Уж перстня верного утратя впечатленье что значит

Пушкин в Одессе у Элиз Воронцовой часть 4

Графиня Елизавета Ксаверьевна Воронцова, художник Пётр Фёдорович Соколов
Датируется приблизительно 1823 годом.

Графиню Елизавету Воронцову писали многие художники, но никто не изобразил ее такой очаровательной и женственной. В этом портрете Соколов выявил все возможности акварели.
Портрет немного лубочный, на котором изображена как бы царевна из сказки. Он не очень похож на портреты графини Воронцовой написанные другими художниками, но наиболее эффектно отражает существо этой прекрасной женщины, недополучившей любви, а также и остроту момента… Т.е. она – жена генерал-губернатора и, соответственно, первая леди одесского бомонда, но душа её не на месте. Соколов замечательный художник и он сумел уловить… её немного удивленно-обиженный взгляд, в котором застывший вопрос: «Почему?» Выражение её губ подчеркивает недоумение, связанное с её двусмысленным положением нелюбимой жены.
Конечно, более 10 лет ждать замужества, находиться в ожидании любви и не стать любимой женщиной своего, также засидевшегося в женихах, мужа.

Один из современников писал о Елизавете Ксаверьевне в годы ее молодости: «Не нахожу слов, которыми я мог бы описать прелесть графини Воронцовой, ум, очаровательную приятность в обхождении. Соединяя красоту с непринужденною вежливостью, уделом образованности, высокого воспитания, знатного, большого общества, графиня пленительна для всех. «

Когда, любовию и негой упоенный,
Безмолвно пред тобой коленопреклоненный,
Я на тебя глядел и думал: ты моя.
Когда, склонив ко мне томительные взоры
И руку на главу мне тихо наложив,
Шептала ты: скажи, ты любишь, ты счастлив?
Другую, как меня, скажи, любить не будешь?
Ты никогда, мой друг, меня не позабудешь.

Воронцова проявляла живой интерес к Пушкину и ценила в нем незаурядного поэта.

Предшествующий замужеству любовный опыт Елизаветы был неудачный. Она полюбила молодого полковника Александра Раевского, с которым состояла в дальнем родстве. Елизавета Браницкая, тогда уже совсем не юная девица (ей было двадцать семь – на три года больше, чем Раевскому), написала Александру, окруженному ореолом героя Отечественной войны 1812 года, письмо-признание. Как и Евгений Онегин в пушкинском романе, холодный скептик отчитал влюбленную девушку.
Поэтому многие исследователи не случайно связывают имя графини Воронцовой с известной пушкинской героиней. Именно судьба Елизаветы Ксаверьевны вдохновила поэта на создание образа Татьяны Лариной.
Ее выдали за Воронцова, и вся история, казалось, на этом и закончилась. Но когда Раевский увидел Елизавету Ксаверьевну блестящей светской дамой, женой известного генерала, принятой в лучших гостиных, его сердце загорелось от неизведанного чувства. Любовь эта, затянувшаяся на несколько лет, исковеркала его жизнь – так считали современники. Оставив службу в начале двадцатых годов XIX века, томимый скукой и бездельем, он приехал в Одессу, чтобы завоевать Воронцову.
Вскоре в Одессу приезжает старый знакомый семьи Раевских А.С.Пушкин, который поначалу был очень рад встрече с Александром Николаевичем и восхищается им. Но это, как оказывается, ненадолго, т.к. оба они становятся конкурентами в стремлении завоевать внимание графини. Кому это удается так и останется предметом размышлений исследователей.

Отношения с Воронцовым все более осложнялись. Дело в том, что граф Воронцов и его чиновники смотрели на Пушкина с точки зрения его пригодности к службе и не понимали его претензий на иное, высшее значение. Он озлоблялся и противопоставлял табели о рангах то демократическую гордость ума и таланта, то даже шестисотлетнее свое дворянство и мстил едкими эпиграммами. Так появилась можно сказать самая известная эпиграмма Пушкина, написанная в адрес Воронцова:

Полумилорд, полукупец,
Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

Но в болдинскую осень 1830 года, накануне женитьбы Пушкина, профиль графини Воронцовой снова появляется в черновиках поэта.

«Я узнаю сии приметы,
Сии предвестия любви»

Поздней осенью 1827 года князь Воронцов вместе с женой приехал в Петербург из Англии. Узнав о ее приезде, Пушкин тотчас же пишет ликующий любовный дифирамб, некую антитезу своему предыдущему «Талисману»:
«Там волшебница, ласкаясь, Мне вручила талисман. И ласкаясь, говорила: «Сохрани мой талисман: В нем таинственная сила! Он тебе любовью дан».

И даже в 60 лет, по свидетельству Соллогуба, она могла кружить голову мужчинам: «Небольшого роста, с чертами несколько крупными и неправильными, княгиня Елизавета Ксаверьевна была тем не менее одной из привлекательнейших женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такою мягкою, очаровательною, женственною грацией, такой приветливостью, таким неукоснительным щегольством, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин, и многие, многие другие, без памяти влюблялись в княгиню Воронцову».

Источник

Воронцовский цикл Пушкина

Елизавета Ксаверьевна Воронцова (1792—1880) поражала современников не только красотою, но и живым умом, хорошим образованием. Она была женой Новороссийского генерал-губернатора М. С. Воронцова, в подчинении у которого находился ссыльный Пушкин. Их знакомство состоялось осенью 1823 года. Первые впечатления от этого знакомства нашли свое отражение в рисунках на полях первой и второй глав «Евгения Онегина». Любовь эта была во многом трагической, ее значение в духовной и творческой биографии Пушкина чрезвычайно велико.

Морей красавец окрыленный!
Тебя зову — плыви, плыви
И сохрани залог бесценный
Мольбам, надеждам и любви.
Ты, ветер, утренним дыханьем
Счастливый парус напрягай,
Волны незапным колыханьем
Ее груди не утомляй.
1824

Стихи были написаны в связи с поездкой Воронцовой в большом обществе из Одессы в Крым. Находившийся в очень недобрых отношениях с М. Воронцовым, который ни во что не ставил поэзию, Пушкин быть среди гостей не мог. Обращает внимание почти фольклорное обращение к ветру и кораблю, интонационно родственное «Плачу Ярославны».
1 августа Пушкин должен был покинуть Одессу, высланный в Михайловское. Теперь, когда он разлучен, и станут складываться стихи, на которых отсвет его любви к Е.

Воронцовой, таковы строчки в знаменитом стихотворении «К морю»:

Могучей страстью очарован,
У берегов остался я.

С Воронцовой, по-видимому, связаны и стихотворение «Прозерпина», и то, в котором «ненастному» виду Михайловского противопоставляется черноморский пейзаж с одинокой женщиной.

А тем временем в Михайловское приходят письма Воронцовой, о которых его сестра Ольга рассказывала, что, получив их, он запирался в своей комнате и никого не принимал. Стихотворение, написанное, видимо, под влиянием ее портрета:

* * *
Пускай увенчанный любовью красоты
В заветном золоте хранит ее черты
И письма тайные, награды долгой муки,
Но в тихие часы томительной разлуки
Ничто, ничто моих не радует очей,
И ни единый дар возлюбленной моей,
Святой залог любви, утеха грусти нежной —
Не лечит ран любви безумной, безнадежной.
1824

Прощай, письмо любви, прощай! Она велела.
Как долго медлил я, как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои.
Но полно, час настал: гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет.
Минуту. вспыхнули. пылают. легкий дым,
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит. О провиденье!
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют. Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди.
1825

Как резко переменился тон любовных стихотворений! Спали романтические черты вымышленного образа — перед нами глубоко страдающий человек, эпизоды его личной биографии. В стихотворении упомянут перстень. Он был подарен Пушкину Е. К. Воронцовой, им поэт запечатывал свои письма и не снимал никогда, называя своим талисманом. Снял его с мертвой руки Пушкина Жуковский. К этому перстню обращается поэт в стихотворении «Храни меня, мой талисман».

* * *
Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи,
Храни меня, мой талисман.

В уединенье чуждых стран,
На лоне скучного покоя,
В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман.

Священный сладостный обман,
Души волшебное светило.
Оно сокрылось, изменило.
Храни меня, мой талисман.

Пускай же ввек сердечных ран
Не растравит воспоминанье.
Прощай, надежда: спи, желанье;
Храни меня, мой талисман.

Когда, любовию и негой упоенный,
Безмолвно пред тобой коленопреклоненный,
Я на тебя глядел и думал: ты моя,—
Ты знаешь, милая, желал ли славы я;
Ты знаешь: удален от ветреного света,
Скучая суетным прозванием поэта,
Устав от долгих бурь, я вовсе не внимал
Жужжанью дальнему упреков и похвал.
Могли ль меня молвы тревожить приговоры,
Когда, склонив ко мне томительные взоры
И руку на главу мне тихо наложив,
Шептала ты: скажи, ты любишь, ты счастлив?
Другую, как меня, скажи, любить не будешь?
Ты никогда, мой друг, меня не позабудешь?
А я стесненное молчание хранил,
Я наслаждением весь полон был, я мнил,
Что нет грядущего, что грозный день разлуки
Не придет никогда. И что же? Слезы, муки,
Измены, клевета, всё на главу мою
Обрушилося вдруг. Что я, где я? Стою,
Как путник, молнией постигнутый в пустыне,
И всё передо мной затмилося! И ныне
Я новым для меня желанием томим:
Желаю славы я, чтоб именем моим
Твой слух был поражен всечасно, чтоб ты мною
Окружена была, чтоб громкою молвою
Всё, всё вокруг тебя звучало обо мне,
Чтоб, гласу верному внимая в тишине,
Ты помнила мои последние моленья
В саду, во тьме ночной, в минуту разлученья.
1825

«Одно из самых сильных любовных стихотворений Пушкина по напряженному чувству, по порыву (ни одного глагола)»— так характеризует Т. Цявловская стихотворение «Всё в жертву памяти твоей», которое она относит тоже к «воронцовскому» циклу:

* * *
Всё в жертву памяти твоей:
И голос лиры вдохновенной,
И слезы девы воспаленной,
И трепет ревности моей,
И славы блеск, и мрак изгнанья,
И светлых мыслей красота,
И мщенье, бурная мечта
Ожесточенного страданья.
1825

В ноябре 1827 года, когда Елизавета Ксаверьевна появилась в Петербурге, Пушкин вновь обратился к теме талисмана. Только теперь стихотворение звучит не ожесточенно, а ликующе.

Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:
Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых, стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман.

Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя —
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»
Ноябрь 1827

Будут возникать в жизни поэта новые имена, новые увлечения, но профиль Е. К. Воронцовой еще не раз возникнет на полях черновиков и 1828, и 1829 годов. Отголоски этого чувства прозвучат в отдельных строфах поэмы «Цыганы» и в драме «Русалка», в стихотворении «Ангел» и в неоконченном романе «Арап Петра Великого».
Болдинской осенью 1830 года, готовясь к новой, семейной жизни, мысленно оглядываясь на прожитое, поэт попрощался и с Е. Воронцовой:

В последний раз твой образ милый
Дерзаю мысленно ласкать,
Будить мечту сердечной силой
И с негой робкой и унылой
Твою любовь воспоминать.

Бегут меняясь наши лета,
Меняя все, меняя нас,
Уж ты для своего поэта
Могильным сумраком одета,
И для тебя твой друг угас.

Прими же, дальная подруга,
Прощанье сердца моего,
Как овдовевшая супруга,
Как друг, обнявший молча друга
Пред заточением его.
1830, 5 октября

Готовя это стихотворение в издание 1832 года, поэт обозначил его буквами «К Е. W.»
Она пережила поэта на сорок с лишним лет и до конца своей долгой жизни ежедневно читала его сочинения. «Когда зрение совсем ей изменило, она приказывала читать их себе вслух, и притом сподряд, так что когда кончались все томы, чтение возобновлялось с первого тома»,— так писал о ней П. И. Бартенев.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Ссылки

—Видео

—Музыка

—Новости

—Фотоальбом

Мои животинки

—Рубрики

—Цитатник

Саундтрек к Парижу:много песен о любви, романтике и Франции Париж! Город полутонов и эмоций, ярки.

Гала-концерт зимнего фестиваля «Площадь Искусств» На сцену Большого зала Петербургской филармонии.

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Друзья

—Постоянные читатели

—Сообщества

—Статистика

Талисман Пушкина

Александр Пушкин — В пещере тайной, в день гоненья:

В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран,
Внезапно ангел утешенья,
Влетев, принес мне талисман.

Его таинственная сила

Слова святые начертила
На нем безвестная рука.

Но вернемся к Пушкинскому талисману.

Подаренный перстень должен был символизировать особые чувства между Елизаветой Воронцовой и поэтом и был парным – у Воронцовой остался такой же. Княгиня вери­ла, что перстни являются талисманами и обладают магической силой.

По воспоминаниям современников, Е. К. Воронцова до глубокой старости хранила теплые воспоминания о своей дружбе с поэтом и не расставилась с томиком его произведений и ежедневно читала его стихи.

Джордж Хейтер. Воронцова Елизавета Ксаверьевна. Государственный музей А.С. Пушкина

А Пушкин еще долго украшал ее профилем поля своих рукописей, посвятил ей множество других стихов –«Сожжённое письмо»,«Ненастный день потух…», «Все кончено: меж нами связи нет…».

Александр Пушкин
Сожженное письмо

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои.
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет…
Минуту. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит… О провиденье!
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…

А.С. Пушкин тоже поверил в волшебную силу перстня и способность защищать от напастей.
Пушкин очень ценил этот перстень и запечатывал им свои письма. На сургуче отправленных им писем имеются подобные оттиски.
По словам Анненкова «Пушкин по известной склонности к суеверию, соединял даже талант свой с участью перстня, испещрённого какими-то каббалистическими знаками и бережно хранимого им».

С этим перстнем, который Пушкин также на­зывал не иначе как своим талисманом, связаны его стихотворения «Талисман», «Храни меня, мой талисман», «В пещере тайной. », «Сожженное письмо».

Перстень был у него и в день дуэли. Увы, не уберег!

В 1839 году по заказу П. В. Нащокина посмертный портрет Пушкина написал Карл Мазер. Нащокин позаботился о точности всех бытовых деталей портрета — кольцо изображено на большом пальце левой руки.

После того как Александр Сергеевич был убит на дуэли, кольцо с его руки снял В. Жуковский. На смертном одре поэт завещал свой перстень Василию Жуковскому.
Жуковский также пользовался им, как печатью. И, как и Пушкин, не подозревал о значении содержавшейся на нем надписи. В письме С.М. Саковину, отправленном 20 июля 1837 года, Жуковский писал: «Печать моя есть так называемый талисман, подпись арабская, что зна­чит, не знаю. Это Пушкина перстень, им воспетый и сня­тый с мертвой руки его»

В 1887 году в «Новом Времени» был напечатан перевод надписи, который сделал профессор Даниил Авраамович Хвольсон, один из основателей российской иудаики:
Симха, сын почётного рабби Иосифа,
да будет благословенна его память.

Оттиски с перстня-печатки на сургуче пушкинских писем.

Хвольсон определил крымско-караимское происхождение драгоценности и время работы перстня — конец XVIII или начало XIX столетия.

После смерти Жуковского его сын Павел в 1870-х годах передал перстень писателю Ивану Тургеневу. О перстне Тургенев писал:
«Я очень горжусь обладанием пушкинского перстня и придаю ему так же как и Пушкин большое значение. После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был передан графу Льву Николаевичу Толстому… Когда настанет и „его час“, гр. Толстой передал бы мой перстень по своему выбору достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями».

Интересно, если бы перстень передавался от одного великого русского писателя к другому – у кого он был бы сегодня на руке?

Однако Полина Виардо прервала эту начавшуюся традицию и через несколько лет после смерти Тургенева передала талисман Пушкинскому музею Александровского лицея (по другим сведениям это сделал сам Лев Толстой).

К. К. Кубеш
Императорский Александровский Лицей. Общий вид одного из залов
Петербург. 1911
Тисненый картон, позитив ч/б

1911 Пушкинский музей лицея
В центре — место для картины И. Е. Репина «Пушкин на Лицейском экзамене. 8 января 1815 г.», которая стала первым подарком для Лицея в день юбилея.
Автор:И. А. Оцуп

Барон Тизенгаузен (?)
Императорский Александровский Лицей
Пушкинская выставка
1899

Александр Александрович Насветевич (1837–1911)
Петербург. Пушкинская юбилейная выставка в Императорской Академии наук. Витрина
Петербург
1899, май
Картон, коллодионовый отпечаток

В 1917 году перстень вместе с несколькими вещами был украден. Позже выяснилось, что вором оказался один из лицейских служителей, который продал их старьевщику за небольшую сумму. Старьевщик был найден, было найдено и похищенное. Все, кроме перстня.
Газета «Русское слово» от 23 марта 1917 г. сообщила: «Сегодня в кабинете директора Пушкинского музея, помещавшегося в здании Александровского лицея, обнаружена пропажа ценных вещей, сохранившихся со времен Пушкина. Среди похищенных вещей находился золотой перстень, на камне которого была надпись на древнееврейском языке».

Футляр от перстня-талисмана
к.1870-х гг.
Дерево, бархат, кожа, тиснение золотное, металл

Где он – сегодня неизвестно. Сохранился лишь пустой сафьяновый футляр и копия записки И. С. Тургенева.

И.К Айвазовский и И.Е.Репин Прощание Пушкина с морем

Александр Пушкин — Талисман:
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман…

Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя —
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»

Метки: пушкин талисман

Процитировано 9 раз
Понравилось: 15 пользователям

Источник

Александр Пушкин — Сожженное письмо: Стих

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои.
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет…
Минуту. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит… О провиденье!
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…

Анализ стихотворения «Сожженное письмо» Пушкина

В 1824 г. состоялся перевод Пушкина из Одессы в «домашнюю» ссылку, в с. Михайловское. Это было личной инициативой новороссийского генерал-губернатора М. Воронцова. В южной ссылке поэт служил в его канцелярии. Отношения между Пушкиным и Воронцовым сразу не заладились. Поэт тяготился рутинной работой и недобросовестно относился к своим обязанностям. При этом он написал несколько едких эпиграмм, направленных против губернатора. Обстановка еще больше накалилась, когда у Пушкина возник роман с женой генерал-губернатора – Е. Воронцовой. Влюбленные не скрывали своих отношений, что вызвало большой скандал в обществе. Воронцов настоял на переводе опального поэта. Любовники продолжали переписку, но женщина потребовала от Пушкина сжигать ее письма после прочтения. По этому поводу поэт написал стихотворение «Сожженное письмо» (1825 г.).

Любовное письмо могло служить доказательством неверности женщины. Пушкин прекрасно понимал это, но ему было очень горько уничтожать напоминания о любимой. В Одессе он, так или иначе, находился в образованном обществе, общался с людьми, которые могли понять и оценить его творчество. В Михайловском он остро ощутил свое одиночество. Единственным близким человеком для поэта стала Арина Родионовна. Письма Воронцовой были глотком свежего воздуха, напоминающим Пушкину о другой жизни. Поэтому к сожжению письма он приступает с большой неохотой («как долго медлил я»). Вероятно, поэт несколько раз перечитывал дорогие сердцу строки, пытаясь надолго запомнить их. Решившись, он зажигает листы и понимает, что вместе с бумагой сгорает нечто большее. Пушкин упоминает подарок Воронцовой – перстень, которому он посвятил стихотворение «Храни меня, мой талисман». Точно такой же остался у возлюбленной. Перстнями они запечатывали свою любовную переписку.

Письмо быстро сгорает, напоминая Пушкину его кратковременный роман. Он подчеркивает связь между этими событиями, восклицая «О провиденье! Свершилось!». Любовные отношения были прерваны вмешательством власти. Уничтожение переписки также противоречит желаниям Пушкина. Да и сама Воронцова настаивает на этом только из страха перед общественным осуждением.

Поэт с горечью смотрит на кучку пепла, который становится для него «отрадой бедной» в деревенской глуши. Вынужденное сожжение в очередной раз напоминает ему о своем зависимом от власти положении.

Из любовной переписки Пушкина с Воронцовой сохранилось только по одному письму от каждого. Поэтому стихотворение «Сожженное письмо» может считаться дополнением к биографии поэта.

Источник