49 дней баржа дрейфовала
«Робинзоны» из СССР: как советские солдаты на неуправляемом судне провели 49 дней в открытом океане
7 марта 1960 года американские лётчики заметили в Тихом океане, в нескольких тысячах километров от ближайшей суши, полузатопленную баржу с людьми. К судну, явно не предназначенному для работы в открытом океане, направился авианосец Военно-морских сил США USS Kearsarge. В ходе переговоров американцы убедили подняться на борт экипаж баржи — четырёх советских военнослужащих, которые, как оказалось, более полутора месяцев провели на дрейфующем судне. Их история стала мировой сенсацией.
Без еды, воды и топлива
Ставшие позднее героями тихоокеанской одиссеи солдаты проходили службу в военно-строительной части на острове Итуруп. Младший сержант Асхат Зиганшин вместе с рядовыми Филиппом Поплавским, Анатолием Крючковским и Иваном Федотовым служили на барже проекта 306 под номером Т-36.
«Экипаж баржи не относился к числу моряков. Т-36 являлась не флотским, а армейским плавсредством», — рассказал RT председатель Московского клуба истории флота Константин Стрельбицкий.
В декабре 1959-го баржи, чтобы уберечь их от непогоды, вытащили на берег. Однако к острову подошёл рефрижератор с мясом, который необходимо было срочно разгрузить, для чего Т-36 спустили на воду. Обычно на барже хранился неприкосновенный запас продуктов на десять суток, но в этот раз его оставили на берегу, так как военнослужащие ранее перебазировались в казармы.
Утром 17 января 1960 года ураганный ветер сорвал баржу со швартовки. Экипаж решил выбросить Т-36 на берег на противоположной стороне бухты, однако эта затея не увенчалась успехом: баржа получила небольшую пробоину и вечером её унесло в открытый океан.
Во время борьбы со стихией закончилось топливо, из-за чего судно стало неуправляемым. Кроме того, из строя вышла залитая водой радиостанция: экипаж потерял возможность связаться с берегом.
Когда ветер стих, командование организовало поиски Т-36. Были обнаружены спасательный круг и обломки ящика с номером баржи. Из-за этого были сделаны неверные выводы о том, что судно затонуло возле Итурупа. Искать баржу в открытом океане никто не догадался.
Военнослужащие смогли заделать пробоину и откачать воду, после чего провели ревизию имеющегося на борту провианта. Они обнаружили буханку хлеба, банку консервов, немного гороха и пшена, а также некоторое количество перемазанного мазутом картофеля. Бочонок с чистой водой разбился во время шторма, поэтому экипажу пришлось пить техническую.
По воспоминаниям Асхата Зиганшина, на борту дрейфующей баржи ели один раз в сутки. Военнослужащие варили суп из пары картофелин, ложки жира от консервов и крупы. Воду пили три раза в день — по одному стаканчику из набора для бритья. В дальнейшем норму потребления жидкости уменьшили в два раза. 23 февраля, несмотря на строгую экономию, запасы еды на Т-36 закончились.
Экипажу баржи пришлось есть кожаные ремни от часов и брюк. Затем пришла очередь сапог — их резали на куски и вываривали в воде или жарили на техническом масле, превращая в подобие чипсов. Топливом мореплавателям служили автомобильные покрышки, прикованные цепями к бортам баржи.
Несмотря на тяжёлые лишения, экипаж старался поддерживать высокий моральный дух. Военнослужащие заполняли катерный журнал и вели счёт дням. Под конец своего плавания они еле держались на ногах от истощения и страдали от галлюцинаций. Пробовали есть даже мыло и зубную пасту.
При этом за все 49 дней на барже не было ссор и конфликтов, никто не пытался отобрать у товарищей еду или воду.
Спасение экипажа
Во время дрейфа пленники баржи видели несколько судов и пытались привлечь внимание их экипажей, однако это им не удалось. Только 7 марта 1960 года над Т-36 появился самолёт, а затем к судну приблизились американские вертолёты. С них на баржу сбросили лестницу, однако советские военнослужащие сначала отказались покидать судно.
Тогда к барже подошёл авианосец США USS Kearsarge. Экипажу предложили помощь, после чего солдаты согласились на то, чтобы их доставили на борт американского корабля.
Ели советские военнослужащие поначалу немного: Зиганшин предупредил товарищей, что после продолжительной голодовки от переедания можно умереть. Сам он за время плавания похудел на 30 кг. Экипажу Т-36 выдали чистое бельё, бритвенные принадлежности, отвели в душ.
На борту корабля восхищённые мужеством и дисциплинированностью советских солдат американцы постарались создать им максимально комфортные условия. Кок, оказавшийся потомком эмигрантов с Украины, готовил для них вареники.
Прямо на американском авианосце члены экипажа Т-36 дали короткую пресс-конференцию, а на девятый день после спасения прибыли в Сан-Франциско. В США «робинзонов» торжественно встречали сотрудники генконсульства СССР и восхищённые местные жители.
«История участников дрейфа стала сенсацией и в Соединённых Штатах, и в Советском Союзе, да и во всём мире. Все были поражены тем, как героически вели себя четверо неподготовленных молодых людей в столь тяжёлых условиях», — рассказал Константин Стрельбицкий.
Приветственную телеграмму членам экипажа Т-36 направил первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Никита Хрущёв.
Власти Сан-Франциско вручили участникам тихоокеанской одиссеи символический ключ от города и объявили их почётными жителями. Советские дипломаты переодели солдат по местной моде и выдали им деньги для покупки подарков родным и близким.
Американцы предлагали солдатам остаться, спрашивали, не боятся ли они возвращаться в СССР. Но члены экипажа Т-36 решительно пресекали подобные разговоры. Через Нью-Йорк они отправились домой.
«Положительный пример»
В СССР участников тихоокеанского дрейфа встречали так, как потом встречали только космонавтов, отметил Константин Стрельбицкий.
«Их популярность была фантастической. Только полёт Юрия Гагарина в 1961 году смог затмить их подвиг», — рассказал он.
Когда молодые люди прибыли в Москву, город был украшен плакатами «Слава отважным сынам нашей Родины!». Начались многочисленные встречи и торжественные приёмы.
По воспоминаниям Зиганшина, никакой цензуры не было — участники тихоокеанской одиссеи говорили то, что считали нужным. Не было и приглашений на беседы в органы госбезопасности по поводу их пребывания в США.
После возвращения военнослужащих принял министр обороны маршал Родион Малиновский. Он вручил молодым людям штурманские часы. Зиганшину было присвоено внеочередное звание «старший сержант». Всех участников дрейфа наградили орденами Красной Звезды.
Из Москвы бывший экипаж Т-36 отправился восстанавливать силы в военный санаторий в Гурзуфе. В Крыму военнослужащим предложили поступить в мореходное училище. Все, кроме Федотова, согласились и в дальнейшем связали свою жизнь с флотом.
О тихоокеанском дрейфе написано несколько книг и песен, в том числе Владимиром Высоцким, снят художественный фильм «49 дней».
«Участники дрейфа — герои во всех отношениях. Они пережили тяжелейшие испытания, причём пережили их достойнейшим образом. При этом нужно иметь в виду, что к выживанию в экстремальных ситуациях их никто никогда специально не готовил», — отметил Стрельбицкий.
По словам историка, подвиг экипажа Т-36 сыграл в своё время серьёзную моральную и педагогическую роль.
«Советская пропаганда сделала из их подвига положительный пример для всего общества, для подрастающего поколения. Они продемонстрировали потрясающую силу духа и стали настоящими народными героями», — подытожил Стрельбицкий.
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
«Робинзоны» из СССР: как советские солдаты на неуправляемом судне провели 49 дней в открытом океане
«Робинзоны» из СССР: как советские солдаты на неуправляемом судне провели 49 дней в открытом океане
60 лет назад были спасены четверо советских военнослужащих, которые 49 дней дрейфовали на неуправляемой барже посреди Тихого океана практически без еды и воды. Чтобы выжить, молодым людям пришлось есть кирзовые сапоги и пить техническую воду. Когда их обнаружили и спасли американские моряки, они находились в состоянии крайнего истощения и едва могли передвигаться. Вернувшись в СССР, советские «робинзоны» стали народными героями: про них сочиняли песни, писали книги и даже сняли фильм. Историки отмечают, что спасённые военнослужащие не были подготовлены к выживанию в подобных условиях, однако смогли проявить силу воли и совершить настоящий подвиг.
7 марта 1960 года американские лётчики заметили в Тихом океане, в нескольких тысячах километров от ближайшей суши, полузатопленную баржу с людьми. К судну, явно не предназначенному для работы в открытом океане, направился авианосец Военно-морских сил США USS Kearsarge. В ходе переговоров американцы убедили подняться на борт экипаж баржи — четырёх советских военнослужащих, которые, как оказалось, более полутора месяцев провели на дрейфующем судне. Их история стала мировой сенсацией.
Без еды, воды и топлива
Ставшие позднее героями тихоокеанской одиссеи солдаты проходили службу в военно-строительной части на острове Итуруп. Младший сержант Асхат Зиганшин вместе с рядовыми Филиппом Поплавским, Анатолием Крючковским и Иваном Федотовым служили на барже проекта 306 под номером Т-36.
«Экипаж баржи не относился к числу моряков. Т-36 являлась не флотским, а армейским плавсредством», — рассказал RT председатель Московского клуба истории флота Константин Стрельбицкий.
В декабре 1959-го баржи, чтобы уберечь их от непогоды, вытащили на берег. Однако к острову подошёл рефрижератор с мясом, который необходимо было срочно разгрузить, для чего Т-36 спустили на воду. Обычно на барже хранился неприкосновенный запас продуктов на десять суток, но в этот раз его оставили на берегу, так как военнослужащие ранее перебазировались в казармы.
Утром 17 января 1960 года ураганный ветер сорвал баржу со швартовки. Экипаж решил выбросить Т-36 на берег на противоположной стороне бухты, однако эта затея не увенчалась успехом: баржа получила небольшую пробоину и вечером её унесло в открытый океан.
Во время борьбы со стихией закончилось топливо, из-за чего судно стало неуправляемым. Кроме того, из строя вышла залитая водой радиостанция: экипаж потерял возможность связаться с берегом.
Когда ветер стих, командование организовало поиски Т-36. Были обнаружены спасательный круг и обломки ящика с номером баржи. Из-за этого были сделаны неверные выводы о том, что судно затонуло возле Итурупа. Искать баржу в открытом океане никто не догадался.
Репродукция рисунка «В штормовом океане» работы художников Горпенко и Денисова из студии им. Грекова РИА Новости
Военнослужащие смогли заделать пробоину и откачать воду, после чего провели ревизию имеющегося на борту провианта. Они обнаружили буханку хлеба, банку консервов, немного гороха и пшена, а также некоторое количество перемазанного мазутом картофеля. Бочонок с чистой водой разбился во время шторма, поэтому экипажу пришлось пить техническую.
По воспоминаниям Асхата Зиганшина, на борту дрейфующей баржи ели один раз в сутки. Военнослужащие варили суп из пары картофелин, ложки жира от консервов и крупы. Воду пили три раза в день — по одному стаканчику из набора для бритья. В дальнейшем норму потребления жидкости уменьшили в два раза. 23 февраля, несмотря на строгую экономию, запасы еды на Т-36 закончились.
Экипажу баржи пришлось есть кожаные ремни от часов и брюк. Затем пришла очередь сапог — их резали на куски и вываривали в воде или жарили на техническом масле, превращая в подобие чипсов. Топливом мореплавателям служили автомобильные покрышки, прикованные цепями к бортам баржи.
Репродукция рисунка «Асхат Зиганшин варит обед» работы художников Горпенко и Денисова из студии им. Грекова РИА Новости
Несмотря на тяжёлые лишения, экипаж старался поддерживать высокий моральный дух. Военнослужащие заполняли катерный журнал и вели счёт дням. Под конец своего плавания они еле держались на ногах от истощения и страдали от галлюцинаций. Пробовали есть даже мыло и зубную пасту.
При этом за все 49 дней на барже не было ссор и конфликтов, никто не пытался отобрать у товарищей еду или воду.
Спасение экипажа
Во время дрейфа пленники баржи видели несколько судов и пытались привлечь внимание их экипажей, однако это им не удалось. Только 7 марта 1960 года над Т-36 появился самолёт, а затем к судну приблизились американские вертолёты. С них на баржу сбросили лестницу, однако советские военнослужащие сначала отказались покидать судно.
Тогда к барже подошёл авианосец США USS Kearsarge. Экипажу предложили помощь, после чего солдаты согласились на то, чтобы их доставили на борт американского корабля.
Ели советские военнослужащие поначалу немного: Зиганшин предупредил товарищей, что после продолжительной голодовки от переедания можно умереть. Сам он за время плавания похудел на 30 кг. Экипажу Т-36 выдали чистое бельё, бритвенные принадлежности, отвели в душ.
На борту корабля восхищённые мужеством и дисциплинированностью советских солдат американцы постарались создать им максимально комфортные условия. Кок, оказавшийся потомком эмигрантов с Украины, готовил для них вареники.
Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком на авианосце «Кирсардж» РИА Новости
Прямо на американском авианосце члены экипажа Т-36 дали короткую пресс-конференцию, а на девятый день после спасения прибыли в Сан-Франциско. В США «робинзонов» торжественно встречали сотрудники генконсульства СССР и восхищённые местные жители.
«История участников дрейфа стала сенсацией и в Соединённых Штатах, и в Советском Союзе, да и во всём мире. Все были поражены тем, как героически вели себя четверо неподготовленных молодых людей в столь тяжёлых условиях», — рассказал Константин Стрельбицкий.
Приветственную телеграмму членам экипажа Т-36 направил первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Никита Хрущёв.
Власти Сан-Франциско вручили участникам тихоокеанской одиссеи символический ключ от города и объявили их почётными жителями. Советские дипломаты переодели солдат по местной моде и выдали им деньги для покупки подарков родным и близким.
Экипаж баржи Т-36 во время экскурсии по Сан-Франциско © Рудольф Кучеров/РИА Новости
Американцы предлагали солдатам остаться, спрашивали, не боятся ли они возвращаться в СССР. Но члены экипажа Т-36 решительно пресекали подобные разговоры. Через Нью-Йорк они отправились домой.
«Положительный пример»
В СССР участников тихоокеанского дрейфа встречали так, как потом встречали только космонавтов, отметил Константин Стрельбицкий.
«Их популярность была фантастической. Только полёт Юрия Гагарина в 1961 году смог затмить их подвиг», — рассказал он.
Когда молодые люди прибыли в Москву, город был украшен плакатами «Слава отважным сынам нашей Родины!». Начались многочисленные встречи и торжественные приёмы.
Экипаж баржи Т-36 во время беседы с кинорежиссёром Михаилом Роммом и сценаристами фильма «49 дней» Владимиром Тендряковым, Григорием Баклановым и Юрием Бондаревым РИА Новости
По воспоминаниям Зиганшина, никакой цензуры не было — участники тихоокеанской одиссеи говорили то, что считали нужным. Не было и приглашений на беседы в органы госбезопасности по поводу их пребывания в США.
После возвращения военнослужащих принял министр обороны маршал Родион Малиновский. Он вручил молодым людям штурманские часы. Зиганшину было присвоено внеочередное звание «старший сержант». Всех участников дрейфа наградили орденами Красной Звезды.
Из Москвы бывший экипаж Т-36 отправился восстанавливать силы в военный санаторий в Гурзуфе. В Крыму военнослужащим предложили поступить в мореходное училище. Все, кроме Федотова, согласились и в дальнейшем связали свою жизнь с флотом.
О тихоокеанском дрейфе написано несколько книг и песен, в том числе Владимиром Высоцким, снят художественный фильм «49 дней».
Слева направо: Анатолий Крючковский, Асхат Зиганшин и Филипп Поплавский РИА Новости
«Участники дрейфа — герои во всех отношениях. Они пережили тяжелейшие испытания, причём пережили их достойнейшим образом. При этом нужно иметь в виду, что к выживанию в экстремальных ситуациях их никто никогда специально не готовил», — отметил Стрельбицкий.
По словам историка, подвиг экипажа Т-36 сыграл в своё время серьёзную моральную и педагогическую роль.
«Советская пропаганда сделала из их подвига положительный пример для всего общества, для подрастающего поколения. Они продемонстрировали потрясающую силу духа и стали настоящими народными героями», — подытожил Стрельбицкий.
Обложка: Советские солдаты, 49 дней дрейфовавшие на барже Т-36 (слева направо): Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов © Рудольф Кучеров/РИА Новости
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
«Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел второй сапог!»
Их имена помнят сегодня лишь люди старшего поколения. Молодым же нужно с чистого листа рассказывать, как 17 января 1960 года баржу «Т-36» с командой из четверых солдат-срочников унесло от курильского острова Итуруп в открытый океан, в эпицентр мощного циклона. Предназначенное для каботажного плавания, а не для океанских походов суденышко 49 суток болталось по воле волн, преодолев в дрейфе около полутора тысяч морских миль. На борту с самого начала почти не было еды и воды, но парни устояли, не потеряв человеческий облик.
17 ЯНВАРЯ. ШТОРМ В ЗАЛИВЕ КАСАТКА
Со временем попривык говорить со сцены, везде рассказывал примерно одно и то же, даже не задумывался. Как стишок читал.
— Вам могу прозой. Раньше приходилось все же немного приукрашивать, округлять детали, подпускать пафос. Действительность не так романтична и красива, в жизни все скучнее и банальнее. Пока дрейфовали, ни страха не было, ни паники. Не сомневались, что обязательно спасемся. Хотя и не думали, что проведем в океане почти два месяца. Если бы дурная мысль забрела в голову, дня не прожили бы. Прекрасно понимал это, сам не раскисал и ребятам не давал, пресекал любые пораженческие настроения. В какой-то момент Федотов пал духом, стал срываться на крик, мол, хана, никто нас не ищет и не найдет, но я быстро менял пластинку, переводил разговор на другое, отвлекал.
В нашей команде было два украинца, русский и татарин. У каждого свой характер, манера поведения, но, поверите, до ссор ни разу не доходило. С мотористами Поплавским и Крючковским я служил второй год, Федотова знал хуже, он пришел из учебки и почти сразу попал к нам вместо загремевшего в лазарет матроса Володи Дужкина: тот наглотался угарного газа из печки-буржуйки. В начале дрейфа Федотов держал топор под подушкой. На всякий случай. Может, опасался за жизнь.
Оборудованных причалов на Итурупе отродясь не водилось. В заливе Касатка суда привязывали к рейдовым бочкам или мачте затопленного японского корабля. Жили мы не в поселке Буревестник, где базировался наш отряд, а прямо на барже. Так было удобнее, хотя на борту особо не развернешься: в кубрике помещались лишь четыре койки, печка да переносная радиостанция РБМ.
Около девяти утра шторм усилился, трос оборвался, нас понесло на скалы, но мы успели сообщить командованию, что вместе с экипажем «Т-97» попробуем укрыться на восточной стороне залива, где ветер тише. После этого рацию залило, и связь с берегом пропала. Старались держать вторую баржу в поле зрения, но в снегопад видимость упала почти до нуля. В семь вечера ветер резко переменился, и нас потащило в открытый океан. Еще часа через три мотористы доложили, что запасы топлива в дизелях на исходе. Я принял решение выброситься на берег. Шаг рискованный, но выбора не оставалось. Первая попытка оказалась неудачной: столкнулись со скалой под названием Чертова сопка. Чудом не разбились, смогли проскочить между камней, хотя пробоину получили, вода стала затапливать машинное отделение. За скалой начинался песчаный берег, на него я и направил баржу.
Мы почти дошли, уже касались днищем грунта, но тут закончилась солярка, двигатели заглохли, и нас понесло в океан.
— Самоубийство! Вода ледяная, высокая волна, минусовая температура. И пару минут не продержались бы на поверхности.Да нам и мысль в голову не приходила о том, чтобы бросить баржу. Разве можно разбазаривать казенное имущество?!
Стать на якорь при таком ветре не получилось бы, да и глубина не позволяла. К тому же на барже все обледенело, цепи смерзлись. Словом, ничего не оставалось, как смотреть на исчезающий вдали берег. Снег продолжал идти, но в открытом океане волна чуть снизилась, не так трепала.
Сперва рассчитывали, что нас быстро найдут. Или ветер переменится, пригонит баржу к берегу. Тем не менее я сразу ввел жесткие ограничения по еде и воде. На всякий случай. И оказался прав.
27 ЯНВАРЯ. ИМЕНИННЫЙ ТОРТ
В обычных условиях командир не должен стоять на камбузе, это обязанность рядовых, но на второй или третий день Федотов стал кричать, что мы умрем с голоду, вот ребята и попросили, чтобы я взял все в свои руки, контролировал ситуацию.
— Вам доверяли больше, чем себе?
— Да, как потом оказалось. Но мы-то надеялись на лучшее, не знали, что на второй же день на берег Итурупа выбросило спасательный круг с нашей баржи и разбитый ящик из-под угля с бортовым номером «Т-36». Обломки нашли и решили, что мы погибли, налетев на скалы. Родным командование отправило телеграммы: так, мол, и так, ваши сыновья пропали без вести.
Хотя, может, никто и не думал напрягаться, организовывая масштабные поиски. Из-за несчастной баржи отменять пуск ракет? Успешные испытания для страны были гораздо важнее четверых исчезнувших солдат.
А мы продолжали дрейфовать. Мысли все время крутились вокруг еды. Я стал варить суп раз в два дня, используя одну картофелину. Правда, 27 января в свой день рождения Крючковский получил повышенный паек. Но Толя отказался в одиночку есть дополнительную порцию и пить воду. Мол, именинный торт делят между всеми гостями, поэтому угощайтесь!
Как ни пытались растянуть припасы, 23 февраля закончились последние. Такой вот праздничный обед в честь Дня Советской Армии получился.
7 МАРТА. ПРОТИВОСТОЯНИЕ С АМЕРИКОЙ
— У меня были часы с календарем. Поначалу даже катерный журнал заполнял: настроение экипажа, чем кто занимался. Потом писать стал реже, поскольку ничего нового не происходило, болтались где-то в океане, да и все. Спасли нас 7 марта, а не 8-го, как мы решили: просчитались на сутки, позабыв, что год високосный и в феврале 29 дней.
К тому времени мы уже съели ремешок от часов, кожаный пояс от брюк, взялись за кирзовые сапоги. Разрезали голенище на кусочки, долго кипятили в океанской воде, вместо дров используя кранцы, автомобильные покрышки, прикованные цепями к бортам. Когда кирза чуть размякала, начинали жевать ее, чтобы хоть чем-то живот набить. Иногда обжаривали на сковородке с техническим маслом. Получалось что-то вроде чипсов.
— В русской народной сказке солдат кашу из топора варил, а вы, значит, из сапога?
— А куда деваться? Обнаружили кожу под клавишами гармошки, маленькие кружочки хрома. Тоже съели. Я предложил: «Давайте, ребята, считать это мясом высшего сорта. «
Поразительно, но даже расстройствами желудка не маялись. Молодые организмы все переваривали!
До самого конца не было ни паники, ни депрессии. Уже потом механик пассажирского теплохода «Куин Мэри», на котором мы после спасения плыли из Америки в Европу, рассказывал, что оказывался в подобной ситуации: его судно в сильный шторм на две недели осталось без связи. Из тридцати человек экипажа несколько погибли. Не от голода, а из-за страха и постоянных драк за пищу и воду. Да разве мало случаев, когда моряки, оказавшись в критической ситуации, с ума сходили, бросались за борт, съедали друг друга?
— Как вас нашли американцы?
16 МАРТА. СТАТЬЯ В «ИЗВЕСТИЯХ»
— Наверное, до сих пор не оставляете в тарелке несъеденный кусок, выбираете до крошки?
Но продолжу рассказ про первые часы на авианосце. Американцы выдали чистое белье, бритвенные приборы, отвели в душ. Только я начал мыться и. рухнул без сознания. Видимо, организм 49 суток работал на пределе, а тут напряжение спало, и сразу такая реакция.
Очнулся через три дня. Первым делом поинтересовался, что с баржей. Санитар, присматривавший за нами в корабельном лазарете, лишь плечами пожал. Тут у меня настроение и упало. Да, здорово, что живы, но кого мы обязаны благодарить за спасение? Американцев! Если не злейших врагов, уж точно не друзей. Отношения у СССР и США в тот момент были не ахти. Холодная война! Словом, впервые за все время я откровенно сдрейфил. На барже так не боялся, как на американском авианосце. Остерегался провокаций, опасался, что нас в Штатах оставят, не разрешат вернуться домой. А если отпустят, что ждет в России? Не обвинят ли в измене Родине? Я же советский солдат, комсомолец и вдруг попал в пасть акулам мирового империализма.
— А правда, что к вашим родителям приходили с обыском, пока вы дрейфовали?
— Об этом я узнал через 40 лет! В 2000 году пригласили в родные края, в Самарскую область, устроили что-то вроде торжеств по случаю юбилея плавания. В райцентре Шентала ведь и улица моего имени есть.
После окончания официальной части ко мне подошла женщина и, сильно смущаясь, попросила прощения за мужа-милиционера, который вместе с особистами в 60-м шастал у нас в доме по чердакам да подвалам. Наверное, думали, что мы с ребятами дезертировали, уплыли на барже в Японию. А я и не догадывался об обыске, родители ничего тогда не сказали. Они всю жизнь были скромными людьми, тихими. Я самый младший в семье, еще есть две сестры, живут в Татарии. Старший брат давно умер.
Что я нашелся, не погиб и не пропал без вести, в марте 60-го родные услышали по «Голосу Америки». Точнее, не они сами, а соседи прибежали и сказали, мол, про вашего Витьку по радио передают. Асхатом меня звали только домашние, а остальные именовали Виктором. И на улице, и в школе, и потом в армии.
Кинохроника, снятая на авианосце «Кирсардж» в 1960 году.
Американцы сразу сообщили, что выловили в океане четверых русских солдат, а наши власти неделю решали, как реагировать на новость, что с нами делать. Вдруг мы предатели или перебежчики? Лишь на девятый день, 16 марта, в «Известиях» на первой полосе появилась заметка «Сильнее смерти».
ГОД СПУСТЯ. ПОЛЕТ ГАГАРИНА.
По пути из Сан-Франциско в Нью-Йорк каждому подарили в самолете по шкалику виски. Я пить не стал, привез домой, брату отдал. Кстати, на авианосце был забавный эпизод, когда переводчик принес нам две бутылки русской водки. Говорит: по вашей просьбе. Мы сильно удивились, а потом посмеялись. Видимо, хозяева перепутали воду и водку.
— Остаться за океаном не предлагали?
— Спрашивали аккуратно, не боимся ли возвращаться. Мол, если хотите, предоставим убежище, условия создадим. Мы категорически отказывались. Боже упаси! Советское патриотическое воспитание. До сих пор не жалею, что не соблазнился никакими предложениями. Родина одна, другой мне не надо. Про нас потом и говорили: эти четверо прославились не тем, что гармошку съели, а что в Штатах не остались.
В Москве в первые дни опасался, как бы не упекли на Лубянку, не упрятали в Бутырку, не начали пытать. Но в КГБ нас не вызывали, допросов не устраивали, наоборот, встретили у трапа самолета с цветами. Вроде бы даже звание Героев Советского Союза хотели дать, но все ограничилось орденами Красной Звезды. Мы и этому были рады.
— А за границей вы потом бывали?
В Гурзуфе нам предложили поступать в училище ВМФ в Ломоносове под Ленинградом. Все, кроме Федотова, согласились.
— Страх перед морем не возник после полуторамесячного дрейфа?
— Абсолютно никакого! Другое волновало: у нас было по 7-8 классов образования, вступительные экзамены мы сами не сдали бы. Месяц ударно занимались с прикрепленными преподавателями русским языком и математикой, кое-какие пробелы в знаниях заполнили, и все же зачисление прошло в льготном режиме. Политуправление похлопотало. И потом, откровенно говоря, учились мы так себе. «Хвосты» случались, зачеты не с первого раза сдавали. На занятия мы ведь ходили в перерывах между выступлениями. Я даже делегатом съезда комсомола успел побывать.
— Долго вокруг вас водили хороводы?
— Считай, до полета Юрия Гагарина мы шумели, а потом у страны и всего мира появился новый герой. Конечно, мы и приблизиться не могли к его славе. Даже не пытались.
— А встречались с космонавтом номер один?
— Как-то обедали вместе. Но это нельзя считать знакомством. Правда, в модной тогда детской считалке наши фамилии стояли рядом:
Про нашу четверку сняли художественный фильм, Владимир Высоцкий написал к нему песню.
Стиляги переложили на рок-н-ролльный мотив американский шлягер: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел второй сапог».
Хемингуэй приветственную телеграмму мне присылал. Лежала дома, а потом затерялась. От Алена Бомбара письмо приходило, от Тура Хейердала. Конечно, приятно, что великие люди слышали мое имя, но я понимал: мы с ребятами своей славой обязаны стечению обстоятельств. Так сложилось. Хотя и сегодня не забывают. Пару лет назад какой-то чудак написал художественную повесть «Баржа Т-36». Нафантазировал всяких глупостей, насочинял муру! Подарили книжку, я пролистал ее и даже читать не стал. На полке в шкафу валяется.
Был момент, начал крепко выпивать. Научили. У нас ведь как? Любая встреча заканчивается застольем. А звали часто. Сперва мое выступление, потом банкет. И отказать людям нельзя, обижаются. Но в последние 20 лет ни капли спиртного в рот не беру. Даже пиво не пью. Спасибо медицине, помогла.
55 ЛЕТ СПУСТЯ. ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН
А наша четверка, как ни крути, и после того дрейфа жила достойно. Судьба, конечно, побросала, но не сломала. Я с марта 1964 года по май 2005-го бороздил воды Финского залива. Сорок один год прослужил на одном месте. В аварийно-спасательном дивизионе Ленинградской военно-морской базы. Как говорится, в тридцатиминутной готовности. Суда, правда, менял. Сначала работал с пожарными, потом с водолазами. Много было разных историй. В Москву на парад в честь Дня ВМФ четырежды ходил. Одиннадцать суток по рекам и каналам шли, месяц репетировали, чтобы выдать перед ВИП-зрителями струю воды высотой сто метров. С Северного флота боевую подлодку на парад специально тащили! Впрочем, это уже для другого рассказа.
Федотов служил в речфлоте, плавал по Амуру. Кстати, о том, что у него родился сын, Иван узнал, когда нас американский авианосец подобрал. Вернувшись в Москву и получив отпуск, сразу рванул на Дальний Восток к семье.
— Не то слово! По программе планировался полет на Курилы, но аэродром Итурупа три дня не принимал. Летчиков почти уговорили, но в последний момент они отказались, говорят, мы же не самоубийцы. Полосу на Итурупе японцы строили для камикадзе: тем важно было взлететь, о посадке не думали.
Так больше и не довелось побывать в местах, в которых мы служили. Теперь не выберемся. Здоровья нет, да и дорогу некому оплачивать. Крючковский в конце прошлого года перенес инсульт, долго лежал в госпитале, я тоже на аптеку работаю, хронических болячек развелось без счета. Хотя до 70 лет держался, почти не хворал. Пенсии не хватает, на лодочной станции сторожу, частные яхты да катера охраняю. Живу с дочкой и внуком Димой. Жену Раю похоронил семь лет назад. С Крючковским иногда созваниваемся, стариковскими новостями обмениваемся.
— О политике говорите?
— Не люблю этого. Да и что обсуждать? Была одна страна, которую развалили. Теперь вот на Украине война. Когда-нибудь она закончится, только, боюсь, нам не дожить.
Я теперь дальше Стрельны почти не выбираюсь.
— Вы же почетный житель города?
А с другой стороны, о чем бы мы с вами разговаривали сегодня? Да и не приехали бы вы ко мне. Нет, глупо сожалеть.
Куда несло, туда, как говорится, и вынесло.