20 дней без войны актеры и роли фото

Как создавался фильм «20 дней без войны» (16 фото + 1 видео)

Экранизировать одну из военных повестей Константина Симонова режиссер Алексей Герман задумал в начале 1970-х годов. Однако руководство «Ленфильма», где Герман работал, отнеслось к идее настороженно. У режиссера была слава неблагонадежного – его предыдущую ленту, «Операция «С Новым годом!», впоследствии более известную как «Проверка на дорогах», положили на полку «за искажение героической правды о войне». Но неожиданно Германа поддержал автор сценария Константин Симонов. Он и пробил в верхах разрешение на съемку.

Вместе с женой-сорежиссером Светланой Кармалитой Герман отсмотрел всю военную хронику. Потребовал также показать ему санитарный поезд времен войны. Тогда же решил: снимать фильм в таком же военном составе, курсирующем по среднеазиатской железнодорожной ветке.

Для большего проникновения в быт военного времени в поезд поселили и всех актеров. «Ненависть, которую испытывала ко мне группа, была беспредельна, – рассказывал потом Герман. – Ванны в составе, естественно, не было, а сортиры оказались такие, что лучше о них не вспоминать. Вагон же я нарочно выстудил, чтобы избежать фальши в актерской игре». Но пережившие страшные мытарства актеры позже признавались: именно эта атмосфера помогла им лучше понять характеры героев.

Вас ждет крупный план

На главную роль Герман решил пригласить Юрия Никулина, у которого тогда была стойкая репутация комедийного актера. Никулин отказался. Герман приехал с женой в Москву, пришел в цирк, где работал Юрий, посмотрел его выступление и напросился к нему домой. Там режиссер и убедил бывшего фронтовика сыграть роль офицера. Но проблемы возникли с утверждением кандидатуры актера на худсовете. И тут опять вмешался Симонов. «Это мой герой, – заявил он, – я его выдумал, мне и решать, кто его должен играть».

Работа над ролью давалась Никулину нелегко. От усталости и напряжения он похудел так, что костюмерам пришлось срочно ушивать его шинель и гимнастерку. Потом, наоборот, на нервной почве у актера проснулся страшный аппетит. Жена Германа Кармалита стала в столовой садиться рядом с Никулиным и неустанно ему напоминать: «Юрий Владимирович, меньше ешьте – вас ждет крупный план».

На главную женскую роль Герман хотел пригласить Аллу Демидову. Но тут Симонов неожиданно воспротивился. Позже выяснилось, что Демидова на пробах слишком сильно напомнила ему Валентину Серову, его жену, и прототипа главной героини. Тогда пришлось взять в фильм Людмилу Гурченко.

Первые пробы прошли неудачно. Актрисе предложили изобразить в кадре «уродливое» рыдание. Гурченко с трудом понимала задачу и не смогла сыграть так, как требовали. «Вот видите, не можете самого простого», – холодно заключил режиссер. Обиженная Гурченко надолго заперлась в купе.

А вот с Никулиным у Гурченко задушевные отношения сложились сразу же. Благо и жили они по соседству. «Нас намеренно поместили рядом, купе к купе, чтобы мы привыкали друг к другу, – вспоминает актриса. – Ведь мы же играем любовь, да еще какую! Ни в одной своей роли Юрий Владимирович на экране любовь не изображал, это ему предстояло впервые…

Как-то Герман то ли в шутку, то ли всерьез объявил, что любовную сцену мы будем играть в полураздетом виде, мол, сейчас во всем мире так, а нам чего стесняться. На следующее же утро в купе постучался Ю.В., и я увидела при тусклом свете лампочки меж обледенелых окон узкого коридора, как он стоит в трусах и майке с полотенцем через плечо: «Здравствуйте! Чтобы не было неожиданностей, начнем приучать друг друга к нашему телу. Я первый».

В другой раз репетировали сцену, где Гурченко, изображая восторг любви, шептала: «Обними меня, у тебя такие крепкие руки». Никулин выждал момент, когда режиссер отвернулся, и столь же патетично прошептал в ответ: «О, если бы ты знала, какие у меня ноги!» «Конечно, я тут же выпала у него из рук, – говорит актриса. – Мы оба хохотали как безумные

А Герман на нас внимательно смотрел – с чего это мы? Что смешного в этой сцене? Потом уже смеялся и он, и вся группа. Позже я говорила эти слова в сторону, чтобы только не глядеть на Никулина».

Гурченко во время работы над фильмом переживала трудный период – незадолго до этого она потеряла горячо любимого отца. «В этой картине я испытала рядом с Юрием Владимировичем много минут добра, – вспоминает актриса. – Он разрешил мне называть его папой. Так получилось, что со временем он оказался единственным человеком, к которому я могла обратиться с просьбой. Я знала, что он меня поймет так, как надо».

Режиссер упрямо добивался правды во всем. Однажды в Ташкенте снимали эпизод заводского митинга и никак не могли вызвать нужного эмоционального подъема у пятитысячной массовки. «Тогда я попросил включить через все динамики запись песни «Вставай, страна огромная», – рассказывает Герман. – Ударила музыка, и случилось чудо.

Люди стали другими, изменились выражения лиц. Можно было снимать один, другой, третий дубль, средние и крупные планы. Никогда, ни в одной из моих картин не возникало на съемке такого удивительного, приподнятого, святого состояния».

Необходимо сказать несколько слов и об участниках массовых сцен. Как известно, Герман всегда был требователен к актерам массовки, не меньше, чем к главным исполнителям. На поиск ярких, колоритных людей у ассистентов порой уходили недели. А режиссер обосновывал такие старания следующим образом: «Мы, прежде всего, отбирали лица, которые, как говорится, царапали душу… которые чем-то притягивают, задевают, занимая на экране секунды, запоминаются». Так, например, подбирали пятитысячную массовку для сцены митинга в цеху. При этом интересно, что на время съемок завод оцепила милиция, поскольку измученные дублями люди пытались разбежаться.

Для Германа было принципиально, чтобы места съемок максимально соответствовали повести Симонова и позволяли воспроизвести дух военного времени. Приблизительность была неприемлема — только точность. По этой причине режиссер отказался от павильонов. Съемки шли в Узбекистане (который режиссер хорошо знал, поскольку жил там ребенком в эвакуации) и в Калининградской области. Ташкент за десятилетия после войны несколько отстроился, поэтому группе пришлось искать невзрачные уголки, в которых еще не было налета современности. Из-за этого, кстати, Германа упрекали в том, что он демонстрирует на экране одну грязь, лишние «бытовые подробности». Видимо, именно за это готовый фильм больше года продержали «на полке».

Как это часто бывало с Германом, съемки картины сильно затянулись — они с перерывами и пятью экспедициями продлились с января по декабрь 1975 года. Одна из причин, по словам Людмилы Гурченко, заключалась в том, что на одну сцену Герману порой требовалась неделя-полторы. Связано это было с щепетильностью автора в наполнении кадра деталями. Только когда десятки, казалось бы, малозначительных элементов собирались воедино, в кадре возникала необходимая режиссеру атмосфера.

Пожалуй, одна из самых удивительных вещей в «Двадцати днях без войны» — это кастинг.

Исполнители главных ролей Юрий Никулин и Людмила Гурченко предстали на экране в нетипичных для себя драматических ролях (Никулин был особенно признателен Герману за то, что тот впервые доверил ему играть любовь). Собственно, это и было задачей режиссера — он не просто хотел удивить зрителя широтой актерского диапазона всем знакомых артистов, но и подчеркивал смелым кастинговым решением центральную мысль, что война в действительности имеет не столь привычное лицо.

«Двадцать дней без войны» часто сравнивают с военной хроникой, что верно в плане передачи атмосферы времени и простоты, о которой говорилось ранее. Но вряд ли сравнение с хроникой удачно в плане визуального сходства, если не считать монохрома. В фильме почти нет трясущейся ручной камеры, композиция точно выверена и доминируют длинные кадры. Герман замечал, что фильм снят «очень длинными, слишком длинными планами», протяженность которых в среднем в три раза больше традиционной для советского кино того времени. При монтаже авторы следовали принципу «три метра — длинно, пять — невозможно, восемь — то, что нужно». Такая затянутость создает особый печальный медитативный музыкальный ритм картины.

В фильме присутствует и любимый прием Германа — разрушение «четвертой стены», когда исполнители ролей смотрят прямо в камеру, а значит — на зрителя. Режиссер так объяснял это решение: «…заставляли в какой-то момент, хотя это не принято, смотреть в камеру. Тогда казалось, что эти глаза заглядывают тебе прямо в душу».

В заключение выделим одну из самых радикальных длиннокадровых сцен картины — монолог летчика-капитана в поезде. Ее, как уже говорилось, снимали в настоящем поезде. Сам Герман объяснял необходимость работы в реальном объекте таким образом: «Я не мог снимать нигде, кроме как в настоящем поезде. Это — 30% успеха». Остальное зависело от актера: «Задача была в том, чтобы 310 метров проговорить, и никто бы не зевнул. Удержать зрителя в одном положении, не потеряв напряжения». Кандидатами на роль были Евгений Леонов, Ролан Быков, Василий Шукшин и Алексей Петренко. Исполнил ее в итоге Петренко, поскольку оказался единственным, кто согласился ради эпизода ехать в Среднюю Азию. Однако усилия, которые он приложил для роли, отнюдь не «эпизодические». Всего группе потребовалось около двадцати пяти дублей и больше трех дней съемок. Часть монолога снимали непрерывным шестикадровым куском, в котором, правда, пришлось сделать одну склейку, чтобы вырезать нецензурную фразу — в пылу игры Петренко не сдержался. Сам он впоследствии признавал именно эту эпизодическую роль самой лучшей в своей карьере.

Источник

Двадцать дней без войны, 1976

Фронтовой журналист Лопатин отправляется в Ташкент, чтобы навестить семью погибшего сослуживца.

Двадцать дней без войны смотреть онлайн

Похожие фильмы онлайн

Майор Лопатин, военный журналист Второй мировой войны, возвращается в свой родной Ташкент, чтобы провести 20-дневный отпуск после Сталинградской битвы и проконсультировать съемочную группу фильма, снятого по его военным статьям. Герой встречает нового мужа своей бывшей жены и сам переживает короткий и грустный роман с женщиной по имени Нина. Но отпуск кончается, а любовь остается…

«Остановись, бабуля»: обнажившую зад Мадонну осудили за хайп на смерти Мэрилин Монро

«Лучше отфотошопить»: Дана Борисова показала честное фото в купальнике

«Главный символ нулевых»: Собчак блеснула на обложке «Татлера» после смертельного ДТП

Мы начинаем КВН: внучка Маслякова пошла по его стопам

Из блокадного Ленинграда: Боярская вышла в свет с исхудавшим Матвеевым

Макеева отреклась от подруги после замужества: «Сделала вывод»

«Девушки, не ведитесь»: женатый Фадеев ищет молодых подопечных

Боня послала Бородину на экспертизу: «По глазам видно — употребляет»

«Уходите сейчас же!»: Выступление участницы «Голоса» возмутило Градского

«А где бюстгальтер?»: Муцениеце блеснула на «Ледниковом периоде» без белья

Милохин доигрался с Медведевой: «Уйду в тиктокеры»

«Инфантильная и глупая»: чем Тарасова так разозлила Бородину?

Зная всё о кино, хочется поделиться этим с другими. Делитесь фильмами, трейлерами, персонами и новостями в социальных сетях, присваивайте рейтинги фильмам и обсуждайте их с друзьями и подписчиками!
Интересные фильмы, ближайшие кинотеатры и любимых актеров можно добавлять в «Избранное». Система покажет все связанные с ними новости и новые трейлеры, подскажет, когда можно купить билет в кино на интересующую премьеру. Присоединяйтесь!

Источник

Двадцать дней без войны

Художественный фильм

В детстве, пятилетним мальчиком, Алексей Герман попал в Ташкент в числе эвакуированных из Ленинграда. В 1977 году, снимая «Двадцать дней без войны», режиссер вспоминал ранние, навсегда отложившиеся в душе впечатления: ощущение общей беды; детали тылового быта, не голодного, но бедного пайковым хлебом, неустроенного, неуютного; тоску по отцу, который служил в ту пору на Северном флоте; разговоры о похоронках, делавших сиротами десятки ташкентских сверстников Алеши.

При постановке фильма память режиссера не раз будет возвращаться к мальчишеским годам, смутные воспоминания дополнятся свидетельствами воевавших на фронте и работавших в ташкентском тылу.

Главное место в разворачивающейся на экране истории занимают встречи Лопатина (Юрий Никулин) по дороге в Ташкент и в самом Ташкенте: с литератором Вячеславом, для которого начало войны стало нравственным крахом, катастрофой; с артистами и режиссером эвакуированного из столицы театра; с участниками съемок фильма на Ташкентской студии; с секретарем ЦК республики и рабочими, перед которыми Лопатин выступает в цеху; наконец, с Ниной Николаевной (Людмила Гурченко), к которой Лопатин, судя по всему, начинает испытывать настоящую любовь.

Среди тех, с кем Лопатин знакомится в поезде, особо выделяется капитан-летчик (Алексей Петренко), который по каким-то военным надобностям едет на несколько дней в тыл и намерен воспользоваться случаем, чтобы расправиться с изменившей ему женой. Его длинный

Тут даже мелочи имели значение, и Симонов во множестве добавлял их в текст. Вот, предположим, одна лишь фраза из сценария: «Совсем старый человек в брезентовой куртке, по виду вернувшийся на завод пенсионер, поспешно махнул рукой, и самодеятельный духовой оркестрик, состоящий из подростков, неумело, но с чувством заиграл туш».

И вся эта сжимающая сердце обыденность воссоздается в фильме с редкостной, характерной именно для Германа дотошностью.

Не все и не сразу поняли, что в мелькании подробностей на экране открывается не хаос, не безнадежность, а внутренний свет, что подчеркнуто непритязательный быт героичен по существу.

Руководство «Ленфильма» заявило режиссеру; «Первое и основное замечание касается стилистики отснятого материала; утяжеленность бытовыми подробностями, неточный подбор второплановых деталей, бытовая грязь приземляют образ тылового Ташкента, смещая главную тему фильма».

Подобное мнение высказывалось и другими оппонентами Германа. Они не поняли, что подробности и детали не просто частная особенность поэтики фильма, а его стилеобразующий фактор. А стиль Германа не мешает, а помогает выявить смысл произведения Симонова о «второй войне».

Впрочем, не все было гармоничным и во взаимоотношениях сценариста и режиссера. Так, Симонов настоятельно советовал Герману переснять ту сцену, в которой Нина Николаевна до бессмысленности неумело накачивает примус, да еще рукой с бросающимся в глаза перстнем. И рассказывая при этом о большом человеческом горе.

Симонов решительно воспротивился и тому, что летчик в исполнении Алексея Петренко размахивал кулаками перед лицом Лопатина. Симонов справедливо полагал, что напряжение драматических переживаний летчика можно было передать и без такого рода излишеств.

Но в целом фильм Германа Симонов поддержал. Очень многое в уровне и успехе фильма зависело от исполнителя главной роли. Уже при его выборе режиссеру потребовалась помощь Симонова. Дело в том, что киноруководители хотели, чтобы Лопатина играл «представительный» актер с «симоновской» внешностью (ведь повесть-то во многом автобиографична, а Лопатин героичен). А Симонов настоял на фигуре Никулина, используя все свое влияние в верхах. Симонову и Герману нужны были именно «обыкновенность», внешняя простоватость и обстоятельность этого актера, придающие особое значение внутренней наполненности образа, человеческому богатству характера. Требовалось и его умение быть ироничным, насмешливым, скажем в сценах на киностудии, куда, собственно, и был командирован Лопатин на 20 дней.

На Ташкентской киностудии снимают картину по произведению Лопатина. Консультант фильма войну не видел, по возрасту или здоровью остался в тылу, в военкомате, а спорит с Лопатиным, только что приехавшим из ее пекла, самоуверенно и упрямо. Лопатин не взрывается, не горячится, ему скорее жалко «оппонента», который параграфы устава и пункты инструкций о порядке ношения одежды солдатами и офицерами ставит выше кровавых «параграфов» самой войны.

Лопатин оспаривает в беседах с режиссером тыловой студии ложно-романтические стереотипы довоенного искусства.

Этот «фильм в фильме» имеет принципиальное значение для Алексея Германа, который стремится всем строем собственного произведения сказать правду о показываемом времени, предлагая романтику без романтизма, героику без героизма, будни, ставшие истинным общенародным подвигом. Конкретность, достоверность изображения реальности стали не только эстетическим, но и нравственным достоинством фильма «Двадцать дней без войны».

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Фотоальбом

—Рубрики

—Цитатник

Чтo нaша жизнь без кошек? Кoшки это меховые цветы. Alfred Brunel de Neuville Дочь Marie Yv.

Есть два убежища от жизненных невзгод: это музыка и кошки. Marie Yvonne Laur Если бы кошачь.

«Николай Добронравов. Тост за достоинство честных певцов» Творческий и семейный союз композит.

—Видео

—Метки

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Интересы

—Друзья

—Постоянные читатели

—Сообщества

—Статистика

ИСТОРИЯ СЪЕМОК ФИЛЬМА «ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ БЕЗ ВОЙНЫ»

Фронтовой журналист, получив короткий отпуск, едет в тыл, в Ташкент. В местном театре он знакомится с актрисой и переживает с ней недолгие минуты любви. Тридцать один год назад режиссер Алексей Герман снял пронзительный фильм «Двадцать дней без войны»

Тяжелые съемки
Экранизировать одну из военных повестей Константина Симонова режиссер Алексей Герман задумал в начале 1970-х годов. Однако руководство «Ленфильма», где Герман работал, отнеслось к идее настороженно. У режиссера была слава неблагонадежного – его предыдущую ленту, «Операция «С Новым годом!», положили на полку «за искажение героической правды о войне». Но неожиданно Германа поддержал автор сценария Симонов. Он и пробил в верхах разрешение на съемку.

Вместе с женой-сорежиссером Светланой Кармалитой Герман отсмотрел всю военную хронику. Потребовал также показать ему санитарный поезд времен войны. Тогда же решил: снимать фильм в таком же военном составе, курсирующем по среднеазиатской железнодорожной ветке. Для большего проникновения в быт военного времени в поезд поселили и всех актеров. «Ненависть, которую испытывала ко мне группа, была беспредельна, – рассказывал потом Герман. – Ванны в составе, естественно, не было, а сортиры оказались такие, что лучше о них не вспоминать. Вагон же я нарочно выстудил, чтобы избежать фальши в актерской игре». Но пережившие страшные мытарства актеры позже признавались: именно эта атмосфера помогла им лучше понять характеры героев.

Вас ждет крупный план
На главную роль Герман решил пригласить Юрия Никулина, у которого тогда была стойкая репутация комедийного актера. Никулин отказался. Герман приехал с женой в Москву, пришел в цирк, где работал Юрий, посмотрел его выступление и напросился к нему домой. Там режиссер и убедил бывшего фронтовика сыграть роль офицера. Но проблемы возникли с утверждением кандидатуры актера на худсовете. И тут опять вмешался Симонов. «Это мой герой, – заявил он, – я его выдумал, мне и решать, кто его должен играть».
Работа над ролью давалась Никулину нелегко. От усталости и напряжения он похудел так, что костюмерам пришлось срочно ушивать его шинель и гимнастерку. Потом, наоборот, на нервной почве у актера проснулся страшный аппетит. Жена Германа Кармалита стала в столовой садиться рядом с Никулиным и неустанно ему напоминать: «Юрий Владимирович, меньше ешьте – вас ждет крупный план».

На главную женскую роль Герман хотел пригласить Аллу Демидову. Но тут Симонов неожиданно воспротивился. Позже выяснилось, что Демидова на пробах слишком сильно напомнила ему Валентину Серову, его жену, и прототипа главной героини. Тогда пришлось взять в фильм Людмилу Гурченко. Первые пробы прошли неудачно. Актрисе предложили изобразить в кадре «уродливое» рыдание. Гурченко с трудом понимала задачу и не смогла сыграть так, как требовали. «Вот видите, не можете самого простого», – холодно заключил режиссер. Обиженная Гурченко надолго заперлась в купе.

Восхитительные ноги
А вот с Никулиным у Гурченко задушевные отношения сложились сразу же. Благо и жили они по соседству. «Нас намеренно поместили рядом, купе к купе, чтобы мы привыкали друг к другу, – вспоминает актриса. – Ведь мы же играем любовь, да еще какую! Ни в одной своей роли Юрий Владимирович на экране любовь не изображал, это ему предстояло впервые… Как-то Герман то ли в шутку, то ли всерьез объявил, что любовную сцену мы будем играть в полураздетом виде, мол, сейчас во всем мире так, а нам чего стесняться. На следующее же утро в купе постучался Ю.В., и я увидела при тусклом свете лампочки меж обледенелых окон узкого коридора, как он стоит в трусах и майке с полотенцем через плечо: «Здравствуйте! Чтобы не было неожиданностей, начнем приучать друг друга к нашему телу. Я первый».
В другой раз репетировали сцену, где Гурченко, изображая восторг любви, шептала: «Обними меня, у тебя такие крепкие руки». Никулин выждал момент, когда режиссер отвернулся, и столь же патетично прошептал в ответ: «О, если бы ты знала, какие у меня ноги!» «Конечно, я тут же выпала у него из рук, – говорит актриса. – Мы оба хохотали как безумные. А Герман на нас внимательно смотрел – с чего это мы? Что смешного в этой сцене? Потом уже смеялся и он, и вся группа. Позже я говорила эти слова в сторону, чтобы только не глядеть на Никулина».

Гурченко во время работы над фильмом переживала трудный период – незадолго до этого она потеряла горячо любимого отца. «В этой картине я испытала рядом с Юрием Владимировичем много минут добра, – вспоминает актриса. – Он разрешил мне называть его папой. Так получилось, что со временем он оказался единственным человеком, к которому я могла обратиться с просьбой. Я знала, что он меня поймет так, как надо».

Вставай, страна огромная
Режиссер упрямо добивался правды во всем. Однажды в Ташкенте снимали эпизод заводского митинга и никак не могли вызвать нужного эмоционального подъема у пятитысячной массовки. «Тогда я попросил включить через все динамики запись песни «Вставай, страна огромная», – рассказывает Герман. – Ударила музыка, и случилось чудо. Люди стали другими, изменились выражения лиц. Можно было снимать один, другой, третий дубль, средние и крупные планы. Никогда, ни в одной из моих картин не возникало на съемке такого удивительного, приподнятого, святого состояния».
Режиссер проявлял требовательность к исполнителям не только главных, но и эпизодических ролей. Так, Алексей Петренко играл в фильме летчика – случайного дорожного попутчика. Его трагический монолог снимали практически сутки, без перерыва. Вымотались все, но никто не ушел с площадки.
Другой сильный эпизод сыграла Лия Ахеджакова. Ее нелепую тетку с часами, вызывающую одновременно и смех, и слезы, критики считают одной из лучших работ актрисы. Сама же Ахеджакова оценивает ее скромно: «Это была крошечная роль, которая заняла один день моей жизни – не более того. У режиссера, кстати, тоже. В картине есть более блестящие актерские работы». «А Герман после уже не приглашал меня в свои фильмы», – сожалела Лия.

СПРАВКА
* Картина поставлена по повести Константина Симонова «Из записок Лопатина», он же написал сценарий и читал за кадром текст от автора
* В Госкино долго не хотели принимать фильм, обвиняя его в очернительстве. В конце концов ленте присвоили вторую категорию и через год малым тиражом выпустили на экраны
* В 1977 году картина получила во Франции премию им. Жоржа Садуля, присуждаемую ежегодно, а в 1987 году – премию критиков на Международном кинофестивале в Роттердаме (в совокупности с другими фильмами режиссера – «Проверка на дорогах» и «Мой друг Иван Лапшин»)

Фразы из фильма:
– И давайте, братцы, так: я не потерпевший, вы не налетчики. И на этом будем стоять, сидеть и водку пить. Если она у вас имеется.

– Жены нету. Была. Вышла вся!

Метки: история создания фильма

Процитировано 1 раз
Понравилось: 1 пользователю

Источник