9 дней одного города
Девять дней одного года (1961)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
информация о фильме
Действие киноповести происходит в 60-е годы ХХ столетия. Молодые ученые-ядерщики, одержимый экспериментатор Гусев (Алексей Баталов) и скептически настроенный физик-теоретик Куликов (Иннокентий Смоктуновский), — давние друзья, влюблённые в одну девушку по имени Лёля (Татьяна Лаврова). Физик-атомщик Гусев возглавляет научные изыскания, начатые его учителем Синцовым (Николай Плотников), который в результате эксперимента получил смертельную дозу радиации. Облучён и Гусев. Врачи предупреждают об опасности, но, понимая важность своей работы, ученый продолжает опыты. После ряда неудач обращается за помощью к Куликову, талантливому теоретику, другу. При проведении эксперимента, закончившегося успешно, Гусев получает новую дозу облучения. Скрывает это ото всех, даже от Лёли, ставшей его женой, которая неверно истолковывает его замкнутость. Работу продолжает Куликов. Он полагает, что открытый Гусевым эффект — значительный вклад в науку. Гусев решает бороться до конца и настаивает на проведении ему операции по пересадке костного мозга…
Лидер проката 1962 г. (23,9 млн зрителей). Одна из наиболее значимых советских картин 1960-х годов.
последнее обновление информации: 25.09.21
«Хрустальный глобус» главный приз МКФ в Карловых Варах—62;
Главная премия МКФ трудящихся (Чехословакия—62);
Почетный диплом МКФ в Сан-Франциско—62;
Почетный диплом МКФ в Мельбурне—65;
Приз клуба польских кинокритиков «Варшавская сирена» за лучший зарубежный фильм на экранах Польши (поровну с фильмом «Голый остров», 1962);
Лучший фильм 1962 года по опросу журнала «Советский экран»;
Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1966).
критика
«Единственное, что способны вызвать в сердце старые советские фильмы — чувство неполноценности. Сделать ТАКОЕ кино кажется уже невозможным. Михаил Ромм снял «Девять дней одного года», на время оторвавшись от преподавания во ВГИКе. Получившаяся картина стала одной из лучших как в биографии Ромма, так и во всей истории кинематографа СССР.
Молодой физик Гусев (Алексей Баталов) проводит испытания на фронтире науки: исследует плазму, нейтроны и еще что-то в подобном роде. Результатом его работы может стать невероятно мощный источник энергии. То, что на научный алтарь положены дружба (с героем Иннокентия Смоктуновского) и отношения с любимой девушкой (Татьяна Лаврова), воспринимается как неприятная необходимость. Но хуже того — Гусев получает передоз рентгенов, и теперь может умереть даже при небольшом облучении.
Главный герой фильма — атомная энергия. Она — единственный смысл существования Гусева. Она оправдывает его холодность к жене, ссоры с другом и жесткость к коллегам. Она нужна стране и всему человечеству. Она может помогать людям и уничтожать их. Она заставляет Гусева жить, и она же его убивает.
Эстетика «Девяти дней» очень близка калатозовским «Журавлям»: черно-белая пленка, подчеркнутый свет, унаследованное от Эйзенштейна внимание к монтажу и построению кадра. И у Ромма, и у Калатозова на первом плане оказывается конфликт личных и общечеловеческих проблем. И финал в этом противостоянии одновременно трагичен и жизнеутверждающ: Гусев, конечно же, умрет, но за кадром. А в кадре, уже смертельно больной, он приглашает товарища и жену в «Арагви».
В фильме есть много вещей, которыми можно наслаждаться по отдельности: блестящие съемки, замечательные диалоги, лучшие актеры того времени. Все вместе сливается в один невероятный фильм — энергии в котором больше, чем в целой атомной электростанции».
Ким Белов.
«В последнее время все чаще многне сценаристы и режиссеры говорят об интеллектуальном кинематографе, о кинематографе яркой и сложной мысли.
В течение двух лет работали Михайл Ромм и Даниил Храбровицкн над сценарием об ученых-физика; о людях, которые силой своего ума завоевывают будущее человечества. Герои сценария были необычными людьми. Их можно назвать самым современными современниками. Первоначально Ромм назвал свою картину «Я иду в неизвестное»..Ведь он собирался не просто перенести на экран современные лаборатории, научную работу физиков на фоне траднционного сюжета. Нет, он хотел проникнуть «В самое- существо работы, жизни, мировоззрения, чувств современных советских физиков. Он брался за тему чрезвычайно интересную, важную и совершенно непоказанную в нашем кинематографе»
Отправляясь «в неизвестное», режиссер придирчиво оценил весь свой творческий опыт, от многого отказался, многое решил искать заново.
На главные роли двух, очень непохожих друг на друга, физиков о выбрал прекрасных актеров, с которыми прежде никогда не работал-Алексея Баталова н Иннокентия Смоктуновского. Сложную женскую роль Ромм поручил актрисе театра «Современник» Татьяне Лавровой. Опытнейший режиссер пригласил снимать фильм совсем молодого оператора Германа Лаврова.
Съемки продолжались всего шесть месяцев.
Как сделан этот фильм? Он весь подчинён смыслу происходящего, строго ограничен им. Ярко и точно играют актёры Алексей Баталов и Иннокентий Смоктуновский создающие интереснейшие образы друзей — физиков Дмитрия Гусева и Ильи Куликова.
Фильм начинается «днем первым», когда в большом сибирском научно-исследовательском институте было сделано важное открытие. Но во время сложнейшего опыта руководитель работы Синцов получил смертельную дозу радиации.
Мы видим последние часы его жизни. Могучий, неукротимый, кипящий энергией человек. Он знает о своей неминуемой гибели. Но, отстранив прочь мысль о ней, он работает додумывает, оценивает смысл открытия и лишь однажды с яростью и болью говорит о том, что умирают вот эти его руки, плечи, голова.
Огромный смысл в этом эпизодическом образе, открывающем картину. Показав трагическое столкновение жизни и смерти, авторы картиаы требуют, чтобы мы задумались над смыслом человеческой жизни.
Работу Синцова продолжает молодой физик Дмитрий Гусев. Но не только о борьбе за научное открытие рассказывают нам авторы фильма. Они заставляют нас размышлять о человеческой совести и о долге, о подлинной любви, о силе духа. В «день первый», находясь во время опыта рядом с Синцовым, Гусев получил дозу-радиации, признанную неопасной. Но он уже был однажды облучён. Нынешнее облучение должно стать для него смертельным. Об этом, кроме него, никто не знает.
Об этом узнает лишь девушка Лёля и, узнав, станет его женой.
Нам покажут лишь девять дней одного года, по нескольку часов каждого дня. Это будут дни необычайные н самые обыкновенные, радостные и горькие. Но всякий раз.мы будем помнить и знать вместе с героем, что его ожидает. Авторы фильма ни разу не воспользуются спасительным рецептом Надежды, не сообщат нам о внезапной перемене к лучшему. Нет, ни на минуту не снимая трагизма, они заставят нас вместе с героем идти к цели, за которую отдана жизнь.
К цели? Гусеву блестяще удается трудный опыт. Кажется, он стоит перед огромным открытием. Но потом — непрерывная, длящаяся месяцами полоса неудач.
Да, все идет не по кинематографическому трафарету. Гусев так а не получит желаемого результата. Он сам, не дав себе ни малейшей скидки, оценит свою работу, как исследованный и отвергнутый, оказавшийся неверным, «один из ста вариантов». И несмотря на это, и не соглашаясь с этим, мы оценим судьбу героя, как пример прекрасной, благородной человеческой жизни, как осуществленную победу не ученого, но гражданина, человека.
В этом глубинный смысл роммовской картины.
Ромм не досказывает истории. Мы не знаем,-будет ли жить Гусев, и удастся ли ему завершить свою работу. Но мы хотим, всеми силами души хотим, чтобы не погибал этот человек, чтобы победил он! И это рождает светлое, оптимистическое чувство.
Этим чувством проникнута и вся новая картина Михаила Ромма».
Секреты атомного проекта и звезды кино: как снимали знаменитый фильм «Девять дней одного года»
Как снимали киноленту о советских ученых «Девять дней одного года», рассказывает корреспондент агентства «Минск-Новости».
24 января исполнилось 120 лет со дня рождения советского режиссера и педагога Михаила Ромма. В его мастерской учились студенты, ставшие классиками белорусского кино.
О чем кино
1960-е годы. Молодой ученый-ядерщик Дмитрий Гусев одержим продолжением экспериментов, которые не успел закончить его учитель Синцов, погибший от смертельной дозы радиации. Его приятель Илья Куликов настроен более скептически. Реалист со здоровой долей цинизма, он против самопожертвования ради науки. Считает, что работа должна быть сдержанной и обдуманной. Оба ученых влюблены в девушку Лёлю.
Ранее Гусев получил облучение, врачи пытаются предостеречь его. Повторная доза может стать для него смертельной. Но он продолжает изыскания и все-таки попадает под воздействие ядерной реакции.
Гусев скрывает этот факт от всех, в том числе от Лёли. Видя, что эксперимент оказался удачным, Куликов пытается довести работу до конца. Но обнаруживает, что открытие, из-за которого пострадал приятель, не станет переломным, но внесет свою лепту в астрофизику как науку. У Гусева в борьбе за жизнь остается один шанс — пересадка костного мозга.
Личная высота
Фильм — запечатленное время оттепели, свидетельство настроений начала 1960-х. В те годы наравне с космонавтикой развитие мирного атома будоражит умы жителей Советского Союза. Особенно учитывая, что тема сверхзасекречена. И всех интересовало, что же там, за завесой тайны. Преодолевая запреты, вето на разработку сценария об ученых-ядерщиках, сценарист Даниил Храбровицкий смог завершить литературную работу. Он пришел с ней к режиссеру М. Ромму, с которым развил драматургические линии. Сценарист не думал, что мастер решит снимать сам. Скорее рассчитывал на его учеников. В те годы на курсе Ромма учились студенты, все без исключения ставшие позже крупными советскими режиссерами: Василий Шукшин, Андрон Кончаловский, Андрей Тарковский, Элем Климов и другие. Михаил Ильич же еще в 1930-е получил все преференции от власти за лениниану. Фильмы «Ленин в Октябре» (1937), «Ленин в 1918 году» (1939) и прочие сделали его сказителем ранней советской эпохи. Но в 1950-е он уже этим был недоволен и даже стыдился своих работ. В 1956 году, решив кардинально изменить тематику своей фильмографии, он снимает «Убийство на улице Данте». Картина пользуется успехом у зрителей, но в среде профессионалов считается популистской, попсовой. Поэтому взяться за «Девять дней одного года» Ромма подтолкнули его личный творческий кризис и желание доказать себе, что он чувствует пульс нового времени не хуже молодых режиссеров. Хотя, учитывая, каких мастеров он воспитал, вряд ли ему требовалось что-то доказывать. Чьи воспоминания режиссеров-шестидесятников ни возьми, почти каждому помог Михаил Ильич. Ведь он не только педагог, но и руководитель Третьего творческого объединения киностудии «Мосфильм». Его помощь в производстве лент, в успехе которых все сомневались, была неоценима.
Устоявшийся вкус
Ромм видел в роли Гусева Олега Ефремова. Сценарист считал, что Олег Николаевич слишком уверенный в себе человек для ученого, и предлагал попробовать Алексея Баталова. Споры соавторов длились долго. Режиссера смогла переубедить роль Баталова в фильме «Дама с собачкой» (1960), где он сыграл исконно русского интеллигента.
На роль Куликова утвердили сначала Юрия Яковлева. Но накануне съемок он попал в автоаварию, сломал ключицу. На предложение Ромма заменить Яковлева Иннокентием Смоктуновским худсовет ответил отказом. Это был 1960 год, Иннокентий Михайлович еще не сыграл Гамлета, Деточкина, как киноактер он был еще малоизвестен. Перед пробами режиссер посоветовал актеру понаблюдать за молодым А. Кончаловским. В нем была именно та беззастенчивость и доля цинизма, требовавшаяся образу. Еще Ромм рекомендовал слегка поправиться. Полнеть Смоктуновский не стал. Просто сыграл на пробах вальяжность, и его утвердили.
Татьяна Лаврова
Образ Лёли сразу достался актрисе «Современника» Татьяне Лавровой, несмотря на возражения коллег. Она была похожа на супругу режиссера Елену Кузьмину. На все возражения мастер отшучивался: «Не спорьте, я в возрасте, у меня устоявшийся вкус».
Михаил Козаков
Коллег-физиков, находившихся в окружении главных героев, сыграли как студенты ВГИКа, так и молодые московские актеры. Среди них Валентин Никулин, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков, Илья Рутберг. Товарищами Гусева по науке стали на экране и будущие белорусские режиссеры Игорь Добролюбов и Валентин Виноградов. В год съемок они тоже студенты Ромма.
Несчастье помогло
Съемки в основном проходили в Москве. В павильоне «Мосфильма» выстроили декорации квартир, почтамта, отчасти лабораторий. Сцену в ресторане, где встречаются три главных героя, снимали в «Арагви».
Большинство эпизодов с экспериментами снимали в искусственных условиях. Но произошло невозможное. Группу допустили в Институт атомной энергии Академии наук СССР. Дело в том, что именно в год съемок, 7 февраля 1960-го, руководитель института Игорь Курчатов ушел из жизни. С Роммом его связывали добрые отношения. Учитывая, что лента отдавала дань памяти физикам-ядерщикам, было принято решение допустить киношников в некоторые лаборатории. И в кадре есть установки, которые не смогли бы воспроизвести рукотворно. Единственным условием стало то, что участники съемок дали подписку о неразглашении увиденного за кадром. После премьеры газеты нахваливали художников-постановщиков, мол, насколько точно им удалось воссоздать пульты и технику атомщиков. Никому не приходило в голову, что на пленке всё настоящее.
Прототип и запреты
Не историческим прототипом, а прообразом Гусева Ромм считал своего коллегу режиссера Владимира Скуйбина. Однажды Михаил Ильич пригласил Баталова в соседний павильон, где снимали картину «Суд». Прямо в ворота склада декораций въехала легковая машина, из нее вынесли парализованного человека, усадили в кресло, и только с помощью голоса обездвиженный управлял кинопроцессом в течение девяти часов. Ему было 34 года. Он ни на секунду не дал повода усомниться присутствующим, что всё контролирует. Снял свой последний фильм до конца.
Гусев тоже на финальных экспериментах безнадежно болен. И Баталов должен был перенять эту цельность и энергетику воли.
К сожалению, Ромму запретили снимать некоторые сцены. Это и похороны педагога Гусева, умершего от облучения, и момент, когда ослепший главный герой приходит на могилу матери. События словно движутся к трагической кульминации, но на экране эта развязка отсутствует. Запреты на максимальную трагичность сюжета связаны не с секретностью, а с опасением руководителей атомной отрасли, что это отпугнет молодых людей от профессии физика-ядерщика. Но режиссеру удалось так сплести эпизоды, что финал четко подразумевается без экранного воплощения, в этом заслуга Ромма. И произошел обратный эффект. Посмотрев ленту, сотни выпускников школ выбрали именно эту стезю.
Фильм попал в международный кинопрокат, получил дипломы международных кинофестивалей в Сан-Франциско (1962) и Мельбурне (1965), многочисленные призы на родине и в странах соцлагеря.
М. Ромм больше в своей жизни не снимал художественное кино. Следующим его творением стал шедевр документалистики «Обыкновенный фашизм».
Фильм «Девять дней одного года»
Далеко не простой, «интеллектуальный» фильм «Девять дней одного года» Михаила Ромма по итогам опроса читателей журнала «Советский экран» был признан лучшим фильмом 1962 года.(23,9 млн зрителей). Одна из наиболее значимых советских картин 1960-х годов.
Это серьёзное и умное произведение, героями которого являются физики-атомщики, удостоилось высокой оценки и за рубежом.
Идея поставить фильм о физиках принадлежала молодому кинодраматургу Даниилу Храбровицкому. Сценарий представлял собой ряд эпизодов, девять новелл из жизни трех героев: Дмитрия Гусева (Алексей Баталов), Ильи Куликова (Иннокентий Смоктуновский) и Лели (Татьяна Лаврова)— людей, связанных работой, дружбой, любовью.
Первый вариант сценария во многом отличался от будущего фильма. Изначально была заявлена трагическая ситуация — Гусев вместе со своим учителем Синцовым получает смертельную дозу облучения. Учитель умирает, а Дмитрий знает, что ему отпущен один год жизни, и потому спешит завершить дело наставника. И когда Гусев понимает, что конец неизбежен, он приходит на могилу Синцова, каясь, что ему не удалось завершить начатый опыт.
«Работая над фильмом, мы с Д. Храбровицким заметили: то, что приносила нам утренняя газета или новая книга, часто было интереснее того, о чём рассказывал сценарий, — вспоминал Михаил Ромм. — И мы не раз резко переделывали, переписывали его. Мы сделали для себя правилом: подчинять движение сюжета движению мысли».
Смена названий фильма красноречиво говорит об этом: «Я иду в неизвестное», «365 дней», «9 дней одного года». Работа не прекращалась до самого конца. Отказались от уже написанной музыки, хотя фамилия композитора сохранилась в титрах.
Ромм встречался с физиками-теоретиками. Его собеседниками были академики Тамм, Ландау и другие известные и неизвестные (по причине секретности) учёные мирового уровня.
Напомним основные сюжетные коллизии фильма «9 дней одного года».
Физик-экспериментатор Дмитрий Гусев «сгорал» на работе. Он не считался не только с собой, но и со своей нежной подругой, умной и женственной Лелей. В конце концов она ушла от него.
У Мити есть друг Илья — физик-теоретик, обладающий недюжинным умом и тоже безмерно талантливый. Добрый, ироничный Илья полюбил Лелю. Она решает выйти за него замуж, но при этом сохраняет привязанность к одержимому до фанатизма Мите Гусеву.
Ромм решил отказаться от лежащего на поверхности сюжета радиоактивного облучения героя. Лучевая болезнь учёного становится фоном в его главной цели жизни — поиске возможностей термоядерной физики.
Только в объяснении на почтамте с Лелей Гусев упоминает, что получил большую дозу облучения. Это между прочим, главное: хочет ли она стать его женой. Леля сама физик и понимает, что брак обрекает её на жертвенность — исход может быть самый печальный, но она его любит и соглашается.
Постепенно болезнь вторгается в жизнь героя. Гусев теряет зрение. Он идёт на тяжелейшую операцию. Митя не теряет присутствия духа. Деловой разговор с Куликовым, а затем накануне операции отправляет жене и другу записку с просьбой найти ему одежду, чтобы вместе с ними махнуть в «Арагви»…
Сценарные разработки были необычайно важны для реализации постановочного замысла. Но едва ли не большее значение имел выбор исполнителей на главные роли.
Гусева сыграл Алексей Баталов, снявшийся в шедевре Калатозова «Летят журавли». Ромм не сразу согласился взять его в фильм. В роли Гусева он видел Олега Ефремова. Приглашался и Валентин Зубков. Храбровицкий же настаивал, что именно Баталов со своей интеллигентностью, глубиной чувств способен воссоздать на экране трагедию молодого физика. Ефремов же для этой роли слишком социально определен.
Встретившись с Баталовым, Ромм был искренне возмущён равнодушием артиста к проблемам термоядерной физики, невежеством в вопросах космического значения.
Спор у авторов фильма возник и вокруг главной героини Лели. Ромм остановил свой взгляд на Татьяне Лавровой. Храбровицкий предлагал другую актрису. На этот раз режиссёр взял верх…
«Когда я окончила институт, — вспоминает народная артистка России Татьяна Лаврова, — то и мечтать не могла о том, что могу когда-нибудь быть рядом с таким мастером, как Алексей Баталов…
Представьте себе, что должна была чувствовать я, девочка, рядом с такой поистине фантастической фигурой. Сниматься было трудно, но я смогла все преодолеть только благодаря его огромному такту и воспитанию…»
Тяжёлая болезнь глаз не позволяла Баталову сниматься, учитывая повышенную освещённость павильона. Группе удалось получить экспериментальную высокочувствительную плёнку, которая не требовала сильных источников света.
Актёрское обаяние, способность Баталова вложить в самое случайное слово множество мыслей и чувств, правдивость, естественность его игры оживили «сценарного» Гусева.
Большой удачей фильма стало исполнение роли Ильи Куликова Иннокентием Смоктуновским. По замыслу режиссёра, Куликов — антипод Гусева, современный молодой физик, необходимый для того, чтобы спорить с Гусевым, необходимый для личного треугольника и, самое главное, необходимый как рупор определённых идей.
Как возникла кандидатура Смоктуновского?
У него не было баталовской известности. Снимался в роли любовника в небольшом фильме «Как он лгал её мужу» по Б. Шоу, где центральную партию вела Елена Александровна Кузьмина, супруга Ромма. Она посоветовала мужу присмотреться к начинающему актёру. Было это ещё во времена «Убийства на улице Данте». На роль Куликова пробовались многие. Однако внешне персонаж и будущий исполнитель не складывались в единый образ.
Путь к Илье Куликову на актёрской стадии был труден. В своей книге «Время добрых надежд» Смоктуновский вспоминает обиды на коллег за непочтение к Куликову, ревность за него к режиссёру и постоянное беспокойство. Там же Смоктуновский жалуется, что материала для роли было мало, что по этой причине Куликов, по его мнению, не завершён. После первого просмотра уже готовой ленты Смоктуновский заплакал: он искренне решил, что испортил и роль, и саму картину…
В печати, на устных обсуждениях, в письмах зрителей главным был выбор между Гусевым и Куликовым.
Гусев — труженик. В нём живёт беспокойная совесть. Он сам назначает себе сроки. Ему не хватает отпущенных лет и возможностей. А Куликов ведёт себя так, словно у него в запасе вечность.
Человек сложный, умный, тонкий, ироничный, глубоко интеллигентный, элегантный, весьма современный и несколько ветреный на вид, Куликов — Смоктуновский тем не менее есть не кто иной, как родной брат Гусева по духу и по делу. Не случайно он продолжает работу, начатую его другом.
Даниил Храбровицкий участвовал в дискуссии о фильме в Дубне, где после долгах споров ни Гусев, ни Куликов не собрали решительного большинства. Михаил Ромм был среди учёных Сибирского отделения Академии наук, которые высказались в пользу Куликова, — по их мнению, типичного учёного начала шестидесятых. Победа Гусева не была очевидной, далеко не всеми принимался и Куликов. Ромм говорил: «Это не спор двух мировоззрений — это спор людей разного душевного склада».
Таких людей, скромных, но бескорыстно преданных науке, рыцарей своего дела, в картине много. Пусть у них небольшие, всего лишь эпизодические роли, но они запоминаются. Например, по-детски радующийся удаче и забывающий о надвигающейся смерти профессор Синцов в исполнении Н. Плотникова; спокойный и немногословный профессор Покровский (Е. Тетерин); трезво мыслящий физик-теоретик (Е. Евстигнеев), небрежно набросанными на бумажной салфетке расчётами опровергающий легковесные и поспешные умозаключения.
Фильм стал интересным экспериментом в области операторского искусства. Молодой оператор Герман Лавров, снявший до этого в Туркмении фильм «Десять шагов к востоку», проявил в «9 днях…» свой незаурядный талант.
Такие сцены, как встреча Гусева и Лели на аэродроме; как проход трех героев по шумным сверкающим витринами московским улицам; как прощание Гусева с отцом, когда одинокая фигура старика, держащего за руку маленького мальчика, удаляется, тает на опустевшей железнодорожной колее; как, наконец, ставшая знаменитой сцена прохода Гусева на фоне сплошной светлой стены, снятой возле одного из павильонов «Мосфильма», представляют собой значительный интерес с точки зрения операторского искусства.
Фильм уже был озвучен, когда авторы решили разделить сюжет на девять условных дней. Многим это решение казалось самоубийственным. Но Ромм настоял на своём. Риск и новаторство себя оправдали.
Сколько раз Ромм говорил себе и группе, что надо сделать картину, где будет интересным не то, что случится в сюжете, а — человек на экране. Когда фильм был закончен, он мог с полным правом сказать: «Это самый лучший, тот самый результат, которого я хотел добиться от картины».
Фильм «9 дней одного года» вышел на экран в 1962 году и собрал в прокате 23, 9 миллиона зрителей. По итогам читательского опроса журнала «Советский экран» Алексей Баталов был назван «Лучшим актёром 1962 года».
Огромный успех фильм Ромма снискал и за пределами СССР. Например, в Польше он был признан лучшим иностранным фильмом. В 1962 году картина получила почётный приз на фестивале в Сан-Франциско.
«9 дней одного года» представляли страну на 13-м кинофестивале в Карловых Варах. Храбровицкий вспоминает: «Для меня это был самый счастливый в жизни день, когда нам вручили высшую награду Карловарского фестиваля — Хрустальный глобус».
Смоктуновский на этом же фестивале получил премию за лучшее исполнение мужской роли.
В 1966 году фильму «9 дней одного года» была присуждена Государственная премия РСФСР.
Хех, из-за этого фильма я пошла учиться на атомщика.
Как раз вчера этот фильм посмотрела. Вещь невероятная. Спасибо за пост
«850 рентген. Звучит, хоть и грустно. А «наш аппарат мощностью в 50 гусей. «»
Моя любовь к Баталову началась именно с этого фильма.
Михаил Ромм вообще глыба.
Так эта профессия называлась.
«Например, в Польше он был признан лучшим иностранным фильмом.»(с)
А поляки видели другие иностранные фильмы выпущенные в 1962 году?
-Самый длинный день
Ну и конечно же фильм «Лоуренс Аравийский» тоже 1962 года получивший Оскара в семи номинациях:
Лучший режиссёр (Дэвид Лин)
Лучшая работа оператора (в категории — цветные фильмы)
Лучшая работа художника (в категории — цветные фильмы)
Камбербэтч ты ли это?
Алексей Баталов
Алексей Баталов родился в творческой семье: отец Владимир и мать Нина Ольшевская служили во МХАТе, там же работали дядя и тетя. Много времени мальчик проводил в театре среди декораций и актеров.
В первом детстве двор MXAT: куда ни посмотри — всюду декорации, станки, расписанные кулисы или проветривающиеся костюмы; и всегда множество людей, и все они — будь то актеры, художники или рабочие — причастны к сцене. Весь клан Баталовых еще в сборе, и они все тут: папа (тогда Аталов), мама (Ольшевская), тетя Леля (Андровская), дядя Коля (Баталов), тетя Муся (Щербинина), тетя Зина (Баталова), дядя Витя (Станицын). И они все на этом дворе не потому, что семья, а потому, что, как и множество других, актеры этого театра.
Из книги Алексея Баталова «Судьба и ремесло»
В начале 1930-х родители развелись. Мама вышла замуж за писателя Виктора Ардова, между отчимом и пасынком сложились хорошие отношения. Семья жила в доме на Большой Ордынке, куда часто приходили в гости Анна Ахматова, Фаина Раневская, Борис Пастернак, Михаил Булгаков, Осип Мандельштам, Михаил Зощенко.
Как говорил сам Алексей Баталов, его первое детство закончилось в 1941 году, когда началась Великая Отечественная война. Их с матерью и двумя братьями эвакуировали в «одноэтажный керосиновый городок» Бугульма. Там Нина Ольшевская самостоятельно организовала небольшой театр для местных жителей. 14-летний Алексей проводил там много времени: управлял занавесом, подавал реквизит, топил печи в зале, расставлял лавки, а после и сам начал играть в труппе из эвакуированных артистов.
И вот именно война, эвакуация, судьба, забросившая нас в Бугульму и подарившая мне театр, которым руководила мама, эти изнуренные постоянным напряжением, случайно собравшиеся по обе стороны рампы люди, эти мучительно рождавшиеся спектакли открыли передо мной ту тайную дверь, за которой, точно синяя птица, скрывается вечная сила всякого театра.
Из книги Алексея Баталова «Судьба и ремесло»
После войны театр, организованный матерью Баталова, продолжил работать. Его труппа путешествовала по всему Советскому Союзу. С 2008 года Бугульминскому государственному русскому драматическому театру присвоено имя Алексея Баталова.
В Москву семья вернулась после окончания Великой Отечественной войны. Алексей возобновил занятия в школе. Однажды к ним в класс пришли люди из киностудии, чтобы отобрать ребят для съемок в фильме «Зоя» режиссера Лео Арнштама о партизанке Зое Космодемьянской. Важным условием были хорошие отметки. Баталов сразу подтянулся в учебе и «добыл» себе эту первую роль.
После окончания учебы Алексей Баталов подал заявление в Школу-студию МХАТ на курс театрального режиссера Виктора Станицына. Поступил со второго раза, хотя мать могла похлопотать за сына. Юноша хотел полагаться только на собственные силы.
После окончания Школы-студии в 1950 году его в числе лучших молодых актеров командировали в Центральный театр Советской армии (сегодня — Центральный академический театр Российской армии). Через три года он вернулся во МХАТ. Больших ролей в спектаклях не было, в основном массовки и выходы. Например, в постановке «Анна Каренина» Баталов выходил только в сцене бала в роли арапа. Артисту хотелось играть значимые роли, поэтому он тайком репетировал с молодыми артистами пьесу «Ложь на длинных ногах» итальянского драматурга Эдуардо Де Филиппо. Спектакль так и не дошел до зрителя.
Успех ждал Алексея Баталова не в театре, а в кино. В 1954 году он сыграл в фильме «Большая семья» Иосифа Хейфица. «Снявшись у Хейфица в роли младшего сына Журбиных, я был как в тумане. Я толком не мог вспомнить, как все это произошло: много лет не годился и вдруг попал в кино, да еще в цветное, рядом с такими китами, как Андреев, Лукьянов, Кадочников!» — вспоминал артист. Позднее Баталов еще не раз снимался у Хейфица — в кинолентах «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой», «День счастья». В 1955 году также были съемки в фильме «Мать» Марка Донского, где он играл Павла Власова. Алексей Баталов гордился этой ролью и возможностью поработать с Хейфицем и великой актрисой Верой Марецкой.
Когда Иосиф Ефимович Хейфиц дерзнул попробовать меня на роль Гурова для чеховской «Дамы с собачкой», в кулуарах студии тотчас взметнулся ураган недоумений, несогласий и разочарований. До меня долетали обрывки разговоров и всяких высказываний почтенных режиссеров, из коих, кроме того, что я вообще не гожусь для этой работы по своему человеческому складу, который, скорее, подходит рабочему парню из «Большой семьи» или шоферу Румянцеву, но уж никак не чеховскому герою, я понял, что большинство людей представляют себе Гурова почти таким, каким представляют себе самого Антона Павловича, то есть типичным русским интеллигентом конца прошлого века и уж обязательно человеком, что называется, в возрасте, значительно старше, чем я был в 1959 году.
Из книги Алексея Баталова «Судьба и ремесло»
Настоящей знаменитостью актер стал в 1957 году. Вместе с Татьяной Самойловой он снялся в военной мелодраме Михаила Калатозова «Летят журавли». Фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля, став единственной советской полнометражной картиной, удостоенной этой премии.
Спустя четыре года Баталов сыграл физика-ядерщика Дмитрия Гусева в картине Михаила Ромма «Девять дней одного года». По опросу журнала «Советский экран» фильм признали лучшим в 1962 году, а исполнителя главной роли Алексея Баталова — лучшим актером года. В 1964 году ему присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.
С начала 1960-х актер занялся режиссурой. Первый опыт Баталова-режиссера — фильм «Шинель» на Ленфильме, где он проработал с 1957 по 1975 год. В киносказке «Три толстяка» 1966 года Алексей Баталов был и постановщиком, и актером: в роли канатоходца-революционера Тибула без дублера и страховки выполнял опасные трюки. Критики отмечали в его экранизациях строгую постановочную культуру и бережное отношение к оригинальным текстам. Последняя режиссерская работа артиста вышла в свет в 1972 году — фильм по роману Федора Достоевского «Игрок» с Николаем Бурляевым и Любовью Добржанской в главных ролях.
Много времени Баталов уделял радиопостановкам. «Прошло несколько лет, забитых чисто кинематографической работой, прежде чем мне довелось по-настоящему заняться серьезным «радийным» делом», — признавался актер. Благодаря ему появились радиоспектакли «Герой нашего времени» Михаила Лермонтова, «Казаки» Льва Толстого, «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира. С 1974 года артист озвучивал известные советские мультфильмы: «Ёжик в тумане», «Лягушка-путешественница», «Ключи от времени», «Приключения пингвиненка Лоло».
С 1975 года Баталов начал преподавать во ВГИКе. Через пять лет получил профессорскую степень, а в 1989 году возглавил кафедру актерского мастерства. Алексей Баталов выпустил семь актерских мастерских для кино Грузии, Белоруссии, Азербайджана и Узбекистана. Также он вел специальный курс в Канаде и США. В 1976 году Баталову присвоили звание народного артиста СССР.
В 1979 году Баталов снялся в самой известной картине в своей актерской карьере — мелодраме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит». На роль слесаря Гоши пробовались и Виталий Соломин, и Леонид Дьячков, но убедительнее всех оказался именно Алексей Баталов.
Когда я утверждал его на роль в фильме «Москва слезам не верит», на меня также смотрели удивленно. Баталов — играть рабочего, что за странность, вы помните, с чего он начинал — «Дело Румянцева», — ну да, он совсем перешел в другое качество. У него вот это вот наполнение, когда он играет интеллигента — там есть какие-то корни земные, чувствуется, когда он играет работягу простого, там чувствуется культура.
Из интервью режиссера Владимира Меньшова телеканалу «Культура»
«Москва слезам не верит» занимает второе место по посещаемости среди отечественных фильмов за всю историю советского проката — его посмотрели 84,5 миллиона зрителей, а в 1981 году лента получила премию Американской киноакадемии «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке. На этой киноработе Баталов практически завершил актерскую карьеру.
Алексей Баталов писал стихи, сценарии, детские сказки и увлекался живописью. В 1975 году вышла его книга «Диалоги в антракте», а через девять лет — мемуары «Судьба и ремесло». Вместе с братьями Михаилом и Борисом Ардовыми Баталов написал главы об Анне Ахматовой в сборнике воспоминаний «Легендарная Ордынка» 1995 года.
В 1990-е актер снялся еще в нескольких фильмах: «Досье человека в мерседесе», «Похороны Сталина», «Полтергейст-90». Всё остальное время он посвящал преподаванию, даже в преклонном возрасте. В 2002 году Баталов получил главную российскую кинонаграду — «Нику» в номинации «Честь и достоинство», а через шесть лет на кинофестивале ВГИКа ему первому в истории института вручили приз «Признание поколения». Также он занимался благотворительностью и был президентом многих кинематографических советов и фестивалей.
2017 год стал последним для Алексея Баталова: 15 июня актера не стало. Артисту было 88 лет. Похоронили Баталова на Преображенском кладбище.
Семь историй о том, как снимался фильм «Берегись автомобиля»
Как Юрий Никулин «заморозил» фильм
Соавторы расстроились, но руки не опустили. Они решили перенести сюжет в литературное произведение. Так на свет появилась повесть «Берегись автомобиля», которую в 1964 году напечатал журнал «Молодая гвардия». Пресса восприняла ее весьма одобрительно, и у режиссера со сценаристом появился повод предложить «Мосфильму» не оригинальный сценарий, а экранизацию. Экранизации в те времена любили больше, потому что они уже были апробированы издательством.
Таким образом, инсценировку повести «Берегись автомобиля» снова запустили в производство.
Как Рязанов «соблазнял» Смоктуновского
И тут выяснилось, что Юрий Никулин… вновь отбывает в зарубежную командировку.
Казалось бы, главный герой найден. Но тут из Ленинграда пришла телеграмма: «К сожалению, сниматься не могу, врачи настаивают длительном отдыхе. Пожалуйста, сохраните желание работать вместе другом фильме, будущем. Желаю успеха, с уважением. Смоктуновский». Вся съемочная группа была в панике. Думали, даже отказаться от съемок. Но сценарий был настолько хорош, что решили поискать другого исполнителя.
Пробовали Леонида Куравлева, но, по словам Рязанова, «в нем все же не хватало странности». Пробовали Олега Ефремова, но, как выразился художник картины Борис Немечек, «это же волк в овечьей шкуре!» Сквозь мягкость, добросердечие и наивность проглядывал волевой, железный человек, художественный руководитель «Современника», будущий главный режиссер МХАТа. Рязанов решил, что он идеально подходит на роль следователя Максима Подберезовикова. Ефремов согласился играть Подберезовикова, но признался, что ему очень хотелось сыграть именно Деточкина.
Это был беспрецедентный случай: режиссер взял с актера расписку, что он будет сниматься! До сих пор в архиве в папке фильма «Берегись автомобиля» лежит расписка, в которой сказано: «Я, Иннокентий Смоктуновский, обязуюсь не позже 20 августа приехать в Москву и приступить к съемкам в роли Деточкина в фильме «Берегись автомобиля».
«Тебя посодят, а ты не воруй»
Дуэт Андрей Миронов и Анатолий Папанов впервые появился именно в «Берегись автомобиля». Впрочем, тогда Рязанову показалось, что Папанов играет чересчур ярко и смешно. Знаменитые реплики: «Положь птичку» и «Тебя посодят, а ты не воруй» принадлежат Анатолию Дмитриевичу. Режиссеру же хотелось от него трагикомизма. И он даже хотел переснимать с ним сцены. Но потом времени не хватило. И к счастью, как признавался впоследствии Рязанов.
Испытать «на собственной шкуре»
Рязанов преклонялся перед каскадером. В его распоряжении была единственная «Волга», полученная с конвейера завода. И он не имел права даже поцарапать автомобиль. И с этой задачей он блестяще справился.
«Здравствуй, Люба, я вернулся» Смоктуновский говорил Рязанову
Смоктуновский вспоминал: «На съемках финальной сцены оператор снимал крупный план Любы, сидящей за рулем троллейбуса, затем переводил камеру на Деточкина. В этот момент Ольга Аросева уползала из водительского кресла, а на ее место в кадре усаживался сам Эльдар Александрович. Знаменитую фразу «Здравствуй, Люба, я вернулся» я произносил, обращаясь к режиссеру. Долго у меня эта сцена не получалась. Пока я не заявил Рязанову: «Эльдар, мы никогда не закончим, если я буду все время на твою физиономию смотреть…»
Два года без съемок
В 1966 году комедию «Берегись автомобиля» посмотрели 29 миллионов зрителей. Фильм был награжден почетными дипломами на международных кинофестивалях в Эдинбурге (Шотландия) и в Сиднее (Австралия). В том же году Иннокентий Смоктуновский был отмечен призом за лучшее исполнение мужской роли на кинофестивале в Картахене (Испания). В 1967 году картины получила Почетный диплом на международном кинофестивале в Мельбурне (Австралия). По опросу журнала «Советский экран» Иннокентий Смоктуновский стал лучшим актером 1966 года.
А вскоре заболел туберкулезом глаз. Врачи на два года запретили ему сниматься. Рязанов до сих пор именно себя считает виновником этой болезни. Ведь если бы он не уговорил больного актера сниматься, возможно, с ним бы ничего неприятного не приключилось впоследствии.
Текст: Евгения Павлова
(с.) Российская газета
Скромный гений. Иннокентий Михайлович Смоктуновский
Иннокентий Михайлович Смоктунович (настоящая фамилия актера) появился на свет 28 марта 1925 в крестьянской семье в деревне Татьяновка, расположенной в Томской губернии. Прадедушка его работал егерем в Беловежской Пуще и за ненамеренное убийство зубра был вместе с родными отправлен в Сибирь. В семье Иннокентий был вторым из шестерых детей. Про своих родителей будущий актер говорил: «Образования у них никакого не было — это были просто хорошие русские люди, что называется «от земли». Мать, Анна Акимовна, — маленькая, добрая и очень тихая женщина. Отец, Михаил Петрович, — во всем ее прямая противоположность. Двухметрового росту, невероятно сильный, рыжеволосый, залихватского характера…»
В 1929 Смоктуновичи покинули родную деревню и двинулись в Красноярск, где жили родственники отца. По прибытию в город Михаил Петрович нашел работу в качестве портового грузчика, а Анна Акимовна устроилась на колбасную фабрику. Детство великого актера проходило в тяжелых условиях — многодетная семья была далека от мира книг, музеев, театров и едва сводила концы с концами. В одном интервью Смоктуновский произнес: «В юные годы я и не слышал о карманных деньгах. Заслужить мороженое — редкостная радость». Его мать часто приносила с работы мясные косточки, из которых готовила суп. По словам Иннокентия Михайловича, вкус того бульона он запомнил на всю свою жизнь.
В школе Смоктуновский учился средне. Учителя недолюбливали его за невероятное упрямство, а также постоянные споры с ними в попытках защитить собственную, пусть и неправильную, точку зрения. Именно в Красноярске состоялось первое знакомство юноши с театром. Иннокентий Михайлович писал: «С переездом в город мне открылось ранее неведомое — театр. Каждое посещение становилось праздником, хотя ничего особенного там, разумеется, не было. Но мне казалось, что сам воздух наполнен таинственностью, все было незнакомо и от этого немного пугало». Учась в шестом классе, Смоктуновский записался в школьный драматический кружок, который вел актер местного театра. Однако первое же выступление в спектакле по произведению Чехова «Предложение» закончилось провалом. Смоктуновский писал: «Выйдя на сцену в первый раз, я от волнения истерически захохотал, заразив смехом весь зрительный зал. После этого из кружка меня выгнали».
В 1941 году началась война, и глава семьи — Михаил Петрович — отправился на фронт. На Иннокентия же легли заботы о содержании родных. Юноше приходилось совмещать занятия в школе с учебой на курсах киномехаников. Несмотря на множество проблем, театр продолжал манить Смоктуновского, и он всеми правдами и неправдами старался выкраивать время, дабы посетить очередной спектакль. Денег на билеты у него, конечно, не было, и Иннокентий шел на всякие хитрости, вплоть до их подделки. А через некоторое время у него получилось устроиться в театр статистом.
Однако в театре Смоктуновский проработал недолго. В конце 1942 пришло известие о гибели отца, а уже в январе 1943 парня забрали в Киевское военное училище, перебравшееся в Ачинск. Не задержался Смоктуновский и там — в августе этого же года он был в срочном порядке отправлен рядовым на Курскую дугу на пополнение 75-ой гвардейской стрелковой дивизии. Впоследствии он принял участие в форсировании Днепра и боях за освобождение Киева. Вспоминая те годы, Иннокентий Михайлович говорил: «Не верьте тем, кто говорит, что на войне не страшно. Страшно всегда… Храбрость — это когда ты преодолеваешь животный ужас и идешь вперед». В ходе наступления на Киев воинская часть, в которую входил Смоктуновский, угодила в окружение, и в начале декабря после ожесточенного сражения под Житомиром Иннокентий Михайлович оказался в плену.
У Шевчуков Иннокентий Михайлович, набираясь сил, прожил больше месяца, и в феврале 1944 влился в партизанский отряд Каменец-Подольского соединения. Объединение партизанского отряда с частями Красной армии произошло в мае 1944. После этого Смоктуновский продолжил службу уже в звании младшего сержанта, командуя отделением роты автоматчиков 641-го гвардейского стрелкового полка 75-ой гвардейской дивизии. Он принял участие в освобождении Варшавы, а в январе 1945 за то, что в сражении в районе села Лорцен его бойцы одними из первых ворвались в траншеи противника, Иннокентий Михайлович был удостоен второй медали «За отвагу». Первую медаль он получил еще в 1943. К слову, вручена она ему была только сорок девять лет спустя на сцене МХАТа после спектакля «Кабала святош». Войну Смоктуновский закончил в немецком городе Гревесмюлене. Удивительно, что за все годы сражений Иннокентий Михайлович не получил ни одного ранения. Сам он говорил по этому поводу: «Честное слово, сам удивляюсь — дрался в окружении, стоял под дулами автоматов, бежал из плена. А ранен вот не был. Правда, землей при бомбежке меня однажды засыпало — так, что наружу одни ботинки торчали…».
После демобилизации осенью 1945 Смоктуновский возвратился в родной Красноярск и какое-то время раздумывал чем заняться в дальнейшем. Сначала он пошел учиться на фельдшера, потом устроился работать в порту, а после принял решение поступать в лесотехнический институт. Все это время его не покидали мечты о театре, и, в конце концов, Иннокентий Михайлович устроился в ту же театральную студию, в которой до армии был статистом. Она работала при Красноярском театре, и студийцев зачастую задействовали в спектаклях. За короткое время Смоктуновский успел отметиться несколькими выходами на сцену, однако отсутствие театральной подготовки сказывалось — на публике он был жутко скован. Великий актер вспоминал: «От страха перед зрителями меня бросало в озноб. Тихий голос делался едва слышным. Я не знал, куда деться, что делать с ногами и руками». Несмотря на это, будущий актер имел довольно неуступчивый характер, неоднократно он выражал режиссеру свое недовольство, и в итоге (в 1946) был из театра выгнан.
После этого Иннокентий Михайлович принял решение отправиться в Норильск. В Норильске Иннокентий Михайлович устроился в состав Второго Заполярного театра музыкальной комедии и драмы. В театре было много новых постановок, и молодой актер оказался задействован сразу в нескольких спектаклях. Именно в этом месте Смоктуновский прошел профессиональную актерскую школу, а десять премьер в год помогли ему жестко и быстро адаптироваться к условиям сцены. В труппе работали многие замечательные актеры, а самым близким другом Иннокентия Михайловича стал Георгий Жженов.
В Норильске Смоктуновский проработал четыре года. В конце концов, скверное питание и суровый климат сделали свое дело. У актера развился авитаминоз, и он начал часто болеть. Георгий Степанович всячески убеждал товарища покинуть город и отправиться в Ленинград. В связи с этим он даже отправил Аркадию Райкину рекомендательное письмо. В результате в 1952 Иннокентий Михайлович действительно уехал из Норильска, но отправился он не в Северную столицу России, а в солнечную Махачкалу. По прибытии в город он устроился работать в Дагестанский русский драматический театр. Здесь он познакомился с известной советской актрисой Риммой Марковой, ставшей его хорошей подругой на всю жизнь. Впоследствии она вспоминала: «В первый раз я его увидела в местном театре… Поняла, какой это артист, и загорелась перевезти в Москву». Римма Васильевна написала о Смоктуновском театральному режиссёру Софье Гиацинтовой. Помимо прочего в письме были следующие слова: «Если Вы его возьмете, то можете смело выкинуть полтеатра». Софья Владимировна, заинтересовавшись, ответила. Завязалась вялая переписка, а Иннокентий Михайлович, тем временем (в 1953) переехал в Сталинград. О своем нахождении в махачкалинском театре он позднее писал: «За год работы я «испек» пять главных ролей, не принесших мне ни истинного профессионального опыта, ни радости, ни даже обыкновенного умения проанализировать действия и мысли образа». К слову, на переезд актера подвигло не только нищенское положение в местном театре, но и личные мотивы — Смоктуновский в первый раз женился. Супругой его стала известная впоследствии актриса Римма Быкова, которой в Сталинграде предложили работу.
Город на Волге, почти до основания разрушенный в годы войны, в начале пятидесятых при поддержке всей страны поднимался из руин. Большое внимание уделялось и культурной жизни — в частности, в 1952 при помощи столичных архитекторов был восстановлен местный театр им. Горького. Первой постановкой стала пьеса Горького «На дне», второй — спектакль Шекспира «Укрощение строптивой», в котором Иннокентий Михайлович сыграл эпизодическую роль слуги Бьонделло. Однако эту маленькую роль он сыграл так хорошо, что был удостоен хвалебной рецензии во всесоюзном журнале «Театр». А последовавшие за этим спектакли «Большие хлопоты» Лэнга и «Доходное место» Островского позволили Смоктуновскому завоевать симпатии местной публики. Казалось, что актер, в конце концов, нашел свой коллектив и свой театр, однако за показным благополучием скрывались серьезнейшие проблемы. У Иннокентия Михайловича возникли разногласия с театральным режиссером Фирсом Шишигиным, наделенным, к слову, диктаторскими замашками и буквально подавлявшим молодого актера своим темпераментом. Помимо этого Смоктуновский столкнулся с неприятностями на семейном фронте. У его молодой жены неожиданно вспыхнул роман с одним из актеров. Выяснение отношений закончилось дракой, и собравшийся на следующий день профком постановил, что кто-то из супругов обязан оставить труппу. Свою жену и заодно театр покинул Иннокентий Михайлович. На дворе шел январь 1955.
Ободренный перепиской с Гиацинтовой Смоктуновский отбил Софье Владимировне телеграмму: «Готов на постоянную работу. Сообщите когда сможете предоставить дебют». И хотя в своем ответе Софья Владимировна была сдержанна и ничего не обещала актеру, Иннокентий Михайлович отправился покорять Москву. Дело это оказалось весьма непростым. Несмотря на помощь Риммы Марковой, в Ленком Смоктуновского не приняли. Никого не поразил он и в Театре сатиры, Центральном театре Советской Армии, Театре драмы и комедии, Театре-студии киноактера, Драматическом театре им. Станиславского. В итоге Смоктуновский побывал во всех столичных театрах за исключением Вахтанговского, Малого и МХАТа, к которым, по его словам, «боялся подступиться». Не стоит говорить о «недогадливости» администрации и режиссеров столичных театров, прозевавших гения. Все они видели перед собой тридцатилетнего мужчину из провинции сомнительной внешности и скользкой биографии, чье театральное образование исчерпывалось шесть месяцами обучения в Красноярской студии. Безусловно, фронтовое прошлое внушало уважение, но настораживало пребывание в плену. Ситуацию также усугубляло отсутствие московской прописки.
Таким образом, актер попал в совершенно безвыходную ситуацию. Деньги скоро закончились, но Смоктуновский не спешил уезжать из столицы, постепенно распродавая свои вещи. К счастью, в тот момент его поддерживали Леонид и Римма Марковы, которые кормили актера и предоставляли кров. Однако чаще голодный, в потрепанном лыжном костюме (единственном его туалете) Иннокентий Михайлович бродил по летнему городу, ночуя на чердаках. В конце концов, ему удалось устроиться на работу в Ленком, где он выходил на разовых ролях без слов. Платили за подобный выход, к слову, по семь рублей.
В Театре-студии киноактера Иннокентию Михайловичу дали роль в пьесе Шоу «Как он лгал ее мужу». Его напарницей стала жена прославленного режиссера Михаила Ромма Елена Кузьмина. Она-то и порекомендовала Смоктуновского своему супругу, снимавшему в то время фильм «Убийство на улице Данте». Михаил Ильич внял ее совету и пригласил актера на небольшую роль молодого доктора, работавшего с немцами. Эпизод, в котором Смоктуновский был занят, по сюжету длился всего несколько секунд, однако его съемка неожиданно затянулась. Актер Михаил Козаков вспоминал: «В кадре Иннокентий Михайлович выглядел зажатым, постоянно оговаривался и «порол» дубли, затем останавливался и извинялся. Ромм успокаивал его и объявлял новые дубли, однако история повторялась. Съемка не ладилась, и всем окружающим передался нерв дебютанта. Забегали ассистенты режиссера, предлагая заменить бездарного актера. Вдруг Ромм побагровел, и шепотом зло сказал: «А ну, прекратите возню! Актер все это чувствует и это ему мешает. Он же снимается в первый раз. Разве вы не видите, насколько он талантлив?!». Необходимо сказать, что все, включая меня, к стыду своему удивились словам Ромма о талантливости этого ничем с виду не примечательного провинциала».
В том же 1956 Иннокентий Михайлович сыграл в фильме Иванова «Солдаты». Образ лейтенанта Фарбера, созданный актером, получился очень запоминающимся и живым. Эта кинолента изменила его судьбу — на одном из просмотров Смоктуновского увидел Товстоногов, бывший режиссером Ленинградского Большого драмтеатра. Глаза актера буквально пленили Георгия Александровича. В БДТ в те дни шла постановка «Идиота» Достоевского, и великий режиссер никак не мог отделаться от мысли, что у Смоктуновского глаза Мышкина. Когда Иннокентий Михайлович появился в театре, роль князя исполнял другой актер. В связи с этим ввод в спектакль «варяга» большинством труппы был встречен враждебно. Некоторое время Смоктуновский стоически сносил все насмешки и обиды, однако затем не выдержал и написал сначала одно, а вскоре и второе заявление об уходе. Однако Георгий Александрович, чуткий к актерским дарованиям, каким-то непостижимым образом уговорил его изменить решение. Поддержала гениального актера и его супруга, успокаивая: «Затаись, Кеша. У тебя отличный помощник — Федор Достоевский. Все у тебя получится».
Сказать, что у Смоктуновского все получилось — это не сказать ничего. Премьера, состоявшаяся 31 декабря 1957, имела невероятный успех. Это был сенсация, фурор, Событие в театральной жизни. Критики писали: «В БДТ появился не играющий, но живущий актер». Римма Маркова рассказывала: «Когда уже спектакли пошли, он позвонил мне: «Ты приедешь когда-нибудь? Я на каждый покупаю по два билета, все надеюсь». И я поехала. Вот это была высота! От восторга и потрясения у меня аж зубы болели… Спустя некоторое время я оказалась в обществе народных-пренародных артистов, обсуждающих игру Смоктуновского. Один из них рассуждал: «Да какой из него актер. Только пена изо рта идет». Я не сдержалась: «Не знаю, откуда и что у него идет, однако он там (я указала наверх), а вы здесь (и показала в пол)». Для самого актера «Идиот» явился судьбоносным спектаклем. Спустя годы он писал: «Моя единственная великая работа на сцене в «Идиоте». Она легендарная, вечная — по лицам зрителей видел, как они трепетали… Не знаю, как сложилась бы моя творческая жизнь, если бы я не столкнулся с наследием Достоевского». В дальнейшем всех своих героев Смоктуновский измерял по выдуманной им «шкале Мышкина».
Несмотря на успех, легче работать в коллективе БДТ актеру не стало, и, сыграв еще в нескольких спектаклях, в 1960 он ушел в кинематограф. Период с 1960 по 1966 годы стал самым плодотворным в биографии Смоктуновского. Началось все с киноленты «Девять дней одного года» Михаила Ромма. Изначально главных героев должны были играть Юрий Яковлев и Алексей Баталов, однако перед началом съемок Юрий Васильевич попал в аварию. Потребовалось срочно найти замену, и тут автор сценария Даниил Храбровицкий вспомнил про Иннокентия Михайловича. На экраны картина вышла в 1962 и имела огромный зрительский успех, а Смоктуновский на тринадцатом кинофестивале в Карловых Варах был удостоен приза за лучшую мужскую роль. Еще больший успех ожидал его два года спустя (в 1964), когда мир увидел «Гамлета» Козинцева, в котором Иннокентий Михайлович сыграл принца Датского. Мысль позвать Смоктуновского на эту роль явилась к режиссеру случайно, сам он рассказывал: «Никаких колебаний, сомнений, кинопроб, фотопроб не было. Был только такой Гамлет и никакой иной!». Кинокартина триумфально обошла весь мир. Висбаден, Венеция, Сан-Себастьян, Панама, Сан-Франциско, Лима — это далеко не полный перечень кинофестивалей, где кинолента удостаивалась высоких призов. В 1965 в Англии «Гамлет» был признан лучшим иностранным фильмом года, а Иннокентий Михайлович — лучшим иностранным актером. В этом же году Смоктуновскому вручили Ленинскую премию.
К середине шестидесятых Иннокентий Михайлович был уже всемирно известен. Среди коллег он имел чрезвычайно высокий авторитет, зрители не раз выбирали его лучшим киноактером года, а большинство начинающих артистов стремилось играть «под Смоктуновского». Не было сложностей и с работой — среди режиссеров он был нарасхват. А в 1965 Эльдар Рязанов предложил актеру сыграть в его новой киноленте «Берегись автомобиля». Кинематографическое начальство сразу же заявило, что артист, сыгравший Ленина, играть жулика не может. Рязанову стоило огромных трудов переубедить руководство, самому министру кинематографии он твердил: «У нас ведь персонаж глубоко положительный, «жулик» благородный». К счастью, Смоктуновскому разрешили сниматься, и «Берегись автомобиля» стал на долгие годы одним из самых любимых советскими гражданами фильмов.
При всей своей талантливости, Смоктуновский оставался необычайно застенчивым и скромным человеком, так и не привыкнувшим к своей популярности. По этому поводу Римма Маркова отмечала: «Сам он хорошо понимал, что гораздо талантливее большинства актеров. Однако был настолько не уверен в себе… Получая приглашение в кино, каждый раз мне говорил: «Все, сегодня я провалюсь». А один из современников писал: «Признавая, что он — гений, Смоктуновский смущенно опускал глаза, точно стеснялся, и не мог не отметить бесспорного факта». При этом чувство юмора не покидало актера в любой ситуации. Хорошо известен разговор между Ефремовым и Смоктуновским, когда они летели с гастролей. В самолете актеры сидели рядом, и Олег Николаевич решил поинтересоваться: «Кеша, как по твоему мнению, я играл?». Иннокентий Михайлович ответил: «Хорошо, ты ведь замечательный артист». Тогда Ефремов спросил: «Ну, а ты в таком случае, какой артист?». Смоктуновский вздохнул: «А я, Олег, космический. ». Ефремов позже признавался, что всю дорогу не знал, что на это возразить.
В 1966 Иннокентий Михайлович откликнулся на предложение Товстоногова, собравшегося показать спектакль «Идиот» за рубежом. Гастроли в Лондоне и Париже продолжались месяц, Смоктуновский сыграл семнадцать спектаклей, и каждый имел оглушительный успех. Британские критики писали: «Исполнение роли князя Мышкина Смоктуновским возвышается над всеми впечатлениями сезона». Но вскоре после приезда на родину у актера начались проблемы со здоровьем, и он больше года практически не появлялся на сцене. Триумфальное возвращение произошло в 1968, когда Смоктуновский сыграл в кино две яркие роли — Порфирия Петровича в ленте Льва Кулиджанова «Преступление и наказание» и Петра Чайковского в одноименном кинофильме Игоря Таланкина. Работы отметили многочисленными премиями и призами, Иннокентий Михайлович вновь был назван лучшим актером года. А в 1973 Смоктуновскому предложили место в Малом театре. Он дал согласие, однако долго там не задержался, перейдя в 1976 в МХАТ, где и проработал до конца жизни.
Настоящей опорой Смоктуновского во всех жизненных ситуациях являлась его крепкая семья. Когда актеру было трудно, он сомневался в себе, супруга говорила: «Не скромничай, не прибедняйся, не жалуйся — ты одаренный человек». В марте 1956 у них родился первый ребенок — Надежда, однако в сентябре этого же года дочь умерла. В 1957 на свет появился сын Филипп, а в 1965 — дочь Мария. Суламифь Михайловна рассказывала: «Жили мы скромно, и к этому же приучили своих детей. Сам Кеша в быту был абсолютно нетребовательным, далеким от показухи и светской жизни». Дочь Смоктуновского вспоминала: «Отец любил праздники, посидеть за столом. Обожал уху, очень уважал японскую и китайскую кухню, даже научился кушать палочками. Семья являлась его крепостью. Свободные часы он проводил только дома. Между прочим, был очень хозяйственным и умелым, любил быт обустраивать, часто что-то сверлил дрелью, прикручивал, прибивал. Правда, временами его нельзя было отвлекать. Скажем, посуду моет и шепчет что-то про себя. Спрашиваешь: «Что?», а он с укором: «Ну, я же репетирую!». Известно, что Смоктуновский очень любил водить машину. Из всех марок актер предпочитал «Волгу», за руль которой впервые сел на съемках кинокартины «Берегись автомобиля».
В восьмидесятых годах Иннокентий Михайлович сыграл главные роли в кинокартинах «Поздняя любовь», «Маленькие трагедии», «Дети солнца», «Дело Сухово-Кобылина» и «Сердце не камень». За роль в фильме «Дамский портной» в 1991 актер был удостоен «Ники» и отмечен дипломом на кинофестивале в Сан-Ремо. После раскола МХАТа в 1987 Смоктуновский и Ефремов оказались в театре под названием МХТ имени Чехова. Два актера, составившие блестящий дуэт ещё в фильме «Берегись автомобиля», в последующие годы с нескрываемым удовольствием играли вместе в «Возможной встрече» Барца и «Кабале святош» Булгакова.
С начала девяностых Смоктуновский стал все чаще соглашаться играть роли «проходные». Причина была банальной — не хватало средств к существованию. Сам актер сообщал: «Раньше я к выбору ролей относился строже. А сейчас — со стыдом говорю это — мною руководит другое. Осведомляюсь: «Сколько вы заплатите мне за это безобразие?». Однако и в «проходных» ролях великий актер продолжал демонстрировать свой талант и мастерство. Про свою же жизнь в целом Иннокентий Михайлович как-то сказал: «Я — счастливый человек, и мне кажется, что я чего-то достиг. У меня много наград за творчество, есть и военные. Награды — это замечательно, но не самое главное. Существеннее то, что меня признал мой народ. А я счастлив, что не обманул его ожиданий и надежд. Разве не счастье — услышать, как человек, потративший на просмотр спектакля или фильма два-три часа, уходя, произносит: «Смотри, вот этот длинный, по-прежнему хорош, хоть уже и старенький».
О последнем годе жизни Смоктуновского его дочь говорила: «В феврале 1994 у отца случился микроинфаркт, однако он быстро пошел на поправку. И все-таки папа недолечился, продолжив съемки сразу в двух фильмах «Белый праздник» Наумова и «Притяжение солнца» Апасяна. Снимался он с увлечением, а когда все закончилось, поехал в санаторий восстанавливаться. Но спустя несколько дней попросил забрать его, не понравилось там. Однако мы не успели, случился второй инфаркт…».
В одной из последних бесед Смоктуновский произнес: «Нельзя одолеть роль, не отправив свое сердце в нокаут». 4 августа 1994 в три часа ночи отдыхающий в санатории Смоктуновский внезапно почувствовал себя плохо. Были вызваны врачи, на место прибыла реанимационная «скорая помощь», однако медики оказались бессильны. Выдающийся актер был похоронен на Новодевичьем кладбище. В последний путь его — первого из российских актеров — провожали овацией, а один из очевидцев писал: «В этот день у Иннокентия Михайловича было всё как всегда».