Ты твердишь что я холоден замкнут
Александр Блок Ты твердишь, что я холоден.
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух. Да, таким я и буду с тобой: Не для ласковых слов я выковывал дух, Не для дружб я боролся с судьбой.
Ты и сам был когда-то мрачней и смелей, По звездам прочитать ты умел, Что грядущие ночи — темней и темней, Что ночам неизвестен предел.
Вот — свершилось. Весь мир одичал, и окрест Ни один не мерцает маяк. И тому, кто не понял вещания звезд,— Нестерпим окружающий мрак.
И у тех, кто не знал, что прошедшее есть, Что грядущего ночь не пуста,— Затуманила сердце усталость и месть, Отвращенье скривило уста…
Было время надежды и веры большой — Был я прост и доверчив, как ты. Шел я к людям с открытой и детской душой, Не пугаясь людской клеветы…
А теперь — тех надежд не отыщешь следа, Всё к далеким звездам унеслось. И к кому шел с открытой душою тогда, От того отвернуться пришлось.
И сама та душа, что, пылая, ждала, Треволненьям отдаться спеша,— И враждой, и любовью она изошла, И сгорела она, та душа.
И остались — улыбкой сведенная бровь, Сжатый рот и печальная власть Бунтовать ненасытную женскую кровь, Зажигая звериную страсть…
Не стучись же напрасно у плотных дверей, Тщетным стоном себя не томи: Ты не встретишь участья у бедных зверей Называвшихся прежде людьми.
Ты — железною маской лицо закрывай, Поклоняясь священным гробам, Охраняя железом до времени рай, Недоступный безумным рабам.
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Анализ стихотворения. А. Блок. «Ты твердишь, что я холоден. «
В русской лирике есть множество стихов, славящих и воспевающих дружбу
как одно из самых прекрасных чувств, связывающих людей между собой.
Резким диссонансом в поток этих стихов врывается лирика Блока,
в которой дружба предстает в совершенно ином свете и почти каждое слово
о ней словно облито злостью, горечью, желчью, пронизано духом сарказма.
Пожалуй, нет другого поэта, в творчестве которого дружба подвергалась
бы таким ожесточенным нападкам, как это мы видим в лирике Блока.
Лишь только в ней заходит речь о дружбе – кажется, что горло поэта
перехватывает судорога боли и гнева и он не может найти иных слов,
кроме самых резких и язвительных:
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.
Для того чтобы уяснить характер стихов Блока о дружбе, следует принять
во внимание то, что их порождало, отношения поэта с окружающей его
средой, с людьми, которые становились ему на какой-то период наиболее
близкими и в конце концов переходившими (как это обычно бывало) в стан
его ожесточенных и непримиримых врагов.
Было время надежды и веры большой –
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой
Не пугаясь людской клеветы…
Размер: разностопный анапест
Стопа: трёхсложная с ударением на 3-м слоге
Рифмовка
4 строки, четверостишие
сух-тобой-дух-судьбой
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
смелей-умел-темней-предел
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
окрест-маяк-звезд-мрак
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
есть-пуста-месть-уста
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
большой-ты-душой-клеветы
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
следа-унеслось-тогда-пришлось
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
ждала-спеша-изошла-душа
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
бровь-власть-кровь-страсть
ABAB (перекрёстная)
4 строки, четверостишие
дверей-томи-зверей-людьми
ABAB (перекрёстная)
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух…
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.
Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
По звездам прочитать ты умел,
Что грядущие ночи – темней и темней,
Что ночам неизвестен предел.
Вот – свершилось. Весь мир одичал, и окрест
Ни один не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд, –
Нестерпим окружающий мрак.
И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
Что грядущего ночь не пуста, –
Затуманила сердце усталость и месть,
Отвращенье скривило уста…
Было время надежды и веры большой –
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой,
Не пугаясь людской клеветы…
А теперь – тех надежд не отыщешь следа,
Все к далеким звездам унеслось,
И, к кому шел с открытой душою тогда,
От того отвернуться пришлось.
И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволненьям отдаться спеша, –
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.
И осталось – улыбкой сведенная бровь,
Сжатый рот и печальная власть
Бунтовать ненасытную женскую кровь,
Зажигая звериную страсть…
Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи.
Ты не встретишь участья у бедных зверей,
Называвшихся прежде людьми.
Ты – железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.
Ты твердишь что я холоден замкнут
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух.
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.
Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
По звездам прочитать ты умел,
Что грядущие ночи — темней и темней,
Что ночам неизвестен предел.
Вот — свершилось. Весь мир одичал, и окрест
Ни один не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд,—
Нестерпим окружающий мрак.
И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
Что грядущего ночь не пуста,—
Затуманила сердце усталость и месть,
Отвращенье скривило уста.
Было время надежды и веры большой —
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой,
Не пугаясь людской клеветы.
А теперь — тех надежд не отыщешь следа,
Всё к далеким звездам унеслось.
И к кому шел с открытой душою тогда,
От того отвернуться пришлось.
И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволненьям отдаться спеша,—
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.
И остались — улыбкой сведенная бровь,
Сжатый рот и печальная власть
Бунтовать ненасытную женскую кровь,
Зажигая звериную страсть.
Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи:
Ты не встретишь участья у бедных зверей
Называвшихся прежде людьми.
Ты — железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух…
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.
Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
По звезда́м прочитать ты умел,
Что грядущие ночи – темней и темней,
Что ночам неизвестен предел.
Вот – свершилось. Весь мир одичал, и окрест
Ни один не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд, –
Нестерпим окружающий мрак.
И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
Что грядущего ночь не пуста, –
Затуманила сердце усталость и месть,
Отвращенье скривило уста…
Было время надежды и веры большой –
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой,
Не пугаясь людской клеветы…
А теперь – тех надежд не отыщешь следа,
Всё к далеким звездам унеслось.
И к кому шел с открытой душою тогда,
От того отвернуться пришлось.
И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволненьям отдаться спеша, –
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.
И остались – улыбкой сведенная бровь,
Сжатый рот и печальная власть
Бунтовать ненасытную женскую кровь,
Зажигая звериную страсть…
Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи:
Ты не встретишь участья у бедных зверей,
Называвшихся прежде людьми.
Ты – железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.