Ф лагарп чем он мог быть полезен молодому царю в проведении реформ
ЛАГАРП ФРЕДЕРИК СЕЗАР ДЕ
Учился в Женевском, затем в Тюбингенском университетах. С 1774 года вёл адвокатскую практику в Берне. Приверженец идей французского Просвещения.
В 1782 году покинул территорию Швейцарии, сопровождал группу российских дворян в поездке по Италии. В том же году по рекомендации Ф. М. Гримма и Е. Р. Дашковой приглашён в Россию императрицей Екатериной II в качестве преподавателя французского языка для её внуков.
В 1784 году Лагарп представил Екатерине II записку, изложив в ней список предметов (история, математика, философия, правила закона гражданского, нравоучение и др.), которые следовало бы преподавать великим князьям, и был утверждён наряду с Н. И. Салтыковым в должности их воспитателя.
Занимаясь главным образом нравственным воспитанием великих князей, Лагарп внушал им идеи естественного равенства людей, «всеобщего блага», к которому должен стремиться государь, политические свободы.
По словам самого Александра I, в течение всей жизни состоявшего с Лагарпом в переписке, никто больше Лагарпа не повлиял на его «образ мыслей, не было бы Лагарпа, не было бы Александра».
Лагарп приветствовал Французскую революцию XVIII века. В 1791 году обратился к правительству Швейцарского Союза с посланием, в котором предложил созвать парламент и провести реформы, что дало повод швейцарским властям объявить Лагарпа зачинщиком беспорядков, произошедших в ряде франкоязычных кантонов, в т. ч. в Ваадте.
Содержание послания Лагарпа было доведено до сведения Екатерины II; особого значения ему она не придала, сказав Лагарпу: «Будьте якобинцем, республиканцем, чем вам угодно, я вижу, что вы честный человек, и этого мне довольно». По мнению большинства историков, в частности Н. К. Шильдера, причиной отставки Лагарпа, последовавшей в 1794 году, стал его отказ на просьбу Екатерины II уговорить Александра Павловича стать наследником престола вместо отца, великого князя Павла Петровича (будущего императора Павла I).
Вернувшись в Женеву, активно выступал против господства Берна над кантоном Ваадт. В 1796 году переехал в Париж, где сблизился с бывшими членами Гельветического клуба, стал лидером радикальной швейцарской партии, т. н. патриотов.
Обратился к французской Директории с предложением организовать интервенцию в Швейцарию для обеспечения независимости кантона Ваадт.
После провозглашения независимости кантона (январь 1798 года) и последовавшей вслед за этим оккупации Швейцарии французскими войсками в июне 1798 года вместе с П. Оксом возглавил Директорию Гельветической республики.
В 1800 году в результате роспуска Директории эмигрировал во Францию. Проживал под Парижем, занимался литературной деятельностью.
По приглашению императора Александра I в 1801-1802 годах Лагарп совершил поездку в Россию. Встретившись в Санкт-Петербурге с недавно вступившим на престол Александром I, Лагарп, разделявший с императором чувство «отвращения, какое внушает ему абсолютная власть», в то же время рекомендовал сохранить её «в целости и нераздельно», чтобы провести в стране необходимые реформы, например подготовить условия для отмены крепостного права, не посягая на земельную собственность дворянства, советовал наказать убийц императора Павла I, а также заключить союз с Францией (письмо, написанное Александром I Наполеону Бонапарту, Лагарп не передал по назначению, разочаровавшись в первом консуле).
Во время Венского конгресса 1814-1815 годов с помощью Александра I безуспешно пытался закрепить независимое от Берна положение кантонов Ваадт и Аргау в составе образованной по решению конгресса Швейцарской Конфедерации.
С 1816 года жил в Лозанне, до 1828 года был депутатом Большого совета (парламента) кантона Ваадт.
Награждён орденом Святого Андрея Первозванного (1814 год).
Исторические источники:
Письма императора Александра I и других особ царственного дома к Ф. Ц. Лагарпу. СПб., 1870
Список книг, избранных для вел. кн. Александра Павловича Лагарпом. П., 1916
Correspondance de F.-C. de La Harpe et Alexandre I, suivie de la correspondance de F.-C. de La Harpe avec les membres de la famille impériale de Russie / Publiée par J.Ch. Biaudet et F. Nicod. Neuchа̂tel, 1978–1980. Vol. 1–3
Correspondance de F.-C. de La Harpe sous la République helvétique. Neuchа̂tel, 1982–2004. Vol. 1–4.
Сочинения:
Quelques observations sur la révision de la constitution vaudoise de 1814. Lausanne, 1831
[Из записок]. Ф. Ц. Лагарп в России // Русский архив. 1866. Вып. 1
Отчеты Лагарпа графу Н. И. Салтыкову о воспитании великих князей Александра и Константина Павловичей. 1786–1794 гг. // Русская старина. 1870. Т. 1–2
Несколько писем Ф. Ц. Лагарпа. СПб., 1898.
Кто учил русских царей. Письмо Александра I своему духовному наставнику. масону Лагарпу
Влияние этого швейцарца-якобинца, революционера, вольтерианца и масона было так велико, что будущий император намеревался произвести в России революцию в тот период, когда придет его «черед царствовать», для чего прежде необходимо «приготовить переводы на русский язык как можно большего числа полезных книг», часть из которых отложены будут до лучшего будущего, а те, которые дозволены будут сразу, уже сейчас начнут «распространять знания и по мере сил просвещать умы».
Фредерик-Сезар Лагарп, 1830-е годы. Неизвестный художник
Лагарп был «выписан» из-за границы бабушкой Александра I, Великой императрицей Екатериной II, которая в течение 14 лет, начиная с 1763 года по 1777 год, вела переписку с Вольтером, и прекратила ее за год до его смерти в 1778 году. Этот факт и многие другие обстоятельства объясняют тягу к эпохе «Просвещения» исторических персон того времени.
Только после 2014 года публикация этого письма стала возможной для широкой российской общественности. Усилиями большого числа заинтересованных людей, прежде всего, историков из России и Швейцарии, был издан первый том переписки императора Александра I и швейцарского генерала Лагарпа, одновременно «русского» полковника с пожизненной пенсией (по другим источникам с выплатой единовременного пособия, что в сущности по тем временам есть тоже самое) от Екатерины II, под названием «Император Александр I и Фредерик-Сезар Лагарп: Письма. Документы». Два других тома появились лишь в 2017 году.
К моменту написания публикуемого письма Великому князю Александру Павловичу еще не исполнилось двадцати лет: он родился 12/23 декабря 1777 г., а письмо было написано 27 сентября / 8 октября 1797 г. В свои неполные двадцать он уже четыре года был женат на дочери маркграфа Баденского Луизе Марии Августе (Luise Marie Auguste von Baden), принявшей имя Елизаветы Алексеевны. Их свадьба состоялась, когда князю Александру исполнилось пятнадцать лет. Начиная с 1783 года, то есть с шестилетнего возраста, князь Александр, как и все другие дети Павла I в последующем, оказался под влиянием тридцатилетнего учителя-иностранца с либеральными взглядами на мир. О том, что либеральные взгляды вследствие воспитания в полноте перешли от Учителя к Ученику свидетельствуют слова Александра I из сноски (V) к публикуемому письму, обращенные к депутатам от дворянства лифляндского: «Действовали вы в согласии с духом нашего века; вы почувствовали, что счастье народов основываться может на одних лишь либеральных принципах». Ко всему прочему, этот доктор права оказался беженцем из родной Швейцарии, как сказали бы сегодня, из-за своей сепаратистской деятельности, т.к. он подстрекал к отделению франкоговорящей юго-западной части Швейцарии от германоязычного Берна, в котором власть в тот период принадлежала олигархическим клановым семьям. Именно это обстоятельство, наряду с некоторыми другими, послужило причиной его отставки Екатериной ΙΙ в 1795 г.
Великий князь Павел Петрович и великая княгиня Мария Федоровна с сыновьями Александром и Константином, 1781. Художник К. Хойер
Осмысливание последней цитаты проливает свет, во-первых, на характер и цели Императорского Царскосельского лицея при дворце Екатерины Великой, в котором и должны были быть взращены государственные руководители нового типа, способные выполнить поставленные Александром I задачи по реконструкции монархии. Именно там и созревают будущие декабристы. Во-вторых, становится понятной политика Министерства народного просвещения при Александре Николаевиче Голицыне с 1816 по 1824 гг., который выписывал сектантов из-за границы и намеренно насаждал протестантизм в России, помогая сектантам государственными деньгами, снимая для них дома и издавая за счет государства их зловредные книги. Самый известный такой сектант Госнер в последующем выдворяется из страны стараниями адмирала Шишкова и монаха Фотия. Об этом обстоятельстве сообщает сам адмирал А.С. Шишков в своих «Записках». Более подробно об этом можно прочитать здесь [http://www.ansobor.ru/ news.php?news_id=7779].
Надо пояснить, что когда в письме, сносках и комментариях к письму идет речь о «полезных книгах», то в действительности речь идет о запрещенных в России при императрице Екатерине II книгах эпохи «Просвещения». Происходит это примерно в 1792 г. устным распоряжением императрицы, поскольку для нее становятся очевидными плоды такого «Просвещения», поскольку ее верноподданные на хорошем французском во время французской революции 1789 г. распевали стишки про удавление последнего короля кишками последнего попа. Когда один из двадцати миллионов французов был принесен в жертву революции, а короля Франции Людовика XVI действительно гильотинировали, то, надо полагать, стало понятно и Российской императрице чем и как закончатся ее дни в случае умножения подобных безбожных идей «просвещения» в России.
О том, при каких обстоятельствах совершается запрет безбожных книг «просвещенной» Европы в России времен Екатерины II, сообщает современник Александра I адмирал Александр Семенович Шишков в своих «Записках». Вот это свидетельство: «В царствование Великой Екатерины, некто Новиков, с товарищами, Тургеневым, Лопухиным и некоторыми другими, задумали украдкой сочинять развратные книги, и проповедывать, заимствованныя ими у чужеземных лжеучителей, злочестивыя правила. Для расширения связей своих и приобретения некоторых сведений, послали они в чужие края молодого, тогда еще мало известного, писателя Карамзина. Злонамерение их скоро было открыто и разрушено. Глава и Предводитель их, Новиков, посажен в Шлиссельбургскую крепость. Тургеневу Екатерина повелела жить в деревне без выезда, под присмотром Губернатора, …. Таким образом первое покушение сие было уничтожено. Павел Ι, по восшествии своем на Престол, освободил Новикова. В Царствование Александра I чужеземныя внушения возникли снова и, под благовидным именем Наук и Просвещения, усилились и распространились». («Записки Адмирала Александра Семеновича Шишкова», Издание Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете, Москва, Университетская типография (Катков и Ко) на Страстном Бульваре, Книга 3, 1868 г., стр. 104-105)
Парадный портрет Александра I на фоне бюста Екатерины Великой, 1802-1803. Художник В.Л. Боровиковский
«При беглом анализе публикуемого письма без внимания оставлены те места переписки, которые откровенно говорят об открытии секретной государственной информации частному иностранному лицу с намерением произвести государственный переворот при участии иностранных агентов разного достоинства. Самым же важным аспектом этого письма является понимание того, что только пройдя тяжелый путь осознания пагубности полученного от Лагарпа воспитания, осознав всю горечь своей причастности к английскому заговору и через то ко греху отцеубийства, Александр I становится отшельником, ныне известным как Федор Кузьмич.
Случается эта переписка уже в 1801 г. То есть, вступив на скользкий путь упразднения монархии, они уже в начале пути видели подлинных дирижеров политических преобразований и ужасались, вместе с тем однако же повиновались злым силам, направленным на разрушение государства Российского под видом реформ, направленных якобы на благо России.
Письмо опубликовано в 3-томном издании «Император Александр I и Фредерик-Сезар Лагарп: Письма. Документы». Том 1, 1782-1802, М.: Политическая энциклопедия, 2014. стр. 335-341; комментарии размещены на стр. 818-822.
8 октября 2018 г. исполнилось ровно 221 год с момента составления публикуемого письма, которому в сборнике присвоен номер 58. Сноски обозначены римскими, а комментарии к письму арабскими цифрами.
Читайте также по теме:
Наконец могу я без помех насладиться беседой с Вами, любезный друг. Как давно не мог я себе доставить этого счастья! Письмо это передаст Вам господин Новосильцев [II]. Он едет нарочно чтобы Вас повидать [3] и спросить Вашего мнения и совета касательно дела величайшей важности, а именно о том, как составить счастье России, даровав ей свободную конституцию [III].
Одно из писем Александра Лагарпу в мае 1795 года
Не бойтесь опасностей, какие подобное предприятие за собой повлечь может. Способ, каким хотим мы его осуществить, число их, как кажется, значительно уменьшает.
Дабы поняли Вы, что я имею в виду, надобно мне начать издалека.
Вы знаете о злоупотреблениях, распространенных в царствование покойной императрицы; тем больше их становилось, чем сильнее она недомогала и чем быстрее покидали ее силы нравственные и физические [4]. Наконец, в минувшем ноябре окончила она свое земное поприще.
Все назначения не по достоинству совершаются, а лишь в зависимости от высочайшего расположения. Несчастное отечество мое пришло в состояние неописуемое: земледелец утеснен, торговля затруднена, свобода и личное благосостояние уничтожены; вот картина нынешней России; судите, каково мне это видеть. Сам я обречен входить в подробности службы военной и терять все свое время на исполнение обязанностей унтер-офицерских, минуты не имею для чтения, в прошлом излюбленного моего занятия, и сделался существом самым несчастным.
Вы знаете о намерении моем покинуть отечество [IV]. В настоящее время не вижу возможности его исполнить; вдобавок горестное состояние отечества моего сообщило мыслям моим иной ход [7].
Подумал я, что если когда-нибудь придет мой черед царствовать, тогда, вместо того чтобы покидать отечество, надобно мне попытаться сделать его свободным, затем чтобы впредь никогда не становилось оно игрушкой в руках безумцев [V]. Размышлял я на сей счет очень долго и пришел к выводу, что это будет наилучшей из революций, ибо совершится она законным правителем, который с себя полномочия сложит, лишь только конституция будет принята, а нация изберет своих представителей [VI].
Вот в чем состоит моя идея. Сообщил я ее нескольким просвещенным особам, которые, со своей стороны, давно уже о подобном плане размышляли. Нас всего четверо: господин Новосильцев, граф Павел Строганов [VII], князь Адам Чарторыйский [VIII], мой адъютант, юноша редкостных достоинств, и я сам [IX].
Мысль наша в том заключается, чтобы в течение нынешнего царствования приготовить переводы на русский язык как можно большего числа полезных книг, и те из них напечатать, какие будет дозволено. Прочие же сохраним на будущее, но уже сейчас начнем распространять знания и по мере сил просвещать умы [X].
Теперь же посылаем мы к Вам господина Новосильцева, дабы мнение Ваше обо всем вышесказанном узнать и просить нами руководствовать [XI]. О, как был бы я счастлив, будь Вы нынче рядом со мной! Сколько услуг могли бы Вы мне оказать! Но об этом и мечтать не стоит. Были бы мы уже тогда счастливы, когда бы согласились Вы передать нам советы Ваши с господином Новосильцевым [XII], который, со своей стороны, на словах Вам сообщить может все необходимые сведения: это превосходный юноша, обладающий многообразными познаниями во всем, что касается до его отечества; горячо Вам его рекомендую, любезный друг мой.
Поручили мы ему задать Вам множество вопросов обо всем, особливо же о том, какие познания, по Вашему мнению, легче всего сеять, дабы распространились они широко и просветили умы в самое короткое время. Это статья наиважнейшая, без которой ничего и затевать не стоит.
Надеюсь, любезный друг, что Вы наши планы одобрите и поможете нам советами Вашими, которые для нас истинным спасением станут.
Предоставляю господину Новосильцеву множество прочих подробностей Вам на словах пересказать. Да помогут нам небеса рано или поздно исполнить задуманное, сделать Россию счастливой и охранить ее от посягательств деспотизма и тирании! Вот единственное мое желание, и ради этой цели, для меня драгоценной, не пожалею я никаких трудов и даже самой своей жизни.
Прощайте, дорогой, почтеннейший друг. Заветное мое желание есть Вас вновь увидеть. В ожидании сего, будьте уверены в самой искренней привязанности и преданности, какую питает к Вам верный друг Ваш
Жена передает Вам тысячу добрых пожеланий [XIV].
Примечания
I. Оригинал этого письма послан был 6/18 декабря 1831 года Его Императорскому Величеству Николаю Первому через посредство Его Превосходительства господина Северина, российского посланника в Швейцарии (Копия I). Получено во время моего первого пребывания в Париже (Копия для Николая I).
II. С тех пор сделавшийся одним из министров; человек умный, просвещенный, но не слишком щепетильный и один из тех, под чьим влиянием написана была знаменитая нота, ставшая одной из причин раздора между Россией и Францией [1]. Затем был он отставлен, но нынче опять занимает пост весьма высокий [2] (Копия для Николая I).
Пояснения к этому письму содержатся в отдельной заметке, прибавленной к переписке за год 1797-й. [Копия для вел. кн. Константина.]
III. См. в конце некоторые замечания касательно предметов, в этом письме затронутых (Копия для Николая I).
IV. Примечания к предыдущим письмам [6] объясняют это удивительное отвращение от исполнения обязанностей верховного правителя (Копия для Николая I).
Это все тот же страх, какой с самого детства внушала ему перспектива однажды верховным правителем сделаться. В другой раз, еще прежде, писал он мне: «Как часто думаю я о Вас и обо всем, что от Вас слышал, когда были мы еще вместе: Но не смогло это изменить принятого мною решения уклониться впоследствии от поприща, мне предстоящего. Чем больше смотрю я вокруг себя, тем более несносным это поприще мне видится. Непостижимо, что кругом творится: все воруют, порядочного человека не сыскать, это ужасно». [Копия для Николая I]
V. Сделавшись всемогущим победителем, Александр, хоть и основавшим уже Священный Союз, питал все те же чувства, когда обращал 5 марта 1819 года к депутатам от дворянства лифляндского следующие слова: «Действовали вы в согласии с духом нашего века; вы почувствовали, что счастье народов основываться может на одних лишь либеральных принципах». Те же самые принципы исповедовал он, когда сделался конституционным монархом в Польше и 27 марта 1818 года обратился к польскому сейму: «Дали вы мне средство показать моему отечеству то, что я готовлю для него уже давно и что получит оно, когда составные части труда столь значительного достигнут необходимого развития» [8]. Не смог злосчастный этот государь осуществить свои планы, за отсутствием необходимых орудий. (Копия для Николая I).
VII. Ученик прославленного члена Конвента Ромма, юноша большого ума, умерший в расцвете лет, последний представитель по мужской линии старшей ветви рода Строгановых, происходящего от Аники Строганова, Колумба сибирского. [Копия I]
VIII. С тех пор занимал он некоторое время пост министра иностранных дел; отошел от государственных дел после того, как не был назначен вице-королем Польши вместо генерала Зайончека, а в начале польского восстания, вспыхнувшего в ноябре 1830 года, сделан восставшими председателем правительства [10] (Копия I).
IX. [Этого предложения нет в копии для Николая I. Лагарп поставил на этом месте прочерки и дал примечание:] Некоторые из названных особ умерли; нет пользы называть других, которые живы, но, полагаю, от дел отошли. Возможно, никогда они и не ведали, что шла об них речь в нашей переписке (Копня для Николая I).
X. Мысль, достойная монарха, который так часто мне говорил, что охотнее бы гордился несколькими тысячами хороших народных школ, чем самыми блестящими академиями. Давал он вещам истинную цену (Копня для Николая I).
XII. К несчастью, назначенный в Польшу, правил он там самодержавно и жестоко, отчего особливо пострадал университет Виленский. Сколько можно судить, огрубел он от пьянства, и деспотическим своим правлением глубоко оскорблял поляков [11] (Копия I).
XIII. В 1815 году повторил он мне с горечью, что ни настоящего понимания, ни деятельной помощи никогда ни от кого не видел: его это печалило не на шутку (Копия для Николая I).
XIV. С этих пор всякая переписка между нами прекратилась вплоть до восшествия Его Императорского Величества на престол в 1801 году (Копия для вел. кн. Константина).
Замечания касательно предмета сего письма: Сразу по прибытии моем в Санкт-Петербург в августе 1801 года после долгой беседы Его Императорское Величество вручил мне тетрадь со словами: «Прочтите внимательно, Вы мне скажете Ваше мнение и доводы приведете, а потом я с Вами своим мнением поделюсь». Я имени автора не спрашивал и до сих пор его не знаю; никогда ни с кем, кроме Его Императорского Величества, о сочинении сем не говорил.
Представляло оно собой набросок Конституции, составленный из обрывков всех тогдашних конституционных проектов без учета нравов, обычаев, законодательства, разнообразия состояний, природы и протяженности страны, для коей он предназначен.
Мнение насчет этой бесформенной мешанины высказать и обосновать было нетрудно; совпало оно в точности с мнением Его Императорского Величества, которому те же соображения в голову пришли. Узнал я тогда, что были ему предложены различные меры законодательные; надеялись предлагающие, что он по природной горячности даст себя увлечь, однако здравый его рассудок все предложения отверг, а те, кто, возможно, вынашивали преступное намерение его в ловушку поймать, спасибо должны сказать, что не спросили с них строго.
Прежде всего предложено было разделить между различными министерствами управление в собственном смысле слова, дабы установить наилучший порядок, облегчить отправление дел и надзор, а также ответственность ввести за сделанное и несделанное. Такое разделение требовало огромной работы; те, кто за нее взялись отважно и продолжали упорно, заслужили благодарность отечества и Государя. Поскольку я на принятии этой великой меры неизменно настаивал. Его Императорское Величество сделал мне честь и позволил присутствовать на нескольких совещаниях, где она обсуждалась. Возвратившись во Францию, раздобыл я все, что могло объяснить в подробностях действие французского административного механизма во времена Консульства, и Его Императорскому Величеству сообщил 16 декабря 1802 года. Получил я сии документы от одного юрисконсульта и мужа государственного, желавшего чем-нибудь помочь достойному предприятию, задуманному монархом-филантропом, на которого возлагали надежды все люди благонамеренные.
Во-вторых, принялись определять полномочия Сената, с тем чтобы этот высший орган государственной власти всю пользу приносил, какую можно и должно. Когда предложили сему собранию представить свод таковых полномочий, не устояло оно перед соблазном, который все подобные собрания искушает: Доклад сенатский содержал перечень полномочий столь пространный, что впору было испугаться [12]. Отсюда неудовольствие и искушение начать действовать противоположным образом, иначе говоря, полномочия сего собрания сузить чрезвычайно. Спрошенный по сему поводу, имел я честь адресовать 29 апреля 1802 года Его Императорскому Величеству замечания [13], в коих 1) указывал великие услуги, какие может оказать сие собрание, исполняющее роль посредника между императорским троном и органами управления второстепенными; 2) настаивал на необходимости определить в точности обязанности членов его; 3) указывал средства быстрее и лучше отправлять дела и надзирать за делопроизводством.
Наконец, четвертой необходимостью, важнейшей из всех, признано было решительное изменение законодательства гражданского и уголовного и вообще всей системы правосудия; однако сие предприятие было огромным, исполнители же местные редки и приходилось дожидаться, пока воспитают их благодаря прогрессу просвещения. Тем временем учреждена была комиссия, для того чтобы однажды за сей великий труд взяться [15]. Такова была первая диспозиция перед осадой крепости. Начали уже подводить апроши, но ясно было, что будет осада долгой и надобно защититься от вылазок осажденных. Спокойствие и упорство не могут победы не одержать. Правый всегда прав оказывается, а капля точит даже самый твердый камень (Копия для Николая I).
Комментарии
2. Оригинал письма хранился в Лозанне до 1831 г., когда Лагарп переслал его Николаю I вместе с оригиналом письма Александра I к Наполеону Бонапарту от 7/19 мая 1802 г. (см. документ ). Сохранился конверт, надпись на котором рукой Лагарпа свидетельствует, что там находилось данное письмо. Затем эта надпись была перечеркнута карандашом и рядом тем же карандашом написано (по-Фр.): «Я его уничтожил» и следует подпись Николая I.
3. Отправив оригинал в Петербург, Лагарп заменил его в своем архиве в Лозанне копией, которая вместе с остальными подлинными письмами попала в начале 1868 г. к вел. кн. Александру Александровичу, а от него в Госархив (д. 250). Еще одна, хранящаяся отдельно копия (д. 190) была сделана 19 марта 1868 г. лично директором Госархива Константином Злобиным. Внизу копии надпись: «Подлинное письмо доставлено Посланником Севериным Императору Николаю 6 (18) декабря 1831 г. Эта копия списана с копии снятой рукою Лагарпа и находящейся у Цесаревича». Из собственноручных копий Лагарпа, находящихся сейчас в ГАРФ (№ 396) и РГАДА (Д. 250. Л. 121-121 об.), везде было вымарано имя Новосильцева (но в д. 250 оно потом восстановлено другой рукой). Авторские подчеркивания (выделенные курсивом) приводятся по копии из д. 250.
4. 30 апреля (12 мая) 1804 г. император Александр I передал Наполеону через русского поверенного в делах в Париже П.Я. Убри ноту, в которой протестовал против ареста Французской полицией на территории немецкого курфюршества Баден герцога Энгиенского (члена Фамилии Бурбонов) и его последующей казни. Александр заявлял, что видит в этих событиях «нарушение международного права», которое угрожает «безопасности и независимости» не только Германии, но и Европы в целом, и требовал от Франции принять «действенные меры», чтобы «успокоить все правительства» европейских государств. На эти требования министр иностранных дел Франции Ш.М. Талейран 4 (16) мая ответил не менее резкой нотой; фактически обвинявшей Александра в содействии убийству его отца, императора Павла I, «замышленному англичанами». 5 (17) мая из Петербурга был отозван Французский посол генерал Гедувиль. 6 (18) мая Наполеон был провозглашен императором Франции. Эти события на деле означали прекращение попыток России выстроить мирные отношения с Францией и пролог новой общеевропейской войны, где Россия выступила активным участником 3-й антифранцузской коалиции. Н.Н. Новосильцев с ноября 1804 г. участвовал в Лондоне в тайном обсуждении условий вступления России в войну с Францией. Его миссия привела к официальному заключению русско-английского союза 11 апреля 1805 г. В июне 1805 г. посланный на переговоры в Париж, Новосильцев во время остановки в Берлине узнал о включении Генуи в состав Франции и 28 июня направил Наполеону составленный в резких выражениях протест, после чего отказался продолжать путь и (по согласованию с Александром I) вернулся в Россию, где началась подготовка к ведению боевых действий против Франции.
5. В середине 1830-х гг. (когда создавалась копия I) Н.Н. Новосильцев занимал посты председателя кабинета министров (1832) и председателя Государственного совета (1834).
6. В начале октября 1797 г. Новосильцев выехал в Англию «с образовательной целью», но среди реальных причин его отъезда из России называли опалу со стороны Павла I. По пути из Петербурга в Лондон он и должен был тайно навестить в Париже Лагарпа.
7. Негативные оценки Александром конца екатерининского царствования берут свое начало еще в педагогике Лагарпа, который в 1792-1795 гг. сознательно стремился к тому, чтобы развенчать в глазах своих учеников атмосферу всеобщей «придворной лжи». Эта критика затем часто вырывалась у вел. кн. Александра, ср., например, письмо 49 (февраль 1796 г.) или его признания Кочубею и Чарторыйскому в том же году (об этом см. Введение).
10. К середине 1797 г. вокруг наследника престола сложился кружок, который всерьез рассматривал возможность скорого воцарения Александра и готовил планы его будущего царствования. Историки высказывали предположение, что уже тогда речь могла идти о заговоре с целью свержения Павла и возведения на трон Александра.
11. С 1815 г. Александр стал конституционным монархом Царства Польского, и его речь, произнесенная в Варшаве 15 (27) марта 1818 г. при открытии сейма Царства Польского, носила программный характер. В ней Александр пообещал скорое распространение конституционных учреждений на всю территорию Российской империи. Речь Александра I в марте 1819 г. перед лифляндскими депутатами, которую выше упоминает Лагарп, была произнесена по случаю отмены крепостного права в Лифляндии, оформленной как инициатива местного дворянства.
14. Новосильцев в 1824 г. сменил Чарторыйского на посту попечителя Виленского учебного округа и проводил там жесткую политику, которая имела следствием высылку «неблагонадежных» студентов и увольнение профессоров; по итогам его попечительства, уже после Польского восстания 1830-1831 гг., Виленский университет был закрыт.
15. 5 июня 1801 г. Александр I издал указ, в котором, восполняя «упущения» предыдущих царствований, пообещал утвердить российский Сенат «на незыблемом основании как государственный закон», а для этого предлагал самому Сенату доложить ему «все то, что составляет существенную должность, права и обязанность его, с отвержением всего того, что в отмену или ослабление оных доселе введено было» (ПСЗ. Т. XXVI. № 19908). Во исполнение этого указа 1-й департамент Сената подготовил доклад (написанный П.В. Завадовским, с учетом поданных ранее записок по этому же поводу Д.П. Трощинского и А.Р. Воронцова), который обсуждался на общем собрании Сената, был одобрен 26 июля 1801 г. и подан императору. В докладе Сенат объявлялся верховным правительством страны, которое должно заботиться «о всякой вообще пользе народной», в связи с чем сенаторы не только исполняют волю государя, но и сами ходатайствуют перед ним о всяких «народных нуждах», имеют право издавать собственные указы, держат «в точном и непосредственном управлении» все присутственные места империи, служат высшей судебной инстанцией, приговор которой является окончательным (императору принадлежит лишь право помилования), а также рассматривают все вновь выходящие законы на предмет их соответствия (или противоречия) уже существующим и в последнем случае могут их опротестовывать. Кроме государя, никто из высших чиновников не должен изменять или останавливать решения Сената, а также вмешиваться в его отношения с нижестоящими инстанциями. При обсуждении подготовленного Завадовским текста доклада сенаторы внесли некоторые дополнения, в частности о том, чтобы Сенат предлагал царю на утверждение кандидатуры президентов коллегий и губернаторов.
18. См. письма 99 и 113.
19. Речь идет о Комиссии составления законов (см. Список).