. А поскольку правитель Тальпур повел себя недружелюбно и не пожелал сразу же покинуть город, новые колонизаторы дали несколько залпов по городу из бортовых орудий. Превосходство военной техники заставило прежнего хозяина Карачи спасаться бегством.
В 1947 году после раздела Индии Карачи стал столицей исламской части Пакистана. Впрочем, это почетное звание город носил только до 1959 года. После этого резиденцией правительства на переходный период стал Равалпинди, пока в 1963 году звание столицы не перешло к новому городу Исламабаду.
В Карачи много памятников и музеев. В большинстве из них ощущается атмосфера старой Англии и немного пафоса.
Атлас, Города и страны, моря и океаны. Вокруг Света, Тайны ХХ века, Целый мир в твоих руках
Карачи, Самый большой город Пакистана
Достаточно бросить взгляд на карту Карачи — и сразу становится ясно, что это очень необычный город: редко где встретишь такое хитросплетение проливов, островов и лагун. Но вся эта красота помешала Карачи остаться столицей Пакистана: правительство переехало в Исламабад, когда стало совсем невыносимо жить в городе, где сохранились мангровые заросли. Громадный порт работает круглые сутки, а сам город Карачи превратился в целую страну со своими мигрантами-мухаджирами.
О Карачи можно справедливо сказать, что яблоку в этом городе упасть негде: после провозглашения независимости Пакистана численность населения неуклонно росла и продолжает расти до сих пор. Если в 1941 году здесь проживало 435 887 человек, то двадцать лет спустя — практически два миллиона.
ПЕРВАЯ СТОЛИЦА НЕЗАВИСИМОГО ПАКИСТАНА
После провозглашения Пакистана независимым государством в 1947 г. Карачи стал столицей, главным морским портом и торгово-промышленным центром нового государства.
Карачи — крупнейший город, главный экономический центр и морской порт Пакистана, который находится на берегу Аравийского моря, в дельте реки Инд, в 100 км к северо-западу от устья. Большая часть города расположена на равнинах, лишь западная часть занята холмами. Южная часть города лежит на полуострове Манора. Последний, так же как и соседние цепочки островов, являются естественным защитным барьером между портом Карачи на севере и Аравийским морем на юге. Побережье в окрестностях Карачи покрыто мангровыми зарослями.
Место, где стоит Карачи, с древних времен считалось важной стратегической территорией. Полководец Александр Македонский (356-323 гг. до н. э.) готовил войска к обратной дороге на Вавилон после Индийского похода в порту Крокола, что находился на полуострове. Рядом расположился Дебал — древний город-порт, основанный в I в. до н. э. и являвшийся важнейшим торговым городом исторической области Синд, а по совместительству — базой синдхских пиратов из Гуджарата, охотившихся на арабские торговые суда, шедшие в Индию и Китай.
До начала XVIII в. на месте нынешнего Карачи был небольшой рыбацкий поселок Кулачи, получивший название по имени одного из белуджских племен. Постепенно «Кулачи» трансформировалось в «Карачи».
Начиная с конца XVIII в. при правителях Синда из династии Талпур Карачи превратился в главный синдский морской и торговый центр на аравийском побережье. Карачи имел несомненное преимущество благодаря удачному местоположению и природной защите от муссонов.
В 1795 г., когда порт Карачи вел оживленную торговлю с Оманом и Бахрейном, на полуострове Манора был построен небольшой форт для защиты от пиратов. В 1839 г. форт на Маноре подвергся нападению англичан, расширявших свои колониальные владения в Индии. Англичане разрушили форт, а в 1843 г. захватили и весь Карачи.
Во второй половине XIX в. здесь появилась английская военно-морская база. Британцы оценили стратегическое положение Карачи: в 1843-1847 гг. город был столицей колониальной провинции Синд, затем главным городом области, входившей в состав Бомбейского президентства, а с 1936 г. — вновь столицей провинции Синд.
Англичане сделали немало для развития Карачи: пустили рейсовый пароход вверх по реке Инд, построили новый порт, аэродром, проложили железную дорогу и телеграфную связь с Лондоном. Значение Карачи возросло многократно после открытия Суэцкого канала.
После провозглашения независимости Пакистана в 1947 г. Карачи стал столицей страны и пребывал в этом качестве до 1959 г.
Местные жители называют Карачи «Городом огней», «Невестой городов» и «Городом Каида»; последнее название — в честь народного героя и основателя Пакистана Мохаммеда Али Джинна, родившегося и погребенного в мавзолее, ставшем главной городской достопримечательностью.
Карачи — крупнейшая агломерация страны. После распада Британской Индии на индуистскую Индию и мусульманский Пакистан волны мигрантов переполнили город и столицу перенесли в Исламабад. Другая причина переноса столицы заключается в том, что большую часть года здесь так душно, что трудно дышать, к тому же неподалеку
раскинулись болота и мангровые заросли.
С НАЛЕТОМ КОЛОНИАЛЬНОСТИ
В архитектуре центра города заметно влияние английского колониального стиля.
Карачи — один из крупнейших городов мира по численности населения и четвертая крупнейшая агломерация в мире. Благоприятное географическое положение города, находящегося в защищенной от океана и муссонов природной гавани, стимулировало бурный рост и ускоренное развитие этих территорий. Рост экономики сопровождался ростом численности населения, главным образом за счет притока мигрантов: сотни тысяч урду-говорящих выходцев из Индии, Восточного Пакистана и других частей Южной Азии переселились в Карачи. Вот почему крупнейшей этнической общиной в городе стали мухаджиры — так в исламском мире называются мусульмане, ради спасения своей веры переселившиеся в другие страны. В случае с Карачи это стало результатом раздела Британской Индии в 1947 г. по религиозному принципу, в результате чего и появилось движение мухаджиров Карачи, которым правительство Пакистана отдало дома, брошенные индусами.
После того как столичные функции отошли к Равалпинди, а затем — к Исламабаду, Карачи сохранил статус торгово-промышленного центра Пакистана. Несмотря на засушливый климат, жизнь здесь считается комфортной. Самые жаркие месяцы — май и июнь, когда температура воздуха приближается к отметке +40°С; зимой температура редко опускается ниже +10’С.
В настоящее время город страдает от перенаселения, инфраструктура крайне перегружена, треть мигрантов селится в трущобах Катчи-Абади, без электричества, водопровода и канализации.
Деловым центром Карачи является главная улица Бандер-роуд и улица Маклеод-роуд с постройками XIX— XX вв. Центр был застроен в период между двумя мировыми войнами домами из местного розового известняка и песчаника. Старый город с традиционными для востока узкими улицами и одно-двухэтажными домами расположен к северо-западу от Бандер-роуд. Южная часть Карачи — самый фешенебельный район Клифтон, застроенный преимущественно виллами.
В Карачи производится около трети всей промышленной продукции страны. Самый важный район города — морской порт в естественной гавани, куда могут заходить океанские суда. Порт Карачи — крупнейший морской порт Пакистана: здесь обрабатывают около 60% грузооборота всей страны — 25 млн т в год. Порт используется не только Пакистаном, но и Афганистаном и не имеющими выхода к морю странами Центральной Азии.
Порт Карачи — это еще и место, где находится одна из главных достопримечательностей города — фонтан, который выпускает одни из самых высоких струй воды в мире высотой 189 м.
■ 7 августа 1953 г. в Карачи выпало рекордное количество осадков за одни сутки — около 278 мм, что привело к катастрофическому наводнению в городе.
■ Полуостров Манора более 50 лет служил главной базой ВМФ Пакистана. Лишь в 2000 г. в связи с открытием базы ВМФ «Джинна» в Ормаре большая часть кораблей была передислоцирована из Карачи.
■ В 1947 г. раздел бывшей британской колонии Британская Индия на независимые государства Пакистан и Индийский Союз привел к массовым миграциям населения по конфессиональному признаку. Около 18 млн чел. переселились в места компактного проживания индусов или мусульман.
■ В Карачи проживает самая большая пуштунская община в мире. Пуштунов в городе значительно больше, чем в пуштунских городах Кандагар, Пешавар и Кветта.
■ Крикет — самый популярный вид спорта в Карачи и во всем Пакистане. Национальный стадион в Карачи — второй по величине стадион для игры в крикет в Пакистане после стадиона Каддафи в Лахоре. Нестабильность в стране и высокий уровень террористической опасности привели к тому, что многие государства отказались участвовать в соревнованиях в Карачи.
■ Культурные: Национальный музей Пакистана (дворец Фрир-Холл, 1865 г.), зоопарк (в бывших Городских садах, 1870 г.), Художественный центр (1960 г.), Университет медицинских наук Ага-хана, Центр восточной медицины фонда «Хамдард», Музей Военно-морских сил, музей Мохенджо-Даро.
■ Исторические: Старый город, мавзолей Куайди-Аза-ма (гробница Мохаммеда Али Джинны), гробница Абдулла-шах-Гази, усыпальница Чау-конди (мавзолей Шокханди, XV в.), зороастрийские Башни Молчания, квартал Харадар, особняк Вазир (место рождения «отца нации» Мухаммада Али Джинны, национальный памятник), Монгхо-Пир (бассейн священных крокодилов).
■ Архитектурные: вилла Фрер-Холл (1865 г.), вилла Эмпресс-Маркет (1889г.), часовая башня Меревезе (1892 г.), Верховный суд (началоXX в.), Синдский университет (1951 г.), Государственный банк (1961 г.), отель «Интерконтиненталь» (1962 г.), комплекс Лиакат-Холл (Муниципальная библиотека и Художественная галерея), Национальная академия изобразительных искусств, Британский колледж (XVIII в.), дворец Махата, дом Медового Месяца, набережная Лаяри, сады Али Джинны.
■ Культовые: мечеть Шах-Джахана (Великая мечеть Императора, 1647 г.), церковь Св. Патрика (1845 г.), собор Св. Троицы (1852 г.), индуистский храм Шри-Варун-Дев-Мандир (полуостров Манора, XVI в., 1917-1918 гг.), мечеть Общества национальной защиты Масджид-э-Туба, церковь Св. Андрея.