Читайте популярную книгу Тайна моего положения авторов Юлия Арниева прямо сейчас онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу можно в форматах FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Тайна моего положения
Юлия Арниева

Я очнулась в теле беззащитной сироты Эмили. И всего лишь хотела жить и заниматься любимым делом. Я не желала участвовать в жёсткой игре, устроенной семьёй почившего мужа, в борьбе, где нет правил и нет пощады… но выбора мне не оставили. И теперь, став сильной, по праву победителя я могу их помиловать или казнить…

ЧЕРНОВИК

Юлия Арниева

Тайна моего положения

Глава 1

– Проклятье! – брошенное с ненавистью ругательство, словно остро наточенный нож, рассекло воздух над моей головой, заставив меня вздрогнуть. Незнакомый голос был полон ярости, от которой все внутри меня сжалось; холодный страх скользнул по позвоночнику, и казалось, что сама тишина вокруг затрещала под напором лютой злобы, накрывая меня ледяным, тревожным предчувствием…

Пульсирующая боль в висках и подкатывающая к горлу тошнота с каждой секундой становились все сильнее, делая окружающий мир размытым и неважным. Малейшее движение усиливало боль, и я с трудом боролась с желанием просто закрыть глаза и позволить себе упасть в темноту…

– Дрянь! – снова с ненавистью бросили, обдав мое лицо отвратительным смрадом. Липкий тошнотворный запах окутал меня плотной, удушающей волной, заставив невольно задержать дыхание и инстинктивно отпрянуть. Но кто-то с силой дернул меня за ворот – раздался треск разрываемой ткани, а следом больно сжали мою грудь.

Широко распахнув глаза, едва не задохнувшись от охватившего меня ужаса, я попыталась сбросить с себя чудовище. Но тут же по щеке хлестнула оглушительная пощёчина – от боли и неожиданности я на мгновение потеряла ориентацию. Кожа на месте удара вспыхнула огнём, в ушах зазвенело, словно мир вокруг стал тише. Но вязкий туман в голове наконец рассеялся, и, резко подавшись вперёд, я вцепилась зубами в ненавистную руку.

– Ааа, гадина! – взвизгнул монстр и снова со злостью ударил меня по лицу, сквозь зубы процедив: – Не дергайся, тварь.

Вкус крови во рту и крик боли насильника придали мне сил. Я стала яростно вырываться, отбиваться и дёргаться, как одержимая, пытаясь освободиться от чудовища, которое оседлало меня и с маниакальной настойчивостью рвало на мне одежду. И мне почти удалось сбросить с себя этого мерзкого, тучного мужчину, но адская боль пронзила затылок, перед глазами поплыло, а к горлу вновь подступила тошнота…

– Мсье Пол, к вам мсье…

– Пол! Что ты творишь! – возмущённый крик словно сквозь вату донёсся до моего затуманенного сознания. Через мгновение невыносимая тяжесть исчезла с моего тела, кто-то заботливо подхватил меня под руки и поднял, – какого проклятия ты делаешь?!

– Она упала, я просто хотел помочь…

– Нет, он хотел меня… – заплетающимся языком произнесла, цепляясь за очередного незнакомца. Мои мысли путались, я едва держалась на ногах, пытаясь понять, где я и что случилось, но перед глазами всё плыло, и реальность становилась всё более чужой и ужасающей.

– Мадам, нужно позвать лекаря… позвольте, я отведу вас в ваши покои.

– Нет! – резко выкрикнула я, ещё сильнее сжав руку своего спасителя, и с трудом сфокусировав взгляд, огляделась.

Всё вокруг было чужим – неузнаваемые стены, странные предметы, даже запахи были новыми и незнакомыми. Я пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять, где я нахожусь, но чем больше смотрела, тем сильнее нарастало чувство тревоги. Паника охватила меня – дыхание сбилось, мысли лихорадочно метались в поисках разумного объяснения происходящему. Страх подступал к горлу, а по телу разливался холодный озноб.

– И все же, мадам Ричардсон, вам необходимо подняться к себе, – настоял мужчина, слегка потянув меня к лестнице.

– Нет… нет… – затравленно просипела, испуганно отпрянув от незнакомца. Мои руки вдруг задрожали, губы в одно мгновение пересохли, и я едва сдержала рвущиеся наружу слёзы.

Порывисто осмотревшись, взглядом найдя дверь, я, не скрывая болезненных стонов, проковыляла к выходу, игнорируя обеспокоенный голос «спасителя», и буквально вывалилась в холл. Чтобы тут же испуганно шарахнуться от замершего у стены старика в странной одежде, который смотрел на меня с состраданием и жалостью. Настороженно поглядывая на мужчину, я обошла его по широкой дуге, быстро стащила с вешалки чей-то плащ, морщась и всхлипывая от боли, накинула его себе на плечи и наконец выбралась из проклятого дома, а через мгновение потрясенно оцепенела…

Здесь все было… другим… Дома, построенные из серого камня, теснились по обе стороны улиц и нависали так близко, что их верхушки почти касались друг друга. По мощенной камнем дороге, скрипя деревянными колесами, катились кареты. Лошади шли не спеша, их копыта гулко стучали по камням, иногда они фыркали, выпуская пар в прохладный воздух. Возницы в тёмных накидках крепко держали поводья, умело направляя коней сквозь плотный поток людей в необычных нарядах.

Женщины в старинных платьях, их длинные юбки собирали с мостовой пыль и грязь. Дети, одетые в забавные штанишки и курточки, держась за руки матерей, с сожалением поглядывали на стеклянную витрину кондитерской лавки, в которой была выставлена разнообразная выпечка и прочие сладости. Мужчины в шерстяных пальто и высоких шляпах шли быстрым шагом, почти у каждого в руках была трость или свернутая в трубочку газета.

Вечер становился всё прохладнее, но улица оставалась оживлённой и полной звуков. Откуда-то из-за угла слышался громкий крик торговца, предлагавшего свежеиспечённый хлеб, издали долетал звон церковных колоколов. Воздух был сырым, пахло дымом и прелым деревом, иногда от проезжающих мимо меня повозок доносился запах навоза. На улице было сумеречно, газовые фонари тускло освещали дорогу, их жёлтый свет отбрасывал причудливые тени на каменные стены домов.

Ошеломленно осматриваясь, надеясь найти хоть что-то знакомое в этом странном месте, я то и дело наталкивалась взглядом на старинные наряды, на здания, которым, казалось, было уже не меньше сотни лет, и на экипажи, неторопливо проезжающие по каменной дороге. Я вдруг осознала, что не знаю, куда идти, кого звать на помощь и что делать дальше. Ощущение полной беспомощности парализовало меня, словно я оказалась в ловушке, из которой не было выхода.

– Мадам Ричардсон, вернитесь в дом!

Испуганно вздрогнув от резкого звука скрипнувших несмазанных дверных петель и громкого окрика за спиной, я, торопливо подняв капюшон, чтобы защититься от промозглого ветра и дождя, быстро направилась в сторону башни. Подол моего платья цеплялся за неровные булыжники, его край промок и путался под ногами, но я продолжала идти, украдкой оглядываясь на людей, чья жизнь казалась такой обыденной и спокойной…

Глава 2

Улицы казались бесконечными лабиринтами, где каждый поворот был одновременно спасением и ловушкой. Тени домов тянулись вдоль дороги, жадно хватая меня за ноги, пугая жуткими видениями. Ночь уже вступила в свои права, улицы, освещенные лишь тусклым светом газовых фонарей, давно опустели. Моё дыхание сбилось, сердце гулко стучало в ушах, заглушая всё в округе, а я все не могла избавиться от ощущения, что кто-то за мной следит и что за каждым углом скрывается опасность. Ноги дрожали от напряжения и усталости, но я не останавливалась, одержимо ища выход из странного города.

Скитаясь по узким улочкам, шарахаясь от редких прохожих, я беспрестанно думала о том, как я здесь очутилась и как вообще такое возможно… еще вчера я с подругой сидела в уютном кафе и пила вкусный и ароматный чай, планируя поездку в горы. Вернувшись в квартиру, скинула на диван необходимые для похода вещи, выпила лекарство от головной боли, которая последние два месяца стала моей неотъемлемой спутницей, позвонила соседке, попросив ее на выходных полить цветы, и после душа легла в постель…

И сейчас все происходящее казалось кошмарным сном, однако пульсирующая боль в затылке, глухой стук каблуков о мостовую, эхом разносившийся по пустынным улицам, капли непрекращающегося дождя и холод, пробирающий до костей, были ужасно реальными.

Не знаю, сколько прошло времени с момента, как я покинула жуткий дом, без отдыха слоняясь по старому городу. Мое тело все же не выдержало нагрузки, и я едва не рухнула на тротуар, в последний момент успев опереться о стену какого-то здания. Капюшон от резкого рывка сбился в сторону, открывая мое лицо, сейчас же отразившееся в стеклянной витрине…

– Кто ты? – одними губами прошептала, потрясенно взирая на незнакомку, что сейчас, повторяя за мной, дрожащими руками коснулась своих разбитых губ. Тёмные волосы мягкими волнами обрамляли её лицо. Светлая до бледности кожа, будто солнце никогда не касалось её лица. И глаза – глубокие, карие, почти чёрные, сейчас они смотрели недоверчиво и изучающе.

– Как… – просипела, вглядываясь в миловидное, испуганное личико незнакомки, и словно отвечая на мой вопрос, воспоминания, подобно цветку потянувшемуся к солнцу, медленно передо мной раскрылись. Обрывки, изрядно поблекшие и разрозненные, неторопливо сменяя друг друга, создавали странные образы и видения. Каждая деталь прошлого всплывала перед глазами так ярко, что казалось, будто я заново переживала всё это – звуки, запахи и эмоции…

Обессиленно опустившись прямо на мокрый тротуар, плотно закутавшись в теплый, но уже сырой плащ, спрятавшись под капюшоном, я раз за разом прокручивала теперь свою жизнь.

Эмилия Андерсон, сирота из обедневшего и знатного рода двадцати лет, воспитанная в пансионе. Вся ее жизнь с самого рождения заключалась в труде и молитвах до тех пор, пока ее не купил муж. Старый, отвратительный тип, решивший скрасить свои последние годы жизни молоденькой и послушной женой. Конечно, в этом мире рабства не было, но директриса пансиона знала, как убедить неопытную девушку согласиться на такой брак. К огромному облегчению Эмилии этот кошмар длился всего две недели, и, став вдовой, девушка мечтала поскорее покинуть дом и устроиться компаньонкой к благочестивой старушке. Но она не учла того, что пасынок будет под стать своему папаше и, узнав, что мачеха желает уйти, он попросту запрет ее в отчем доме. Нет, Пол не прикасался к ней, убеждал, запугивал, задаривал подношениями, но девушка, впервые вдохнув глоток мнимой свободы, не хотела больше связывать себя с этой семьей. И сегодня ей все же удалось выбраться из своей комфортной темницы, а вот сбежать – нет… Пол Ричардсон вернулся раньше обычного и был очень зол. Застав сбегающую по лестнице девушку, он разъярился и остервенело на нее набросился…

– Здесь ты не найдешь себе клиента, зря сидишь, – прервал мои тягостные воспоминания хриплый голос, а вскоре мой взгляд уперся в носки отполированных до блеска ботинок.

– Да пошел ты! – зло огрызнулась я, вскинув голову, и с вызовом уставилась на мужчину, всю свою вспыхнувшую ненависть к насильнику, его папаше и директрисе пансиона направив на незнакомца, – иди куда шел!

– Кхм… держи. За твоей спиной вполне приличная гостиница, сними номер и отдохни, – насмешливо проговорил мужчина, чье лицо оставалось в тени, и небрежно бросив к моим ногам монеты, он продолжил свой путь и вскоре неторопливо завернул в переулок.

Я же так и не сдвинулась с места, продолжая сидеть, подпирая спиной холодную стену, лишь подняла лицо к ночному небу, чувствуя, как слезы, смешиваясь с каплями дождя, медленно стекали по моим щекам. Только, наверное, спустя час, выплакав боль утраты, я почувствовала небольшое облегчение, словно крепкие тиски чуть ослабли, однако они все же не спешили отпускать мою душу из своих ледяных оков…

– Хм… какой щедрый, – насмешливо хмыкнула, собирая с тротуара монеты. Стиснув зубы до скрежета, я с трудом поднялась и шаркающей походкой, кутаясь в плащ, направилась к двери, над которой висела позолоченная вывеска с надписью «Отель»…

– Мадемуазель? – заговорил портье, стоило мне только пройти в просторный холл, погруженный в полумрак.

– Мадам, – поправила мужчину, который смотрел на меня, не скрывая брезгливости и презрения, – сколько стоит снять номер на сутки в вашей гостинице?

– Девятнадцать сол, – ответил портье, тотчас теряя ко мне интерес, уверенный, что таких денег у меня нет.

– Номер на сутки, – бросила на стол монету и, быстро сделав в уме нехитрый расчет, надменно проговорила, – сол оставь себе на чай.

– Благодарю, госпожа, – тут же раболепно промолвил портье, буквально выскакивая из-за стойки, – позвольте, я провожу вас в лучший номер… ваш багаж?

– Остался в карете, я надолго здесь не задержусь, – небрежно отмахнулась, продолжая прятать свое лицо под капюшоном.

– Как прикажете, госпожа, – почтительно склонил голову мужчина и, стараясь вперед меня не вырываться, повел меня к лестнице.

Остатки своих сил я потратила на то, чтобы держать спину прямой, а шаг делать твердым. Поэтому едва я прошла в номер, взмахом руки отпустив излишне лебезившего портье и заперев дверь, на ходу скинула с себя тяжелый, мокрый плащ и, не раздеваясь, как была, в разорванном и отсыревшим платье, словно подкошенная рухнула на кровать и тут же отключилась, погрузившись в тревожный сон…

Глава 3

Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь, и в замешательстве оглядела незнакомую обстановку, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, как сюда попала. Медленно приходя в себя после жуткого сна, я пыталась уловить видения, мелькающие перед глазами будто в ускоренной перемотке. Но те ускользали, словно песок сквозь пальцы, оставляя лишь смутные образы и обрывки событий, которые я тщетно пыталась собрать воедино.

Но стоило мне чуть приподняться, как прострелившая затылок адская боль в одно мгновение вернула меня в реальность, сокрушительной волной обрушив на меня воспоминания вчерашнего дня. Глухо простонав и в отчаянии стукнув кулаком по постели, я вновь закрыла глаза и часто задышала, пытаясь унять неистово забившееся сердце.

Только спустя полчаса я нашла в себе силы подняться с кровати, ощущая, как каждая мышца отдает тянущей болью, шаркающей походкой подошла к окну и раздвинула шторы.

За окном был серый и безликий мир. Затянутое облаками небо, лужи, в которых отражались такие же серый и мрачные дома. Редкие прохожие, прячущиеся от дождя под зонтами. Отдаленные голоса, цокот копыт, скрип колес и звон церковных колоколов, призывающий к началу молитвы – все было чужим и пугающим. Задернув тяжелые портьеры, отгораживаясь от внешнего мира, как будто это было возможно, я, отвернувшись от окна, вновь осмотрела номер.

Комната была маленькой, но неожиданно уютной. Ее стены были обшиты тёмным деревом и украшены пестрыми обоями, слегка выцветшими от времени. В центре разместили массивную кровать с высоким изголовьем, на которой был расстелен старый плед и лежали четыре тощих подушки. На маленькой тумбочке рядом с кроватью стояла лампа и кувшин с водой. Небольшой камин с пустующей полкой над ним, рядом кресло с потрёпанной бархатной обивкой. На полу лежал ковёр с замысловатым узором, немного выцветший, но всё ещё сохраняющий былую роскошь. В номере было прохладно, и я чувствовала, как лёгкий сквозняк пробирается сквозь старые окна, несмотря на плотно задёрнутые шторы.

Осторожно, не делая резких движений, я прошла к еще одной двери и, слегка потянув за ручку, вскоре очутилась в ванной комнате.

Крохотное помещение с высокими потолками, стены которого тоже были обшиты деревянными панелями. Пол выложен плиткой с незатейливым рисунком. Небольшое окно, украшенное кружевной занавеской. Узкая полка с расставленными на ней флаконами и стеклянными баночками. Рядом массивная чугунная ванна на резных ножках. Большое зеркало в позолоченной раме висело над мраморным умывальником, на котором лежали аккуратно сложенные полотенца.

Проведя рукой по холодной поверхности ванны, почувствовав гладкость металла, я повернула вентиль, затем второй и, дождавшись, когда из крана потечет горячая вода, принялась неспешно раздеваться…

Смыть запекшуюся кровь с волос на затылке удалось не сразу, рану стало пощипывать, а шишка, казалось, увеличилась вдвое. Многочисленные гематомы и ссадины на теле стали наливаться синевой, а сбитый мизинец на левой ноге опух и покраснел. Но несмотря на боль, я жестким куском ткани остервенело стирала со своей кожи следы прикосновений отвратительного ублюдка.

После, закутавшись в слегка влажный халат, с омерзением посмотрев на платье, подняла его за разорванный край и волоком потянула в спальню. Там, забравшись с ногами на кровать, с помощью зубов и ругательств отпорола крепко пришитый изнутри к поясу платья потайной карман, куда предусмотрительная Эмилия спрятала свои документы, пять фарлов и два кольца – свадебный подарок покойного мужа…

От отрешенного созерцания моих скромных запасов и тягостных дум о том, как мне дальше быть, меня отвлек тихий стук в дверь и женский голос:

– Госпожа… ваш завтрак.

– Иду, – отозвалась, нехотя сползая с кровати, чувствуя себя ужасно разбитой и обессиленной. Сейчас мне хотелось просто лежать и ничего не делать, но урчание в животе становилось все громче, а всплывшее в голове воспоминание услужливо сообщило, что Эмилия поужинать так и не успела.

– Госпожа, – почтительно склонила голову девушка, стоило мне только распахнуть дверь, – ваш завтрак.

– Он включен в стоимость оплаты за номер? – уточнила, беглым взглядом осмотрев тележку, на которой стоял пузатый чайник, кружка, столовые приборы, пара тарелок и большое блюдо, накрытое крышкой.

– Да, госпожа, – ответила горничная и, покосившись на платье и сорочку, сваленные в кучу на полу, добавила, – также в гостинице есть прачечная, и за два рунье вам почистят одежду.

– Рядом с гостиницей есть магазин с готовой одеждой?

– Да, госпожа.

– Сколько будет стоит новое платье из такой же ткани? – спросила, внимательно наблюдая за девушкой, надеясь, что та не станет меня обманывать.

К моему сожалению, Эмилия не имела представления о реальной жизни, проведя большую её часть в стенах закрытого пансиона. Она имела смутное представление о цене на хлеб и прочие продукты, а стоимость ткани и готовой одежды ей была неизвестна…

– Это шерсть, госпожа, хорошая шерсть… пятнадцать сол, – ответила девушка, прежде подняв платье с пола.

– Хорошо, держи, здесь один фарл, купишь для меня похожее платье и нижнюю сорочку, сдачу можешь оставить себе, – проговорила, вручив горничной монету, что бросил мне под ноги незнакомец, – а это выкинь или забери себе.

– Как прикажете, госпожа, – проговорила горничная, крепко стиснув в кулаке монету с отчеканенным на ней профилем Карла Второго, и пятясь двинулась к выходу. Глядя на вскоре закрывшуюся дверь, я подумала, что девушка может и не вернуться, но надеть платье, в котором душа Эми покинула это мир, я больше не смогла бы …

Глава 4

Мои опасения не подтвердились, и спустя два часа горничная все же принесла для меня платье, сорочку и даже шерстяные чулки, с виноватой улыбкой сообщив, что пришлось немного подождать, пока подрубят длинный подол.

Платье оказалось даже лучше того, что было, глубокого темно-синего цвета и идеально сидело по фигуре, несмотря на плотную ткань. Оно закрывало щиколотки, как того требовала мода, и имело высокий воротник, аккуратно обрамлявший мою шею. Свободные рукава ближе к запястьям слегка сужались, заканчиваясь небольшими манжетами с пуговицами. На груди платье также украшал ряд пуговиц, а нижняя его часть слегка расширялась, позволяя свободно двигаться. Простота шерсти прекрасно сочеталась с изысканностью кроя, делая платье одновременно практичным и элегантным.

Марша, так звали горничную, заметив, что я довольна ее выбором, приободрилась и тут же предложила мне помочь облачиться. Она же собрала мои волосы в незатейливую прическу, прежде беспрестанно причитая, смазывая рану и шишку на моем затылке какой-то мазью, взятой у неведомой мне Джуди. Также девушка между делом рассказала, как добраться до стоянки почтовых дилижансов, и посоветовала разменять фарлы на солы, иначе сдачу мне извозчики не вернут…

– Госпожа, вы еще ужин оплатили, ресторан на первом этаже гостиницы, к семи обычно постояльцы спускаются, – проговорила Марша, забирая мой мокрый и грязный плащ на чистку, взамен выдав мне оставленную кем-то теплую накидку.

– Кхм… Марша, а сколько стоят здесь номера? – поинтересовалась, заподозрив портье в обмане.

– От семи сол до девятнадцати, госпожа, – проговорила девушка, беглым взглядом окинув мой номер, – ваш девятнадцать, самый лучший.

– А за семь есть свободные номера?

– Да, госпожа, в это время года в Марвич гости не едут, только летом.

– Ясно, – усмехнулась я, удостоверившись в своих догадках, и благодарно улыбнувшись горничной, направилась к двери.

Но, увы, вчерашнего портье у стойки уже не было, а сменивший его молодой и учтивый парнишка оказался столь любезен, что предложил мне воспользоваться гостиничным транспортом, который спустя полчаса тряски по ухабистой дороге доставил меня к нужному месту…

Крики извозчиков, лязг колёс о брусчатку и громкий говор людей, торопливо покупавших билеты или прощавшихся со своими близкими, смешались в жуткую какофонию звуков, буквально оглушив меня, стоило только оказаться на шумной площади. Рассеянно осмотревшись, теряясь в этом многообразии экипажей, карет и кэбов, я в первую очередь поспешила к торговцам. Там я расспросила словоохотливую даму, продававшую булочки, где стоят кэбы, направляющиеся в столицу, и в благодарность за подробный ответ купила сладкую сдобу и заодно разменяла фарл. А после решительно двинулась к экипажу, на стене которого был изображен герб – два пересекающихся почтовых рожка, символ скорости и надёжности…

– Пять сол, мадемуазель, только харч свой и комнаты в постоялом дворе сами оплачиваете, – ответил мужчина, один из немногих, кто сегодня выезжал в Элшимор, столицу страны Лостар.

– Мадам, – исправила извозчика, подумав, что к замужней женщине, путешествующей в одиночестве, уважения будет гораздо больше, – сколько дней мы будем в дороге?

– Шесть дней, мадам, только выезжаю я обычно к вечеру, чтобы уже к ночи быть у Старой Марты. От Марты до постоялого двора Эмона десять часов по лесной дороге. Ежели утром, как Барни, выехать, можно не поспеть. А ночевать в лесу завсегда было опасным делом.

– А за комнаты в постоялом дворе сколько берут? – спросила, подсчитывая в уме предстоящие траты.

– Сол или полтора, но вам, поди, такие не подойдут, – проговорил мужчина, тут же добавив, – за два можно хорошую комнатку взять.

– Ясно, во сколько выезжаете?

– В восемь обычно, но ежели надо, подожду.

– Билет в кассе купить можно?

– Так я сам вам карточку выдам, – обрадованно улыбнулся извозчик, доставая из-за пазухи маленькую книжицу, – Бирном меня кличут, мадам. Вы не извольте беспокоиться, у нас компания серьезная, мы в ратуше лицензию получили и за каждую бумажку ответ держим.

– Хорошо, – невольно улыбнулась деловому тону извозчика, забирая свой билет, взамен ссыпав в раскрытую ладонь пять сол.

– Вы, мадам, харчи тут на площади не берите, торговцы больно дорого берут. На рынок идите, что у пустого колодца, там завсегда дешевле было, – прошептал Бирн, лукаво мне подмигнув, и тут же громко продолжил, – я здесь вас буду ждать, в восемь, как условились.

Отвечать ему не стала и, лишь коротко кивнув, поспешила в указанном направлении. Времени осталось всего несколько часов, а сделать предстояло еще довольно-таки много: купить продукты в дорогу, еще не помешало бы приобрести нижнее белье, шерстяные чулки и теплое одеяло – кто знает, что меня ожидает в дороге. Еще хотелось бы успеть на ужин в гостинице, раз я за него заплатила, забрать у Марши свой плащ и освободить номер…

– Госпожа, мазь в сумку положите, за три дня от раны и следа не останется, – смущенно улыбаясь, проговорила Марша, помогая упаковывать в новенькую дорожную сумку мой скромный скарб, – ключи от номера я сама Джо отнесу, а вы в ресторан ступайте, поди, и не обедали сегодня.

– Спасибо тебе, Марша, – промолвила и, поддавшись порыву, крепко обняла враз стушевавшуюся девушку.

– Вы, госпожа, берегите себя… – тотчас шмыгнула носом Марша и, подхватив корзину с бельем, первой выскочила из номера. Я тоже не стала более задерживаться и, забросив на плечо сумку, устремилась в ресторан, есть и правда хотелось с каждой минутой все сильнее.

Зал ресторана восхищал своей стариной роскошью. Тяжёлые бархатные портьеры на окнах, украшенные золотистой бахромой, пропускали лишь мягкий, приглушённый свет уличных фонарей. В зале мерцали свечи – их пламя отражалось в отполированных до блеска столах и больших зеркалах, создавая тёплую, немного загадочную атмосферу. Воздух был напоён тонким ароматом мяты, табака и свежеприготовленных блюд. Повсюду слышался тихий шёпот разговоров, перебиваемый мелодичным звоном фарфоровой посуды и серебряных приборов.

Учтивый официант в строгом чёрном фраке по моей просьбе проводил меня к дальнему столику и с безукоризненной вежливостью предложил меню. Через десять минут, вдохнув густой аромат жареного мяса и свежей зелени, я приступила к трапезе. Однако время поджимало, и насладиться невероятно вкусным ужином в приятной обстановке мне в полной мере не удалось. Быстро проглотив нежнейший стейк с запечёнными овощами и залпом осушив бокал с ягодным морсом, я торопливо направилась к выходу. Но не дойдя до двери всего пару шагов, я вдруг почувствовала, как кто-то резко дёрнул меня за руку, так что я едва удержалась на ногах, а знакомый до боли голос злобно прошипел:

– Вот ты где, тварь! Думала, я тебя не найду?

– Надеялась, что больше мы никогда не встретимся, – с усмешкой бросила, но кто знал, каких трудов мне стоило сохранять непринуждённую улыбку на своем лице и в ужасе не отпрянуть от чудовища.

– Ты сейчас же… – но договорить ублюдку я не позволила. Рывком подавшись к мужчине, я выхватила из рук его приятеля нож и со всей силы воткнула его в стол, всего в паре миллиметров от пальцев испуганно взвизгнувшего «пасынка», сквозь зубы процедив:

– Еще раз ко мне прикоснешься, я тебя убью.

И, не обращая внимания на воцарившуюся в зале гнетущую тишину, расправив плечи до хруста, я неспешно направилась к выходу, убедившись в правильности принятого мной решения. Необходимо срочно покинуть провинциальный городок Марвич и держаться как можно подальше от семейки Ричардсон…

Глава 5

Дорога до Элшимора заняла намного больше времени и оказалась гораздо утомительней, чем я себе представляла. На протяжении всего пути беспрерывно лил дождь, и дорога превратилась в нескончаемую полосу глубоких луж и ухабов. Экипаж раскачивался и скрипел при каждом толчке, лошади с трудом шли по глубоким рытвинам, грязь налипала на колеса, замедляя ход, а капли воды били по окнам, размывая пейзаж до неузнаваемости. Внутри кэба было сыро и промозгло, холодный воздух проникал сквозь щели в дверях, несмотря на то, что мы старались закрыть их как можно плотнее.

Помимо меня в экипаже сидели ещё двое пассажиров: пожилая женщина, беспрестанно кашляющая и кутающаяся в шерстяной платок, и молодой человек в пыльном пальто и ужасно нудным голосом. Женщина время от времени ворчала, подтягивая к себе корзину с продуктами, а молодой человек, казалось, погрузился в свои мысли, иногда бросая короткие взгляды в окно, за которым виднелась однообразная картина.

Большую часть пути я просидела в углу рядом с ящиками, закутавшись в плащ, и пыталась согреться. Время от времени лошади резко тормозили, когда колеса попадали в особенно глубокую яму, и тогда нас всех подбрасывало на сиденьях. Мадам Пруденс тихо охала, прижимая к себе свою корзину. У Эдмона невольно вырвалось ругательство, за которое он потом долго перед нами извинялся. Но в основном мы молчали, как будто каждый был слишком сосредоточен на том, чтобы просто выдержать этот мучительный путь…

– Кажется, экипаж сбавил ход, – проронил парень, уставившись в окно, силясь хоть что-то разглядеть за серой пеленой дождя.

– И то верно, – тотчас просипела женщина, схватившись за ручку своей корзины, бросив на меня подозрительный взгляд.

Я промолчала, но тоже посмотрела в окно, надеясь за ним увидеть долгожданный постоялый двор, как пообещал извозчик – последний в этом изматывающим пути. Из-за слетевшего с оси колеса нам пришлось сделать вынужденную остановку, хорошо Бирн довольно быстро справился с поломкой, но время было упущено, а по темному лесу продолжать путь было бы опасно. И нам пришлось уклониться от маршрута и повернуть к ближайшей гостинице…

– Да, прибыли, храни нас создатель, – прервав мои тягостные думы, с облегчением вздохнула мадам Пруденс, сейчас же вскакивая с сиденья, стоило только двери широко распахнуться.

– Прибыли, – эхом повторил Бирн, помогая женщине выбраться из кэба и, чуть помедлив, добавил, – свободные комнаты имеются.

– Полагаю, здесь подают горячий ужин, – недовольно протянул Эдмон, следующим покинув карету.

– Конечно, мсье, – не сразу ответил извозчик, в его голосе мне послышалась вина и капелька брезгливости, что натолкнуло меня на мысль: ничего хорошего ожидать от этой стоянки нам не следует…

Увы, мои предположения подтвердились. Здание выглядело старым и неухоженным, с облупившейся штукатуркой и потрескавшимися стенами. Уже на подходе к постоялому двору я почувствовала тяжелый, затхлый запах гнили, плесени и нечистот.

Внутри всё казалось ещё хуже. В воздухе витал устойчивый дух несвежей еды, прелой соломы и чего-то горьковато-прогорклого. В зале стояло несколько столов, покрытых липкими пятнами, и деревянные стулья с покосившимися спинками. Слабый свет керосиновых ламп едва освещал пространство, лишь подчеркивая все его недостатки – грязь, паутину в углах и сажу, что укрывала каждую поверхность черной бахромой. А жутко стонущие половицы, которых явно давно не касалась метла, довершили убогую картину этого заведения.

Хозяйка – женщина с недовольным лицом, громким голосом объявив правила проживания, проводила нас в наши комнаты. Лестница, по которой мы поднимались, скрипела и шаталась, и я с опаской ступала на каждую ступеньку.

Комната оказалась под стать всему зданию – грязной, крошечной и унылой. В углу стояла узкая кровать, бельё на ней было серого цвета, хотя я подозревала, что прежде оно могло быть белым. Одеяло выглядело тяжёлым и грубым, словно его никогда не стирали, а подушки были плоскими с бурыми пятнами. Пыль покрывала всё – от маленького стола до подоконника, сквозь который едва пробивался свет из тусклого закопченного окна. Комод в углу выглядел так, будто его не открывали десятилетиями, а пол был настолько грязным, что мне не хотелось на него ступать. Каждая деталь комнаты кричала о заброшенности и безразличии к её постояльцам, а в воздухе стоял неприятный запах мочи и плесени, что я невольно наморщила нос, вдыхая эти душные миазмы…

– Вор! Вот его карта! Он лжет! Джон, держи вора! – внезапно за моей спиной раздался истошный рев, дверь, комнаты напротив моей, содрогнулась от удара, и я пулей влетела в свой номер и только захлопнув дверь и подперев ее стулом для надежности, обессиленно опустилась на застонавшую от моего веса кровать.

– М-да… – с тоской протянула, окинув беглым взором фаянсовый горшок в углу комнаты и таз с отколотым краем, я мысленно повторила себе, что скоро все это закончится…

В ту ночь я так и не уснула, отказавшись от сомнительного ужина, я, закутавшись в купленное в Марвиче одеяло, прислушиваясь к звукам, время от времени вздрагивая от криков, ругани и стонов, пролежала на кровати, невидяще пялясь в потолок. И как только небо окрасилось предрассветными лучами солнца, я первой покинула кошмарный постоялый двор и замерла у кэба в ожидании извозчика; впрочем, он не заставил себя долго ждать.

Остальные пассажиры присоединились ко мне спустя полчаса и вскоре мы продолжили свой путь. И, слушая недовольные высказывания мадам Пруденс, что приличным дамам в таких заведениях не место и что Бирн обязан вернуть часть оплаты, за доставленные ей неудобства. С опаской посматривая на Эдмона, который беспрестанно чесался, жалуясь, что его покусали клопы. Я нетерпеливо ерзала на сиденье и не отрывала свой взгляд от окна, надеясь, что, наконец, увижу хоть что-то, что укажет на приближение к городу…

Глава 6

– Спасибо, – поблагодарила я извозчика, который был так любезен, что подвёз меня к рекомендованной им гостинице, предварительно высадив мадам Пруденс и Эдмона на площади у здания Морт. Не знаю, с чего вдруг Бирн проявил заботу о незнакомой девушке – возможно, потому, что я на протяжении всего пути ничего не требовала, не обвиняла и не жаловалась. Однако помощь извозчика пришлась весьма кстати: мой скромный капитал катастрофически быстро таял.

Впрочем, меня действительно совершенно не волновало почему в одном из постоялых дворов подали недостаточно горячий суп и было все равно какого цвета были полотенца в чистом и уютном номере. Все мои мысли были о том, что мне делать дальше… Без денег, знакомых и родных в чужом для меня мире, наверняка глубоко патриархальном, будет трудно найти себе достойное место.

Конечно, в прошлой жизни у меня была вполне успешная профессия – парфюмер, и, что немаловажно, я могла бы применить свой опыт и здесь. Однако пресловутое «но» безжалостно разрушало все мои планы: с чего бы я ни начинала своё дело, требовались вложения, и, увы, немалые.

Даже там хорошие эфирные масла стоили очень дорого. Боюсь представить, сколько за них запросят местные торговцы. Можно сделать их самой, но… нужно сырьё – много сырья, а сейчас на улице осень. Также понадобятся дистиллят, другие инструменты и помещение. О том, что наверняка и здесь, в этой нише главенствуют мужчины, я старалась не думать.

– Мадемуазель? – прервал мои тягостные раздумья портье, дежурно улыбнувшись и окинув меня цепким взглядом.

– Добрый день, у вас есть свободные номера?

– Да, десять сол с отдельной ванной комнатой или пять с половиной, удобствами на этаже.

– Хорошо, я хотела бы снять номер с отдельной ванной комнатой на два дня, – проговорила, положив фарл на стойку, надеясь, что двух дней мне хватит, чтобы найти работу и снять комнату у какой-нибудь старушки.

– Добро пожаловать в Эрдин, – торжественно проговорил портье, его улыбка стала чуть шире и гораздо приветливей, – Том! Проводи мадемуазель в седьмой номер!

– Госпожа… – тут же выпалил парнишка, выскочив из неприметной двери, скрытой за тяжёлой портьерой, и, подхватив мой скромный багаж, первым устремился к лестнице. Я поспешила за ним, не забывая при этом осматриваться.

Коридор гостиницы был длинным, узким и тёмным. Нижняя часть стен была обшита деревянными панелями, а верхнюю украшали выцветшие обои. Поблекшие от времени ковры слегка приглушали наши шаги, а газовые светильники на стенах отбрасывали тёплый, тусклый свет, создавая длинные тени. Мой взгляд время от времени скользил по дверям, все они были одинаковыми: немного потрёпанными, местами виднелись следы ударов и сколов. На каждой двери был свой номер, выгравированный золотыми цифрами. Мой оказался последним…

– Вы это… госпожа, на себя потяните, – посоветовал носильщик, когда мне с первого раза не удалось повернуть ключ в замке, но вот дверь с тихим щелчком поддалась, и я, наконец, вошла внутрь.

Комната была простой, чистой и уютной, с высоким потолком и большими окнами, занавешенными тяжёлыми шторами. В углу стояла массивная кровать с резными столбиками и бежевым покрывалом. Шкаф с темными деревянными дверцами и маленький туалетный столик с зеркалом дополняли убранство…

– Госпожа, я могу вам еще чем-то помочь? – промолвил Том, привлекая к себе мое внимание, аккуратно положив мою дорожную сумку на кресло.

– Да, подскажи, пожалуйста, где находится ближайший магистрат или может ты знаешь хорошего и недорого берущего за свои услуги барристера?

– Магистрат у здания суда находится, госпожа. А кто недорого берет не знаю, все они дерут столько, что честный народ и не потянет.

– Понятно, спасибо, – поблагодарила я парнишку и, закрыв за ним дверь, медленно прошлась по комнате, ещё раз её осмотрев. И с сожалением покосившись на кровать, я отправилась вслед за носильщиком. Как бы мне ни хотелось смыть с себя дорожную пыль и наконец как следует выспаться, увы, время играло против меня…

Улицы Элшимора были шумными и оживлёнными. Прохожие торопливо шли по своим делам, не замечая друг друга. Извозчики громко выкрикивали свои услуги, а лошади стучали копытами по каменной мостовой, везя за собой экипажи и кареты. Повсюду слышался гул голосов: кто-то обсуждал новости дня, кто-то торговался с уличными продавцами. Крики лавочников смешивались с грохотом проезжающих мимо телег, и всё это сливалось в непрерывную какофонию.

Фасады домов здесь, в отличие от зданий провинциального городка Марвич, были выкрашены в разные оттенки коричневого, серого и зелёного цветов. Узкие окна с тяжёлыми занавесками и маленькие балконы придавали домам слегка мрачный вид, а затхлый запах гнили и протухших продуктов вызывал тошноту.

Но стоило мне только выйти на главную улицу столицы, как жилые здания сменились небольшими магазинчиками, мастерскими и конторками. А в воздухе витал аромат свежего хлеба, доносящийся из ближайшей пекарни, и сладкий запах горячих каштанов от уличного торговца, который стоял на углу, предлагая прохожим свой товар.

Здание магистрата находилось на площади Звезды. Серое, мрачное и безликое снаружи, оно удивило меня своей чрезмерной роскошью внутри. Впрочем, в кабинете барристера тоже всё выглядело иначе, чем я ожидала: просторная комната, вдоль стен которой стояли массивные книжные шкафы, забитые томами юридических трудов. Кожаные переплёты книг выглядели внушительно; некоторые явно были затёрты от частого использования, а другие, судя по всему, стояли на полках как декоративные свидетельства престижа.

В центре комнаты стоял массивный стол из тёмного дерева, украшенный бронзовыми ручками на выдвижных ящиках. На столе аккуратными стопками были разложены бумаги, писчий набор, а рядом с ними стоял утяжелитель из мрамора. За столом возвышалось большое кожаное кресло с высокой спинкой, сейчас оно пустовало…

– Мадемуазель? – первым заговорил седовласый мужчина, продолжая что-то искать в огромном талмуде, – вы ко мне?

– Мсье Лестер?

– Да.

– Тогда я к вам, – натянуто улыбнулась, уже понимая, что зря сюда пришла, но отступать было не в моих правилах, – мадам Эмилия Ричардсон – две недели назад я овдовела и хотела знать, указано мое имя в документах о наследстве.

– Хм… это дела поверенного, – рассеянно проронил мужчина, наконец, обратив свой взор на меня.

– Знаю, но боюсь, что родственники моего мужа не жаждут делиться капиталом своего отца, поэтому я обратилась к вам.

– Что же, я могу выяснить это для вас, мадам Ричардсон, кроме того, если ваше имя указано в завещании, я добьюсь, чтобы вы получили все до рунье. Обычно я беру за свою работу не меньше пятнадцати фарлов, но, понимая ваше положение, возьмусь десять, пять задаток, – проговорил барристер, окинув меня пренебрежительным взглядом.

– Эм… простите, но сейчас у меня нет и двух фарлов, хотя я уверена, что мой дорогой муж не забыл о своей любимой супруге. Я готова выплатить вам пять процентов от той суммы, которая причитается мне по завещанию, – предложила я, заранее зная ответ барристера, который был озвучен незамедлительно.

– Мадам Ричардсон, я берусь за дело, только получив задаток.

– Я подумаю, – коротко бросила я и, резко развернувшись, с трудом сохраняя самообладание, вышла из кабинета. Чувствуя невероятную усталость после долгой, изнурительной дороги, бессонных ночей, боли и бесконечных мыслей о своём будущем, я на мгновение остановилась в роскошном коридоре, чтобы собраться с мыслями и понять, куда мне двигаться дальше. Но в голове стоял туман, мысли стали тягучими и неповоротливыми, и я поспешила выйти на улицу…

Глава 7

– Мадемуазель, с вами все в порядке? – прервал мои тягостные думы, участливый голос, а вскоре перед моим взором предстал его обладатель – мужчина лет сорока с хмурым взглядом и недовольно поджатыми губами. В целом его неопрятный вид и мрачное выражение лица не внушали доверия, и я инстинктивно сделала шаг назад.

– Да, – коротко ответила и, смахнув со щеки слезу, я запахнула плотней свой плащ и двинулась в сторону гостиницы, вынужденная признаться самой себе, что отдых мне крайне необходим.

– Уверены? Если вас бьет муж, я могу вам помочь. Подадим на него в суд, и он заплатит штраф, – бросил мне вслед мужчина, своей фразой невольно заставив меня остановиться.

– Вы барристер?

– Верно, мадемуазель… мсье Патрик Додсон, – представился мужчина и, смущенно кашлянув, добавил, – буду с вами откровенен, лицензию я получил всего неделю назад и клиентов у меня немного, но я беру за свою работу всего пять фарлов.

– Мадам Ричардсон, – представилась в ответ и, отбрасывая сомнения прочь, решительно заговорила, – я тоже буду с вами откровенна. Две недели назад я стала вдовой, и мне неизвестно, внес ли мой муж мое имя в завещание. Также у меня нет пяти фарлов, чтобы оплатить вашу услугу. Однако я готова выплатить вам десять процентов от той суммы наследства, которая ВОЗМОЖНО мне полагается. И хочу сразу вас предупредить, что сыновья моего покойного мужа будут всячески вам препятствовать.

– Хм… дело непростое, – вполголоса, будто размышляя, протянул барристер, окинув меня цепким взглядом и выдержав небольшую паузу, изрёк, – я готов приступить к нему за пятнадцать процентов, и мы подпишем с вами договор.

– Двенадцать, договор я подпишу завтра, – ответила, понимая, что в таком состоянии, как сейчас, я могу пропустить важный пункт, а рисковать мне не хотелось.

– Хорошо, завтра в десять я вас жду на улице Морис дом тридцать пять.

– Нет, мы встретимся здесь же, а с договором я ознакомлюсь… – недоговорила, оглядев площадь и заметив небольшое здание с вывеской «Ресторан Элтис», продолжила, – в этом ресторане.

– За кофе платите вы, мадам, – усмехнулся мужчина, но возражать не стал.

– Хорошо, – кивнула и больше ни слова не говоря, накинув на голову капюшон, устремилась к гостинице.

Благополучно добравшись до своего номера, я быстро сбросила пропахшую потом одежду и дождалась горничную, которая за три сола пообещала почистить моё платье и постирать рубашку. Затем заперла дверь, на всякий случай подперев её креслом, и, стараясь не смотреть на манящую меня кровать, направилась в крошечную ванную комнату. Там я торопливо смыла с себя дорожную пыль и грязь, попросту боясь уснуть в ванне. И, завернувшись в старенький, но чистый халат, я едва добралась до постели, рухнула как подкошенная, мгновенно засыпая…

Проснулась от тихого стука в дверь и с трудом разлепив глаза, мысленно похвалила себя за предусмотрительность, понимая, что без горничной я бы сама точно не поднялась. Я буквально сползла с кровати и шаркающей походкой подошла к выходу.

– Госпожа, как вы приказывали, – заговорила девушка, стоило мне только открыть дверь, – ваш завтрак.

– Да, спасибо, – поблагодарила, чуть сдвигаясь в сторону, пропуская горничную в номер.

– Рубаха и платье… госпожа, здесь был разорван край, я заштопала дыру.

– Да, зацепилась за гвоздь в одном из трактиров, – кивнула, жадно поглядывая на тарелку с яичницей и мясным бутербродом, – пять сол достаточно?

– Да, госпожа, благодарю, – просияла девушка, быстро пряча серебряную монетку в карман своего передника, – если желаете, я принесу в номер для вас обед.

– Не нужно, обедать я буду в городе, – отказалась, мысленно подумав, что, судя по всему, следующий прием пищи у меня будет в лучшем случае вечером, – я подошла к двери, призывно ее распахнув.

– Если вам что-то потребуется, назовите мое имя – Мари.

– Хорошо, спасибо, – проронила, наконец закрывая за девушкой дверь и дважды повернув ключ в замке, рванула к столику с завтраком.

Насытится двумя яйцами и маленьким бутербродом, запивая скудный завтрак жидким кофе, было невозможно, с учетом того, что вчера я пропустила обед и ужин. Но утолить голод мне все же удалось, и, теперь проходя по коридору гостиницы, мой желудок не издавал жутких, пугающих звуков и не пугал постояльцев…

– Мадам Ричардсон, велите подать карету? – спросил портье, растянув губы в дежурной улыбке, едва мне стоило спуститься с последней ступени.

– Нет, благодарю, я прогуляюсь.

– Как прикажете, – проронил мужчина, быстро теряя ко мне интерес, вновь зачем-то нырнув под стойку.

Я же, ни на секунду не задерживаясь, пересекла холл и вышла на улицу. Погода сегодня на удивление радовала безоблачным небом и неожиданно теплым днем. До назначенной встречи с мсье Патриком оставался еще целый час, и я решила, что успею посетить агентство по найму, о котором вчера мне поведала Мари.

Агентство было расположено на соседней улице, так что через десять минут я уже входила в серое, как большинство в этом квартале здание, а спустя пять минут была приглашена в кабинет к мадам Беатрис, но увы, на этом мое везение закончилось.

– Без рекомендательных писем вас не возьмут, мадам Эмилия, – с сожалением протянула женщина, разглядывая документ, выданный Эми пансионом, – может быть директриса вам напишет рекомендацию, тогда я, возможно подберу для вас не слишком требовательную семью, правда, оплата будет невысока.

– Боюсь, что нет, но я отпишу мадам Шарлоте, – проговорила, забирая свои бумаги, поинтересовалась, – а гувернанткой? Я отлично знаю математику, историю, географию и письмо.

– Вы слишком молода и… красива, сомневаюсь, что вашу кандидатуру одобрит хозяйка дома, хотя у меня был один запрос, если не ошибаюсь, вдова воспитывает двух дочерей… – пробормотала мадам Беатрис, вытаскивая из стола пухлую папку, – оставьте свой адрес, если вы подходите под требования мадам Агнесс и она согласится с вами встретится, я отправлю вам записку.

– Хм… мне неловко вас утруждать, я, если позволите, зайду к вам завтра, – промолвила, полагая, что к девушке без адреса доверия будет еще меньше, а мне так нужна была работа и, я как можно приветливей улыбнувшись, добавила, – благодарю вас, мадам Беатрис.

– Я еще напишу о вас семье Калвер, вот только с их сорванцами никто не может справиться, – ободряюще проговорила женщина, с сочувствием на меня посмотрев и чуть ко мне поддавшись, доверительно прошептала, – за последние полгода они сменили трех гувернанток, но за работу они платят больше пяти фарлов в месяц.

– Вы очень добры, – произнесла, в уме прикидывая будущие затраты, – я к своему сожалению, поняла, что заработанного мне хватит, лишь только на оплату комнаты в доходном доме и еду, разве что… – я верно понимаю, проживать я буду в доме у нанимателя?

– Конечно, вам это не подходит?

– Нет, что вы, вполне, – поспешила я заверить мадам Беатрис.

– Тогда я жду вас завтра в то же время. Полагаю, ответ на мое письмо не заставит себя ждать, – подытожила наш разговор женщина, делая какие-то пометки в блокноте.

– Я буду, – ответила я и, попрощавшись с мадам Беатрис, поспешила на следующую встречу, надеясь, что на этот раз мне повезет и она будет более успешной.

Глава 8

– Сегодня билет куплю, завтра поезд в Тарент идет, первая остановка будет в Марвиче, – произнёс барристер, подав мне договор об оказании услуг, который уместился всего на одной странице, – затраты надо, мадам Ричардсон, возместить. Шесть фарлов на билеты, два за номер в гостинице, ну и на прочие расходы пару фарлов, вдруг кому приплатить понадобится.

– Как я ранее вам сообщила, денег у меня нет или вы беретесь за дело и оплачиваете расходы из своего кармана, кстати, билет на почтовый дилижанс стоит гораздо дешевле, – произнесла, вычеркивая в договоре пункт о затратах, – или я найду другого барристера.

– Никто не возьмется за ваше дело, – тотчас хмыкнул мужчина и, откинувшись на спинку стула, сложив руки на груди, нахально заявил, – еще не известно, озаботился ли ваш муж о вас или нет.

– Что ж, значит, обсуждать нам с вами больше нечего, – подытожила, рывком поднимаясь со стула, мысленно обрадовавшись, что официант оказался не слишком расторопным и кофе я этому прохиндею заказать не успела.

– Подумайте, мадам Ричардсон, мой адрес вы знаете, – добавил Патрик, подтолкнув в мою сторону договор, – я вчера поспрашивал своих, никто на таких условиях с вами работать не будет.

– Уверены? – деланно приподняла правую бровь и, окинув зарвавшегося барристера насмешливым взглядом, двинулась к выходу, вдруг снова ощутив, как горлу подступил очередной приступ тошноты.

На улице мне стало немного легче. В воздухе витал запах дождя, но небо все еще было безоблачным, а ласковые лучи солнца по-летнему согревали. Глубоко вдохнув, я беглым взором окинула площадь Звезды и решительно направилась к первому приглянувшемуся зданию…

В двухэтажном здании с массивными колоннами, которые величественно возвышались перед входом, словно обрамляли его торжественность и важность, находилось издательство местной газеты. Стены здания были выложены красным кирпичом, местами покрыты плесенью и налётом времени, что придавало ему ещё больше основательности. Входные двери из тяжелого, темного дерева, с коваными ручками, чуть скрипели при открытии, словно приветствовали каждого нового посетителя.

Внутри же царила совершенно иная атмосфера: здесь буквально сбивал с ног запах бумаги и свежих чернил, а звуки работающих типографских машин и бесконечная суета людей, погруженных в свою работу, на мгновение дезориентировали. Мне не сразу удалось найти человека, у которого можно было узнать о вакансии, и пришлось подождать около тридцати минут, пока мсье Себастьян освободится, но заходила я в кабинет преисполненная надежды.

– Доброго дня, мсье Себастьян, благодарю, что нашли пару минут в своем плотном графике, чтобы меня принять, – первой заговорила, приветливо улыбнувшись главному редактору.

– Слушаю вас, мадам… Ричардсон, – устало промолвил мужчина, подглядев мое имя на листе бумаги, что ранее принес ему секретарь.

– Мсье Себастьян, я хочу у вас работать, – выпалила я, нырнув сразу в омут с головой, – в моем лице вы получите ценного сотрудника. Я могу вести бухгалтерию издательства, могу составлять договора, проводить собеседования, также у меня хороший слог и я напишу отличную статью, о чем угодно…

– Бер! – вдруг громко крикнул мужчина, на протяжении всего моего монолога, слушая меня со скучающим видом.

– Мсье? – тотчас отозвался секретарь, влетая в кабинет.

– Место копировальщицы еще свободно?

– Нет, неделю назад приняли девушку, – отрапортовал сотрудник, замерев у края стола своего босса.

– Мадам Ричардсон, в издательстве для вас работы нет, – равнодушно буркнул редактор, раскрывая папку, тем самым показывая, что наша встреча окончена, – Бер, проводи мадам.

– Мсье Себастьян, я готова отработать неделю в вашем издательстве бесплатно, чтобы вы могли по достоинству оценить мои знания, – не сдавалась я и, чуть поддавшись к редактору, добавила, – всего неделя, мсье Себастьян, вам это ничего не будет стоить.

– Хм… я сегодня уезжаю, вернусь в Элшимор через пять дней, жду вас к десяти в своем кабинете, – завершил наш разговор мужчина, рывком поднимаясь с кресла.

– Спасибо, – поблагодарила, понимая, что большего я пока не добьюсь, и, пожелав редактору удачной поездки, я покинула здание.

Следующим пунктом в поисках работы была почта, но и там для меня не нашлось места. В банке, торговом доме и юридических конторах надо мной вообще посмеялись, там главенствовали мужчины. Их саркастические замечания и переглядывания, словно я была не более чем забавной зверушкой, оставили неприятный осадок, и я едва сдержалась, чтобы не высказать все, что я о них думаю.

Эмилия была умелой швеей, однако и в магазин готовой одежды, меня без рекомендаций не взяли даже обметывать швы. Продавцом в булочную меня тоже не приняли, без объяснения причин, но полагаться лишь только на агентство я, увы, не могла и продолжила свой поиск, раз за разом получая отказы…

– Посудомойщица нужна, – грозно рявкнула хмурая особа крупного телосложения, уперев руки в бока и сверля меня взглядом исподлобья, словно ожидая, что я сбегу, не дождавшись ответа. Её суровое лицо было покрыто глубокими морщинами, а на кухонном фартуке виднелись следы от бесчисленных грязных тарелок.

– Сколько за работу будете платить? – не дрогнула я, к своему сожалению, осознавая, что в этом мире для женщин иной работы и не найти, и пока нужно довольствоваться малым.

– Семнадцать сол раз в тридцать дней, кормежка два раза в день, если нужна комната, то наверху есть койка, тогда тринадцать сол, – ответила хозяйка трактира, прежде окинув меня цепким взглядом.

– У меня номер в гостинице еще на одни сутки оплачен, задаток не вернут, завтра к вечеру могу приступить к работе, – произнесла, надеясь, что завтра агентство меня порадует и мне не придется выполнять тяжелую работу посудомойщицы.

– Койку, поди, тоже надо?

– Да, – коротко ответила, оглядывая зал, который на удивление оказался чистым и уютным.

– Завтра день не засчитаю, покажешь, как управляешься с посудой, а комнату с Лоттой будешь делить, – проговорила мадам Дороти и, неожиданно добродушно мне улыбнувшись, добавила: – Синяк на лице сойдёт, может, позволю столик пару раз обслужить. Гости таким мордашкам, как у тебя, хорошо отсыпают монеты. – Но тут же снова грозно рыкнув, добавила: – Только я паскудства этого в своем трактире не потерплю!

– И мыслей об этом не было, – тут же заверила я мадам Дороти, невольно покосившись на единственный занятый столик, за которым сидели трое мрачных мужчин.

– Значит, к завтра тебя жду, а сейчас ступай у меня работы полно, некогда мне с тобой тут валандаться!

– Спасибо, – торопливо кивнула я и, не оглядываясь, поспешила покинуть трактир. И только выйдя на улицу, я дала волю эмоциям, позволив слезам стекать по щекам, освобождаясь от злости, отчаяния и нарастающего чувства безысходности…

Глава 9

– Увы, мадам Ричардсон, мне вас порадовать нечем, – заговорила мадам Беатрис, с сочувствием на меня посмотрев, – мадам Агнес с дочерьми отбыли в Бребург на месяц, а семья Калвер неделю назад наняли гувернера.

– Ясно, спасибо, – проронила, поднимаясь со стула и ни на что уже не рассчитывая, положила на стол клочок бумаги с адресом трактира, – возможно, у вас появится подходящая для меня вакансия, я временно остановилась по этому адресу.

– Конечно, мадам Ричардсон, – коротко ответила женщина, но ее взгляд был куда красноречивей, подтверждая мое предположение, что здесь я работу не найду.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарила я и, не прощаясь, вышла из кабинета, быстро пересекла холл, где в ожидании своей очереди томились другие соискатели, выбралась на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух. После душного помещения он казался особенно чистым и прохладным, и я почувствовала, как очередной приступ тошноты и головокружения меня, наконец, покидает. Последствия удара по голове все еще продолжали меня терзать, а синяки и ссадины не спешили проходить, хоть я их и старательно обрабатывала, подаренной Маршей мазью…

– Мадемуазель, если вы ищете работу, то у мадам Кимберли есть для вас местечко, – вдруг окликнул меня тихий голос, а вскоре из-за угла выглянула вихрастая голова мальчишки лет десяти.

– Вот как, – не смогла сдержать улыбку, уж больно таинственный вид был у парнишки, – и что за местечко?

– Вы это, сюда идит…

– Ах ты гадёныш, опять заявился! – неожиданно громко рыкнули у меня за спиной, невольно заставив меня, испуганно вздрогнуть. Мальчишка тотчас исчез, а обладатель грозного окрика – мужчина с суровым взором, недовольно проворчал:

– Шли бы вы, мадемуазель, отсюда и поосторожней будьте, такие как Барни, вас в темные переулки заманивают, а вы потом на констеблей жалуетесь, что грабителей найти не можем и ваши монеты не возвращаем.

– Да… спасибо, – растерянно произнесла и, неосознанно прижав руку к животу, где в тайном кармане хранились два кольца с крохотными камушками бирюзового цвета, документы и последний фарл, я поспешила уйти подальше от опасного места.

До самого вечера я без устали бродила по шумным, залитым осенним солнцем улицам в поисках работы. Заходила в каждый магазин, лавку, мастерскую, стучалась в двери и спрашивала о вакансиях, но неизменно получала отказы, сопровождаемые равнодушными или откровенно пренебрежительными взглядами.

Лишь в одном месте – в маленькой швейной мастерской, где пахло краской и влажной тканью, – мне тихо и неловко намекнули, что мое появление, возможно, отпугнет клиентов. Синяк на подбородке и разбитая губа, воспаленные и еще болезненные, были первыми, что бросалось в глаза, и это явно смущало работодателей. Усталое отчаяние охватывало меня с каждой новой неудачей, но я все равно упрямо продолжала искать, убеждая себя, что где-нибудь меня точно примут…

– Тут шкаф с посудой, раковина… Фрэнки наш повар, лучший в Элшиморе, – проговорила мадам Дороти, знакомя меня с работниками и помещением трактира, – грязные тарелки девочки на этот стол ставят, вода в чане, кастрюли тут, а сковороды на стену вешай и не забывай песком их чистить… поняла?

– Да, – кивнула, еще раз оглядев душное, пропахшее едой, дымом и прогорклым маслом, просторное помещение кухни, но в то же время тесное от множества людей, столов и посуды. Грубо отполированные деревянные полки вдоль стен были забиты разнокалиберной посудой: глиняные горшки, металлические миски, кастрюли и медные кружки. На крючках висели сковородки, половники и другие инструменты, некоторые из них уже покрылись копотью от многократного использования. Рядом с дверью стояла большая бочка с водой, над которой висело полотенце для рук, промокшее от постоянного использования.

Фрэнки и его помощники, будто, не замечая нашего присутствия, были погружены каждый в своё дело. Кто-то рубил мясо, кто-то месил тесто, а кто-то следил за тем, чтобы еда не подгорела. Звук резких ударов ножа о доску, шипение масла на сковороде и приглушённые разговоры создавали гармоничный хаос…

– Комнату Лотта тебе позже покажет, как в трактир вернется, – продолжила хозяйка и, окинув меня внимательным взором, добавила, – иди, что ль фартук надень, платье похуже не нашлось?

– Оно у меня единственное, – буркнула, хмуро оглядев загроможденный посудой стол, я, обойдя второй огромный, что стоял в центре помещения и был весь заваленный продуктами, ножами, мисками и разными кухонными принадлежностями. Взяла кем-то брошенный на табурет фартук и, быстро его надев, приступила к работе, желая поскорей закончить с этим грязным делом и, наконец, прилечь, чувствуя, неимоверную усталость от безостановочной ходьбы по городу.

– Славно, – довольно протянула мадам Дороти, отметив мое рвение и что-то тихо сказав повару, покинула кухню.

Я же, подойдя к старой, проржавевшей от времени раковине, вылила в нее ведро горячей воды и, смочив тряпку в мыльном растворе, взялась за первую тарелку. Двигаясь механически, не думая о быстрорастущей на соседнем столе горе грязной посуды, я натирала тарелки, кружки и миски. Кое-где на посуде оставались намертво присохшие тёмные пятна от мяса и соусов, и мне приходилось использовать жесткую щетку, которая больно колола пальцы. Когда вода становилась холодной и липкой, я выливала ее в помойное ведро, выносила на задний двор к выгребной яме…

– Проклятье! Полный зал сегодня! – выругалась симпатичная, пышнотелая девушка с раскосыми глазами, поставив на почти разобранный мной стол очередную порцию посуды и ласково улыбнувшись повару, проворковала, – Фрэнки дай хоть лимонаду выпить, совсем меня сегодня загоняли, а Лотта отгул взяла, мать ей вдруг надо повидать.

– Зато соберешь монет, – хохотнул мужчина, шлепнув своей огромной ладонью девушку по заду, – держи.

– За пятым столиком стейк заказали, – проговорила официантка, грузно плюхаясь на табурет, – новенькая? Как звать?

– Эмилия, – представилась, склонившись над горой грязных тарелок, чашек и кружек. Мыльная вода была еще теплой, но быстро покрывалась слоем жира и мутным осадком, и ее было пора менять.

– Эмилия… из благородных, что ли? Или мать нагуляла? – с ухмылкой бросила девушка, тотчас заливисто рассмеявшись собственной шутке, – а я Офелия, тоже из благородных.

– Приятно познакомится, – произнесла я дежурную фразу, вытирая мокрые руки о кусок серой ткани, невольно поморщившись от боли. Костяшки пальцев саднило от частых ударов о тяжёлую керамику, а кожу неприятно щипало от едкого мыла и горячей воды.

– Ты это… – начала было официантка, спрыгивая с высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению, а через секунду, девушка громко заявила, – что ты натворила? Вот же неуклюжая!

– Я?! – ошеломленно выдохнула, но тут на кухню вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром, перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от злости лицом и закричала так громко, что, казалось, задрожали стёкла в окнах:

– Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит больше, чем твоя недельная зарплата? – её голос был пронзительным и полным такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. – Месяц бесплатно работать будешь, пока не рассчитаешься, – добавила она с холодной усмешкой, а я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в ярость, чеканя каждое слово, произнесла:

– Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее своим локтем.

– Она лжет, мадам Дороти! – сейчас же нахально сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами помощников повара.

– Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от разбитой посуды и не смогла бы так…

– Она быстро отбежала, врунья! – перебила меня девушка, притворно жалобно всхлипнув.

– Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! – тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. – Я сейчас констеблей позову! – продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона одним лишь жестом.

– Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала вашу посуду! – зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и притворщицу.

– Ах ты, дрянь! Я к ней с добром, а она меня пугать вздумала! Пошла вон! – взвизгнула мадам Дороти, в её голосе слышалась паника и негодование. Она слегка подалась ко мне, будто собираясь собственноручно выставить меня из трактира или того хуже…

– С огромным удовольствием! – язвительно выкрикнула я, подхватила свой скромный скарб, который так и лежал у моих ног под столом, и в одно мгновение выбежала из кухни, быстро пересекла зал, избегая взглядов удивленных посетителей, я выскочила на улицу…

Глава 10

Ночь, проведённая на улице, казалась бесконечной. Холод пробирал до костей, несмотря на все мои попытки плотнее закутаться в плащ. Ветер дул со всех сторон, не оставляя ни единого шанса согреться. Я прижималась к стене какого-то здания, пытаясь укрыться от его порывов, но они всё равно находили меня, трепали волосы и заставляли лицо неметь от холода. Я пыталась согреть замерзшие руки, то пряча их в карманы, то сжимая в кулаки, но промозглый холод проникал всё глубже, и с каждым часом бороться с ним становилось все труднее. Голова гудела от усталости, веки наливались тяжестью, но сна не было – было только это ледяное ожидание рассвета, который, казалось, никогда не наступит…

– Эй! Ты жива? – словно сквозь вату донесся до меня звонкий девичьей голос, а вскоре моего плеча осторожно коснулись, – нужна помощь?

– Да, – прохрипела, медленно поднимаясь на ноги, я, окинув беглым взглядом замершую у двери и кутающуюся в теплый халат девушку, спросила, – где здесь поблизости находится ломбард?

– В паре кварталах отсюда, да только рано еще, поди закрыт, – растерянно проговорила девушка, с беспокойством на меня посмотрев и чуть помедлив, будто не решаясь, все же продолжила, – ты проходи в дом… мадам Розмари еще нет, но думаю она будет не против.

– Эм…спасибо, – с сомнением протянула я, быстро осмотревшись. Дом, возле которого я нашла своё временное пристанище, был трехэтажным, сложенным из красного кирпича, с высокими окнами и массивной дубовой дверью, украшенной коваными узорами. Он выглядел внушительно и надёжно, словно пережил не одно поколение жителей, сохранив свою прочность. Впрочем, все дома на этой улице могли принадлежать людям, которые были не стеснены в средствах, и, как я очутилась в этом респектабельном районе, я, увы, не помнила…

– Горячего чаю выпьешь, согреешься, – заботливо проговорила девушка, распахивая передо мной пошире дверь, тут же представившись, – меня Анной зовут.

– Эмилия, – представилась я в ответ, все же решаясь зайти в дом. С наступлением рассвета на улице стало еще холодней, а оплатить услуги лекаря мне, увы, было совершенно нечем. И, настороженно озираясь, я прошла в холл, где царила прохладная полутьма, сквозь которую я с трудом разглядела стены, обитые темными дубовыми панелями, и массивную лестницу с резными перилами, что уходила вверх, теряясь в полумраке второго этажа.

– Сюда иди, аккуратно, здесь ступенька, – прошептала Анна, указав мне на неприметную дверь, что скрывалась под лестницей, – лампу зажигать не буду, гости еще спят.

– Гости? Может, мне не стоит заходить в дом, мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя были проблемы, – проговорила я, беспокоясь о девушке, что оказалась ко мне столь добра.

– Не волнуйся, мадам Розмари не будет ругаться, – ободряюще мне улыбнулась Анна, первой проходя в узкий и темный коридор. Я тотчас двинулась за ней следом и вскоре очутилась в теплой, светлой и невероятно уютной кухне, где на плите уже булькало и шкворчало, а тучная, розовощекая женщина с удивительно добрыми глазами, месила на столе тесто.

– Привела ее все же, – добродушно проворчала женщина, стряхивая с натруженных рук муку, – садись за стол, бедолага, да плащ свой скидывай, так быстрее согреешься.

– Эта наша Мирна, ты садись Эмилия, садись, – с улыбкой проговорила Анна, указывая мне на табурет, – Мирна хоть и ворчунья, но добрее ее я никого не знаю.

– Скажешь тоже, – фыркнула повариха, поставив передо мной кружку, от которой шел приятный и согревающий аромат липового цвета, тут же притворно сердито прикрикнув на меня, – садись, нечего стоять и плащ говорю тебе, снимай, вон у печи положи, пусть сохнет.

– Спасибо, – поблагодарила женщину, последовав ее совету, я сняла с себя плащ и разложив его на лавке у печи, устроилась на табурете.

– Вот, каша вчерашняя осталась, ты поди голодная, – проговорила Мирна, поставив рядом с кружкой чашку, полную рассыпчатой каши, – сейчас еще мясца немного дам.

– Спасибо, – прошептала я, гулко сглотнув. От переполняющего меня чувства благодарности защипало в глазах. Слова будто застряли в горле, и я опустила взгляд, чтобы скрыть предательскую влагу на ресницах. Этого простого «спасибо», казалось, было недостаточно, чтобы выразить Анне и Мирне всю глубину моей признательности.

– Да чего уж, – отмахнулась женщина, вновь возвращаясь к прерванному занятию, – меня муж тоже колотил нещадно, пока не помер. Детей нам Создатель не дал, хотя может это и к лучшему, с таким-то мужиком с голодухи бы помер. Я, когда от кровопийца этого освободилась, без жилья осталась, помыкаться пришлось по чужим домам, пока сюда не пришла.

– А меня отец из дома выгнал, когда я за старика выходить отказалась, – с улыбкой заговорила Анна, подложив мне к каше, несколько кусочков мяса, – но мне повезло, Лили меня сюда привела, а мадам Розмари горничной приняла. Ой! Так, место же Джуди освободилось!

– Ты не спеши, может, Эмилии не надобно это, – проворчала Мирна, ловко формируя из теста колобок, – заговорили мы тебя, ты ешь.

– Мне нужно… Я ищу работу, – пробормотала я, продолжая крепко сжимать горячую кружку обеими ладонями. От её тепла и бессонной ночи меня начало клонить в сон; мысли стали вялыми, а веки – тяжелыми, словно налитыми свинцом.

– Муж поди не позволит, – с сомнением протянула Мирна, подливая мне в кружку ароматного чая.

– Я вдова, а это… – показала пальцем на синяк на подбородке и ссадину на губе с горькой усмешкой, пояснила, – пасынок избил. Пару дней назад я приехала в Элшимор и ищу работу, но без рекомендательных писем никто не берет.

– Ох бедняжка, – тотчас жалостливо простонала Анна, я же, делая над собой неимоверные усилия, пыталась собраться, но каждый вдох горячего пара уносил меня всё дальше в сонное оцепенение, мысли путались, а слова вырывались еле слышным шёпотом, пока я рассказывала о своих безрезультатных поисках…

– Ты на лавку садись, плащ под голову положи и отдохни, – ласково проговорила Мирна, снимая с лавки ведро с водой, – а как мадам Розмари прибудет, я скажу о тебе.

– Джуди три дня назад замуж вышла и с мужем к нему в деревню уехала, а я одна по дому не поспеваю, – добавила Анна, спрыгивая с табурета, – горничным тут хорошо платят, правда и работы хватает, постояльцев здесь много.

– Это гостиница? – едва сдержав зевок, пробормотала, обессиленно упав на лавку.

– Гостиница, – кивнула Анна, прежде бросив быстрый вопросительный взгляд на Мирну, и рассеяно мне улыбнувшись, вышла из кухни и скрылась в полутемном коридоре.

Тем временем повариха, вновь погрузилась в работу: она что-то шептала себе под нос, иногда с нажимом цокая языком, словно невидимый собеседник не соглашался с её доводами. Ее руки быстро и уверенно разрезая свежие капустные листья, которые падали на разделочную доску в такт её бормотанию.

Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за плавными движениями ножа, медленно погружаясь в тёплую, умиротворяющую атмосферу кухни. Глаза постепенно закрылись сами собой, и я, не заметив, как это произошло, окончательно провалилась в сон.

Глава 11

– Эмилия, Эмилия… – будто сквозь вату донесся до меня ласковый и незнакомый голос, а через секунду моей щеки коснулись чем горячим и слегка влажным. Испуганно дернувшись, я рывком вскочила с лавки и прижавшись спиной к стене, опасливо заозиралась.

– М-да… нелегко пришлось девушке, – задумчиво протянула высокая, статная женщина с потрясающе красивыми глазами цвета моря.

– Эмилия, это мадам Розмари, – с улыбкой промолвила Мирна, замершая всего в полуметре от лавки, на которой я спала.

– Садись, поговорим, – продолжила хозяйка дома, взглядом указав на табурет у стола, сама она так и не сдвинулась с места, внимательно осмотрев меня с ног до головы.

– Доброго дня, – поприветствовала я женщину, проходя к столу, но садится не стала, и, чуть приподняв голову, прямо посмотрела на женщину.

– Хм… смела, я уж было подумала, что тяготы ее сломили, – с усмешкой проговорила мадам Розмари, взмахом руки приглашая меня следовать за ней, она, не дожидаясь моего ответа, двинулась к выходу.

– Иди, – одними губами шепнула Мирна, ободряюще мне улыбнувшись, я же всего секунду поколебавшись, все же двинулась за женщиной.

Идти пришлось недолго, знакомый узкий и темный коридор мы пересекли быстро и, оказавшись в холле, свернули к массивной двери. За ней находилась, судя по всему, приемная, здесь, кроме пары диванчиков, кофейного столика и приземистого буфета ничего не было. А два больших окна сейчас были закрыты плотными портьерами, света, исходящий от единственной лампы, стоящей на столике, едва хватало осветить путь к еще одной двери.

– Садись, – не терпящим возражений голосом произнесла мадам Розмари, указав мне на кресло, сразу, как только мы вошли в будуар. Да, комната мало походила на кабинет, но назвать ее спальней тоже было бы ошибкой. Здесь не было кровати, хотя массивный диван с роскошными подушками вполне мог заменить её. Будуар был словно небольшая кладовая роскоши – помещение изобиловало мебелью и выглядело так, будто сюда перенесли всё, что не поместилось в других комнатах.

В центре выделялись два секретера и большой комод на изящных, гнутых ножках. Вокруг комода, словно на выставке, стояли четыре кресла и длинная, обитая красным бархатом оттоманка, а вдоль стен – три внушительных шкафа из отполированного до блеска дерева, которое мягко отражало свет. Несколько стульев с высокой спинкой казались скорее декоративными, чем удобными, а рядом располагались четыре кофейных столика с витыми ножками, усеянные разнообразными мелочами. Ширма с затейливым орнаментом скрывала за собой еще один шкаф – узкий и невысокий, он казался наименее значительным предметом в этой роскошной композиции.

Вдоль северной стены стояло около шести изящных жардиньерок, в каждой из которых были установлены большие глиняные горшки с пышной зеленью и цветами. Их густая листва и яркие бутоны вносили в комнату свежесть, контрастируя с тяжелыми и излишне вычурными линиями мебели…

– Мирна сказала, что тебе требуется работа, – вернул меня на землю, тихий голос мадам Розмари, привлекая к себе внимание.

– Да, – коротко ответила, взглянув на женщину.

– И ты интересовалась местом горничной?

– Анна сказала, что место вакантно.

– Верно, – кивнула мадам Розмари, слегка прищурив глаза, и, сделав едва заметную паузу, продолжила: – Мой дом – это место, где мужчины и женщины свободны. Здесь они находят себе компанию или человека, с которым могут приятно провести время или просто поговорить. Мой дом – это место, где каждый найдет утешение, где их выслушают и не осудят.

Она произносила это мягким, почти гипнотическим голосом, её слова словно окутывали, заставляя забыть о тревогах и опасениях. В полумраке будуара мадам Розмари выглядела как благородная хозяйка, умеющая дарить покой всем, кто этого заслуживает, а её глаза, глубокие и внимательные, блестели загадочным светом.

Но вот, мадам Розмари снова замолчала, а в ее взгляде мелькнуло что-то непреклонное и жесткое. Я же не произнесла ни слова, догадываясь, к чему ведёт хозяйка этого заведения. Желание встать и немедленно покинуть место, где царила атмосфера тайны и свободы, боролось во мне со страхом снова оказаться на улице. Комната с её мягкими тенями и приглушенным светом словно удерживала меня на месте, и я продолжала сидеть, ожидая окончания её странного, но завораживающего монолога.

– Ты слишком красива, чтобы заниматься тяжелой работой горничной, – наконец, продолжила мадам Розмари, откидываясь на спинку кресла, – уверена, ты привлечешь к себе внимание… гости этого дома щедры.

– Спасибо, мадам Розмари, но это меня не интересует, я всего лишь ищу место горничной, – ответила, добавив в свой голос как можно больше твердости.

– Зря, всего за каких-то полгода, ты сможешь себе позволить снять дом в приличном районе, полагаю, покровитель не заставит себя долго ждать.

– Благодарю, но нет, – повторила я свой отказ, поднимаясь с кресла. Усталость всё ещё давала о себе знать, тяжело оседая на моих плечах. Я чувствовала, как слабость накатывает волнами, а мысли разбегаются, оставляя лишь желание покинуть это место и найти где-нибудь уединение. Но я сохраняла внешнее спокойствие, стараясь не выдать ни своей растерянности, ни усталости, которая становилась почти невыносимой.

– Что ж, как пожелаешь, – с легкой, чуть загадочной улыбкой произнесла мадам Розмари, плавно поднявшись с кресла. – Место горничной действительно свободно. Ты можешь приступить к работе немедленно, Анна ознакомит тебя с обязанностями.

– Хм… спасибо, – ответила я, хотя уже решила, что более здесь не задержусь, и, кивнув в знак прощания, я направилась к двери, чувствуя на себе проницательный взгляд мадам Розмари.

На кухне, кроме улыбчивой и добродушной Мирны, находились еще две девушки, одной из них, была Анна, вторую я видела впервые. Красивая, тоненькая как тростинка, с копной черных как смоль волосами, она с любопытством меня оглядев, продолжила обедать.

– Ну как? Договорились с мадам Розмари? – тотчас спросила Анна, вскакивая с табурета, поставив рядом с собой еще одну тарелку с овощной похлебкой.

– Да, горничной, и могу приступить к работе немедленно, – натянуто улыбнулась я, стараясь казаться непринужденной, неспешно проходя к лавке, на которой лежали мой плащ и сумка, и, как можно равнодушнее добавила: – Но сначала мне нужно забрать свой багаж. Боюсь, мадам Жанет выставит его на улицу.

– Конечно, я бы помогла, но сегодня работы полно, да и гостей хоть отбавляй, – тяжело вздохнула Анна, мельком взглянув на молчаливую девушку.

– Но сначала поешь, время уже за полдень перевалило, – проворчала Мирна, ласково мне улыбнувшись и поставив передо мной кружку с горячим и ароматным напитком. – Плащик у тебя совсем тонкий… Анна, кажется, у тебя пальтишко потеплее есть, и Эмилии оно подойдёт как нельзя лучше.

– Да, конечно, – отозвалась Анна, слегка кивнув, устремилась к выходу.

– Не стоит, спасибо, – пробормотала я, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна благодарности, но мои возражения остались незамеченными. Глубоко вздохнув, я поспешно поднесла кружку к губам и сделала большой глоток травяного отвара, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. Жидкость тотчас окутала горло густым, обволакивающим теплом, которое медленно разлилось по телу, словно мягкое покрывало, постепенно унося с собой остатки напряжения и тревоги. Я всего лишь на мгновение закрыла глаза, позволяя этому теплу проникнуть глубже, чувствуя, как тягостное беспокойство начинает растворяться, рассеиваясь в мягкой, густой темноте, которая медленно окутывала мое сознание, принося краткое, но столь желанное облегчение…

Глава 12

– Эмилия… – будто издалека донесся до меня, приглушенный и неясный голос, отзываясь где-то на границе моего сознания. Мир вокруг стал размытым, подернутым легкой дымкой и с каждым мгновением становился все менее реальным.

На какой-то миг мне показалось, что я парю в невесомости, окружённая бесконечной пустотой, в которой не было ни времени, ни пространства. Лёгкий страх холодной волной пробежал по моему телу, но тут же исчез. Вместо него пришло чувство умиротворения, мягкое и обволакивающее, оно словно шелковистое облако окутало меня, лишая возможности думать о тревогах и заботах.

Мои мысли текли неторопливо, перетекая одна в другую, создавая причудливые узоры из воспоминаний, странных сцен и образов, но стоило мне сосредоточиться на них, как они тут же исчезали, ускользая, словно тонкие нити тумана под первыми солнечными лучами, оставляя после себя лишь легкий отблеск чего-то важного.

Я слышала звуки вокруг – приглушённые, неясные… чей-то голос, скрип половиц или шум ветра за окном – всё сливалось в один мягкий, приглушенный фон, погружая меня в забытье, где каждое движение становилось плавным и незаметным, а пространство вокруг теряло четкость, растворяясь в уютной дымке.

Я находилась на самой грани между сном и явью, где реальность расплывалась и казалась почти призрачной. В этом полусне я ощущала лёгкое прикосновение чьих-то пальцев – оно было таким нежным, словно меня касались пером, и я не могла понять, было ли это на самом деле. Руки скользили по моему телу, даря тепло, странно успокаивающее и незнакомое. Затем мне пригрезилось чье-то дыхание – рваное, обжигающее. Оно касалось моей щеки лёгкими, едва уловимыми порывами.

Моё сознание сопротивлялось, то погружаясь глубже, то всплывая ближе к поверхности, но эти прикосновения и дыхание удерживали меня на грани, не позволяя ни уснуть, ни пробудиться. Я чувствовала себя в их власти, окутанная теплом и мягкой, неземной заботой, и странное, почти блаженное чувство покоя накатывало на меня, как волна…

– Проклятье! – резкий и злой, словно удар хлыста голос ворвался в уютную тишину, невольно заставив меня вздрогнуть. В одно мгновение зыбкий покой рассеялся, уступив место тревоге и страху. Испуганно распахнув глаза, я вскочила на ноги и потрясенно уставилась на обнаженного мужчину, сидящего на кровати. Его тело, крепкое и загорелое, казалось, едва различимо в полумраке комнаты, очертания смазывались мягким светом, пробивающимся сквозь шторы.

– Ты? – удивленно проронил незнакомец, беглым взором окинув комнату, и с кривой усмешкой добавил: – Переехала в большой город?

Я не ответила, с ужасом осознавая произошедшее, ощутив, как по коже волной прошла ледяная дрожь. Резким движением я молча стянула с кровати плед и обернула его вокруг себя, прикрывая свое обнаженное тело. Я не сводила взгляд с лица мужчины: суровое, с заостренными чертами и глубокими, сосредоточенными глазами, которые, казалось, видели меня насквозь. Всего лишь на миг в его взгляде с едва уловимой тенью промелькнуло сожаление, но лицо оставалось холодным, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения.

Тем временем, болезненно морщась, незнакомец быстро натянул одежду, словно стремился поскорее уйти, не желая здесь больше оставаться. Каждое его движение было сдержанным и усталым, а выражение лица – отрешенным. Он бросил последний, полный разочарования и скрытой горечи, взгляд на комнату и, швырнув на кровать несколько монет, которые с тихим звоном столкнулись, ничего больше не сказав, вышел, оставив после себя запах табака, вина и мускуса…

– Чёртова стерва! – тотчас с ненавистью выругалась я, лихорадочно осматривая комнату, пока мой взгляд не остановился на стуле, на спинке которого висело мое платье. В ярости уставившись на рядом лежащую фривольную сорочку, я сбросила ее на пол, с трудом сдерживая злость, прошипела. – Твари! Подлые твари! Вы за все ответите, – неистово бормотала, поспешно надевая одежду, внезапно почувствовав, что ткань стала неприятно натирать кожу, я схватила с кровати монеты, не глядя запихнула их в карман, выбежала из комнаты и осмотрелась.

Длинный, узкий коридор был погружен в полумрак. Высокие, тяжелые двери из темного дерева располагались по обеим сторонам, были закрыты. Стены коридора украшали массивные картины в позолоченных рамах, на которых были изображены мрачные сцены охоты и суровые лица незнакомцев, вероятно, когда-то живших в этом доме. Их глаза, казалось, следили за каждым моим движением. Я шла осторожно, прислушиваясь к звукам, вглядываясь в полумрак, и вскоре достигла лестницы…

– Какого… ты меня сюда притащил? Я так надрался, что ничего не помню! – выругался знакомый голос, невольно заставив меня замереть и затаить дыхание.

– Тебе нужно было развлечься. Девочки Розмари чистые, тебе не о чем беспокоиться, – с тихим смехом ответил ему мужчина, в его голосе слышалось холодное безразличие, как будто он уже давно привык к таким беседам.

– Никогда больше так не делай, – чеканя каждое слово, проговорил незнакомец, а через мгновение раздались удаляющиеся шаги и брошенное вскользь: – Впрочем, я сам виноват…

Дождавшись, когда шаги затихнут, я, не задерживаясь больше ни на секунду, сбежала по ступенькам. Обеспокоенно озираясь, быстро пересекла холл. Схватила чей-то плащ, висевший на крючке у входа, даже не задумываясь, кому он принадлежал, выскочила на улицу. Холодный воздух сейчас же встретил меня резким порывом ветра, дрожащими руками я поправила полы плаща и, не оглядываясь, зная, что каждая секунда промедления дорого мне обойдется, поспешила оказаться как можно дальше от мерзкого здания…