У сына плохое поведение в школе что делать
Двойка за поведение: что говорит психолог о «трудных детях» в школе
Кто виноват, если ребёнок плохо ведёт себя в школе — ребёнок, родители или учителя?
Независимо от ответа на этот вопрос, решения проблемы не знают ни одни, ни другие. Чтобы его найти, нужно, как минимум, начать диалог. Логично, если «модератором» диалога выступит психолог — человек, к которому обращаются в критических ситуациях, когда не знают, что делать с главным героем этой школьно-семейной драмы — ребёнком.
О том, как складывается жизнь сложных детей в школе, мы поговорили с Еленой Кандыбиной, психологом Центра Практической психологии и психотерапии «Белый аист».
Елена, к вам как к психологу приходят сложные дети, испытывающие трудности адаптации в школе. Есть мнение, что таких детей становится всё больше.
Читайте также :
— Причины дезадаптации в школе у ребенка могут быть самые разные. Но не только социального характера. В психологии и медицине есть такое понятие — минимальная мозговая дисфункция (ММД). По разным данным она диагностируется у 2–25% детей. Даже минимальный процент гарантирует в каждом классе наличие сложного ребенка. Симптоматика очень широкая, но вся «играет» против школы. Это и нарушение координации движений, и гиперактивность, и эмоциональная лабильность, небольшие речевые и двигательные нарушения, повышенная отвлекаемость, рассеянность, нарушения поведения. Естественно, это приводит к трудностям в обучении. Причиной возникновения ММД может быть не только патология беременности и родов или заболевания в первые годы жизни, но и, как ни парадоксально, технический прогресс. Грубо говоря, сейчас выхаживают много детей, которые раньше просто не доживали до школьного возраста.
Им трудно контролировать себя в должной степени. Они могут быть слишком импульсивны или, наоборот, слишком медлительны. Их эмоциональные реакции могут выражаться слишком ярко. К концу недели ребенок устал и рыдает. Или дерётся. Но в любом случае дезорганизует работу класса.
То есть сложные дети мешают учиться?
— Конечно, мешают. Сложный ребенок в классе — это часто проблема.
Кроме того, по поводу детей с нарушениями у людей возникает масса негативных фантазий. Родители совершенно серьёзно могут спрашивать, не заразно ли это. Или в качестве ложного аргумента против присутствия такого ребенка в классе высказывают опасение, что другие дети будут над ним издеваться. Как будто их дети прилетели с Луны, и родители не имеют никакого отношения к их воспитанию, не могут объяснить, почему существуют разные дети, поговорить про толерантность и сострадание.
Кадр из к/ф «Учитель на замену»
Есть ведь такое распространённое заблуждение, что дети жестокие…
— Дети прямолинейные. Они ещё не доросли до наших взрослых социальных масок. Мы ведь тоже во 2-3-4-5 классе часто прямо говорили то, что думали. И только позже, иногда годам к тридцати, научились делать правильное социальное лицо, умея промолчать, даже если кажется, что кто-то неправ.
От того, что ему говорят учителя и родители. Педагоги, как и родители, сказать могут самое разное. Одна мама рассказывала историю: она пришла к учителю своего сына и попросила быть с ним повнимательней, потому что ребёнок с особенностями и наблюдается у невролога. И когда в очередной раз у мальчика что-то не получилось и он, заплакав, спрятался под парту, учительница обратилась к классу со словами «Ребята, не обращайте внимания и не приставайте к нему. Он у нас дурачок и у врача лечится».
А должна ли школа воспитывать? В конце концов, её основная задача — учить.
— Хочет того школа или нет, но она является воспитательной институцией. Ребёнок от четырёх до восьми часов в день проводит в школе. И идея, что в этот временной отрезок его можно не воспитывать, а предоставить самому себе, кажется мне совершенно нежизнеспособной. Никакое обучение не проходит без воспитания. Учитель говорит с детьми, учит сидеть, слушать, вести себя определенным образом. Дети же не в застеклённых ящичках сидят, каждый за своей партой. В школе они общаются друг с другом, и необходимо организовывать процесс их взаимодействия.
Кадр из к/ф «Хористы»
Если же рассматривать школу как место, которое готовит будущего члена общества, то навык толерантности, общения с сверстником, имеющим трудности, помощь ему, становится основой для развития личности.
При этом я понимаю двойственность отношения к сложному ребенку в классе. С одной стороны, я, как психолог, работающий с семьей, оказываюсь на стороне родителя и ребенка. Ко мне нередко приходят родители, совершенно истощённые от школьного и социального прессинга. Они не понимают, что делать, чувствуют свою беспомощность и считают ситуацию безнадежной. А с другой стороны, учитель, возможно, находится в таком же положении. И если родитель может обратиться к психологу за поддержкой, то того, кто был бы на стороне педагога, часто просто нет.
От учителя постоянно что-то требуют все, кому не лень: Министерство образования, директор, родители. А в классе тридцать человек, и из них трое-четверо-пятеро непростые. Да даже если заводится всего один такой условный Вася, который всех бьёт и не дает заниматься, учитель часто не знает, что делать. То ли с Васей возиться, то ли остальных учить. Но компетенции, терпения, просто времени и сил хватает не всегда. В конце концов, тридцать детей — это просто много. И вот тут педагогу нужна помощь.
Но есть же учителя, способные успешно взаимодействовать и со сложным ребёнком, и с остальным классом.
— Если ситуация не слишком сложная, то учитель часто идет на взаимодействие с родителями. Тогда с учителем удаётся договориться. Так, я работала с мальчиком, который, попав в первый класс, не мог удерживать внимание на занятии больше десяти минут. Потом он отключался, проваливался в какой-то свой мир и до него было не достучаться. Весь класс что-то делает, а он сидит, тихонько играет в игрушки, пока учительница не подойдёт и не рявкнет. Тогда он ещё минут на пять включится, а потом снова вываливается. Причём мальчик был с довольно высоким интеллектом, но только если заниматься не больше 15 минут подряд.
Я постепенно, очень медленно увеличивала время занятий, создавала зону успешности, чтобы он понял, что школа может быть интересной игрой, а решение задач — это такой вид развлечения.
Во втором классе по просьбе мамы его пересадили на первую парту. В какой-то момент учительница поняла, что мальчик совсем не дурачок, и если ему тихо говорить, что делать, он нормально занимается. А ведь вначале были разговоры, что надо в коррекционку. Но я не знаю, была бы учительница столь же готова к диалогу, если бы в первом классе пришлось бы вести урок, когда этот же ребенок носится по классу и вопит.
Когда разговариваешь с учителями, они часто говорят, что не знают, что делать. Они признают, что бывают гиперактивные дети, дети с отставанием в развитии или особенностями поведения. Да, они в курсе, что существует лечебная педагогика, дефектология, но их этому не учили, а читать на эту тему или самостоятельно заниматься им некогда.
И тогда Вася в лучшем случае оказывается на последней парте в углу, отгороженный от остального класса. Так, один знакомый «Вася», в буквальном смысле загнанный в угол, от нечего делать научился незаметно от учительницы выползать из класса и болтаться по школе. Как-то взял и совсем ушёл из школы гулять. Его искали с милицией. А что ему делать было? Ему же всеми способами показали, что он «не с нами». Вот он и ушёл.
Кадр из к/ф «Республика ШКИД»
Лена, а что делает школьный психолог? Он задействован каким-то образом в работе со сложными детьми?
— Психолог в школе довольно редко работает индивидуально. Обычно такой возможности у него нет, потому что на одного психолога в школе приходится довольно много детей. Школьный психолог больше занят групповой работой — командообразованием, тестированием, минимальным психологическим обучением.
Кроме того, работа психолога с ребёнком имеет такую особенность: она часто осуществляется по инициативе взрослого.
Поэтому основа детской мотивации в психотерапии — контакт с психологом. Представим школьного психолога. Ему же всё про этого Васю рассказали. И Вася знает, что про него тут говорят и думают. Потому что ему тоже всё рассказали и учитель, и директор, и одноклассники.
Психолог для него — очередная школьная тётка. Ребенку трудно с ней раскрыться. Он понимает, что тут небезопасно. Нужна большая работа по установлению контакта, чтобы ребенок всё-таки поверил, что психолог за него, а не за них всех.
Читайте также :
Кроме того, часто школьные психологи не получали специального дополнительного образования именно по психологическому консультированию и психотерапии. Часто этому в наших институтах не учат. У нас учат общей психологии, психологии тестирования, диагностики. Как правило, психотерапия это всегда дополнительное, дорогостоящее образование. Среднее время освоения одного из направлений психотерапии — 3-4 года. И мало кто из школьных психологов идёт учиться. Большинство всё-таки ограничивается психологическим факультетом вуза.
Выходит, что учитель остается один на один со сложным ребенком и помощи ему ждать неоткуда?
— Часто это именно так. Поэтому, когда включение в учебный процесс и в коллектив сложного ребенка требует не слишком больших усилий, то учитель справляется. Но если требуются специальные знания, дополнительная помощь ещё одного взрослого, может ничего не получиться. Возможности учителя тоже не безграничны. Так, на психологических занятиях группы, включающей шесть сложных детей, обычно присутствуют трое взрослых. Ситуация, когда один учитель должен организовывать учебный процесс в классе, где тридцать детей — это совсем другая ситуация. В этом и кроются корни призывов «давайте их выгоним».
Кадр из к/ф «Повелитель мух»
Взять хотя бы недавнюю историю с дочкой учительницы Машей, которая всё время находилась в классе. И, судя по интервью с родителями других учеников, не всегда тихо сидела, но ходила по классу, мешала заниматься. Да, она была не из этого класса, но такое могло бы произойти и со сложным учеником из этого класса. И что тогда делать?
Я думаю, что эти вещи требуют разговора. Потому что и у нас без школы ничего не получится, но и школе надо как то с ситуацией справляться.
К тому же такие дети часто дорастают до нормального поведения, и с интеллектом у них бывает всё в порядке, хотя оценки из-за трудностей включения в учебный процесс могут быть не слишком хорошие. И если такие дети будут знать, зачем им школа и учёба, то они будут стараться, постепенно улучшая свои результаты.
А вообще дети знают, зачем им школа?
— На самом деле это непростой вопрос. У родителей, у педагогов, у государства есть ответы. А у ребёнка — далеко не всегда. Дети начальной школы, у которых хорошие отношения в семье, часто учатся для родителей. Если нравится педагог — для педагога. Бывает, что ради статуса в коллективе. Есть дети, которым легко учиться или они увлеклись тем или иным предметом, тогда и сама учеба становится для ребенка ценностью. А если у ребенка нет ни интереса, ни стремления получить похвалу, то ему просто трудно и скучно.
Но школа заполняет собой не только часы, отведённые на занятия.
Они делают их ежедневно, до глубокой ночи. Больше ни на что времени не остаётся. И вот представьте, если учеба у ребенка не идет, но он почти круглосуточно занят тем, что ему неинтересно, тяжело и плохо, тем, что у него не получается, тем, где он заведомо неуспешен. И все — родители, учителя, родственники — всё время интересуются именно этой, трудной и неприятной стороной его жизни. В какой-то момент ребенок начинает ненавидеть школу, потому что трудно в такой обстановке возникнуть любви к учебе.
Родители тоже это понимают, но когда я предлагаю провести эксперимент — неделю отводить на уроки два часа, что успели, то сделали, а остальное время занимать чем-то приятным и интересным — то по пальцам пересчитать можно, кто на такое соглашается. Пойти с несделанными уроками вызывает панический ужас скорей у родителей, чем у детей.
Но и без школы ничего не выйдет. Психолог работает, корректирует, двигается по миллиметру. А потом ребенок приходит в школу, на него в сердцах накричит учитель или выгонит на последнюю парту.
«Мало его лупите» — сказала учительница одной из мам. А у неё ребёнок и так всех бьёт. Если его тоже бить, то это только поддержит его способ общения. Как раз на занятиях с психологом шла работа на снятие агрессии, на то чтобы он выстраивал отношения другим способом. Мальчик сам по себе очень умный, но крайне импульсивный: сначала даст в лоб, а потом подумает. Если и дома его начнут бить за проступки, то тут уж никакой психолог на сможет сделать так, чтобы он считал такой способ воздействия неправильным.
Но правда в том, что он действительно бьет детей в школе. И учителя, и родители других учеников не могут относиться к этому спокойно. Поэтому социальное давление на родителя довольно велико, возникает отчаяние, ощущение беспомощности, мама считает себя плохой, не справляющейся с воспитанием ребенка. Приходит к психологу такая мама и плачет. И хотя она сама видит проблемы в поведении своего ребенка, многое делает для их решения, но она не получает никакого признания своих трудов. Каждый раз после посещения школы ей нужна реабилитация. Мы говорим всего лишь о третьекласснике, но мама всерьёз обсуждает колонию для несовершеннолетних как его жизненную перспективу.
Итак, учителя обвиняют родителей в недостаточном воспитании, родители — учителей в отсутствии индивидуального подхода и все вместе — детей в том, что они избалованы и совершенно не умеют себя вести. Маска козла отпущения как горячий пирожок перекидывается друг другу участниками этого замкнутого круга: ребёнком, родителем и педагогом. Но даже если найти «самого виноватого», это никак не изменит ситуацию.
Кадр из к/ф «Игры для детей школьного возраста»
Лена, я знаю, что ты ещё занимаешься консультированием приемных семей. В случае возникновения проблем у приёмного ребенка положение гораздо хуже. Обычного, «родного» отругают, накажут, но из дома не выгонят. Приёмного же могут сдать обратно как вещь.
— Школьные трудности и проблемы социализации часто служат поводом для возврата ребёнка. Школа, образование и социализация очень много значат для родителей. Порой мне кажется, что слишком много.
Но никто не берёт ребенка в семью, чтобы потом вернуть в детский дом. Ребенка хотят растить, воспитывать и сделать из него достойного члена общества. Очень часто одна из основных целей родителей — дать нормальное образование. И когда в школе возникают проблемы, у родителей рушатся смысловые ориентиры, они чувствуют себя в безвыходной ситуации.
А если ещё и из школы несутся проклятия: «зачем вы взяли, если не справляетесь?», то родителю приходится держаться из последних сил. Родители привыкли верить социальному окружению, где школа занимает довольно большое место. Такой родитель приходит и говорит «я его очень люблю, но раз все говорят, что он ужасен, наверное он действительно ужасен и я ничего не смогу сделать». Ещё один привычный текст: «Нас уже отовсюду выгнали. С нами никто не хочет заниматься». Бывает, что родитель приходит уже с привычным отчаянием или агрессией на лице.
Часто такой сложный ребенок уже сменил две-три школы, а родители уже не верят, что кто-то прислушаться к их проблемам. С такими родителями на первых встречах я просто разговариваю о ребёнке, не ужасаясь ему. Мама или папа привыкают к тому, что их не выгонят отсюда, что ребёнок — всего лишь ребёнок, а не монстр, лица у них мягчеют, они могут уже обсуждать что-то конструктивно.
К сожалению, школьные проблемы могут стать катализатором ухудшения отношений в семье в целом. И не всегда получается помочь такой семье.
Но приёмные дети далеко не всегда проблемные. У меня есть знакомая семья, в которой несколько приемных детей и все нормально учатся в школе, у них прекрасные взаимоотношения в семье. Здесь и помощь специалиста практически не требуется
В заключение
Это интервью — лишь обозначение существующей проблемы, о которой не принято говорить громко, а в прессу она просачивается в основном в виде скандалов. Но даже сама постановка проблемы, обсуждение причин — уже огромный рывок на пути к её разрешению.
Этим текстом мы хотим начать дискуссию между учителями и психологами. Очень важно, чтобы каждая из сторон сделала шаги навстречу друг другу. А какие именно — и есть главная тема этого диалога.
3 ноября 2015, 13:00
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Ребенок плохо себя ведет в школе. Как разговаривать с учителем?
Ошибки при разговоре с учителем. Как задавать уточняющие вопросы
Ирина Лукьянова журналист, писатель, преподаватель литературы, мама двоих детей, автор книги о детях с СДВГ
Поговорив о страхах родителей перед школой, мы обещали дать советы по конструктивному общению с учителями и представителями школьной администрации. Разговаривать с учителем о проблемах ребенка приходится почти всем родителям — не только детей с СДВГ, о которых пишет в книге «Экстремальное материнство» Ирина Лукьянова. Как правильно построить разговор с учителем, чтобы это принесло пользу ребенку?
Взаимодействие со школой во всех случаях должно быть посвящено тому, как вам и школе совместно справиться с проблемами ребенка, — а не вашей родительской компетентности или недостаткам ребенка, реальным или придуманным.
Первое, что нужно сделать в таком разговоре — отделить проблему от личности ребенка. Не ассоциировать ребенка с проблемой, иначе это приводит к позиции «нет ребенка — нет проблемы».
Здоровая позиция для родителя: «мой ребенок — хороший, я его люблю, при этом я признаю, что у него могут возникать проблемы с учебой и поведением». Проблемы могут возникать у каждого человека; бороться надо не с человеком, а с проблемой.
То же самое стоит иметь в виду школе: ее цель — не выпихнуть неудобного ребенка, а помочь ему справиться.
Устранять конкретного Федю из решения проблемы не стоит: ему она тоже мешает жить. Правильное место для ребенка в такой ситуации — не у стены на педсовете с опущенными глазами, а за столом переговоров, где он вместе с родителями и учителями ищет подходящие решения. Ребенок не может быть объектом воздействия, он должен быть активным действующим лицом — иначе он просто не станет выполнять всего того, что придумают ему взрослые.
Ошибки переговоров со школой
Для конструктивного взаимодействия очень полезно избегать оценок, обобщений, обвинений и оперировать фактами.
Оценки, обобщения и обвинения:
А это — факты:
Разговаривая со школой или другими родителями, важно помнить о цели общения. Цель общения не сводится к тому, чтобы:
Цель общения — вместе найти решение объективно существующей проблемы и вместе помочь ребенку, которому трудно.
Если школа и родители вместе разбирают ситуацию, в которой кому-то был нанесен ущерб (моральный, материальный, физический), речь должна идти в первую очередь о возмещении ущерба, извлечении уроков и предотвращении подобных ситуаций в дальнейшем.
Как наказывать виновного — должно определяться именно этим: какие уроки он может извлечь, кто и как компенсирует ущерб, что сделать, чтобы этого не повторилось. Именно этими соображениями, а не болью и гневом, которые застят глаза потерпевшему (и его родителям, если пострадал ребенок).
Если ребенок оказался в роли обвиняемого, ему обязательно нужен адвокат, и вот здесь позиция адвоката — самая уместная для родителя. Но именно адвоката, а не сообщника: выгораживать, вместе врать, открещиваться от реально сделанного — педагогически ущербная политика.
Как договариваться со школой
Главная задача первого этапа общения — объединить союзников и точно описать проблему. Если вы с ребенком союзники, вам будет легче справиться со своими нервами: с чувствами вины, гнева, досады, ярости.
Если вы точно опишете проблему (ребенок на уроке не справляется со своими эмоциями, учитель не может отвлекаться, чтобы его каждый раз успокаивать, учитель пока не нашел методов эффективно справляться с его эмоциями) — можно будет разработать более подробный план решения проблемы.
Если все идет гладко на этом этапе, школа, родители и ученик садятся за стол переговоров и выясняют:
Дальше им нужно будет:
То есть надо добиться договоренности и точно зафиксировать ее — желательно письменно.
К сожалению, в реальности это дается родителям и школе довольно трудно, опыта такого почти ни у кого нет, и даже если у всех участников процесса есть добрая воля и желание найти решение, то приходится идти методом проб и ошибок. Вот какие этапы может включать разговор с учителем или другим представителем школы.
Обсуждайте проблемы ребенка, а не его диагноз
Не думаю, что во всех случаях правильно сообщать школе о диагнозе ребенка. Если вы уверены, что учителя разбираются в проблеме и знание диагноза позволит им лучше понять ребенка и грамотно выстроить программу помощи ему — тогда смело сообщайте. Если вы хотите разжалобить учителя или директора, воззвав к его милосердию, тогда не надо. Чем меньше вы доверяете учителю, чем меньше верите в его способность понять, что происходит с ребенком, тем меньше необходимость делиться с ним медицинскими сведениями. Последствия могут быть самыми прискорбными.
На нашем форуме были случаи, когда учителя публично объявляли ребенка ненормальным, заявляли при всем классе «что с него взять — он у невролога на учете состоит», сообщали родителям, что ребенка сначала надо вылечить, а потом в класс приводить (в отношении детей с СДВГ рекомендация абсолютно бессмысленная).
Мой собственный опыт тоже безрадостен: в тот единственный раз, когда я решила сообщить учителю ребенка диагноз (на тот момент ММД — минимальная мозговая дисфункция), учительница сочла, что это «фатальная умственная неполноценность», и ответила: «Если ваш ребенок идиот, отдайте его в школу для идиотов». А когда я заплакала, она припечатала: «Ну, если мать истеричка, откуда же ребенок нормальный будет?».
Сейчас я уже закаленная мать: я проработала мамой школьников 18 лет подряд — с того дня, когда в школу пошла старшая, до того дня, когда ее окончил младший. Сейчас я бы уже не стала плакать, а пошла бы к директору с письменным заявлением о неэтичном поведении учителя. Но далеко не каждая мать способна сохранять самообладание в такой ситуации.
Как слушать учителя
Выразите готовность обсудить с учителем проблему и вместе искать ее решение. Уже на этом этапе можно высказать педагогу свое сочувствие и понимание того, что ему сложно.
Выслушайте учителя внимательно: не надо его перебивать, дайте ему рассказать все, что он хочет, записывайте самое важное и свои вопросы.
Задайте уточняющие вопросы. Вы замечали, когда именно ребенок отвлекается? Бывают ли случаи, когда он не отвлекается, а работает на уроке? С чем это связано? Он так реагирует на слова каждого из одноклассников или чьи-то конкретно?
Что вы имели в виду, когда сказали «он все время пропускает»? Давайте посмотрим, сколько у него пропусков. Вы сказали «она чуть что — и в слезы»; в каких случаях она плакала в последнее время?
Что значит — «реагирует неадекватно»? Выясняйте, что учитель вкладывает в это понятие (качается на стуле, когда просят не качаться, или качается на люстре и плюется оттуда жеваной булкой? Понятия учителей об адекватности очень различаются).
Если описывается драка, постарайтесь выяснить, что ее спровоцировало, где она произошла, как развивались события.
Если учитель жалуется, что ребенок «ничего не делает на уроке», выясняйте, на всех уроках или на некоторых, какие виды работы игнорирует с особенным упорством, что ему удается, что нет; в каких местах урока начинает хулиганить — то есть осторожно подводите оппонента к выводам, которых вы хотите добиться: вторая половина урока, конец дня, скучная письменная работа.
Выясняйте, у всех ли учителей он так себя ведет или есть такие, у которых он держит себя в руках; выясняйте, в чем причина (в некоторых случаях таких учителей даже удается привлечь в качестве союзников и посредников в диалоге).
Помните о цели общения, не уклоняйтесь от нее сами и не давайте уклоняться учителю.
Теперь постарайтесь отсечь оценочные суждения и выявить факты. Можно даже кратко подвести итог: «Итак, как я поняла, Саша легко возбуждается и трудно успокаивается, когда возбужден — шумит на уроке и не перестает, если его об этом попросить». Или: «Как я поняла, примерно через десять минут после начала урока, если он проходит в лекционной форме, Настя перестает слушать, начинает смотреть в окно, шептаться с соседкой и рисовать в тетрадке». Или: «Как я понял, Гриша обозвал Митю нецензурным словом, а Митя прыгнул на него, повалил на пол и несколько раз ударил кулаком. Этим словом мальчишки в классе часто называют Митю, и он всякий раз бурно реагирует». Чем правильнее описана проблема — тем ближе решение.
Можно вводить дополнительные условия для уточнения: «Но вы уже начали излагать материал, так? А тут он входит и говорит одновременно с вами?».
Можно перебирать варианты: «А если молча проводить его на место, не прерывая урока, а потом на перемене сказать? А если в тот момент, когда он начинает кричать, отправить его намочить тряпку в туалет?».
Как сформулировать позицию учителя и свою
Определив, чего хочет учитель, и сформулируйте это: «вам хочется, чтобы Саша на уроке вел себя потише»; «чтобы мальчишки перестали дразнить Митю, а Митя извинился перед Гришей и научился не реагировать на провокации»; «чтобы Настя работала на уроке».
Убедитесь, что вы правильно поняли учителя, и проблема именно в этом. Возможно, учитель уже на этой стадии скажет «Я просто не знаю, что с ним делать», и это самый подходящий момент, чтобы ответить «Я понимаю, как вам должно быть трудно».
Мягко, но настойчиво пресекайте попытки учителя навешивать на вас и на ребенка ярлыки и задавать риторические вопросы типа «Вы вообще с ним занимаетесь когда-нибудь?» или «Да вы сами когда последнюю книгу прочитали?». Оценка личности ребенка, оценка ваших родительских способностей, оценка вас самих совершенно точно не входит в учительские обязанности и сферу его компетенции. «Давайте вернемся к проблеме на уроке», — реагируете вы спокойно.
После этого можно сформулировать свою позицию:
Будьте готовы к тому, что учитель вам ответит классической фразой «Их много, а я одна». На это можно ответить (спокойно и очень доброжелательно), что вы говорите не об индивидуальном подходе к каждому ученику, — только о том, чтобы переключить вашего ребенка на какое-то конструктивное дело.
Обязательно спрашивайте не только о том, что плохо, но и том, что хорошо: что ребенку удается, какие у него есть способности, за счет чего он может преуспеть. Это, кстати, иногда открывает учителю глаза на то, что в ребенке, оказывается, действительно есть что-то хорошее.
Можно спросить учителя, не порекомендует ли он какие-то другие виды деятельности, с которыми ребенок лучше справляется, другие способы сдачи материала. Например: «Моя дочь быстро устает, теряет нить рассуждений; может быть, здесь можно как-то осторожно ее вернуть обратно к делу? Она трудно и медленно запоминает правописание английских слов, что вы посоветуете? Пока мы над этим работаем (обещаю каждый день писать с ней дома по диктанту), можно вас попросить не ставить ей за диктант двойки, а просто ставить „см“? А материал сдавать в какой-то другой форме, хотя бы эту четверть? Если не четверть, может быть, в течение следующей недели попробуем так работать?».
Итак, в процесс разговора о поведении ребенка или проблемах с учебой мы солидаризируемся с учителем, очерчиваем проблему, ищем вместе пути решения и намечаем план. О том, в чем этот план может заключаться, — в следующий раз.