100 дней до потопа
Сто дней до Потопа
Книга адресована широкому кругу читателей.
СТО ДНЕЙ ДО ПОТОПА. Повесть-притча 1
АНТИЧНОЕ СЧАСТЬЕ. Послесловие 13
Юлия Николаевна Вознесенская
Сто дней до Потопа
СТО ДНЕЙ ДО ПОТОПА. Повесть-притча
На восходе солнца Сим, первенец Ноя, сидел на бревне возле самой воды и разглядывал крупную жемчужину, подрагивающую на его ладони. Он раздумывал: сделать из нее украшение для Лии или просто отдать отцу? А может, подарить ее Динке? Динка оценит.
Жемчужину эту он нашел еще вчера, проходя утром вдоль полосы морского мусора, оставленного отливом. Она лежала в песочной ямке между гниющими черными водорослями, обломками тростника и пустыми раковинами, и если бы не блеснувший на ее боку отсвет восходящего солнца, Сим мог ее и не заметить, пройти мимо этой чудесной маленькой игрушки природы.
Длинная волна беззвучно приблизилась к самым его ногам, замерла на миг и тихо откатилась, оставив на берегу тонкий кружевной след, такой же длинный, как она сама.
Небо над головой Сима, похожее на внутренность исполинской жемчужницы, уже потеряло свои бледно розовые краски, и на востоке сквозь перламутр небес бледно-желтым пятном светило солнце.
Ной еще добавил, что не только дневное небо, но и ночное станет другим: кроме одинокой луны по ночам на небе будут видны и другие светила, называемые «звездами», и этих «звезд» на небе появится неисчислимое множество. А сама луна будет видна так четко, что можно будет разглядеть ее края, сейчас едва угадываемые в тумане. А еще на ней станут различимы лунные долины и горы. Вообразить такое чудо совершенно невозможно, остается только ждать! А ждать осталось совсем недолго, всего сто дней. Слушая с увлечением рассказы отца о будущем небосводе и вообще о земле после Потопа, часто хотелось воскликнуть: «Такого просто не может быть!», но в семье Ноя знали: именно так все и будет, потому что так говорит отец, а ему это еще раньше рассказал Творец.
Стояла глубокая и теплая тишина, оттеняемая лишь едва слышным шелестом оседавших на сушу и на воду капель небесной влаги, глазом почти неразличимых, но постоянных и обильных. Как же премудро было устроено Творцом, что влага, испаряясь с поверхности рек и морей, собиралась на небе плотным слоем и разглаживалась воздушными потоками, распределяясь по всему небосводу, и только после этого равномерно осыпалась на землю. А иначе как бы всем растениям земли досталось влаги поровну? У одних, растущих возле водоемов, ее было бы в преизбытке, а другим и вовсе не хватило бы.
Так, размышляя о том, о сем, Сим все смотрел и смотрел на жемчужину, похожую на яйцо какой-то неизвестной, не учтенной в Списке птицы.
Зато из людей спастись в Ковчеге могут все, кто только пожелает, сколько бы их ни было. Лишним не будет ни один человек! Но войти в Ковчег можно только через покаяние: тот, кто не признает себя больным, излечиться не может. Так говорит отец, а ему сказал Творец.
Каждый вечер Ной восходит на особое возвышенное место неподалеку от берега и говорит проповедь людям, призывая их подумать о своих грехах и предлагая всем покаявшимся место в Ковчеге. Но каяться пока еще никто не захотел. Даже те, кто помогает им строить Ковчег, не вняли проповеди Ноя! Никто за все сто двадцать лет… А к холму последние годы уже никто не приходит: ни для того, чтобы послушать проповедь Ноя, ни даже чтобы посмеяться над ним. Но еще оставалась Динка…
А вот и сама Динка, легка на помине! Она резво, как девчонка, почти вприпрыжку спускалась по крутой, но широкой лестнице, специально по ее заказу вырубленной в утесе: для спуска к морю. Взрослая дама, владелица богатейшего на побережье отеля, завидев его на берегу, несется вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени!
Лестница спускалась со скалы, плавно извиваясь, и каждый изгиб ее заканчивался широкой площадкой со скамьями для отдыха и большими цветущими растениями в каменных кадках. На невидимой Динке площадке двумя пролетами ниже сидела большая стрекоза, сверкая огромными, с праздничную чашу, опаловыми глазами. Сим хотел крикнуть Динке, чтобы она остереглась: испуганная стрекоза может здорово покусать, но Динка и сама разглядела опасную тварь в просвет между кустами. Она остановилась, заложила в рот пальцы и пронзительно свистнула. И, конечно, спугнула злое насекомое! Разъяренная стрекоза сделала над ней угрожающий круг, но напасть не решилась, свернула в сторону и, громко треща крыльями, скрылась в папоротниковой роще.
Динка спустилась до самого низа лестницы и побежала по дорожке между дюнами, то пропадая за ними, то снова оказываясь на виду. Она и сама была похожа на стрекозу в своем коротком переливающемся плаще, развевающемся за спиной…
— Привет, Динка! Что тебя так долго не было?
100 дней до потопа
Юлия Николаевна Вознесенская
100 дней до потопа (сборник)
Но как было во дни Ноя, так будет
и в пришествие Сына Человеческого:
ибо, как во дни перед потопом ели, пили,
женились и выходили замуж до того дня,
как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока
не пришел потоп и не истребил всех, —
так будет и в пришествие
Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви
© ООО «Гриф», оформление, 2015.
© ООО «Издательство «Лепта Книга», текст, 2015.
© Вознесенская Ю.Н., 2015.
Сын Вождя проснулся и, даже не открывая глаз, почувствовал, что сегодня – ЕГО ДЕНЬ. Ломило и крутило суставы, слегка познабливало, и все это были верные признаки.
Стараясь не вздохнуть глубоко, не зевнуть, не совершить заметного движения даже веками, чтобы глазок напротив кровати не засек его пробуждения, он чуть-чуть приоткрыл глаза и нашарил зрачками окно.
А за окном была еще темень, к стеклу липли и тяжело сползали вниз большие хлопья снега, сквозь приоткрытую форточку доносились посвисты порывистого ветра.
И он услышал, как издалека, с самого дна его усталого старого сердца, прозвучал звонкий голос:
Да, это, несомненно, ДЕНЬ ЕГО СВОБОДЫ. Такая удача выпадала Сыну Вождя не каждый год, и он едва сдержал улыбку: рано, ох, рано еще радоваться! Теперь главное – держаться спокойно и ничем себя не выдать.
Под одеялом он осторожно протянул руки к коленям и начал их разминать и массировать. Спасибо доброй старушке, научившей его делать массаж, без него он едва ли сумел бы сегодня подняться с постели. Как же ее звали? Мария… А как дальше? Кажется, Мария Карловна.
Вот она сидит на скамеечке возле его ног. Он видит сверху собранные в пучок редкие белые волосы, сквозь которые чуть-чуть просвечивает розовая кожа.
– Ну что? Стало легче? – спрашивает она, поднимая к нему милое озабоченное лицо.
– Да, значительно легче. Спасибо вам большое, Мария…
Да нет, никакая не Карловна, вот еще! Какое-то совсем простое русское отчество. При чем тут Карловна? Скорее Мария Федоровна или Мария Петровна… Ну ничего, если день окажется удачным, он потом обязательно вспомнит ее отчество.
Кровь заструилась быстрее, колени разогрелись, и ломота стала отходить. Теперь можно было потихоньку подниматься. Кряхтя и демонстрируя ревматическую боль, которой на самом деле уже не было, он сел и спустил на пол ноги. Немного посидел так, сгорбившись, на постели, а потом медленно поднялся, опираясь рукой о спинку кровати.
Сын Вождя не спеша, все так же кряхтя и постанывая, застелил постель и побрел в ванную. С глубоким вздохом он наклонился, закрыл пробкой сливное отверстие ванны и пустил горячую воду. Постоял над ванной и побрел обратно в комнату, волоча ноги и шаркая домашними туфлями.
На этом коротком пути из комнаты – через прихожую – в ванную было установлено три глазка, и все они должны были сегодня зафиксировать его немощное состояние.
Он подошел к шкафу и приоткрыл его дверцу лишь наполовину. Это тоже должно было выглядеть еще одним свидетельством его скверного самочувствия: вот, даже дверцу распахнуть сил нет…
Внизу, под бельевыми полками, лежала небрежно сваленная груда одежды. На самом деле это была сложенная в хорошо продуманном порядке одежда для выхода в ДЕНЬ СВОБОДЫ: байковые кальсоны, вигоневые носки, вязаная безрукавка и замечательно теплая фуфайка из ангорской шерсти.
Он потянулся к полке со стопкой полотенец и взял одно из них – большое, банное. Полотенце тут же, будто ослушавшись его ревматических рук, а на самом деле умело направленное ими, упало вниз, на груду одежды. Поднимая оброненное полотенце, он прихватил вместе с ним и одежду для прогулок.
В ванной комнате он повесил полотенце на крючок, а теплое белье при этом уронил на пол как раз под самым глазком – и вне пределов его видимости.
Ванна за это время почти наполнилась горячей водой, и можно было купаться – очень осторожно, чтобы не распариться перед прогулкой. Он опустился в воду и сразу же вытащил пробку. Когда вода ушла, он полежал еще минут пять в пустой горячей ванне, чувствуя, как расправляются сведенные за ночь мышцы и сосуды, и только потом вылез и насухо обтерся полотенцем.
Теперь ему предстояло проделать один хитрый акробатический трюк, тоже давно им придуманный и отработанный. Голову он не намочил, но сделал вид, что вытирает волосы, после чего намотал полотенце наподобие чалмы, как это делают женщины. Обмотанной полотенцем головой он заслонил единственный глазок ванной комнаты. Затем, стоя на одной ноге, он пальцами другой по очереди подцепил и поднял с пола носки, теплые кальсоны, ловко перехватил их руками и сразу же надел, а после подсунул руку под свернутое чалмой полотенце и освободил из него голову, полотенцем продолжая закрывать глазок. Он сумел, меняя руки, натянуть фуфайку и безрукавку, а сверху на все это надеть халат.
Отдышавшись после этих совсем не простых упражнений, Сын Вождя прошел в комнату, снова подошел к шкафу и снял с вешалки брюки. Он сумел надеть их, не снимая халата и не давая глазку в противоположной стене засечь теплые кальсоны.
Сын Вождя отправился на кухню. Он волновался, аппетита не было, и не хотелось терять время на еду, но необходимо было запастись калориями на целый день. Вместо обычного кефира он взял баночку сметаны. На хлеб намазал толстый слой масла и положил сверху три куска докторской колбасы и два кружочка копченого сыра – все, что нашлось в холодильнике. Этот чудовищный бутерброд Сын Вождя запил крепчайшим чаем с шестью кусками сахара и решил, что теперь он сыт на весь день. Убирая сахарницу со стола в буфет, он на всякий случай сунул в карман еще несколько кусочков сахара. Вот теперь он был вполне готов к выходу.
В крохотной прихожей он сначала надел свое тяжелое зимнее пальто, а потом повторил тот же прием, что и в ванной: надел на голову серую шапку-ушанку, подошел к глазку, встал перед ним, сунул в ушанку левую руку и высвободил голову, шапкой продолжая закрывать глазок. Правой рукой он быстро достал из тумбочки под вешалкой яркий вязаный шарф, такую же шапочку и рассовал их по карманам пальто. Затем надел ушанку на голову, отошел от глазка и неторопливо укутал шею серым шарфом.
Уже не таясь, он вынул из тумбочки плетеную сумку-авоську и вышел за дверь квартиры. Замок он запер на один оборот ключа, как будто намерен был скоро вернуться, и отметил, что из квартиры напротив не раздалось ни единого звука.
Последние несколько лет его соседи по площадке и по лестнице, казалось, вообще перестали обращать на него внимание. Все они были такие же холостяки, как и он, – семейных на этой службе не держали; они старились вместе с ним и уже, наверное, все один за другим вышли на пенсию. Он подозревал, что теперь слежка за ним из основной работы превратилась для них в небольшой приработок к пенсии. Встречаясь с ним на лестнице или возле подъезда, они уже не стреляли в него исподтишка цепким профессиональным взглядом, а просто кивали ему по-соседски, похоже, и сами того не замечая. Но, конечно, они никогда с ним не заговаривали, как и он с ними.
Он спокойно сошел по лестнице, уверенный, что никто из соседей в такую погоду следом за ним не двинется. В крайнем случае они позвонят куда надо и сообщат, что он вышел, как всегда, в 9 часов 5 минут, одетый как обычно и с авоськой в руке.
Сто дней до потопа
Действие повести “Сто дней до Потопа” происходит в библейские времена Ноя, ее персонажи – это Ной и его семья, их современники, не желающие примирения с Богом, а также таинственные нефилимы и рефаимы, допотопные животные… Но книга эта вовсе не о Всемирном потопе, как ни странно! Она о нашем времени, о нас с вами и о том, внимаем ли мы предупреждениям Святого Писания, или все опять повторяется, как во времена Потопа, когда Ной сто лет звал людей ко спасению, а пришли одни звери…
Рекомендуемые записи
Оставить комментарий
Отменить ответ
35 комментариев
Очень любим слушать книги Юлии Вознесенской в дороге.
Огромное спасибо за полученное удовольствие от прослушивания книги! Храни вас Господь.
прослушал сегодня на одном дыхании — понравилось, ну маловата — творите Юля творите…
как я люблю книги Вознесенской, я без них жить не могу! Они делают меня добрее, помогают забыть о работе и быте и подумать о душе…
Большое СПАСИБО! Юлией Вознесенской знакома только по книге “Мои посмертные приключения“Благодарю Бога за новое знакомство с ее творчеством.
Очень люблю Юлию Вознесенскую! Читаю и слушаю все ее произведения с большим удовольствием!
СПАСИБО!
Очень! Очень понравилась запись и исполнение в целом. Книга очень понравилась, восторг. Почему для детей? Для взрослых, столько настоящей евангелльской любви, сострадания Ноя к тем, кто остаётся… И еще меня впечатлило, что никакие красивые и разумные аргументы не доказывают важность отплытия, потому что нет живой встречи с Богом, а верить хорошему человеку, пускай и авторитетному до некоторой степени, невозможно. Почему дети Ноя верят отцу, а остальные нет? По идеи и кто-то из детей тоже должен сомневаться, это было бы так естетсвенно…
Понравилось очень, СпасиБог всех, кто это организует, ушла к Исааку Сирину 🙂
Так отцу верить — это ж в нашей природе. А вот поверить чужому, даже хорошему человеку, гораздо сложнее. А про семью Ноя Вы верно думаете — один из детей сомневался, просто не мог ослушаться отца.…. И после потопа совершил страшное, и Ной проклял его потомство, ибо самого его проклясть не посмел — как можно проклясть того, кого спас Господь.…
Господь сейчас ждет всех Нас в свой ковчег.ОН каждому дает право выбора,дает время до второго пришествия,а мы неразумные его дети,все норовим поиграть в жизнь — наслаждаться,жить без общения с Создателем и даже молитвенное правило позволяем себе оставлять.Прости Нас Господи!!Прости неразумных детей своих.Позволь когда наступит время отплытия не остаться за бортом.
Господи, помилуй нас неразумных! Спаси Господи за столь поучительное произведение
То что необходимо для прослушивания детям. Особенно подходит для автомобиля на длинных поездках. Спасибо Вам БОЛЬШОЕ.
Сто дней до Потопа — Юлия Вознесенская
А вот и сама Динка, легка на помине! Она резво, как девчонка, почти вприпрыжку спускалась по крутой, но широкой лестнице, специально по ее заказу вырубленной в утесе: для спуска к морю. Взрослая дама, владелица богатейшего на побережье отеля, завидев его на берегу, несется вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени!
Лестница спускалась со скалы, плавно извиваясь, и каждый изгиб ее заканчивался широкой площадкой со скамьями для отдыха и большими цветущими растениями в каменных кадках. На невидимой Динке площадке двумя пролетами ниже сидела большая стрекоза, сверкая огромными, с праздничную чашу, опаловыми глазами. Сим хотел крикнуть Динке, чтобы она остереглась: испуганная стрекоза может здорово покусать, но Динка и сама разглядела опасную тварь в просвет между кустами. Она остановилась, заложила в рот пальцы и пронзительно свистнула. И, конечно, спугнула злое насекомое! Разъяренная стрекоза сделала над ней угрожающий круг, но напасть не решилась, свернула в сторону и, громко треща крыльями, скрылась в папоротниковой роще.
Динка спустилась до самого низа лестницы и побежала по дорожке между дюнами, то пропадая за ними, то снова оказываясь на виду. Она и сама была похожа на стрекозу в своем коротком переливающемся плаще, развевающемся за спиной…
— Привет, Симка! — Динка поцеловала его с разбега и уселась рядом на бревне.
— Привет, Динка! Что тебя так долго не было?
— Ремонт делала в ресторане. На той неделе посетители устроили роскошную драку: три колонны снесли и в щепки разломали, ну, навес с одного края и рухнул. Пять клиентов насмерть, двенадцать раненных! Вот это рекорд, а? Теперь от посетителей отбоя нет, все хотят посмотреть на место происшествия, на новые колонны и представить, как это было. А у вас, ковчежников, как дела?
— Работаем. Ведь уже через сто дней отплытие.
— Ой, да ладно тебе, Симка! Дедушка Ной сто двадцать лет, а не сто дней разглагольствует об этом вашем Потопе, а Ковчег и ныне там, — она кивнула в сторону настоящего Ковчега. — Сам стал шутом и семью превратил в посмешище. Стыдно кому-нибудь сказать, что я сама когда-то к ней почти принадлежала…
— Ты сама-то об этом не забыла, Динка?
Динка помотала головой.
— Нет, Сим, не забыла. Ты и сейчас мне как брат. Я помню, как ты кричал, как тебя держали за руки, чтобы ты не бросился за мной. А Ной… Он стоял с опущенной головой, и ему, наверно, было меня жаль, только он все равно ничего не сделал.
— Дина, будь справедлива: отец не знал, чем обернется для тебя встреча с матерью! Ведь это была твоя родная мать — как он мог не отдать ей тебя? — Сим обнял Динку, привлек ее к себе и легонько поцеловал в макушку. — Неужели ты его винишь в том, что потом произошло с тобой, Дина?
— Да, виню, — прошептала Динка, утыкаясь ему в плечо. — Я никогда, слышишь, никогда не смогу его простить! — и она заплакала обиженно и горько, как ребенок. Сим тяжело вздохнул и покрепче прижал к себе подругу.
Шли минуты, Сим молчал, только гладил ее по голове, и Динка, понемногу успокаиваясь, стала всхлипывать реже.
— Сим, а если пройдут эти назначенные Ноем сто дней и ничего не произойдет, ты уйдешь от отца?
— Почему? — спросила она, поднимая голову.
— Да потому что, если отец сказал, что Потоп начнется через сто дней, значит, так оно и будет. Он не сам выдумал эти сроки, ему их назвал Творец.
— Ну, а если все-таки никакого Потопа не будет? Может же твой отец ошибаться?
— Отец, наверное, может, но никак не Творец.
— Ох, как мне надоели эти разговоры про Творца, которого уже давным-давно никто не видел! — Динка вскочила и стала прохаживаться взад и вперед перед Симом, оставляя четкие следы узких туфель на мокром песке.
— Отец слышит Его постоянно, — тихо сказал Сим.
— Это он так говорит!
— Дина! — воскликнул Сим и с упреком посмотрел на нее.
— Ну да, Ной никогда не лжет, кто ж спорит! А вот что если Ною только кажется, что он слышит Творца?
— Ты хочешь сказать, что мой отец безумен?
— Нет, вообще-то Ной, конечно, мудрый и всякое такое… Но ведь он очень старый, да еще и со странностями!
— И с этим не соглашусь. Отец мой — самый нормальный человек из всех, кого я знаю.
— Тогда выходит, все остальные ненормальные?
— Ох и упрямая же вы семейка!
— Да ведь и ты. Дина, почти что член нашей семьи, поэтому и в тебе упрямства на пятерых!
— Да, чего-чего, а этого во мне хватает. Хотя в детстве я, наверно, не была такой целеустремленной и настойчивой, как сейчас.
— Упрямой, Дина, просто упрямой!
— Нет, упорной, сильной и самостоятельной — вот какой! И я этим горжусь. Это жизнь меня так воспитала. А ты, Симка, ты просто послушный сын своего отца! Ной тоже одного только Творца слушает…
— Отец слушает всех, но слушается одного только Господа своего.
— А почему Его надо слушаться, скажи, пожалуйста? Ну да, Он создал этот мир и нас, людей, и кой-кого получше нас — всяких ангелов, темных и светлых. И еще всех животных и все растения — с этим и наука не спорит. Но ведь и сам Ной говорил нам, детям, что после этого Создатель «опочил» и о людях больше не заботится!
— Что «не заботится» — этого отец не говорил.
— Ладно, — согласилась Динка, продолжая сердито прохаживаться перед Симом, — пускай не говорил Ной про Бога, что Тот о нас не заботится! Иногда Творец в самом деле с кем-то из людей встречается и разговаривает, это всем известно, поэтому я не удивлюсь, если Он и к Ною постоянно приходит и говорит с ним. Потому что мало кто, кроме Ноя, в наше время станет Его слушать. Кому это интересно, если наука без всякого Бога делает все новые и новые открытия и творит чудеса? Наука такие тайны вселенной открывает, о которых любимый ваш Творец почему-то даже Адаму не намекнул!
— Мы не знаем, о чем беседовали Адам с Богом, — сказал Сим.
Динка внимательно на него посмотрела и снова села с ним рядом на гоферовое бревно.
— Ну, согласись, Сим, что наука уже раскрыла много такого, что Творец утаил от людей, — продолжала она уже гораздо спокойней. — Знаешь, может быть, Он и сам не предвидел многих возможностей природы и человека. Ну, вот хотя бы то, что все живое может рождать не только себе подобное, но и вовсе даже бесподобное — это я про геенную инженерию. Разве Творец озаботился дать нам запасные органы на смену больным или одряхлевшим? Нет, их нам дала наука — геенная медицина. А геенная биология? Какие удивительные свойства благодаря ей приобрели овощи и фрукты!
Сто дней до Потопа — Юлия Вознесенская
Но как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, — так будет и в пришествие Сына Человеческого. ( Мф. 24:37–39 )
На восходе солнца Сим, первенец Ноя, сидел на бревне возле самой воды и разглядывал крупную жемчужину, подрагивающую на его ладони. Он раздумывал: сделать из нее украшение для Лии или просто отдать отцу? А может, подарить ее Динке? Динка оценит.
Жемчужину эту он нашел еще вчера, проходя утром вдоль полосы морского мусора, оставленного отливом. Она лежала в песочной ямке между гниющими черными водорослями, обломками тростника и пустыми раковинами, и если бы не блеснувший на ее боку отсвет восходящего солнца, Сим мог ее и не заметить, пройти мимо этой чудесной маленькой игрушки природы.
Длинная волна беззвучно приблизилась к самым его ногам, замерла на миг и тихо откатилась, оставив на берегу тонкий кружевной след, такой же длинный, как она сама.
Небо над головой Сима, похожее на внутренность исполинской жемчужницы, уже потеряло свои бледно розовые краски, и на востоке сквозь перламутр небес бледно-желтым пятном светило солнце.
Отец как-то говорил, что после Потопа солнце начнет светить людям прямо с открытого неба, а не сквозь небесную водяную толщу. Сами небеса тогда станут голубыми, а не серыми, как сейчас, а солнце будет огненного цвета. Жаль только, говорил отец, что тогда уже никто, кроме орлов, не отважится смотреть на него прямым взглядом — людям придется беречь глаза. От благодатного светила, дарующего тепло и свет, и вдруг беречься? Это казалось странным, даже нелепым, но так говорил отец, а ему сказал Создатель.
Ной еще добавил, что не только дневное небо, но и ночное станет другим: кроме одинокой луны по ночам на небе будут видны и другие светила, называемые «звездами», и этих «звезд» на небе появится неисчислимое множество. А сама луна будет видна так четко, что можно будет разглядеть ее края, сейчас едва угадываемые в тумане. А еще на ней станут различимы лунные долины и горы. Вообразить такое чудо совершенно невозможно, остается только ждать! А ждать осталось совсем недолго, всего сто дней. Слушая с увлечением рассказы отца о будущем небосводе и вообще о земле после Потопа, часто хотелось воскликнуть: «Такого просто не может быть!», но в семье Ноя знали: именно так все и будет, потому что так говорит отец, а ему это еще раньше рассказал Творец.
Серая гладь моря тоже переливалась жемчугом, отражая низкий купол неба, подсвеченный солнцем с той стороны небесной водяной тверди. Сим долго просидел на своем бревне, погрузившись в раздумья; море все это время постепенно отступало, и теперь даже самые резвые и озорные волны уже не касались его босых ног, а отходили с каждой откатной волной все дальше и дальше — отлив продолжался.
Стояла глубокая и теплая тишина, оттеняемая лишь едва слышным шелестом оседавших на сушу и на воду капель небесной влаги, глазом почти неразличимых, но постоянных и обильных. Как же премудро было устроено Творцом, что влага, испаряясь с поверхности рек и морей, собиралась на небе плотным слоем и разглаживалась воздушными потоками, распределяясь по всему небосводу, и только после этого равномерно осыпалась на землю. А иначе как бы всем растениям земли досталось влаги поровну? У одних, растущих возле водоемов, ее было бы в преизбытке, а другим и вовсе не хватило бы.
Так, размышляя о том, о сем, Сим все смотрел и смотрел на жемчужину, похожую на яйцо какой-то неизвестной, не учтенной в Списке птицы.
Вот и наш земной мир похож на яйцо-жемчужину, думал он. Мы находимся внутри него, под скорлупой неба, и живем на поверхности плотного желтка — самой земли; а воздух, в котором мы существуем, похож на мутноватый питательный белок. Яйцо наше огромно, внутри него живут тьмы растений, животных и многие-многие тысячи людей, но мир за пределами нашего яйца еще огромней. Там есть и другие планеты, пригодные для жизни, но Господь избрал для людей одну только вот эту планету, называемую Землей. Скоро уже скорлупа расколется, и человечество вылупится из яйца. Все будет новое. И люди будут дивиться этому новому и привыкать к нему. Если вылупятся живыми… Отец говорит, а ему сказал Творец, что человечество опасно больно и не выживет в новом мире, если не успеет покаяться и измениться в этом. Человек должен вернуться в свое естественное состояние. И не только люди больны, но и животные, и растения, и вода — весь земной мир болен из-за непослушания человека Богу! И чтобы омыть, очистить землю, понадобится Потоп. А спасутся немногие. Из животных и растений для новой жизни пригодны только те, на которые указал Творец. Вот для этого отбора и существует Список.
Зато из людей спастись в Ковчеге могут все, кто только пожелает, сколько бы их ни было. Лишним не будет ни один человек! Но войти в Ковчег можно только через покаяние: тот, кто не признает себя больным, излечиться не может. Так говорит отец, а ему сказал Творец.
Каждый вечер Ной восходит на особое возвышенное место неподалеку от берега и говорит проповедь людям, призывая их подумать о своих грехах и предлагая всем покаявшимся место в Ковчеге. Но каяться пока еще никто не захотел. Даже те, кто помогает им строить Ковчег, не вняли проповеди Ноя! Никто за все сто двадцать лет… А к холму последние годы уже никто не приходит: ни для того, чтобы послушать проповедь Ноя, ни даже чтобы посмеяться над ним. Но еще оставалась Динка…
Сим встал, перешагнул бревно и сел спиной к морю и Ковчегу, а лицом к прибрежным дюнам и утесам. На самой крупной из каменных громад возвышался Динкин «Ковчег». Нет, вовсе не в насмешку она дала такое название своей гостинице, и братья зря на нее обижаются! Просто жизнь научила ее быстро соображать там, где она видела выгоду. А в те годы, когда она строила свою гостиницу на утесе — вон том, с плоской вершиной и пологим спуском в сторону города, люди целыми толпами приходили и приезжали на побережье специально для того, чтобы послушать Ноя. Вот она и назвала свою гостиницу «Ковчегом» и не прогадала: из всех гостиниц побережья туристы предпочитали именно эту, а привлекало их как раз ее название. «Это лучшая моя реклама!» — говорила Динка. Она еще выстроила на крыше павильон-ресторан, очертаниями сходный с настоящим Ковчегом. Деревянные «борта» из досок достигали уровня столиков, а выше шли ряды красных тисовых столбов, которые Динка нахально выдавала за гоферовые. На столбах-колоннах лежал навес из прозрачного пластика, покрытого папоротниковыми листьями. На крыше задерживалась влага, огромные папоротниковые вайи начинали гнить, их приходилось часто менять, чтобы в павильоне-ресторане всегда был уютный зеленый свет. Но у хитрой хозяйки «Ковчега» все было предусмотрено: папоротниковая роща росла как раз за скалой, и Динкины работники нещадно ее обдирали. Посетителям нравился и зеленоватый свет на крыше, и то, что они могли, сидя за столиками, наблюдать за строительством Ковчега на берегу. Впрочем, все это он знал со слов Динки, а сам он на скалу никогда не поднимался, хотя она и приглашала, и уговаривала, и заманивала…