1894 год в истории франции
1894 год в истории франции
В литературе существуют понятия героев и антигероев. Зачастую они даже не сталкиваются между собой, однако в процессе развития событий судьбы одних напрямую зависят от действий других. К сожалению, очень часто на стороне антигероев выступают довольно влиятельные персонажи, активно защищающие их, а вот сторону героев представляют люди слабохарактерные или не имеющие реальной власти. В итоге, герою приходится проходить через череду испытаний, чтобы доказать правду. К прискорбию, в жизни такое также происходит. Подобный случай произошел во Франции на рубеже XIX-XX столетий. В истории он запечатлен как «дело Дрейфуса».
События развивались, как в классическом шпионском романе. Во французской армии служили два офицера: аристократ венгерских кровей майор Мари Шарль Фердинанд Вальсен Эстерхази и эльзасский еврей капитан Альфред Дрейфус. На пике своей службы оба входили в структуру Генерального штаба, хотя по роду деятельности друг с другом не сталкивались. Примечательно, что оба военнослужащих были на хорошем счету у начальства. Эстерхази, пройдя по ступенькам пехотного офицера, дорос до должности командира полка, в продолжение трех лет работал в службе разведки. Капитан Дрейфус, получив высшее образование, стал артиллеристом. В 1894 году, точке отсчета данной истории, был откомандирован в Генеральный штаб. Пользовался уважением старших командиров.
Разница между офицерами была во взглядах на жизнь. Циничный, но общительный аристократ Эстерхази ценил «красивую» жизнь, женщин и богемные развлечения в светском обществе. Для этого он обзаводился полезными связями и знакомствами, что давало ему возможность слыть привлекательным в высших кругах. Всего этого лоска был совершенно лишен простой капитан артиллерии Дрейфус. Он стал обычным служакой, которого терпели лишь за то, что он хорошо нес службу. Кроме того, он был еврей, да еще и из Эльзаса, который в тот период контролировался Германией. Это также не добавляло привлекательности его особе.
К слову, патриотом Франции Эстерхази не был. Однажды этот «блестящий аристократ» выдал перл в одном из своих посланий, в котором было написано, что он сохранил бы жизнь щенку, но с легкостью уничтожил бы сотню тысяч французов. Впрочем, для светской публики, которая от рядовых французов находилась на столь же большом удалении, как и сам Эстерхази, подобные заявления ровным счетом ничего не значили.
И все бы ничего, если бы не вездесущий финансовый вопрос. Для поддержания имиджа светского человека требовались деньги, причем, довольно много. И Эстерхази решил приобрести их у разведки Германии. В июле 1894 он появился перед глазами германского военного атташе во Франции подполковника Максимилиана фон Шварцкоппена, воспользовавшись формальным поводом получения визы. Общение между военными было циничным, но откровенным. Эстерхази за деньги предложил продавать военные тайны. Предлагаемая им информация была вполне современная, поэтому Максимилиан фон Шварцкоппен, несмотря на опасения в провокации, пошел на сделку.
Правда, тайна этого сотрудничества сохранялась недолго. Спустя всего два месяца, в сентябре 1894 года, агент французской контрразведки нашел свидетельство того, что с германскими разведчиками работает кто-то из высокопоставленных армейских чинов. Доказательством этого стал рукописный текст, вошедший в историю под названием «бордеро». Контрразведчикам оставалось только сверить почерки подозреваемых лиц, чтобы вычислить «крота». И работа закипела.
А что же Альфред Дрейфус? Случилось так, что его почерк показался специалистам похожим на тот, которым было написано злополучное бордеро. Информация о предполагаемом предателе ушла на самый верх, к военному министру генералу Огюсту Мерсье. Следует отметить, что этот человек был довольно посредственным чиновником, который неоднократно подвергался критике. Однако это компенсировалось тем, что Огюст Мерсье он был выразителем правых взглядов, да к тому же еще и антисемитом. Узнав, что некий еврей из Эльзаса может быть тайным германским агентом, он приказал немедленно арестовать Дрейфуса.
Можно понять и генерала. Буквально недавно он в парламенте представил доклад о состоянии дел в армии и на флоте. В нем Мерсье под аплодисменты депутатов заявил, что военная составляющая Франции сильна, как никогда ранее, и тут такой конфуз. Понятно, что судьба Дрейфуса была решена. Уже 15 октября 1894 года его арестовали, обвинив в сговоре с врагом. Понимая, что дело базируется на весьма шатком основании, его поручили вести майору дю Пати де Кляму – человеку с крайне сомнительными моральными убеждениями. Майор полностью оправдал свое назначение. Он буквально изводил капитана, заставляя его писать тексты в самых разных позах, лишь бы получить максимально похожий на образец почерк.
Однако Дрейфус отказался признавать себя виновным. Не принял он и предложения «почетного» самоубийства. Но тут нашла коса на камень. В Генштабе полностью поддержали требование военного министра. Закрыв глаза на то, что в конторе продолжали пропадать и вновь появляться секретные документы, решили сделать Дрейфуса «козлом отпущения». А его еврейское происхождение и отсутствие знатных родственников в аристократической среде только добавляли неприязни к капитану. Справедливости ради, следует отметить, что не все высшие чиновники Франции верили в виновность Альфреда Дрейфуса. Таким человеком был министр иностранных дел страны Габриэль Аното. Однако он абсолютно ничего не сделал, чтобы помочь оболганному капитану.
Враги же Дрейфуса не дремали. Для усиления накала страстей они «слили» информацию о деле в прессу, где немедленно поднялся невообразимый вой о еврейском негодяе и шпионе, продавшем Германии буквально все секреты страны. Особенно старались правые и антисемитские издания, открыто именовавшие Дрейфуса изменником. Суд был скорым и предсказуемым. И хотя один из военных заседателей счел сведения об измене капитана недостоверными, большинством его признали виновным, тем более, что на этом решительно настаивали следователь, высшие чина Генштаба и французской разведки. Последнюю структуру, кстати, представлял на суде майор Анри, являвшийся близким другом Эстерхази.
Смертной казни Дрейфусу удалось избежать, но его приговорили к разжалованию и ссылке на Чертов остров – в место с губительным климатом. Казалось, что зло торжествует, но судьба распорядилась иначе. Начали проявляться доказательства невиновности Дрейфуса, напрямую показывавшие, что на Германию работал именно Эстерхази. Германские разведчики, усомнившись в его истинности как агента, для проверки подозрения «случайно» слили информацию об нем французам.
Далее последовало новое назначение во французской контрразведке. С июля 1895 на смену полковнику Сандеру пришел подполковник Мари-Жорж Пикар, по иронии судьбы, как и Дрейфус, уроженец Эльзаса. Он возобновил расследование по печально известному делу и практически сразу обнаружил там массу нестыковок. Окончательной точкой стала открытка из немецкого посольства, где прямо указывалось имя Эстерхази. Она полностью изобличила продажного майора. Со своими выкладками Мари-Жорж Пикар познакомил генерала Гонза, на которого они не подействовали. Мало того, за Пикаром установили слежку, поручив это дело небезызвестному другу Эстерхази майору Анри.
Во Франции же разгорелся мощнейший скандал. Страна разделилась на два лагеря: людей, веривших в невиновность Дрейфуса, и тех, кто был уверен в его враждебной деятельности. Для вторых важнее была национальная принадлежность Дрейфуса. Скандальная ситуация с разделом страны на два лагеря длилась несколько лет. Подливал масло антисемитизм, которые был довольно отрытым в то время во Франции. За это время не единожды менялись военные министры, и только специальный указ о помиловании Дрейфуса разрядил обстановку. Чтобы успокоить тех, кто годами лил грязь на оболганного капитана Генштаба, специально был принят закон, снимающий с них всяческие обвинения в злом умысле.
Окончательно Альфред Дрейфус был оправдан судом лишь в 1906 году. Ему вернули все награды и звание, но 12 лет жизни человека и весьма перспективного офицера возвратить было невозможно. Дрейфус прожил еще почти три десятка лет, покинув земной мир в 1935 году.
Дело Дрейфуса: все тайное становится явным!
Наверное, в истории любого народа можно отыскать страницы, которые, кроме как словом «грязные», и не назвать. Вот и во Франции в последнее десятилетие XIX в. имела место одна очень грязная история, о которой сегодня уже стали и забывать, а тогда и в самой Франции, и у нас в России все только и говорили, что о так называемом «деле Дрейфуса». Связанная с этим делом вспышка внутриполитической борьбы, внимание мирового общественного мнения – все это вывело «дело Дрейфуса» далеко за рамки простой юриспруденции, пусть даже и связанной с военным шпионажем.
За процессом Дрейфуса активно следили в России. В частности, журнал «Нива» регулярно помещал на своих страницах репортажи о процессе. Писали, что «дело темное», но что покушение на адвоката Лабори никак невозможно приписать случайности и «что-то здесь не то…».
Сам Альфред Дрейфус, еврей по национальности, родился в 1859 году в провинции Эльзас, и семья у него была состоятельная, так что юношей он получил хорошее образование и решил посвятить себя военной карьере. По отзывам всех, кто его знал, он отличался глубокой порядочностью и преданностью родной Франции. В 1894 году уже в чине капитана Дрейфус служил при Генеральном штабе, где опять-таки по всем отзывам проявил себя с наилучшей стороны. Между тем генерал Мерсье, военный министр Франции, сделал в парламенте доклад, называвшийся «О состоянии армии и флота». Доклад вызвал аплодисменты депутатов, поскольку министр заверил их, что в военном отношении Франция еще никогда не была столь сильной, как теперь. Но он не сказал о том, о чем должен был знать: в Генеральном штабе Франции время от времени пропадали важные документы, а затем появлялись на месте, как ни в чем не бывало. Понятно, что это в то время, когда не было портативных фотоаппаратов и ксероксов, это могло означать лишь одно – кто-то их уносил, чтобы скопировать, а затем возвращал на прежнее место.
В сентябре 1894 года у французских контрразведчиков появилась надежда разоблачить шпиона. Дело в том, что одним из агентов французского Генерального штаба являлся сторож в германском посольстве в Париже, который приносил своим шефам все бумаги из мусорных корзин, а также обрывки тех документов, что попадались в золе каминов. Такой вот милый, старый способ узнавать чужие секреты… И вот этот-то сторож и принес в контрразведку изорванное в клочки письмо германскому военному атташе, в котором находилась опись пяти очень важных и секретных, разумеется, документов из французского Генштаба. «Документ» назвали «бордеро» или по-французски «опись».
Ключом к разгадке должен был явиться почерк. И вот тут оказалось, что он похож на почерк капитана Дрейфуса. Однако экспертиза привлеченных экспертов-графологов дала противоречивые результаты. Казалось бы, чего тут сложного? Есть подозреваемый, ну так и проследите за ним! «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сносить!» – это же элементарно. Однако чины Генерального штаба почему-то к мнению разведки прислушаться не пожелали и мнение экспертов проигнорировали. Дрейфус не имел знатных родственников и в аристократической среде титулованных офицеров Генштаба смотрелся белой вороной. Таких терпят за их работоспособность, но не любят. Да и еврейское происхождение было против него. Так был найден «козел отпущения» и именно на него-то все неурядицы во французской армии и свалили!
Вести дело арестованного по подозрению в шпионаже в пользу Германии Дрейфуса было поручено майору дю Пати де Кляму, человеку весьма сомнительных моральных достоинств. Он заставлял капитана писать текст бордеро то лежа, то сидя, лишь бы добиться максимального сходства. Как он только его не изводил, но капитан продолжал доказывать, что он невиновен. А дальше и вовсе начал играть не по правилам: отказался признать себя виновным в обмен на смягчение наказания, да и от самоубийства тоже отказался. Следствие не сумело подкрепить свои обвинения ни единым доказательством. Эксперты по-прежнему расходились во мнениях. Но чинам из Генштаба во что бы то ни стало нужно было доказать виновность Дрейфуса, ведь если это не он, значит… один из них! Тогда, как это сейчас стало модно говорить, сведения о процессе «слили» в прессу. Правые газеты тут же подняли невообразимый крик о шпионе, какого еще не знала история, негодяе, сумевшем продать Германии все военные планы и чертежи. Понятно, что люди тогда были доверчивее, чем сейчас, еще верили печатному слову, так что неудивительно, что во Франции тут же всколыхнулась волна ярого антисемитизма. Обвинение еврея Дрейфуса в шпионаже дало возможность шовинистам всех мастей объявить виновниками всех бед французского народа именно представителей еврейской нации.
Дрейфуса решили судить военным судом при закрытых дверях в целях «соблюдения военной тайны»: доказательства имеются, но предъявить их нельзя, так как под угрозой безопасность государства. Но даже при таком чудовищном нажиме судьи продолжали колебаться. Тогда судьям была передана записка, якобы написанная германским послом кому-то в Германию: «Этот каналья Д. становится слишком требовательным». И эта наспех состряпанная бумага, полученная из «секретного источника», оказалась последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Суд признал, что Дрейфус является государственным изменником и определил ему в качестве меры наказания лишение всех чинов и наград и пожизненную ссылку на далекий Чёртов остров неподалеку от берегов Французской Гвианы. «Осуждение Дрейфуса – величайшее преступление нашего века!» – заявил прессе его адвокат, но что-либо сделать оказался бессилен.
Разжаловали Дрейфуса на площади, перед выстроенными войсками, при массовом скоплении народа. Били барабаны, трубили трубы и под весь этот шум на площадь вывели Дрейфуса в парадном мундире. Он шел, обращаясь к войскам: «Солдаты, клянусь вам – я невиновен! Да здравствует Франция! Да здравствует армия!» Затем с его мундира сорвали нашивки, сломали шпагу над головой, заковали в кандалы и отправили на остров с губительным климатом.
Выступление Дрейфуса на суде. Рис. из журнала «Нива».
Но граф Эстергази «был свой» и к тому же он не был евреем. Поэтому, когда Пикар доложил начальству о том, кто истинный преступник в «деле Дрейфуса» и предложил Эстергази арестовать, а Дрейфуса освободить, генералы Генштаба отправили его с экспедицией в Африку.
Тем не менее слухи о том, что генералы из Генштаба укрывают подлинного преступника, стали распространяться. Газета «Фигаро», воспользовавшись достижениями фотографии, сумела напечатать фотографию бордеро. Теперь уже всякий, кто был знаком с почерком Эстергази, мог сам убедиться в том, что бордеро написал именно он. После этого брат осужденного Матье Дрейфус возбудил против Эстергази судебное дело, обвиняя его в шпионаже и предательстве. Ну а вице-президент сената Шерер-Кестнер сделал даже специальный запрос в правительстве.
И да, действительно, Эстергази предстал перед военным судом, но был по суду оправдан, хотя факты против него и были очевидны. Просто наверху никто не хотел скандала – вот и все! Вся демократическая общественность Франции получила пощечину. Но тут на борьбу за попранные честь и достоинство нации бросился всемирно известный французский писатель и кавалер ордена Почетного легиона Эмиль Золя. Он опубликовал в печати открытое письмо президенту Франции Феликсу Фору. «Господин президент! – говорилось в нем. – Каким комом грязи лег на Ваше имя процесс Дрейфуса! А оправдание Эстергази – неслыханная пощёчина, нанесенная истине и справедливости. Грязный след этой пощечины пятнает лик Франции!» Писатель открыто заявил, что все тайное рано или поздно становится явным, но что добром это обычно не кончается.
Власть посчитала Золя виновным в ее оскорблении и предала суду. На судебный процесс приехали вождь социалистов Жан Жорес, писатель Анатоль Франс и многие известные люди искусства, и политические деятели. Но и реакция тоже не дремала, отнюдь: бандиты, нанятые непонятно на чьи деньги, врывались в зал суда, противникам Дрейфуса и Золя устраивали овации, а речи защитников заглушали криком. Была предпринята попытка самосуда над Золя прямо на улице перед зданием суда. Несмотря ни на что, суд вынес Эмилю Золя обвинительный приговор: заключение в тюрьме сроком один год и штраф в размере трех тысяч франков. Писателя лишили также ордена Почётного легиона, но в знак протеста от него отказался и писатель Анатоль Франс.
В итоге во Франции начался политический кризис, вызванный назревавшей в глубинах общества социальной нестабильностью. По городам Франции прокатилась волна еврейских погромов. Пошли разговоры о том, что сторонники монархии готовят заговор против республики.
Страна поделилась на два враждебных лагеря: дрейфусаров и антидрейфусаров, причем столкнулись две силы. Одна – реакционная, шовинистическая и милитаристская – и прямо ей противоположная, прогрессивная, трудовая и демократическая. В воздухе стало ощутимо попахивать гражданской войной.
И тут нервы у Эстергази не выдержали, и в августе 1898 года он сбежал за границу. В феврале 1899 года в день похорон президента Фора французскими монархистами была предпринята попытка государственного переворота, закончившаяся неудачей. Теперь после всех этих событий чаша весов качнулась в сторону дрейфусаров. Новое правительство страны возглавил член партии умеренных республиканцев Вальдек-Руссо. Опытный и здравомыслящий политик, он тут же дал ход пересмотру «дела Дрейфуса». Были арестованы самые одиозные антидрейфусары и участники февральского заговора. Дрейфуса привезли с острова и вновь начали судебный процесс в городе Ренне. Но и шовинисты не унимались. Во время процесса подосланный ими бандит тяжело ранил защитника Дрейфуса и Золя адвоката Лабори. Военный суд не смог переступить через «честь мундира» и вновь признал Дрейфуса виновным вопреки всякой очевидности, но смягчил наказание: разжалование и 10 лет ссылки. Тут уже всем стало очевидно, что еще немного и люди просто станут резать друг друга на улицах. Поэтому новый президент Франции Эмиль Лубе просто помиловал Дрейфуса под предлогом его плохого здоровья. Но полностью реабилитирован судом Дрейфус был только в июле 1906 года, а умер в 1935 году.
Дело Дрейфуса с ужасающей откровенностью показало всему миру бессилие «маленького человека» перед государственной машиной, заинтересованной в том, чтобы такие вот «песчинки» не портили бы ее старые жернова. Процесс показал, как легко люди попадают в объятия шовинизма и как легко удается манипулировать ими через продажные СМИ.
Против всех: почему дело Дрейфуса стало делом Поланского
Кадр из фильма «Офицер и шпион» (2019)
Сфабрикованное французскими военными в 1894 году дело капитана Альфреда Дрейфуса о его возможном шпионаже в пользу Германии стало знаковым для Европы конца XIX века, положив начало по-настоящему серьезной и широкой общественной дискуссии об антисемитизме в Европе и его неприемлемости в цивилизованном мире.
Уже в 1899 году, когда Дрейфус был повторно осужден военным судом, один из отцов кинематографа, автор «Путешествия на Луну» Жорж Мельес, снял короткометражный фильм, в котором ясно давал понять свое несогласие с приговором. И вот, спустя 120 лет за этот ставший, увы, вечным сюжет взялся другой легендарный режиссер — Роман Полански.
В качестве названия для своей версии событий вековой давности Полански выбрал заголовок письма писателя Эмиля Золя, обращенного к президенту французской республики тех лет Феликсу Фору — «Я обвиняю».
В нем Золя, возмущенный откровенно антисемитским делом, развернувшимся во Франции, считавшейся столицей культуры и гордившейся своими передовыми взглядами, указывал на чудовищные ошибки следствия и подделку документов. В частности, он писал, что почерк в документах, служивших доказательствами вины Дрейфуса, принадлежал офицеру Фердинанду Эстерхази, которого начальство пыталось выгородить ради сохранения собственного престижа.
«С этих пор на лице Франции горит след позорной пощечины, и в книгу времени будет занесено, что это отвратительное общественное преступление было совершено в годы вашего правления», — писал Золя президенту.
Это письмо придало делу невиданную огласку. Так, в своей переписке Антон Чехов, стоявший на позициях «дрейфусаров», порой обращался к делу Дрейфуса, обозначая свою позицию именно через французского коллегу.
«Вы спрашиваете меня, все ли я еще думаю, что Золя прав. А я вас спрашиваю: неужели Вы обо мне такого дурного мнения, что могли усомниться хоть на минуту, что я не на стороне Золя?» — писал он в 1898 году.
Сам процесс расколол общество на две части по признаку отношения к евреям. Один из идеологов создания независимого еврейского государства, Теодор Герцль, писал, что идея переселения своего народа в Палестину пришла ему при виде толпы, скандировавшей: «Смерть евреям!»
Для Романа Поланского, который родился в Париже в 1933 году (через 27 лет после полного оправдания Дрейфуса и за два года до его смерти), этот исторический процесс стал точкой пересечения большинства ключевых тем, очерченных его собственной судьбой.
После оккупации войсками Гитлера Польши в Кракове было создано гетто, куда его интернировали вместе с семьей. Отца Романа Поланского отправили в концлагерь в Маутхаузене (где тому чудом удалось выжить), а мать была убита в Освенциме. О том, что ее забрали нацисты, он узнал, вернувшись домой после облавы, во время которой солдаты использовали его как живую мишень для метания ножей. Самому Поланскому удалось сбежать в деревню Высока, что спасло ему жизнь.
Страшные воспоминания о событиях тех лет легли в основу фильма «Пианист» 2002 года с Эдрианом Броуди в главной роли, который жюри Каннского кинофестиваля во главе с Дэвидом Линчем удостоило главной награды — Золотой пальмовой ветви. Сам Полански получил за «Пианиста» награду американской киноакадемии «Оскар» за лучшую режиссуру.
Учитывая, что в 1966 году он уже получил «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля за фильм «В тупике», в случае победы в Венеции в этом году он мог бы собрать у себя дома все четыре главные международные кинонаграды. Впрочем, этому не суждено было сбыться — жюри предпочло более актуального «Джокера» Тодда Филлипса.
Тем не менее, Гран-при и ряд менее значительных наград, а также стоячая овация зрителей в Венеции и восторги критиков явно дали понять, что киносообщество считало основной посыл своего старого (в этом году снявшему пять фильмов за последние девять лет режиссеру исполнилось 86 лет) фаворита, против которого в 1977 году было возбуждено дело об изнасиловании несовершеннолетней.
И хотя Полански шел навстречу следователям и «бежал» из США во Францию только после нарушения условий сделки судом, несмотря на то, что сама жертва — Саманта Геймер — неоднократно просила снять с него обвинения и жаловалась, что стала жертвой правосудия из-за постоянных публикаций подробностей дела, а освобождения режиссера, помимо ведущих кинематографистов мира, требовали президент Франции Николя Саркози и представители внешнеполитических ведомств Польши и Франции, тот продолжил оставаться объектом преследования со стороны американского правосудия.
Триумф новой работы Поланского «Офицер и шпион», посвященной травле еврея во Франции на рубеже веков, резонирует с сегодняшней действительностью еще сильнее, если учесть киноконтекст, в котором он появился.
Шутка ли — его фильм без сомнений будет фигурировать в списках лучших фильмов года по соседству с «Однажды… в Голливуде» Квентина Тарантино о зверском убийств жены Полански Шэрон Тейт бандой Чарльза Мэнсона, а вокруг «Джокера», который увел «Золотого льва» у выпускника культовой польской киношколы в Лодзи, постепенно разгорается скандал из-за авторских отчислений за использование в одной из ключевых сцен песни Гари Глиттера, отбывающего наказание за педофилию.
Таким образом, несмотря на возраст, непрекращающиеся удары судьбы и общественное давление, Поланскому удается спустя 57 лет после своего режиссерского дебюта непоколебимо возвышаться на кинематографическом горизонте, посреди павших сверстников и молодых коллег, лишь заигрывающих с теми дьявольскими искушениями и темными силами, которым поляк с присущим ему двусмысленным черным юмором вновь бросает лишь два слова: «Я обвиняю».
Дело Дрейфуса.
20 июля 1894 года майор французской армии Мари Шарль Фердинанд Вальсен Естергази появился в кабинете германского военного атташе в Париже подполковника Максимилиана фон Шварцкоппена якобы для получения визы.
Однако тут же, ссылаясь на острую нужду в деньгах, предложил атташе подробные сведения о французском мобилизационном плане — плане XIII. Если проверка предоставленной им информации закончится успешно, он будет готов, начиная с 15 августа, негласно передавать немцам сведения, например, план передислокации французской артиллерии, описание пушки калибра 120 мм образца 1890 года, проект справочника по полевой артиллерии и сведения о намерении начать военную кампанию на Мадагаскаре.
Кто же был этот майор Естергази?
Мари Шарль Фердинанд Вальсен Естергази (Charles Marie Ferdinand Walsin Esterhazy) родился в 1847 году в семье венгерских аристократов.
Сделав карьеру пехотного офицера, в 1879 году откомандирован в разведку, где знакомится с Морисом Вейлем и Жозефом Анри. Возвращается в пехоту.
1882 год — повышен по службе и назначен командиром 74-го пехотного полка.
Сделал несколько курьезных заявлений, таких, как перл, брошенный корреспонденту «Тан» в Лондоне:
«Между шпионажем и контрразведкой расстояние не толще папиросной бумаги».
Умер в 1923 году за границей.
Максимилиан фон Шварцкоппен родился в Потсдаме в 1850 году в семье офицера прусской армии. Пехотинец.1873 — 1876 годы — обучался в Военной академии, затем работал во французском отделе германского штаба.
1882 — 1885 годы — первое пребывание в Париже — в качестве помощника военного атташе.
Декабрь 1891 года — ноябрь 1897 года — вторично в Париже — уже как военный атташе.
Его личные записные книжки, в которых фигурирует дело Дрейфуса, были изданы посмертно в 1930 году.
Зная об Естергази, подполковник Шварцкоппен вынужден быть осторожным и осмотрительным. Все дело в том, что его предшественник фон Гуене был в 1890 году объявлен персоной нон-грата и выслан из Франции за связь с завербованным им архивариусом Бутонне, служившим в Отделе артиллерийской техники.Однако он решает принять предложение ловеласа Естергази.
Подполковник Шварцкоппен был любимцем женщин, при всем том не брезговал и связью с мужчинами; он был любовником своего итальянского коллеги, Алессандра Паницарди. Находясь в плотской связи, эти два офицера разведки приняли решение обмениваться добытой информацией.
Французская спецслужба — Отдел статистики и военной разведки — с помощью своего агента Марии Бастиан («Августа»), работавшей приходящей домработницей посольства Германии, получает сведения о предателе. Убирая у Шварцкоппена, «Августа» находит в мусорной корзине письмо без подписи, где уточняются сведения об «изделии», которое собираются изготавливать в Германии.
Альфред Дрейфус ( французское произношение Дрейфюс, Alfred Dreyfus, 9 октября 1859 года, Мюлуз, Эльзас — 12 июля 1935 года, Париж) — французский офицер, еврей по происхождению, герой знаменитого процесса (дело Дрейфуса), имевшего огромное политическое значение.
В ситуации нараставшей шпиономании и злобного антисемитизма, которая царила в военной среде Франции, еврей Дрейфус оказался реальным козлом отпущения.
Тем более что военный министр, генерал Огюст Мерсье, которого многократно критиковали за правые взгляды и который был прозван «министром-которого-никогда-не-застать-на-месте», получил повод показать, что он способен карать и наказывать.
15 октября 1894 года Дрейфус был арестован, ему предъявили обвинение в сговоре с врагом.
Через пятнадцать дней газета антисемитского толка «Либр Пароль» триумфально объявляет его «изменником».
В декабре 1894 года на судебном процессе Дрейфуса приговаривают к пожизненной каторге. Единственный военный заседатель, который счел доказательства измены Дрейфуса недостаточными и малодостоверными, — Мартен Фрейштаттер оказался в меньшинстве, остальные шестеро и профессиональные судьи признали Дрейфуса виновным.
Смертная казнь миновала Дрейфуса только потому, что ее исключили из наказаний за политические преступления.
Униженный и оскорбленный, в январе 1895 года он проходит через процедуру разжалования в чине во дворе Военной школы на глазах многочисленной публики.
Процедура разжалования Дрейфуса в чине во дворе Военной школы.
Пока Дрейфус гниет на каторге на острове Дьявола, Естергази продолжает работать на Шварцкоппена. Однако, к нему все-таки возникает недоверие у немцев: «изделия», о которых говорится в письмах Естергази, на первых порах заинтересовали, а далее показались немыслимыми и даже подозрительными. Поэтому в душе военного атташе Германии начинает закрадываться сомнение: не исполняет ли агент разведки Естергази задание по дезинформации?
Для того, чтобы разрешить это сомнение, Шварцкоппен делает вид, словно не отдает себе отчета в том, что черновики его корреспонденции перехватывают, и оставляет в корзине для мусора клочок, который позднее назовут письмом, посланным пневматической почтой: документ, на котором указаны имя и адрес майора Естергази. Немецкий военный атташе рассуждал следующим образом: если Естергази на самом деле предатель, то французская разведка сразу же арестует его, и в том не будет большой беды, потому что качество его сведений стало почти равным нулю. Если же Естергази двойной агент французской разведки, можно ручаться, что он будет продолжать упрямо искать контакты с германским посольством.
Документ из корзины действительно попал в руки разведчиков из Отдела статистики и военной разведки.
В это время там сменился руководитель – в июле 1895 года полковник Сандер из-за болезни уступает свое место подполковнику Мари-Жоржу Пикару, который, как и он (и кроме того, как Дрейфус), родом из Эльзаса.
Пикар начинает расследование с нуля. В итоге, этот опытный разведчик, для которого вина Дрейфуса казалась несомненной, до глубины души был потрясен тем, какую роль в этой истории сыграл Естергази. Роль, которую в штабе признавать отказываются, поскольку это равносильно выражению недоверия генералу Мерсье.
Мари-Жорж Пикар родился 6 сентября1854 года в Страсбурге в семье налогового служащего. Он не успел окончить императорский лицей до начала франко-прусской войны 1870-1871 гг. После того как Эльзас и Лотарингия отошли к Германии, семья Пикара предпочла французское гражданство немецкому подданству.
Пикар, болезненно воспринявший поражение Франции, поступил в элитное военное училище Сен-Сир, которое окончил в1874 году (пятым по показателям из 304 выпускников), после этого — школу Генерального штаба (вторым из 25 выпускников).
Пикар, бывший честолюбивым молодым офицером, не раз отправлялся в «горячие точки» конца XIX века:
— 1879-1880 годы он в чине лейтенанта воевал в Алжире;
— 1883 год — в составе экспедиционного корпуса отправляется в Тонкин (северный Вьетнам). Кампания закончилась присоединением Тонкина к французской колониальной империи в1885 году. Пикара был награжден орденом Почетного легиона, медалями и иностранными орденами.
Мари-Жорж Пикар стал самым молодым во французской армии командиром батальона — в 33 года и подполковником — в 40 лет.Обладал широким кругозором, знал пять иностранных языков (английский, немецкий, итальянский, испанский и русский).1890 – 1893 годы – преподает в Высшей военной школе.1 июля 1895 года — 40-летний Пикар, которого считали надеждой Генштаба и армии, вступил в должность начальника бюро статистики Генерального штаба французской армии. Под неприметным названием скрывалась служба военной разведки и контрразведки.Понятия Пикара о долге и чести привели его сначала в тюрьму, а затем — на пост военного министра.
Подполковник Пикар с этого момента находится в центре внимания, тем более что, не предупредив свое начальство заблаговременно, он предпочел отстаивать невиновность Дрейфуса в суде.
Тогда и он становится подозреваемым, а его заместитель майор Анри был приставлен следить за ним.
Анри Жозеф — родился в 1846 году на Марне, в семье земледельца.
1865 год — поступает волонтером в пехоту. Весьма успешно поднимается по служебной лестнице благодаря исполнительности и повиновению и показывает себя с хорошей стороны в сражениях 1870 года.1877 год — поступает в разведку, хотя и не имеет необходимой для этой службы проницательности и незнает иностранные языки.
1879 год — возвращается в пехоту.1893 год — после участия в нескольких колониальных кампаниях, опять приходит в разведку.Кончает жизнь самоубийством 31 августа 1898 года в тюрьме Монт-Валерьен, после того как был уличен в подлоге против Дрейфуса.
Безвестному тогда майору Юбер-Жозефу Анри было поручено найти доказательства виновности Дрейфуса. Анри, не найдя таких доказательств, сфабриковал фальшивое досье с перепиской Дрейфуса с немецким посольством, за что впоследствии получил прозвище Фальшивый Анри.
Так как нельзя было игнорировать выдвинутые против него обвинения, Естергази предстал перед военным трибуналом, и был оправдан…
После того, как знаменитый французский писатель и журналист Эмиль Золя, напечатал в одном из номеров «Авроры» свою знаменитую статью «Я обвиняю», начинается бурная полемика между «дрейфусарами», поддерживающими интересы армии, и антидрейфусарами, для которых превыше всего интересы правосудия.Франция разделилась на два лагеря, а Пикара принуждают уйти из армии, однако он и далее продолжает выступать в защиту Дрейфуса и обвиняет настоящего предателя Естергази.Вскоре Пикара арестовали по обвинению в нелегальной передаче документов и отправили в знаменитую парижскую тюрьму Сантэ.
В июне 1899 года Кассационный суд Франции отменил приговор Дрейфусу 1894 года и принял решение о новом разбирательстве. Тогда же, почти одновременно с возвращением осужденного капитана во Францию, Пикара выпустили на свободу. Судьбу Дрейфуса и отчасти судьбу и карьеру самого Пикара на этот раз должен был решить военный трибунал в Ренне.
Начатый в августе процесс собрал сотни журналистов со всего мира. Все внимание привлекали обвиняемый, его адвокаты и обвинители.
Однако этот процесс завершился новым обвинительным приговором: 5 судей из 7, по-своему понимавшие честь мундира и престиж армии, проголосовали за виновность Дрейфуса. Мнения троих экспертов-артиллеристов, утверждавших, что Дрейфус не мог знать указанных в письме немецкому атташе технических деталей, не были приняты во внимание.
9 сентября суд в Ренне огласил новый приговор — 10 лет заключения в крепости за шпионаж. Однако Дрейфус не отправился в крепость: через десять дней после приговора президент Эмиль Лубе помиловал бывшего капитана.
В этом политическом и моральном конфликте в масштабе всего французского общества «разведывательный аспект» «дела Дрейфуса», к сожалению, был предан забвению.
Дело Дрейфуса оказало на французскую разведку аморальный эффект, затянув в свои водовороты в равной степени все спецслужбы. Налицо был кризис. Разведку подозревали в некомпетентности, даже в пристрастии, а в это время франко-германские отношения становились все напряженнее.
Последствия дела Дрейфуса парализовали работу французской разведки на долгие годы.
Сам Дрейфус был реабилитирован лишь 12 июля 1906 года.
В тот же день парламент предложил проект закона, по которому сам Дрейфус и полковник Пикар получили право возвратиться в армию с производством в следующие чины.
Альфред Дрейфус (третий слева) 1906 после его торжественного назначения на рыцаря Легиона Чести.
13 июля по ходатайству военного министерства Национальная ассамблея приняла соответствующее решение: Дрейфуса произвели в чин командира эскадрона, Пикара — в чин бригадного генерала. Спустя еще неделю Дрейфуса наградили орденом Почетного легиона, Пикар получил следующую степень той же награды.
Найдены возможные дубликаты
День шакала
«День Шакала» Фредерика Форсайта
Все события происходящие в книге абсолютно реальны. Сюжет детектива повествует о покушении на жизнь Шарля де Голля – президента Франции, которое задумала ультраправая террористическая организация ОАС. Эта организация наняла профессионального наемного убийцу по прозвищу Шакал, который согласился исполнить эту грязную работу всего лишь за полмиллиона долларов.
Это единственный детектив который рекомендовали к прочтению в КГБ. Кроме того книгу нашли среди вещей ультраправого экстремиста Игаля Амира, 4 ноября 1995 убившего израильского премьер-министра Ицхака Рабина. По сообщениям израильской прессы, полицейские следователи предполагали, что убийцу частично вдохновила книга и что Амир использовал её как своеобразное руководство. Ещё одним поклонником Дня шакала был Владимир Арутюнян, в 2005 году в Тбилиси совершивший покушение на жизни президентов Джорджа Буша и Михаила Саакашвили.
Кстати есть один интересный фильм об алжирской войне, чтобы понять за что так не любили де Голя https://pikabu.ru/story/uchebnoe_posobie_o_partizanskoy_voyn.
В 1973 году была неплохая экранизация, хотя некоторые моменты переврали и в общем впечатление совсем не такое как от книги. Книга скорее напоминает полудокументальную хронику, детали очень реалистичны и образы полицейских и убийц хоть и несколько схематичны но дают объёмную картинку. Фильм же снят во-первых британцами, с полностью английским кастом, хотя все события происходят во Франции и Европе, но блин даже тётка на рынке продающая арбузы с британской рожей, а должна быть бельгийкой, а во-вторых утрачены все детали очень тонкой игры спецслужб.
Вот например по сюжету была проведена полномасштабная операция по захвату телохранителя одного из главарей ОАС. Для этого он якобы получает письмо от своего друга о том что у его дочери обнаружили лейкемию и ей осталось 2 недели. В книге очень тонко передаётся психологический типаж бывшего легионера, для которого письмо от родных как для любого сельского жителя большое событие. Он несколько косноязычен и даже в таких трагических обстоятельствах он понимает что не сможет объяснить боссу все детали и уходит в самоволку. Дома его ожидает засада, открываются двери и ему дают по лбу дубинкой, но в книге всё близко к реальности и поскольку бывший легионер большой лоб то его нифига не вырубают этой дубинкой и в ходе драки он отбивает одному яйца, другому простреливает коленную чашечку, впоследствии тот не сможет служить и только после более чем 20 ударов дубинкой по голове агентам удаётся его вырубить. В последствии поляк умирает во время допроса и начальство потом ещё долго работает с расшифровкой его невнятных ответов, криков и бормотаний. А в фильме его просто останавливают на улице, сзади бьют по голове и пакуют в фургон, всё!!
Удар рассек кожу, но отскочил от кости с глухим звуком. Двери соседних квартир распахнулись, и оттуда выскочили люди. Все это произошло меньше чем за полсекунды.
Ковальский взорвался. Хотя он и был тугодумом, однако одно дело он знал в совершенстве. Он умел драться.
В тесном пространстве коридора его рост и сила были бесполезны. Сквозь кровь, заливающую глаза, он определил, что впереди него было двое и еще четверо находились по сторонам. Ему нужно было пространство, чтобы драться, и он бросился напролом в квартиру 23.
Человек, стоявший перед ним, был отброшен назад. Двое бросились к Ковальскому сзади, пытаясь ухватить за воротник. Внутри комнаты он выхватил свой кольт, развернулся и выстрелил в сторону дверного прохода. В этот момент другой верзила, находившийся в комнате, навалился ему на руку, сбивая цель.
Большую часть схватки Ковальский провел механически. Дважды поляку почти удалось дотянуться до пистолета, но кто-то ногой отбросил его в дальний угол комнаты. Когда наконец бесчувственное тело рухнуло на пол, лишь трое из его противников оставались на ногах.
Они надели на поляка наручники и отступили, тяжело дыша. Огромное тело лежало без движения, и только струйка крови, вытекающая из раскроенного черепа, говорила о том, что он все еще жив. Человек с простреленным коленом скорчился у стены рядом с дверью, прижимая блестящие от крови руки к своей изуродованной ноге. Он был бледен, монотонные ругательства вырывались сквозь посеревшие от боли губы. Другой стоял на коленях, медленно раскачиваясь взад-вперед, обхватив руками изувеченный пах. Еще один лежал недалеко от поляка, выразительный синяк красовался на его левом виске, куда угодил кулак Ковальского.
Главный в группе перекатил Ковальского на спину и оттянул ему веко. Затем подошел к телефону у окна, набрал местный номер, все еще тяжело дыша.
сцена когда разоблачают чиновника из-за которого происходила утечка
Вместо ответа Лебель положил на стол небольшой портативный магнитофон и нажал кнопку В напряженной тишине зазвучала запись телефонного разговора Когда она закончилась, присутствующие в изумлении уставились на магнитофон. Лицо полковника Сен-Клера стало вдруг пепельно-серым. Дрожащими руками он принялся собирать со стола свои бумаги и запихивать их обратно в папку.
Лебель не ответил. Сен-Клер медленно поднялся, и сразу же в него впились взгляды всех присутствующих.
— К сожалению, должен сообщить вам, господин министр Это был голос одной моей, подруги. Она сейчас находится у меня дома. Извините.
Он выскочил из зала и направился обратно во Дворец писать прошение об отставке.
Лебель обернулся и пожал плечами.
— Все очень просто. Вчера вечером я установил их на все ваши телефоны. Всего хорошего, господа.
В фильме этот чиновник ещё и застрелится. Очень впечатлил этот момент, когда он просто встал, вышел и подал в отставку. Ни угроз об уголовном преследовании, ни попытки оправдаться, ни унизительных просьб без шума и с пенсией. Это было сильно.
Хотя образ самого Шакала в фильме передан чрезвычайно круто, не показали именно того захватывающего перевоплощения, как в книге, когда он из английского джентльмена с лёгкостью превращался пастыря, студента-туриста, ветерана-вояку. Каждый раз от тщательно готовил образ, у него были специальные кисточки, линзы, паспорта для всех личностей, очень впечатляло.
Всё это ставило перед спецслужбами сложную задачу- найти человека без имени и документов о котором только известно что он высокий блондин под псевдонимом Шакал. Кстати, отсюда все эти Высокие блондины в чёрном ботинке))
Детектив вынул трубку изо рта, умудрившись на выдохе вновь окутать облаком дыма повернувшегося к нему Сен-Клера. Он заговорил спокойно, как человек, выкладывающий одну-две простые мысли, которые только что пришли ему в голову.
Он снова замолчал, восстановив трубку между зубов. Каждый из сидящих переваривал сказанное. Никто не мог оспорить его слова.
Бувье поразмышлял несколько секунд и снова вынул трубку.
До Шакала на де Голя покушались 6 раз.
Единственно что очень круто сняли в фильме это финал. В книге он конечно описан подобающе, но всё таки не передали всю эту толпу, это огромное количество народа. Сделано это за счёт кадров хроники и конечно прикольно выглядит когда прохожий тянется во внутренний карман за сигаретами, а его уже хватают под руки агенты которые дежурят в толпе и высматривают террористов.
Кстати ещё один момент это 60е, все эти люди на кадрах хроники или чиновники бесконечно курящие во время совещаний. Один генерал реально успел покурить и сигареты и трубку)) Короче курят все и в каждом кадре. А ещё куча жандармов- мотоциклистов которые развозили донесения в качестве курьеров, факсов ещё не было но мотоциклы уже))
Бельгиец развернул бумажку. С первого взгляда пули казались похожими на те, которые англичанин высыпал из руки обратно в коробку. Шакал взял один из патронов с промокашки и внимательно изучил его. Медно-никелевое покрытие было аккуратно сточено с кончика. Сам кончик был слегка затуплен.
В нем было просверлено небольшое отверстие в полсантиметра длиной. Туда была помещена капелька ртути, и дырка опять была аккуратно обработана надфилем и наждачной бумагой, пока кончик опять не принял первоначальную форму.
Сын простого сапожника, Марк был еще подростком, когда немецкие войска оккупировали Францию. На рыбачьей лодке Роден вынужден был бежать в Англию, где завербовался в Армию и рядовым солдатом начал службу под флагом Лотарингского Креста.[4]
Но что ждало его в этой жизни? Кроме унаследованной от отца профессии сапожника, Роден не имел никакой специальности. К тому же, он считал, что над французским рабочим классом довлеют коммунисты, уже укрепившиеся в руководстве Сопротивления и в Движении «Свободная Франция».
Итак, Роден остался в Армии. Но служба не приносила ему радости. Пройдя путь от рядового до офицера, он не мог подавить в себе чувства горечи, глядя на молодое пополнение выпускников военных училищ, которые, сидя на лекциях и теоретических занятиях, получали те же нашивки, за которые он проливал кровь в сражениях. А наблюдая, как они обгоняли его в званиях, Роден переполнялся настоящей обидой.
Оставался единственный выход: возвратиться в один из колониальных полков и вновь занять свое место среди тех настоящих стойких солдат, которые действительно воевали в то время, когда призывники маршировали на плацах.
Ему удалось перевестись в Индокитай, и спустя год Роден был уже командиром роты, чувствуя себя счастливым среди людей, которые думали и говорили так же, Как и он. К тому же только война открывала молодому сыну сапожника перспективы, о которых он не мог и мечтать в гражданской жизни. По окончании Индокитайской кампании Родену было присвоено звание майора, и, после года разочарований, проведенного во Франции, он был направлен в Алжир.
Вывод французских войск из Индокитая и год жизни во Франции превратили скрытую обиду Родена во всепоглощающую ненависть ко всем чиновникам и коммунистам, которые были для него одним и тем же. Только военная власть, считал он, сможет уберечь Францию от того предательства и лести, которые насквозь пропитали все ее общество. Только Армия сможет истребить эти пороки.
Вывод войск из Индокитая был массовым предательством тех тысяч прекрасных парней, которые погибли на этой войне, очевидно, ни за что.
Роден был уверен в этом так же, как в том, что Земля круглая, а Солнце восходит на Востоке.
Но когда, наконец, были получены окончательные и бесспорные доказательства, что идея де Голля о возрождении Франции не подразумевает французского Алжира, мир Родена рассыпался в прах. От веры и надежды не осталось ничего. Ничего, кроме ненависти. Ненависти к системе, к чиновникам, к интеллигенции, ненависти к алжирцам, профсоюзам, журналистам и иностранцам. Но больше всего была ненависть к Этому Человеку. И в апреле 1961 года Марк Роден поднял батальоны на мятеж.
Он проиграл. Одним простым умным движением де Голль подавил мятеж в самом зародыше. За несколько недель до окончания переговоров с FLN в воинских частях были установлены тысячи радиоприемников, по которым регулярно сообщалось о ходе переговоров. Новости и сменяющая их популярная музыка приятно отвлекали солдат от жары, комаров и скуки, превращая радио в предмет развлечения и своего рода комфорта.
Но в решающую минуту, когда Армии необходимо было сделать, наконец, свой выбор, голос де Голля стал жестким и властным: «Наступило время, когда нужна определить, кому вы будете верны. Я призываю вас следовать за мной. Я — Франция. «
На следующее утро почти все офицеры и сержанты мятежных батальонов оставили своих командиров и бежали. Мятеж испарился, как иллюзия, как мираж — благодаря лишь радио.
Всего 120 офицеров остались с Роденом, да и то только потому, что большинство в его батальоне составляли соратники по Индокитаю и Алжиру. Вместе они и образовали Секретную Армейскую Организацию, поклявшись вышвырнуть Иуду из Елисейского Дворца.