Сергей Устюгов. Лекарь ушел в будущее читать книгу онлайн на сайте alivahotel.ru. Скачать книгу в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации.

Лекарь ушел в будущее
Сергей Устюгов

В глубинах Средних веков, когда суеверие и невежество царят над человеческим разумом, один отважный лекарь сталкивается с неминуемой опасностью, угрожающей его жизни. Спасаясь от преследования, он решается на отчаянный шаг – использовать древнюю магию, чтобы переместиться во времени и найти убежище в далеком будущем. Но и в этом странном мире, полном технологических чудес и неизвестных тайн, он продолжает оставаться изгоем. Он встречает женщину, которая заставляет его задуматься о том, что же он ищет в жизни, и помогает ему начать путь самопознания. Вместе они путешествуют по этому новому миру, сталкиваясь с различными опасностями и испытаниями. Лекарь открывает для себя новые возможности и знания, которые позволяют ему лучше понять себя и свои цели. Но и в этом будущем он не может найти покоя, и ему приходится продолжать свое бегство, скрываясь от тех, кто хочет навредить ему. Таким образом, эта история является увлекательным путешествием во времени, полном опасностей.

Сергей Устюгов

Лекарь ушел в будущее

Глава 1

Генашио взял ланцет и приготовился сделать разрез. Баба с выпученными глазами испуганно смотрела на него. Ее круглое лицо дрожало, и вдруг она стала икать. При каждом звуке ее полное тело содрогалось, и готово было свалиться с широкой скамьи.

Генашио смотрел на нее и не знал как начать. Ее рука приготовленная для процедуры тряслась, и было невозможно угадать, где нужно сделать разрез.

Мужик этой толстой бабы стоял сзади и держал её за голову. Его раздирало от смеха. Генашио прямо чувствовал на себе, как мужик злорадствовал, когда смотрел на свою бабу.

– Хватит икать! А то я тебя привяжу, как кобылу, – закричал Генашио и взял со стола веревку.

Женщина так быстро замолчала и замерла, что Генашио, а вслед за ним и мужик уставились на нее. Потом мужик мотнул головой, и Генашио начал процедуру.

Он держал полную руку женщины, и одновременно калил ланцет на огне. Баба косилась на огонь, но молчала. Потом когда ланцет нагрелся, Генашио поднес его к своим глазам, рассмотрел со всех сторон, и неожиданно опустил его к руке бабы. Она вздрогнула и замерла. Ничто не мешало Генашио. Даже ее мужик завороженно следил за руками Генашио. Тот быстро сделал надрез, подставил глиняную чашку и стал выжимать кровь. Кровь хлынула тонкой струйкой, и скоро чашка почти наполнилась. Сейчас начиналось самое ответственное и опасное. Нужно было остановить кровь и замотать рану.

Генашио поставил чашку с кровью на стол и вернулся к руке женщины. Он быстро перетянул выше локтя руку и начал вытирать влажной тряпкой рану. Потом он тряпкой помакал в серый порошек и ловко приложил тряпку к ране. Так он сделал несколько раз. Потом замотал все это чистой материей и отошел от женщины.

– Лежи и не дергайся! Скажу когда можно. И веревку не снимай, сам сниму, – сказал Генашио.

Баба тихонько завыла. Муж решил поучить ее и приготовил кулак. Но Генашио погрозил ему пальцем, и мужик вдруг начал хохотать, – вот зараза, хоть сейчас помолчит!

Генашио улыбнулся, потрогал бороду и подумал, неужели верит, что эта процедура вылечит его жену. Дело в том, что у его жены были постоянные головные боли. И из-за этих болей доставалось всей семье.

Генашио понял, что мужик просто издевается, пока есть возможность. А завтра, когда у бабы все заживет, она даст ему жизни. Такая крестьянская жизнь при дворе феодала. Генашио проводил пару и сел на лавку. Взял зеркало и посмотрел на себя. Да. Нужно подстричь волосы и бороду. А то не только дети боятся, скоро и лошади да собаки шарахаться начнут. Он навалился на стену и хотел подремать. Но не получилось.

Генашио не успел отдохнуть, как его вызвал старший по конюшне. Генашио шел по двору и качал головой. Ну как так? Грязь и невежество кругом. Действительно поместье феодала было основательно запущено. Сам феодал давно махнул рукой на хозяйство, да и что ему нужно было в его-то пятьдесят лет. Женщин уже часто не надо, лошади не интересовали, охота… Тяжело было ездить на лошади по лесам. Жена его почти постоянно проживала в городе. Ходила по подругам, да по магазинам, покупала всякую ерунду. А вот самому хозяину не нравился город с его суетой и подлыми людьми. Его один раз сильно надул приезжий купец, и с тех пор феодал не доверял городским. Когда Генашио делал хозяину кровопускание от уныния и головных болей, хозяин жаловался на жизнь, на жену, на старость…

Старший по конюшне показал большой фурункул, вскочивший на задней ноге лошади. Надо было срочно делать операцию. Через час Генашио приготовил все и начал.

Кобыла стояла между четырьмя столбами и была привязана к ним. Генашио опасался копыт лошади. Рядом ходил скотник и бахвалился. Он говорил, что вполне может управлять всеми лошадьми в конюшне, что они слушаются его и повинуются. У Генашио закралось сомнение – а не успел ли скотник приложиться к какому-нибудь кувшину, может быть поэтому он такой веселый.

Генашио сказал скотнику привязать задние ноги тоже, тот замахал руками, – да я… да зачем… а ты кто, чтобы мне указывать…

Генашио даже не разозлился, что с дурака брать. Не хочет привязывать и не надо. Генашио осторожно подошел к ноге и стал смачивать фурункул жидкостью, которую заранее приготовил. Она должна была обезболить рану. Подождал пару минут, и все это время скотник крутился рядом, хвастаясь и кривляясь.

– Ну, с Богом, благословясь, начнем, – пробормотал Генашио и сделал разрез ланцетом. Фурункул размером с куриное яйцо брызнул гноем. В это время рядом был скотник, тот кинулся в сторону, и в этот момент кобыла от боли дернула ногой. Генашио смотрел, как скотник отлетает в сторону и заваливается на бок. Генашио хотел кинуться скотнику на помощь, но надо было заниматься кобылой. И он приступил к чистке раны. Пока он чистил и потом промывал, кобыла дергала ногой, и Генашио десять раз пожалел, что послушал дурака скотника. Один раз у него мелькнула мысль, – а живой ли скотник? Но было совсем некогда заниматься мужичком.

Наконец было все закончено. Рана промыта, заполнена мазью, сейчас нужен покой лошади.

Сзади послышались стоны. Генашио обернулся. Скотник сидел на земле и держался за бок. Он смотрел на лошадь и ничего не понимал.

Наконец, скотник поднялся на четвереньки и пополз к Генашио.

– Ты это… дай чего-то… плохо мне. Эта скотина мне все ребра сломала, – бормотал мужичок.

Генашио помог скотнику доползти до лавки, положил его на нее и начал осматривать и ощупывать. Вроде бы переломов нет, только огромный синяк на правой стороне живота. Но ничего, это заживет. Он достал из сумки мазь и помазал синяк. – Вечером придешь, я тебе другую мазь дам. Заживет через пару недель, – сказал Генашио.

К вечеру Генашио устал. Да и возраст, сорок три уже. Эх, уйти бы на покой. Но кто его будет кормить и поить? Жениться он не успел в свое время, а сейчас он никому и не нужен. Хоть он еще ничего, и рост средний, жилистый, да и на лицо не страшный, а вот женщины его опасаются. Единственно чем он гордился, так это тем, что немного соображал в лечении людей и животных. Да еще была тайная страсть, о которой знал хозяин. Генашио понимал, что рано или поздно хозяин вспомнит об этом и обязательно обратится к нему. И вот тогда хоть беги куда-нибудь… Но бежать некуда. Ладно хоть здесь его еще держат, дают кров и еду.

Эх, если бы его изыскания в магии получились… Тогда бы он обеспечил себе старость. Купил бы небольшой домик в городе. Нанял бы служанок помоложе, нет помоложе не стал бы, лучше постарше. Но двух можно и посимпатичнее и пофигуристее. И стал бы жить поживать в свое удовольствие. А о своем открытии никому бы не сказал, никому. Не дай Бог, узнали бы… Тогда бы кончилась его счастливая жизнь.

Генашио размечтался. Перед внутренним взором шли хороводом дородные девки, на столе стояли деликатесные кушанья, а сам он сидел в шелковом халате в черном блестящем кресле и беседовал с умными людьми. Ну не совсем с умными, а так, чуть поглупее его. Надо ведь о чем-то говорить с ними, да и не ударить в грязь лицом.

Но все упиралось в мозги Генашио. А они тормозили. Никак не давалось то, о чем он мечтал уже несколько лет.

Генашио делал примочку на животе мужичку. Тот стонал от боли, и Генашио хотелось долбануть его по башке деревянным молотком, которым он пользовался для лечения зубов. Вроде бы мужик, а стонал как баба. Может на самом деле дать ему по голове, Генашио уже и место начал выбирать, чтобы тот наверняка выключился, но тут его прервали. Оказывается, его вызывал хозяин. Генашио с облегчением еще раз помазал мазью фурункул, и приказал девке замотать рану. Сам же поспешил к хозяину.

Феодал, мужчина с большим животом и заплывшим жиром лицом, лежал в кровати, смотрел на то, как кривлялась перед ним местная танцовщица и попивал вино из кубка. Когда раздался стук в дверь, хозяин как раз наклонил вправо голову, танцовщица должна была сделать пируэт, во время которого, ее юбки должны были разойтись и обнажить бедра. Танцовщица дернулась, и пируэт не получился. Феодал зарычал. Такой момент, такое мгновение искусства, и он не удался. А искусство хозяин ценил. Правда, по-своему.

Генашио робко приоткрыл двери и спросил, – хозяин, можно войти?

Хозяин рыкнул, – входи, идиот! Ты всегда все портишь!

Очарование танца уже пропало, и хозяин отослал танцовщицу. И обратил свое внимание на бедного Генашио, тот уже понял, что не вовремя и ждал гнева хозяина.

– Генашио, мне привезли книгу старую и никто не может расшифровать ее. А в ней сказали, что много разных полезных рецептов. Так вот. Мне даже показали страницу, на которой есть рецепт для увеличения мужской силы. Там я сделал закладку. Только он не расшифрован.

Генашио стоял и кивал. А что он может сделать? Сейчас ведь хозяин заставит расшифровывать книгу… А он, конечно, не сможет.

– Ты, Генашио, должен разобраться в этом рецепте и сделать мне снадобье. Через месяц жена из города приезжает, и я не хочу ударить лицом в грязь, как в прошлый раз. Но ты мне должен сделать это снадобье через три дня. Я уже девок заказал из дальней деревни для испытаний, так что смотри, Генашио. Если не получится, быть битым тебе плетьми на конюшне.

Хозяин показал на книгу на столе, Генашио взял ее, и кланяясь, удалился.

Уже в своей избе он тщательно рассмотрел старую книгу. Покрытая кожей, которая потемнела от времени, она было застегнута на бронзовую застежку. Генашио с трудом расстегнул ее и открыл обложку. Бумага была толстая и похожа на пергамент. Язык, на котором была написана эта книга, а она была рукописной, был совершенно незнакомым.

Генашио пытался и так и эдак, но книга не поддавалась. Он открыл рецепт, но и он был непонятен.

Генашио честно пробовал расшифровать записи, но ничего не получалось. Остались сутки. Он уже начал придумывать свой рецепт, вот только сработает ли, сомневался.

И ночью во сне ему пришло неожиданное сообщение. Во сне он встретил старичка, и тот три раза повторил несколько предложений. И, конечно, как только Генашио проснулся, он сразу записал это сообщение во всех подробностях.

Потом начал снова изучать рецепт в книге. Да, сейчас он понял почти все. Вот только в одном месте рецепт был затерт, и было непонятно сколько же ложек сухой травы одного вида надо засыпать в варево.

Варево нужно было готовить всю ночь, и было неизвестно, что получится. То ли повысится мужская сила, то ли совсем пропадет, а может и другие какие эффекты появятся. Все было туманно. И попробовать на себе, как обычно делал Генашио, времени не было. Хозяин требовал уже завтра подать ему снадобье. Утром должны были привезти девок из дальней деревни, и хозяин хотел встретить их во всеоружии.

Генашио начал толочь в ступе сухую траву, смешанную с льняным маслом. Потом Генашио отложил в сторону пестик и прикрыл глаза. Он попытался уйти в медитацию и послушать голос интуиции. Он понимал, что самое главное – это правильно задать вопрос и потом дожидаться ответа. К сожалению, срабатывало не всегда. Интуиция иногда откровенно издевалась над ним, как будто и не была его собственной. А может быть она и не его собственность на самом деле? Мысли ушли в сторону от цели. Генашио вернулся в медитацию и продолжил ее.

Перед Генашио начала разворачиваться картина. На столе лежало глиняное блюдо, и невидимая рука с ложкой начала отмерять сухую траву. Но вдруг раздался стук в двери, и он выбил Генашио из беседы с интуицией.

Генашио со злости хотел сплюнуть на пол, но вовремя остановился. Нельзя так делать во время работы с интуицией, она может обидеться и тогда такого может насоветовать…

В дверях стояла баба и жаловалась на мужа. У него болел зуб, и мужик просто озверел. Гонял ее, детей, и всех кто попадался под руку. Она просила выдернуть этот проклятущий зуб и успокоить мужа. Генашио пообещал прийти через час. Сам вернулся к своему рецепту.

Напрасно он вспоминал, сколько ложек, и каких, то ли чайных, то ли столовых нужно взять последней травы, ничего не получалось. Он промучился час и решил, что насыплет травы примерно, а перед самым утром сам попробует снадобья немного и решит, что делать дальше.

Варево кипело всю ночь, в избе стало невыносимо жарко, Генашио пришлось даже открыть дверь, но запах этого снадобья был настолько ужасен, что пришлось закрыть дверь, чтобы не привлекать внимания. А как же он будет давать хозяину это снадобье? А, не впервой, добавит ягод и хоть немного скроет этот запах.

К утру Генашио надышался, и ему стала казаться какая-то ерунда. Прямо на стене пошли картинки. Мутноватые цветные и вдобавок движущиеся. Будто какие-то большие жуки ползали по дорогам, и из них вылезали люди в странных одеждах. Все эти жуки смотрели друг на друга горящими глазами и двигались по одной стороне. Потом появились огромные прямоугольные скалы. Генашио с изумлением понял, что это такие высокие здания с блестящими окнами. Затем показалось небо, по нему летела чудовищная птица. По бокам у нее были блестящие крапинки и… в этих крапинках были видны лица людей…

От таких видений Генашио задремал и очнулся спустя некоторое время. Пора было снимать варево с печки. Дверь избы пришлось все равно открыть, а то Генашио чувствовал, что может просто упасть и потерять сознание, до того ядреный был запах.

Снадобье стояло на столе и остывало. Генашио внимательно еще раз вчитался в рецепт из старой книги и убедился, что больше четырех ложек давать нельзя. Он это понял и решил попробовать всего одну. Если и отравится, то пусть первым, потому что если отравится хозяин, то Генашио все равно не жить.

Он осторожно понюхал содержимое ложки и поморщился. Как хозяин будет это пить? Потом тихонько лизнул. На вкус вроде ничего, не противно, только горячее. Понемногу Генашио съел ложку густого снадобья. И прислушался к себе. Все тихо внутри. В животе не бурчит, не крутит. Уже хорошо. Прошла минута, все нормально.

Он чуть не забыл, надо же снадобье остудить. Генашио взял тряпку, обернул чугунок и вышел с ним в сенки. Там поставил на пол, да немного неловко. Сверху чуть-чуть выплеснулось. Потом затру, решил он и поспешил в дом. Почему-то сильно захотелось пить. Он выпил две кружки воды и вернулся к чугунку. Накрыл его сверху крышкой и оставил на сквозняке.

Когда он стал возвращаться в дом, то обратил внимание, что то, что выплеснулось из чугунка, куда-то исчезло. Неужели кот съел? – подумал Генашио. Да и бес с ним. И другие заботы овладели Генашио.

Нужно было приготовить мазь для коня хозяина, нужно было готовиться ехать в дальнюю деревню, там заболели четверо детишек, надо их лечить.

Поместье просыпалось. По заднему двору начали ходить крестьяне. Дети бегали за гусями и утками, подростки хлопали хворостинами по задам коров, а собаки покусывали отставших. Стадо выгоняли на пастбище.

Генашио потрогал чугунок, все еще горячий, потом прислушался к своим ощущениям, ничего. Неужели не получилось? И он мало добавил пятой травы. Что делать? А может и получится… Надо подсказать, чтобы хозяин выпил больше медовухи, и сила у него появится. Да, еще и девкам пообещать что-нибудь, чтобы по активнее были… Густое снадобье Генашио разбавил жидким земляничным вареньем. И запах вроде бы стал гораздо меньше.

Мелькнула мысль, а если еще попробовать? Нет, он не будет рисковать своим здоровьем. Так и загнуться недолго с этими экспериментами.

Пришел час, когда нужно было идти к хозяину. Генашио уже побывал у девок. Все четыре были как на подбор: круглолицые, румяные, с крутыми бедрами, большими грудями, от них пахло даже по-другому, вот, что значит в деревне живут. И вот тут в теле у Генашио появилось необычное ощущение. Но он не придал ему никакого значения, мало ли что бывает.

Глава 2

Генашио поднимался по крыльцу к хозяину и думал, а что если не сработает снадобье, то куда бежать. Бежать было совершенно некуда. Если только наняться на какой-нибудь корабль и отправиться в другие страны. Но его в таком возрасте уже не возьмут. А в городе работу найти очень трудно. Физически работать не может, а чтобы торговать, знаний не хватает.

Хозяин в шелковом фиолетовом халате сидел перед окном и смотрел на двор. Он уже знал, что девок привезли, и поэтому ему срочно нужно было снадобье. Наконец-то его принесли.. Что-то сегодня Генашио какой-то странный, чудной. Если бы он не умел лечить, хотя и лечит плохо, больно делает, вон все жалуются, то давно бы отправил его восвояси.

Когда Генашио открыл глиняный кувшинчик, хозяин поднес его к носу и понюхал. Потом поморщился и глянул на Генашио. Тот пожал плечами, потер бороду и стал смотреть в сторону.

– Сколько принять ложек? – спросил хозяин.

– Четыре, хозяин, – отозвался Генашио.

Хозяин взял серебряную ложку и помешал снадобье. Потом подцепил жидкую массу и вывалил в рот. Прожевал, прислушался к ощущениям, съел еще три ложки и потянулся за водой. Запил все это и откинулся на спинку стула. Потом махнул рукой, – иди.

Генашио шел по двору и размышлял, а что если не сработает снадобье? Чем он оправдается перед хозяином? Тем что пропорции не соблюдал? Нет, это не пойдет. Хозяин тогда обвинит его в том, что он хочет отравить его.

– Генашио, Генашио! – раздался крик.

Он обернулся и увидел, как к нему бежит баба. Странно вроде бы и обыкновенная, но сегодня она показалась ему почему-то привлекательной. И даже ее толстый зад выглядел вполне ничего.

– Слушай, – торопилась женщина, – там сноха у нас порезалась. Кровь надо остановить. Давай быстрее, а то кровью истечет. И вдруг эта женщина как-то по-особому глянула на Генашио.

Генашио поспешил за ней, и точно, завернув за угол, он увидел двух женщин, которые возились с третьей. Она сидела на бревне и держала на весу левую руку. На предплечье была небольшая рана.

– Стоило ли его дергать, – подумал Генашио. И заглянул в глаза молодой женщине. У той была паника и ужас. Есть люди, которые сильно боятся крови, даже в обморок могут упасть, возможно она из таких.

Он подошел к ней и наклонился, взгляд его упал на открытый сарафан, он увидел налитую грудь и голова его закружилась. Забытые ощущения, ведь ему было уже за сорок и он был одинок, нахлынули на него и заставили переживать вернувшуюся на время молодость.

Ему, надо признаться, было совсем не до раны молодой бабы. Он не мог оторваться от ее груди. Дальше он начал замечать ее крепкий зад, устроившийся на бревне, полные руки, покрытые нежной кожей, свежий запах женщины. Губы его зашевелились, он начал что-то говорить по-латыни.

То ли волшебство, то ли чудо какое, но кровь на руке на глазах остановилась, и скоро женщина начала улыбаться. От ее улыбки Генашио начал чувствовать расширение в теле, и его энергия, он это прямо почувствовал, стала расходиться в стороны, и скоро захватила всех баб.

Глаза их заблестели, они по-другому смотрели на Генашио. Впервые они увидели в нем мужчину, да еще какого, не чета ихним мужикам.

Генашио не знал что с этим делать. Он понял, что это начало действовать зелье. И что же дальше? На мгновение мелькнула мысль, – а что там с хозяином? Он ведь четыре ложки съел…

Тут он начал замечать, что бабы начали шептаться и поглядывать на него. Он понял, что надо бежать. Четверых он не потянет. Даже в молодости он не делал таких подвигов.

Потихоньку, потихоньку он стал сдвигаться, а когда увидел, что бабы заметили это, подхватился и побежал. Бежал он к себе в избу. По пути, оглядываясь, он жалел, что так получилось, но ничего он свое наверстает.

Генашио заскочил к себе и закрыл на засов двери. Что же делать? Желание начало скручивать его, вот-вот оно должно было стать нестерпимым. И тогда что? Он понимал, что только женщина может помочь ему. Но возникал вопрос – а надолго ли?

Генашио метался по избе и хватался за свои инструменты. До него дошло – кровопускание, ну конечно! Надо пустить кровь и все, ему станет легче.

Он приготовил ланцет, и уже хотел резать, но остановился. А что если… ведь у него сейчас такое давление в организме, что если он пустит кровь, то она может вытечь полностью вся, без остатка. И тогда он умрет…

В дверь заколотили. Он выглянул в окно и увидел служанку хозяина. Ну вот и за ним пришли, похолодело в животе. Делать нечего. Он взял с собой саквояж и поплелся к хозяину.

Но оказалось, что идти нужно было не к нему, а к девушкам, которых привезли утром. У одной разболелась голова, и нужно было лечить ее.

Генашио размешал порошок в кружке и подал девушке. Та выпила и откинулась на лавке на стену. И вот тут снова у Генашио стали возникать удивительные ощущения. А что? Девица была здорова, от порошка щеки ее разрумянились. А когда Генашио начал делать массаж точек на голове девушки, то его энергия стала гулять по телу девушки. И тут же её тело отозвалось на это. Его движения стали более плавными и нежными. А как же! Тело всегда подчиняется чувству.

Девушка начала прогибаться под руками Генашио. Да и сам он начал реагировать на ее движения.

Эх, молодость! Она размораживает старые сердца, заставляет скорее бежать кровь по жилам, обновляет глаза и уши… И вновь начинается весна в жизни человека…

Но к сожалению, Генашио прервали. В комнату заскочила служанка и забрала девушку.

Он повесил голову и пошел домой. В памяти ещё оставалось ощущение её тела, запах волос, и её блестящие возбужденные глаза. Так неожиданно всё оборвалось.

Генашио вошел в свою избу, потянулся к кувшину с водой и замер. Значит все работает. Это очень хорошо! Получается, что и у хозяина все нормально. Но почему-то у него быстро все прошло. Сейчас он практически ничего не чувствовал.

Генашио выпил воды и вдруг… снова началось. Этот подъем энергии от живота вверх, эта улыбка, блестящие глаза. Выходит, что вода активизирует это снадобье. Но ведь хозяин не знает. Надо обязательно ему рассказать. Генашио засобирался, взял с собой кожаный саквояж, и хотел выйти. Вдруг в двери ворвалась женщина, та которая недавно порезалась. Она открывала и закрывала рот и ничего не могла сказать. Неожиданно она начала расслабляться. Она быстро повернулась к двери закрыла ее на засов. Тут же подхватила Генашио и увлекла его на топчан. И к Генашио вернулась юность…

Так они провели безумные и прекрасные полчаса. Потом женщина поднялась, по-хозяйски подхватила полотенце и помогла Генашио утереть пот с лица. И радостно вздыхая и немного смущаясь, убежала из дома.

Генашио был очень доволен, а как могло быть иначе. Как довольный кот, он прошелся по дому и решил попить чаю, но тут же остерегся. А вдруг снова будет такая же бурная реакция?

Солнце перевалило за полдень, когда Генашио решился пойти в дом хозяина. И как угадал, за ним прибежала служанка. Она торопила его к хозяину.

Когда Генашио вошел в спальню, он увидел потного и уставшего хозяина. Тот сидел на кровати по пояс раздетый. И грузное его тело было очень красным, он дрожал и просил воды.

Генашио подскочил к служанке и отобрал кувшин с водой.

– Хозяин, вам нельзя сейчас воду! Она только активизирует снадобье, – вскрикнул Генашио.

Хозяин смотрел на Генашио и мотал головой.

– Ты, бесов сын, почему так долго действует твое зелье. Я уже не могу. Помру ведь я, – еле выговорил измученный хозяин.

Генашио судорожно искал выход и подумал, вот бы кровопускание сделать, но нельзя. Тогда хозяин точно помрет. А что же делать?

Генашио крутил головой, рыскал глазами по сторонам и это ему помогло. Пришла идея – отвлечь его. Напугать чем-то. Так, так. Отвлечь… Холод нужен!

Генашио скомандовал, чтобы служанка принесла лед из погреба, та убежала за ним. А хозяину сказал, – господин, вас хотят убить!

Хозяин вздрогнул, съежился и похоже забыл о своем напряжении. Его обуял страх и ужас. Генашио с удовольствием замечал, что уловка сработала, а когда принесли лед, завернули его в полотенце и приложили ко лбу и ещё к одному месту, всё стало гораздо лучше. Плохо было другое, хозяин начал спрашивать Генашио, кто хочет его убить. И Генашио начал изворачиваться. Он не мог признаться, что это было сделано для отвлечения внимания. Пришлось сказать, что он это увидел во сне. Что он посмотрит в соннике значение такого сна.

Наконец хозяин расслабился и успокоился. Генашио дал ему сонной травы и приказал служанке следить за хозяином, и в случае чего звать немедленно.

Генашио спустился с крыльца и поплелся к себе. Все-таки он устал. Перенервничал. Да и кто бы на его месте остался спокойным, когда на кону стояла его жизнь. Не больно-то феодалы церемонились со своими лекарями, да коновалами.

Не успел он войти в свою избу, как его снова позвали. На заднем дворе бабы гоняли старого кобеля. Он кидался на всех собак-сучек, пытался пристроиться сзади. Бабы просили Генашио что-нибудь с ним сделать. Говорили, что вроде бы уже и старый кобель, а все равно на всех прыгает.

Когда кобеля поймали, и Генашио заглянул в его глаза, то сразу узнал знакомый блеск. Точно такой же был у хозяина и у самого Генашио, когда они попробовали снадобье.

Но где же этот кобель попробовал зелье? И тут Генашио вспомнил. Утром он разлил снадобье у себя в сенках, а этот кобель все вылизал. Вот сейчас и мается, скотина.

Как же с ним справиться? Напугать его? Бесполезно. Холод ему? А что можно. И Генашио приказал принести льда из ледника и привязать к тому самому месту.

Когда все это проделали, то услышали обиженные визги пса. Через минут двадцать все стихло. Пес успокоился, и его отпустили.

Генашио можно было идти домой. Поужинав, он выкурил трубочку давно запасенного табака и приготовился спать. На ночь грядущую, он заглянул в книгу и попытался прочитать один рецепт. Не получилось. Тогда он обратился к оглавлению. Вот это другое дело. Это можно хоть немного понять.

Сначала шла какая-то ерунда. … как приворожить женщину; как отравить глупую собаку; как сделать мазь, чтобы не нападали медведи; как вылечить глухоту и так далее. Генашио хотел уже отложить книгу и лечь спать, но решил посмотреть следующую страницу оглавления.

То, что он увидел привело его в восторг и ужас. Там было – как устроить пожар на большом расстоянии; как золото превратить в жидкость; как сплавить дерево и металл; как металл превратить в золото… вот это его и привело в восторг и ужас. В восторг, потому что это могло стать его будущим, а ужас заключался в том, что если хозяин узнает об этом, то точно заставит Генашио делать золото.

Генашио не стал читать дальше, этого было достаточно. Всю ночь Генашио крутился на своем жестком топчане, и заснул только под утро. Сны шли отрывистые и непонятные. То он летел над лесом, то оказывался на острове среди крокодилов, то его окружали обнаженные девки, и он примерялся к какой сейчас подойдет.

Наутро Генашио начал копировать рецепты, которые ему понравились, а понравились ему те, которые сулили богатство и здоровье. Про оздоровление организма он нашел уже утром.

Он торопился, хозяин мог позвать в любое мгновение, и тогда пришлось бы отдать книгу. Странно, что он вчера не потребовал ее.

К обеду Генашио добрался до конца оглавления. Конечно, не все строки он сумел понять и перевести, но и того, что понял, было достаточно. Ах, если бы вернуть молодость! Он бы точно сбежал отсюда и отправился бы в Индию, а там стал бы богатым человеком. А может еще не поздно? Омолодиться здесь и потом бежать?

Оставалось несколько непонятных рецептов. Вроде бы написано, что можно объединять их черезспециальные фигуры, которые были нарисованы на страницах, и обязательно использовать свечи, поставленные в определенной последовательности. А для чего это все, было сказано так туманно и непонятно, что Генашио отложил расшифровку этих рецептов на будущее.

Его снова вызвал хозяин, Генашио думал сейчас будет нагоняй в лучшем случае, в худшем плети на конюшне, но хозяин наоборот похвалил его, только немного пожурил, сказал, что поменьше надо было есть этого эликсира. А то и сам замучился и девок утомил.

Хозяин даже поощрил Генашио, он дал ему золотую монету. В конце разговора вспомнил о книге, заставил открыть её, и начал тыкать своим толстым пальцем в страницу. Он сказал, – вот это переведи. Этот рецепт, мне сказали, может превращать речную гальку в жемчуг. С галькой что-то надо сделать, только с мелкой, потом их в рассол, и через неделю получатся жемчужины. Ты вот сделай-ка мне нитку белого и нитку черного жемчуга. А через полтора месяца приедет моя жена из города, я хочу ей и подарить такие бусы. Понял? И книгу береги. Ценная она, не дай Бог, ты ее потеряешь или украдет кто, запорю сразу…

Что оставалось делать Генашио, только кивать. Он положил книгу в кожаную сумку и откланялся.

Дома, когда поужинал, начал переводить рецепты. И пригорюнился… Оказывается, для превращения гальки в жемчуг, нужны были серые мухоморы, которые в этой местности не водились. Надо было срочно что-то придумывать. И он стал готовиться к экспериментам.

Через несколько дней его изба превратилась в странную лабораторию. Запахи настолько перемешались, что непонятно было куда попадаешь. Пахло одновременно и серой, и уксусом, и даже чем-то протухшим. И среди всего этого крутился Генашио с всклокоченными волосами, воспаленными глазами, изъеденными кислотой руками.

Ничего у него не получалось. Камешки расплавлялись, но никак не хотели превращаться в жемчуг. Он старался и так и эдак, но не поддавались камешки. Сколько он перечертил фигур на земляном полу, пожег свечей. Один раз у него получилось даже взрывчатое вещество, которое взорвалось и раскидало все вещи по избе. Хорошо, что хоть книга лежала на полке в самом углу избы и не пострадала.

А время поджимало. Генашио уже отчаянно опять придумывал что-то свое, но увы и ах…

И вот через две недели, когда хозяин снова заказал ему то снадобье для мужеской силы, и Генашио начал его делать, для чего пришлось снова заглянуть в книгу, под увеличительным стеклом он увидел, что в рецепте изготовления жемчужин подтерта целая строчка. Да так тонко сделано, что раньше он этого и не заметил.

И радость, и огорчение испытал Генашио. Радость потому что нашел причину, почему не получалось, а огорчение оттого, что он не знал, что там стёрто.

Опять пришлось делать эксперименты. Еще сильнее стали запахи в избе. На Генашио уже поглядывали как на черного мага, бабы во дворе крестились, когда он проходил мимо. Целыми сутками он думал, пытался включить свою интуицию, она конечно, включалась, но не в эту сторону. Она сообщала ему об усовершенствовании того снадобья, которое он делал для увеличения мужской силы.

Осталось ровно две недели. Генашио бросил свои изыскания, и принялся заливать горе вином. Три дня он пил, не просыхая и не выходя из избы. Сознание его совсем помутилось от вина и тех запахов, которые жили в избе.

Через три дня Генашио еще пьяный начертил фигуру на полу, зажег свечи прочитал три формулы и начал перемешивать смесь из трав, каменного порошка, уксуса, добавил туда вина и добавил туда снадобье для мужской силы. Все это он проделал механически, ничего не отслеживая сознанием. Полученную смесь начал варить на печке и все время добавлял воды, потому что вода выкипала.

Так прошло три или четыре часа. Неожиданно Генашио очнулся от своего транса. Он смотрел на огонь, на варево, которое было в чугунке, смотрел по сторонам и начинал понимать, что все идет к концу. Не получилось у него сделать жемчужины, и ничего он не докажет хозяину, никак не оправдается перед ним и его женой.

Что делать? Пойти утопиться, как старый мельник, который испортил двадцать мешков муки? Или сбежать?

Генашио снял чугунок с печи и решил выбросить эту непонятную смесь. Он вывалил ее в глиняную плошку, и понес в сени, по пути несколько капель упали на земляной пол. В сенях он поставил плошку в угол и накрыл тарелкой. Потом вернулся в избу и рухнул на топчан.

Глава 3

Из-под печки выскочила мышка. Это была Линька, так называл ее Генашио. Он прикормил ее и часто разговаривал с ней. Иногда казалось, что мышка понимает его и даже своим писком отвечает.

Вот и сейчас она смотрела из угла красными бусинками и словно жалела его. Он стал искать, чем бы ее накормить. Когда он повернулся к ней, то увидел, что мышка поедает пролитую смесь, которую он вынес в сени. Он топнул ногой, чтобы отпугнуть ее от смеси, но не успел. Мышка уже наелась и смотрела на хозяина своими умными глазами.

Генашио начал ей жаловаться. Он обстоятельно и подробно говорил о своей несчастной жизни, о том, что ему все время не везет, и скоро смерть придет за ним. Линька слушала и будто кивала, иногда она даже попискивала, будто сочувствовала.

У Генашио начало мутиться в глазах. То ли от слез, которые выступили от жалости к себе, то ли от запахов в избе, мышка начала расплываться. Генашио смахнул слезы и протер глаза. Линька на самом деле становилась прозрачной. Она исчезала, даже ее попискивание стало тише. Прошло несколько мгновений, и мышь полностью исчезла. Генашио соскочил и прощупал то место, где была Линька. Никого. Он заглянул под топчан, под стол, даже покричал ее. Но никто не откликнулся, не выскочил навстречу.

Генашио сидел на лавке обалдевший и ничего не понимал. Этого не может быть. Не может живое существо исчезнуть просто так, на глазах. Он решил отдохнуть, утро вечера мудренее.

Осталось десять дней до приезда жены хозяина. Генашио суетился, пробовал одно другое, ничего не получалось. Один раз вызывал хозяин, спрашивал его, как придвигаются дела, скоро ли будут жемчужины? Генашио нагло врал, а что было делать. Жить ему хотелось все больше и больше, а времени оставалось все меньше и меньше.

Однажды к нему зашел староста. Высокий и здоровый бородатый мужик, он имел небольшую слабость, ему нравилось чистое зелье, которое изготавливал Генашио. Староста приносил несколько больших кувшинов кислого вина и Генашио перегонял его. Потом добавлял травы и получался отличный крепкий напиток, который не стыдно было бы предложить и хозяину. Но никто ему не предлагал. Вся троица сохраняла изготовление напитка в тайне. В троицу входил ещё кузнец Мариша, тоже здоровый мужик, с бородой с подпалинами. Он в кузнице работал.

Мариша помог Генашио изготовить аппарат, который перегонял вино. Иногда они собирались в доме Генашио выпивали и вели разные беседы. А что, три умных человека, пожалуй, самых умных в поместье, не считая, конечно, хозяина. И такие они обсуждали темы, куда до них философам.

Через некоторое время зашел и кузнец Мариша, словно чувствовал, что надо поговорить.

Они закрылись в избе Генашио и начали. Закуска была, травы были, напиток был, чего еще надо.

Прошел, наверно, час, когда Генашио расслабился и стал жаловаться на хозяина. Задал он такую задачу, которую Генашио никогда не решить. Ну, кто сможет из речной гальки сделать жемчуг? Да никто! А через это задание Генашио должен лишиться жизни…

Друзья посочувствовали Генашио, потом стал жаловаться староста. Сначала он говорил, что у него все нормально, но потом тоже опустил голову и начал говорить:

– Как мне надоела моя жена. Она точно ведьма. Недаром ее мать хотели сжечь на костре. А лучше бы сожгли, да и дочь вместе с ней.

Что ни скажет плохое, все сбывается. Я уж ее и бил, запирал в хлеву, а все равно ничего не помогает. Скажет что-нибудь плохое, все так и получается. Точно ведьма. Третьего дня старшему сыну сказала, чтобы не ходил вечером на речку, а он пошел и ногу поранил, сейчас ходит, хромает. И главное что, на других говорит плохое, им ничего не делается, а вот на свою семью что скажет, то и случается. Скверная баба!

Все глубоко вздохнули и налили еще полкружки зелья.

Генашио рассуждал вслух, – что мне делать? Бежать? Но куда? Никому я не нужен. Да и старик уже. Даже бабе никакой не нужен.

Друзья засмеялись. Кузнец сказал, – ну, про баб ты загнул. Мы помним, как ты снадобье для мужской силы делал. Та баба-то, которую ты обихаживал, сильно тебя хвалила. Да еще и девка из тех, которых привозили хозяину, тоже тебя вспоминала.

Староста мечтательно сказал, – вот бы исчезла куда-нибудь моя ведьма. Мне бы так легко было. Пожалуй, самым счастливым человеком бы стал. Ты, Генашио, придумал бы зелье какое. Помажешь бабу, и она исчезает…

Тут засмеялся кузнец, – такие случаи бывали. Я вот ездил за железом в прошлом годе в город, там один мужик рассказывал. У них, когда он еще в деревне жил, одна ведьма могла отправлять людей на большие расстояния. Был человек, скажем еще вечером, а на следующее утро и нет его. Много людей так пропало. Правда, один вернулся через месяц, наверно, ведьма отправила его недалеко. Так он потом показал на нее, вот тогда ее и сожгли.

Старосту даже передернуло. А если его куда-нибудь благоверная отправит? Сейчас он и такое допускал.

Оба друга посмотрели на Генашио. Может тебе самого себя куда отправить, – сказал староста.

Генашио пожал плечами. Не знает он такого, и никуда себя отправить не сможет.

Кузнец разлил напиток по кружкам, они выпили, закусили и помолчали. Потом кузнец продолжил, – а еще рассказывали, что некоторые ведьмы, да колдуны могут отправлять человека в будущее. Скажем, уснул человек и пропал. А появился через неделю. Вот бы тебе так, Генашио. Перед самым приездом жены хозяина, ты бы исчез и появился бы через месяц, а то и два. У хозяина и злость бы на тебя прошла. Лечить-то животину надо, да и людишек тоже.

Генашио задумался. Стал вспоминать, не говорилось ли что-нибудь про такое в старинной книге. Но ничего вспомнить не мог. Хотя и остались там не расшифрованные страницы, но с чего бы там быть такому…

– Эх, если бы ты, Генашио, отправил меня на сто лет вперед. Я бы наверно, получше бы жил. Завел бы себе молодую жену, детей бы немного сделал. И стал бы тихонько жить.

Кузнец подхватил разговор, – а я бы хотел в прошлое попасть. Туда, где с железом еще ничего не делают. А я бы начал работать с железом, и стал бы богатым человеком. Завел бы себе гарем. Которая бы жена стала стареть, я бы ее замуж выдавал, а взамен новую молодуху подбирал…

Староста встрепенулся, – так я тоже так бы хотел. Но много бы девок не стал бы брать. Ну, к примеру, пять мне бы хватило.

Кузнец и Генашио засмеялись. Староста замахал руками и опрокинул кружку с напитком. На столе образовалась лужа. Староста долго не думая, схватил чистую тряпку и начал промакивать ею лужу. Скоро вся жидкость впиталась. Староста начал оглядываться, куда бы положить тряпку, потом взял блюдечко, поставил его под лавку к стене и начал выжимать туда напиток. На дне блюдечка образовалась лужица.

– Пусть твои мыши тоже порадуются, – сказал староста.

Все посмеялись и с сожалением посмотрели на кувшин, в котором был напиток. Разлили остатки по кружкам, выпили и начали собираться. Друзья попрощались и ушли. Генашио остался один.

Он прибрался на столе, хотя его и мотало из стороны в сторону, потом сел на лавку и навалился на стену. И тут же задремал. Ничего ему не снилось. Тихо было в доме. В маленькое окошко заглядывала оранжевая полная луна. На улице попискивали пролетающие летучие мыши. Всё поместье спало.

Под утро Генашио вздрогнул. Его взгляд упал под лавку. Там стояло блюдце с напитком, и ему показалось, что там сидит мышка и пьет этот напиток. Он моргнул, мышка пропала.

И тут он вспомнил, как вчера утром исчезла мышь и у него родилась мысль – мышка исчезла, но появилась где-то далеко отсюда.

Так, так, так… что из этого следует. Значит, если выпить это зелье, которое он чуть не выкинул, то он может куда-нибудь переместиться. А куда? А если в озеро, или на гору? Да, и вообще с чего он взял, что мышка переместилась?

Голова болела от вчерашнего употребления напитка. И хотелось огуречного рассола. Генашио поднялся, и его взгляд упал на тряпку, которой староста промакивал пролитый напиток. Так, зашевелились мысли. А что если мышку впитало нечто похожее на тряпку, и потом это нечто перенеслось куда-то далеко или недалеко, и там из этого нечто выжали мышку. Вот тебе и объяснение случившегося!

У Генашио даже поднялось настроение. Он понял, что произошло, сейчас надо было понять, как это повторить. Еще одна мысль посетила его. А что если и во времени это нечто может перемещаться. Сейчас впитало мышку, а через неделю выжало ее. А что? Вполне может быть.

Генашио достал книгу из укромного места и начал искать. Что-то там было про время. Да, да он помнит. Как-то мельком он пролистал эту страницу. Он лихорадочно искал и уже начал отчаиваться, когда наконец нашел.

Он сел поближе к окну, и начал разбирать непонятный текст. Давалось нелегко. Еще голова не очень соображала после вчерашнего. Но Генашио напрягся и все-таки начал понимать кое-что. Нужны карты, из них надо разложить пасьянс, сделать круг, написать формулы и особым образом прочитать их. Да, еще не забыть про очередность чтения формул. Вроде всё.

Но когда он начал вникать в то, как разложить правильно пасьянс, то он начал плавать. Все было непонятно. Соответствие карт годам, месяцам и дням, это понятно, а вот что делать с мастями?

Генашио провозился часа два, пока сообразил – надо делать восьмерку из карт. Откуда ты хочешь переместиться, и куда хочешь попасть.

В двери застучали, – Генашио тебя хозяин зовет. Говорит быстрее идти…

Генашио крикнул, – сейчас иду!

Сам тем временем заторопился. Он очертил вокруг себя круг, положил в него сумку. На нее книгу и начал раскладывать пасьянс. Не забыл зажечь свечу на глиняной плошке.

В двери тем временем застучали сильнее. Генашио быстро читал формулы и надеялся что успеет.

Темнота исчезла неожиданно. Генашио лежал на земле и крепко сжимал кожаную сумку вместе с книгой. Вокруг были кусты, и было утро. Летнее утро, если точнее. На траве, на которой находился Генашио, выступила роса, и валялись мокрые карты. Где-то неподалеку запела птичка. Потянуло свежестью.

Генашио поднялся и сел. Он протер глаза и уставился вдаль. Перед ним был пруд, большой пруд. На другом берегу стояли строения, высокие с прямоугольными окнами. Странно, что бывают такие дома, однако на крепость или замок совсем не похожи.

Генашио увидел, что среди домов ползают большие черепахи разного цвета и между ними снуют темные точки. Люди – понял Генашио.

Чувство самосохранения заставило достать из сумки драгоценную книжку, начать оглядываться и искать, куда бы ее спрятать. Наконец, он нашел подходящий куст, хорошо, что под кустом был еще камень. Генашио подполз к нему, огляделся, прислушался, перевернул камень и стал копать. Выкопал он ямку почти с локоть, и опустил туда книгу в кожаном мешке, после тщательно закопал и сверху положил камень. Осмотрел все еще раз, вроде незаметно.

Снова вернулся к сумке, собрал карты и спрятал их. Потом встал и начал изучать местность. Мельком глянул на тот берег. Там все еще ползали цветные черепахи.

Не успел Генашио подняться, как раздался голос из кустов. Генашио обернулся и увидел грязного обросшего мужичка. Тот пытался улыбнуться, но это у него не получалось. Было, похоже, что мужичок болеет, видимо перебрал вчера напитка. Это Генашио понимал без слов.

Мужик что-то бормотал и показывал на сумку. Он уже подполз на четвереньках к Генашио и пытался открыть сумку. Однако у Генашио был хитрый замок в виде нескольких завязок, в которых так просто не разберешься. Мужик начал ругаться, он сидел и кривил почти беззубый рот и гневно говорил какие-то слова. Генашио не понимал его язык.

Генашио забрал у него сумку, повозился с завязками и открыл ее, достал оттуда бутыль с небольшой кружечкой, вынул пробку и налил половину кружки. Потом подал страждущему мужику. Тот махом вылил в себя содержимое и выпучил глаза. У него даже выступили слезы. Он крякнул и стал занюхивать грязным рукавом.

Генашио налил себе и тоже выпил. Сразу стало легче. Над горизонтом поднималось солнце, и жизнь налаживалась.

Генашио достал из сумки сыр, копченое мясо и черный хлеб. Он стал делиться с мужичком. Через пять минут они выпили еще. Мужичку напиток Генашио понравился, и скоро его глаза заблестели, и он начал болтать. И хотя Генашио ничего не понимал, но все равно поддакивал ему. Так продолжалось недолго, скоро мужичок откинулся на траву и захрапел.

Генашио достал заранее заготовленный клочок бумаги начал действовать. Он взял камешек с земли и стал чертить круг. Этим кругом он отделился от мира. Потом вынул из сумки огрызок толстой свечи и поджег его. Затем поставил его в центр круга и сел рядом. Закрыл глаза и начал читать формулы, изредка поглядывая в бумагу.

Так продолжалось, наверно, с полчаса. Генашио очнулся от удивленного взгляда мужичка. Тот сидел и смотрел на операции Генашио. Последнее прочтение и всё. Генашио взял свечу, бумагу и положил в сумку. Мужичок протянул руку к кружке. Они снова выпили. В голове Генашио зашумело. Он даже начал сомневаться сработает ли то, что он только что проделал.

Вдруг мужичок приложил палец к губам и замолчал. Генашио тоже притих. В кустах кто-то ходил. Он пробирался сквозь густые ветки и что-то бормотал. Мужичок заоглядывался обеспокоенно, было понятно, что он хочет скрыться. Но он не успел.

На небольшую полянку, на которой они сидели и выпивали, вывалилось странное существо. Всклокоченные волосы, грязная одежда, грязные руки и совершенно дикие глаза. Когда существо увидело мужичка, оно кинулось к нему и начало колотить его. Генашио начал догадываться, кто это может быть. И точно, когда существо издало голос, то оно оказалось женщиной. Эта женщина била мужичка и что-то приговаривала. Тот как мог защищался и показывал пальцем на Генашио.

Женщина посмотрела на Генашио и хотела уже напасть на него, но вовремя заметила бутыль. Она плотоядно улыбнулась и протянула руки. Генашио не стал спорить и начал наливать в кружку напиток. Он налил уже половину и хотел остановиться, но женщина знаками показала, еще, еще. Потом она схватила кружку и махом выдула ее. Ее глаза округлились и она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тогда мужичок подскочил к ней и начал колотить по спине. Кое-как она оклемалась и тут же напустилась на мужичка.

Генашио смотрел и понимал, что перед ним разыгралась семейная драма. Их он насмотрелся достаточно. Надо уходить отсюда, и он начал собирать продукты в сумку. Потом протянул руку за бутылью, но женщина остановила его. Ей стало полегче после выпитого, и она посмотрела на одежду Генашио. Покачала головой и начала что-то говорить. Генашио стал отвечать ей, но они не понимали друг друга. Женщина показала на одежду Генашио и знаками стала объяснять, что его одежда непонятная, странная и где он её взял.

Генашио развел руками – другой одежды нет. Тогда женщина знаками спросила, есть ли у него деньги. Генашио покопался в сумке и достал три медные и две серебряные монеты. Женщина стала внимательно рассматривать их, потом бросила их обратно Генашио. Он понял – не подходят.

Женщина начала щупать его сумку, ее глаза загорелись, Генашио понял она что-то задумала. Но что? Ну, когда же начнет действовать то, что он недавно проделал? Или оно вообще не будет работать?

Наконец женщина на что-то решилась. Она встала, знаками показала, что надо еще выпить, только немного. Все выпили, отдышались. И тогда она показала, что надо идти. Генашио собрал все в сумку, повесил ее через плечо и собрался следовать за ней. Но женщина подняла своего мужчину и подхватила его под подмышку, Генашио она заставила сделать то же самое с другой стороны.

И вот таким образом, поддерживая пьяного мужичка, они поплелись по берегу пруда.

Глава 4

В голове Генашио творилось что-то непонятное. Какофония звуков, хороводы образов, вдобавок прибавились другие ощущения. Его бросало то в жар, то в холод. И ко всему приходилось держать мужичка.

Они шли по широкой тропинке, постепенно становилось жарче. Солнце поднималось над прудом и готовилось занять свое центральное место на небосводе.

Шли около часа. Мужик совсем раскис, он чуть ли не падал. Женщина начала ругаться, потом затащила его в кусты и бросила на землю. Она вытирала пот со лба и что-то говорила. Генашио внимательно вслушивался и все равно ничего не понимал. Тогда женщина махнула рукой, поднялась и знаками показала, чтобы они здесь ее подождали. Еще раз она оглядела Генашио, и покачала головой.

Захотелось подремать. Генашио затащил мужика поглубже в кусты, сам пристроился рядом, положил под голову сумку и задремал.

Не успели мужчины уснуть, как пришла женщина и стала тормошить их. Сзади нее стояла еще одна женщина. Не в пример первой, она была прилично одета, и волосы ее были подстрижены, и она даже была симпатичная. Лет сорок примерно, определил Генашио. Да, и фигура у нее неплохая.

И снова Генашио подхватил мужичка под левую руку, а неопрятная женщина под правую, и они повели его из кустов. Сзади шла другая женщина. Они вышли из кустов и оказались на автобусной остановке. Им повезло, вскоре подошел автобус, и женщина стала заталкивать мужичка в двери. Генашио помог, но сам категорически отказался лезть в железную черепаху. Напрасно женщина звала его, уговаривала. Она пыталась задержать автобус, но добилась только того, что Генашио отступил к кустам и крутил головой, отказываясь ехать.

Генашио сидел на лавке на остановке и дрожал. Рядом сидела вторая женщина. Как можно ездить в такой огромной черепахе? Она что их потом съест? Нет, ни за какие коврижки он не полезет в такую черепаху, он жить хочет.

Хорошо, что было раннее утро. И вторая женщина оказалась хитрее Генашио. Она, пока не было людей, взяла у него из сумки бутыль с напитком и налила Генашио целую кружку. И он, сам не понимая как, оказался в следующем прибывшем автобусе. Ему было уже все равно, он хотел спать. Иногда в пьяной голове мелькала мысль, а когда же черепаха начнет его переваривать? Или она уже переваривает. Он смотрел на свои руки, шевелил ими, шевелил ногами, и снова отключался.

На конечной остановке женщина вывела Генашио из автобуса. Когда он немного очнулся, то облегченно вздохнул, его никто не съел и не переварил. Это оказалась железная повозка. Правда, без лошадей.

Генашио оказался в районе двух и трехэтажных домов. Женщина быстро его тянула между домами и скоро привела к желтому облезлому дому. Так же быстро повела его по лестнице, и через несколько мгновений Генашио оказался в квартире. В коридоре стояло много обуви, на вешалке висели куртки, и на самом верху были кепки. Женщина скинула свои кроссовки и заставила снять кожаные сапоги Генашио. Потом провела по коридору к белой деревянной двери, ключом открыла ее и завела Генашио.

Он начал трезветь и понимать, что это жилище очень странное и необычное. В комнате было большое окно. Он уставился на него. Это сколько же денег женщина заплатила за такое большое стекло, а на вид она вроде и не богатая. Он смотрел на две кровати, на стол с тремя стульями, на тумбочку со старым телевизором и на большой шифоньер с зеркалом.

Женщина посадила Генашио на стул и сказала, – ты посиди тут. Я сейчас приготовлю что-нибудь. Она вышла, Генашио поставил свою сумку на пол и подошел к окну. Со второго этажа был виден весь двор. Люди только начали просыпаться. Мужчины и женщины спешили на автобусную остановку. Во дворе росло несколько тополей, была детская площадка, и стоял стол с двумя скамейками, и конечно, металлические гаражи, а куда же без них.

Генашио вернулся на стул и стал ждать женщину. За стеной кто-то начал кашлять. Потом послышались ругательства. Генашио не слушал их, все равно он не понимал. За другой стеной раздались звуки. Какие странные слова, какая странная речь. Когда же он начнет понимать ее. Вроде бы все правильно сделал, а все равно не понимает.

Открылась дверь и вошла женщина со сковородкой, от которой вкусно пахло. Она поставила ее на стол на деревянную доску и открыла крышку. Колбаса, залитая яйцами, издавала просто дразнящий запах. Слюна чуть не закапала изо рта Генашио.

После того как женщина пригласила его и дала в руку вилку и кусок хлеба, Генашио начал быстро есть.

Женщина не ела, она сидела, подперев подбородок ладонями, и с жалостью смотрела на голодного Генашио. Тот поднял на нее глаза и перестал торопиться. Он на глазах замедлился, и стал размеренно и аккуратно подцеплять колбасу и отправлять ее в рот.

Женщина поднялась и вышла из комнаты. Через несколько секунд она внесла пышущий паром чайник, и поставила его на подставку. Генашио уже немного утолил голод и сейчас сидел и смотрел на женщину.

– Бедный, ты бедный. И откуда ты такой взялся? – голос женщины был жалостливым и тихим. Генашио смотрел на нее, как побитая собака и не знал, что делать.

Женщина встряхнулась и стала наливать чай. Они пили чай и молчали, а о чем говорить, если все равно не понимают друг друга.

Раздался стук в дверь. Женщина подошла и открыла.

– Вера, у тебя есть опохмелиться? – прозвучал мужской голос.

Женщина обернулась на Генашио и помотала головой. – Эх… – раздалось из-за двери.

– Забегал с утра, алкаш несчастный, – сказала Вера и закрыла на шпингалет дверь.

Она стала смотреть на Генашио, на его странную одежду. Потом залезла в шифоньер и начала доставать мужскую рубашку, штаны, трусы и носки.

Из-за стены раздался мужской голос, – ах чтоб тебя, с…! Ты что б….! Тебя убить мало!

– Кота своего гоняет. Опять навалил под кровать. Это он так ему мстит, – пояснила Вера Генашио.

Странно, но Генашио начал понимать слова соседа. Он сказал сука, это самка собаки, и б…. – это гулящая женщина. Однако странное сочетание.

– Я тебя сейчас вы…, – закричал сосед.

И снова Генашио понял его. Получается, что сосед угрожает коту чем-то нехорошим. Странный мир, в который он попал. Люди ездят в железных повозках без лошадей, живут в каменных домах, ходят в странной одежде. Ну, с котами и раньше разговаривали, тут ничего удивительного нет.

Вера смотрела на Генашио и увидела, что тот начал что-то понимать. Она стала говорить с ним. Да, у Генашио, что-то включилось, сработало его заклинание, и он начал понимать людей этого мира. Но не всё, далеко не всё.

Женщина показала на себя и сказала, – Вера, а тебя как зовут? Генашио ответил, – а я Генашио. Вера несколько раз повторила его имя.

Потом Вера подняла Генашио и повела его в ванную. В коридоре было несколько дверей. До него стало доходить, что в этом помещении живет несколько разных людей, и каждый из них владеет своей комнатой.

В ванной она дала ему полотенце, потом показала, куда положить одежду, сама же оставила на вешалке рубашку, трусы и штаны. Потом покосилась на Генашио и ушла.

Генашио смотрел на белую чугунную ванну, на лейку душа, на смеситель и не понимал, чего хотела от него Вера.

Он подошел и потрогал смеситель, потом попробовал покрутить, и из него полилась холодная вода.

– Надо бы помыться, хотя и неудобно, но хотя бы ноги помыть, – подумал Генашио.

Он разделся, залез в ванну, открутил вентиль и начал мыть ноги. Потом случайно задел рычажок и смеситель переключился на душевую лейку. Сверху на его согнутую спину полилась холодная вода. Он вскрикнул, но стерпел. А что делать. Хоть и холодная вода, а все равно надо помыться, да и удобнее так, чем согнувшись.

Так же он обнаружил, что можно мыться мылом, которое очень хорошо пахло. Хоть и холодная вода, а все равно было приятно. Последний раз Генашио мылся неделю назад. Он намылил голову и начал мыть ее. И как так получилось, что он перепутал вентили. Он открутил с горячей водой. Да еще и сильно. Через секунду из душевой лейки пошла горячая вода. Генашио закричал и выскочил из ванны. Когда туда ворвалась Вера, Генашио стоял весь в мыле и прикрывался своими штанами.

Сначала Вера ничего не поняла, потом начала смеяться. Она стала показывать Генашио, как управляться с кранами.

Через десять минут Генашио сидел за столом в комнате Веры чистый, хорошо пахнущий и пил чай. Ощущения были непередаваемые. Давно ему не было так хорошо. Он в чистой одежде, никто от него ничего не требует, напротив сидит женщина и смотрит на него.

После душа и чая Генашио начало расслаблять. Он превозмог эту слабость и начал пытаться разговаривать с Верой. Худо-бедно они постепенно находили общий язык. Чудесный рецепт из старинной книги помогал. Конечно, не все слова Генашио понимал, но и то, что понял, вселяло в него удивление и даже некоторый ужас. А когда Вера включила старенький телевизор, там начались новости, то Генашио вовсе обалдел. Сначала он обошел телевизор, заглянул сзади, потрогал его, зачем-то понюхал. Потом начал спрашивать у Веры о том, что видел там.

Так постепенно он начал понимать, что попал в другой мир, и в другое время. Вот сбежал, так сбежал. И что ему сейчас здесь делать. Видимо Вера задалась тем же вопросом, потому что она сказала, – ничего, Генашио, решим все вопросы, лишь бы ты был хорошим мужиком. При этом неожиданно Вера прослезилась.

Оказывается, был у нее муж, хороший человек, даже ребёнка народили они с ним. Но… погиб он на Севере, куда уехал на заработки. Сын вырос и уехал на Дальний Восток. Там у него своя семья и маму он навещает очень редко.

Генашио хотелось спросить, а кем ей приходится тот пьяный мужичок. И когда он спросил об этом, Вера стушевалась, опустила голову и тихо сказала, – а как женщине без мужчины?

Генашио вспомнил свое время, тогда об этом никто и не задумывался. Все как-то по-другому было. Но не ему судить это время и этот мир.

После обеда Вера попросила его помочь. Они вместе отодвинули кровать, достали старый чемодан и она вынула оттуда ножницы, расческу и еще потертый футляр. Потом она усадила Генашио на стул, повязала вокруг шеи белую ткань, достала из футляра странное устройство и хвост от него воткнула в стену. Потом что-то нажала на устройстве, и оно зажужжало. Быстро приблизила его к голове Генашио и провела снизу вверх. Не ожидавший такого, Генашио подпрыгнул со стула и кинулся к открытому окну. Он бы выпрыгнул, если бы Вера не схватила его.

Кое-как она объяснила и показала, как работает машинка для стрижки волос. С опаской Генашио согласился на стрижку. Стригла его Вера целых полчаса. Она хотела сделать из него человека, а не чучело лохматое. Когда закончила, подровняла брови и хотела сбрить усы и бороду. Вот этого Генашио никак допустить не мог. В результате Вера оставила ему растительность на лице, только подровняла. Когда сняла с него белую ткань и сдула с него мелкие волосы, а потом подала зеркало, Генашио даже отодвинулся. Он не узнал сам себя. Ему показалось, что он даже помолодел. Его глаза заблестели. Тем более, что при процессе стрижки Вера то приближалась, то отодвигалась, видимо этого требовал процесс. И в те моменты, когда она касалась то грудью, то бедром, ну это понятно, что случайно, так вот в эти моменты проскакивала некая искра между Верой и Генашио.

Конечно, заряженные такими искрами, они не выдержали такого напряжения и сдались ему.

Потом Генашио смотрел на Веру, гладил ее волосы, она лежала у него на груди, и думал, – а как хорошо, что он не остался в своем мире. Этот мир гораздо лучше, во много раз лучше. Ему даже захотелось петь.

Они снова пили чай, когда раздался стук в дверь. Вера испуганно глянула на Генашио и пошла открывать. В комнату ввалился давешний мужичок. Прямо с порога он начал, – ты что, курва, нового хахаля завела? Да я сейчас урою обоих…

Мужичок подошел к столу, схватил нож и ударил Генашио в грудь. Вернее он попытался ударить, но Генашио ловко увернулся и в свою очередь ударил мужичка по уху. Того снесло под кровать. Он начал вылезать из-под нее и продолжал орать.

Генашио встал и подождал, пока тот вылезет и встанет. Сейчас он уже не ждал, он защищал не только себя, но и Веру.

Во-первых, он выбил из руки мужичка нож и добавил ему во второе ухо. Бил он открытой ладонью, в свое время его научили таким ударам, при которых не повреждаются костяшки кулаков.

Мужичок сидел на полу и мотал головой. Он так ничего и не понял. Генашио вместе с Верой подняли его, проводили до выхода из квартиры и вытолкнули на площадку. Потом вернулись в комнату.

– Давай собираться на прогулку. Не хочу больше этого дурака видеть, – сказала Вера и полезла в шифоньер. Достала оттуда светлые брюки и светлую кофточку. Тут же скинула с себя халат и надела на себя то, что достала.

Когда они вышли из комнаты и Вера стала закрывать ее на ключ, из кухни появился другой сосед и спросил, – куда собрались, молодые люди?

Вера загадочно улыбнулась и сказала, – пойдем, погуляем.

Теплый воздух изредка перемежался легким ветерком. Шумели во дворе дети, в гаражах возились мужики. А Вера держала под руку Генашио и вышагивала с ним по тротуару.

Они вышли со двора и Генашио дернулся назад, на него наезжала желтая повозка. Она отрывисто засигналила, из окна выгнулся парень и заорал, – куда прешь, урод!

Генашио не отнес оскорбление на свой счет, что понравилось Вере. Просто посмотрел на повозку, сморщил лоб и отвернул голову.

Пара вышла со двора на улицу. И вот там этих железных повозок было много. Они ездили туда, сюда. Генашио даже запутался. Вера объясняла всё, как могла. Она не понимала, откуда появился Генашио, его сумбурные объяснения не внушали доверия. Она про себя решила, пусть собирает всякую ерунду, ничего это пройдет. Она поможет Генашио.

Генашио вспомнил тем временем о книге. Ее нужно было забрать из кустов, где он её спрятал. И хотя он не знал законы этого мира, он понимал, что может запросто лишиться столь ценной книги.

Генашио начал объяснять Вере, что ему надо вернуться на берег пруда. От волнения он путал слова, и Вера скоро поняла, что он хочет уйти от нее. Она потемнела, на глазах появились слезы, и напрасно Генашио пытался успокоить ее. Она всхлипывала и промокала глаза платочком.

Наконец, кое-как Генашио объяснил Вере, что он хочет, они сели на автобус и поехали к пруду. Генашио уставился в окно, и сейчас с изумлением смотрел на высокие здания, на людей, на широкие улицы.

В автобус зашла молодая женщина, она разговаривала по телефону. Прижимая плечом телефон, она подала кондуктору карточку, та прикоснулась к аппарату и из него вылез кусочек бумаги. Генашио во все глаза смотрел на эти чудеса.

Женщина продолжала говорить по телефону. Генашио, как специалист по лечению не только животных но и людей, понял – перед ними больной человек. Она разговаривала сама с собой. Вот она начала нервничать, Генашио приготовился, сейчас может начаться приступ и тогда придется положить женщину на бок и что-то проложить между зубами, чтобы она не прикусила язык.

Но женщина на глазах успокоилась и скоро засмеялась. Вера наблюдала за Генашио. Его реакции были непонятны и странны. Он что первый раз видит телефон? И почему он так реагирует на обычные вещи?

Железная повозка ехала тихо и плавно. Генашио оценил чистоту и величину окон. Он смотрел на все как ребенок. Особенно его поразило металлическое чудо. Оно остановилось рядом с автобусом. Вроде бы и конь, только меньше, с одним большим глазом и двумя колесами. На нем сидел парень весь в коже. Даже немного похожий на рыцаря. Смотри-ка, и здесь рыцари есть. Потом железный конь взревел и умчался вперед. То ли к даме, то ли на поединок, подумал Генашио.

Глава 5

Они вышли из автобуса и направились в сторону пруда. Генашио удивлялся чистоте тротуаров и мостовой. Он даже наклонился и потрогал асфальт. На вид вроде бы и мягкий, но самом деле твердый. Интересно.

Подошли к металлической ограде, которая опоясывала берег пруда, и двинулись по пешеходной дорожке. Навстречу попадались люди, которые уже не пялились на бородатого Генашио. А вот он смотрел на людей во все глаза, Вера даже начала нервничать. И было из-за чего. Например, навстречу шли две девушки. Одна в драных штанах, через дыры были видны ноги, другая была одета в такие короткие шорты, что Генашио просто не мог оторвать глаз от ее голых ножек. Девушки не смущались, наоборот, смеялись и о чем-то говорили друг другу, показывая на обалдевшего Генашио.

Они прошли шагов сто, когда Генашио остановил Веру и начал показывать на кусты. Ему показалось, что именно в этих кустах он спрятал драгоценную книгу.

Вера осталась стоять на дорожке у металлической ограды, а Генашио нырнул в густые кусты. Он обшарил все кусты в диаметре пяти шагов, но камня, под которым лежала книга так и не нашел.

Он с трудом выполз из кустов, отряхнул штаны и пожал плечами, показывая Вере, что ничего не нашел. Они продвинулись вперед еще шагов на тридцать, и снова Генашио углубился в кусты, но и на этот раз ничего не обнаружил. Он начал нервничать, ну как же так. Он ведь точно помнит, что спрятал книгу под камень, но злополучного камня нигде нет.

Они двинулись дальше, и Генашио снова зашел в кусты. И, о, радость, вот камень, а под камнем книга! Он поднял ее, и из нее выпала золотая монета. Генашио зажал ее в кулаке и хотел показать Вере, чтобы она что-нибудь купила себе.

Он стал пробираться к выходу из кустов, как вдруг услышал, разговор. Он не понимал, о чем говорил мужчина, но понял, что мужчина говорил с Верой. Генашио сунул книгу за пазуху, вылез из кустов и направился к Вере. Та стала глазами показывать, чтобы он не подходил. Но было поздно. Мужчина обернулся, и уставился на Генашио.

Мужчина был в форме и помахал рукой, подзывая к себе Генашио. Что делать? Это – наверно, власть, охраняет покой горожан.

Полицейский приложил руку к фуражке и что-то проговорил. Генашио его не понял и покосился в сторону. Не стоило перечить властям.

Первой начала говорить Вера. Она показывала то на себя, то на Генашио, объясняла, полицейский слушал, но почти ничего не понимал.

Полицейский повернулся к Вере и что-то сказал, та полезла в сумочку, и достала оттуда какую-то книжицу. Мужчина полистал ее и потом вернул. Он уже хотел идти, но неожиданно обратил внимание на оттопырившуюся рубашку Генашио. Жестом приказал достать и показать. Тогда Генашио протянул кулак к мужчине, развернул его и раскрыл. На ладони лежала золотая монета. Она сильно блестела на солнце и притягивала взгляд. Он в своем мире всегда давал охране монету, чтобы его оставили в покое.

Когда Генашио протянул руку полицейскому, у того в кармане заговорила рация. Полицейский отвлекся, и этим моментом воспользовалась Вера. Она схватила Генашио за руку и быстро потянула в кусты. Сначала Генашио не понял ее, потом резко опустил плечи и рванул.

Они бежали по кустам. Вера тянула его за руку, а Генашио локтем придерживал книгу, что бы не выпала, а другой рукой пытался сунуть монету в карман штанов. Сзади раздавались крики полицейского.

По кустам они пробежали шагов пятьдесят, и вдруг Вера вынырнула из кустов и потянула Генашио в крытый павильон. Они быстро прошли к противоположной стене и сели за пластмассовый столик. Тут же к ним подошел молодой человек и предложил меню. Вера заметно нервничала, а вот Генашио был спокоен. Он каким-то шестым чувством ощущал, что все будет хорошо. И действительно, полицейский в павильоне не появился.

Вера заказала чай и по паре пирожков с рисом. Она постепенно успокоилась и стала думать – надо что-то делать с Генашио. Говорить по-русски он не может, хотя и начал немного понимать, документов у него нет, ведет себя странно. А может он на самом деле из прошлого? Ей на мгновение стало страшно. Но это невозможно. Хотя почему? Вон что показывают по РЕН ТВ. Надо поговорить с ним серьёзнее.

Вера спокойно начала расспрашивать Генашио. С горем пополам она выяснила, что он из 1767 года. Это он написал карандашом в её блокноте. Потом он опять стал смотреть по сторонам, и конечно, сравнивать. И сравнение было не пользу его прошлой жизни. В этом кабаке, хотя язык не поворачивался так его называть, было чисто, не было пьяных, не было драк, и вдобавок вкусно кормили.

Вдруг Вера вздрогнула, в павильон вошли двое полицейских, один из них окинул глазами зал, другой направился к стойке. Вера опустила голову, попались. Может быть, не стоило убегать?

Генашио тоже насторожился. Он ждал, что сейчас полицейские подойдут и заберут их с Верой. Он тоже опустил голову.

Оба ждали, но ничего не происходило. Когда они подняли головы, то увидели, что полицейские покидают павильон. Тут только поняли, что ни один из полицейских не походил на того, который пытался их задержать.

Конечно, они убедились, что судьбу не надо испытывать, надо убираться отсюда. Они осторожно вышли из павильона, посмотрели по сторонам и направились к остановке. Автобус на удивление подошел почти сразу. Они быстро вошли в него, и сели в самый конец. Вера рассчиталась с кондуктором и сейчас молчала, обдумывая как быть дальше…

Дневная жара уступала место вечерней прохладе. Пара вышла из автобуса, и Вера повела Генашио в продовольственный магазин. Нужно было что-то купить на ужин.

Что делать с Генашио, он ей понравился. Добрый, спокойный, мужественный, и было в нём что-то несовременное, но притягательное. Выгнать человека на улицу, она не хотела, оставить жить в комнате, тоже нельзя, соседи больно сволочные. Рано или поздно пожалуются участковому, и тогда Генашио заберут для выяснения личности.

Они ходили по магазину, и Вера складывала продукты в тележку. Прошли в отдел круп, тут Вера подумала, – надо килограмма три гречи взять для сада, чтобы надолго хватило. Макарон тоже, и масла растительного. Да еще соли и сахару. Вдруг Вера заулыбалась. Вот оно решение проблемы. Ну конечно, надо поселить Генашио на даче. Пусть пока поживет, заодно покараулит, да и что-нибудь поделает по хозяйству.

Повеселевшая Вера расплатилась на кассе, сложила все продукты в большой пакет и вручила его Генашио. Тот взял его и пошел рядом с Верой. Книгу он тоже сунул в пакет.

Так Генашио попал на дачу к Вере. Участок был небольшой, всего пять с половиной соток. Да и то, от леса откусили часть земли, а потом огородили забором. На участке были и яблони и кустарники. Небольшие аккуратненькие грядки шли ровными рядами вдоль дорожки, которая вела к старенькой баньке. Деревянный домик был с небольшой мансардой. Скорее всего, раньше можно было приезжать и зимой. Но за годы дом обветшал и годился только на летнее проживание. Хотя и была внутри старая кирпичная печка.

Сад достался Вере от бабушки с дедушкой. И она, как могла ухаживала за ним. Нанимала мужичков, чтобы что-то подремонтировать, пыталась сама кое-что исправлять. Но все равно не хватало мужских рук.

Вера провела Генашио по участку, показала где что растет, он все равно ничего не запомнил. Потом они вошли в дом, и Вера поставила чайник на газовую плиту. Разобрала две большие сумки, там была крупа, макароны, хлеб и сахар, соль. Все разложила по шкафам, наказала Генашио не оставлять на столе, потому что мыши бегают, и потом стала накрывать на стол.

Генашио все это время подчинялся, а что ему было делать. Язык он почти не знал, обычаи нового мира не понимал, даже большинство того, чем пользуются люди этого времени не знал. И как он тут мог командовать или не подчиняться. Если бы не спасла его Вера, то понятно, что его забрали бы люди в форме и там могли повесить, как шпиона. Может быть, даже и разбираться не стали.

Веру Генашио уже прилично понимал, привыкал к незнакомому языку. Правда путался в окончаниях и в интонациях, но в целом довольно сносно понимал, что от него хотят.

Вере хотелось побыть подольше с Генашио, но завтра понедельник, и ей надо было подготовиться к рабочей неделе. Работала она старшим лаборантом в ветеринарной лаборатории. И назавтра должны были привезти новую вакцину, надо было подготовить боксы и холодильники.

Когда она пыталась объяснить все это Генашио, он опять ничего не понял. Уже вечером, прощаясь она потрепала его по волосам и побежала на остановку автобуса.

Генашио понемногу осваивался. Он снова обошел участок, зашел в деревянный туалет, посмотрел на туалетную бумагу на полочке, покрутил её, размотал, замотал. Потом пошел к бане, заглянул туда, понюхал воздух и вышел на крылечко.

Солнце медленно заходило за лес, верхушки сосен стали красными. Голоса соседских детей затихали. Даже собаки почувствовали окончание дня и успокаивались.

Расслабленность и покой овладевали Генашио впервые с того самого момента, когда он задумал побег из своего времени.

Хорошо. Тихо. Никто ни за кем не гонится. Никто ничего от него не требует. Пожалуй, это и есть счастье…

Генашио приготовил себе гречку на ужин, а все работы, которые наказала сделать ему Вера, отложил на завтра. Сегодня он будет просто отдыхать и наслаждаться жизнью. Тем более Вера оставила ему две бутылки пива.

Спать он решил на втором этаже, на мансарде. Там сквозь окно виднелось небо. Генашио смотрел на яркие звезды и немного грустил. Все-таки и в его мире было много хорошего. Потом веки стали наливаться тяжестью, и звезды начали издавать красивую музыку. Так под нее Генашио и уснул.

С утра Генашио умылся, позавтракал и начал заниматься делами. Нужно было поправить забор, подремонтировать пол в бане, прибраться на чердаке бани, ну, и дальше по списку.

К обеду Генашио с забором закончил. Там ничего сложного не было. Генашио напилил ровных досок, оторвал гнилые и приколотил новые. Все было сделано ровно и аккуратно. Перед обедом Генашио решил пройтись до леса и посмотреть, какие здесь растут травы. Вдруг придется составлять какие-нибудь рецепты.

Он прошелся по улице, вышел за ворота и направился по тропинке в лес. Еще в городе он понял, что попал в самое начало лета. И сейчас видел, что некоторые травы цветут. Он узнал медуницу, заячью капусту, купавки. Собирать пока не стал, пошел дальше.

Генашио пересекал просеку в лесу, которая шла в глубину. По этой просеке стояли высокие столбы и по ним шли светлые веревки. Они провисали от столба до столба. Генашио подошел к столбу потрогал, потом прижался к нему и услышал гудение. Отодвинулся и снова прижался, снова гудение. Наверно, гудят серебристые веревки наверху. Интересно, для чего это все.

Послышался собачий лай, потом крик человека. Генашио поспешил на помощь. Когда он подбежал, то увидел, что большая темно-коричневая собака кидается на мужчину. Тот отбивается короткой палкой и кричит. Генашио подошел ближе и сделал короткий вскрик, которому он научился в детстве. Собаки боятся такого крика. Вот и сейчас собака замерла и уставилась на Генашио. Он сделал фигуру из пальцев левой руки и направил ее на собаку. Прямо на глазах собака опустила хвост, замолчала, виновато понурилась, развернулась и поплелась в лес.

Генашио еще какое-то время держал фигуру, потом опустил и увидел благодарные глаза мужчины. Мужчина был в поношенной одежде, лет пятидесяти с небольшим. С бородой, среднего роста и немного худощавый.

Он подошел и протянул руку, – Петр Михайлович. Генашио назвал свое имя. Петр Михайлович повторил, – Генашио? Странное имя, но бывает и такое.

Генашио пожал плечами, кивнул и в свою очередь повторил, – Петр Михалыч. Петр Михайлович улыбнулся, махнул рукой, – пусть будет так, и пожал руку.

Михалыч долго благодарил Генашио, потом пригласил в гости. По пути он поинтересовался странным акцентом Генашио, тот начал придумывать и объяснять что-то, Михалыч перебил и сказал, – да не надо ничего объяснять, у нас тут в саду кого только нет. В прошлом году дипломат продал свой участок, а два года назад даже потомок какого-то князя был, правда, это он сам так о себе говорил.

Они вошли в ворота, Михалыч держал в руках корзину. Там у него были шишки. – Жена заказала, – пояснил он, – для цветов.

Они прошли мимо Вериного дома, Генашио сказал, что он дальний родственник Веры и тут немного поживет. Потом прошли на другую улицу, дошли до дома средних размеров, по пути Михалыч здоровался со всеми, представляя Генашио.

Жена у Михалыча на две недели уехала к детям в другой город, и он оставался на хозяйстве один. Он провел по своему участку Генашио, похвастался своими изобретениями. У него была оригинальная подача воды в теплицу, он придумал свой капельный полив, эффективнее фабричного. Михалыч показал солнечные батареи, которые давали освещение для туалета, веранды, сарайчика. Генашио вежливо удивлялся, хотя и половины не понимал, для чего все это.

На веранде Михалыч накрыл стол, поставил закуску, достал графин с розовой жидкостью и налил по половине большой кружки.

– Давай за мое спасение. Ты быстро справился с собакой. Работал с животными? – спросил мужчина.

Генашио пожал плечами, качнул головой. Он мог, конечно, сказать, что занимался и не только собаками, но му трудно было это всё объяснить.

– А я, видите ли, в отпуске. На целых два месяца. Отправили меня из института в отпуск, я и решил на дачу, – мужчина повел рукой, – вот хозяйничаю. Жена уехала к дочери в другой город.

Они выпили. Вино было довольно вкусным. Намного вкуснее, чем вино времени Генашио. Здесь все было по-другому, и все это опять начало нравиться Генашио. Он откинулся на спинку старого стула и приготовился слушать. Он знал, что стоит человеку выпить и всё, начинаются разговоры. И каждый говорит о своих проблемах.

Они закусили консервами. Генашио с удивлением смотрел, как Михалыч тянет за кольцо наверху плоской банки и крышка снимается. А там рядочками лежат маленькие рыбки. И они довольно вкусные.

Так они сидели с полчаса, потом Михалыч начал говорить о своем начальстве, о том какое оно глупое, и даже тупое. Ничего не понимает, а суется туда, куда никак нельзя. И только мешает работать.

– Ты знаешь, Генашио, а я ведь грандиозное изобретение вот-вот закончу. За него я могу получить Нобелевскую премию. Но она мне не нужна. Это изобретение перевернет всю науку, да что науку… Всю историю человечества! Не хочу сильно хвастаться, но это будет революция в науке. Это будет гораздо значительнее, чем открытие электричества.

Генашио сидел и смотрел на увлеченного человека и даже немного завидовал. Сам он добился, чего хотел, но все равно осталось много непонятного, и сейчас, глядя на Михалыча, он тоже хотел творчества.

– Я ведь профессор, – признался Михалыч, – я ведь кроме научных изысканий учу студентов.

Генашио с интересом посмотрел на профессора. Вроде бы и не похож на ученого человека, хотя кто его знает.

– Я вот смотрю на тебя. На твой акцент и не могу понять. Какой ты нации? Может быть итальянец? Нет. Испанец? Тоже вроде бы нет. А можешь и не говорить. Выбрала тебя Вера, и пусть так будет. Она хорошая женщина. Ты только не обижай ее, – профессор заметно захмелел.

Потом они поднялись на второй этаж, и Михалыч подошел к стене, завешанной пестрой тканью. Он отодвинул ее, и под ней оказалась черная доска. Сбоку на подставке лежала тряпка и кусочки мела. На доске был изображен какой-то чертеж, и сбоку были написаны формулы.

Глава 6

Профессор гордо показывал на доску и говорил, – вот, Генашио, это дело всей моей жизни. Почти тридцать лет занимаюсь я этим. И вот только в этот год проблески пошли. Для этого пришлось придумать свою теорию. Да, да свою теорию. Иначе без нее было бы не разобраться.

Генашио стоял перед доской и ничего не понимал. О чем говорит этот странный профессор. Может и не зря его отправили сюда из института. Генашио видел подобных странных людей и даже пытался лечить их. И один раз получилось. Но это было один раз. Сейчас он пытался понять – болен ли на самом деле профессор или нет. Но для этого нужно время. А теперь нужно идти домой, дела делать.

Профессор не хотел отпускать Генашио. Но тот все-таки отговорился и ушел, решив больше с профессором не общаться.

Прошло три дня, приезжала Вера. Привезла продуктов, пыталась учить читать Генашио, полола грядки и даже затопила баню. Когда Вера позвала его в баню мыться, он засмущался и даже хотел отказаться. Но Вера заговорила его, и он первым вошел в баню, затем она заскочила за ним.

Вера смеялась. Она наливала горячей и холодной воды в тазики. А когда проходила мимо Генашио касалась его своим бедром. Так постепенно Генашио и загорелся и перестал смущаться.

Вера заставила Генашио немного попариться, и сейчас он блаженствовал. Они помылись и на веранде пили чай с мятой. Ни разу за всю жизнь он не испытывал такого удовольствия. Только сейчас он начал понимать, что ему нужна семья, забота. Все его прошлые мысли о жизни казались сейчас глупыми и несерьезными.

Через два дня после того, как Вера уехала в город на работу, в гости зашел профессор. Он выглядел смущенным и робким.

– Ты, Генашио, прости меня. Я прошлый раз разболтался. Выпил лишнего. Ты уж извини.

Генашио улыбнулся и пригласил профессора за стол. Они попили чаю и Михалыч сказал то, за чем пришел, – Генашио, ты не мог бы мне помочь? Надо поддержать кое-что, а мне, к сожалению, обратиться не к кому.

Генашио согласился, и через пятнадцать минут они шагали к дому профессора. Зайдя на учачток, профессор торжественно повел Генашио в сарай. Ширина его была метра четыре, а длина метров пять. Половина была завешена старыми солдатскими одеялами. К ним и подошел профессор.

Он отер лоб ладонью, глубоко вздохнул и отдернул одно одеяло, затем другое. Перед Генашио стоял странный аппарат. Какие-то трубки, емкости, проволоки, лампочки, и среди них кресло, покрытое таким же солдатским одеялом.

– Вот. Это моя машина времени, – сказал профессор.

– Что? – не понял Генашио.

– Ну, машина времени. Для путешествий во времени, – сказал профессор.

– Для каких путешествий – спросил Генашио.

– Генашио, извини, ты какой-то странный. Как будто с Луны свалился. Или из какого племени. А может быть ты из прошлого? – предположил профессор. И сам засмеялся своему предположению.

Генашио начал оправдываться. Он не из прошлого, он просто приехал из другой страны и остановился у Веры.

Профессор отсмеялся и начал объяснять принцип действия своей машины. Генашио успокоился и попробовал слушать профессора. Тот уже разогнался и сыпал научными терминами, определениями. Иногда он останавливался, обдумывал и снова продолжал.

Из всего этого Генашио понял только одно – профессор собирается на этой машине попасть в прошлое или в будущее. Но разве это возможно? И тут подумал – а как он попал сюда? Но то он, ему помогла чудесная старинная книга, написанная великими магами древности, а здесь какие-то механизмы, что они могут.

Наконец профессор остановился и посмотрел на Генашио. Он вспомнил, зачем позвал его к себе. Надо было передвинуть машину в сторону на двадцать пять сантиметров. Дело в том, что профессор устанавливал ее очень тщательно. И по его расчетам, место немного не совпадало.

Они подошли к машине и начали двигать ее. Ничего не получалось, все-таки вес ее был очень приличным. Профессор подумал и решил использовать рычаги. Он сходил за ломиками и начал подкладывать их под раму машины. Подозвал Генашио, и они оба стали упираться в ломики.

Машина медленно поддавалась. И вот случилось то, чего никто не ожидал. С профессорского лома рама из толстого уголка соскользнула и резко опустилась на деревянный пол. Что-то соскочило в машине и одна из деталей вырвалась из своего места и ударила профессора сначала по голове, потом по руке. Тот повалился на пол.

По пути профессор толкнул Генашио. И оба очутились на полу. Генашио кое-как выбрался из-под профессора и поднялся на колени. Он приложил ухо к груди профессора и прислушался. Сердце билось. Живой. Хорошо. А кровь мы сейчас остановим. Генашио выскочил из сарая и подбежал к мангалу. Там набрал золы и поспешил обратно.

Он обильно наложил золу на рану с левой стороны головы и слегка нажал. Профессор зашевелился и застонал. Он дернул головой, и зола размазалась по лицу.

В этот момент профессор со своими всклокоченными волосами походил на черта, который мучает правоверных. Профессор открыл глаза, непонимающе глянул на Генашио, затем на машину и вдруг поднялся и ринулся к столу у окна. Генашио ничего не успел сделать, как профессор уже что-то бормотал и писал со страшной скоростью в толстой тетради. Напрасно Генашио пытался остановить его, ничего не получалось.

Профессор закатывал глаза, оборачивался на машину, чесал лоб и снова писал. Генашио наблюдал за Михалычем, и медленно успокаивался. Кровь остановилась, и только черная полоса золы вперемешку с кровью показывала, что у профессора была травма головы. Царапина на руке уже не кровоточила. Генашио успел мазнуть ее золой.

Так продолжалось минут двадцать. Стрелка на старых часах передвинулась на четыре тридцать. И вот тогда профессор остановился. Он победно посмотрел на Генашио и широко заулыбался.

– Вот так, дорогой Генашио! Вот этого и не хватало! Сейчас мне понятно, почему машина не работала. В моей теории было сразу две ошибки. И какие! Основополагающие. Я сейчас вывел совсем другое уравнение и как следствие этого уравнения, все сошлось. Сейчас только опыты, и еще раз опыты, – профессор откровенно радовался своим результатам.

Генашио заставил его умыться, и они снова пошли на веранду. Там профессор достал из-за шкафчика бутылку с красным напитком, налил Генашио и себе.

– Это же надо отметить. А как же! Такое событие! Твое здоровье, – сказал профессор и выпил налитое.

Генашио тоже выпил и стал слушать профессора. Тот как обычно разошелся. Он говорил о мировой политике, которая изменится из-за его открытия. Но не этого, об этом он никому ничего не расскажет. От другого. А к этому человечество не готово. Совсем не готово.

Генашио слушал болтовню профессора, которая ему изрядно надоела, и он решил пойти домой. Профессор подметил это и начал уговаривать Генашио вместе провести опыт. А потом если получится, то и попробовать слетать в прошлое. Ему очень нужно попасть туда.

Профессор видел, что Генашио не расположен к помощи, поэтому заговорил о деньгах. Он сказал, – Генашио, дорогой мой! Мы слетаем туда и вернемся, и потом мы будем купаться в деньгах! И никакого криминала не будет. Наоборот. Мы сделаем все официально, и нам сразу заплатят деньги. Большие деньги. А потом ты можешь делать с ними что захочешь. Хочешь, женишься на Вере, она достойная женщина. Хочешь коттедж, дом себе купишь или здесь или где-нибудь на юге. Положишь в банк и все… ни тебе, ни ей не придется больше работать. Будете, как сыр в масле кататься. И все это вполне законно.

Из этого разговора Генашио мало что понял. Однако денег он хотел, сколько можно быть нахлебником у Веры. Он желал сам быть хозяином. И чтобы Вера больше не работала. Поэтому он постарался понять, что же нужно от него профессору. Но тот, выпив уже вторую кружку крепкой настойки, начал говорить совсем что-то непонятное. Потом начал ругать капитализм, и через две минуты положил голову на стол и уснул. Генашио еще раз посмотрел на его раны, вроде бы заживут, и отправился домой. По пути домой решил, что вечером навестит раненого профессора.

В домике он лег отдохнуть на кровать и неожиданно уснул. Во сне он снова был в своем времени. Он находился в своей темной избе. Сидел на лавке за столом, а напротив была бедная Вера. Она печально смотрела на Генашио и тихонько вытирала платочком слезы. Она жаловалась на тяжелую жизнь.

А Генашио ничего не мог сделать. Ему нужны были деньги, а где их взять. Надо срочно уехать отсюда далеко-далеко. Иначе хозяин увидит Веру и заберет ее к себе, да еще заставит Генашио зелье сделать для повышения мужской силы.

Что-то упало во дворе, и Генашио проснулся. Он круглыми глазами смотрел по сторонам и не понимал, как он здесь оказался, и где Вера. Наконец, полностью очнулся и даже вздохнул с облегчением. Всё хорошо и все на месте. Пора приниматься за дела.

Генашио ремонтировал двери в сарай и вспоминал свой ужасный сон. Постепенно мысли его приняли направление в сторону денег. Да деньги нужны. И хорошо бы иметь собственный дом, и ни от кого не зависеть. А если бы деньги были, то можно и начать путешествовать, давно были такие мечты.

На следующее утро еще не было десяти часов, когда пришел профессор. Рана на голове залеплена пластырем, а в глазах была тоска. Снова, наверно, что-то обнаружил в своих теориях.

Генашио предложил чаю, и профессор согласился. Они сидели, пили чай и молчали. Разговор не клеился. Да, вроде бы и говорить было не о чем.

– Ты знаешь, Генашио, надо провести опыт. Он все покажет. Давай собирайся. Ты вчера обещал помочь, – сказал профессор.

Генашио пытался отвертеться, ему надо было заниматься ремонтом и так далее. Но профессор был непреклонным. Вот так же, наверно, со студентами обращается. И все они считают его занудой.

Пришлось идти. Все-таки хорошие отношения – это сегодня главное, тем более в положении Генашио. Профессор наверное понял, кто такой Генашио. Поэтому тому и пришлось согласиться.

Стояли солнечные дни. На участках цвели цветы. Хозяйки занимались теплицами и грядками. Коты выясняли отношения, шла борьба за территорию. Из города привезли городских кошек, и они пытались утвердить свою власть, хотя бы на своем участке.

Профессор торопил Генашио. Во время того, как они пили чай, он рисовал что-то на обрывке газеты и уже в конце, вдруг закричал, – так вот где собака зарыта! А я-то думаю…

В общем, его посетила очередная идея, и нужно было ее срочно проверить.

Напрасно Генашио его успокаивал, профессора было не остановить. Он тянул за руку Генашио в сарай. А там посадил его на старый стул и сказал, – сейчас я настрою машину, а ты следи за мной. И когда я дам команду, ты нажмешь на секундомер. И тут же вручил Генашио секундомер, похожий на часы на цепочке.

Профессор недолго настраивал свой аппарат. Он достал из ящика маленького воробья с привязанной к ноге веревочкой. Потом поставил птичку на подставку в виде подноса и придавил веревочку небольшой гирькой. Воробей начал трепыхаться, но профессор укоротил веревочку, и воробей оказался прижатым к гирьке. Трепыхаться он не перестал, но веревочка не давала большой свободы.

Профессор обернулся к Генашио, поставил палец на красную кнопку и спросил, – ты готов?

Генашио кивнул. Торжественностью момента он тоже проникся, поэтому сосредоточился и ждал команды.

Профессор сказал, – начали. И нажал кнопку. В машине что-то затрещало, профессор потянулся поправить, и в этот момент воробей дернулся сильнее и гирька сдвинулась. Он встрепенулся и мгновенно улетел в полуоткрытую дверь. Генашио переводил взгляд с профессора на секундомер и обратно.

Профессор глянул на площадку с гирей и заорал, – получилось! Получилось! Воробей исчез, он сейчас в другом времени…

Он готов был заплясать, но в сарае было не так много места, поэтому он просто притопывал на месте и широко разевал рот.

Генашио хотел сказать, что воробей улетел, но глядя на то, как профессор радуется, не решился. Кто он такой, чтобы лишать человека радости, которой и так мало в жизни.

Профессор начал чистить Генашио. Он говорил, что надо было остановить секундомер в тот момент, когда воробей исчез, а Генашио растерялся. Профессор залез в дальний угол сарая и достал оттуда бутылку коньяка. Быстро разлил по стаканам и, чокнувшись с Генашио, выпил. Потом заставил выпить и Генашио.

– Получилось. Честно говоря, я не ожидал, что получится. Ну, сейчас откалибровать и все. Можно отправляться в прошлое. Эх! – промолвил профессор.

– А может не надо торопиться? – спросил Генашио.

– Ну как не торопиться? Надо, надо. А то там всякое может случиться, – настаивал профессор, – вот только откалибровать осталось и все.

Профессор налил еще коньяк и снова они выпили. Потом профессор помолчал, сел удобнее, и начал говорить.

– Генашио, знаешь зачем мне деньги? Мне нужны деньги для опытов. Машина времени – это не последнее изобретение. У меня много идей. Вот вчера ночью идея пришла по космическим путешествиям. Пусть пока полежит в голове. Пусть лучше дозреет, а потом я и за нее возьмусь.

Генашио кивал и слушал профессора. Ему льстило, что профессор выбрал его как помощника. Значит, оценил его ум, его умения, да, и вообще, как человека.

– Генашио, мне там нужен будет помощник. Так на всякий случай. Поэтому надо немного переделать машину. Поставить еще блок таймеров. Нам же надо будет вернуться.

– Не… Я не могу, – отказался Генашио, – у меня работы здесь много. Да и не подхожу я. Кроме того, и страшно мне.

Казалось профессор не слышал Генашио, а когда до него дошел смысл слов Генашио, он поднял брови и округлил глаза, – ну как же так? Я же на тебя рассчитываю. Нет, друг, ты не можешь отказаться. Тем более, что я хочу нанять тебя за деньги. И за хорошие деньги. И даже аванс дам. Так что ты не отказывайся.

Генашио пожал плечами, и потянулся к стакану. Профессор налил обоим, потом понюхал коньяк и выпил, и сразу же понюхал корочку хлеба. Затем сунул ее в рот и начал жевать. Потом задумался и продолжил, – я вот думаю, что надо вернуться немного пораньше. До того, как молодой человек додумается до своей идеи. Там, понимаешь, в статье не сказали самую существенную деталь. А без нее идея работать не будет.

– Понимаешь, Генашио, парень задумал необычное перемещение в пространстве. И, по-видимому, сделал модель. Но почему-то его не стали слушать и продвигать. Ну этот ученый мир я знаю… Те еще завистники, – профессор подвинул Генашио газету.

– Вот, смотри, – профессор развернул газету, и ткнул пальцем в страницу с черно-белой фотографией, – еще в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году этот парень задумывался о других, революционных методах перемещения в пространстве. Но… почему-то зарубили эти разработки.

Профессор встал и полез в машину. В этот момент в дверь влетел воробей с веревочкой на ноге и приземлился на стол. Он быстро крутил головой и поглядывал на Генашио. Генашио протянул руки к воробью, который ждал помощи, и начал развязывать на лапке веревочку.

Профессор быстро оглянулся и заметил воробья.

– О, появился! Время, время! Сколько прошло времени?

Генашио хотел сказать, что воробей залетел с улицы, но передумал. Зачем обижать профессора.

Тот увлеченно писал в толстой тетради, и потом начал делать расчеты. Генашио развязал веревочку, и благодарный воробей зачирикал и улетел в открытую дверь.

Снаружи сарая послышался женский голос, – Петр Михалыч! Подойди, пожалуйста!

Профессор повернулся на голос и вышел из сарая.

Глава 7

Профессор поговорил с женщиной и вернулся к Генашио, сказал ему, что отойдет ненадолго, и чтобы Генашио подождал его. А сам вышел из сарая и закрыл за собой дверь. Генашио покосился на машину времени, вздохнул и отвалился на спинку стула.

Никуда он не хочет лететь с профессором, ничего у того не выйдет. А вот с помощью чудесной книги получилось бы. Но нет. Он никому про нее не расскажет. И даже постарается не показать.

Глаза его постепенно закрывались, и он задремал, и тут же был разбужен. В двери сарая требовательно стучали. Он втянул голову в плечи и посмотрел в щель двери. Перед дверью стояла женщина лет пятидесяти в цветастом халате, в очках, с ножовкой в руке и ждала, когда кто-то откроет. Генашио решил не открывать. Но не тут-то было. Женщина снова начала стучать по дереву. Генашио покачал головой и потянулся к ручке двери. В последний момент он успел подумать, что нельзя женщине показывать устройство Михалыча.

Генашио немного приоткрыл двери и выскользнул из сарая. Женщина, хоть и хотела заглянуть внутрь сарая, но не успела. С досады она напустилась на Генашио.

– А ты кто такой? И что тут делаешь на чужом участке? – она отважно размахивала ножовкой.

Генашио отступил от нее и стал говорить, что пришел по просьбе Михалыча, ему нужна была помощь.

Женщина прищурилась, наклонила набок голову, и сказала, – друг любезный, а откуда ты? Что-то акцент у тебя странный. Похоже ты с южных краев. И зачем ты сюда приехал?

Генашио оробел от натиска женщины. Он начал оправдываться, говорил, что приехал к Вере и сейчас в гостях у нее.

Женщина подозрительно смотрела на него и оглядывала сверху донизу, – вижу, вижу. Одежда-то вся Вериного мужа. Нашла себе хахаля, иностранца. Ну, ничего! Разберемся с ней, откуда у нее такие друзья…

– Ладно. Говори, где профессор? Нужен он мне, – женщина отошла от сарая и села на деревянную скамейку со спинкой, ножовку положила на стол, покрытый клеенкой.

Генашио почувствовал себя виноватым перед этой женщиной. Однако внутри его проснулся небольшой чертенок. Он нашептывал, – не поддавайся этой стерве! Заставь ее почувствовать виноватой!

Генашио задумался, а как это сделать. И тот чертенок сказал, – а ты задай ей наглый вопрос и потом объясни, почему задал ей такой вопрос.

И с языка Генашио сорвался такой вопрос, – женщина, а почему ты не замужем? И где твой бывший муж?

Надо было видеть ее глаза. Давно ей не давали такого отпора, она просто не ожидала такой наглости. Рот ее открылся, глаза выпучились, казалось еще немного и ее хватит кондрашка…

– Ты не переживай, женщина. Я почему спрашиваю. Я по призванию лекарь, лечу людей от всяких болезней, в том числе и душевных, вот мне и показалось, что у тебя что-то не в порядке. Ты много воды в день пьешь? А мясо часто ешь? – напористо говорил Генашио.

Женщина открывала и закрывала рот, но ни звука не выходило из него. Генашио начал опасаться, что женщине может стать плохо, и быстро налил ей стакан воды из кувшина, что стоял на столе. Он протянул воду, и женщина судорожно стала пить, не сводя с Генашио глаз.

Она выпила, отдышалась и уже другими глазами посмотрела на него. Странный мужчина, у странного профессора, и так странно говорит. Да, похоже, они все тут ненормальные. С такими выводами она встала из-за стола, и пошла, оглядываясь, к выходу с участка.

А Генашио начал думать, – может быть зря он так обошелся с несчастной женщиной? Может быть, стоило с ней поговорить о чем-то? Но он ведь ясно видел признаки истерии, признаки того, что женщина явно не в себе. Он таких видел достаточно и даже немного научился лечить их, правда, не все соглашались на лечение. Особенно не нравилось им кровопускание, которым Генашио пользовался и при других заболеваниях. Эх, была бы она в его времени, он бы ее вылечил.

Мысли потянулись к Вере. Он такую женщину и не видел никогда. Хотя много ли видел женщин. Да в его время, таких, как она и не было. И не могло быть.

И все-таки этот мир странный. Механизмов очень много, аппаратов разных. Запутаешься, пока разберешься что для чего. А люди? Люди немного другие, но характеры те же. Так же злятся, обижаются, ссорятся… Войны стали гораздо страшнее, рассказывала Вера. Да еще и юмор другой. Генашио часто не понимал, над чем люди смеются. Да, он вместе с ними смеялся, но все равно не понимал.

Постепенно мысли затянули в дрему. Генашио спал, изредка тело его чуть-чуть дергалось. Как будто он бежал или догонял кого-то. Потом успокоился, и дыхание его стало ровным.

Разбудил его профессор. Он вошел в сарай и громко возмутился, – опять долги по саду. Воруют собаки электричество. И совести нет. Другие отдуваются за них. А мы честные люди платим за них.

Генашио пришлось рассказать о непрошенной гостье. Он говорил, что она резко напустилась на него. Ему пришлось отбиваться от нее. Когда профессор разобрался, кто это был, то нахмурился, – зря ты с ней так. Она сейчас полсада на тебя с Верой настроит. Приврет больше половины. С такими никогда не надо связываться. Зря, зря…

Они с профессором сидели за столом и молчали. А о чем говорить, все вроде бы сказано. Генашио понял – ему надо уходить. – Пойду я, – сказал он. Профессор глядя на него невидящими глазами, кивнул. Он почесывал свою голову, весь был в своих расчетах. Профессор даже обрадовался уходу Генашио. Все-таки надо было калибровать машину времени. Иначе, как определить, куда нацелить машину. Допуски могут быть слишком большие. Занесет в такое время, что и вернуться не получится.