Читайте популярную книгу Виктор. Ментальный маг авторов Евгений Валерьевич Решетов прямо сейчас онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу можно в форматах FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Виктор. Ментальный маг
Евгений Валерьевич Решетов

Ну вот на кой чёрт мой наставник ввязался в эту авантюру?! Теперь мне, юному ментальному магу, придётся поступать в магическую академию. А жизнь там не сахар. Особенно для простолюдинов. К тому же мне придется притворяться анималистом, дабы скрыть свой истинный дар. И в перерывах между занятиями тут не посмотришь веселые видосики. Ведь этот мир лет на восемьдесят отстаёт от моей родной Земли. Хотя, конечно, он и похож на неё. Континенты, некоторые страны, народы… Кстати, я тут недолго, но врагов у меня уже тьма-тьмущая. Их можно использовать, как шпалы для рельсов. Хватит до самой империи Цинь, а то и до португальских колоний.

Евгений Решетов

Виктор. Ментальный маг

Часть I. Знакомство

Глава 1. Порхай как бабочка, жаль как пчела.

Мой обнажённый по пояс противник был похож на облезлую гориллу с пивным животиком и вонью изо рта. Высокий, под два метра ростом, волосатый, с шишковидной лысой головой и мощными плечами. Его маленькие глазки злобно сверкали с обрюзгшего лица с перебитым носом и толстыми губами. А на правой руке красовалась татуировка голой девушки с огромными титьками.

Несмотря на свою внешнюю неповоротливость, он здорово гонял меня по импровизированному рингу, устроенному на небольшом складе.

Собравшийся тут народ бурно приветствовал каждое действие моего противника, точно он был стриптизершей, снимающей одежду. Публика жаждала крови. Хотя весь дощатый пол «ринга» и так был покрыт красными пятнами и выбитыми зубами. Здесь даже лежало откушенное ухо. Предыдущие бои оказались весьма кровавыми. Но народ не насытился зрелищем.

Портовые грузчики, рабочие, бывшие военные, моряки-иностранцы, слабенькие маги-простолюдины, проститутки, да и просто желающие насладиться грубым мордобоем. Все они в несколько рядов окружили «ринг», топали ногами и исступлённо орали:

– Да попади ты по этому задохлику, жирдяй! Подправь его смазливую мордашку! Он же просто сосунок! Выбей из него всё дерьмо!

М-да, зрители явно меня невзлюбили такого красивого и обаятельного. Но в чём-то они оказались правы. Мордашка у меня и правда была смазливой. Десять Бредов Питтов из десяти. Возрастом же я сильно уступал своему противнику. Мне только месяц назад стукнуло восемнадцать годков.

А вот по поводу задохлика я был категорически не согласен. Да, мой вес при росте в один метр восемьдесят сантиметров составлял всего семьдесят пять килограммов. Но каких килограммов! Господи, да об мой рельеф можно было порезаться! Одни сплошные сухие мышцы, перевитые венами! Даже мои ноги, торчащие из шорт, почти не имели жира!

Ноги-то пока и спасали меня от ярости противника. Его очередной хук пронёсся в считаных сантиметрах от моей скулы. И я еле успел сделать шаг назад

Толпа же восторженно взревела. А особо азартные зрители стали истошно голосить, потрясая руками:

– Ещё ставка! На Борю Мясника! Сто крон! Двести!

Ставки собирал расторопный коротышка в зелёной шляпе-цилиндре и потёртом сюртуке того же цвета. Он ловко скользил между мужчинами, которые по большей части носили жилетки, сорочки, брюки, шейные платки и шляпы-котелки. Но коротышка не забывал брать ставки и у потрёпанных дам. Местные «леди» могли похвастаться дешёвыми корсетами, глубокими декольте, длинными платьями с рюшками и надушенными платочками. Последние они жеманно прижимали к носикам.

Да-а-а, на складе воняло будь здоров. У неподготовленных людей аж слёзы на глазах выступали. Табачный дым, мужской пот, крепкая брага, дрянные женские духи – все эти запахи сплетались в жуткое амбре.

К тому же здесь было ужасно душно. Даже я уже порядком вспотел, хотя имел отменную физическую форму. Однако моё тело всё равно влажно поблёскивало в свете пяти ламп, выглядывающих из жестяных плафонов. Они свисали с потолочной балки, на которой уютно устроилась семья крыс. Вредители бесплатно смотрели бой, в котором Мясник выглядел Майком Тайсоном, а я – Майклом Джексоном.

Но вот коротышка в сюртуке снял цилиндр и многозначительно глянул на меня. Отлично! Пора действовать. Я криво улыбнулся и поверх кулаков хищно посмотрел на противника. Он уже потерял скорость и стал тяжело дышать. А из его волосатых подмышек стекали настоящие водопады вонючего мутного пота. Да, точно пора действовать.

Я сделал пару резких пробных прямых ударов левой и правой рукой. И неожиданно один из моих выпадов достиг цели. Костяшки пальцев попали в правую бровь мужика. Но тот лишь рассерженно всхрапнул и попытался угостить меня хуком слева. Но я тотчас отпрянул. И его кулак не достиг цели.

Мясник яростно прошипел, продемонстрировав жёлтые зубы:

– Дерись, шлюхин сын! Не бегай от меня как баба!

– Да от тебя сам чёрт убежит. Ты рожу-то свою видел? – глумливо бросил я, состряпав издевательскую физиономию. В этом я был мастер каких поискать.

– Сам ты урод! – хрипло выдохнул он и снова начал наступать на меня, словно рассвирепевший бык.

– Враньё! Мама говорила, что я красивый. Хотя я и не помню её, но уверен, что она именно так и говорила, – весело протараторил я и стал ловко отступать, выжидая, когда он ещё больше устанет.

Но Мясник крепко удивил меня. Он ещё целую минуту махал своими граблями и лишь затем ушёл в глухую оборону. Видимо, решил отдышаться.

Зрителям поступок Бориса не понравился. И они принялись недовольно свистеть.

Тогда Мясник всхрапнул, дёрнул башкой и попёр на меня, точно шерстяной танк. При этом его зрачки расширились, а мышцы будто налились силой. Он принялся активно месить кулаками воздух, пытаясь попасть по мне. А я лихорадочно отступал, порой блокируя удары противника.

Твою мать! Да этот портовый увалень явно умеет работать с аурой! Конечно, не на уровне паладина, но кое-что он может… Видать, самоучка. По книгам обучился или кто-то башковитый подсказал.

Дело приняло совсем дурной оборот. Запахло фиаско, братан. По правилам, в бою на кулаках нельзя было пользоваться магией или как-то иначе усилять себя. Но если жирдяй сейчас вырубит меня, то я хрен кому докажу, что он мухлевал.

Кажись, мне придётся пойти на риск и тоже нарушить правила.

Я начал привычно отрешаться от окружающего мира. Крики толпы ушли на второй план, превратившись в приглушённый рокот, напоминающий шум морского прибоя. А всего через миг в моём солнечном сплетении разлилось тепло. Это магия послушно откликнулась на мой призыв.

Однако хватит ли мне мастерства утихомирить этого лося безрогого? Ведь чем сложнее было магическое воздействие, тем больше оно требовало вспомогательных действий, вроде транса, пассов руками или пальцами, особого тембра голоса и нужных слов.

Благо, на моём противнике не было артефактов, защищающих от ментальных атак. А сам он казался довольно тупым малым. Подобные ребята в отличие от интеллектуально развитых людей легко поддавались магическому внушению. Бьюсь об заклад, что он даже не запомнит ментальной атаки. Она навсегда сотрётся из его воспоминаний.

Но смогу ли я завалить Мясника лишь с помощью транса и голоса? Мне нельзя было слишком явно демонстрировать свою силу, а то в этом гадском мире менталистам жилось совсем несладко. Поэтому я скрывал свой дар.

В теории, дымку моей магии мог заметить только опытный человек, знающий куда смотреть и что подмечать. А такие в зале вряд ли найдутся. Тут, конечно, были маги, но так – шелупонь. Вряд ли кто-то из них имел хотя бы тринадцатый, предпоследний уровень дара. К тому же все они были заняты лицезрением мордобоя, а не наблюдением за воздухом.

Так что я со спокойным сердцем уклонился от очередного удара Бориса, поймал взгляд его глаз с расширенными зрачками и зашептал:

– Ты устал… твои веки слипаются. На тебя накатывает сон… ты не можешь удержаться на ногах… твоё сознание окутывает туман… Спи… спи… спи…

После этих слов от моих рук отделилась невесомая, прозрачная дымка. Она была подобна мареву, которое в жаркий день колышется над горячим асфальтом.

Дымка шустро окутала голову мужика. И его глаза начали стекленеть, а веки медленно-медленно смыкаться и размыкаться.

Получилось! Мясник стал спотыкаться, а скорость его ударов снизилась в несколько раз!

Зрители же принялись улюлюкать и подбадривать Бориса. Они думали, что он выдохся. Но я-то знал, что происходит. Нельзя упустить момент!

Стиснув зубы, я нанёс несколько жёстких ударов в башку Мясника. И он покачнулся, а затем рухнул на пол, едва не сломав доски. Нокаут! Да ещё какой! Борис даже не попытался приподняться. Он лежал кверху задом, точно боров, подстреленный метким охотником.

На складе воцарилась ошеломлённая тишина. Я услышал стук собственного сердца, разогнавшегося во время использования магии. А кто-то из зрителей в изумлении распахнул рот, выпустив из него кончик курительной трубки. Она с деревянным стуком упала ему под ноги. Народ был в шоке. Глаза выпучены, брови выгнуты, а челюсти болтались в районе груди. Да-а-а, шикарное зрелище, достойное кисти какого-нибудь прославленного художника.

Я довольно улыбнулся и требовательно посмотрел на рыжего мужика в потёртом фраке. Он стоял за пределами «ринга» и был кем-то вроде рефери.

Мужик справился с изумлением, втянул живот и пролез между канатами. Потом он поднёс к губам рупор, поднял мою руку и, заикаясь, объявил:

– Победил… победил… Майк Тайсон…

Соглашусь, звучный псевдоним. Но не под своим же именем мне сражаться в этой вонючей дыре?

Я ещё раз одарил публику голливудской улыбкой. А та вяло мне поаплодировала. Неблагодарные. И я с чувством лёгкого разочарования от холодности зрителей покинул «ринг». Протолкался сквозь толпу и двинулся в угол склада. Там за ширмой стояли два железных побитых ржавчиной шкафа, в которых висела одежда бойцов. А чуть в стороне – имелась раковина с мелкими сколами.  Первым делом я подошёл именно к ней. Открыл кран с холодной водой и стал рьяно мыть руки с разбитыми костяшками, потное лицо и о подмышках не забыл.

Вскоре скрытые ширмой зрители снова стали привычно орать. Видимо, на «ринг» вышла следующая пара бойцов. А я к этому моменту уже брезгливо вытерся средней чистоты махровым полотенцем и глянул в потрескавшееся зеркало, висящее над раковиной. В нём отразились большие синие искрящиеся ехидством глаза, густые брови, тонкий нос, волевой подбородок, бледная кожа и светло-русые волосы, скрывающие уши. Вот, собственно, и всё, чем я мог похвастаться. Ну, дамам моя внешность нравилась. Очень многим дамам, включая породистых дворяночек-магичек.

И тут вдруг в зеркале отразился коротышка в цилиндре. Он проник за ширму, натянул на физиономию приветливую улыбку и сказал с гортанным акцентом:

– Здорово дрался, приятель. Ты меня не подвёл. В следующий раз работаем по этой же схеме?

– Нет, это первый и последний раз… приятель, – отрезал я и многозначительно протянул к нему руку. У меня было правило – не драться больше одного раза в одном месте.

– Жаль. Ты бы мог выиграть ещё кучу денег, – непритворно огорчился он, глянул на мою ладонь и полез в карман.

Коротышка вытащил свёрнутые в трубочку купюры с ликами бывших императоров Гардарики и нехотя вручил их мне. А я на глазок оценил сумму и не стал пересчитывать её.  Лишь признательно кивнул владельцу цилиндра, повернулся к шкафу и стал вытаскивать из него свою одежду.

Мужичонка же раздумчиво нахмурил брови и принялся наблюдать за тем, как я одеваюсь. Нет, коротышка не был извращенцем. Судя по его задумчивой роже, он пытался подобрать нужные слова, которые заставили бы меня ещё разок выйти на «ринг».

Но он так ничего и не придумал. Обречённо махнул рукой и ускакал собирать ставки. А я поправил клетчатую жилетку, запахнул сюртук чёрного цвета и повязал вокруг шеи элегантный красный платок. Всё, теперь можно валить отсюда.

Я вышел из-за ширмы, обогнул беснующуюся толпу зрителей и покинул склад.

На улице мне в ноздри сразу же ударила ядрёная смесь, состоящая из солёного запаха океана, вони пищевых отбросов и смрада копоти. Последняя пропитала воздух настолько, что начинало першить в горле.

А всё эти чёртовы мануфактуры и фабрики. В ясную погоду из любого уголка города был шикарно виден дым из сотен труб. Но сейчас Велибург, столицу Гардарики, укрыли вечерние осенние сумерки и густой туман. Хорошо хоть уличные фонари в меру сил освещали пространство. А то ежели бы не они, то пришлось бы идти чуть ли не на ощупь. А так – я закрыл нос и рот шейным платком и вполне уверенно двинулся вдоль кирпичных складов.

Быстро миновав их, я попал в жилой район. Он, как и практически весь город-миллионник, состоял из пятиэтажных красных кирпичных домов с черепичными крышами, покрытыми чёрной копотью. Дома сплошными извивающимися стенами тянулись вдоль узких улочек, напоминающих крысиные лабиринты. А вон и сами крысы. Жирные, серые, с голыми хвостами. Они дружно тащили к канализации труп кошки и параллельно сверлили меня красными глазами-бусинками.

Я не стал обращать на крыс никакого внимания и свернул на улицу, которая оказалась чуть шире предыдущих. Тут уже народу прибавилось. В основном это были замученные тяжёлой работой мужики, которые возвращались из порта. И я вместе с ними потопал по тротуару в сторону станции подземки.

Вдруг мимо нас пронёсся «глазастый» автомобиль, который походил на старенький фольксваген «жук». Да и вообще в этом мире, а конкретно в Гардарике, почти все тачки были «глазастыми». А сама империя по уровню развития отчасти напоминала Землю 30-40 годов прошлого века. Однако не стоит забывать о том, что тут в отличие от моей родной Земли существовала магия. Она вдоль и поперёк пронизала все страны, наложив отпечаток на их развитие.

Но ни магия, ни уровень технологического развития, наверное, никогда не отучат людей от привычки ссать на уличные фонари. Уже перед самым входом в подземку обнаружился фонарь, от которого ужасно смердело мочой. Господи, да это же новый вид оружия массового поражения!

Я поскорее миновал его и шустро спустился под землю. А там купил билет и запрыгнул в пропахший потом вагон третьего класса. Тут свободных мест практически не оказалось. Однако я всё-таки умудрился усесться на одну из лавок. А в роли моих невольных соседей выступили два мужика с серыми от изнеможения лицами.

Несмотря на металлический грохот понёсшегося по рельсам поезда, они продолжили вести неспешную беседу.

–… Дык стёкла с рунами-оберегами нынче везде ставят. Да и внутренние ставни обязательно надо к окнам прилаживать. Все так делают. Так что ты не дури. Ставь всё как положено, а то бес тебя за жопу схватит, – произнёс короткостриженый шатен с покрытыми угольной пылью волосами и заросшей щетиной осунувшейся физиономией.

– Дороговато выходит, – скривился худой мужик в синей робе фабричного рабочего. – Но ты прав. Жизнь дороже. А то эти гадские бесы… Спасу от них нет. Прям как от налогов.

Мужики устало загоготали. А затем отсмеявшийся рабочий цепким взглядом оглядел пассажиров вагона, признал нас благонадёжными и выдал с кривой улыбкой:

– Это у аристократов денег, как у дурака фантиков. Они вон разъезжают на собственных дорогих автомобилях с личными шоферами и телохранителями. А у нас денег – шиш. Ещё и налогами душат.

– Дык у дворян вся власть в руках, – напомнил шатен и поскрёб щеку чёрными от грязи ногтями. – Они заправляют королевствами и империями. Мы им не ровня. Даже маги-простолюдины им не ровня. Они вон заставили их в обязательном порядке носить на груди значок в виде буквы «М» в кружочке. А сами такие значки не носят.

– Это да, – выдохнул рабочий и шмыгнул орлиным носом, из которого торчали волоски. – А можа и правильно сделали. Сразу видишь с кем имеешь дело.

Я был с ним не согласен, но, естественно, промолчал. Да и поезд уже со скрежетом остановился на нужной мне станции.

Выбравшись из вагона, я быстро поднялся на поверхность и продолжил путь. Пересёк по каменному мосту спокойную речушку и очутился в облюбованном дворянами квартале. Тут-то я и жил. Вон в том готическом трёхэтажном особняке со стрельчатыми окнами, мрачным фасадом и скалящимися на карнизе горгульями.

Неожиданно возле парадного входа обнаружился роскошный чёрный лимузин. И за его рулём важно восседал пожилой водитель в строгой тёмно-синей униформе, фуражке и белых перчатках. А на дверях машины красовались гербы, намалёванные золотой краской.

Ого, учителя явно навестила птичка высокого полёта. Граф? Лорд? Барон? Ладно, не буду гадать. Скоро всё равно узнаю.

Я на всякий случай обошёл особняк с торца и остановился возле небольшой неприметной железной дверцы с металлическим кольцом вместо ручки. Мои пальцы обхватили кольцо, и я дёрнул его на себя. Но дверь ни на миллиметр не поддалась. Ну, конечно. Заперто. И на что я рассчитывал?

Мне пришлось пустить в ход кулаки. Я забарабанил ими по двери. И далеко не сразу за ней раздался шорох и прозвучал молодой недовольный басок:

– Кого там бесы принесли?

– Открывай, Марк, это я.

– Кто «я»?

– Что б ты провалился, Марк! – осерчал я. – Открывай эту чёртову дверь! Тут зябко и сыро. А ты там явно стоишь в тепле и жрёшь.

– Грубиян, – недовольно буркнул парень и загромыхал ключами.

Дверь открылась с душераздирающим скрежетом несмазанных петель. У меня даже зубы заломило от этого звука. А на пороге обнаружился упитанный розовощёкий голубоглазый блондин девятнадцати лет от роду. На нём красовались широкие клетчатые штаны с подтяжками, лакированные ботинки и рубашка, скрывающую внушительное пузико.

Я сокрушённо произнёс, сверху вниз глядя на Марка, которого озарял свет лампочки:

– Вот смотрю я на тебя и с грустью понимаю, что ты позоришь своих коллег. Ну разве так должен выглядеть уважающий себя некромант? Где круги под глазами, болезненная худоба и бледность кожи?

– Я борюсь со стереотипами, – не без гордости заметил парень и вцепился зубами в пирожок с румяными боками. – А что у тебя за ссадина на виске? Разве так должен выглядеть порядочный молодой человек?

– Я тоже борюсь со стереотипами. Да и кто сказал, что я порядочный? – ехидно хмыкнул я и проник в дом.

Уже в коридоре я спросил у Марка, когда тот закрывал на ключ дверь:

– Кто там пожаловал к учителю?

– Какой-то старый друг, – откликнулся некромант, повернув ко мне круглую щекастую физиономию. – Они заперлись в кабинете. И учитель велел пригласить тебя к ним, когда ты появишься. Похоже, ты зачем-то срочно нужен ему.

– Ясно, – бросил я и быстро потопал по коридору.

Глава 2. Прибыльное дельце.

Особняк был освещён электрическими лампами, стилизованными под свечи. Они торчали из бронзовых подсвечников, закреплённых на стенах, и давали мягкий жёлтый свет. Из-за этого по вечерам в особняке всегда царил таинственный полумрак. И в нем скрывались мраморные статуи из Эллады, резная аквитанская мебель в стиле барокко и фарфоровые вазы из империи Цинь. В общем, полный винегрет, обморок дизайнера.

Тем временем я миновал лифт с раздвижными дверьми-решётками. Взошёл по парадной лестнице на второй этаж и приветливо кивнул дребезжащему от древности дворецкому. Он только что с пустым подносом вышел из кабинета учителя. А я наоборот – подошёл к нему и постучал в дверь из красного дерева.

За ней тотчас раздался сдержанный голос:

– Войдите.

Я открыл дверь и нарочито робко проник внутрь. Мой взгляд тотчас упал на учителя, худощавого мужчину лет пятидесяти с глубокими залысинами, тронутыми сединой чёрными волосами и мощными усами. На его узком скуластом лице выделялись умные карие глаза. А большой, покатый лоб украшал тонкий шрам, полученный во время неудачного эксперимента.

Сегодня учитель был облачён в строгий чёрный сюртук. И восседал он за массивным рабочим столом. А напротив него обнаружился надменный седовласый аристократ в роскошных одеждах. Он полубоком ко мне сидел в кресле с высокой спинкой и мелкими глотками пил чай из фарфоровой чашечки.

Учитель указал рукой на гостя и приподнято сказал:

– Виктор, голубчик, как ты вовремя объявился. Позволь я представлю тебе своего старого друга маркиза Меццо.

– Рад знакомству, ваше сиятельство, – с порога заявил я, желая произвести хорошее впечатление. Поскольку простые люди не обязаны были называть дворян сударями, милостями и господами – это всего лишь проявление уважения. Но с другой стороны, если простолюдин позволит себе общаться с дворянином, как с равным… О-о-о, ребята, его ждут большие проблемы.

Аристократ же небрежно кивнул мне и поставил чашечку на стол учителя. Потом он нацепил на нос пенсне и принялся рассматривать меня колючими серо-стальными глазами, поселившимися на породистом лице.

Я почувствовал себя букашкой, которую под микроскопом изучает въедливый учёный. К тому же, мой вид явно разочаровал «учёного».

Он поморщился и скептически фыркнул:

– Дорогой Артур, это и есть ваш лучший ученик? Не думаю, что он справится с поставленной перед ним щекотливой задачей.

– Любезнейший маркиз, не судите книгу по обложке. Да, с виду Виктор похож на неотёсанного чурбана, но поверьте мне, дружище, он справится. Слово барона Артура Люпена, химеролога в десятом поколении! – пафосно изрёк учитель налившимся силой голосом.

Меццо пожевал бледные губы и нехотя проронил надменным тоном:

– Ваше слово многого стоит, барон. Возможно, этому юноше стоит дать шанс. Но если что-то пойдёт не так – я буду крайне расстроен.

– Он не разочарует вас, сударь, – вставил учитель.

– Что ж, тогда я телефонирую вам завтра по полудню, барон. И мы обговорим детали. А сейчас мне пора покинуть ваш гостеприимный дом.

– Конечно, конечно, – заявил Люпен и вскочил с кресла. – Я лично провожу вас до двери, маркиз.

Я вежливо посторонился и оба аристократа величаво выплыли из кабинета. А я тут же разулся и по-хозяйски улёгся на диванчик, решив дать отдохнуть натруженным ногам.

Параллельно мой взгляд заскользил по портретам в золочёных рамах. Они висели на стене и на них были изображены поколения Люпенов. Много, много Люпенов.

Аристократические рода имели длинные родословные, уходящие на много веков в прошлое. И всё это время дворяне скрещивались друг с другом, пестуя свою магическую силу. Обычно дар переходил от отца к детям. Однако бывало и так, что кто-то из детей мог родиться бездарным. Или даже целое поколение могло быть бездарным. Но в этом крайне редком случае уж внуки-то и внучки точно наследовали дар. Так что магия никогда не исчезала из дворянских родов.

Между тем вернулся Люпен и застал меня на своём диванчике.

Он уставился мне в лицо пылающим взором и яростно протараторил, тряся костлявым указательным пальцем:

– Пошёл прочь с моего дивана, наглец! И заруби себе на носу, ежели ты подведёшь этого надутого индюка Меццо, то я отправлю тебя в Ад! Тебя там уже заждались из-за твоих выходок!

– Полно, ваша милость. Чего вы горячитесь? В вашем возрасте это вредно. Сердечко прихватит – и всё. Грудная жаба с вами приключится. И уже ваши, а не мои пятки, с удовольствием будут прижигать черти, – легкомысленно заметил я, но диван всё-таки покинул, переместившись в кресло. А то невыполнение прямых приказов барона чревато подзатыльниками.

– Побольше уважения, Виктор! – недовольно бросил Люпен и сам завалился на диван, даже не став снимать штиблеты. – Вспомни, что именно я спас тебя! Нашёл едва живого в канаве. Надо было ещё тогда понять, что ты неблагодарная скотина. Ведь ты даже в канаве бурчал какие-то неразборчивые фразы, которые явно содержали в себе что-то неуважительное! А потом я ещё соизволил пробудить в тебе дар, бессовестный ты негодяй!

– Господин барон, вы открыли его без моего разрешения, когда мне было всего пятнадцать лет! Я две недели пролежал в коме! И вы чуть не сожгли мой дар! – напомнил я, загоревшись праведным гневом.

– Не цепляйся к мелочам, – отмахнулся учитель, сцепил длинные пальцы на впалой груди и добавил: – Я был уверен в благополучном исходе. Почти уверен… Зато теперь ты опережаешь своих сверстников-магов на два года магической практики. Данный факт ставит тебя в один ряд с самыми даровитыми юными магами-дворянами. Ты ещё должен сказать мне спасибо!

– Спасибо, ваша милость, – ядовито выдал я, прекрасно зная характер учителя.

Люпена не переспорить. А на алтарь науки он готов был положить не только себя, но и меня, как уже однажды чуть не произошло. Поскольку раньше семнадцати лет никто не рисковал пробуждать дар. Уж слишком был велик шанс смертельного исхода. Но наш головастый барон всё равно решил провести эксперимент. Однако надо отдать ему должное, он тщательно подготовился к нему. Изучил множество литературы, а уже потом стал работать с подростками-сиротами, в которых мог быть дар.

Поначалу у Люпена ничего не получалось. Дар не пробуждался. Но хорошо хоть никто не погиб. А затем барон отыскал шестнадцатилетнего Марка. И он стал первым в ком проснулся дар. Следом было ещё двое шестнадцатилетних сирот-простолюдинов, а я стал последним. И как вы уже знаете, мне открыли дар в пятнадцать. После этого барон охладел к подобным опытам. Он посчитал, что пятнадцать лет – это нижняя граница пробуждения дара. Четырнадцать – уже точно смерть.

В итоге Люпен решил засекретить результаты своих опытов, так как в них было много незаконного. А мне он строго-настрого приказал не распространяться о моём даре.

Сейчас же барон возмущённо пробурчал, косясь на меня:

– Третий год! Уже третий год ты проживаешь в моём особняке вместе с троицей других сирот. И я уже жалею, что оставил вас по доброте душевной. Да не просто оставил, а ещё по мере сил пару лет самостоятельно обучал вас магии. А потом принялся нанимать для вас учителей. А эти кровопийцы знаешь сколько дерут за каждое занятие? О! Я бы на эти деньги смог купить перья из крыльев османского грифона! А спустил всё на вас. И кроме всего прочего, тебя, Виктор, мне пришлось с прошлого года возить по другим странам, дабы ты мог тайно обучаться магии у опытных менталистов. Королевство Бирма, империя Ямато, португальские колонии… А твои наставники! Я как вспомню физиономии некоторых из них, так меня дрожь пробирает. Они же явно были отъявленными головорезами и мошенниками! Как я вообще пошёл на такой риск?

– Но именно у подобных людей я почерпнул больше всего знаний и не только магических, – вставил я и поспешно добавил со сладкой улыбкой на устах: – Кстати, ваша милость, они-то и подпортили мой ангельский характер.

– Он у тебя никогда и не был ангельским, – фыркнул вдовец Люпен, который так и не успел обзавестись своими детьми. – И прекращай скалиться, точно полоумный. Лучше внимательно слушай меня, Виктор. Маркиз Меццо весьма уважаемый аристократ. Ежели мы окажем ему услугу, то заимеем серьёзного покровителя, вхожего в высшие круги общества. Нам крупно повезло, что у маркиза возникли проблемы с родом Ройтбургов. И он согласился принять предложенную мной помощь.

– Господин барон, и какая у меня роль в этой афере? – вопросительно приподнял я бровь.

– Не перебивай меня. Изволь сперва полностью выслушать, а затем задавай вопросы, – недовольно выдал учитель, заложил руки за голову и продолжил, глядя в алебастровый потолок с затейливой лепниной: – Ройтбурги – опасные люди. По слухам, на их руках не мало крови, в том числе крови аристократов. Поэтому маркиз начал волноваться за жизнь своей единственной дочери. Ей едва-едва стукнуло семнадцать лет. Говорят, Меццо ни в чём ей не отказывает. А вот двух своих старших сыновей он держит в ежовых рукавицах.

– А они маги какой направленности? – уточнил я и наткнулся на яростный взгляд учителя. – Всё, всё, не перебиваю, ваша светлость. Молчу, как партизан.

– Анималисты, – выдохнул Артур Люпен, нахмурив брови. – У них дар родственный твоему. Как ты помнишь, анималисты способны управлять животными, птицами и прочими гадами. И ты на это горазд. Но всё же у менталистов лучше получается воздействовать именно на человеческий мозг. Среди магов-теоретиков бытует мнение, что у анималистов тот же самый дар, что и у менталистов, только не развившийся. Как если бы они были способны изучить лишь школьный курс математики, а менталисты – ещё и высшую математику. У вас даже имеется множество одинаковых магических умений. Однако менталисты встречаются в природе гораздо, гораздо реже, чем анималисты.

– Всё так, всё так, – покивал я в такт словам барона.

А тот вдруг спросил у меня:

– Виктор, ты знаешь, что через пару дней заканчивается набор во всемирно известную магическую академию Николая Шилле?

– Ага. Видел афиши на площади Трёх императоров.

– Так вот своевольная дочь Меццо наперекор воле отца поступила в эту академию, – мрачно проговорил учитель и сокрушённо покрутил головой. – А ты ведь слышал, какие дурные и опасные там царят нравы? Это не место для благородной девушки.

– Угу, – разнообразил я свою речь, не став второй раз подряд агакать.

Магическая академия Николая Шилле была известна тем, что в неё могли поступить не только дворяне, но и простолюдины. Только в первый же семестр восемьдесят пять процентов простолюдинов отправлялись на мороз из-за банального недостатка знаний и навыков. А в целом за время учёбы погибало пятнадцать процентов студентов. Охренеть, да? Причём большая часть из этих процентов обретала вечный покой ещё на первом курсе.

Нравы же в академии царили жестокие, как и тренировки. Но зато там работали лучшие преподаватели и целители. И те студенты, которые всё-таки получали диплом, считались в Гардарике, да и за пределами империи, офигенными магами со стальными яйцами. Это как если на Земле закончить Гарвард.

Вот в такое «милое» местечко и поступила младшая Меццо. Чем она думала?

Тем временем Люпен продолжил говорить, подкрутив левый ус:

– Теперь ты понимаешь, как тревожится маркиз, учитывая, что Ройтбурги могут как-то навредить его дочери, покинувшей отчий дом?

– Ваша милость, дык, может, запереть неразумную девку в особняке и никуда не пускать?

– Маркиз не станет этого делать. Уже всё решено, Виктор. Его дочь будет обучаться в академии Шилле. Она сломила его сопротивление. И вот тут-то я и посоветовал Меццо какой-никакой, но шанс облегчить жизнь его дочери, – заговорщицки произнёс Люпен и многозначительно посмотрел на меня.

Я пару секунд глупо хлопал глазами, а затем мой мозг сообразил каков план учителя. И я тотчас протестующе заявил, даже подскочив в кресле:

– Ну, нет! Вы же всегда были против магических школ и академий! По вашим же словам, там студентов пичкают устаревшей чушью. А половина профессоров страдает старческой деменцией и недержанием мочи. А дух прогресса даже не заглядывал в подобные учреждения! Да и как вы, господин барон, собираетесь обмануть приёмную комиссию? Прибор же поймёт, что я менталист, а не анималист.

– О, насчёт комиссии будь покоен, Виктор. Я уже давно работал над идеей выправить тебе документы анималиста. Посему мой светлый ум придумал, как перехитрить прибор, – самодовольно улыбнулся учитель.

– Уж простите, ваша милость, но мне не нравится эта идея, – пробурчал я, сложив руки на груди. – Вы же хотите, чтобы я поступил в академию Шилле и приглядывал за этой взбалмошной дворяночкой?

– Всё верно, – коротко сказал аристократ, принял сидячее положение и приподнято добавил: – Великолепная мысль, не правда ли?

– Не правда, – буркнул я, исподлобья глядя на довольного собой Люпена. – Да и почему именно я? Неужели нет настоящего юного анималиста, который согласился бы поступить в академию и стать нянькой младшей Меццо? Маркиз же явно способен заплатить этому бедолаге крупную сумму денег.

– Виктор, не разочаровывай меня ещё больше. Ты – идеальная кандидатура. Хитрый, изворотливый, пронырливый…

– Прекращайте так говорить, ваша милость! Я не куплюсь на лесть!

–… К тому же ты умеешь держать язык за зубами. А младшая Меццо сильно разгневается на маркиза, ежели узнает, что тот подослал к ней своего человека, – продолжил учитель, словно не услышал меня. – Да и до конца набора осталось всего два дня. Где маркиз найдёт анималиста, который переплюнет все твои качества? Нет, только ты подходишь на эту роль. Тем более тебе будет полезно провести какое-то время в академии с её строгим уставом и побудками в шесть часов утра.

– Во сколько? – ужаснулся я и схватился за голову. – Признайтесь, господин барон, вы просто хотите отправить меня с глаз долой?!

– Не без этого. Но твоя «командировка» будет длиться всего полгода. Правда, существует возможность продления. Но зато маркиз заверил меня, что великодушно оплатит весь срок твоей учёбы в академии Шилле, – с довольной улыбкой заметил Люпен и следом нехотя сознался: – А то я в последние месяцы несколько поистратился на весьма дорогие ингредиенты, нужные для моих научных изысканий. Так что у меня совсем не осталось средств на твои путешествия к учителям.

– Хм, – сумрачно хмыкнул я, понимая, что мне не стоит ещё больше унижать своё достоинство. Как я уже говорил, Люпена не переспорить и не переубедить.

– Кстати, раз уж ты объявился, то не соблаговолишь ли нанести визит виконту Крюмо? Он мне намедни пообещал книгу о регрессии мёртвых тканей, но, видимо, запамятовал. Не прислал. Заберёшь её? За час ты точно обернёшься. А я бы тогда нынешней же ночью безотлагательно поставил эксперимент. Уж больно мне любопытен результат.

– А слуги на что? – буркнул я и следом ворчливо добавил: – Ладно, съезжу я к нему, раз вы просите меня и цените меньше слуг.

– Благодарю, – сказал Люпен и радостно улыбнулся, точно озорной мальчишка, коему пообещали презентовать рогатку. – Я немедленно телефонирую виконту и предупрежу его.

Учитель встал с диванчика и подошёл к телефонному аппарату. А я принялся невесело размышлять. Похоже, меня всё же ждёт учёба в академии. Но, возможно, мне стоит завалить вступительные экзамены? Нет, это будет слишком низко по отношению к учителю. Он же, как ни крути, за эти годы стал мне вторым отцом.

Я невольно погрузился мыслями в прошлое и живо вспомнил вонючую грязную сточную канаву где-то на окраине Велибурга. Её-то мне первым делом и довелось увидеть в этом мире. И я до сих пор не знаю сколько времени мне пришлось проваляться в той канаве в полубессознательном состоянии. Час? День? Два? Хрен его знает.

Наверное, я бы там так и помер, если бы не Люпен. Он нашёл меня и притащил в свой особняк. А потом барон выходил меня и мигом понял, что я ничего не знаю об этом мире. Но он списал данный факт на обширную амнезию и стал обучать меня местному языку.

Благо, что в Гардарике говорили на языке, напоминающем смесь славянских. Поэтому я вскоре выучил его на уровне носителя.

После этого моя учёба пошла легче. Я узнавал этот мир, но практически ничего не помнил о своём родном. В памяти всплывали лишь какие-то туманные обрывки: фильмы, книги, компьютерные игры, песни, бары, драки…

А вот о своей семье и о том, как меня угораздило попасть в этот мир, – я вообще ничего не помнил. Словно эти воспоминания стёрли из моей памяти. Зато зеленоглазую красотку из универа я хорошо запомнил. Она порой появлялась в моих снах. Но дальше универа мои воспоминания не простирались. Из этого факта я сделал вывод, что мой реальный возраст перед переносом в сей мир колебался между семнадцатью и двадцатью тремя годами.

Возраст же тела, в которое мне довелось попасть, тогда составлял пятнадцать лет. Люпен довольно точно определил его. Хотя в те дни моя худая костлявая тушка с несколькими сломанными рёбрами пребывала в весьма удручающем состоянии.

Вероятнее всего, я попал в тело какого-то беспризорника, жестоко избитого и брошенного подыхать. Были ли у него родственники или друзья? Не знаю. Я никогда не пытался разыскать их. Просто жил, стараясь не думать, что занимаю чью-то тушку с погасшим разумом. Благо, память бывшего хозяина тела никогда и никак не проявляла себя. Так что шизофрения мне не грозила.

Глава 3. Немного о бесах.

Я покинул особняк учителя в не самом лучшем расположении духа.

На улице же продолжали властвовать туман и сумерки. По-моему, они стали ещё гуще. Уличные фонари превратились в размытые жёлтые пятна, которые словно висели в этом киселе. А все звуки стали в разы глуше.

Ну и погодка. Прям Сайлент Хилл какой-то. Да и время для визита не самое урочное. Однако надо Витя, надо.

Я зябко поёжился, поднял воротник сюртука и потопать в сторону автобусной остановки. А она была совсем неблизко. В соседнем районе, где жили простолюдины.

Впрочем, я довольно быстро добрался до неё. Да и транспорт не пришлось долго ждать. Всего через десяток минут около меня остановился дребезжащий автобус, который напоминал старые советские жёлтые «глазастые» ЗИСы. Его двери открылись с ужасающим скрежетом, словно врата в Ад. Но я незамедлительно поднялся по ступеням в салон, пропахший соляркой и выхлопными газами.

Автобус тронулся с места. А я присел на засаленное сиденье возле мутного окна с вязью рун и скользнул безучастным взглядом по пятёрке пассажиров.  Ими оказались хмурые работяги в кепках и с мозолистыми руками. Они наградили меня такими же безучастными взорами и снова погрузились в свои мысли.

Я же принялся глядеть в окно. А за ним бледно-красными тенями проплывали дома с трещинами на фасадах, ржавыми оконными решётками и пошарпанными дверьми. В таких домах ютились семьи рабочих, мелких торговцев и наёмных служащих. Но скоро автобус, следуя своему маршруту, окажется в квартале, который облюбовали дворяне средней руки. Туда-то мне и надо было попасть.

Пока же грузному водителю в форменной фуражке, видимо, стало скучно, и он включил радиоприёмник.

Тот сразу же стал коротко выдавать последние новости:

– По одному из графств Аквитании прошлась Чёрная чума. В Нормандии снова неурожай пшеницы. А австралийские переселенцы опять столкнулись с драконами, – и тут в трансляции появились отчётливые помехи. Они заставили меня насторожиться и взволнованно облизать губы. – Кх-х-х… королева Британских островов… кх-х-х… отправила на борьбу с пиратами… кх-х-х… Империя Ацтеков снова… кх-х-х.

Прочие пассажиры тоже занервничали. А трансляция и вовсе резко оборвалась, превратившись в поток хрипов. И каждый из тех, кто был в автобусе, знал, чем это чревато.

Прорыв бесов! Твою мать, кажется, сегодня точно не мой день! Шанс попасть в такую ситуацию был один к тысяче, как нарваться на девственницу старше восемнадцати лет. Но я умудрился вляпаться!

Между тем автобус несколько раз чихнул мотором и затих среди квартала простолюдинов. Точно прорыв! Он выводил из строя любую технику, огнестрельное оружие и прочие сложные механизмы. Но после окончания прорыва всё снова работало в прежнем режиме.

Неожиданно моим мыслям вторил голубоглазый парень с тоненькими крысиными усиками:

– Точно прорыв! Угораздило же нас! Они же редко случаются!

– Ага, – поддакнул лысый доходяга и громко сглотнул. – Хорошо шо автобус защищён рунами от бесов. Так шо без паники, братцы.

– По радио и ящику не было оповещений. Значится, антенны на крышах не уловили энергию, которая скапливается перед серьёзными прорывами. Следовательно, он будет слабым, – размеренно произнёс рябой мужик в робе фабричного мастерового.  – Слабые-то прорывы невозможно отследить, потому-то власти и не могут о них предупредить горожан.

– Верно говоришь, – с явным облегчением сказал Голубоглазый. – Всего четверть часа придётся пересидеть, а то и меньше. Сдюжим.

– Угу, – угукнул Лысый, на котором поношенный сюртук сидел чуть хуже, чем на огородном пугале. – Маленький-то прорыв – тьфу и растереть. Бесы из него лезут слабенькие и длится он недолго. А вот средний или большой – этого ого-го! Я однажды видал телепередачу, так в ней рассказывали о прорыве, который поглотил целый городок! Хорошо шо это произошло где-то в Родезии, а не у нас.

Пассажиры закивали головами. Дескать, да, хорошо, что не у нас.

А я припал к стеклу и начал шарить взглядом по улице. По тротуару проползла увлекаемая ветерком газета. В доме напротив бледная женщина в чепчике со стуком захлопнула внутренние ставни. А ближайший к нам фонарь часто-часто заморгал. И буквально через пару мгновений лампочка с хлопком рассыпалась на сотни мелких осколков, блестящим дождём упавших на брусчатку. Тут же погасли фары автобуса. И этот клочок города накрыла кромешная тьма, в которой замелькали смазанные крылатые силуэты.

Бесы с тоскливым воем принялись носиться над улицей и шарахаться от окон с рунами. А я сидел на попе ровно и мысленно проклинал гадский мрак и туман. Из-за них моё болезненное любопытство осталось неудовлетворённым. Вашу мать! Я никак не мог чётко рассмотреть хотя бы самого завалящегося беса: заморыша там или стажёра.

Однако по телевизионным программам и фотографиям в журналах я детально знал, как они выглядят. Бесы были похожи на призрачных нетопырей (род гладконосых летучих мышей). Всё же мне хотелось вживую поглазеть на них. Но туман, темень… Тьфу.

Вдруг Лысый нарушил тягостную тишину, воцарившуюся в салоне:

– Эх, жаль, шо бесов не берёт никакое оружие, окромя выкованного из лунного серебра, а оно стоит дороже золота. Да и эти противобесовские руны, шобы работали должны быть как минимум на расстоянии в две ладони от человека. Прочие-то руны на амулетах малюют и носят, а эти так не хотят функционировать. А то бы было хорошо – нацепил цацку с рунами, кои бесов отпугивают. И те бегут от тебя, как чёрт от ладана.

– Верно, – выдохнул Голубоглазый, нервно облизав губы. – И жаль, что среди нас магов нет. Бесы-то побаиваются магию. Особливо магию света. Откуда они вообще взялись-то эти твари бесплотные?

– Умные люди говорят, что бесы лезут в человеческие города из иного мира, – важно произнёс Лысый и шумно шмыгнул.

– А церковники толкуют, что они рвутся к нам из самого Ада. В наказание за грехи наши. В полях-то прорывы не случаются. Они происходят только там, где живут люди. Много людей, – прогудел мастеровой.

– Ладно, хватит уже толковать о бесах, а то накаркаем беду! – спохватившись, протараторил Голубоглазый и суеверно поплевал через плечо.

– Никакой беды не приключится, – уверенно бросил Рябой. – Всё идёт, как должно. Скоро уже закончится прорыв.

Однако всё изменилось, когда из тумана раздался детский, горестный плач. Мастеровой тотчас страшно побледнел рябым лицом и громко сглотнул. А в его глазах загорелась паника.

И она стала в разы больше, когда из тумана вылетел перепуганный писк, будто бы принадлежащий маленькой девочке:

– Матушка… матушка… ты где?

Мастеровой резко вскочил с сиденья и рванул к дверям автобуса, тяжело топая ногами. А я без раздумий слетел со своего места и прыгнул на него, аки самый быстрый в саванне тигр. Наши тела сшиблись, и мы повалились в проход между сиденьями.

К счастью, я оказался верхом на мужике, а не под ним, что грозило бы мне превращением в отбивную. Он весил килограммов сто тридцать. Настоящий буйвол!

И этот буйвол яростно замычал, вперившись в меня огненным взглядом:

– Не мешай, господом богом прошу! Не мешай!

В следующий миг он без труда сбросил моё тело с себя. И я как сверхлёгкий истребитель пролетел по воздуху и неуклюже упал на пол дальше в проходе. Мужик же вскочил на ноги и в мгновение ока добрался до дверей. Он резко просунул между ними толстые мозолистые пальцы и лихорадочно принялся их открывать.

Я отчаянно заорал с пола, чувствуя пульсирующую боль в виске, коим задел сиденье:

– Стой, болван! Ты всех нас угробишь!

Но болван не послушал меня. Он продолжил бороться с дверьми. И тогда к нему бросились другие пассажиры. Они пронеслись мимо меня, едва не затоптав своими копытами.

Водитель же поспешно нажал на рычаг, который в экстренном порядке закрывал окна стальными ставнями и намертво блокировал двери. Ведь одержимые могли просто-напросто камнем разбить стекло и влезь в автобус. Но что-то пошло не так. Рычаг заклинило. И ставни не опустились, а двери не заблокировались.

Да что же это за день-то сегодня такой!

Перепуганный водитель выругался в сердцах и тоже кинулся на работягу. А тот завопил срывающимся от переживаний голосом:

– Там моя малышка! Я узнал её голосок! Мой дом совсем рядом, за поворотом! Она вечерами гуляет с матерью!

– Безумец, ты ей уже не поможешь! – взвизгнул водитель и схватил мастерового за толстую шею, покрытую въевшейся грязью.

Рябой захрипел из-за недостатка кислорода, но страх за родную дочь удесятерил его силу. Он поднапрягся, рывком раскрыл двери и вместе с водителем вывалился из автобуса.

– Твою мать! – выдохнул я, почувствовав, как сердце трусливо юркнуло в левую пятку.

Ну, сейчас начнётся. Я резко вскочил с пола и через окно с ужасом увидел незабываемую картину. Господи, как в фильм ужасов попал. Только камер не хватало. Белобрысая девочка, лет семи-восьми, в розовом платьице в белый горошек, выскочила из тумана и с кровожадными воплями бросилась на мастерового.

А тот приподнялся, и его страдальческий взгляд встретился с полностью чёрными глазами ребёнка. В тот же миг одержимая раскрыла крохотный ротик с удлинившимися зубами-иголками и с силой махнула правой ручонкой, которую венчали пальцы с крепкими загнутыми когтями. Они без труда вскрыли глотку мужика. Он вздрогнул всем телом и попытался зажать страшную рану. Но куда там… Мастеровой сумел лишь рефлекторно скрючиться. И жизнь начала стремительно покидать его наполненные болью глаза.

Девочка же на этом не остановилась. Она обратила своё внимание на белого, как полотно, водителя, который пытался на четвереньках заползти по ступеням в салон автобуса. Не раздумывая, она весело запрыгнула на спину «коняшке» и глубоко вонзила зубы в шею водителя. И тот, словно хряк, заверещал от боли и мучительно выгнулся.

В это же время в автобус залетел бес. Он без проблем проник в тело лысого доходяги, который ближе всех стоял к дверям. После этого с Лысым стали происходить страшные метаморфозы. Он задрожал, будто припадочный, из его рта пошла пена, а глаза стала заволакивать тьма. Ногти и зубы мужика с тихим шелестом удлинились. И все эти изменения произошли всего за одну-две секунды.

Понятное дело, что никто из пассажиров не успел должным образом отреагировать на превращение мужика. А тот не стал сопли жевать. Резко развернулся и прыгнул на голубоглазого парня, который оказался прямо за ним.

Бедолага лишь успел коротко заорать, прежде чем упал под весом порабощённого бесом мужика:

– Не-е-ет!

Дальнейшие его слова захлебнулись в крови. Одержимый вырвал ему зубами кадык. А парочка не попавших под раздачу мужиков бросилась в конец автобуса, точно перепуганные крысы, загнанные в угол.

Я еле успел отпрыгнуть, иначе бы они сшибли меня с ног. А так – я остался стоять, благодаря чему без промедлений принялся действовать. От души ударил ботинком по роже лысого одержимого. И тот упал набок. А затем я лихо перепрыгнул через сотрясающееся в агонии тело голубоглазого парня и оказался возле ступеней. Тут лежало безвольное тело водителя, на котором сидела девочка с окровавленным ртом. Она уже успела сожрать половину шеи мужика.

В обычной жизни я детей не бил, но это был особый случай. Так что я со всей силы ногой ударил девчонку. Она вылетела из автобуса, как пробка из бутылки шампанского и ударилась затылком о брусчатку. До моих ушей донёсся музыкальный треск черепа.

Но одержимой было плевать на травмы, раны и боль. Она вскочила на ноги, яростно завизжала и ринулась на меня. А я перемахнул через тело водителя и в прыжке впечатал обе ноги в её узкую грудную клетку. Девчонка снова отлетела на пару метров от автобуса и осталась лежать на дороге. А я упал на брусчатку, едва не отбив пятую точку. Ниндзя из меня – так себе.

Я зашипел от боли в копчике и заметил беса, который с высоты в несколько метров пикировал на мою тушку. Тут уж у меня не осталось выбора. Пришлось врубить магию, наплевав на скрытность. И я клянусь богом, что мои руки ещё никогда не вычерчивали пассы с такой ошеломительной скоростью. Но разум… разум подвёл. Он не желал провалиться в транс. Ужас мешал ему отрешиться от реальности.

А вот бес не тормозил. Он летел так, что аж смазывался в пространстве, словно бабка, торопящаяся на распродажу.

Благо, мне всё ж таки удалось соскользнуть в транс. И я наконец-то сумел вызвать «Духовную броню». Она выглядела как пар, стремительно окутывающий моё тело. И ох, как я вовремя вызвал её!

Гадский бес всего через миг врезался в «Духовную броню», отскочил от неё точно резиновый мяч от стены и решил больше не связываться со мной. Он незамедлительно рванул в салон автобуса. И оттуда раздались два слитных вопля ужаса.

Всё, этим ребятам не помочь. Одного из них загрызёт одержимый. Тело же второго бес поматросит и бросит, а после такого ещё никто не выживал.

Тут же на краю моего сознания возникла гаденькая мыслишка, что после смерти этих двоих не останется свидетелей, которые смогут рассказать паладинам о моей магии. Впрочем, я быстро загнал эту недостойную мысль в самый тёмный уголок разума, где обитала идея разнузданной оргии с рыжими тройняшками. Резво принял вертикальное положение и со всех ног помчался в сторону квартала дворян.

Параллельно я успел заметить шевеление одержимой девочки. Она всё-таки встала на ноги и посмотрела мне вслед чёрными глазами. И взгляд у неё был такой холодный, расчётливый, жаждущий крови. Ух, блин! Ежели она когда-нибудь появится в моём сне, то я рискую проснуться в мокрых трусах.

Пока же меня заботило лишь одно: станет ли одержимая преследовать меня или нет?

Нет, не стала. Она бросилась в автобус. Фу-у-ух. Прям фу-у-ух.

Я ещё быстрее помчался сквозь туман и мрак. А немногочисленные бесы принялись азартно атаковать меня. Благо, что все они отскакивали от «Духовной брони», как и предыдущий бесплотный уродец. Бесы оказались слишком хилыми для того, чтобы пробить моё умение. Хотя оно было всего лишь девятого уровня из четырнадцати возможных, где первый – самый сильный.

Но, к сожалению, мой магический резерв не мог похвастаться большим объёмом. Поэтому спустя всего несколько минут бега я почувствовал тянущую пустоту в солнечном сплетении. Всё, энергия почти на нуле! Скоро «Духовная броня» пропадёт. Твою мать! Успеть бы покинуть зону бесовского произвола!

И буквально через пару секунду я, как по заказу, с облегчением заметил границу прорыва. Всего в десяти метрах от меня мирно горел уличный фонарь. Он не вышел из строя, а это значит, что энергия прорыва не достигла его. Следовательно, и бесы сюда не сунутся.

Я вихрем преодолел это расстояние и от усталости упал возле фонаря на колени. Мой резерв к этому моменту был совершенно пуст. «Духовная броня» исчезла, грудь ходила ходуном, а горящие огнём лёгкие работали точно кузнечные меха. В ушах же грохотал пульс. И я не сразу расслышал звуки бегущих ног и скрежет доспехов. Однако, когда расслышал, то тут же тревожно поднял голову и сквозь пелену пота, застлавшего глаза, увидел двух паладинов.

Они шустро мчались в направлении прорыва, который остался за моей взмокшей спиной. И паладины, как обычно, были облачены в тяжёлые стальные доспехи с напылением из золотого камня. Этот редкий минерал мог отразить прямое воздействие любой магии. Но именно что прямое. К примеру, пожар, устроенный магией огня, был бы им так же неприятен, как и мне.

А вот бесы паладинам были практически не страшны, поскольку они оказались снабжены амулетами из лунного серебра. К тому же, в их ножнах, закреплённых на спинах, покоились двуручные мечи из сплава с добавлением этого же чудесного металла.

Но вас, наверное, интересует, как люди могут орудовать такими тяжёлыми мечами, да ещё в столь толстых доспехах? Ответ прост: паладины умели управлять аурой. Она позволяла им заметно усиливать свои физические возможности.

Жаль, магам подобные опции были не доступны. Тут либо одно, либо другое. В мире ещё не родился тот человек, который обладал бы и магией, и аурой.

Между тем ко мне с грохотом подскочил один из паладинов и беспардонно схватил за подбородок. Рывком запрокинул мою голову и уставился на меня внимательными зенками с расширенными зрачками. Его глаза смотрели на меня сквозь толстое лицевое стекло шлема.

Паладин быстро убедился в том, что мои белки не окрашены в чёрный цвет. И отрывисто рыкнул, покосившись на своего коллегу:

– Он не одержим, господин сержант.

Второй воин небрежно кивнул и проговорил не терпящим возражений голосом:

– Отвечай, юнец, что ты здесь делаешь? И не лги мне, иначе участь твоя будет прискорбной.

– Сей момент, господин сержант. Кхем… – кашлянул я, прочищая пересохшее горло. И следом быстро рассказал ему, что произошло: прорыв, мой побег. Но о магии, конечно, умолчал. Я же не дурак.

Выслушав меня, сержант пафосно бросил:

– Хоть ты и утверждаешь, что там больше некого спасать, но мой долг самому убедиться в этом.

После его слова паладины рванули в сторону прорыва, точно два железных дровосека.

А я встал на ватные ноги и порадовался тому, что сержанта не смутило моё враньё. Всё-таки та часть моего рассказа, в которой мне повезло улизнуть от бесов, попахивала фантастикой. Но паладин, видимо, списал мой удачный побег на везение. Ведь чего только не бывает в этом мире! Да и в моём родном тоже всяких чудес хватало. Например, люди, верящие в женскую дружбу…

Я вздохнул и поплёлся по улице, слыша нарастающий в тумане ритмичный звук. Это оказался броневик паладинов. Он стоял возле тротуара и порыкивал мотором. А за рулём сидел молодой парень, мой ровесник. Вероятно, послушник ордена. Он свысока глянул на меня нагловатым взором и снова уставился в конец улицы. А я плюнул на крыло броневика и пошёл дальше.

В глубине души я завидовал паладинам. Они всегда были в почёте, хотя и являлись простолюдинами. Среди них вообще не было аристократов, поскольку дети дворян всегда рождались без дара к управлению аурой. А всё из-за того, что аристократические рода из поколения в поколение пестовали магию. Вот у них и появлялись лишь дети с магическим даром.

Но магия в этом мире ценилась выше возможности управлять аурой. Да и по факту она была сильнее и разнообразнее.

Однако не вся магия давала своему владельцу хотя бы некоторый почёт и уважение. Менталистам, как я уже говорил, жилось несладко. Мы в большинстве стран находились под жёстким контролем государства. А в некоторых державах нас вообще казнили или изгоняли. Народ боялся того, что менталисты могут копаться в мозгах людей и заставлять их делать то, что им нужно.

Вот мне и приходилось скрывать свою силу, дабы не оказаться в каком-нибудь местном ФСБ. А то проторчу всю жизнь в сыром подвале, копаясь в мозгах вражеских агентов, террористов, заговорщиков, культистов или просто опасных преступников.

Бр-р-р, не люблю подвалы.

Глава 4. Рассуждения о магии.

Я вернулся домой уже довольно поздно. Вручил обрадованному Люпену злополучную книгу виконта Крюмо и не стал никому рассказывать о том, что едва не погиб. Молча поднялся на третий этаж и проник в свою небольшую комнату. А та встретила меня сумраком и запахом чего-то кислого. То ли грязные носки так воняли, то ли протухло что-то.

Мой палец щёлкнул выключателем. И мягкий жёлтый свет сорвал с комнаты покров мрака.

Да, так и есть. На письменном столе обнаружилась тарелка со вчерашним недоеденным завтраком, молочной кашей. Я больше суток отсутствовал в особняке и за это время еда успела стухнуть. А убрать её было некому. Я всем запрещал входить в своё логово. Это была моя территория, к которой помимо комнаты ещё относилась гардеробная и ванная. Вот в последнюю-то я незамедлительно и направился.

Повалялся в горячей водичке, наполнившей бронзовую ванну на изогнутых ножках. А затем накинул на себя свободный халат и вернулся в комнату. Окинул её придирчивым взглядом. В углу стояла широкая кровать с резным изголовьем, на дубовом паркете лежали шкуры медведя и волка. А возле стен прикорнули книжный шкаф, трюмо, тумбочка с пузатым чёрно-белым телевизором и письменный стол. На последнем красовался печатная машинка и телефонный аппарат с накладками из пожелтевшей слоновой кости.

Не люкс, конечно, но жить можно. И желательно жить без вони.

Я взял тарелку, отдёрнул тяжёлую бархатную портьеру, открыл окно и вывалил в темноту проулка остатки завтрака. Пара оголодавших кошек смутными тенями накинулись на угощение. Они явно мысленно восхваляли дары, посланные им с небес. Плюсик мне в карму, а то сейчас кто-нибудь обязательно скажет: свинья, свинья… Не свинья, а благодетель.

Довольно улыбнулся и вернулся мыслями к заданию учителя. В академии мне явно будет не сладко, поскольку я простолюдин. А вот будь я дворянином, то имел бы прочное положение в обществе и множество разнообразных плюшек.

В теории, простолюдин мог стать дворянином. Но для этого требовалось совершить крупное пожертвование в имперскую казну, купить несколько гектаров плодоносной земли и дом. А также получить диплом какого-нибудь престижного университета и иметь магический дар не ниже шестого уровня. Звучит не так уж и сложно, да? Но на практике всю жизнь можно собирать деньги, прокачивать магический дар и всё равно не достичь желаемого.

Хотя, деньги-то ладно. С ними было попроще, а вот дар… Львиная доля простолюдинов после пробуждения дара получала всего-то четырнадцатый-тринадцатый уровень. Дворяне же – сразу обретали одиннадцатый-девятый. Однако это было единственное различие между магией аристократов и простолюдинов. Дальше дар вёл себя одинаково со всеми. Его развитие резко замедлялось после двадцать первого дня рождения, а после сорокового – полностью останавливалось. В шестьдесят – дар начинал деградировать. Так что самым важным отрезком времени в жизни мага был период с семнадцати лет до двадцати одного года. За это время при должном усердии можно прокачать свой дар на четыре пункта. А за последующие годы – на те же четыре-пять пунктов.

Теперь понимаете, почему Люпен проводил эксперименты с даром? Лично мне он подарил целых два дополнительных года усиленного развития. И, казалось бы, учитель может озолотиться, если начнёт продавать дворянам секрет более раннего открытия дара, но он почему-то так не поступал. А все мои расспросы на эту тему заканчивались его злым взглядом и приказом убираться из кабинета или лаборатории, а однажды и из библиотеки.

Я против воли тяжело вздохнул и наконец-то отошел от окна. Поставил тарелку на столик и решил перед сном поиграться с энергией. Но не тут-то было…

Оказывается, я не плотно прикрыл дверь. И теперь между ней и косяком ловко просочилось мерзкое создание, держащее в страхе весь дом. Оно было дьявольски похоже на кота породы «Сфинкс». Полностью лысое, с большими ушами, складчатой розоватой кожей и торчащими передними клыками-иголками. Помимо этого, существо обладало крыльями летучей мыши, ехидными зелёными глазищами и несносным характером. И ко всем прочим ужасам оно ещё умело говорить, что сейчас и продемонстрировало.

– Вернулся-таки, юродивый, – с неудовольствием проскрежетал нежданный гость, по-хозяйски усевшись на шкуру медведя. – А я уже рассчитывал переехать в твою комнату. В подвале же снова крысы завелись.

– Шиш тебе на постном масле, иждивенец, – показал я кукиш существу. – И выметайся из моей комнаты. В подвале тебе самое место.

– Нет, я туда не вернусь. Сперва выгони оттуда крыс с помощью своей магии, – нагло заявил монстр, который был плодом неудачного эксперимента Люпена.

Почему неудачного? Так лысое чудище каким-то фантастическим образом обрело разум, хотя учитель просто желал получить летающую химеру. И что самое странное, после того случая у барона больше не получалось создать хоть сколько-нибудь разумное существо. Так что Фауст, а этого монстра назвали именно так, остался единственным в своём роде. Ведь вскоре Люпену надоело пытаться создать ещё одну разумную химеру. И он переключился на другие исследования.

Я с раздражением глянул на Фауста и бросил ему:

– Марка попроси. Он всё равно ничем сейчас не занят.

– И что этот неуклюжий толстяк сделает с крысами? – насмешливо выдал химер.  – Сдастся им? Там же крысы величиной с бультерьера.

– Тогда иди сам с ними разберись. Мне не до них сейчас, – отмахнулся я и твёрдо посмотрел на лысое чудовище. Блин, из него же в случае чего даже шапку не сошьёшь.

– Хр-р-р-р-р… – утробно прошипел Фауст, начав недовольно подметать хвостом пол. – Лучше не зли меня, человек.

– Ты думаешь, что напугаешь меня, лысый? Клянусь могилой своей матери, что у тебя ничего не выйдет, – легкомысленно заявил я и снисходительно усмехнулся.

– Ты даже не знаешь, кто твоя мать, – напомнил Фауст и попытался ехидно улыбнуться. Но его физиономия не была создана для выражения эмоций. Поэтому у химера получилось нечто вроде вымученной улыбки бедолаги, страдающего запором.

Глядя на морду монстра, я мысленно содрогнулся и выдал:

– Но могила-то у неё есть или будет.

– Логично, – вынужденно согласился Фауст, наградил меня многообещающим взглядом и бесшумно выскользнул из комнаты.

После него в воздухе остался витать почти неуловимый запах формальдегида.

Я фыркнул вслед химеру, закрыл дверь на ключ и завалился спать. Утром помедитирую.

Но мне опять помешали. Ни свет ни заря в дверь моей комнаты начал колотиться Люпен. Пришлось встать и открыть. Оказалось, что барон приволок мне несколько потрёпанных книг. И он приказал в кратчайшие сроки прочитать их.

Я с тяжёлым вздохом закрыл дверь и засел за пыльные тома. И прерывался лишь на еду, которую мне два раза приносила немолодая служанка.

У Люпена вообще работали все немолодые. Помимо дворецкого и единственной служанки была ещё старенькая кухарка с орлиным носом, на котором росла лиловая бородавка. Благо, она готовила так, что язык можно было проглотить.

И вот поддерживая силы её стряпнёй, я до самого вечера провозился с книгами. А когда встал из-за стола, то голова будто вдвое распухла. Глаза же слипались от усталости.

Однако я взбодрил себя прохладной ванной и глянул на часы. Стрелки подбирались к шести. Пора. Встреча с Вероникой была назначена как раз на шесть вечера.

Я торопливо облачился в выходную одежду и выскочил из комнаты. И тут же от неожиданности подпрыгнул на месте. Возле порога лежала крупная дохлая крыса. А где-то в конце коридора раздался ехидный смешок.

Чёртов Фауст! Промеж ушей тебе ядерной боеголовкой! Но их ещё не придумали в этом мире. Пришлось всего лишь грозно потрясти кулаком вслед ловкому химеру. А он шустро ускакал вниз по лестнице. Лишь голый хвост мелькнул.

Я выругался под нос и покинул особняк, сообщив дворецкому, что возле моей комнаты лежит труп. И не стал уточнять чей. Дворецкого моё известие заставило заметно побледнеть.

На улице же я вдохнул сырой вечерний воздух, глянул вверх на покрывало пепельных облаков и потопал к ближайшей станции подземки. Миновал по пути громадный серый костёл имени святого Богуслава, в который порой заглядывали весьма аппетитные прихожанки. И здесь мой взгляд привлёк вывернувший из-за угла весёлый жёлтый хэтчбек с вертикальной задней дверцей и чёрными «шашечками» на боках. Он был похож на знаменитый лондонский чёрный кэб и выполнял те же функции.

Хм, а почему бы мне не прокатиться на нём? До района Семи улиц недалеко. Много с меня водитель не сдерёт. А в подзёмке сейчас будет целая толпа, смердящая хуже дохлой лошади. Час-пик всё-таки. Да, лучше потратиться, чем упасть в обморок от вони. Глупая будет смерть.

Приняв такое мудрое решение, я вскинул руку. И спустя несколько секунд такси прижалось к бордюру. Внутри машины помимо усатого водителя в фуражке обнаружилась девочка лет десяти. Она сидела на переднем пассажирском сиденье и с любопытством смотрела на меня.

Таксист тотчас изобразил извиняющуюся улыбку и протараторил:

– Приятель, не против если моя дочь поедет с нами? Мне не с кем её оставить.

– Хорошо, – пожал я плечами и спросил: – До Семи улиц за сколько довезёшь?

– Три кроны, – ответил тот, на мгновение задумавшись.

– Поехали, – радостно бросил я и уселся на просторное заднее сиденье. Жаба позволяла мне такие траты, а вот из-за четырех крон могла бы и придушить.

Меж тем автомобиль заурчал мотором и резво помчался по улице, на которой оказалось не так много машин.

Попутно водитель строго попросил ребёнка, внимательно следя за дорогой:

– Мария, а повтори-ка то, что мы учили с тобой минувшим утром.

– Хорошо, пап, – тяжело вздохнула девчонка, точно ей предложили разгрузить баржу с углем. – Осемьдесят процентов нашей планеты занимает вода. А остальные двадцать – суша. Всего есть шесть континентов и два полиса холода. На одном полисе никто не живёт, а на другом живут йети. Я их в императорском зоопарке видела, когда с мамкой ходила.

– Правильно, – улыбнулся водитель и одной рукой ласково потрепал ребёнка по длинным пепельным волосам. – А теперь внимательно слушай, что я тебе поведаю об этих континентах. Начну я с континента под названием Восточный. На нём раскинулись эмираты, халифаты и прочие ханства. А самой сильной страной по праву считается Османская империя. Ещё есть Африка – там в пустынях живёт чернокожий народ. Зело дикий народ, необразованный. Вот ежели ты будешь плохо учиться, то они заберут тебя к себе.

– Я буду хорошо учиться! – тут же заявила девочка и напугано поёжилась. Вот так детскую психику-то и травмируют.

А водитель довольно усмехнулся и продолжил свою лекцию:

– Австралия подобна Африке. Такой же скудно развитый континент с пустынями. Но в Австралии есть джунгли, крылатые драконы, переселенцы и аборигены. А на другом конце мира существует Америка. Там живут краснокожие люди и колонисты из Европы.

– Я знаю, что такое Европа! – радостно воскликнула девочка и захлопала в ладоши. – На этом континенте живём мы!

– Верно, малышка, – похвалил её батя и гордо посмотрел на меня через зеркало заднего вида. – Это самый развитый континент. И наша империя соседствует на нём с Пруссией, Речью Посполитой, Скандинавией и Валахией. Однако помимо этих стран в Европе есть ещё множество других государств. Но все они уступают размерами громадным империям Цинь и Ямато. Они занимают ажно три четверти континента Азия.

Да, всё верно. Таксист нигде не соврал. Видать, он ещё что-то помнил со школьной скамьи. А может он на самом деле профессор и таксует для души?

Честное слово, я бы и дальше послушал его, но он уже привёз меня в злачный квартал Семь улиц. Тут я быстро расплатился с ним за поездку и покинул автомобиль. Пересёк дорогу и стал внимательно осматривать крошечную площадь.

Над фонтаном с икрящейся водой с шумом летали сизые голуби. А по брусчатке прохаживались бледные горожанки в капорах и усатые мужчины с тросточками. Мелькали и полицейские в остроконечных кожаных шлемах и тёмно-синей форме. Они подозрительно косились на питейные заведения. А те во множестве обосновались на первых этажах кирпичных домов. И из их приоткрытых окон и дверей вылетали пьяные вопли, смех и весёлая, разухабистая музыка.

Мне даже удалось расслышать слова одной из песен:

–… Далеко, где-то там в Андалусии-и-и, сеньорита понравилась мне…

Меня аж в пляс потянуло. Но я справился с собой, скользнул взглядом по сияющим электричеством вывескам и нашёл нужную. «Жареный кабан». Вот туда-то мне и надо! Я быстро двинулся к трактиру.

А когда вошёл в него, то с наслаждением вдохнулся аппетитный аромат хорошо приготовленного на углях мяса.

Однако я не стал задерживаться на первом этаже, где народ с охоткой наворачивал закуски и пил пиво. А целенаправленно поднялся по шаткой лестнице на второй этаж и принялся искать нужный номер.

Да где же тут дверь с цифрой тринадцать? А, вот она. Я прислонил к ней ухо и услышал приглушённые вздохи, ахи и возбуждённое бормотание. Моё сердце сжалось. Я подёргал ручку, но она не поддалась. Придётся ломать. Резко ударил плечом в хлипкую дверь. И она от моего напора хрустнула, а язычок замка вылетел из гнезда.

Я ввалился в полутемный номер с огромной кроватью-сексодромом. И на ней тут же испуганно расцепились два голых тела. Следом одно из них заверещало тонким возмущённым юношеским голосом:

– Что ты себе позволяешь, пьянь подзаборная?! Немедленно выметайся отсюда!

– Это что ты себе позволяешь, наглый щенок?! – разгневано заорал я, понизив голос и добавив в него хрипотцы. – Развлекаешься с моей супругой?!

– Как… что… – замычал смазливый паренёк моих лет и растерянно посмотрел на обнажённую красотку, лежащую на кровати. – София, голубка, это правда? Ты же говорила, что свободна.

Та испуганно пролепетала, натянув одеяло до подбородка:

– Я лгала тебе, милый. Прости. Так умрём же вместе.

– Как умрём? – тупо бросил парень и округлил глаза.

А я демонстративно полез рукой в карман брюк. И девушка тут же истошно завопила:

– У моего мужа револьвер! Прощай, Максим. Он убьёт нас обоих.

– Нет, нет, нет, – залепетал побледневший юноша и выставил перед собой ладони. – Не делай этого, парень! Тебя же повесят за убийство! К тому же простолюдинам нельзя носить огнестрельное оружие в черте города!

– Да мне плевать, дерьмо ты собачье! – прорычал я и стал вытаскивать руку из пустого кармана.

Но перепуганный донельзя паренёк не стал мужественно ждать своей участи. Он вскочил с кровати, метнулся к приоткрытому окошку и выпрыгнул из него. Лишь голый зад мелькнул.

Я рванул следом за ним, но прыгать не стал, а просто начал весело наблюдать за бегуном. Тот довольно удачно приземлился и голышом помчался под накрапывающим дождём. Вслед ему понеслись восклицания шокированных дам и весёлое улюлюканье мужчин. А пара полицейских бросилась в погоню за голожопым любовником. Но он нёсся не хуже прыткого зайца, которого догонял серый волк. Так что парень ускользнул от быстро запыхавшихся стражей порядка и покинул площадь.

Я же с довольной улыбкой на устах направился к сваленной на кресле одежде юнца и насмешливо бросил девушке:

– Актриса ты так себе. Переигрываешь.

– Было бы перед кем играть, – весело фыркнула Вероника и бесстыже откинуло одеяло. Под ним обнаружилось подтянутое смуглое тело с курчавым треугольником между длинных ножек и крупной грудью, которая нацелилась в потолок светло-коричневыми сосками. – Виктор, ты слишком рано ворвался в номер. Не мог подождать пару минут? Я не успела достичь финала. Разве ты не слышал звуков?

– Звуков? – вторил я ей, глянув на капризно надутые губки. – Ты о тех свистящих, шипящих звуках, похожих на те, что издают две спаривающиеся гадюки?

– Ох, Виктор, сколько же ты всего уже успел услышать в своей жизни, – сострила девушка и беззаботно потянулась. – Наконец-то я избавилась от этого влюблённого дурачка. Ох, как же он мне надоел! Право слово, я его уже пять раз бросала. А он, представляешь, замуж меня звал.

– А чего не пошла? – серьёзно спросил я, деловито выворачивая карманы одежды, в которой парень явился в трактир. – Он же сын рунных дел мастера. А они хорошо зарабатывают. Руны нужны всем и всегда. Да и обновлять их постоянно надо. Многие простолюдины хотят стать рунных дел мастерами. Ведь для этого не требуется какого-то особого дара. Ну, только ежели дар усидчивости.

И я не кривил душой. Всё так и было. Правда, подобное обучение влетало в копеечку, да и продолжалось оно не меньше пяти лет. Зато специалисты по рунам входили в одну из четырёх больших категорий людей, которые могли сотворить что-то эдакое. К ним относились маги, паладины, артефакторы и, собственно, рунные мастера.

– Вик, ты же знаешь, что я ни на какие блага не променяю свою свободу, – пропела она томным, хрипловатым голосом, который принято называть сексуальным.

Следом Вероника грациозно поднялась с кровати и тряхнула копной длинных чёрных волос. Они накрыли её изящную спину вплоть до тонкой талии. Затем девушка сделала несколько скользящих шагов и обняла меня сзади за плечи. У меня аж в зобу дыханье спёрло, а в штанах всё напряглось.

Но мне удалось быстро совладать с собой. И я просипел, потрясая пачкой хрустящих купюр:

– Тысяча крон. Паренёк хотел сделать тебе подарок?

– Возможно, – безразлично пожала плечиками девушка и подошла к окну.

Свет упал на её лицо с тонким греческим носиком, плутоватыми карими глазами, аккуратным ротиком, чётко очерченными скулами и иссиня-чёрными длинными ресницами, похожими на опахала.

Вероника напоминала греческую богиню. И по словам учителя, в ней как раз текла кровь эллинов. Но вряд ли именно она одарила эту чертовку неуёмным сексуальным аппетитом. Вероника была чистой воды нимфоманкой. Однако я с ней не спал. Отношения между подопечными Люпена – табу.

Вдруг девушка с тоской произнесла:

– Эх, сейчас бы закурить. Да я дома портсигар оставила.

– Ничем не могу помочь, – развёл я руками и напомнил: – Нам пора покинуть это уютное любовное гнёздышко.

– Хорошо. Сейчас сотворю портал. Я как раз накопила достаточное количество энергии, – откликнулась Вероника, которая являлась почти краснокнижным магом пространства.

– Ты только не забудь одеться.

– А, точно, – спохватилась она и кокетливо добавила: – Поможешь?

– Не, давай-ка ты сама как-нибудь справишься с этим деликатным делом, – пробормотал я, стараясь не смотреть на её грудь. Боже мой, ну что за сиськи!

– Вот ты сухарь, – притворно огорчилась девушка и принялась одеваться. – Но всё равно спасибо за то, что ты избавил меня от этого надоедливого юнца. Я уж не знала, что делать. За мной должок. И если хочешь, то я могу прямо сейчас вернуть его.

Магичка томно посмотрела на меня. А я лишь сухо буркнул:

– Одевайся. У меня дел по горло.

Вероника недовольно фыркнула, но перечить не стала. Ловко надела кружевное исподнее, облегающее чёрное платье и укрыла хрупкие плечи пушистой горжеткой из шкуры чёрнобурой лисицы. Мордочка зверька легла на одно её плечо, а пышный хвост стал свисать с другого.

Глава 5. Семейный ужин.

Вероника вычертила в воздухе несколько пассов, а затем недовольно выдохнула:

– Проклятье, руны! Придётся создавать портал на улице. А хозяин трактира оказался не промах. Защитил свою собственность, словно он аристократ.

– Так не только аристократы оберегают с помощью рун свою недвижимость. Горожане позажиточнее делают ровно так же. Представляешь, они тоже не хотят, чтобы к ним совались вороватые маги пространства. Вот подлецы, да? – насмешливо напомнил я, галантно открыл дверь и пропустил девушку вперёд. Мой взгляд непроизвольно погладил её оттопыренный зад. Он по красоте не уступал её груди.

– Да знаю, знаю. Просто не ожидала… Трактирчик-то – тьфу и растереть. Клоповник. Чего тут красть-то?

– Твоя правда, – согласился я и вместе с Вероникой спустился на первый этаж.

Тут я среди рядовых посетителей заметил молодого паренька, облачённого в белый кожаный плащ с вышитым на груди солнцем – знаком магии света. Он полубоком ко мне восседал в углу зала и азартно наворачивал жареное мясо. Аж за ушами трещало. Его остроконечная широкополая шляпа лежала на столе рядом с перчатками. А верхняя пуговичка плаща оказалась расстёгнута, словно парень хотел похвастаться висящим на цыплячьей шее дорогущим амулетом из чистого лунного серебра. Такие побрякушки отпугивали бесов, как меня женитьба.

В этот миг Вероник заметила куда я смотрю и с усмешкой проронила:

– Благо, что так нелепо облачаются лишь маги, которые находятся на службе государства. А все прочие одеваются, как им заблагорассудится.

– Угу, – поддакнул я и удивлённо добавил, заприметив на пояса паренька кое-что интересное: – Гляди-ка, а у него есть наручники с напылением из золотого камня. Похоже, он маголов.

– Такой юный, а уже охотится за магами, преступившими закон, – тоже изумилась девушка, недобро глядя на «браслеты».

Если надеть такие наручники на мага, то они не позволят ему магичить. А вот работе с аурой золотой камень не мешал. Потому-то паладины и могли носить доспехи с подобным напылением, а вот маги шли лесом.

Между тем Вероника потеряла к светляку всякий интерес и поцокала каблучками к выходу. А я пошёл за ней, стараясь не пялиться на её зад. Прочие же посетители мужского пола косились на её пятую точку с большой охотой и восторгом.

Под возбуждённый шёпот мужиков, мы пересекли зал, но на площадь выходить не стали. Там сейчас буянил разошедшийся дождь. Наш дуэт застыл под крохотным металлическим козырьком, который нависал над входом в трактир. И прямо тут девушка стала совершать пассы руками и шептать слова.

Веронике не нужно было ни от кого таить свою магию – законы Гардарики позволяли зарегистрированным магам использовать свою силу в черте города. А Вероника, к счастью, имела и документ мага, и значок с буквой «М».

Вскоре девушка выдала финальный пасс и выбросила перед собой ладони. От них тотчас отделилась энергия голубого цвета. Она быстро свернулась в плоский овал, высотой в два метра и шириной – в метр.

Вот это, собственно, и есть портал. Он напоминал зеркальную гладь, по которой каждую секунду пробегала рябь.

Вероника поманила меня пальцем и исчезла в своём нуль-переходе. А я послушно последовал за ней и уже спустя миг очутился перед ступенями парадного входа особняка Люпена. Тотчас на нас обрушились упругие струи дождя. И мы поспешили скрыться в доме, практически не успев намокнуть.

О нашем приходе возвестил тренькнувший звоночек, закреплённый на входной двери. В холле мигом появился дворецкий. Он увидел нас и сообщил суконным голосом:

– Виктор, Вероника, ужин уже на столе.

– Спасибо, Владислав, – за нас обоих благодарно сказала девушка, подхватила меня под руку и пошла по коридору в сторону столовой. – Надеюсь, сегодня на десерт будет черничный пирог. Ум-м-м…

– Да, не плохо было бы, – мечтательно поддакнул я и спустя несколько метров толкнул белые двустворчатые двери, украшенные золотистым орнаментом.

Рука об руку с Вероникой мы вошли в длинную столовую с громадным камином, в котором жарко полыхал огонь. Его отблески отражались от здоровенного металлического герба рода Люпенов. Он висел над камином и на нём был изображён расправивший крылья грифон.

А сам Артур Люпен обнаружился во главе десятиметрового стола. Барон нехотя ковырял вилкой в тарелке и переговаривался с субтильным пареньком в чёрной рубашке. Тот притулился на резном стуле в паре метров от Люпена и напоминал несвежего костлявого мертвеца. Под его круглыми, темно-карими глазами залегла густая синева. Бледная кожа натянулась на скулах треугольного лица. Острый нос легко мог заменить шило. А тонкогубый рот всё время кривился в угодливой улыбке.

Глядя на него, Вероника с весёлой ехидцей прошептала:

– А волосы Эдуарда всё больше и больше ненавидят его. Они уже покинули половину его головы.

– Ага, – поддакнул я и усмехнулся.

У парня и правда имелась шикарная плешка, обрамленная тонкими, бледно-серыми волосами, закрывающими уши. Хотя он был ещё очень молод. Всего на год старше меня.

– А ежели сильно не присматриваться, то издалека Эдуарда легко можно перепутать с крысой, – продолжила глумиться магичка, двинувшись к столу. – У него даже ручки напоминают проворные крысиные лапки. Хвать с блюда пирожное и поспешно в рот его. А там крупные зубы, которые уже четвёртый год с лёгкостью грызут гранит науки, чем весьма радуют учителя. Ты знаешь, что он на той неделе выделил Эдуарду в подвале закуток для изысканий в области присущей ему магии тьмы? И теперь Люпен постоянно интересуется его успехами.

– Да ты что… – еле слышно ахнул я, наградив парня завистливым взглядом.

А тот только сейчас заметил нас и сразу же саркастически проронил высоким голоском с писклявыми нотками:

– А кто это явился? Неужели сам Виктор-Прихожу-Когда-Хочу?

– Даже острить нормально не умеет, – процедил я сквозь зубы и громко добавил: – Эдуард, ты сегодня великолепно выглядишь. Я уже даже не уверен, что ты помрёшь к моему дню рождения. Лишаешь меня подарка, негодник.

– Виктор! – грозно прикрикнул на меня барон и ударил раскрытой ладонью по столу. – Прекрати! Молча садись за стол и ешь.

– Как вам будет угодно, ваша милость, – вяло бросил я и выполнил приказ Люпена.

Вероника уселась за стол напротив меня, налила половником наваристый куриный суп из общей кастрюльки и стала с аппетитом его уплетать. А я отказался от первого блюда и принялся таскать с подносов всякую всячину.

Уже через несколько секунд передо мной на тарелке красовалась горка золотистой жареной картошечки, пара утиных ножек с аппетитной корочкой, кусок свежего румяного хлеба и трио жирненьких кровяных колбасок.

Всё пахло одуряюще вкусно, поэтому я с жадностью набросился на еду. Попутно в мои уши влетало позвякивание вилок, бульканье наливаемого вина и шелест накрахмаленного платья служанки Бетти. Она убирала со стола опустевшую посуду.

А когда настало время десерта Бетти принесла черничный пирог. Мечты сбываются! Вероника сразу же радостно заулыбалась и покосилась на Люпена.

А тот, привлекая наше внимание, постучал столовым ножичком по фужеру и сказал:

– Дамы и господа, хочу вам объявить, что Виктора скора не станет с нами…

–… Он смертельно болен, господин барон?! – радостно воскликнул маг тьмы, выпрямив обычно сгорбленную спину.

– Нет, Эдуард, – хмуро глянул на него учитель. – Виктор отправляется учиться в академию Шилле. Пока на полгода, а потом поглядим.

– Тоже неплохо, – пробормотал себе под нос крысёныш. Он прекрасно знал, что жизнь в академии – не сахар.

– Ваша милость, а с чем связано такое решение? – удивлённо спросила Вероника у Люпена.

– Потому что я так решил, – отрезал тот. – Ещё вопросы?

– А если Вик не сдаст экзамены? – снова подала голос магичка. – Или прибор распознает, что он менталист?

– Не распознает. И Виктор сдаст экзамены, – пророкотал аристократ и сурово глянул на меня.

Я чуть пирогом не подавился. Но всё же расплылся в уверенной улыбке. Дескать, разобьюсь, но поступлю. Люпен удовлетворённо кивнул головой.

И тут вдруг из-под стола раздался скрежещущий голос:

– Господин барон, а ежели нам несказанно повезёт, и Виктор там сгинет, то я смогу занять его комнату?

– Нет, Фауст, – отбрил химера учитель, который даже не вздрогнул от неожиданности.

– Вот ведь гадское существо, – пробурчал я вполголоса. – Надо было меня слушать, когда я предложил усыпить этого лысого монстра, дабы он не мучался.

– Ты так и про Эдуарда говорил, когда он подхватил насморк, – со смешком напомнила Вероника.

– Да, хорошие идеи – мой дар и моё проклятье, – сокрушённо покачал я головой. – Жаль, что меня вечно никто не слушает.

Девушка весело усмехнулась, а затем резко посмотрела на с грохотом открывшиеся двери. На пороге столовой возник запыхавшийся Марк. И на его помятой физиономии явно виднелся след от подушки.

Не став медлить, некромант быстро пошёл к столу и на ходу протараторил:

– Прощу прощение за опоздание. Был занят важными делами.

– Боюсь спросить какими, – ехидно заметил учитель, весело глядя на лицо парня.

– Ваша милость, как вы и советовали, я почитывал мемуары Годрика Восставшего, – отвёл взгляд Марк и уселся на жалобно скрипнувший стул.

Служанка Бетти тут же поставила перед ним тарелку. Ну, как тарелку, скорее фарфоровый тазик. Кто-то не пьёт из мелкой посуды, а некромант из неё не ел.

– И каковы твои успехи? – поинтересовался Люпен, не спуская с Марка насмешливого взгляда.

– Они есть, ваша милость, – выдал парень.

В это же время Вероника почти легла шикарной грудью на стол и тихонько бросила мне:

– Опоздание Марка к ужину – нонсенс, достойный занесения в книгу Бытия. Это как если бы священник появился лишь к концу мессы. Видать, крепкий его сморил сон. По себе знаю, что мемуары Годрика Восставшего именно такой и навевают.

– Зато сейчас Марк всё наверстает, – шёпотом откликнулся я, глянув на некроманта.

Тот уже навалил гору еды в свой тазик, предусмотрительно расстегнул верхнюю пуговичку на штанах и рьяно накинулся на пищу насущную, точно не ел пару лет.

Люпен неодобрительно покосился на него, встал, пожелал всем хорошего вечера и добавил:

– Виктор, ожидаю тебя в своём кабинете.

– Пожалуй, я сразу пойду с вами, господин барон. Я уже закончил ужинать.

– Замечательно, – проронил учитель и потопал к двери.

Я пошёл за ним. И мы вместе покинули столовую, прокатились на лифте и вошли в кабинет.

Тут барон разместился за рабочим столом, достал кисет с табаком, привычно раскурил трубку и сухо произнёс:

– Итак, голубчик, я телефонировал в приёмную комиссию академии Шилле и записал тебя на завтрашние экзамены. А твои документы я отправил с посыльным. Посему дело осталось за малым – сдать экзамены. Напомню, что их всего два: один по общим предметам, вроде математики и биологии, а другой – основы магии. Справишься или я все эти годы зря учил тебя?

– Конечно справлюсь, ваша милость, – фыркнул я, сидя в кресле напротив стола учителя.

Я действительно думал, что сдам. Всё-таки Люпен и правда накачал меня знаниями по самую маковку.

– Я не сомневаюсь в тебе, мой мальчик, – вроде бы искренне изрёк Люпен, выпустил изо рта кольцо табачного дыма и продолжил: – Маркиз Меццо поведал мне сегодня о характере своей дочери и передал со своим слугой её фотокарточку. Вот она.

Барон через стол протянул мне её. Я взял фотку и увидел на ней очень даже симпатичную девчонку. Правда, взгляд у неё был чересчур упрямым, а носик слегка задранным. К такой девице на хромой козе точно не подъедешь. Она явно со своими тараканами.

И следующие четверть часа Люпен всё больше убеждал меня в том, что я правильно охарактеризовал её. Учитель в подробностях расписал характер девчонки, привычки и увлечения. После этого в моих мыслях дочь маркиза Меццо окончательно предстала в роли ярой суфражистки, практически феминистки. Эх, тяжело тебе, Виктор, придётся, тяжело. Мрачное тебя ждёт будущее.

Пока же я покинул кабинет учителя и отправился в свою комнату. Благо, труп крысы, давеча лежащий возле неё, исчез. Спасибо Владислав. В комнате же ничего не изменилось. Я снял жилетку, повесил её в гардеробной и уселся по-турецки на шкуру волка. Надеюсь, теперь-то никто и ничто не помешают мне поиграться с магическим резервом.

Я закрыл глаза, отринул реальность и сосредоточился на солнечном сплетении. В нём начало разгораться пламя магии. Оно становилось всё горячее и горячее, а потом принялось расползаться по телу. Задрожали пальцы, спина взмокла, в голове зашумело, а глаза защипало – с такими неприятными эффектами магическая энергия покидала мою тушку.

Но для чего я это делал? Ответ прост. Магический резерв – это что-то вроде выносливости. Чем чаще маг использовал доступную ему энергию – тем больше её становилось. Здесь весьма кстати подойдёт сравнение с человеком, который постоянно бегает по утрам. Его выносливость постепенно растёт. А если он перестанет бегать – выносливость начнёт улетучиваться. То же самое происходило и с магическим резервом. Стоит магу проволынить хотя бы недельку – и магический резерв тут же начинал сокращаться.

И если продолжить проводить аналогии с обычной выносливостью, то максимальное значение магического резерва достигается всего за несколько лет регулярных тренировок. А потом магу нужно лишь поддерживать это значение, дабы оно не пошло вниз.

Уровень же дара рос от применения сложных магических умений. И чем зубодробительнее они были – тем быстрее повышался уровень. Тут вполне можно вспомнить тяжёлую атлетику. Чтобы росла сила – нужно стараться поднять больший вес. Вот и с даром так же.

Лично мой прогресс за три года составил три уровня, то есть, как у вполне прилежных учеников. А в самом начале своего пути, когда Люпен только пробудил мой дар, я получил не четырнадцатый или тринадцатый уровень, как у всех простолюдинов, а двенадцатый. Данный прелюбопытный факт прозрачно намекал на то, что беспризорник, в теле коего я оказался, скорее всего, является бастардом какого-то распутного мага-аристократа.

Сейчас же мой дар мог похвастаться аж девятым уровнем. Поэтому я ни в чём не уступал самым одарённым отпрыскам благороднейших фамилий. К сравнению, уровень дара других сирот Люпена был таков: у Марка и Вероники он пока завис на одиннадцатом уровне, а у Эдуарда – на десятом. И последнего сильно раздражало такое положение дел.

Так, что-то я увлекся размышлениями. Пора переходить к зубрёжке. Завтра же экзамены. Точнее – не к зубрёжке, а к повторению. Мне уже когда-то доводилось проходить этот материал. Но освежить его в памяти всё же стоит.

Я встал с волчьей шкуры и занялся книгами. Мне удалось просидеть за ними несколько часов, а потом меня прямо за столом сморил сон. Я спал, пуская слюни на пахнущие типографской краской страницы. А когда проснулся, то за окном уже царила утренняя туманная дымка.

Она же встретила меня на улице и влажно поцеловала в щёки. Бр-р-р. Противно. Но идти-то надо. Поэтому мои ботинки принялись топать по влажно блестящей брусчатке.

Улицы оказались практически безлюдными. Но на подходе к метро народу заметно прибавилось. Я вместе с речушкой горожан спустился под землю. А на поверхность вышел уже на станции Прибрежная и сразу же глотнул солёного воздуха, смешанного с копотью и выхлопными газами.

Повсюду сновали простолюдины, а улица оказалась запружена грузовиками. Они везли из доков товары в больших деревянных ящиках.

Шум автомобильных моторов переплетался с пронзительными звуками клаксонов, железным грохотом трамвая и призывными криками охрипших лоточников:

– Свежая пресса!

– Румяные крендельки!

– Тачаю сапоги! Починяю домашнюю утварь!

Поморщившись, я покосился на высокую башню с часами и влился в серый поток прохожих. Пока успеваю. Быстро миновал фабрику из красного кирпича и вышел к причалу. Тут уже скопилась сотня взволнованных парней и девушек моего возраста. Примерно половина из них носили на груди значки магов.

Я торопливо приобрёл в киоске билет и стал вместе со всеми ожидать плавучий транспорт. Благо, его не пришлось долго ждать. Паром довольно скоро появился из тумана и народ с пристани перекочевал на него. Благородные устроились в дорогущих больших каютах с мягкими диванчиками. А простолюдины, точно стадо, остались топтаться там, где дешевле, то есть на верхней палубе.

Мне удалось занять местечко возле борта, на котором с внешней стороны висели автомобильные покрышки. А уже спустя пару секунд паром взревел дизельными моторами и плавно двинулся к острову. И практически сразу подул сильный холодный ветер. Он прогнал туман и разбудил обычно спокойные воды залива. Свинцово-серые волны с грязно-белыми барашками принялись бросаться на паром. И в какой миг мне в лицо попали солёные брызги. Тьфу.

Я отпрянул от борта и дабы отвлечься от терзающего меня холода принялся следить за альбатросами. Они носились над волнами и порой истошно вопили, точно у них в очередном кризисе все деньги сгорели.

Однако мне недолго довелось понаблюдать за пернатыми…

Неожиданно за моей спиной раздался немного взволнованный девичий голос:

– Красивые птицы.

Я быстро обернулся и увидел миловидную блондинку в плаще-макинтоше и вязаном шарфе. Не растерявшись, я прохрипел посиневшими губами:

– Ага, очень красивые, мадмуазель.

– Вы замёрзли, – констатировала девушка и робко улыбнулась.

– Ерунда, – соврал я и уже в тысячный раз мысленно проклял себя за то, что так легко оделся.

Как-то я не учёл тот факт, что на пароме в сентябре будет не шибко тепло. Обычно в Велибурге до конца октября можно ходить в сюртуке. Да и зимы здесь мягкие. Но данный факт не сильно меня согревал. Я облажался и с этим уже ничего нельзя было поделать. Только если сорвать с блондинки плащ и накинуть его на себя.

Я криво улыбнулся своим мыслям и вдруг заметил здоровяка в шляпе-котелке. Он целенаправленно шёл ко мне, грубо расталкивая пассажиров. И я с каждым шагом парня всё лучше видел его бульдожью физиономию с до синевы выбритым квадратным подбородком. А когда он подошёл совсем близко, то я с омерзением заметил на его бычьей шее и пухлых щеках крупные белые прыщи.

Незнакомец злобно глянул на меня маленькими глазками и пролаял голосом заядлого курильщика махорки:

– Ты кто такой, шантрапа? Ты приставал к моей подруге?

– Дилан, успокойся. Я сама подошла к этому молодому человеку. Он замёрз. И я хотела одолжить ему шарф, – успокаивающе пролепетала сердобольная блондинка, схватила здоровяка за мускулистую руку и бросила мне: – Извините. Мы уже уходим.

– Чего ты извиняешься перед этим червяком?! – удивился грубиян и выгнул широкие светлые брови. – Хрена с два! Это он должен извиняться перед тобой. Да не просто так, а стоя на коленях!

Следом бугай злобно оглядел окружавших нас людей. И они тотчас отшатнулись. Вокруг нашего трио образовалось свободное пространство. Всё было готово для моих униженных извинений.

– Ну? Я долго буду ждать, ублюдок? Или ты хочешь примерить деревянное пальто? – набычился урод и выдернул руку из ладошек покрасневшей от стыда блондинки.

А я уже отчётливо понял, что дело пахнет дракой. Уж слишком быстро этот хрен закипел, словно я залез под юбку его ненаглядной.

Бугай явно специально нарывается на потасовку. Зачем? Ну, вероятно, он решил начать зарабатывать себе репутацию крутого драчуна, чтобы потом, в академии, иметь кое-какой вес среди простолюдинов. И я, по его мнению, вполне подходил на роль первой жертвы, раз уж подвернулся под руку. Блондинка же невольно подыграла своему хахалю. Она дала ему повод докопаться до меня.

Эх, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. А раз так – надо действовать… У бугая вон и куртка тёплая имеется.

Глава 6. Экзамен.

Приняв решение, я не стал наматывать сопли на кулак, а резко выстрелил правой рукой в подбородок бугая. Но тот успел дёрнуть головой. Поэтому костяшки моих пальцев попали не в подбородок, а в кадык. В шее урода что-то хрустнуло. Он выпучил глаза и стал задыхаться. Из его горла начали вылетать надсадные хрипы вперемешку со слюнями. Ноги же парня подломились. И спустя миг его колени попробовали на прочность доски палубы.

А я с благодарностью воспользовался подвернувшимся шансом. Не мешкая, схватил козла за голову и впечатал колено прямо в его наглую, прыщавую рожу. От удара шляпа-котелок слетела с башки верзилы, обнажив короткие светлые волосы. А сам урод упал на спину и непроизвольно попытался зажать кровищу, щедро хлынувшую из свороченного набок носа.

В глазах же бугая царил страх, непонимание и недоумение. Как его такого мускулистого амбала завалил какой-то задохлик? Это же он всех втаптывает в грязь, а тут его унизили на глазах толпы и собственной девушки.

А блондинка в этот миг налетела на меня, точно птичка, яростно изгоняющая из своего гнезда подлого змея. Её крепенькие кулачки забарабанили по моей груди. И мне пришлось схватить её в охапку и прижать к себе.

Тогда она протестующе запищала и укусила меня за руку. Твою мать! Как же больно! Надеюсь, она хоть не ядовитая?!

И тут за спинами людей внезапно раздался пронзительный звук полицейского свистка. Я тут же отпустил извивающуюся блондинку и сделал шаг назад.

А страж порядка, каким-то чудесным образом оказавшийся на пароме, уже протолкался сквозь толпу и предстал передо мной во всей своей пожилой красе.

– Граждане, что здесь происходит?! – громыхнул он сиплым голосом и рассерженно нахмурил седые брови. Такие же седые усы украшали его морщинистое обветренное лицо.

– Драка, господин сержант, – спокойно заявил я и поправил шейный платок.

– Этот ублюдок ударил меня ни за что ни про что! – заорал светловолосый лось и вскочил на ноги.

Его яростный взгляд принялся прожигать меня. Широкая грудь парня вздымалась от гнева, а кровь капала с подбородка на курту. Казалось, что он сейчас набросится на меня, но общество пожилого полицейского изрядно отрезвляло его.

Я же продолжал сохранять ледяное спокойствие. И мой голос даже не дрогнул, когда я заявил, прямо глядя в выцветшие глаза стража порядка:

– Господин сержант, этот молодой человек прилюдно заставлял меня встать на колени и попросить прощения вот у этой барышни, хотя я никак не вредил ей.

– Девушка, это правда? – спросил у блондинки полицейский.

Она потупила взор и засопела, явно не желая говорить. А народ вокруг нас приглушённо зашумел:

– Да, так и было.

– Я слышала собственными ушами.

– Прыщавый здоровяк спровоцировал красавчика!

Особенно упорствовали девушки. Парни-то по большей части не встревали. Многие из них с откровенным опасением посматривали на светловолосого бугая, боясь заиметь в его тупом лице врага.

Однако полицейский не стал слушать толпу. Он пресёк её ропот громким приказом, от которого замолчали даже альбатросы:

– Тихо, граждане! Я обращаюсь к этой девушке. А вы, дорогуша, отвечайте немедленно на мой вопрос: этот юнец говорит правду?

Блондина громко сглотнула и украдкой глянула на окровавленного здоровяка. Тот заметил её взор и состроил страшные глаза. Он всем своим видом показывал ей, что надо бы выгородить его.

Тогда девушка решилась и пролепетала, уткнувшись взглядом в палубу:

– Нет, этот юноша врёт, господин сержант. Он оскорбил меня, а Дилан просто вступился за мою честь.

Я удивлённо ахнул. Народ тоже.

К сожалению, никто из пассажиров особо не прислушивался к тому, с чего началась ссора. Люди обратили внимание на наше трио лишь когда Дилан с пеной у рта стал требовать от меня извинений. Потому завязка конфликта была известна только мне, верзиле и блондинке.

Однако не вся публика поверила словам девушки. Мнение невольных зрителей драки разделилось: одни считали меня невинной жертвой, давшей сдачи задире, а другие – хитрым мерзавцем, оскорбившим девушку, да ещё начистившим рыло её женишку.

И теперь своё веское слово должен был сказать полицейский. Какой же он вынесет вердикт?

А тот сдвинул шлем на морщинистый лоб, задумчиво почесал затылок и озвучил истинно соломоново решение:

– Так, драчуны, я выпишу вам обоим штраф за нарушение общественного спокойствия и порядка.

– Но как же? – заикнулся Дилан и демонстративно указал пальцем на свой распухший нос, который уже перестал кровоточить. – Проклятье, это же не я начал!

– Я всё сказал! В этой драке не всё так очевидно! У тебя же на физиономии написано, что ты ещё тот бузотёр! – повысил голос страж порядка.

Дилан скрипнул зубами, но предпочёл промолчать.

Полицейский же довольно усмехнулся, а затем достал из кожаной поясной сумки ручку, блокнот с бланками и стал привычно заполнять оные. А под конец чистописания страж порядка спросил наши полные имена, вписал их в нужные графы и передал нам бланки.

Я глянул на свой и увидел предписание в течение недели оплатить в любом банке штраф размером в десять крон. Что ж, сумма оказалась крошечной, как десять одноразовых билетов на подземку. Так что она не сильно расстроила меня.

А вот поведение блондинки зацепило мою лохматую, чёрную душу. Вот нормальная же девчонка. Симпатичная, отзывчивая. А связалась с таким моральным уродом. Неужели блондиночка из тех дурочек, которым подавай плохих парней? Она рассчитывает его перевоспитать? Ха! И ещё раз «ха». Если она не бросит его, то я пророчу ей троих детей-невротиков, побои и измены. Да и хрен бы с ней.

Я наградил блондинку недружелюбным взглядом и потопал на нос парома, чтобы быть подальше от этой парочки. Но на носу места осталось не так много. Пассажиры почти полностью оккупировали его. Пришлось встать подле борта рядом с двумя бойко шушукающимися востроглазыми подружками.

Мне не очень-то хотелось слушать о чём они болтают, но их слова сами влетали в мои развесистые уши.

–… Представляешь, академия занимает весь остров, – с упоением вещала одна из них, рыженькая с чуть раскосыми зелёными глазами. – Я недавно в «Велибургском вестнике» наткнулась на фотографию, на которой видна вся территория академии. Её сняли с воздушного шара. Ох, как же мне она понравилась! Просто диво дивное!

– А я уже однажды была там, – похвасталась вторая и восторженно прижала лапки к плоской груди. – Академия – это прям маленький городок на пяток тысяч жителей. А главный дворец окружён башнями. И каждая из них принадлежит какому-то факультету. В башнях живут студенты и там же они столуются.

– Вот бы скорее туда попасть, – прошептала рыженькая.

И её желание вскоре сбылось. Паром пристал к причалу, и народ стал сходить на берег. Там нас уже ожидал бородатый мужчина в коричневой длинной мантии. Он представился, как профессор Ильинов и повёл прибывших людей вверх по широким гранитным ступеням. Мы взобрались по ним на крутой склон, а затем потопали по могучему лесу. Он опоясывал академию и мужественно защищал её от пронзительного ветра с залива.

А за лесом наконец-то обнаружилась и сама академия. Её территория оказалась покрыта короткой изумрудной травой и сетью брусчатых дорожек. И в центре этого огромного зелёного пятна возвышался дворец, сложенный из покрытых мхом громадных валунов. Он, как и говорили девчонки, был окружён башнями-общежитиями, которые присосались к нему наземными коридорами.

В дальнем же конце территории виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Видимо, в ней жил рядовой персонал академии. И помимо деревеньки там красовались зверинец и крошечный стадион.  Слева же от дворца шумел листьями ухоженный парк.  А справа – блестело голубой водой озеро с крякающими утками.

Ну а чтобы добраться до дворца нам нужно было миновать базарную площадь. Благо сейчас все лавочки оказались закрыты. Так что наша компания спокойно двинулась к нему.

Параллельно мы делились первыми впечатлениями от академии.

– Воздух, воздух-то тут какой. М-м-м. Он заметно теплее и чище, нежели в Велибурге, – приподнято проговорил брюнет с юношеским пушком под носом.

– Да здесь и небо гораздо яснее. Голубое, – вторил ему рыжий парень с длинными волосами. – Отдохнём хоть от этого фабричного смога. А то из-за него порой даже солнце не видать.

– Эх, благода-а-ать.

Тут и правда было хорошо. Но, когда мы добрались до дворца, то сотни местных студентов слегка подпортили впечатление. Они прогуливались по лужайке и скользили по нашей шушукающейся процессии высокомерными взглядами. У-у-у, гады! Ну, вон кроме тех симпатичных девчонок, которые оказались обряжены в светло-голубые пиджачки с гербами академии, юбочки того же цвета и белоснежные блузы. Похоже, что это местная форма. А вот парни-студенты носили чёрные брюки со стрелочками, белые рубашки и приталенные чёрные пиджаки.

Тем временем профессор величаво вошёл в просторный холл, а потом повёл нас по первому этажу. И лично я с живым любопытством принялся глазеть по сторонам. Блин, как в Эрмитаж попал! Кругом высокие лепные потолки, статуи, кадки с вечнозелёными декоративными деревцами, рыцарские доспехи, а с картин грозно глядят великие маги прошлого. М-да, таким дядькам боязно усы подрисовывать.

Вскоре профессор привёл нашу толпу в круглый зал и строго приказал:

– Молодые люди, займите очереди к этим кабинетам.

Он обвёл рукой пять однотипных дверей. И абитуриенты принялись выстраиваться в очереди. Сразу же возникли споры и донеслись возмущённые крики. Но спустя пару минут всё успокоилось. Дворяне, конечно же, возглавили все пять очередей, а простолюдины – послушно встали за ними. И буквально через пару минут нас стали по одному запускать в кабинеты.

Мне недолго пришлось ждать своей очереди. А когда она наступила, то я смело открыл дверь и проскользнул внутрь. В кабинете обнаружился аристократичного вида усатый мужчина в мантии и парочка строгих старшекурсниц. Все втроём они уместились за столом, напротив которого прикорнул единственный стул.