72 метра реальная история чем закончилась? На чем основан фильм 72 метра: история гибели подводной лодки (связана ли она с подводной лодкой Курск), фильм 2004 отзывы.

Был ли прототип у подводной лодки из фильма «72 метра»

Уверен, что каждый из вас, хоть раз посмотрел замечательный кинофильм о российских подводниках «72 метра». Картина имела большой успех, как у критиков, так и у зрителей, в том числе и у профессиональных моряков. Естественно, что у большинства людей, посмотревших фильм, сразу же возникал вопрос: а происходило ли что-то подобное в истории отечественного подводного флота? Авторы картины это опровергали.

И все же некоторые аналогии и совпадения вполне очевидны. Так, многим подводникам, посмотревшим «72 метра», сразу же припомнилась трагедия атомной подводной лодки Тихоокеанского флота К-429, затонувшей летом 1983 года в бухте Саранной на глубине 45 метров.

Прибыв в штаб дивизии, командир стал возражать против незапланированного выхода в море. Вот как он сам вспоминал об этом: «Я доложил, что не могу выполнить данное задание… Недокомплект экипажа составил 50 %… Мне был отдан приказ, выйти в море, иначе через 30 минут, я буду исключен из КПСС и отдан под суд». Старшим на выход в море назначили начальника штаба дивизии Героя Советского Союза капитана 1-го ранга А.А. Гусева. Для него, опытного моряка, это назначение тоже стало полной неожиданностью. «Я находился в госпитале, но был отозван оттуда для исполнения своих обязанностей, – вспоминал Гусев. – Я заявил о своем несогласии с выходом в море К-429 с экипажем Н.М. Суворова. Однако вечером того же дня узнал, что план подписан начальником штаба флотилии контр-адмиралом О.Е. Ефремовым. Я прибыл к Ефремову и попробовал его убедить отменить решение, но получил ответ: «Ты что же, Герой, струсил?» После этого я написал рапорт на имя командующего флотилией о неготовности подлодки к выходу в море и поставил гриф «Секретно». Один экземпляр отправил в штаб флотилии, второй закрыл в сейфе в своем кабинете… Я оказался среди спасенных, и, когда был доставлен в дивизию, первым делом ворвался в свой кабинет и обнаружил взломанный сейф. Он был пуст». Так принимались решения о выходе К-429 в море.

Ее потопили еще на берегу……С утра следующего дня «с бора по сосенке» начали набирать экипаж. Из его штатного, хорошо обученного, состава удалось разыскать лишь 40 % моряков. Остальные 60 % в подавляющем большинстве имели слабую профессиональную подготовку и были собраны аж с пяти (!) разных экипажей. Подготовка проходила в такой спешке, что даже не все флагманские специалисты успели поставить свои подписи в журнале готовности корабля к выходу в море. По этой причине не расписался и сам командир. Спрашивается, почему в такой ситуации не задержали выход К-429 – не война же, на самом-то деле? А все потому, что для выполнения стрельбы другие корабли уже вышли в заданный район. С выходом из базы командир получил распоряжение занять район торпедных стрельб с глубинами до 2 тысяч метров. Опытный моряк решил нарушить приказ и провести положенную дифферентовку и проверку корпуса лодки на герметичность в мелководной Саранной бухте. Это впоследствии спасло экипаж от верной гибели. О своем решении Суворов сообщил руководителю стрельб Ерофееву. Так что командование флотилии во время аварии отлично знало, где находится К-429 и чем занимается ее экипаж.

По прибытии в точку дифферентовки командир дал команду на погружение. Приняли главный балласт и осмотрелись в отсеках – «замечаний нет». Начали прием балласта в средние цистерны, и тут из 4-го отсека доложили о поступлении воды. Мичман Лящук успел открыть переборочную дверь, крикнул об этом в центральный пост и затем, как положено, загерметизировал аварийный отсек. После подъема подлодки командир увидел всех ребят на их штатных местах, где они и после гибели продолжали нести боевую вахту…Как позже выяснилось, К-429 имела серьезную неисправность – негерметичность системы вентиляции 4-го отсека. Во время погружения в корпус корабля начала поступать забортная вода. Потеряв плавучесть, лодка камнем пошла ко дну, затонув на глубине 45 метров. Попытка продуть балласт успехом не увенчалась. Растерявшийся оператор, управлявший с пульта общекорабельными системами, повернул не тот ключ. Драгоценный воздух высокого давления вместо того, чтобы вытеснить воду из цистерн главного балласта, почти весь вышел за борт. Огромные воздушные пузыри вырвались на поверхность, обозначая место аварии. Только как выяснилось, никому до этого дела не было. Лежащую мертвой глыбой на дне бухты подлодку никто не разыскивал.

Авария произошла в 23.30 24 июля 1983 года. После оценки обстановки командир решил отдать носовой аварийный буй. Но механизм отдачи буя оказался неисправен. То же повторилось и с буем 7-го отсека. Была не готова к использованию и всплывающая спасательная камера. Около 5.00 от воды, попавшей в трюм 3-го отсека, взорвалась аккумуляторная батарея. Пропало освещение, вышли из строя жизненно важные механизмы. Суворов приказал покинуть центральный пост и перевел управление кораблем во второй отсек. Командир справедливо полагал, что вскоре после аварии подлодку, как это и положено, начнут искать, ведь в назначенное время она на связь не вышла. Но постоянное прослушивание гидроакустиками горизонта ничего не давало – подводников никто не искал.

Суворов принял решение послать на поверхность разведчиков. Добровольцами вызвались мичман Лестник и Мерзликин. Разведчиков облачили в водолазные костюмы, и около 8 утра они благополучно всплыли. Вместо спасательных судов моряки увидели вдали берег бухты Саранной, к которому и поплыли. Около полудня их заметили с пограничного корабля и приняли за диверсантов. По счастью, разведчиков «взяли» живыми. «Диверсанты» сами рассказали, кто они такие и что произошло с К-429 и ее экипажем. О задержанных и сведениях, которые они сообщили, пограничники радировали в штаб флота, а мичманов высадили на берег. Взяв свои вещи в охапку, моряки через сопки направились домой. Так командованию флота стало известно об аварии.

Командир покинул подлодку последним. Одному Богу ведомо, как измотанный многодневной бессонницей и нечеловеческим волнением моряк смог натянуть на себя без посторонней помощи спасательное снаряжение. С собой он взял с корабля дифферентовочный журнал, бесследно исчезнувший во время следствия.

Как только Суворов поднялся наверх, к нему навстречу с журналом выходов поспешил комдив. «Распишись! Для твоей же пользы», – попросил Алкаев. Командир расписался раз и еще много раз. Подписывал все, что подсовывали, ведь самое страшное уже позади, думал он. Действительно, из 106 оставшихся в живых моряков (14 погибли в 4-м отсеке) удалось спасти 104. В торпедном аппарате погиб молодой матрос Синяков, а выходивший через кормовой люк мичман Закиров в трех метрах от поверхности запутался в тросе и умер от переохлаждения. Подписывая бумаги, Суворов и не догадывался, что его уже готовят к роли «стрелочника». Через два месяца после катастрофы К-429 подняли и поставили в ремонт. Все это время Суворов неотлучно находился на плавбазе, участвовал в работе спасателей и давал показания следователям.

Разбирательство длилось полтора года. За это время всех, кто был причастен к аварии, перевели в другие места службы. От командира все открестились. Суворов вспоминал: «Рапорт о вступлении в командование я не писал, и приказ о моем вступлении в командование был составлен уже после аварии. Это признали и на суде… Я на судебном заседании спросил теперь уже бывшего комдива Алкаева: «Как же так получилось – идет в море одна ПЛ, а план выполняют два экипажа, да еще начальник штаба – торпедную стрельбу. Это же очковтирательство». Алкаев согласился». Тем не менее трибунал Тихоокеанского флота 2 ноября 1984 года приговорил Суворова к 10 годам лишения свободы. Прямо в казарме, где проходил суд, командира взяли под стражу. Он вышел на свободу по амнистии через 2,5 года и до самой своей смерти в сентябре 1998 года обращался в различные инстанции с просьбой о пересмотре дела. Так ничего и не добился.

Источник

Краткое содержание фильма «72 метра»

Пророческий фильм о трагической судьбе отважных моряков подводной лодки «Славянка». Это история об истинной дружбе, храбрости и готовности пожертвовать собой ради других людей. Фильм о героическом экипаже собрал целое созвездие прекрасных актёров. В главных ролях снимались Сергей Маковецкий и Владислав Галкин.

Если у вас нету времени на просмотр данного фильма, тогда предлагаем вам краткое содержание фильма 72 метра.

Краткое описание фильма 72 метра

Моряки-подводники Пётр Орлов и Иван Муравьёв проходят службу вместе на субмарине. Раньше они были закадычными товарищами, но влюбились в одну девушку.

Она предпочла Ивана, и дружеские отношения офицеров разладились.

Перед выходом подводной лодки в море лейтенанту Орлову мерещится, что весь экипаж «Славянки» в парадной форме уходит под воду.

Матрос, красящий что-то суриком, случайно оставляет кроваво-красное пятно на белых перьях чайки. Командир Янычар забывает дома любимую кружку.

На субмарину прибывает врач по фамилии Черненко, трогательный человек с нежной душой.

Никто из морских офицеров не ожидал беды. Но в ходе учений произошла страшная катастрофа. Серия взрывов потревожила оставшуюся со времён Великой Отечественной войны мину. Ужасная гостья из прошлого оказалась около субмарины. И тут случилось непоправимое — мина взорвалась у левого борта «Славянки».

Субмарина затонула. Под огромной толщей воды в живых остались несколько человек, в том числе и судовой врач Черненко, Орлов и матрос Молодой. Погиб почти весь экипаж «Славянки», в том числе и командир Янычар. Трое оставшихся в живых пытаются выбраться из затопленного отсека в более сухое место.

Их стуки слышат выжившие подводники. Открывать отсек по правилам запрещено, но моряки идут на риск и спасают товарищей. Подводники понимают, что обречены на гибель, но продолжают пытаться найти выход. Ситуация осложняется тем, что дыхательные аппараты, в которых моряки надеялись выбраться через торпедный отсек, неисправны. Работает всего один.

Виноват в этом мичман Крауз. Дело в том, что жена его часто говорила мужу о его скромной зарплате. Мичман с трудом собрал деньги и купил жене в подарок золотые серьги. Она подарок не приняла, и мичман Крауз был очень расстроен. Поэтому при приёмке дыхательных аппаратов он заставил матросов самих проверить их. А нечестный поставщик выделил для проверки всего один аппарат. И теперь он должен был помочь спасти оставшихся в живых подводников.

Мичман Крауз хотел покончить с собой, но товарищи не дали ему совершить роковой поступок. Пока моряки думают, как выбраться из лежащей на грунте подводной лодки, они рассказывают забавные истории из собственной жизни.

Случай с коровой, которую попросила зарезать старушка, вызывает смех подводников. Моряки хотели сделать это с помощью взрывного устройства, привязанного к рогам животного. Сарай разлетелся на кусочки, корова осталась жива и даже стала давать молоко. Черненко поёт свою любимую песню, от которой подводникам становится грустно. А тем временем на суше Нелли начинает беспокоиться о муже. Она в положении, и ребёнку передаётся беспокойство мамы.

Женщина пытается успокоиться и успокоить будущего малыша. Подводники решают отправить в опасный, но спасительный путь на поверхность врача Черненко. В душе каждый из них хочет оказаться на его месте. Моряки дают ему инструкции, ведь он не подготовлен к таким ситуациям.

Задача Черненко сложна, он должен подняться на поверхность в тяжёлом костюме и установить спасательный буй на месте, где под толщей воды лежит подводная лодка. Черненко начинает трудный путь наверх, и случайно зацепляется тяжёлой обувью. В это время у одного из подводников останавливаются часы. Врачу удаётся выбраться, он продолжает подниматься, и в этот момент часы снова пошли.

Черненко удалось выбраться на поверхность. Он поднимается на высокий холм, и с высоты видит город, который и не подозревает, что совсем рядом, на глубине 72 метра ждут помощи подводники. В шапке, которую врачу надел перед подъёмом один из моряков, спрятано письмо. А в лежащей на дне моря подводной лодке ждут спасения члены экипажа «Славянки».

В фильме есть несколько мистических элементов. Это трофейные часы деда одного из подводников, которые внезапно останавливаются, и 13 выживших моряков в одном отсеке.

Источник

Клайпедская ассоциация

российских граждан

АЛЕКСАНДР ПОКРОВСКИЙ: «Я ужасное превращал в смешное»

«Культура» (№207-2008) — «Новейшая история».

Беседу вела Татьяна КОВАЛЕВА Сегодня Александр ПОКРОВСКИЙ — известный писатель, но в прошлом он — подводник. Поэтому все его сочинения (он автор 17 книг) посвящены подводному флоту. Читать их и смешно, и страшно. А по его повести «72 метра» Владимир Хотиненко снял одноименный фильм.

— Александр, история, рассказанная в «72 метрах», основана на реальных событиях?

— Да, так утонули 4 лодки. Из двух люди выбрались, из двух — нет.

— Вы консультировали создателей фильма, снятого по вашим рассказам?

— Книга «72 метра» попала на глаза Александру Любимову. Это он захотел снять фильм и начал доставать деньги. Надо было еще получить разрешение руководства ВМФ — ведь множество съемок происходит на натуре, а она в ведомстве ВМФ. Огромное время ушло на согласование технических вопросов.

Тут работал не только сам Любимов, но и режиссер фильма Владимир Хотиненко, который ездил, уговаривал, убеждал.

Когда фильм уже был запущен, Любимов ушел из проекта, и его место заняли менеджеры «Первого канала».

Согласно договору с каналом, к кинопроекту я не имел никакого отношения, автором сценария стал Валерий Залотуха. Он — профессионал, знает все тонкости процесса. Его я консультировал, но не консультировал режиссера. Более того, я слышал, что при съемках фильма Владимир Хотиненко запрещал актерам читать мои рассказы. Пожалуй, только Андрей Краско их читал, и то потому, что какое-то время работал продавцом книг. Вот тогда он и познакомился с моими произведениями.

— Вам фильм понравился?

— Фильм затягивает, не отпускает до самого конца. Пожалуй, немного растянуто начало. Над своими текстами, которые вошли в фильм, я смеялся — куда ж деться.

А теперь о правде и вымысле.

Заботливое начальство я видел в жизни только один раз — в фильме «72 метра». Беременную третьим ребенком Чулпан Хаматову, когда она интересуется, где пропадает ее муж, в жизни должны были встретить фразой: «Вас сюда никто не приглашал! Сюда приглашали ваших мужей, а вас сюда не звали!»

Одна жена лейтенанта, в мои времена, металась целую неделю, и ее отовсюду гнали, чуть ли не взашей, так и не объясняя, куда же делся ее муж, ушедший в патруль. А мужа прямо из патруля забрали в «автономку». Офицерские жены в гарнизонах — это удивительное явление. Памятник бы им поставить, хотя бы в виде беременной Чулпан.

Режиссерские придумки (рыбки, птички), которые должны у зрителя рождать всякие образы, — это из области фантастики и самого «киношного кино», но они глаз режут, только пока не привык. А привык — ладно. На самом деле пресноводная рыбка в соленой воде при восьми градусах плавает намного меньше человека — минуты полторы.

А то что, когда смерти ждут, байки травят, так это правда. На «К-8» после пожара сидели в отсеке, от угарного газа тихо дохли и анекдоты при этом травили. А что делать? При таком напряжении человеку смех нужен. Палец покажи — будет хохотать до упаду. Потом умрет. Но это потом.

— Вы написали «72 метра» до гибели «Курска». Что-то предчувствовали?

— Я писал это за год до трагедии, причем тоже в августе. Пока писал, испытывал все, что переживали мои герои: задыхался, плыл в темноте, искал воздушные подушки, умирал. Это было натурально, иначе не напишешь.

— У вас есть версия, почему это случилось?

После взрыва случился пожар. Сильнейший, и через две минуты снова взрыв… «Курск» только что прибыл с «автономки» — это дальний поход длиною примерно 78 суток. Сразу после него загонять лодку в море не рекомендуется: люди устали, им нужен отдых. Под водой создается искусственная атмосфера для дыхания. К ней привыкаешь, а домой, на базу, лодка идет в надводном положении: появляется возможность дышать свежим воздухом.

Сначала — это эйфория, счастье, а потом начинается совершенно другой обмен веществ. Организм резко перестраивается. Сразу худеешь на несколько килограммов. Все время тянет в сон. Это выдерживают только молодые.

Наш экипаж многократно загоняли так в море. Это проходит один, десять, сто раз, а на сто первый случается трагедия. Люди не адекватны. Они вымотаны и могут совершить все что угодно. Особенно страшны рваные режимы, когда лодка то всплывает, то погружается.

— На «Курске» несколько дней люди оставались живыми, мучились…

— Да, в корме. Вот здесь я никогда не соглашусь с официальной версией. Потому что никто заранее не пишет записки — плохая примета. А когда уже нет надежды, тогда и пишут. Или пишут, когда хотят что-то предпринять, например, решают выйти самостоятельно из лодки. Но не выходят сразу, ждут, когда их спасут. Тем более что глубина небольшая — сто метров. Ждут, стучат.

Эти стуки слышали. О них есть упоминание в материалах расследования. Через трое суток помощь не пришла, они решили выходить сами. Перешли в 9-й отсек, начали его затапливать. И тут случилась трагедия. Видимо, при затапливании отсека на поверхность выдавилось турбинное масло из цистерны.

— Вы гордитесь тем, что служили на Северном флоте и участвовали в боевых походах?

— У меня их двенадцать — это автономное плавание. Весь мировой океан поделен на квадраты. Внутри каждого на глубине почти в 100 метров ходит лодка. Она ежедневно всплывает на 17 метров и вытаскивает из-под воды антенну, на которую принимается сигнал о начале боевых действий, о начале войны.

Я застал двадцать лет «холодной войны», из них десять — на подводных лодках.

— Долгое пребывание в лодке меняет характер человека?

— Под водой характер не меняется, просто все обостряется и вылезает наружу. Если человек подл, он станет более подлым, если труслив — более трусливым. Умный умнеет. Глупый глупеет. Там не спрятаться. Про тебя все всё знают. Хорошему специалисту многое прощается. Ценятся быстрая реакция, выдержка, стойкость, самообладание. Подводник никогда не должен расслабляться. Расслабился — погиб. И не один. Весь корабль погиб.

Поэтому пребывание более 10 лет там не желательно. Лодки — для молодых. 38 лет — предел. В 40 можно уже выглядеть, как в 50. В романе «Иногда мне снится лодка» я попытался передать, как от долгого пребывания в замкнутом пространстве у человека меняется психика и он едва не сходит с ума. Так меня критики обвинили бог знает в чем, вплоть до гомосексуализма.

— Такая проблема существует на флоте?

Недаром на царском флоте матросы назвали друг друга «братишками». Было и такое прозвище — «братва». После восстания на броненосце «Потемкин» царскую каторгу наводнили матросы. Они и принесли эти слова в уголовную среду.

— А как вы начали писать?

— Когда я служил на подводной лодке, мой командир почему-то решил, что меня надо, как он выражался, «гноить». Вот он меня вместе со старпомом и «гноил». А я все это описывал, потом читал и смеялся — такой способ выживания. Я ужасное превращал в смешное. Меня иногда спрашивают: «Неужели все это правда?» — и я говорю: «Что вы, я все смягчил».

— Поэтому вы избрали сатирическо-ироническую форму повествования?

— Скорее, она меня выбрала. Подводники не признают пафоса. Никогда не произносят фразы типа: «За Родину! За доблестный военно-морской флот!» Если подводник такое скажет, подумают, что у него с головой не все в порядке. А вот шутим в любой обстановке. Шутка — жизнь. Кто-то из критиков сравнивает меня с Зощенко, кто-то с Конецким, хотя я на них совсем не похож. Даже интонация другая. И потом, когда я писал свои рассказы, под рукой не было ни Зощенко, ни Конецкого. У нас с книгами вообще было неважно. Читать любили, а книг не было.

— Почему на флоте надо выживать?

— Потому что к человеку относятся как к вещи. Любое начальство может тебя унизить.

Так оно управляет: унижая человеческое достоинство. А его достоинство унижает вышестоящее начальство. Это давно повелось. В Советской армии очень боялись возрождения кастовости. Офицеры — это же каста. Особые люди, готовые к смерти. Без них нет армии.

Офицер должен в любую минуту показать, как надо умирать. А это предполагает наличие огромного человеческого достоинства и чести. Имеющий же достоинство может покуситься на власть. В советские времена этого боялись больше всего. Поэтому унижали, оскорбляли. Тут без инструкции по выживанию не обойтись.

— А что из написанного вам особо близко?

— У меня всегда на столе великий роман «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» Лоренса Стерна — очень его люблю, из него у меня куча цитат.

А из своего, наверное, первые рассказы. Все, что со мной случается, я немедленно тащу на бумагу. «Офицера можно», «У-тю-тю, маленький!», «Ботик», «Химик», «Флот в выражениях», «Полудурок» и так далее — все это про меня.

Полноценной книгой можно считать «Расстрелять», она же и самая известная. Мои книжки иногда называют «инструкцией по выживанию», хотя писал я для себя. Когда стал издаваться, флот разделился на тех, кому нравится Покровский, и на тех, кому он категорически не нравится. Кто-то почитал и сам начал писать. У меня много последователей.

— Они объединились в «Покровских братьев»?

— «Покровские братья» родились спонтанно. Однажды пришел ко мне друг Вадим Федотов и сказал: «Саня! Пикуль писал вместе с литературными неграми, которые все готовили, а он обрабатывал и выпускал под своим именем. Давай, я стану твоим негром».

Я взял его рассказ «Гвардия», переделал и включил в очередную свою книгу. Потом отредактировал еще два рассказа, но предложил собрать пишущий народ, и издать сборник, где каждый опубликуется под собственным именем.

Идею поддержал Сергей Литовкин — нынешний наш секретарь. Сами себя мы называем громко: «Содружество военных писателей». Выпускаем сборник «В море, на суше и выше», вышло 10 номеров, готовится 11-й. В проекте «Покровский и братья» примерно сто авторов. Это моряки, летчики, разведчики и пехота — люди, прошедшие армию. Все их рассказы биографичны.

— Запас ваших «подводных историй» не иссяк?

— Лодка скоро из человека не выходит. Что-то еще осталось.

Сейчас чаще пишу дневниковые заметки, которые включаю в «Бортовые журналы», готовлю 5-й выпуск.

— Откуда эта поговорка: «В каждой чайке — душа погибшего моряка»?

— Это поверье, придуманное береговыми жителями. Матросы всех морей не любят трех живых существ: акулу, крысу и большую морскую чайку, которую за фантастическую прожорливость назвали «бакланом».

Может быть, потому что все эти существа появляются рядом с моряком тогда, когда он особенно беспомощен. Крыса приходит ночью, акула и чайка — тогда, когда моряк за бортом. Чайка воспринимает водную гладь, как большой обеденный стол: все, что упало и плавает по поверхности, — ее.

У этой птички потрясающее зрение и она прекрасно чует ослабевших. Первым делом, стая птиц с лету пытается ослепить моряка. Десятки ударов в голову и лицо. Ее клюв, размером с хорошее долото, с одного удара убивает больную утку-гагу, крысу он просто протыкает насквозь. Помеченную же птицу убивают сородичи — она чужая, пока краска не смоется. Сколько раз я боролся с матросами: они ловили бакланов и рисовали им на груди тельняшки — все без толку.

— Вы однажды написали, что настоящего военного отличает умение петь в любое время и в любом месте — вы шутили или серьезно?

— Шутил, конечно, но доля правды в этой шутке есть. Тот, кто служил, понимает, о чем идет речь.

В нашем городе живет один из тех, о ком речь идет в этой статье.

Моряк-подводник с Северного флота ШИШКЕВИЧ Валерий Николаевич входит в правление Клайпедского общества военных пенсионеров. Для него мы и предназначаем эту статью, так как многое из его рассказов перекликается с тем, о чем говорится в интервью.

Источник