О.Шеллина (shellina), Amaranthe. Пётр Романов. Veni Vidi Vici читать книгу онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Пётр Романов. Veni Vidi Vici
О.Шеллина (shellina)

Amaranthe

Пётр Романов #2
Петр справился с первым шоком и даже начал осваиваться в новом мире, в котором для него все только начинается.

Amaranthe, О.Шеллина (shellina)

Пётр Романов. Veni Vidi Vici

Глава 1

– Вставай, что ты разлёгся? – я стукнул кулаком по мату и пружинисто вскочил. Вот уже две недели не могу осилить вариант динамической защиты, которая постоянно окружает мага, отводя различные несильные заклятья. Это позволяет сконцентрировать внимание на бое, потому что данная защита не требовала её обязательного снятия в момент атаки.

Долгов сверлил меня недовольным взглядом, сложив рук на груди.

– Скажи мне, Романов, чем забита твоя голова, если ты не можешь запомнить, в общем-то, элементарную вещь? Как мы перейдём к чему-то более серьёзному, если ты, похоже, предпочитаешь большую часть времени валяться на полу, чем спаринговаться? Уже даже Назарова может держать щит больше пяти минут и не отвлекаться на ерунду.

– Вот и мне интересно, о чём он думает, вместо того, чтобы сосредоточиться? – к нам подплыл Кац, который как раз и посылал исподтишка те самые мелкие пакостные заклятья, вроде обжигающих искр в задницу, на которые я не мог не обращать внимания, потому что никак не мог привыкнуть к мысли, что щит их задержит, и эти гадские искры не ужалят меня в самый неподходящий момент. К счастью, призрак мог применять только такие вот пакостные, но достаточные безобидные чары – к несчастью, призраки вообще не могли применять магию, а наш Кац смог, и у него в перспективе целая вечность, чтобы научиться применять и менее безобидные вещи.

– Я думаю о том, что мне было бы гораздо легче не отвлекаться, если бы кто-то не применил ко мне свои дурацкие шуточки до того, как я поставил щит, – буркнул я. – Я просто знаю, насколько это неприятно, и не могу не реагировать.

– Надо же, какие мы нежные, – язвительно заметил Кац. – Кому-то надо было задницей шевелить и щит накладывать, а не пытаться высмотреть, что же я такое делаю. Вот когда убедился бы, что щит работает, тогда бы и разобрали с тобой жалящий огонь в подробностях и даже попробовали его создавать, играя с размерами искры. А теперь, получается, что виноват Кац? А вот скажи, мне просто интересно, если в тебя полетит какая-нибудь сфера тьмы, ты тоже встанешь столбом и будешь на неё смотреть, даже не подумав защититься, хотя, конечно, динамический щит не спасёт от такого заклятья? Он вообще мало отчего спасает, а нужен он для того, например, чтобы твоя задница не подгорела в самым неожиданный момент, а ты разрушил коллективное мощное заклятье, подводя всех, кто на тебя рассчитывает. – Он сложил руки на груди, недовольно оглядывая меня с ног до головы, словно пытался увидеть какой-то дефект, который раньше заметить не смог.

– Вот поэтому и не могу сосредоточиться, потому что не знаю, что в меня в следующий раз прилетит, потому что у вас, Соломон Израилевич, весьма бурная фантазия. – Кац меня иногда раздражал до дрожи, особенно когда у меня мало что получалось. Потому что, когда у меня что-то не получалось, он начинал всё больше меня подначивать, да так, что из зала я выходил с трясущимися руками.

– А тебе думать не надо, надо делать всё, что может спасти тебе жизнь, если она так тебе дорога. Запомни, не все маги могут стать призраками и получить хотя бы толику уважения от своих, хотя бы бывших коллег. – Он на этих словах повернулся к Долгову и укоризненно на него посмотрел. – Вон, посмотри на Назарову, она прекрасно умеет игнорировать все искорки, и даже успела поставить щит, так что её задница не познакомилась с ними поближе.

– Соломон Израильевич, – к нам подошла покрасневшая Ольга, уже переодевшаяся в школьную форму в специальной раздевалке, которая, оказывается, здесь тоже присутствовала, как и душ, который она, судя по чуть влажным волосам, принимала. – Не надо так говорить.

– Не надо говорить что? Что у тебя есть задница? – призрак вскипятился ещё больше. – Но она у тебя есть, и весьма симпатичная. Сдаётся мне, что Романов больше на неё всё-таки пялился, а не на старого еврея, когда опоздал с установкой щита.

– А куда ты собралась? – я решительно сменил тему разговора, потому что Назарова сжала кулаки, но, так как ничего серьёзного сделать призраку было невозможно, то она вполне могла отыграться на мне, приняв всерьёз слова Каца. Хотя отчасти, он всё же был прав, но я не смотрел на неё, когда пытался установить щит.

– На астрономию, – язвительно ответила Ольга, как мне показалось, прочитав мои мысли. Ну, хоть по лицу бить не стала прилюдно, и на том спасибо.

Мы, кроме как на занятиях, с ней больше нигде не пересекались, да и когда встречались, особо не разговаривали. Но я заметил, что, хотя бы наша команда сменила гнев на милость, и девушка не осталась в изоляции, да и соседка по комнате – Елена Глинская прекратила её игнорировать. Впрочем, как говорил мой сосед Карамзин, в школе закрытого типа невозможно сохранить тайну, поэтому о наших приключениях, даже о том, что нас едва не похитили какие-то уроды, вскоре знали все. Правда, все думали, что наёмников всех до одного убили кельпи. Я благоразумно не рассказывал никому, кроме имперского следователя, что же произошло на берегу реки на самом деле. Так что, мы с Ольгой даже стали в какой-то степени популярны в школе. Вот только друг с другом почему-то не могли найти общий язык.

– А, астрономия, – протянул я. – Удачи.

– Романов, ты… лучше помолчи, – добавила она и сжала зубы. – Сам заварил эту кашу, а расхлёбывать её вынуждены все остальные. До свидания, Виктор Валерьевич, мне надо идти, – и она, дождавшись разрешительного кивка Долгова, выскочила из зала.

Нет, ну а что я виноват, что знаю все эти созвездия и положения на небе светил. Да я даже курс смогу по их положению проложить, причём в море и без долготы, которая в моём мире была ещё неизвестна, а в этом являлась прекрасным подспорьем в составлении координат. Ну а как тут не выучить, если дед надо мной с палкой стоял, с самой настоящей, берёзовой, и самолично проверял усвоенный урок. Он-то был помешан на море, а вот я всё это учил, потому что он так хотел. Но как оказалось, ещё чему-то научить меня было сложно, поэтому самый странный наставник из всех, кого я здесь видел, просто поставил мне пятёрку и освободил от своих занятий. А вот остальным пришлось эти занятия посещать, потому что они, похоже, точно не были до конца уверены, что земля не плоская и не стоит на трёх слонах и гигантской черепахе.

Долгов же, проводив Ольгу взглядом, обернулся снова к нам с Кацем и продолжил так, словно наша беседа и не прерывалась.

– Но, согласитесь, Соломон Израильевич, с этим его бзиком нужно что-то делать. Мы не сможем пойти дальше, если Романов не научится концентрироваться на поставленной задаче.

– Тогда уберём на время задницу Назаровой из его поля зрения, скорее всего, это сможет нам помочь в нашем трудном деле – сделать за короткий промежуток времени из Романова человека, если раньше он за собой в этом плане не следил.

– Вообще-то, я тоже здесь нахожусь, – вяло вставил я свои пять копеек в их рассуждения. Не слишком было приятно, когда тебя обсуждают вот так, да ещё и в твоём присутствии. Но пока я с этим сделать ничего не мог, поэтому приходилось терпеть и вяло огрызаться.

– Я думаю… – никто из нас так и не узнал, о чём же думает Долгов, потому что в этот момент раздался резкий воющий звук, который исходил из небольшой панели, закреплённой на стене.

– Где? – в голосе Каца слышалось неподдельное напряжение и беспокойство.

– В Воронеже, центральная ратуша, – коротко бросил Долгов нахмурившись. – Да что творится-то, а? Седьмой прорыв за месяц!

– Витя, он превышает шесть баллов, – тихо проговорил Кац. – Это работа клириков.

– Я знаю, – Долгов протёр лицо руками. – Мне-то не надо объяснять, на какие прорывы братцев-кроликов отправляют. Но пока их вызовут, пока все согласуют. Кто-то же должен удерживать его до прибытия основных сил. Романов! – я даже подпрыгнул, когда он рявкнул, обращаясь ко мне. – Хватит уши греть и подслушивать секретную информацию.

– Я же не виноват, что эта информация при мне произносится, – тихо парировал я, стараясь на рожон не лезть. Одно дело, когда над тобой издеваются, и совсем другое, когда происходит что-то важное и непонятное в твоём присутствии. Тут лучше сделать вид, что ослеп, оглох и на голову дурачок и речи человеческой не понимаешь.

– Что-то ты частенько начал зубы показывать, – Долгов говорил, при этом собираясь куда-то, наверняка в Воронеж. При этом он одевался примерно так же, как был одет я, когда кельпи объезжал, да Назарову вместе с собой от похитителей спасал. Про озеро не скажу, там я был в основном раздет, причём догола. Но если наличие у меня одежды клириков было объяснимо, всё-таки это мой клан их одевал, то вот наличие такой куртки у Долгова наталкивало на мысль, что он и вправду когда-то был клириком, но по какой-то причине ушёл из монастыря. И почему-то я сомневался, что обучение подростков является его призванием, что это его заветная мечта, желание, которое он осознал, когда проходил обучение у клириков, или чем они там занимаются. – Останешься здесь ещё на два часа. Дверь откроется, и ты сможешь выйти только тогда, когда это время истечёт. Но, Романов, ты не просто так будешь здесь сидеть, ты будешь ставить щит все эти два часа, одновременно отбивая атаки с двух сторон, – он подошёл к стене, нажал на панель определённым образом, и вытащил какой-то странный механизм. Поколдовав над ним, продемонстрировал мне, что нужно будет уклоняться от стрел, лишённых наконечников, просто от летящих с произвольной стороны палок, и одновременно не обращать внимания на искры, подобные тем, которые в меня пулял зловредный призрак.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – задумчиво проговорил Кац. – Надо по своим каналам узнать, с чем все прорывы могут быть связаны.

Долгов на секунду задумался и кивнул приведению, после чего активировал портал и исчез из зала. Интересно, у него стационарный портал, который настроен на какие-то определённые координаты, или он может как-то ими управлять? Надо заняться изучением информации про порталы, чтобы больше всякой ерундой подобного рода голову себе не забывать. И вот как мне объять необъятное за такой короткий промежуток времени? А знаний действительно не хватало, и они были действительно очень нужными, не такие, как астрономия, которая по факту изучается здесь на базовом уровне, чтобы не позорить школу впоследствии своими обширными и глубокими знаниями естественных вещей.

Через минуту после того, как Кац уплыл в сторону выхода и просочился сквозь стену, я остался в зале один. Свет слегка приглушился, и заработал механизм. Я едва успел накинуть на себя щит. Уже через час я мог напрочь игнорировать искорки, а в полёте стрел уловил некий ритм, который словно по кругу шёл. Всего комбинаций было семь, и в оставшийся час я уклонялся от них автоматически.

Про прорывы я уже слышал в этом самом зале, когда впервые меня чуть не оглушил рёв сирены, обозначающей, что что-то случилось, и Долгова вызывают к месту происшествия. Тогда-то и прозвучало впервые слово «прорыв». Перерыв всю имеющуюся литературу в библиотеке, и просмотрев в Сети всё, что было связано с этим определением, я понял только то, что это как-то связано с открытием межмировых проходов, через которые лезет нечисть и нежить, а то и все вместе. От степени опасности тварей выведена классификация по баллам. Начиная с шестого уровня, даже боевым магам соваться к месту прорыва не рекомендовалось, туда в экстренном порядке выдвигались клирики.

Причём, как пояснил Пётр, который вроде как может перемещаться по другим измерениям, точнее, мог, никто не знает, откуда и из какого мира эти твари берутся. Про подобное в своём мире он не слышал, хотя они знали достаточно о других мирах, чтобы точно зафиксировать, где находится этот рассадник тьмы. Он предположил, что подобный мир мог быть закрытым, и открывался только при проведении определённого ритуала, взлома специальной отмычкой, если говорить образно, или это мир просто находится в тесном взаимодействии с нашем, но точно уверен он ни в чём не был. Хотя вторая идея его была более абсурдной, связанной с чистилищем и наступлением апокалипсиса, но тут уже я, наверное, самый набожный человек в нашей школе, понимал, что эта теория притянута за уши.

Подобной информацией с учениками, разумеется, никто не делился. Даже со старшими курсами. Как пояснили, чтобы не сунулись ненароком, поверив в свои силы. Но о прорывах знали все, и всех это чертовски пугало.

А вот почему эти прорывы случаются, нигде информации не было. Они происходили и ранее, только не в таком количестве. Были некоторые определённые точки, в которых вероятность прорыва была намного выше, нежели в других. А вот сейчас никакой закономерности не наблюдалось. Словно они случаются просто так, сами собой, в случайном порядке, в не связанных между собой местах. Но где узнать о них подробнее, я просто не представлял, потому что в это мне верилось с трудом. Той же магической пантере, которая, если верить некоторым источникам, вообще между мирами живёт, нужно было, чтоб совпало слишком много условий, включая парад планет, чтобы пробить сюда дорогу. Так что нет, я не верю в то, что эти прорывы – естественного происхождения, больше веря теории Петра, про специальный ключик, который кто-то повернул с одной из сторон с вполне известной целью.

Через две недели начнётся проведение первого этапа состязаний, который считается так разминочным, что-то вроде представления участников зрителям. Даже не представляю, что нас ждёт дальше, если честно. Меня всё же пробирал некоторый мандраж, вероятность того, что дед приедет посмотреть на первый этап, была очень высока, о чём он мне сообщил в письме. Было приятно читать, как он мной гордится. Я это уже знал, но слова, исходившие непосредственно от него, воспринимались иначе, чем простая констатация факта.

Насколько мне было известно, все наши с заданием справились, по крайней мере, нашли необходимые ингредиенты, не без помощи друг друга, но хоть после Клыковой догадались, что можно воспользоваться помощью и информацией от членов своего факультета. «Матвей» молчал, ну или наставники закрывали глаза на некоторые незначимые нюансы, ведь задания и впрямь были практически невыполнимыми. Что происходило в других командах, нам было неизвестно. Наташка отмалчивалась, хоть она и поддерживала меня, но всё равно, так или иначе, болела за свой факультет.

А ещё я пытался найти в Сети хоть что-нибудь про Анатолия Долгорукого, но, кроме пары упоминаний о скандале, связанном с его уходом из ордена, ничего не нашёл. Словно кто-то очень тщательно убрал все следы его художеств. Хотя, почему «словно», скорее всего, так оно и было. Я бы убрал. Да и Верховный Тайный Совет тоже, незачем плодить слухи, способные навредить монаршей семье и её советникам, особенно советникам, поэтому я бы не удивился, если бы император практически ничего не знал о происходящем.

Щёлкнул установленный Долговым таймер, и раздался звук открываемого замка. Сразу после этого механизм перестал швыряться в меня разными предметами, и я смог перевести дух. Да, хорошо размялся. Я всё ещё не был в форме, но теперь уже мог выносить подобные нагрузки, тут тоже как-никак есть ещё к чему стремиться.

А теперь нужно возвращаться в комнату, пока Пётр, который сейчас носил фамилию не Романов, а Волков, снова не поругался с Карамзиным, и эти два урода не довели до нервного срыва мою подросшую кошку, которой я дал имя Соня, из-за её любви к приятному времяпрепровождению на кровати, в основном моей.

Глава 2

Я уже свернул на дорожку к общежитию, даже удивляясь про себя, что в последнее время ни с кем не дерусь: ни на кулаках, ни на дуэлях. Сам-то я не лезу, да и меня задирать перестали. Долгорукий лишь ходит, и смотрит на меня, нахмурив лоб. Видимо, что-то пытается прорваться из памяти, про его откровения со мной, но действие зелья не дает ему вспомнить. И это неясное ощущение, что он что-то упускает, не давало Ваньке жить спокойно, постоянно теребя и напоминая о том, что он что-то забыл. Как заноза, которая побаливает, но убрать он ее сам не может, как и у других попросить помочь вытащить, слишком место неудобное, чтобы посторонним демонстрировать.

На дорожке к общежитию, которое стояло чуть в стороне от учебных корпусов, есть место, которое вечером и ночью находится в полумраке, слишком большое расстояние меду фонарями, тут бы по-хорошему еще один поставить. То ли так и задумано было, то ли фонарь был, но его кто-то свалил, или вообще унес, мало ли какие нужды у людей возникают, а администрация школы решила его не восстанавливать.

И вот когда я зашел на этот участок, меня из темноты окликнули. Вот же черт, неужто сглазил, и моему спокойствию конец настал?

– Эй, Романов, куда бежишь? – я остановился и не спеша повернулся на голос. Давненько мы с тобой не пересекались. Сейчас же, похоже Агушин сам искал этой встречи. Неужели Наташка снова его послала, да еще и с применением или угрозой физической расправы? Обычно после таких вот фиаско он искал встречи с ее младшим братом, чтобы попытаться отыграться. Наивный и совершенно необучаемый тип, неужели не понимает, что ничего у него не выйдет, а последствия могут быть весьма интересны для школьного лекаря.

Агушин был как обычно не один, а в сопровождении свиты. Ну, это понятно, его отец – личный секретарь императора, а это как ни крути птица высокого полета, вот вокруг него и крутились разные типы, которые стремились подняться повыше за счет кумовства. Обычное дело, вспомни, Петруша, сколько вокруг тебя лизоблюдов ошивалось, особенно, когда ты императором стал. Вот только никто не обещал, что сыночек тоже займет высокое положение, все-таки секретарь государя – это не наследная должность, так что многие из тех, кто пытается завоевать сейчас расположение этого кретина, могут в будущем серьезно просчитаться.

– И что тебе на этот раз от меня надобно? – я не сумел сдержать презрения, когда с него перевел взгляд на как обычно торчащего у Андрюши за спиной Щедрова. – Что, опять Наташа послала, а родители так и не сумели деда Петра Алексеевича уломать на ваш брак?

– Неужели, Романов, ты хочешь сказать, что не знаешь о том, что происходит между мной и Наталией? – Агушин скривился. Ну точно получил от ворот поворот, да еще и по роже получил, вон как за щеку непроизвольно схватился.

– Представь себе не знаю, я к сестре в душу лезть не привык. Я написал письмо деду, в котором прямо спросил насчет Наталии и тебя, а то вдруг надо уже пытаться родственные отношения налаживать, а я все в морду тебя да в морду. В ответ получил письмо от деда, в котором он весьма красочно отвечает, что тебе не светит с Романовыми породниться, потому что на Наталию у него совсем другие планы, а ты, Андрюшенька, гуляй по холодку. На другую девушку взор обрати, может быть, родители хоть кого-то за тебя и сосватают. Ведь не может же быть, чтобы совсем никого не нашлось, кто на твое состояние да связи не позарился бы, – В последнее время я действительно мало связывался с этим заносчивым говнюком, да и его попытки напасть на меня свелись в большинстве своем к словесным оскорблениям, многие из которых я просто не понимал, хоть и уже практически влился в этот мир. А не понимал я их, как мне кажется, потому что у меня все еще были другие представления о том, что является оскорблением, ну а что таковым не является.

– Романов, ты бы уже заткнулся что ли, а то договоришься, на свою беду, – довольно добродушно прервал меня Щедров, и одернул Агушина, который шагнул ко мне, сжав кулаки. – Андрей, не нагнетай. Мало уже отхватывал от Романова, еще хочешь?

– Ты прав, Славик, было бы о кого руки марать, о быдло из середины третьего десятка табеля знатности. Да, Романов, то, что я захотел на Наташке жениться, и мои родители пошли мне навстречу, хоть и неохотно, но одобрив мой выбор, должно было твоего сумасшедшего деда до потолка прыгать. Ну нет, так нет. Не хотите по-хорошему, будет как всегда. Только запомни, Романов, Наташка все равно в моей койке окажется, хочет она того или не хо… – вот тут я не сдержался.

– Я тебе твои слова в глотку забью, а если ты, слизняк, хоть один палец в направлении моей сестры протянешь, то пожалеешь, что на свет появился, – прорычал я, одновременно кулаком заехав прямо в его усмехающееся рыло. Про меня пущай треплется, но гадости про Наташу я молоть языкам поганым не позволю.

Вот удара он точно не ожидал. Обычно я оборонялся, во время наших стычек, сейчас же ударил первым.

Все же эти недели, во время которых я усиленно занимался с Долговым, не прошли для меня даром, я заметно окреп, да и в схватке много нового для себя вынес. Если раньше мои удары доставляли Агушину заметные неудобства, но не были слишком опасными, и мне часто приходилось идти на хитрости, которым когда-то обучал меня бывший казачий атаман Кузьмин, то на этот раз я одним ударом уложил его на землю.

Его свита, состоящая из трех мордоворотов, кинулась на меня скопом, видимо наши прошлые стычки чем-то их все-таки научили. Щедров, кстати, не стал вмешиваться в драку, а подошел к стонущему Агушину и, покачав головой, начал помогать ему подниматься.

– Романов, ты покойник! – Удар был хорош. Агушин все еще сидел на земле и мотал головой, пытаясь прийти в себя, и орал такие вещи, что я бы покраснел, если бы в это время не отбивал атаки сразу с двух сторон, третьему нападавшему не повезло, он добежал до меня первым и получил два удара: по яйцам и в солнечное сплетение, теперь он лежал на земле, свернувшись и подвывая, периодически делая глубокие вдохи, будто ему тяжело дышать.

Я изловчился и пнул одного во взъём стопы, а когда он запнулся и начал падать, добавил локтем в шею, в область кадыка, стараясь бить не слишком сильно, чтобы не убить этого кретина ненароком. В тот момент, когда он упал, Агушин разразился совсем уж площадной бранью, в которой я уловил намек на то, что он мечтает со мной сотворить такое, на что был бы я девушкой, то такие фантазии, направленные на мою скромную особу, могли бы и польстить, но вот так как девушкой я не был, то ничего, кроме горячего желания отправить его в лазарет лечить ушибы различной степени не испытывал.

– Подожди, Андрюша, но сейчас немного занят. Сейчас разберусь с твоим миньоном, и мы поговорим о твоих нездоровых фантазиях, – дальше мне стало не до разговоров, потому что этот парень чьего имени я даже не знал, он учился на другом факультете, и, по-моему, на класс старше нас, решил атаковать.

До этого момента он явно осторожничал, а по тому, как он начал на меня наступать, стало понятно, что парень явно знаком с теми науками, которые в меня Долгов вбивает, и медлил с нападением, потому что изучал, как действую я сам. К счастью, магией мы не пользовались, это было строжайше запрещено уставом школы, вплоть до исключения без возможности подать апелляцию. К несчастью, я уже немного устал, а ведь в схватку еще не вступал почему-то оставшийся сегодня в стороне Щедров. Успешно отбив первую атаку, я отскочил в сторону, и мы принялись кружить друг напротив друга, настороженно отслеживая каждое движение противника, а потом бросились друг к другу одновременно. Серия ударов, и я покатился по земле, но тут же вскочил, а вот моему противнику досталось больше. Поднимался он гораздо медленнее, к тому же в его глазах начало разгораться бешенство. Он не просто вскочил с земли, он схватил валяющуюся в стороне от дорожки увесистую палку. Ну раз ты вот так, лучше не обижайся, я ощутил накатывающую волнами ярость. Уклонившись от очередного удара, я внезапно увидел, что он открылся. Схватить кинжал, который я носил на поясе, на манер когда-то висевшей тут шпаги, и вдарить рукоятью по дурной башке, было делом двух секунд.

Он упал, так и не выронив палку из рук, я же перешагнул через него, отшвырнул ударом ноги палку в сторону. Так как он зажимал ее в руке, процесс отшвыривания наверняка сопровождался болезненностью, потому что находящийся без сознания противник негромко застонал. Сделано же это было для того, чтобы очнувшись, он не испытал соблазна воспользоваться ею.

Вытерев рукавом кровь из-под носа и из уголка рта, все-таки меня несколько раз задели, я все же не богатырь, чтобы без последствий для себя с ратью сражаться, и шагнул в сторону Агушина, даже не делая попытки спрятать кинжал.

– Что ты только что говорил про мою сестру, да и про меня? У меня, наверное, что-то с ушами с утра приключилось, не расслышал, что ты говоришь.

– Романов, не подходи ко мне, слышишь? – Агушин шарахнулся в сторону, а Щедров, вместо того, чтобы встать на его защиту, внезапно отступил в сторону и, скрестив руки на груди, нахмурился. – Не подходи, падла, я с тобой, знаешь, что сделаю? – и он принялся лихорадочно рыться в карманах, словно что-то ища.

– Знаю, ты недавно перечислил все, что хотел бы сделать, – я жестко усмехнулся и сделал еще один шаг вперед. – Не будешь возражать, если я откажусь? Предпочитаю проделывать все это с женщинами. – Во рту скопилась кровь, и я ее сплюнул на землю. Потрогал языком зубы, так и есть, один из них шатался. Ладно, не буду трогать, авось приживется, не выпадет.

– Романов, ты это, серьезно, лучше не подходи, – Агушн внезапно успокоился и выхватил из кармана какой-то ноздреватый камень, темного цвета. Щедров, увидев камень, нахмурился еще больше, опустил скрещенные на груди руки и сделал шаг в нашу сторону.

– А то что? Закидаешь меня камнями? – я сделал в его сторону еще один шажок.

– Да хотя бы, – он оскалился и поднял руку с камнем.

– Андрей, положи его, немедленно! – Щедров сделал еще один шаг вперед. – Если ты используешь этот артефакт против другого ученика, то даже личное расположение императора не сможет тебя спасти от исключения и от начала расследования Тайной канцелярией на тему, откуда у тебя вообще взялась эта дрянь.

– Отойди, зашибу, – похоже, что Агушин уже ничего не соображал, и действительно готов был применить против меня непонятный артефакт. Чтобы не провоцировать этого идиота, я, не сводя с него пристального взгляда, сделал шаг назад.

– Спокойно, Агушин, видишь, я отступаю, ты почти победил, все хорошо, – и я сделал еще один шаг назад. Вот только я не учел, что у меня за спиной валяется бессознательное тело, которое недавно на меня с палкой нападало. То ли он начал приходить в себя, то ли просто так неудачно повернулся, хотя, я могу и ошибаться и виноват сам в том, что не запомнил, где он раскинул свои конечности. Как бы то ни было, но я, попятившись, потому что Агушин не спешил успокаиваться, запнулся о его ногу, чуть не упал, и вынужден был сделать пару шагов вперед, чтобы сохранить равновесие. Агушин принял мои телодвижения за попытку напасть на него. Как-то иначе объяснить, почему он, издав дикий вопль, швырнул в меня свой камень, было просто невозможно.

– Нет, Андрей! – Щедров прыгнул вперед, пытаясь защитить меня от того, что нес в себе камень. А я успел выхватить из ножен кинжал и отбить летящий в меня камень блестящим волнообразным лезвием.

Все, что мне удалось выяснить про данный ритуальный кинжал, то, что он способен частично отражать направленную на него магию. Частично отражать, частично поглощать. Оставалось загадкой, что он делал с убитыми с его помощью убитыми. Но магию он отражал – это точно.

Когда они встретились, камень и лезвие кинжала, во все стороны посыпались искры, а земля весьма чувствительно задрожала под ногами. Мы вместе с Щедровым балансировали на неустойчивом участке, махая руками, стараясь удержаться на ногах, о том, чтобы куда-то сбежать, не могло быть и речи, при таких толчках остается только стоять и молиться, чтобы не переломать себе и руки, и ноги, и не свернуть голову.

Вдалеке, на освещенном участке дорожки, я увидел несущуюся к нам толпу, состоящую из пяти наставников во главе с директором школы. Они что-то кричали и размахивали руками, но услышать, что они кричат, было невозможно из-за нарастающего гула. Внезапно, я увидел, как по дорожке, прямо на меня побежала расширяющаяся трещина. Плюнув на то, что могу переломать себе все кости, я в панике отшатнулся, но из-за нарастающих толчков, не смог сделать ни шагу.

Где-то, словно издалека раздался рев Щедрова.

– А-а-а, убью, сука! – но из-за поднявшейся пыли я его не разглядел, а все расширяющаяся щель в это время уже добежала до моих ног. Все действо с того момента, как Агушин швырнул в меня артефакт, до того момента, как щель на земле, достигнув моих ног резко расширилась, утаскивая меня вместе с Щедровым под землю, ушло ровно сорок секунд, я специально мельком взглянул на часы, перед тем как рухнуть куда-то вниз.

Упали мы на что-то твердое. Было темно, а от удара мне вышибло дух. Сознания я не потерял, но пару минут лежал в полузабытьи. Окончательно придя в себя, я услышал, как рядом заворочался и заматерился Щедров. Самого парня я не видел, только его зычные голос позволял определить, что это все-таки он.

– Эй, Щедров, ты случайно не знаешь, куда твой приятель нас отправил? – я сел и обхватил себя за голову руками, стараясь справиться с головокружением.

– Я даже намеренно не знаю, – пробурчал Щедров. – В этого гаденыша я все-таки прибью, достал, сил моих больше нет.

– Мне вот лично не заметно, что ты хочешь его прибить, – я сосредоточился и вызвал несколько огненных светляков, которые замельтешили вокруг меня, давая свет и возможность оглядеться по сторонам. – Насколько я помню, мне удалось лишь однажды увидеть Агушина без твоего присутствия.

– Клан Щедровых входит в клан Агушинах на правах вассалитета. Как ты думаешь, как я должен обращаться с будущим главой? – Щедров поднялся и принялся разглядывать светляка, словно впервые видел. – Куда нас все-таки занесло? – я принялся вместе с ним рассматривать каменную кладку, позолоту на стенах, такие же камни на полу. – Где мы, черт подери?

***

Директор школы Павел Никифорович Былин внимательно осматривал место, куда только что у них на глазах провалились в провал, разверзнувшийся прямо у них под ногами, двое учеников его школы. Сейчас же никаких признаков того, что провал вообще был, Павел Никифорович не видел. Абсолютно ровная поверхность, но ведь провал был, и не только он сам, но и его подчиненные, прибежавшие следом за ним, тоже видели действие этого странного артефакта. Еще раз посмотрев на тропинку, директор подошел к съежившемуся Агушину.

– В твоих же интересах сказать, что здесь произошло? – он поборол желание схватить мальчишку на плечо и как следует его встряхнуть. – Что это был за артефакт?

– Я не знаю, мне не говорили, как он действует, сказали только, что я могу бросить его в моего врага, и что я его больше не увижу, – пролепетал Агушин, утративший половину своей надменности.

– Ах, ты даже не подозревал, что используешь? – Былин скрипнул зубами. – А каким образом банальная драка, судя по следам и твоим валяющимся приятелям, превратилась в твоей голове во врага, от которого необходимо избавиться таким страшным образом?

– Я не знаю, – проскулил Агушин.

– Вот что, я настаиваю на том, чтобы мы все вместе прошли в мой кабинет, и оттуда связались с приемной его величества, и передали обо всем, что здесь произошло. И, да, господин Агушин, готовьтесь к отчислению.

Глава 3

В голове слегка прояснилось, и я более внимательно начал осматривать кладку. Манера работы, элементы декора, все это показалось мне знакомым. Не всплыло в памяти у Петюни, а показалось знакомым именно мне. Где-то я подобное уже видел. Например, вот эту надпись. Я обвел пальцем выложенное камнями слово «Гойда». Откуда здесь она?

– Эй, Романов, тут, кажется, какой-то проход, – я обернулся к Щедрову, который стоял возле противоположной стены, и в том месте было действительно гораздо темнее, словно стены там нет.

Я подошел поближе, там действительно был проход. А еще рядом стояла бочка, заполненная прогорклым маслом. Коснувшись поблескивающей в свете светляка жидкости, растер ее в пальцах и поднес к носу. Точно масло. А вот и кремень с кресалом. Внимательно осмотрел стену и присвистнул, пара факелов, словно специально нас ждала.

Уверенно сняв со стены один из них и убедившись, что пакля находится в приличном состоянии, макнул в масло и протянул Щедрову.

– Подержи, – после чего приступил к извлечению огня.

Как оказалось, навык еще не пропал, и после четырех неудачных попыток искры все же попали на пропитанную маслом паклю и факел загорелся, освещая все вокруг ярким светом, гораздо лучше, чем магические светляки, которых я развеял, после того, как факел осветил то помещение, в котором мы находились. Я запоздало понял, что магия тут есть и она работает. Когда я создавал светляков, как только мы здесь оказались, то я не придал этому значения. Второй факел я зажег от того, который держал в руке Щедров. Он выпучил глаза и порывался что-то сказать, но каждый раз захлопывал рот.

– Ну что еще?

– Откуда ты знаешь, что надо делать? – наконец, ему удалось сформулировать вопрос.

– Оттуда, какая разница? – я скривился. Ага вот прямо сейчас тебе расскажу, что трубку прикуривал в гораздо раннем возрасте, и научился огонь при помощи этих штуковин извлекать. – Прочитал. Ты мне лучше скажи, а то я запамятовал что-то, как далеко школа от Московского кремля находится?

– Ну как далеко, я что измерял расстояние? Школа на окраине Москвы стоит, – тщательно подбирая слова ответил Щедров, настороженно посмотрев на меня. – И все-таки, где ты научился огонь добывать, как в каменном веке?

– В каменном веке огонь не так добывали, – историю развития этого мира я изучал с особой тщательностью, и по книгам из школьной библиотеки и находя про тот или иной период в Сети. Как я понял, существенные различия между нашими мирами начались именно в тот момент, когда пришла магия. До этого момента все было более-менее одинаково, если отличия и были, то не слишком существенные, и это, наверное, правильно, людей-то не переделаешь, в каменном они веке жили или сейчас.

– Романов, ты можешь ответить нормально? – Щедров вспылил. Мы оба чувствовали себя не в своей тарелке, поэтому я решил ответить, как он говорил «нормально», чтобы не усугублять наше состояние близкое к панике.

– Так огонь еще при Иване четвертом Рюрике добывали. Прозванного впоследствии Грозным. Не так давно это и было, чтобы забыть принципы. И да, Щедров, я читал про это, – он засопел, потом протянул.

– А почему магию не применил, несколько искорок и все готово. Зачем было так -напрягаться? Я же сначала и не понял, что ты хочешь сделать, а то бы помог.

– Щедров, а почему ты не предложил помочь сразу, как только я в руки факел взял? Только не говори, что ты не знаешь, что это такое. Я не подумал, понял? – прорычал я. Этот разговор ходил вокруг до около и начинал уже раздражать. А про небольшую огненную искру я и правда не думал, все как-то на автомате получилось.

– А почему ты вообще об Иване Грозном заговорил? – он подошел к проходу и посветил внутрь. Ничего необычного в нем не было, все та же кладка уходящего куда-то вперед коридора.

– Ты знаешь, что это? – я ткнул пальцем в надпись, которая привлекла мое внимание.

– Нет, откуда? – он глянул мельком и пожал плечами.

– «Гойда» – это боевой клич опричников, – я подошел к нему. – Вот только есть один нюанс, здесь слишком чисто. Нет ни пыли, ни паутины, масло опять-таки не пропало, – я демонстративно провел рукой по стене и показал ее Щедрову. Рука была чистой.

– Обычные чары сохранности и нетления, – он смотрел на меня нахмурившись.

– Точно, и как я сам не догадался, – я хмыкнул, а Щедров насупился. – Вот только во времена Ивана четвертого магии еще не было в мире. Она пришла вместе с зеленым камнем немного позже. Кто бы не сделал это место, он постарался, чтобы оно напоминало о царе Иване, а вот зачем, этого я пока не понимаю.

Говорить на подобные темы с человеком, который никогда не поймет, что я чувствую, когда вижу здесь нечто знакомое, не хотелось, и я, замолчав, пошел по коридору, освещая дорогу факелом, да и в принципе с человеком, который ничего не знает и далек от истории и событий, которые не так уж и давно происходили на земле. Тысяча лет – это далеко, а век-полтора – ерунда. Я задумался о том, что историю в школе не преподавали, так по верхам, и то в головах учеников мало что, после этого оставалось. Тут не астрономию нужно преподавать, а историю, или домоводство изменить, разбавляя ее такими вот нехитрыми способами добычи огня или умения ориентироваться в пространстве. Начинания под руководством Изиды Петровны были похвальные, но не такие глубокие, чтобы действительно выжить где-нибудь в подобной ситуации.

В нескольких местах по обе стороны коридора мы замечали боковые проходы, но они были гораздо уже, чем тот, по которому мы шли, и не внушали доверия, потому что из них тянуло сыростью, тленом и какой-то безнадежностью.

– Ты видел? – Щедров поднял факел повыше и остановился напротив совсем уж узкого прохода, выводя меня из размышлений о несовершенстве учебной программы в школе. – Там какое-то шевеление.

– Где? – я вглядывался в темноту до звездочек в глазах, но так ничего и не увидел, зато почувствовал просто неестественный ужас, который напал на меня слишком уж внезапно, хотя до этого ничего подобного за собой я не замечал. – Вот что, пошли-ка отсюда, пока нами никто не решал подзакусить, все-таки не мог твой дружок отправить нас совсем в безопасное место, даже, если мой кинжал и как-то изменил конечную точку перемещения. Кстати, что именно он применил?

– Я не знаю, как это правильно называется, – Щедров еще некоторое время пристально всматривался в темноту, но потом с видимой неохотой отошел от привлекшего его внимание прохода. – Что-то вроде неминуемой гибели. Да, ты прав, он должен был выбросить нас в место, в котором кишит нежить, чтобы мы даже сориентироваться не сумели, как нас уже обгладывали бы, а позже наши объеденные тушки встали бы и пополнили ряды тварей.

– Фантастическая перспектива, – процедил я сквозь зубы. – И знаешь, что, учитывая, что кинжал все-таки не может полностью гасить негативные заклятья, боюсь, что парочка упырей нам все же может повстречаться. Кто вообще ему в руки подобный артефакт дал? Он же предсказуемый психопат с жаждой отмщения, всем, кто встанет на его пути. И так понятно было, что не сегодня, так завтра он бы им воспользовался.

Мой невольный спутник ничего мне ответил, только скрипнул зубами, разворачиваясь, чтобы уйти от этого места. Мы только возобновили движение по коридору, как из того самого прохода вылетела огромная сова с горящими красным огнем глазами. От неожиданности я упал на задницу, когда она задела меня крыльями. Упал я потому, что ощутил вместо птичьих перьев прикосновение чего-то невыразимо отвратительного, как будто протухший холодец до моей кожи дотронулся. Кроме этого пахнуло склепом и разлагающимся трупом, да так сильно, что я, невзирая на то, что вроде бы уже частично освоился в этом мире, и даже умудрился переспать с прекрасной представительницей местной нечисти, принялся бормотать молитву, пытаясь рукой нашарить под рубахой несуществующий крест.

– А-а-а, пошла прочь! – заорал Щедров и махнул факелом. Сова шарахнулась от живого пламени, и тут до меня дошел ответ на вопрос, а почему, собственно, факелы. Почему тот или те, кто этот коридор организовал, не воспользовался многочисленными освещающими чарами. Главное, что проход в этом место подразумевался не только для магов, если кресало на входе положили, самое оптимальное средство для добычи огня в длительной перспективе его сохранности.

– Господи, спаси мою душу грешную, убереги от лукавого, – все молитвы просто вылетели из головы, но я помню, что говорил Феофан Прокопович, что молитва должна из сердца идти, и иной раз и неважно, что слова нужные забыл или более правильными заменил, теми, которые тебе казались наиболее верными. Я никогда не был слишком набожным, и даже на смертном одре не слишком желал попов подле себя видеть, но здесь мне это обращение к Небесам неожиданно помогло. Дало привести мысли в порядок и успокоиться. Во всяком случае, стало понятно, что делать дальше.

Я вскочил на ноги и подхватил с пола факел, к счастью, не потухший. Сова продолжала атаковать Щедрина, и становилось понятно, что долго он не продержится.

– Эй ты, страхолюдина, – я ткнул в сову факелом, она зашипела и рухнула на пол, тут же начав подниматься уже в виде не слишком свежего покойника. От омерзения меня едва не стошнило, но нельзя было отвлекаться, чтобы не пойти этой твари на закуску. – Ага, заметила. – Не знаю, почему я обращался к монстру, как к женщине, ведь по всем признакам при жизни вот это было мужчиной. – Ну давай, иди сюда, – я снова ткнул факелом прямо в грудь, где проглядывались белые ребра сквозь полусгнившую плоть.

Тварь снова зашипела, стремительно переместилась в сторону, мне даже показалось, что она по стене пробежала, и прыгнула на меня сбоку. Но я к тому времени уже был готов, к тому же, практически был уверен, что знаю, кто этот монстр и как с ним предлагают бороться. Осинового кола у меня, к сожалению, не было, но что-то мне подсказывало, что кинжал клирика вполне способен его заменить. Отмахнувшись от атакующей твари факелом, я другой рукой вонзил кинжал ей в то место, которое заменяло ей грудь, прямо в сердце, но не с той стороны, с которой оно у обычных людей находится, то есть слева, а справа, как это было описано у Мартина Вайнрихома, чьи книги на французском языке, который я знал относительно неплохо, привез мне тайком де Лириа, чтобы заслужить доверие и подмаслиться. Я зачитал их до дыр, настолько они были для меня в диковинку.

Кинжал задрожал, а рубин в рукояти вспыхнул ярче, чем факел у меня в руке. Тварь завизжала, а потом рухнула на пол, неопрятной, дурно пахнущей кучей. Я посмотрел на зажатый в руке кинжал, что ты такое, мать твою? Но дело было еще не закончено, и я, нагнувшись, перехватил рукоять кинжала и рубанул им по тощей шее твари. Почему-то я думал, что придется повозиться, но, к моему удивлению, голова словно сама отделилась от тела и покатилась прямо к ногам прижавшегося к стене бледного Щедрова. Тяжело дыша, я подошел поближе, и пинком отправил голову вглубь коридора, подальше от тела. По-хорошему, надо бы сжечь, но тут тогда такая вонь поднимется, а я даже не уверен в том, есть ли тут вообще выход. Хотя, откуда-то тварь приползла, значит, выход должен быть, и где-то рядом с кладбищем.

– Что это вообще такое было? – прошептал Щедров, глядя, как я возвращаюсь к телу и, преодолев брезгливость, начинаю осматривать руки монстра. Так и есть, нескольких фаланг на пальцах не хватает. Выпрямившись, я устало побрел в том направлении, куда мы и шли, пока решили не повернуть обратно.

– Это стрыга, – наконец, ответил я. – В шестнадцатом веке в Бреслау были какие-то непонятки с мертвецами, и Мартин Вайнрихом, изучивший все местные легенды и сравнив их с легендами Силезии, вывел теорию о том, кого в народе называют стрыга. Похоже, что он не ошибся в своих предположениях.

– А что ты на руках у этой, как ты там ее назвал, у стрыги рассматривал? – Щедров, наконец, отлепился от стены и побрел за мной следом, но теперь уже не так уверенно, как в начале, постоянно оглядываясь.

– По легенде стрыгами рождаются, а не становятся, как остальной нежитью. Вроде это люди, у которых всего по два: два сердца, два ряда зубов, две души… – я на мгновение замолчал, затем тряхнул головой и продолжил. – Когда приходит время, и человек умирает, то один комплект исчезает, а второй никак не дает телу упокоиться. Сначала они грызут в гробах свои пальца, потом к соседям в могилы наведываются, ну и в заключении переходят на живых людей, когда понимают, что так вкуснее и полезнее, – я чуть не расхохотался, видя чувство омерзения на лице Щедрова, которое с переменным успехом борется с тошнотой. – А вообще я говорил, что упыри нам с тобой тут просто обязаны встретиться.

– Я надеюсь, он не встанет, – привлек мое внимание к себе Щедров, который ткнул факелом в стену, на полу возле которой лежал человеческий скелет, без какой-либо одежды и, хотя бы, частички плоти, а кости его были выбелены так, что становилось несколько подозрительно.

Я подошел ближе, нагнулся, чтобы рассмотреть останки. Даже прикоснулся к одной из костей пальцем, через тряпку, которую сделал из рубашки, все же трогать голыми руками что-то подозрительное не слишком хотелось. Я посмотрел, как в месте, в котором тряпка соприкасалась с костьми, остаются какие-то маслянистые пятна, разъедающие ткань, словно кислоту на них плеснули.

– Так, пошли дальше, не переживай, конкретно этот не встанет. Но вот то, что стрыга здесь может быть не одной местной достопримечательностью и проводником – это точно. Я конечно не уверен, но конкретно эта тварь точно не обладает ядовитым прикусом, да и яд создавать не может, ну и так, к слову, человека она съедает полностью, не оставляя даже костей, и уж точно не в таком состоянии.

Мы молча пошли дальше. Напряжённое сопение Щедрова меня немного выбивало из колеи и уже откровенно нервировало, но каждый справляется со стрессом как может. Какие у него были развлечения да опасности до этого? Подраться в школе во благо своего Агушина? Лошадь объездить? Вот так и получается, что мельчает аристократия на славе, почете и деньгах своих родителей, которые привыкли жить на всем готовом и не думать об опасностях.

Я остановился, глядя, как перед нами коридор расширился до пределов огромной комнаты. Заметив желобок с маслом, я поднес к нему факел и наблюдал, как огромное помещение начинает озаряться огнем в целой системе желобков, которые были накрыты жаростойким стеклом, чтобы огонь не перекинулся на содержимое комнаты. А ему тут было, где поживиться: вдаль уходили стеллажи, заставленные книгами, заваленные свитками и различными шкатулками, о наличии которых приходилось только гадать.

– Что это за место? – прошептал Щедров.

– А я знаю, – я снова повернулся лицом к помещению, после того, как обнаружил еще одну надпись «Гойда» на стене. – Когда только-только началась смута, все это куда-то вывезли из Кремля, потому что опасались, что все эти богатства достанутся полякам. Проблема заключалась в том, что те люди, которые сопровождали возы с добром в специально созданное хранилище, погибли при возвращении назад. А перевозили они знаменитую библиотеку Ивана Грозного. На самом деле – это была не только его библиотека, она включала в себя все ценности, когда-либо собранные в Кремле, а также многие боярские рода внесли сюда свой вклад. Ее искали, но те, кто все это прятал, постарались очень хорошо, ну а мы, благодаря твоему криворукому дружку, который даже убить качественно не может, только что нашли это величайшее сокровище Российской империи. с чем я нас и поздравляю.

– Все это, конечно, хорошо, и то, что ты такой начитанный и что место это узнал, – Щедров с трудом оторвал взгляд от полок, – но, вот ответь мне на самый главный вопрос, как отсюда выйти?

Глава 4

Выход нашелся с противоположной стороны от того места, откуда мы зашли в библиотеку. Скорее всего, он был запасным, или каким-то вариантом черного входа, потому что, открыв единственную дверь, которую нам удалось найти, мы с Щедровым оказались в совершенно обычном коридоре, не защищенном магией от влияния времени. То ли те люди, которые готовили убежище, а затем перетаскивали добро, просто забыли про этот выход, то ли сочли необязательным тратить на него время, в любом случае, мы не узнаем истинных причин, потому что они все давно погибли. Эта мысль меня посетила, когда я осматривал библиотеку. Коридор, в который мы вышли хоть и был выложен каменной кладкой, но она практически не проглядывалась под толстым слом пыли и паутины, которая перекрывала выход такой плотной завесой, что разорвать ее не получилось, пришлось разрезать. Да и сама кладка подверглась неумолимому действию времени, в тех местах, где ее все же удалось разглядеть, я видел следы разрушения. Какие бы то ни было заклятия очищения на сокровищницу никто не накладывал, возможно, боясь этим заклятием нарушить целостность других. Я в этом разбирался мало, точнее, совсем не разбирался, поэтому именно этим объяснением я и довольствовался.

– Что-то мне совсем не хочется туда идти, – поглядывая в сторону образовавшегося в итоге прохода сообщил мне Щедров. – Как-то не внушает этот проход доверия.

– Ну, он хотя бы не обжитый и судя по первичному осмотру в нем вообще нет никаких признаков жизни и не жизни, поэтому шанс встретить еще какую-нибудь нечисть гораздо меньше, нежели в основном проходе.

Щедров громко хмыкнул, видимо, сомневаясь в моих умозаключениях. Я тоже как-то запоздало подумал о том, что, скорее всего, есть виды нечисти и нежити, которые могут перемещаться, не оставляя следов. Мне вот о таких известно не было, поэтому сама эта мысль оптимизма явно не внушала. Я покачал головой, стараясь отогнать не слишком радужные мысли, чтобы не накликать беду раньше времени.

– Мне вот больше интересно, зачем было строить то ответвление, откуда мы сюда пришли? – я задумчиво окинул взглядом стеллажи, подходить к которым вооружившись одним ножом, не хотелось еще больше, чем Щедрову идти в этот новый проход. Сконцентрировавшись с закрытыми глазами и направив в сторону зрачков немного энергии дара, я медленно разомкнул веки и осмотрелся вокруг еще раз – так и есть, и сами стеллажи, и каждая книга, каждый свиток, каждый артефакт, стоящие на полках, были обвиты разноцветными нитями защиты. Эта защита периодически искрила и не выглядела безобидной. Моргнув, прогоняя специальное зрение, я на мгновение потерял равновесие, пришлось опираться рукой на стену, чтобы не упасть. Хорошо, что стены были без каких-либо защитных заклинаний, а то умереть так глупо было бы очень позорно.

– А почему ты сразу так не сделал? – Щедров внимательно наблюдавший за мной, не пропустил момент, когда изменилось зрение. – Ты ведь искал магическую составляющую?

– Да, но это очень трудно, для меня во всяком случае, может быть года через два-три я буду проделывать это совершенно спокойно, но пока я чувствую себя так. Словно пару верст бежал не останавливаясь, – мотнув головой, чтобы прийти в себя, я решительно направился к проходу.

Как бы не хотелось все тщательно осмотреть, но я не рискнул этого сделать. Знаний еще не хватает, чтобы соваться в защищенное магией место и что-то трогать, где защитная вязь заклинаний прямо кричала: «Не влезай, убьет». Я еще раз осмотрел великолепия давно утерянных знаний, которые, в принципе, не думал, что когда-либо увижу, вздохнул, клянясь себе, что обязательно сюда еще вернусь, уже более подготовленным. Запомнив некоторые символы, так, на всякий случай, в надежде что-либо узнать о них в школьной библиотеке, я повернулся к Щедрову, который моего восхищения и энтузиазма явно не разделял.

– Ладно, давай уже выбираться отсюда, а то скоро настанет время, когда мы захотим пить, есть и справлять нужду. Необязательно в этом порядке, если с последним особо проблем не возникнет, если, конечно, тут не стоит какая-нибудь антивандальная защита, то с остальными явно могут возникнуть определенные проблемы. А еще не следует сбрасывать со счетов то, что кто-то проголодается быстрее нас, а становиться похожим на тот беленький скелетик у меня почему-то желания никакого нет. – И вошел в проход, освещая дорогу факелом и держа нож в руке, выставив вперед, просто на всякий случай.

Позади меня сопел Щедров, который просто принял мое своеобразное лидерство и не пытался его оспаривать. Мы прошли не так уж и много, когда мне начало казаться, что коридор постепенно сужается, а потолок становиться ниже. Пыли и паутины уже было такое количество, что слезились глаза и становилось тяжело дышать. Хорошо, что я не боюсь замкнутых пространств, иначе все было бы не так хорошо. Выхода все еще видно не было, даже каких-либо его признаков, даже небольшого ветерка, чтобы быть уверенным, что выход есть и он уже близко. К счастью, на нас никто не пытался напасть, выпрыгнув из темноты, но, несмотря на это, я все равно чувствовал напряжение, ожидая нападения в любую секунду.

– А я понял, зачем нужно то место, из которого мы пришли, – Щедров сказал это настолько неожиданно, что я подпрыгнул на месте, а затем остановился, стараясь успокоить взбесившееся сердце.

– Слушай, Щедров, не делай так больше, – процедил я, стараясь успокоиться. – То идешь и молчишь, то вдруг орать начинаешь прямо в ухо.

– И ничего я не ору, просто ты вздрюченный идешь, прямо как на охоте какой крадешься, – буркнул Щедров.

– Лучше быть охотником, нежели дичью, запомни это и тебе станет здесь еще более неуютнее, – парировал я.

– Ты слушать будешь про то, что я понял? – никак на мои слова не отреагировал Щедров.

– Говори, – я кивнул и двинулся дальше, старательно освещая себе дорогу, и иной раз прорубаясь сквозь паутину.

– Мы же на территории школы под землю ушли, правильно?

– Ну да, – я удивленно посмотрел через плечо на своего спутника. – Что за дурацкий вопрос?

– Там раньше часовня стояла. Во времена войны некромантов она была осквернена и уничтожена. Ее буквально с землей сравняли, в прямом смысле этого слова. Скорее всего, проход был в ней, и он был основной. А на самой зале, где мы оказались, да на коридоре, скорее всего не только чары нетления наложены, но и маскирующие. Никто ведь не сканировал так глубоко. Клирики очистили землю от нежити, школа же подсуетилась и присоединила эти земли, так, поверхностное сканирование провели и успокоились, а потом и вовсе общежитие построили.

– Ты сейчас удивительно правильные вещи говоришь, – я снова удивленно посмотрел на него. – Откуда у тебя такие сведения?

– Так ведь мой клан – архитектурой и строительством занимается. Мы когда-то общежитие и строили. Правда, когда строительство было завершено у клана все планы изъяла Тайная канцелярия, но у них работа такая – параноить, они за это деньги получают. Но кое-какая информация все равно сохранилась.

– Ты мне так и не ответил, кто Агушину тот камень дал? – я резко сменил тему, надеясь, что он не сразу сообразит и проболтается.

– Тетка его французская, – Щедров выдал информацию весьма неохотно, тщательно обдумав, а не ляпнув сгоряча. Все-таки подловить его оказалось весьма непросто, и отвечал он, потому что захотел. – Андрюха хвастался, с тех самых пор, как мы в школу приехали. А ведь я его предупреждал, идиота.

– А почему французская тетушка? – проход еще немного сузился, и это уже начинало слегка напрягать.

– Так ведь его мать из Франции, Амалия де Брион. Дюшин отец привез ее из Парижа, когда императора сопровождал туда с дипломатической миссией. Вот ее сестра Кло и приезжает время от времени в Москву, и привозит племяннику странные подарки. Они артефакторы, причем артефакты они делают далеко не обычные и примитивные, а замешенные на пространственной магии и некромантии. Во Франции обладать подобным даром – обыденность, только не все могут пустить его на благо своего клана. Просто Агушины довольно сильный клан и влиятельный, поэтому на это баловство пока не обращают внимания. Но почему-то мне кажется, что если бы пошли слухи, что подобной вещицей обладаешь ты или я, то никто бы на это глаза не закрывал, – тихо проговорил он. Информация, которой он поделился, была довольно секретная, но, как я понял, те, кому это было нужно знать и так про это знает, а мне он сказал, словно предупреждая, чтобы я к Агушиным больше не совался. Занятно.

– А ведь, если разобраться, то по всему выходит, что применение камня больше навредило именно ему, – я покачал головой.

Похоже, что-то у тетушки с головой не в порядке, или же она целенаправленно хочет уничтожить Агушиных и начать с родного племянника? Нет, бред, похоже, что я сам себя начал накручивать, ища заговоры там, где их нет. Хотя все это выглядело именно так. Даже если мой кинжал не погасил часть заклинания и нас сразу унесло прямиком в ад, то Агушину все рано стало бы не до празднования своей победы. Наставники ведь не знают, что мы живы, а почему-то мне кажется, что просто так парень не отделается. Тут помимо имперского гнева присоединится недовольство целых двух кланов. А если бы он случайно его активировал в присутствии Назаровой? Что-то мне подсказывало, что в этом случае клана Агушиных больше бы не существовало, если Годунов не такая безвольная тряпка, которой он мне показался в самом начале.

Додумать я не успел, потому что ход внезапно закончился.

– Что там, тупик что ли? – Щедров выглянул из-за меня, я же в это время внимательно осматривал стену передо мной.

– Похоже, – я скривился. Неужели мы столько времени потеряли зря? – Хотя, ну-ка, подержи факел, – я сунул ему наш единственный источник света, и провел кинжалом по насторожившему меня участку. Зрение меня не подвело на этот раз, сейчас я видел совершенно отчетливо, что здесь идет ровная щель, из которой, как мне показалось, тянет долгожданный ветерок. Убрав кинжал в ножны, я навалился на стену. Она чуть дрогнула, и тогда я повернулся к напряженно смотрящему на меня Щедрову.

– На стене должно быть металлическое кольцо для факела. Сунь его туда и помоги мне, – он кивнул, и вскоре мы уже вдвоем навалились на стену. Было узко и никаких маневров мы делать не могли, просто тупо давить всей массой, ощущая, что с каждой секундой стена поддается все лучше и лучше.

Факел мигнул, тоже верно, не может же он гореть вечно, вот только, если у нас ничего не выйдет, то придется блуждать практически в темноте, потому что магические огоньки не давали такого яркого света, а делать их более яркими я пока не умел. Но моим не слишком обнадеживающим прогнозам не суждено было сбыться, потому что, как только факел мигнул в последний раз и погас, мы вместе с Щедровым почувствовали, что камень пошел вперед, и мы, не успев сориентироваться, рухнули за ним в образовавшуюся нишу. Ниша была неглубокой, точнее, это была не ниша даже, а очередной проход. В нем было еще темнее, нежели до этого, но, скорее всего, это все мои обострившиеся чувства сыграли со мной злую шутку. Он был очень узкий и не высокий, поэтому по нему нужно было ползти друг за другом, но это было наименьшее из зол. Я попытался сотворить хотя бы тусклого светляка, чтобы не блуждать в кромешной тьме, но в таком небольшом пространстве, даже отведя его от себя на далекое расстояние, он слепил, создавая дополнительные неудобства в виде боли и рези в глазах. Я с сожалением его погасил и первым залез в образовавшийся проход, не обращая внимания на стенания своего спутника. Ползти нужно было совсем немного, вот только я не подумал, что выход тоже может располагаться над полом. Понял я это, когда полетел вниз, а следом за мной рухнул Щедров, слегка придавив меня своей тушей.

– Ну, и где мы? – Щедров поднялся и, подумав, поднял камень и поставил его на место, закрыв проем, из которого мы выпали. Камень был тяжелый, но Щедров оказался силен, как бык, у него только жилы на шее вздулись, когда он поднимал эту тяжесть. Меня помочь он не попросил.

– В склепе, – радостно объявил я ему, подсвечивая пространство светляками и указывая на стоящие рядком гробы. – Так, – я подошел к одному из гробов и прочитал. – Василий Шуйский. Забавно.

– Шуйские вымерли все, еще когда магия только-только появилась, и люди не знали всех ее возможностей, – Щедров подошел поближе.

– Ну вот поэтому библиотеку до сих пор и не нашли, – я потер влажный от пота лоб, скорее всего оставляя на нем грязный след.

– Я только одного не пойму, а откуда там чары, если во времена Ивана четвертого о магии только сказки ходили? – Щедров нахмурился и осмотрелся.

– Ты вообще слышал, что я говорил? – я не спеша направился к выходу. – Иван не сам прятал библиотеку, ее прятали позже, уже Годуновы. Скорее всего, поручили еще верным Шуйским, которые, к тому же, дальними родственниками по Скуратовым царям приходились. А Шуйские, поручение исполнив, отдали Богу душу, даже не сообщив о том, куда именно спрятали тайную библиотеку. Ну, или сообщили, только тот, кому сообщили не донес эту информацию до заказчика, кем бы он все-таки не являлся. Бывает, особенно на войне. И все. Тайна ушла в могилы, точнее в фамильный склеп вместе с ними. – Я рывком открыл дверь усыпальницы, и на меня сразу же обрушились ночная такая приятная прохлада и оглушительный девичий визг.

– А-а-а! Мы же со склепом не работали! Умертвия, скрыги! – нас с Щедровым чуть с ног не сбили надрывные крики со всех сторон. Только один парень стоял и смотрел на нас во все глаза, боясь сделать даже шаг, приобщаясь ко всеобщей панике.

– Где мы? – решил я попытать счастье, спросив у единственного адекватного человека то, что меня очень сильно интересовало.

– На кладбище, – еле слышно ответил он, разлепив пересохшие губы.

– Это понятно, губерния-то хоть какая?

– Московская, – ответил он, делая шаг назад.

– Ага! – Удовлетворенно воскликнул я. Как мне показалось это прозвучало несколько зловеще в темноте кладбища. – А год какой?

– Тысяча семьсот тридцатый, – ответил парень и, развернувшись, довольно проворно скрылся в темноте, словно его тут и не бывало, с громким, несущим весь ужас пережитого воплем.

– Не стыдно тебе? – укоризненно посмотрел на меня Щедров, покачивая головой.

– Нет. Зато мы знаем, что во времени не переместились и в принципе находимся недалеко от школы. – Еще бы мир прежним остался, про себя подумал я, не спеша делиться своими мыслями со спутником.

– Тихо! Сейчас всем двойки влеплю за то, что живых недорослей от симпатичных покойников отличить не можете! – шипящий мужской голос пролетел над кладбищем, на которое мы вышли, и зажегся яркий свет, озаривший все вокруг. Вот! Мне тоже надо научиться такой яркий фонарь делать, а то просто убожище какое-то постоянно получается. – Вы кто такие, мать вашу? И почему вы болтаетесь по учебному кладбищу ремесленной академии во время проведения практикума по некромантии? Вам что жить надоело? – к нам быстрым шагом подходил чрезвычайно злой высокий, худощавый мужчина с тонкими чертами лица. Одет он был вполне обычно: синие плотные штаны – джинсы, как я узнал, и черную куртку, напоминающую чем-то те, какие мой клан делает для клириков, но все-таки отличающуюся. Он остановился напротив нас, скрестив руки на груди, а за его спиной начали собираться девушки и парни лет пятнадцати-шестнадцати на вид, одеты в форму этой самой академии, и поглядывающие на нас с нескрываемым любопытством. Мы с Щедровым переглянулись, и он кивнул мне, предоставляя право слова.

– Если я скажу, что мы просто заблудились, вы нам поверите?

Глава 5

Наставника у молодых некромантов, которые учлись в ремесленной академии, звали Семен Яковлевич. Фамилию свою он нам не сказал, не счел нужным, скорее всего. Зато, услышав наши имена, он сморщился так, словно половину лимона разгрыз.

– Детишки кланов, ну конечно, можно было догадаться, – прямо с кладбища он попытался связаться по Сети со школой, но почему-то не сумел, все входящие сообщения блокировались на подлете. Более того, родители Щедрова, живущие в Москве, также не отвечали на посланные сообщения, хотя они, по крайней мере, не блокировались. А вот мои родители ответили и попросили Семена подождать с нами на кладбище, пока за нами пришлют машину. Я сначала, конечно, возразил, намекнув, что лучше позвонить деду, но меня наставник смерил таким взглядом, что спорить мне больше не хотелось. Оно и понятно, они жили в Москве, а Семену Яковлевичу очень хотелось от нас избавиться как можно быстрее, ему еще своих учеников в чувство приводить, а то они до сих пор ходили, как зомби и опасливо на нас косились.

Я, если честно занервничал, когда услышал, что мне предстоит встретиться с родителями, которых я и в своем мире не знал. Отца я практически не помню, его убили, когда я совсем еще мал был, а мать и не знал вовсе, она умерла, не оправившись от родов, когда я появился на свет. Здесь же они были живы и здоровы: он не был цесаревичем, а мать не была принцессой, так как мелкие немецкие княжества во времена появления магии слились в одну страну, название которой так и осталось – Священная римская империя, со столицей в Вене. Княжеские рода сами собой трансформировались в кланы, и в одном из таких кланов дед и нашел отцу невесту, что характерно, ту же самую, что и в моем мире. Все-таки какие-то вещи остаются неизменными, по каким-то причинам во всех мирах.

– Вот что, у меня тут как-никак практикум, так что, предлагаю вам понаблюдать, чтобы просто так по кладбищу не болтаться. Тем более, что… – он внимательно посмотрел на меня. – Ты встречался со смертью, Романов, на тебе ее печать, – при этих словах Щедров вздрогнул и немного отодвинулся от меня. – Думаю, что у тебя есть определенная склонность к некромантии, так что понаблюдать за практикумом для тебя будет даже полезно, вдруг ты захочешь углубленно заняться некромантией, или, к примеру, клириком захочешь стать, – я удивленно посмотрел на него, но Семен Яковлевич в это время громко хлопнул в ладони и крикнул. – Все сюда, быстро! – Когда вокруг него собрались ученики, разбежавшиеся при нашем появлении кто куда, он оглядел всех нас и продолжил вещать. – Так как наше занятие грубо прервали «заблудившиеся» ученики имперской школы, сегодня ограничимся лишь показательным поднятием и упокоением, которые я проведу сам. Смотрим и запоминаем.

Щедров меня одернул за рукав, но я покачал головой, внимательно наблюдая за некромантом. Я наблюдал настолько внимательно, что незаметно для себя перешел на магическое зрение. Вокруг Семена начали собираться потоки силы, которые мне виделись, как серебристая пелена, с вкраплением черных искр. Мой источник несильно заволновался и охотно откликнулся на это проявление, как бы заявляя, что тоже может выдать нечто подобное. Жест, указывающий направление и вектор преображение дара, был довольно простым, как и слово-ключ, универсальный для всех поднятий и призывов: «Подчинись моей воле».

Земля на ближайшей могиле зашевелилась, и тут я понял, почему под учебный процесс ремесленной академии отдали именно это кладбище – оно было старым, очень старым. На иных могилах даже имена покойных было невозможно прочесть. А из-за того, что кладбище было старым, то покойники на нем были все как один скелетами без частички плоти. Да и гробы давно истлели, и не мешали поднятым скелетам выкапываться из могил. Что существенно облегчало процесс.

– Запоминаем и вспоминаем, чтобы больше не было таких странных ассоциаций в ваших головах при виде живых людей, случайно встретившихся вам на кладбище во время работы, – усмехнулся он, переводя взгляд с одного ученика на другого, которые тут же потупились и начали рассматривать землю под своими ногами, – из скелетов можно поднять лишь зомби первого уровня. Это значит, что он сможет выполнять лишь одно ваше задание, и полностью лишен воли и инициативы. Вы должны помнить, что зомби первого уровня необходимо контролировать постоянно, потому что, если его не остановить словом некроманта, то он не остановится, и будет тупо выполнять порученное ему дело, пока либо кто-то его не упокоит, либо не превратит его в прах физически. – После этого он приказал холодным безэмоциональным тоном собирать опавшую листву. Скелет насобирал целую кучу, и не собирался останавливаться, пока некромант не приказал ему прекратить. После этого скелет снова замер на месте и стоял, не шевелясь. – Климова, слово-ключ некроманта к упокоению, – Семен резко развернулся в нашу сторону и уставился на хорошенькую девушку, стоящую рядом со мной.

– «Отпускаю», – бойко отрапортовала она и стрельнула глазами в мою сторону.

– Верно, – кивнул наставник. – Смотрим и запоминаем. – Его снова окутало уже знакомое мне сияние, жест, слово-ключ, и скелет скрылся в своей могиле, земля на которой засыпалась вслед за ним. – На сегодня все. Домашнее задание – изучить характеристики зомби первого уровня и чем поднятый некромантом зомби отличается от самоподнятого. На следующем уроке будет большая самостоятельная.

– У-у-у, – студентов известие о самостоятельной работе так сильно взбодрило, что они окончательно перестали бояться и теперь посматривали на могилы со злым интересом.

– Кто попытается произвести поднятие самостоятельно без контроля с моей стороны, экзамен не сдаст никогда, это понятно? – все дружно закивали, даже мы с Щедровым, поддавшись всеобщему настроению пару раз кивнули, пока не опомнились. Некромант усмехнулся, а ученики начали, чаще всего парами, уходить с кладбища.

– Куда это они? – шепотом спросил я у той девушки, Климовой, кажется, – которая кого-то высматривала в темноте.

– Домой, куда же еще, – она пожала плечами. – А вот мы, не москвичи, в общагу. Анька, долго тебя ждать? – она помахала рукой блондинке, которая в это время любезничала с тем самым парнем, которому я задавал вопросы, после нашего с Щедровым появления из склепа.

– То есть, как домой? – к нам подошел Щедров и помотал головой, пытаясь прогнать навалившуюся на него сонливость. Та самая Анька, которую звала наша собеседница, увидев, что подруга стоит рядом с нами, быстренько попрощалась со своим ухажером и подбежала к нам. Климова же, закатила глаза и быстро ответила.

– Да только в вашей школе имени Бориса Годунова, и еще в имперском кадетском корпусе все поголовно живут на территории учебных городков, включая преподавателей. А у нас представители кланов практически не встречаются, если только мелких и незначительных, так что, мы вашими заморочками не обременены, и у нас вполне обычная студенческая жизнь с вечеринками и свободой передвижения у всех, не только у участников состязаний, – Климова улыбнулась, глядя на наши слегка вытянувшиеся лица.

– Девчонки, еще пара минут в вашем обществе, и я начну слезно уговаривать родителей перевести меня в вашу академию, – Щедров сложил руки в молитвенном жесте и расплылся в масляной улыбке. – Кстати, нас друг другу не представили. Вячеслав Щедрин, этого хама зовут Петр Романов, – и он выжидательно уставился на девушек.

– Анна Комарова, – блондинка протянула ему руку, и Щедров церемонно ее поцеловал. девчонки захихикали. Климова открыла уже было рот, чтобы представиться, но тут к нам подошел наставник, который в это время проверял, насколько серьезный ущерб мы нанесли склепу Шуйских.

Судя по его недовольной роже, ничего криминального он не нашел, а камень Щедров догадался сразу вернуть на место. Пыли же в склепе было столько, что дополнительный столб грязи от падения камня внимание не привлек, а все оставшиеся от открытия проема следы мы так старательно затоптали, что никакой зацепки не оставили. Так что, по нашей с Щедровым версии, наш дебил однокурсник что-то напутал с артефактом, в итоге нас выбросило прямо в этот склеп, где мы сначала пытались осмотреться и найти выход, а потом, собственно, и вышли на глазах у изумленной публики. А так как они подошли немного позже, чем мы выбрались из прохода, и не слышали грохота, который издал камень при падении, то наша версия вполне походила на правдивую. Почему-то мы, не сговариваясь, решили умолчать и о стрыге, и о библиотеке. А вот то, что кроме меня о драгоценной находке знает еще и представитель, если не враждебного Романовым, то уж точно не дружественного клана, заставляло шевелить мозгами с утроенной силой для решения вопроса, что делать дальше. Пока что ничего на ум не приходило, и я постарался сосредоточиться на девчонках, вот только некромант испортил приятное знакомство.

– Так, Климова, Комарова, а-ну, марш отсюда, – приказал Семен, девушкам. – Вам все равно здесь ничего не светит, эти недоросли не вашей лиги…

Он не успел договорить, потому что ворота кладбища, оказавшегося очень небольшим, осветились ярким светом, и к воротам подъехала длинная машина. Про машины я уже узнавал в Сети, чтобы не выглядеть городским сумасшедшим, застывшим с открытым ртом у этого чуда, в котором сочетались техника и магия приблизительно в равных количествах. Конкретно эта машина представляла собой длинный лимузин. С водительского места выпрыгнул высокий подтянутый человек и поклонился мне.

– Петр Алексеевич, меня послали за вами и вашим другом, чтобы я отвез вас в поместье.

– А почему не в школу, – немного удивился я, чем высказал свою озабоченность вслух.

– Не могу знать, Петр Алексеевич. – Ровно ответил он. Ну, конечно, ему-то откуда это знать. Я кивнул, стараясь скрыть волнение и накатившее на меня раздражение.

– А скажи, любезный, – я не знал, как зовут водителя, поэтому мой ответ прозвучал немного пафосно, – кроме нас эти очаровательные девушки смогут поехать в машине?

– Конечно, – водитель слегка нахмурился, переводя взгляд с меня на потупившихся девчонок, Щедрова и обратно. – А…

– Господи, мы вовсе не кутить собираемся. Просто девушки учатся в ремесленной академии, и здесь у них был практикум, а сейчас все-таки ночь и идти одним по Москве в общежитие было бы небезопасно.

– А, вы в этом плане, – водитель кивнул скривившемуся некроманту, которого подвезти никто не предложил, но я сомневаюсь, что он пришел на кладбище пешком, да и когда машина подъезжала, то осветила не только ворота, но и стоявшую возле них машину. Водитель, тем временем, открыл заднюю дверь. – Девушки, прошу, – девчонки, хихикая, полезли внутрь роскошного автомобиля, за ними последовал Щедров, я же обернулся к некроманту.

– До свиданья, Семен Яковлевич, – он улыбнулся краешками губ. – Спасибо, что похлопотали за нас и позволили побыть с вами, пока не приехала машина.

– Не за что. И, Романов, подумай насчет занятий по некромантии, данные у тебя отличные, а хорошие некроманты даже для кланов – большая редкость. Мы буквально на вес золота иной раз идем, а иногда можем справиться даже там, где пасуют клирики, когда нежить не надо непременно убивать, а можно договориться, например, когда речь идет о вампирах, или высокоорганизованных личах. Так что, обязательно подумай.

– Я подумаю, спасибо за совет, – после этого я прошел к машине и с внутренним трепетом залез внутрь. Водитель тут же закрыл за мной дверь, и мы тронулись в сторону дома моих родителей.

Волнуясь перед предстоящей встречей, я практически не участвовал в разговоре с девушками, перед которыми Щедров распустил хвост. В голове помимо волнения от встречи с отцом крутилась одна мысль, которая не давала мне покоя. Если некроманты очень редкий и ценный зверь, то как-то неправильно получается, что их во время обучения так низко ценят. Как я понял, академия была не элитной и за учеников никто не хлопотал. Было бы лучше и правильнее кланам изначально договариваться со студентами, еще во время обучения, предлагать им работу, помогать в учебе, чтобы те самые полезные некроманты потом трудились на кланы, а не выходили во взрослую жизнь свободными пташками. Как-то не на опережения кланы работают, а особенно, учитывая количество расплодившейся на территории Империи нежити – это было глупо и нецелесообразно. Не на каждой же территории стоит монастырь с клириками. Да и не в нежити дело. Такое подспорье в боевой силе очень может подсобить в местечковых разборках между собой. Я уже навскидку насчитал минимум пять способов, как применить этот дар в прямом и непрямом противостоянии кланов. Нужно с дедом поговорить об этом, потому что я прекрасно понимаю, что такое нерациональное использование живой силы, что будет и дальше гложить меня, пока я не пойму все истинные подоплеки таких решений.

Машина мягко покачивалась и совсем не напоминала езду в карете, где иной раз, казалось все то что съел на какой-нибудь особо коварной кочке оставишь, да и пахло не в пример лучше.

До общежития доехали довольно быстро, хотя, подозреваю, что пешком этот путь занял бы много времени. Девушки вылезли из машины при помощи все того же водителя, который открыл дверь и подал им руку. Когда я прощался, то заметил, что в окнах то и дело появляются женские головки, смотрящие на развернувшееся зрелище с изрядным любопытством. Дверь машины закрылась, девушки помахали нам руками, и мы снова поехали по освещенным улицам города, в котором я совершенно не узнавал Москву. Слишком большой город. Улицы слишком широкие, фонари слишком яркие, а дороги слишком гладкие. И лишь Кремль, мимо которого мы проехали, стоял посреди площади, как вечный часовой так сильно изменившегося города.

Родители жили в довольно большом доме всего в трех кварталах от Кремля. Дом был окружен небольшим садом, и к входу вела подъездная дорожка. Для столицы такие площади были признаками обеспеченности. Но, посмотрев по дороге в окно на несколько других особняков, стоящих на этой улице, я понял, что такой эффект был достигнут за счет того, что сам дом существенно уступал в объемах всем другим. Всего два этажа, и по размерам не столь огромный, как соседний особняк, к примеру.

– Вяземская жаловалась летом моей матери, что у вас дом слишком тесный, совсем не подходит для великосветских приемов, – философски заметил Щедров, когда машина остановилась. – И правда не слишком большой, зато сад чудесный. Здесь в городе чем-то нужно жертвовать.

– Я тоже думаю, что это княгиню Вяземскую никаким образом не касается размер нашего дома, сомневаюсь, что ее кто-то насильно на прием волок, – сухо заметил я, чувствуя, как сердце замирает, потому что дверь в этот момент отворилась, и на крыльцо выбежала невысокая женщина, в которой я сразу же узнал мать, несмотря на то, что знал ее лишь по портретам.

– Петр, о, Петр, – она подбежала ко мне и порывисто обняла. Я даже сначала растерялся, а потом осторожно приобнял ее за плечи. – Твоего отца вызвали в Кремль, а твой дед сейчас в школе, вместе с родителями Славы, – она кивком головы приветствовала Щедрова, что дало мне полное представление о том, что клан Щедровых или равный нам, или стоит на ступень ниже.

– Это из-за меня? – я сглотнул стоящий в горле ком.

– Никто не знает, живы вы вообще или нет. Андрей Агушин применил какой-то запрещенный артефакт, сейчас твоего отца как какого-то преступника допрашивают, выясняя, знал ли он о подобных игрушках предполагаемого жениха своей дочери. Это какой-то кошмар, – мать наконец-то отпустила меня. – Я не знала, жив ли ты, еще и Алексея увезли. Когда тот мужчина, который вас нашел, прислал сообщение, я думала, что с ума сойду от радости. Сразу же всем сообщила, что опасность миновала, и твоим родителям, Слава, тоже сумела сообщить через Петра Алексеевича. В школе сейчас тоже творится что-то плохо контролируемое, связи нет, хорошо, что Петр Алексеевич был еще в дороге, когда мне удалось с ним связаться. Вы прямо сейчас должны туда переместиться с помощью портала, который прислал директор.

Она все говорила и говорила, хватая меня за руки, за плечи и заливаясь слезами. Мне удалось перехватить ее руки.

– Мама, успокойся, все будет хорошо, – и улыбнулся, когда она уткнулась лбом мне в плечо, все-таки я пошел в деда и был гораздо выше нее. – Все будет хорошо, я тебе обещаю.

– Да, да я верю тебе, – она провела ладонью по моей щеке и тут же убрала руку. – Отправляйтесь, – сняв с пальца кольцо, бросила его на дорожку и тихонько произнесла слово-ключ, активировавшее портал.

Знакомое колебание воздуха расползлось по дорожке. Нужно было только ступить туда, чтобы очутиться в каком-то кабинете, сквозь марево портала невозможно было разглядеть подробности. Мать поцеловала меня на прощание в лоб, и я первым шагнул в портал, приземлившись на полу кабинета директора, в котором уже был однажды, когда меня забрала на допрос Тайная канцелярия.

Сделав шаг в сторону, чтобы освободить место шедшему за мной Щедрову, я тут же оказался возле огромного мужчины, возвышавшемся над всеми присутствующими в кабинете людьми, включая меня.

– Жив, слава Богу, а-то я уже думал, что твоя мать опять все перепутала, – голос деда я узнал бы из тысячи. Он сжал меня в своих медвежьих объятьях, а потом, резко отпустив, повернулся к мужчине, который с улыбкой смотрел на женщину, обнимающую и целующую, куда могла дотянуться, явно смущенного Щедрова. – Николай, я понимаю, твой клан вассальный клану Агушиных, но я уже уведомил его величество императора и теперь уведомляю тебя – я это происшествие так не оставлю. Если уж сынок Агушина в школу умудрился эту дрянь пронести, то я боюсь представить, сколько у них дома подобных вещей, не говоря уже о тайниках.

– Агушины весьма могущественны, вам нелегко придется, Петр Алексеевич, – тихо проговорил Щедров.

– Ничего, я привык к трудностям, – нахмурившись и сверкнув глазами, ответил дед.

– Я помогу, но многого от меня не ждите, сами понимаете.

– Я понимаю, – кивнул дед и повернулся ко мне. – Я приеду посмотреть на первый тур. И, Петр, держись подальше от Догорукого, – он потрепал меня по голове, Щедрова вырвали из рук матери, и мы даже пикнуть не успели, как очутились за дверью. Нас словно выкинули с глаз долой, чтобы решать более серьезные и взрослые дела, не привлекая к ним нас. Мне такое положение дел показалось не слишком приятным, но я смирился, внутренне противясь, что ко мне относятся, как к ребенку. Но чего еще ждать от Петюнички, который только несколько месяцев как взялся за ум-разум. Свое место в клановых делах необходимо доказывать делом, а не происхождением.

Недоуменно переглянувшись, поплелись в сторону общежития. Уже заходя внутрь, я зевнул. Сонливость накатывала как снежный ком, и я еле стоял на ногах, чтобы не рухнуть и не захрапеть прямо посреди коридора, твердо решив, что подробности произошедших в школе, после нашего исчезновения, событий буду узнавать только после того, как высплюсь.

– Не знаю, как ты, но я в душ и спать, – Щедров махнул рукой, и мы разошлись в разные стороны еще не друзьями, но определенно не врагами.

Глава 6

– Мяу-у-у! – истошный кошачий вой заставил меня поднять голову с подушки. Ба-бах! Последующий за ним грохот окончательно разбудил и заставил подскочить в кровати, так же, как и раздавшийся за грохотом вопль.

– Ах, ты тварь пушистая! – в направлении моей кровати метнулась темная тень, и в следующую секунду молодая пантера с разбегу прыгнула мне на грудь, повалив обратно на кровать.

– Соня, твою мать, а ну слезь с меня, – прохрипел я полузадушено, потому что кошка была уже совсем не маленькой. Соня посмотрела на меня так пронзительно, столько скорби было в ее желтых глазах, словно я ее не с себя спихивал, а в лес выгонял на вольные хлеба. Если бы такое было в первый раз, то я бы даже расчувствовался и пожалел котейку, скормив все, что было бесхозным в нашей комнате. Было такое и не раз, поэтому больше на меня такой взгляд не действовал. Когда же мне удалось вылезти из-под вполне упитанного тела, она закатила глаза и рухнула на освободившееся место на кровати, изображая глубокий обморок. Даже пару раз задней лапой дернула.

– Это у нее типа судороги? – ко мне подошел Петр, скептически разглядывая развалившуюся большую кошку. Росла она подозрительно быстро. Я даже представить не мог какого размера она достигнет, когда полностью вырастет. Мама-кошка, которую я видел только мельком, явно будет уступать ей в размерах.

– Понятия не имею, возможно. Соня, – прошептал я. Кошка продолжала симулировать, но кончик хвоста предательски дернулся, выдав ее с головой. – Вот же… Соня, ты не кошка, ты – крыса. – Высказавшись, повернулся к Петру. – А что это за грохот был?

– Да твоя крыса, тьфу ты, Соня, под ноги кинулась, вот я и растянулся на полу. Вот же… животное. Она меня ненавидит.

– Ну так не удивительно, от тебя же псиной воняет, – буркнул я, расталкивая кошку, чтобы она не наглела и освободила мне место, хотя бы для того, чтобы я мог присесть на кровати.

– Вот не надо. Тонкий едва уловимый волчий флер не нужно сравнивать с собачатиной, – огрызнулся Петр, показывая заметно удлинившиеся клыки. Что не говори, но трансформацию он под руководством Каца освоил достаточно быстро, чтобы его можно было выпускать на волю без присмотра, не переживая о том, что он кого-нибудь загрызет в порыве страсти.

– Так и не наговаривай на кошечку тогда, моя Соня всех ненавидит, ты вообще не исключение, – я ухмыльнулся. – А где Карамзин?

– На занятиях, где ему еще быть. Да и тебе скоро выдвигаться. Ты не забыл, что сегодня последний день у Долгова? – да об этом хрен забудешь, сегодня последняя тренировка, за которой будет два дня выходных и первый этап, который всех мало уже волновал, потому что, если зелье можно было приготовить, то его уже все приготовили и ингредиенты собрали, а те, что из разряда невыполнимых, то переживать о них и подавно не стоило. Но на первом этапе должны были дать установки и обозначить цель следующего. Самое главное, никто не знал, что это будет. Судя по заданиям первого этапа – нечто феерическое. Фантазия у организаторов работает на отлично в этом плане. Так что, именно этого момента – объявления условий следующего этапа, мы все ждали и боялись.

– Не забыл, – потянувшись, я пошел собираться.

– Чем ты полночи занимался таким, что сегодня почти до вечера проспал? – Петр пошел за мной и остановился в дверях ванной, скрестив руки на груди.

– Пытался силу в некроэнергию преобразовать, – я посмотрел на него, Петр усмехнулся и отошел от двери, которую я тут же захлопнул перед его носом.

– А я уж думал за ум взялся и девчонку себе какую завел, – хмыкнул он. Вот в чем, в чем, а в этом плане у нашего оборотня вообще не было никаких проблем. Все девушки, начиная с первого курса и заканчивая последним, просто липли к нему. Может, так привлекала их всех его звериная сущность, а может он просто был более раскрепощенным и общительным. – Ты бы тоже приобщился к прекрасному, я тебя смею уверить, что большая часть девчонок, если ты прекратишь строить из себя монаха, давшего обет воздержания, прибежит, только свистни, особенно после случившегося с Агушиным.

Я не отвечал ему. Это только время зря терять, потому что уже неоднократно говорил Петру, что на первом месте у меня стоит учеба и репутация, потом связи, а уж после всего этого развлечения подобные тем, что устраивали мои соседи по комнате, благо, что по отдельности.

– Ты там утонул? Ну хоть в дверь стукни, чтобы я не переживал. А то было бы неприятно, если окажется, что я даю уроки правильного поведения и аристократической морали трупу.

– Ну что тебе нужно? – рявкнул я, заканчивая умываться.

– Ну как, поболтать. Мы так редко с тобой видимся, я уже и соскучился по тем временам, когда мы были единым целым. Хотя, нет. Не соскучился. С тобой не интересно, правда, та русалочка была исключением из правил, – крякнул он. – И как, получилось с некроэнергией поиграться? – голос из-за двери звучал глухо, но я не был бы в претензии, если бы он вообще заткнулся, хотя требовать этого от Петра дохлый номер. По-моему, он и на смертном одре будет болтать без перерыва.

– Получилось, – приведя себя в относительный порядок, я вышел из ванной и принялся одеваться. Время до тренировки еще немного оставалось, и я решил потратить его с пользой для себя, например, пожрав как следует.

– Пошли, прогуляемся, время еще немного есть, – внезапно предложил Петр, я же с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Поел нормально, называется. Но Петр выглядел слишком серьезным, чтобы послать его подальше. – Кушать перед тренировкой вредно для здоровья. Да и кошку свою дикую ты явно сегодня не выгуливал. Если она снова нассыт мне в ботинки, то я больше терпеть этого не буду. – Они встретились с Соней взглядами, после чего демонстративно друг от друга отвернулись.

– Пошли, – я пожал плечами, направляясь к выходу из комнаты, не забыв прицепить на ошейник пантере поводок. Такие были правила. Хорошо хоть намордник на кошку надевать не заставляли.

Пока шли на улицу, этот оборотень недоделанный поздоровался с десятком учащихся, которых мы встретили в коридоре, а трем девушкам успел назначить свидание. Он вообще очень быстро и прочно влился в местное студенческое общество. Просто душа компании и желанный гость на любой вечеринке. У меня вот так не получалось. Между мною и моими собеседниками сохранялось постоянное напряжение. Но и в конфликт больше никто пока не лез, что в общем-то заставляло чувствовать себя чуть ли не изгоем. Может и прав был Петр, пора уже социализироваться, вроде я уже смог вполне адаптироваться, чтобы не сесть в лужу от обычного вопроса, принятого здесь в этом мире.

Петр шел быстро, и, пройдя мимо стадиона и зала, вошел на территорию парка. Только там он остановился, когда мы дошли до первой полянки. Я спустил Соню с поводка, и та радостно поскакала по поляне, валяясь в грязи, как свинья, которая нашла любимую лужу. Я только поморщился, глядя на нее. А ведь мне ее еще мыть придется. Магия очищения, к сожалению, на пантеру не действовала.

– Я тут поболтал кое с кем, – он прервался, затем вздохнул и продолжил, подождав, когда я полностью сосредоточу на нем свое внимание. – Вообще-то я потолковал с многими ребятами и девчонками, чьи родители могут владеть определенного вида информацией, и кое-что удалось узнать.

– Что же тебе удалось узнать, и с чем связанно это узнавание? – я невольно нахмурился, примерно предполагая, что он может мне сказать.

– Главу клана Агушиных выперли с хлебной должности. Что-то там нашла Тайная канцелярия при обысках, которые прошли в домах клана, – я кивнул, это было мне известно, как известно и то, что Андрея отчислили за применение смертельно опасного артефакта на территории школы.

– Я знаю, об этом всю прошлую неделю все только и говорили.

– А всю прошлую неделю говорили, что он отправил Андрюшеньку к тетке в Париж, в то время как, сам уехал в Бреслау, и не просто так, а, чтобы встретиться там с Кириллом Долгоруким. Вроде бы, глава клана Долгоруких, пресветлый князь Алексей Григорьевич, дал добро на эту встречу. А еще, вроде бы где-то там же в Силезии видели скандального отступника Анатолия Долгорукого. И они всей дружною толпою что-то активно обсуждают, а может быть и планируют. И, да, Петенька, все они имеют что предъявить Романовым.

– М-да, – я потер лоб. – Думаю, что дед в курсе всего этого, раз уж дети высокопоставленных родителей в курсе.

– Это еще полбеды, – усмехнулся он, видимо, приберегая особо интересное напоследок. – Вся структура клана Агушиных полетела к чертям, вместе с главой клана, когда тот слетел с должности при императоре. У них был довольно сильных клан, имеющий больше двух десятков кланов в вассалитете. Сейчас все эти кланы, воспользовавшись некой поправкой в законах, в которых я еще до конца не разобрался, рвут от Агушиных когти, чтобы те не увлекли их в бездну следом за собой.

– Ну, этого следовало ожидать, – отмахнулся я. – Любая дискредитация клана перед империей в целом или императором в частности дает шанс вассальным кланам покинуть своего сюзерена, забрав то, что вложили, отступные при заключении контракта, страховку и неустойку. В общем, можешь считать, что клана Агушиных больше не существует в том виде, в котором он существовал. Только вот сейчас наступит момент, когда менее влиятельные кланы захотят занять нишу клана Агушиных, а еще более влиятельные им это сделать не позволять, пытаясь растянуть свои туши на несколько стульев.

– Именно, – похлопал меня по плечу Петр. – Возьми с полки пирожок.

– Какой пирожок?

– Неважно. В общем, сейчас все внимание будет сконцентрировано на всей этой кутерьме в имперских клановых разборках. И мне кажется, что это не просто так, учитывая активность опальных кланов.

– А вообще, тебе не кажется, что что-то затевается, что-то весьма сильно на заговор с целью смены императора? Тем более, что у Бориса Владимировича нет сыновей?

– Я почти в этом уверен, как и в том, что это ты привез сюда дух постоянных дворцовых переворотов, – Петр покачал головой. – И вот еще. Я тут стал свидетелем разговора Каца с каким-то мужиком. Да, у оборотней бывает очень тонкий слух. В общем, про эти прорывы никому ничего толком действительно не известно. Известно только то, что такое хаотичное образование этих дыр было только однажды, когда с неба упал тот самый метеорит в пещере Костромы. Тогда все говорили о сближении двух вселенных и неизбежном их столкновении, но все это оказалось лишь теорией. Но тот мужик действительно опасается, что вслед за прорывами придет что-то глобальное. Но до этого еще нужно довольно много времени пережить и впустить очень много нечисти в этот мир. Ладно, вали уже к Долгову и своей мышке Назаровой, я же попытаюсь найти себе компанию поинтереснее.

– Ты мне лучше заклинание быстрого сна напиши, как обещал, – пробурчал я первым выходя из парка, волоком таща за собой сопротивляющуюся пантеру. Она лежала и упиралась всеми лапами, загребая грязь огромным комком себе под пузо. Кто-то явно не хотел уходить в комнату.

– Ты сначала огненный вихрь до автомата доведи, – парировал Петр. – Нужно все делать постепенно, а не хвататься за все подряд.

– Знаешь, – я даже остановился. – Ты бываешь удивительно занудлив.

– Стараюсь, – Перт пожал плечами. – Но мне все равно тебя не переплюнуть. – И он повернул в сторону общежития, насвистывая нечто фривольное, быстро удаляясь от меня.

На тренировку я опоздал. Но битву с Соней, я все же выиграл, только сам помыться после этого не успел. Но наставник словно не заметил моего опоздания, витая где-то в своих мыслях. Сама тренировка закончилась, на удивление, быстро. На мой удивленный вопрос, почему так, Долгов ответил, что так положено, а вообще, ему некогда с нами возиться, во всяком случае, сегодня. Каца я вообще не увидел.

– Ладно, раз вы горите желанием позаниматься, оставайтесь. Назарова, ты отработаешь ледяную завесу, а ты, Романов, будешь ставить щит от заклятий среднего уровня, – мы с Ольгой синхронно кивнули, и Долгов быстро вышел из зала, оставив нас наедине.

Мы не оставались с глазу на глаз ни разу с того нашего приключения на живописном берегу какой-то реки. Переглянувшись, но так и не сказав друг другу не слова, принялись за отработку заклятий.

Я не знаю, что произошло, возможно, Ольга потеряла концентрацию, но, когда я обернулся на громкий вскрик, то увидел, как стена из сотен мелких льдинок окутала девушку. Громко выругавшись, я рванул к ней. Сейчас счет шел на секунды. И именно из-за возможности таких вот несчастных случаев отработка подобных заклятий в гордом одиночестве была строго запрещена. Другое дело, я-то что могу сделать, чтобы ей помочь? Если в течение трех минут я не согрею ее, то Ольга умрет от переохлаждения. Так вот действовало это подленькое заклятье. Я просто не успеваю отнести ее к целителю.

Мысли метались со скоростью белки. Я беспомощно обводил взглядом зал, пока не наткнулся на панель, за которой был спрятан душ. Душевая кабинка была тесной, полутемной, но ничего другого на ум просто не приходило.

Подхватив безвольное тело на руки, я в два прыжка оказался перед искомой панелью. Перед непосредственно кабиной находился небольшой предбанник, в котором я без малейших сантиментов раздел ее, не оставив ничего, а потом разделся сам, оставив трусы, чтобы хоть чуть-чуть пощадить ее скромность. Думать о том, что это, возможно, было неправильно, не было времени.

Теплый душ полился на нас сверху, когда я втолкнул девушку внутрь и быстро заскочил сам. Горячий было нельзя, нужно было постепенно увеличивать температуру. Одновременно я принялся растирать ее кожу, разгоняя кровь.

Я потерял счет времени и почувствовал, что, кажется, сработало, только тогда, когда холодные, несмотря на горячую воду, льющуюся сверху, руки легли мне на плечи.

– Петр, – стуча зубами, проговорила Ольга. Я в это время сидел на корточках и растирал точеные икры. Поднял голову, чтобы посмотреть на нее, но лицо тут же залила вода. Выругавшись, я поднялся на ноги, возвышаясь над пришедшей в себя девушкой. – Петр, – повторила она, – согрей меня, мне холодно. – Я смотрел на нее, не понимая, что она имеет в виду, тогда Ольга, видимо, устав, от моей тупости, вжалась в меня обнаженным телом и притянула мою голову, поцеловав.

Я стоял, как истукан, даже руки опустил, но, когда она чуть прикусила мне нижнюю губу, грубо обхватил за ягодицы, поднимая вверх, чтобы мы сравнялись в росте. Господи, я не хотел, я даже не думал об этом, всего лишь пытаясь ее согреть, чтобы она не погибла. Но я не железный, а плоть слаба. И я вжал ее спиной в стену, перехватывая инициативу.

После мы одевались, не глядя друг на друга. Я старался не думать о произошедшем, но получалось плохо. Сунув мокрые трусы в карман, я открыл дверь и выглянул в зал. Убедившись, что никого нет, вышел сам и помог выбраться Ольге.

– Романов, не смей меня игнорировать, – она схватила меня за рукав и развернула к себе. – Да, я идиотка едва не погибла, а ты молодец и спас меня. Но не вздумай меня игнорировать после того, что произошло. А если ты посмеешь извиняться, то пропустишь первый этап, потому что с переломами туда не пускают.

– Оля, у нас все равно нет будущего, – только произнеся это вслух, я понял, что именно это меня останавливало все это время.

– Ну, это мы еще посмотрим, – она решительно тряхнула влажными волосами и надела шапку, все-таки на улице была уже глубокая осень, а трава припорошена снегом. – Только не вздумай за меня решать, что для меня лучше, хорошо? – я внимательно смотрел ей в глаза и медленно кивнул.

– Хорошо, – и потянул ее из зала. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, и выйдет ли вообще.

Глава 7

– И все же я считаю, что состязания необходимо отменить. Их нужно отменить во всех учебных заведениях, – я остановился возле приоткрытой двери зала. Раз Долгов не потрудился накрепко закрыть дверь, значит, никакой тренировки и занятий там не было и не предвиделось в ближайшее время. В противном же случае, были бы закрыты не только двери, но и все защитные щиты подняты, и ими отгорожены сектора, в которых пользовались магией.

Соня, почувствовав, что ее больше не тянут, что есть силы в тесную комнату, тут же шмякнулась на землю, всем своим видом показывая, что никуда больше не пойдет. Но вот именно сейчас я не обращал на наглую кошку внимания, потому что очень уж интересный разговор происходил сейчас в зале.

– Соломон Израилевич, – терпеливо ответил директор разошедшемуся Кацу, – вы понимаете, что это не слишком разумно…

– Самым разумным было бы распустить студентов и не только этой школы, а вообще всех! – я еще ни разу не слышал, чтобы призрак бывшего директора так сильно повышал голос. – Эти прорывы – это вам не шутки! Попомните слова старого еврея, мы еще все хлебнем с ними много чего невкусного и дурно пахнущего. Недавно был парад планет, какой бывает один раз в тысячу лет. Я вспомнил, где я слышал про такое засилье нежити, и, похоже, что теория Хренова о сближении двух миров вполне может оказаться верной. Нечто подобное уже случалось – в древней Византии. Царица Софья привезла с собой много книг, почти всю знаменитую библиотеку императоров Византийских…

– Которые благополучно исчезли с остальными книгами библиотеки Ивана Грозного, – Былин тоже повысил голос. – Мы все равно не найдем ответ на этот вопрос, но, если предположить, что два мира сблизились настолько, что постоянно между нашим и тем безобразием, из которого полчищами прет нежить, то что нас ожидает в конце концов?