300 дней не спускаю с моря глаз
VESSEL OF ALL HOPES
Эквиритмичный перевод песни из
репертуара Эдиты Пьехи
Three hundred days I‘ve been standing at the sea
Before the sunrise is not here.
Oh, I can’t sleep at nights
I’m looking for a sail of white,
Of the Vessel I’ve lost its sight
And I will turn here on the pier
Into ice and steel
And long three hundred days
I gaze at the broad sea
And ask the broad sea:
Oh, please.
I ve got a secret told me by some old cap
That I ve got some white-sail Vessel
It is the only one
One morning it will come
And you can easly pass it by
It’s easly to pass
To pass it by.
You and me have got the same fairy ship
Its name is “Vessel of all hopes”
The days will turn into ashes
Don’t close your sleepy eyes
It happens there won’t be twice
Don’t miss its sight
Don’t miss its sight
Триста дней
Не спускаю с моря глаз,
Гляжу на волны до рассвета.
Мне нет другого дела,
Ищу я парус белый
Моей пропавшей каравеллы.
Я превращусь
Здесь на пристани
В лёд и сталь.
И долгих триста дней
Гляжу все пристальней,
Пристальней, пристальней
Вдаль.
Мне открыл тайну старый капитан,
Что у меня есть каравелла.
Кренясь под ветром круто,
Мелькнёт в седое утро
И проглядеть её не трудно.
Не проглядеть.
Не проглядеть.
У тебя, так же, как и у меня,
Есть каравелла всех надежд.
Дни пробегут, как тени,
Поверив сонной лени,
Не потеряй её явленья.
Не потеряй, не потеряй.
Не потеряй, не потеряй.
Каравелла, М. Алигер, В. Инбер, Ю. Мориц, О. Фокин
_А. и В. Калле_
Каравелла
_Ю. Мориц_
Колыбельная
Одуванчик
Каравелла
Музыка и слова А. и В. Калле
Триста дней не спускаю с моря глаз,
Смотрю на волны до рассвета.
Мне нет другого дела,
Ищу я парус белый
Моей пропавшей каравеллы.
Я превращусь здесь, на пристани,
В лед и сталь.
И долгих триста дней
Гляжу все пристальней, пристальней, пристальней
Вдаль.
Мне открыл тайну старый капитан,
Что у меня есть каравелла:
Кренясь под ветром круто,
Мелькнет в седое утро,
И проглядеть ее не трудно.
Не проглядеть, не проглядеть, не проглядеть.
У тебя так же, как и у меня,
Есть каравелла всех надежд.
Дни пробегут, как тени,
Поверив сонной лени,
Не потеряй ее явленья.
Не потеряй, не потеряй, не потеряй.
Я хочу быть твоею милой.
Я хочу быть твоею силой,
свежим ветром,
насущным хлебом,
над тобою летящим небом.
Если ты собьешься с дороги,
брошусь тропкой тебе под ноги,-
без оглядки иди по ней.
Если ты устанешь от жажды,
я ручьем обернусь однажды,-
подойди, наклонись, испей.
Всем, что любо тебе на свете,
обернуться готова я.
Подойди к окну на рассвете
и во всем угадай меня.
Это я, вступив в поединок
с целым войском сухих травинок,
встала лютиком у плетня,
чтобы ты пожалел меня.
Это я обернулась птицей,
переливчатою синицей,
и пою у истока дня,
чтобы ты услыхал меня.
Я узнала тебя из многих,
нераздельны наши дороги,
понимаешь, мой человек?
Где б ты ни был, меня ты встретишь,
все равно ты меня заметишь
и полюбишь меня навек.
Прошу тебя,
хоть снись почаще мне.
Так весело становится во сне,
так славно,
словно не было и нет
нагромождённых
друг на друга лет,
нагромождённых
друг на друга бед,
с которых нам открылись рубежи
земли и неба,
истины и лжи,
и круча, над которой на дыбы,
как кони, взмыли наши две судьбы,
и ты,
не оглянувшись на меня,
не осадил рванувшего коня.
Надо мной любовь нависла тучей,
Помрачила дни.
Нежностью своей меня не мучай,
Лаской не томи.
Уходи. пускай слеза мешает
Поглядеть вослед.
Уходи. пускай душа не знает,
Был ты или нет.
Расставаясь, поцелую, плача,
Ясные глаза.
Пыль столбом завьется, не иначе
Как гроза.
Через час на вёдро золотое
Выглянет сосед
И затопчет грубою стопою
Милый след.
Месяцы нас разделили,
Я даже не знаю, где ты,
Какие снега или пыли
Заметают твои следы.
Город большой или дом лишь
Замыкают твое бытие,
И помнишь ты или не помнишь
Самое имя мое?
Забыла все: глаза, походку, голос,
Улыбку перед сном;
Но все еще полна любовью, точно колос
Зерном.
Но все еще клонюсь. Идущий мимо,
Пройди, уйди, не возвращайся вновь:
Еще сильна во мне, еще неодолима
Любовь.
Ю. Мориц
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Месяц в облаке зевнул,
К небесам щекой прильнул,
Весь калачиком свернулся,
Улыбнулся и уснул.
Я прильну к тебе щекой,
Серебристою рекой,
Абрикосовою веткой.
Помни! Я была такой.
Сердцем к сердцу прислоню,
К ненасытному огню.
И себя люблю, и многих.
А тебе не изменю.
Спи, дитя мое, усни.
Добрым именем блесни.
И себя люби, и многих.
Только мне не измени.
Не вернусь тебя рожать,
За тебя всю жизнь дрожать.
Лучше камнем под ногами
В синей Индии лежать.
Спи, дитя мое, усни.
Добрым именем блесни.
И себя люби, и многих.
Только мне не измени.
Положи этот камень на место,
В золотистую воду,
В ил, дремучий и вязкий, как тесто,-
Отпусти на свободу!
Положи за волнистым порогом
Среди рыб с плавниками.
Будешь богом, светящимся богом,
Хоть для этого камня.
Как во сне, в тишине раскаленной,
Оглянувшись на землю родную,
Одуванчик из бездны зеленой
Полетел, не дыша, в голубую.
Но душа, несомненно, крылата,-
И летел он все выше и выше,
Вспоминая, что где-то когда-то
Это все уже видел и слышал.
Все он вспомнил душой окрыленной
И узнал голубую дорогу,-
Одуванчик из бездны зеленой,
Он летит к одуванчику-богу.
Тот спасет его душу отныне,
Воскресит его семя в пустыне,
В путь разбудит, в зеленый, обратный:
— Узнаешь ли,- он спросит,- мой сыне,
Переход этот в зелень из сини?
— Да, отец, да, мой бог благодатный,
Одуванчиков свет необъятный!
У меня на окне светло,
А на улице нет луны.
Бьётся бабочка о стекло
С той, своей, ночной, стороны.
Ах, как крылья её дрожат!
Ах, какая там жуть в окне!
Ах, как рвётся её душа
Быть с огнём! На огне! В огне!
Нет, в окно тебя не впущу!
Лучше песню не допишу,
Лучше песню не допишу,
Лучше лампу я погашу.